Текст книги "Плейбой (ЛП)"
Автор книги: Ханна Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 28
Эддисон
Две недели спустя
Я в последний раз осматриваю гостевую спальню, чтобы убедиться, что все идеально. После двух недель, проведенных в вонючей больнице, я знаю, что Кэм более чем счастлив уйти. Особенно потому, что он думал, что выйдет неделю назад, но мерзкая инфекция в ране и несколько других осложнений принесли дополнительную неделю. Но сегодня утром нам сообщили, что он на сто процентов выписывается, и я солгала бы, если бы сказала, что не рада, что Кэм останется у меня. Даже несмотря на то, что следующий месяц или около того будет трудным, пока он выздоравливает, я буду рада просто лежать рядом без звука пищащих аппаратов и медсестер, постоянно заглядывающих в палату.
Удивительно, но на самом деле это была идея отца, чтобы он остался у нас, пока выздоравливает. С условием, что будет жить в комнате… на другом конце дома. Это имело больше всего смысла, потому что квартира с Линком и Броуди находится на втором этаже, а наш дом одноэтажный. Его мама и папа очень хотели, чтобы он какое-то время оставался дома, но Кэм стремился в Брукс. Несмотря на то что хоккейный сезон физически окончен, он хочет быть мысленно и эмоционально рядом с командой.
Я постаралась сделать комнату максимально уютной. Принесла постеры и картинки из его комнаты в квартире и несколькими совместными фотографиями, которые сделали до того, как я совершила величайшую ошибку в своей жизни.
Странно видеть его в таком состоянии. Человек, который обычно поднимает меня сильными руками и катается по льду, еще несколько недель будет прикован к инвалидной коляске. Я знаю, что он обескуражен, но справляется.
Человек, который держал нас в заложниках, мертв. Окно было разбито, и у полиции появился четкий вид на него. После того как наркоман выстрелил в Кэма, они приняли решение убить его, прежде чем тот успеет причинить вред кому-либо еще. Часть меня благодарна. Если бы он был жив и в сидел тюрьме, я бы знала, что однажды он выйдет. И страх перед этим только все усугубил бы.
Я слышу стук в дверь и вижу маму в дверном проеме.
– Готова? Он выйдет с минуты на минуту, – она улыбается. – Кэм наверняка захочет, чтобы его девочки были рядом, когда покинет это место.
Я еще раз оглядываюсь и киваю.
– Никогда и ни к чему не была настолько готова. Поехали.
– Черт, может, чаще стоит прыгать в окна заправок и получать выстрелы, – ухмыляется Кэм, глядя на вереницу медсестер и врачей, которые хлопают в ладоши, пока отец подталкивает его к выходу. – Чувствую себя чертовой знаменитостью.
– Я все еще жду, когда ты поправишься, чтобы надрать задницу и отправить сюда снова за то, что отнял столько лет моей жизни, придурок, – шутит его отец. – Ты доказал свою точку зрения, Кэм. Ты храбрый. А теперь прекрати.
– Да, хватит шутить, – соглашаюсь я, бросая на него свирепый взгляд. – Иначе я сама надеру тебе задницу.
– Звучит многообещающе, – Кэм подмигивает. – Попробуем прямо сейчас?
– Чувак, тебе лучше не заниматься никакими такими делами. Слышал дока, – заявляет Джексон.
Выражение лица Кэма становится недовольным, хотя он пытается скрыть это, махая медсестрам.
– Не напоминай, – ворчит он.
Когда мы доходим до выхода, двери открываются, давая возможность увидеть Айлу, моих родителей, Милу и Бо, миссис Харди, все хоккейные и футбольные команды Брукса и девушку по имени Лайла, которая вызвала нашу с Кэмом первую ссору. Я встретила Лайлу и ее парня на прошлой неделе, когда они пришли навестить Кэма. Немного неловко из-за того, как я себя вела, увидев ее со своим мужчиной, но, честно говоря… она выглядит как супермодель. Любая будет ревновать к ней.
Броуди, Линк и Хантер шагают идут вперед.
– Приятно видеть солнечный свет, не правда ли? – ухмыляется Хантер. – Знаешь, если больше не хотел иметь дело с тренировками тренера, были и другие способы избежать их, чем бросаться под пули.
Кэм протягивает руки.
– Эй, я находился в отчаянии, – шутит он.
Думаю, в такой ситуации нужно уметь шутить, даже если это совершенно ужасно и травмирующе.
Должна сказать, у меня ПТСР34. Как и у Айлы. Но мы обе получаем необходимую помощь и справляемся с синдромом как можем. Когда я смотрю на Кэма, до меня доходит, что не только сезон окончен, но и он может никогда не стать тем же игроком, каким был до того дня. Хоккей – его мир. Не могу представить, что произойдет, если Кэм не сможет продолжить играть.
Но стараюсь оставаться позитивной. И такие дни, как сегодня, когда вижу, что многие пришли посмотреть, как он выходит из больницы, конечно, помогают.
– Ты вытащил сюда весь университе, – я наклоняюсь, поцелуя его в щеку. – Тебя многие любят, Кэм Харди.
Он оглядывается, поднимая руку, чтобы помахать всем.
– Не позволяй футбольной команде обмануть тебя. Некоторые из этих ублюдков меня ненавидят.
– О, и интересно почему, – говорит Броуди, скрещивая руки на груди. – Когда ты трахаешься с бывшими девушками парней, они не…
– О'Брайен. Разве не видишь, что Эддисон там стоит? – Линк толкает его локтем, прежде чем улыбнуться. – Кэм и не подумает сделать такое. Он джентльмен и всегда был таким.
– Я о том и говорю, – вклинивается Кэм. – Я хороший мальчик.
Я опускаю голову, прищуриваясь.
– Ага, конечно, – я смотрю на Линка и хлопаю Кэма по плечу. – Думаешь, я просто так называла его плейбоем? – смеюсь я. – Я знаю, каким он был раньше, уж поверь.
Один из футболистов подходит ближе, и я понимаю, что он, должно быть, близнец парня Лайлы.
– У нас с Харди была пара интрижек. Разве нет? – кивает он. – Рад видеть тебя живым, чувак.
– Уэстон Уэйд. Бьюсь об заклад, ты никогда не думал, что будешь поддерживать меня, сидящего в инвалидном кресле, а?
– Черт, нет, – смеется Уэстон смеется.
Я обвожу взглядом Коула Штормза, капитана футбольной команды, шагающего к нам.
– Поправляйся, бро. Скоро снова будешь рассекать лед, – он кивает в сторону хоккейной команды. – Нам повезло. У обоих есть чертовски славные ребята, которые всегда прикроют спину. Пусть иногда и бывают занозой в заднице.
– Эй, я принимаю это как оскорбление, – Нокс Картер бьет Коула кулаком в руку, прежде чем похлопать Кэма по ладони. – Ты все еще хорошо выглядишь, чувак. Несмотря на инвалидную коляску.
Кэм смеется.
– Конечно, черт возьми, хорош.
– Кэм! Кэм! – визжит Айла, бегущая к нему.
– Будь поосторожнее, Айла, – говорит мама. – Он все еще не оправился.
– Все в порядке, дорогая. Ты не причинишь мне вреда, – говорит он, протягивая руки и обнимая ее. – Готова, чтобы я стал твоим соседом?
– Да! Наконец-то мы сможем посмотреть «Холодное сердце»! – сияет она. – А потом и «Холодное сердце 2»!
– Черт возьми, так и поступим, – Кэм отпускает ее, но сначала целует в лоб. – Спасибо, что заботилась о маме, пока я был здесь.
– Пожалуйста, – мило говорит она. – Но теперь я готова к отпуску.
Все смеются над ее ответом, заставляя Айлу хохотать еще сильнее. Связь, которую они установили за такое короткое время, шокирует. Но это прекрасно. И по какой-то безумной причине я не думаю, что когда-нибудь сможет быть разорвана.
Человек за человеком приветствует его, пока, наконец, не приходит время везти Кэма домой. И, глядя на толпу, я еще раз убеждаюсь, что никто так не любим, как Кэм Харди. Он действительно единственный в своем роде.
И весь мой. Ну, мой и Айлы.
Кэм
Пока Эддисон купает Айлу, я лежу в постели в гостевой комнате, бесцельно перебирая каналы. Наконец, я останавливаюсь на «Сводных братьях».
– Тук-тук, – произносит тренер, приоткрывая дверь чуть шире. – Как обустраиваешься, Харди?
Я приглушаю звук и потягиваюсь.
– Неплохо. Спасибо еще раз, что позволили здесь остановиться, – смеюсь я. – Или, вернее, за то, что ответили «да» Эдди, когда она попросила?
– Моя девочка ни за что бы не позволила тебе вернуться в квартиру, – отвечает он, усаживаясь в кресло в углу. – Она беспокоится о тебе. И ей очень жаль.
– Не стоит, тренер. Я сделал то, что должен был.
Его лицо искажается от боли.
– Это должен был быть я. Должен был прыгнуть до того, как успел это сделать ты. Прости, сынок. Я был парализован страхом, а тебе теперь расплачиваться. Она моя дочь; мой долг – защищать ее.
Я опускаю взгляд, делая глубокий вдох.
– Поверьте, сэр, даже если бы вы выпрыгнули первым, я бы сделал это следом. Так что, прошу, не вините себя за то, как все обернулось, – ухмыляюсь я, задирая подбородок. – К тому же, вы заходили недавно в «Фейсбук»? Меня называют героем.
Я говорю это, чтобы разрядить обстановку, но в глубине души понимаю, что не герой. Я должен был прийти раньше. Эддисон – настоящая героиня, защищавшая Айлу, пока были на той заправке.
– Что ж, ничего не поделаешь. Стоит отдать должное. Ты герой, Харди. И я благодарен, – он прочищает горло. – Но еще нужно кое о чем с тобой поговорить. О том, с чем бы предпочел подождать, но кажется, ты должен знать.
Я смотрю на него, предчувствуя, что слова могут не совсем совпасть с моими ожиданиями.
– Звонили из Бостона?
Он медленно кивает.
– Да. Я разговаривал с тренером Монтгомери из «Брюинз» несколько дней назад, – они бросает на меня извиняющийся взгляд. – Они не отступают, но хотят убедиться, что ты полностью выздоровеешь, прежде чем окончательно приглашать на сезон.
– Почему мне кажется, что вы что-то недоговариваете? – спрашиваю я. – Что еще, тренер?
– По правде говоря, Кэм, я думаю, тебе стоит отложить переезд – до следующего сезона в Бруксе. Конечно, я бы хотел, чтобы ты остался игроком еще год, и, очевидно, это было бы лучше для моих девочек, но, что еще важнее, твоему телу нужно дополнительное время, чтобы восстановиться. Знаешь, перед тем как отправишься в большую лигу, – вздыхает он. – Потому что играть в НХЛ – это совсем другое.
– Вы думаете, что я смогу вернуться? К хоккею? К игре?
Его глаза сужаются.
– Нет никаких сомнений, Харди. Но сделай это на своих условиях. Поверь, у тебя есть все данные, чтобы прийти туда. Просто я не хочу, чтобы ты катался, пока не будешь полностью готов, – он качает головой, глядя на мое тело. – Тебя подстрелили две недели назад. Дай себе время залечить раны.
Вставая, он окидывает взглядом комнату, которую для меня украсила его дочь, и улыбается.
– Как бы ты ни решил, все будет хорошо.
И выходит из комнаты, оставляя меня с ворохом мыслей, которые предстоит распутать.
Глава 29
Кэм
Я сижу в кабинете, ослепляемый слишком ярким светом, и испытываю парализующий страх в ожидании слов: что-то зажило неправильно. Но страх, который испытываю сегодня, ничто по сравнению с тем, что чувствовал двенадцать недель назад. В худший день моей жизни.
Я крепко зажмуриваюсь, и ладони начинают потеть. Видение Айлы и Эддисон, которых держат на мушке, проникает в каждую клетку тела. Я возвращался в это мрачное место чаще, чем хотелось бы признать. Но после всего, через что прошла Эдди, последнее, в чем она нуждается, – это мысль о том, что я слишком слаб, чтобы быть рядом с ней и Айлой. Поэтому скрываю это как можно лучше, натягивая беззаботную ухмылку, в совершенстве освоенную за большую часть жизни.
Команда не только не попала в «Замороженную четверку», но и я не участвую в НХЛ. Пока что. «Брюинз» не отозвали предложение, но хотели подождать и посмотреть, полностью ли я выздоровею. И учитывая тот факт, что никто, включая меня, не знает, буду ли когда-нибудь прежним, я ожидал именно этого. Но когда тренер предложил еще год поиграть за Брукс, чтобы полностью восстановиться, я решил, что он прав. Не помешает и то, что я буду на последнем курсе Эддисон. И пока попытаюсь вернуться к тому уровню игры, которым владел, появятся и другие предложения. По крайней мере, я на это надеюсь.
Главное, что я жив. Эддисон с Айлой тоже. Без любимых людей карьера ничего не стоит. Поэтому я знаю, что через год придется составить план, чтобы обеспечить существование Эдди и меня, живущих в разных штатах, но мы справимся. Всегда справляемся.
Дверь распахивается, избавляя меня от мыслей.
– Что нового, док? – киваю я в сторону истории болезни в его руке. – Там должны быть хорошие новости.
Он садится, подкатывая кресло ближе.
– На самом деле, мистер Харди, так и есть. Вы с блеском прошли все назначенные тесты, – он делает паузу, откладывая историю болезни. – Мы никогда не можем точно сказать, как поведет себя тело после такой травмы, какую перенесли вы. Огнестрельное ранение в грудь с множественными осложнениями, и все же вы боролись за выздоровление. Поэтому вот что хочу сказать… будь я игроком, поставил бы на то, что к следующему сезону вы вернетесь на лед в прежней отличной форме, – он поправляет очки. – Это будет непросто…
– Никогда не бывает легко, – перебиваю его. – И я бы не хотел, чтобы было иначе.
Его губы слегка приподнимаются.
– Рад это слышать, потому что путь будет не очень-то увеселительным. Ты привык постоянно тренировать тело. И хотя все еще занимаешься реабилитационной терапией, мы оба знаем, что это не то же самое. Так что, учитывая тот факт, что у тебя была серьезная операция, впереди долгий путь. Но я вижу, что ты этого хочешь. Поэтому не питаю никаких сомнений в том, что справишься со всеми трудностями.
– Хотите сказать, что я был лентяем последние двенадцать недель, док? – шучу я.
– Вовсе нет. Физическая терапия – это тяжелый труд. Мне довелось пройти через это, когда много лет назад делали операцию на позвоночнике. Но я разговаривал с доктором Палмером в кабинете физиотерапии, и он был поражен твоей целеустремленностью. Сказал, что с тобой никогда не бывает скучно.
– Приятно знать, – я чешу подбородок. – Он похож на старого ворчуна. Рад слышать, что дело лишь в выражении его лица.
– Он мой младший брат, – серьезным тоном произносит доктор, и мои глаза тут же расширяются.
– Ох… черт. Прошу прощения, – я кашляю, пытаясь придумать, что, черт возьми, сказать в попытке исправить это. – Насколько могу судить, выглядите вы ничего, если позволите так выразиться.
Он взрывается смехом.
– Я шучу, мистер Харди. Доктор Палмер действительно стар и ворчлив, – встав, он пожимает мне руку. – Было очень приятно поработать с вами. Когда-нибудь, когда будете в НХЛ, я с нетерпением жду возможности похвастаться, что помог залечить игрока, который прыгнул в окна и спас жизни семи человек. А пока, вместо того, чтобы спасать жизни, попробуйте, может быть, кулинарный класс или гольф. Что-нибудь менее… опасное, – он отступает, держа руку на дверной ручке. – Если что-нибудь понадобится, звоните. А теперь идите домой и отпразднуйте.
– Да, сэр, – киваю я. – Непременно так и сделаю.
Глава 30
Эддисон
Я веду Кэма за собой по парковке стадиона. Теперь, когда выяснилось, что он может вернуться к нормальной жизни, первое место, куда я жаждала его привести, – сюда.
– Где мы? – он пытается задрать голову, чтобы подглядеть.
– Не подглядывай, наглец!
– Если я подгляжу, ты меня накажешь? – он шевелит бровями над повязкой на глазах. – В таком случае… я могу быть очень, очень плохим мальчиком.
– Перестань, глупыш, – смеюсь я. – Сейчас ты только раздражаешь, и я жалею о своем решении совершить благое дело.
Я веду его по коридору, спускаясь на лифте, потому что повязка на глазах и лестницы плохо сочетаются. Кроме того, я не готова к тому, чтобы Кэм снова получил травму.
Мы останавливаемся перед дверью, ведущей на лед, и я открываю ее.
– Где бы мы ни были, здесь холодно, – ухмыляется он.
– Не настолько, чтобы замерзнуть, так что не волнуйся. Мы все еще можем прекрасно провести время.
Я присаживаюсь на скамейку, переобуваясь в коньки, прежде чем развязать повязку и позволить ей упасть на землю. Держа в руке его коньки, я склоняю голову.
– Прокатись со мной, Кэм. Потому что должна признаться, стадион скучал по тебе не меньше, чем ты по нему.
Он нервно смотрит на коньки.
– Черт… не знаю, Эдди. Я уже… ну, знаешь… давненько не катался.
– На коньках? – уточняю я, и он кивает, усаживаясь на скамейку.
Ступая между ног, я беру его лицо в ладони.
– Я знаю, что ты ежедневно несешь в себе тяжесть того дня. Я чувствую это, когда ты уносишься куда-то далеко-далеко, туда, где все мы в опасности. Туда, где, возможно… кто-то не смог выбраться, – мое зрение затуманивается от слез. – Разум гораздо чаще переносит меня в то же место, чем хотела бы признать. И я знаю, ты не думаешь, что я способна выдержать боль в придачу к своей. Но обещаю, что смогу. Ты спас мне жизнь. Спас жизнь Айле. Мы втроем пережили нечто невообразимое…
– Меня там не было, – шепчет он, глядя на пол. – Слишком долго не был там вместе с вами, а теперь ей каждый день придется жить в страхе, потому что я не пришел вовремя, – он снова поднимает взгляд. – Когда вы идете в продуктовый магазин или в школу, или, черт возьми, даже когда мы ведем ее в кино… я в ужасе, Эдди. Я все время напуган, – он вытирает глаза. – Если бы вы погибли в тот день… я не знаю. Я просто не могу…
– Мы не погибли, Кэм. Мы живы. И все благодаря тебе, – я целую его. – Я вижу твои переживания за Айлу и меня. И так сильно люблю за это. Но жизнь страшна. И безумна. И прекрасна, все сразу. Нам нужно просто принимать каждый день таким, какой он есть. И я знаю, в глубине души, ты боишься, что не сможешь вернуться на прежний уровень. Но, Кэм, ты рожден для того, чтобы быть на этом льду. И я знаю тебя. Если чего-то очень хочешь, никогда не потерпишь поражения, – я прижимаюсь лбом к его. – Я знаю, в следующем году ты станешь «Брюином».
– Что бы ни произошло в ближайшие несколько лет, Эдди, пообещай, что будешь рядом. Потому что НХЛ или нет… если мы не будем вместе, это не мечта, – тихо говорит он. – Я знаю, ты не хочешь вырывать Айлу из привычной среды, и никогда не попрошу об этом. Поэтому нужно, чтобы ты пообещала, что, независимо от того, как далеко друг от друга будем, мы со всем справимся.
– Справимся, – говорю я. – Но тот факт, что мы будем в Бостоне вместе с тобой, делает все проще.
Он отстраняется, растерянно глядя на меня, прежде чем глаза расширяются.
– Что ты хочешь сказать?
– Я еду с тобой. И Айла тоже.
– А родители? Как же они? Айла будет скучать.
– Да, будет, – соглашаюсь я. – Но я знаю свою маму. Она будет приезжать к нам так часто, как сможет. А когда ты будешь на выездной игре, я вернусь и навещу их.
Его глаза наполняются слезами, когда Кэм обнимает меня за талию.
– Мы едем в Бостон? – шепчет он.
– Мы едем в Бостон! – я притягиваю его лицо ближе и целую. – Мы семья. Ты, Айла и я. Не терпится узнать, что нас ждет в будущем.
Поцеловав его еще раз перед тем, как выйти на лед, я машу рукой.
– А теперь покатайся со мной. Потому что даже тогда, когда пыталась убедить себя в том, что ненавижу тебя, на льду ты завораживал.
Он подмигивает, прежде чем надеть коньки.
– Ты никогда не смогла бы меня ненавидеть, сама знаешь.
– Ну, когда все сводилось просто к сексу, я, конечно, старалась изо всех сил.
Выйдя на лед, Кэм приобнимает меня за талию.
– Это никогда не было просто сексом. Мы оба это знаем, – он наклоняется, целуя меня в шею. – Но если бы так и было, я не могу винить тебя. Я своего рода волшебник в постели… знаю.
Несмотря на то, что закатываю глаза, я чувствую покалывание в животе. Мы немного пошалили с тех пор, как в него стреляли, но секса не было. Между тем, что он восстанавливался, мы жили у родителей, а я бегала за малышкой, было непросто найти время для романтики. Я скучаю по нему. Не хватает его рук на моем теле и того, как Кэм может возбудить каждую клетку моего существа одним прикосновением.
Я отъезжаю, устремляясь к другому концу катка. Отец был хоккеистом, причем хорошим. Конечно, он позаботился о том, чтобы его дочь умела кататься на коньках. Черт возьми, даже Айла умеет. Не очень хорошо, но научится.
Он гонится за мной, постепенно восстанавливая ритм после столь долгого перерыва. На катке его лицо всегда сияет. Как и у тех, кто удостоивается чести наблюдать за Кэмом на льду.
Мы оба смеемся, когда я пытаюсь сделать несколько трюков и витиеватых движений, с треском проваливаясь. Мы гоняемся друг за другом, как пара влюбленных подростков.
Держась за руки, мы останавливаемся в центре катка.
– В какой момент ты понял, что хоккей – это твое? – спрашиваю я.
– Когда я был ребенком, мы съездили в Бостон. Отец отдал гоночный автомобиль на перестройку двигателя в мастерскую, так что мы устроили целое путешествие, – смеется он. – Мила, конечно же, заинтересовалась мастерской. Наверняка те бедняги думали, что она никогда не уйдет, – Кэм улыбается, думая о своей сестре. – Но отец добыл билеты на игру «Брюинз». Когда мы ездили на гонки, то бывали на играх НФЛ35, даже на нескольких играх НБА36, – ухмыляется он, глядя вниз. – Но в ту минуту, когда коньки коснулись льда, я не мог оторвать глаз. Раньше даже хоккей по телевизору не смотрел. В Алабаме это не очень популярный вид спорта, знаешь ли.
– Кроме того, я должен был быть похож на Милу. Хотеть, чтобы руки были в масле, испытывать голод к тому, чтобы разбирать двигатели и собирать заново, а машины ездили быстрее. У меня в жилах должен был бежать бензин, – он пожимает плечами. – Но я не такой. И когда увидел Патриса Бержерона на льду, безупречно ведущего команду, словно все они ему доверяли… я сразу понял, что хочу того же. Даже будучи ребенком, сидя на трибуне, я видел, что он командный игрок. Я мог сказать, что он делал команду лучше, потому что был сосредоточен не только на игре, но и на каждом, кто был в майке «Брюинз», – он слегка наклоняет голову. – Может, это заставит выглядеть как самый презренный слабак на свете, но я хотел иметь такую цель. Хотел быть лидером. Я хотел, чтобы команда мне доверяла.
– И ты этого добился. Один из величайших игроков «Университета Брукса» на сегодняшний день, капитан команды, – я кладу руку ему на живот. – Похоже, у тебя получилось. Кэм Харди снова вернулся на лед, – улыбаюсь я, хватаясь за протянутую руку.
– Ты всегда знаешь, как меня подбодрить, – он обнимает меня, уткнувшись лицом в шею. – Боже, как я люблю тебя.
От Кэма так приятно пахнет. Запах успокаивающий, заставляющий чувствовать себя как дома. В его выздоровлении не было ничего легкого, но если уж на то пошло, то это испытало нас, сблизив больше, чем когда-либо. Но физически он мне нужен. Возможно, секс и не является ключом к идеальным отношениям, но когда Кэм занимается со мной любовью, нет ни одной части тела или разума, которая не чувствовала бы, как сильно он заботится обо мне. Он мне нужен. И учитывая, что родители гуляют с Айлой в парке… у нас есть свободное время.
Его губы исследуют мою шею. Сначала медленно и неосознанно, но чем ближе его рот приближается к моему, тем очевиднее становится, что Кэм так же отчаянно этого желает, как и я.
Он целует меня в линию подбородка, и я чувствую, как щетина касается кожи.
– Кэм, – шепчу я.
Он осыпает меня поцелуями. Сначала медленно и чувственно, но вскоре прикосновения становятся более страстными, а поцелуи яростнее.
– Я так дьявольски тебя хочу, – хрипло произносит он, прежде чем поднять меня на руки.
– Не тяжело? Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Он прикусывает мою нижнюю губу.
– Поверь, я справлюсь. То, что собираюсь сделать с этим телом, будет гораздо более напряженным, чем сейчас, – он обхватывает мою задницу руками. – Я так дьявольски сильно по тебе скучал. Но теперь вернулся. И не терпится насладиться каждым сантиметром твоего тела.
Он направляется в небольшую комнату, которую используют для осмотра игроков. На протяжение всего пути его губы не отрываются от моих, и я слышу щелчок двери, когда Кэм запирает ее за нами.
Он усаживает мою задницу на стол для осмотра.
– Ты можешь и не быть ранена, но я, черт побери, все равно проведу тщательный осмотр, – рычит он, снимая с меня коньки.
Он стаскивает с меня футболку и опускает голову между грудей. Когда его язык скользит по моей груди, из глотки вырывается громкий стон, и я благодарна за то, что сегодня стадион закрыт для всех, кроме нас.
Медленно он стягивает с меня джинсы и трусики, прежде чем устроиться между ног.
Судорожно я наконец расстегиваю пуговицы на его джинсах, стягивая вместе с трусами вниз ровно настолько, чтобы освободить член. Я тянусь к нему, но Кэм отталкивает мою руку.
– Дай сначала прикоснуться к тебе. Прошло уже так много времени, что я не смогу сдерживаться, Эдди. Ты слишком горячая, черт возьми, – умоляет он, прежде чем отчаянно срывает с моего тела рубашку и бюстгальтер.
Начиная с колен, его руки скользят вверх по моим бедрам, прежде чем Кэм погружает в меня сначала один, а затем другой палец.
– Мокрая, – его дыхание учащается. – Черт, это возбуждает. Делает член еще тверже, чем он уже есть.
Его большой палец кружит по самому чувствительному месту, пока пальцы входят и выходят из меня. И то, и другое сводит с ума.
Чтобы заставить Кэма почувствовать часть моих мучений, я дразню его, обхватив груди. Медленно щипаю себя за соски и наблюдаю, как он делает долгий, дрожащий вдох.
– Черт побери, Эддисон, – стонет он. – Ты даже не притронулась ко мне, а я уже почти готов кончить.
Я продолжаю ласкать себя, зная, что постепенно он теряет контроль. Подняв ноги, я подтягиваю Кэма ближе, зажимая между своих бедер.
– Не заставляй ждать еще ни секунды, – выдыхаю я. – Трахни меня. Немедленно.
Одной рукой он хватает меня за бедра, а другой сжимает волосы, погружаясь внутрь. Я вскрикиваю, кусая нижнюю губу так сильно, что ожидаю почувствовать вкус крови.
– Моя навсегда, – шепчет он. – Пообещай, Эдди. Скажи, что никуда не денешься.
Это намного глубже, чем просто просьба провести с ним жизнь. Кэм боится, что со мной что-то случится, так же как я в ужасе от мысли, что мир попытается забрать его у меня. Пережитый опыт способен сделать с нами такое. Когда я закрываю глаза, чтобы заснуть, то представляю его в джерси, бегущего сквозь осколки разбитого стекла, словно чертов супергерой. Я все еще представляю его на тех носилках, как Кэма грузят в машину скорой помощи. Люди плачут, обнимая своих близких, которые ждали снаружи.
– Обещаю. Ты по уши влип, – я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. – Я люблю тебя.
Я снова прижимаю его рот к своему, пока Кэм продолжает скользить внутри меня.
– Кончи, Эдди. Позволь почувствовать, насколько сильно ты скучала, – ворчит он, ускоряя темп.
Соски ужасно затвердевают, и голова откидывается назад, когда я погружаюсь в забытье. Целуя меня в шею, он содрогается. Раскачивания замедляются, и он зарывается лицом в мое плечо, нежно покусывая кожу.
Едва мы переводим дыхание, Кэм ухмыляется.
– Спасибо за сегодняшний день. Было волшебно, – он снова целует меня, а улыбка становится шире. – А теперь пошли заберем нашу девочку и купим мороженое.
Я киваю.
– Отличная идея.
