Текст книги "Плейбой (ЛП)"

Автор книги: Ханна Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Поверь, твое тело – чистая магия, – он поднимает мой подбородок, взгляд полон нежности. – И знаешь, сколько девушек я встречал, с которыми хотел бы увидеться снова, или о которых вообще что-то помнил, будь то секс или их тела? Ни одной, – он целует меня, крепко, но без агрессии. – С тобой я помню каждый чертов сантиметр этого тела. И оно идеально, – я его глазах внезапно появляется грусть. – Я просто хотел бы, чтобы ты видела себя моими глазами, Эддисон. Потому что, если честно, каждый раз, при виде тебя, сердце бьется все быстрее.

Когда я просто смотрю на него, все еще придерживая грудь, Кэм берет одну из моих рук и кладет на свое сердце.

– Чувствуешь? – шепчет он. – Вот что ты делаешь со мной. И так происходит каждый раз.

Его сердце бьется быстро и сильно под ладонью, и я улыбаюсь.

Кто бы мог подумать, что у плейбоя такое огромное сердце? И самое безумное? Он показывает его мне.

– Я люблю каждую частичку твоего тела, Эддисон, – говорит он. – Но если не хочешь этого делать, все в порядке.

– Хочу, – быстро отвечаю я, голос звучит неуверенно, но решительно. – Пожалуйста.

Его рука возвращается к члену, и Кэм вздрагивает, сдерживая нахлынувшую страсть.

– Хорошо. Потому что честно говоря, не знаю, как долго еще смогу себя сдерживать.

Сгибаясь, он достает из кармана штанов презерватив и разворачивает его. Начиная от лодыжек, он скользит руками вверх по обеим ногам, раздвигая их, словно раскрывая священный храм.

– Черт возьми, – хрипит он. – Невероятно идеально.

Кэм притягивает меня к себе, и я обвиваю ногами его талию. Немного-понемногу проникая твердым членом внутрь, он стонет, не в силах сдерживать нахлынувшее наслаждение.

– Ты не представляешь, сколько раз я думал об этом за последние несколько недель. Сколько раз дрочил, вспоминая, каково это – тогда твоя вагина обхватывает мой член.

– Кэм. О… Боже, – хнычу я.

Сочетание медленного проникновения и грязных слов переполняет страстью.

– Правильно, зови меня, пока я трахаю тебя так глубоко, что ты закричишь, – рычит он, двигаясь все быстрее.

Грудь обнажена, и теперь мне уже все равно. Он смотрит на меня с такой страстью, что я чувствую себя красивой.

Он сжимает мои бедра, раздвигая ноги еще шире, проникая невероятно глубоко. Больно. Но и слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание.

Кэм, этот бог среди мужчин, не щадит меня, но в грубой силе таится дикая прелесть. Я бы не хотела, чтобы он был нежнее. Во власти над моим телом, в том, как он помечает делает меня своей, – неизреченная эротика.

Без предупреждения, он высказывает из меня, схватив за руку, увлекает к окну. Он гасит свет, и я оказываюсь склоненной над пропастью, которую скрывают только ночные тени. Пальцы скользят по холодному стеклу, и я смотрю вниз на реку, осознавая, что нас могут увидеть.

Он проникает в меня одним толчком, и я вскрикиваю от полноты ощущений. Лоб прижимается к стеклу, пока Кэм с силой шлепает меня по ягодице.

– Этот ракурс… Боже, Эдди. Ты так чертовски прекрасна.

Его бедра бьют по моим, заставляя раствориться в ощущениях.

Схватив за волосы, Кэм откидывает мою голову назад, заставляя встретиться с его взглядом, полным желания.

– Скажи, как сильно скучала по мне, детка.

– Очень, – бормочу я, едва успевая выговорить эти слова, пока мозг тонет в вихре наслаждения. – Очень, очень сильно.

Он наклоняется и целует меня между лопаток, а затем переходит к плечу, оставляя на коже след от укуса.

– Скажи, что ты моя, Эддисон.

– Кэм, – стону я, когда он, кажется, погружается еще глубже.

– Скажи, – рычит он, крепче сжимая волосы и кусая сильнее.

Я пытаюсь собрать слова воедино, но они растворяются в потоке желания. Отступая, Кэм разворачивает меня к себе, поднимает и прижимает к стеклу. Он снова проникает в меня, и я вскрикиваю.

– Я никогда в жизни так сильно ничего не желал, Эдди, – он целует меня. – Избавь от мучений и просто скажи, что ты моя.

Глядя на него, я выдыхаю:

– Я твоя.

Я чувствую, как по щеке катится одна слеза, затем другая, прежде чем успеваю осознать, что плачу.

– Я вся твоя.

Он замирает, и в глазах проступает недоумение.

– Что случилось? – его лоб морщится. – Не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала.

– Не останавливайся, – говорю я, голос звучит хрипло и отчаянно. – Пожалуйста.

Он выглядит нервным, но постепенно нервозность исчезает, и Кэм снова проникает в меня, прижимая к окну сильнее. Мы не говорим, пока он продолжает трахать меня. И когда голова падает на мое плечо, а дыхание становится чаще, становится ясно, что он близок к разрядке.

– Эдди, – шепчет он.

– Кэм, – отвечаю я, дрожа от волны удовольствия.

И пока оргазм длится, в мире нет ничего, кроме меня и Кэма. И в этот момент я признаюсь себе в том, чего старалась избегать…

Я влюбляюсь в парня, который должен был быть просто мимолетным романом.

Мы отрываемся друг от друга, отмываем с себя остатки близости в душе, а потом, в этой невероятной роскоши, оглядываемся по сторонам.

– Черт, хорошо, что они напортачили с бронью, да? Место просто бомба, – бормочет Кэм, идущий за мной.

Стена – это огромный экран, открывающий вид на реку, протекающую внизу. Вид, с которым я неплохо познакомилась, когда Кэм склонил меня несколько минут назад. Камин, уютный диван, кресло-качалка – небольшая гостиная дышит уютом. А на кухне – большой холодильник, микроволновка и все, что может быть на кухне в нормальном доме.

Спальня больше, чем моя комната у родителей. Темно-коричневая кровать с резными ножками, пушистые подушки и мягчайший плед. Но это даже не самое лучшее. Самое лучшее – это огромная джакузи в ванной.

После душа я переодеваюсь в пижаму. Что-то в том, что мы вместе приняли душ и переоделись, сделало произошедшее… более реальным. И теперь, когда эйфория от секса спала, я чувствую, как в животе завязывается тревожный узел.

Внезапно я становлюсь нервной. Будто между нами что-то изменилось, и я боюсь все испортить.

Медленно я опускаюсь на кровать, ложась на бок.

Кэм подходит и ложится рядом, проводя большим пальцем по моей щеке.

– Что происходит в этой красивой головке? – спрашивает он, и в голосе звучит нежность.

Я не знаю, как ответить. Даже не уверена, что происходит у меня в голове, как разобраться во всех этих мыслях. Я здесь… в нескольких часах езды от дома, с парнем, которого отец запретил мне видеть. Дочь в Нью-Гэмпшире, но я все равно чувствую себя виноватой, что уехала в эту маленькую поездку. И ко всему прочему, я боюсь. Чувствую, как защитная оболочка тает, когда нахожусь рядом с Кэмом. В идеальном мире это хорошо. Только в моем мире все не так просто, как история про девочку и мальчика, которые друг друга любят. Тут еще дочь и отец. И тот факт, что я поклялась себе больше никогда не влюбляться. Я хочу, чтобы счастьем были только я и Айла. А теперь кажется, что я все это отбрасываю и ныряю в омут, бросая осторожность к черту, хотя понимаю, что это плохая идея.

Все путается. И честно говоря, мне это не нравится. Я не чувствую себя в безопасности.

– Да ничего особенного, – я продолжаю смотреть в потолок, пытаясь отыскать в нем ответы на вопросы. – Ну, то есть… все.

– Айла? – он спрашивает тихо, с тревогой в голосе.

– Вроде как. Просто не привыкла быть вдали от нее… Вот и все, – я выдыхаю. – И быть здесь, с тобой. В голове тысячи мыслей крутятся одновременно.

– Надеюсь, грязные мысли? – он подмигивает, прежде чем притянуть меня к себе и перевернуться на спину.

Он обнимает меня, проводя рукой по спине.

– Мы не обязаны разбираться во всем сегодня, Эдди. Достаточно основ.

Я поднимаю на него взгляд.

– А что входит в эти основы?

– То, что мне нравится проводить с тобой время. Что я чертовски скучаю, когда тебя нет рядом, – он скользит рукой вниз, к моей заднице. – Что, когда ты была с Хантером, у меня все кипело. И что, когда рядом, я не могу удержать свои чертовы руки. Ты сводишь меня с ума, Эддисон.

Я прячу лицо в его шее.

– Я тоже чувствую все это. Даже когда пыталась сопротивляться, ты все чертовски усложнил.

Он смеется.

– Я действительно неотразим.

Я шлепаю его по груди и закатываю глаза.

– Заткнись.

Он щекочет меня, и я корчусь в объятиях, смеясь до слез, до дрожи. С моих губ срывается странный звук – визг, хихиканье и крик, слившиеся воедино.

– Прекрати! – молю я, но слова тонут в потоке смеха, и он продолжает, наслаждаясь моей беспомощностью.

Наконец, после того, как я умоляла не менее десяти раз, он сдается. Спасибо богу, иначе живот просто лопнул бы от смеха.

Мы укутываемся в одеяло, и я прижимаюсь к его теплому телу. Пальцы Кэма медленно скользят по моей спине.

– Что будет, когда мы вернемся домой, Кэм? – спрашиваю я. – Я не хочу давить на тебя. Просто…

– Дави, Эддисон. Дави по-настоящему. Я хочу, чтобы ты это делала, – признается он, глядя мне в глаза, и я вижу такую глубину, такую искренность, что сердце замирает. – Признаюсь, я готов дать все, что ты захочешь, – его рука крепко прижимает меня к себе, и я ощущаю тепло, силу, и эта сила одновременно успокаивает и пугает. – Я хочу попробовать. По-настоящему попробовать.

– Попробовать что? – шепчу я, взволнованная.

– Быть с тобой. Полностью и безоговорочно, – он смотрит на меня, и в глазах я вижу отблеск чего-то нового, чего-то неизведанного. – Я не могу обещать, что буду хорош. У меня никогда не было девушки, и я, наверное, ни черта не смыслю в романтике, – он делает паузу. – Если позволишь, я буду с тобой. Всем сердцем, – он проводит большим пальцем по моей щеке. – С Айлой. Я знаю, что понадобится время, чтобы доказать это. Но, Эдди, я хочу познакомиться с ней. Если ты не против.

Я моргаю несколько раз, пытаясь переварить его слова. Что мне сказать? Он хочет подарить мне весь мир. Правда в том, что у меня уже есть свой. Где я и дочь прекрасно справляемся без мужчины. Ну, кроме папы.

Но признаюсь, мне бы очень хотелось, чтобы Кэм стал частью этого мира.

Если бы знала, что он останется.

– А если у появится кто-то другой? – еле слышно спрашиваю я. – Где тогда окажемся Айла и я? Она взрослеет с каждым днем. Все больше и больше понимает, – я сглатываю ком в горле. – Она легко привязывается. Я знаю это.

– Я не причиню вам боли, Эддисон. Ни тебе, ни Айле. Вы уже и так слишком много пережили от того козла Ника, – его пальцы скользят по моим волосам. – Впервые в жизни я хочу чего-то, что не связано с хоккеем. И это – ты.

Не отвечая, я поднимаюсь по его обнаженному телу. Грудь ложится на грудь, и я чувствую, как эрекция твердеет. У нас не так много времени, и я хочу насладиться каждой секундой.

– Сядь на мой член, детка, – бормочет он, голос хриплый от желания. – Покажи, что тоже хочешь меня.

Я не колеблюсь. Правда в том, что я тоже скучала по Кэму. И теперь, когда мы одни, не собираюсь упускать возможности почувствовать его тело.

Кэм

Солнечные лучи пробиваются сквозь окна, и часть меня ругает себя за то, что я не задернул шторы прошлой ночью. Другая же, наоборот, радуется. Потому что смотреть, как Эддисон спит на животе, повернув голову в сторону, а одеяло сползло, обнажив загорелую кожу… она словно сошла с другой планеты. И я не могу поверить, что удалось уговорить ее остаться со мной прошлой ночью.

С того момента, как ее встретил, Эддисон словно втянула меня в свою орбиту, заставляя хотеть большего. Я никогда не встречал никого, подобного ей, и поэтому она оставила след. У меня нет всех ответов, но я знаю, что мы не можем быть друг без друга.

Прошлой ночью, после того, как лежали здесь, разговаривали, она забралась на меня и оседлала, словно ждала этого вечность. Не пыталась спрятать свое тело, как иногда бывает. Она позволила мне насладиться каждым совершенным дюймом ее кожи, почувствовать изгибы кончиками пальцев. А потом, спустя несколько часов, я проснулся, снова нуждаясь в ней. Я понятия не имел, что член способен на такое количество секса за короткий промежуток времени, но не жалуюсь. Черт, нет. Прошлая ночь была лучшей ночью в моей жизни.

Я никогда не был больше, чем глупым хоккеистом, который тусуется по выходным и трахается с самыми горячими девчонками. Но больше не хочу быть этим парнем. Я хочу быть лучше. И это чертовски страшно.

Я понимаю, что ее папа будет в бешенстве. Тем не менее, он должен услышать это. Я надеюсь, что он не накажет меня, разрушив сезон. Я ведь не знаю, он может посадить меня на скамейку запасных или как-то отобрать место в команде. Но надеюсь, что не сделает ни того, ни другого.

Всю жизнь я хотел только играть в профессиональный хоккей. А теперь рискую всем ради девушки.

И самое смешное? Папа был бы чертовски рад. Он бы сказал: «Наконец-то, сынок. Я знал, что ты когда-нибудь до этого дойдешь».

Медленно Эддисон начинает шевелиться. Она трет глаза, несколько раз облизывает губы, прежде чем, наконец, ее глаза раскрываются.

– Привет, – шепчет она, глядя на меня, словно лань.

– Привет, – отвечаю я, улыбаясь. – Как спалось?

– Хорошо, – она медленно садится, беря телефон с тумбочки. – Я звоню Айле каждое утро.

Давая немного пространства, я вылезаю из постели и направляюсь к душу. Но сначала целую ее в макушку.

И, идя в ванную, понимаю, что не чувствовал такой легкости… ну, никогда.

Признаюсь, я никогда не был так счастлив.

Глава 16

Эддисон

– Не дрейфь, – произносит Кэм, окидывает меня взглядом и сжимает ладонь. – Мама и папа будут в восторге от тебя, детка.

Я сглатываю, пытаясь унять зловредное ощущение в животе. Родители Кэма. Его сестра. Друг Бо. И вскоре я познакомлюсь с каждым из них.

Я в ужасе.

Мой опыт знакомства с родителями бывшего был столь ужасным, что испортил все веселье. Вместо того чтобы с нетерпением войти в комнату и пожать им руки, я убеждена, что они с ходу меня возненавидят. Точно так же, как это сделали Пеллетье.

– Слышала это уже не раз, – вздыхаю я. – Но спасибо за… как бы это сказать… слова поддержки?

Тело Кэма заметно напрягается, и он хмурится.

– Моя семья совсем не похожа на семью твоего бывшего. Можешь поверить.

– Ты их знаешь? – я не пытаюсь скрыть недоумения на лице.

– Не-а. Но они отвергли родную кровь. Ничего не сделали, чтобы гнилой сынуля стал достойным Айлы, – его глаза сужаются. – Я совсем не такой, как они, и моя семья тоже.

– Я не то имела в виду, – понуро произношу я. – Я просто хотела сказать… возможно, твои родители не посчитают меня достаточно хорошей, – я пожимаю плечами. – Что-то вроде этого. К тому же… у меня есть дочь. Этого вполне достаточно, чтобы напугать любых родителей студента.

– Мой старик уже в курсе, – хладнокровно говорит он. – Сказал им, когда приезжал на Рождество.

– Правда? – шестеренки в голове начинают вращаться. – Но мы же даже не общались на Рождество.

Он останавливается, тянет меня к себе и обнимает за плечи.

– Наверное, я жалкий мерзавец, потому что рассказал отцу о тебе.

Мое сердце колотится в груди.

– И… что он сказал?

Поцеловав меня в одну щеку, затем в другую, он переходит на уголок губ и отстраняется.

– Чтобы я следовал за своим сердцем, – он ухмыляется: – Мне просто нужно было увидеть тебя с коробкой пиццы, чтобы вытащить наконец решиться, – Он снова целует меня. – Мой отец обожает детей. Это его не напугает, поверь. А уж мать? Она будет вне себя от счастья.

Когда Кэм отходит, большой палец приподнимает мой подбородок вверх, и он подмигивает:

– Просто расслабься, детка. Мои родители одни из самых милых людей, с которыми ты когда-либо встречалась.

– А сестра? – я нервно кусаю губу. – Она тоже хорошая?

Он начинает идти, увлекая меня за собой.

– Сладкая, как сахарный пирог. Только не зли ее без причины.

Мои глаза широко распахиваются.

Прекрасно.

Кэм

Я слежу взглядом за сестрой, которая стремительно сбегает по ступенькам, направляясь прямо к Бо. На поле сыплется конфетти, и я безмерно благодарен судьбе за то, что могу присутствовать здесь. Это событие навсегда останется в памяти Бо, и, несмотря на все наши прошлые разногласия, я не могу быть счастливее.

– Посмотри, как сияет этот парень, – кивая на будущего зятя, произносит отец. – Господи, как же мне жаль, что Дасти не с нами в этот день, – его взгляд затуманивается, когда Мила бросается в объятия Бо. – Он бы гордился им до чертиков.

Я знаю, что отец в такие моменты чувствует себя виноватым. Смерть Дасти могла быть и не его виной, но с тех пор, как отец врезался в машину Дасти, будет считать, что виноват именно он.

Я потерял отца на долгое время после смерти Дасти. Он много пил и был в полном беспорядке. Приятно видеть, что он снова в норме. Насколько это вообще возможно, конечно. Дасти был его лучшим другом. Я знаю, что бремя этого дня навсегда останется с каждым из нас.

Особенно с Бо. Никто не должен терять отца в столь юном возрасте. Или становиться свидетелем этого.

– Да, он бы точно гордился им, старик. Бо многого добился, – я наклоняюсь вперед, хватаясь за перила, и наблюдаю за ликованием. – Всегда знал, что он далеко пойдет.

– Как и мы знали, что ты тоже далеко пойдешь, – он легонько толкает меня локтем. – Не пройдет и много времени, и я буду с гордостью смотреть по телевизору на своего сына-хоккеиста, настоящего профессионала.

– Я знаю, что ты хотел для меня другого. Но спасибо, что всегда записывал во все хоккейные лагеря и давал возможность работать с лучшими тренерами, – я киваю ему. – Мне бы не удалось добиться всего этого без тебя.

Он хмурится:

– Да о чем ты говоришь, сынок? Я хочу, чтобы ты был счастлив, а хоккей как раз и делает тебя таким. К счастью для мамы, гонки на бешеной скорости по прямой трассе оказались не слишком привлекательными, – он усмехается. – Не думаю, что она бы смогла пережить такое еще с одним ребенком, – он окидывает меня взглядом.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он смотрит на Эддисон, которая разговаривает с мамой.

– И эта хорошенькая девушка, похоже, тоже заставляет тебя чувствовать себя счастливым.

Я бросаю взгляд в сторону Эддисон. Кажется, она рассказывает какую-то историю – скорее всего, об Айле, судя по тому, как ее лицо озаряется с каждым словом.

– Я послушал свое сердце, – я снова поворачиваюсь к нему и ухмыляюсь. – Но я новичок во всем этом. Никогда даже не встречался ни с кем. И, наверное, все испорчу.

– Без сомнения, так и будет, – быстро отвечает он. – Но в этом-то все и дело. Ничто не бывает идеальным. Такова жизнь. Просто говори, что она прекрасна, когда сама так не считает. Угощай шоколадом, когда она грустит. О, и помни: когда она говорит, что все в порядке, на самом деле это не так.

Я усмехаюсь:

– Буду знать. Наверное, именно так тебе удалось удержать маму все эти годы, а? – я подталкиваю его локтем. – Должен быть какой-то очень хороший шоколад, если она терпит все твои выходки.

– Или она просто любит… – собирается он сказать, но я поднимаю руку.

– Даже не думай заканчивать это предложение. Ради всего святого, просто не делай этого.

– Ты же сам спросил, – произносит он, пожимая плечами и ухмыляясь как дурак.

А когда Эддисон подходит ко мне и кладет голову на плечо… я понимаю, как сильно увяз.

Встречаться с дочерью тренера – все равно что играть с огнем, и я, должно быть, настоящий кретин… потому что готов обжечься

.

Я стою у барной стойки и смотрю, как мама, сестра, Бо и товарищи по команде, разбросанные по всему залу, оживленно беседуют.

– Погляди на парня, который приехал из-за моря, чтобы посмотреть, как играет его шурин, – Бо обнимает меня за плечи татуированной лапищей.

– Неужели была свадьба, на которую меня не пригласили? – усмехаюсь я. – Последний раз, когда я проверял, чтобы стать шурином, надо жениться на сестре.

– Однажды, братан. Однажды, – он отстраняется. – Кто эта девушка? Кажется, милая.

Я бросаю взгляд на Эддисон, которая болтает с моей сестрой и несколькими другими людьми.

– Это подруга из Брукса, – отвечаю я, скрывая истинную природу наших отношений.

Если Эддисон хочет, чтобы мы так представились, я уважаю ее желание. Хотя мы, черт побери, не просто друзья, а нечто более глубокое и сокровенное.

Возвращаясь к Бо, я пожимаю плечами.

– Вот и все.

– Да, наверняка, – протягивает он медленно, с нескрываемым скептицизмом. – Я знаю все об этих «подругах». Обычно так не работает, – он кивает в сторону Эддисон. – Особенно с девушками, которые выглядят так. Удачи, братан. Она тебе понадобится.

Я качаю головой.

– Что правда, то правда.

К счастью, прежде чем он успевает что-либо добавить, все начинают занимать свои места.

Подойдя к Эддисон, я кладу руку ей на бедро.

– Пора есть, детка.

– О, отлично. Я умираю с голоду, – вздыхает она. – Так вкусно пахнет.

Я наклоняюсь, целую ее в щеку.

– Я тоже голоден. Просто не по тому, что на столе.

Эддисон прикусывает губу, застенчиво поднимая на меня взгляд, прежде чем я веду ее к местам. Она так легко вписалась в компанию. Бо мне практически как брат. И тот факт, что Мила и мама, похоже, ее одобряют, означает, что начало хорошее. Конечно, они считают, что мы просто друзья, но взгляд глубок и проницателен.

Ознакомившись с меню, все делают заказ, и должен отдать должное официантке – она справляется с безумной компанией с легкостью. Уровень громкости и напряжения зашкаливает после того, как команда «Восточная Флорида» выигрывает чемпионат по футболу.

Она заслуживает огромных чаевых.

Сладкий аромат Эддисон все время щекочет ноздри, а когда она смеется над чьей-то шуткой, то прижимается ко мне. Находиться так близко к ней – пытка.

Под столом я нежно глажу ее бедро, и чувствую, как по коже пробегают мурашки, когда скольжу рукой все выше и выше под юбку. Она бросает на меня взгляд, и я встречаю его. Знаю, Эддисон шлет мне молчаливое предупреждение. Просьбу остановиться, но я не могу.

Наконец, кончики пальцев касаются хлопковых стрингов. Проводя пальцем по ткани, я чувствую, как она намокает.

Прижимаясь губами к ее уху, я чувствую, как Эддисон дрожит.

– Мокрая для меня? – бормочу я.

Она бросает на меня взгляд.

– Остановись, – произносит она, щеки пылают.

Я притворяюсь, что прислушиваюсь к разговору рядом, но вместо этого дразню ее еще больше, продолжая водить пальцами по коже. Наконец проникаю в нее пальцами.

Сначала она напрягается. Пытается бороться с тем, что хочет этого так же сильно, как и я. Но в конце концов слегка покачивается на мне, жадно ожидая большего.

Внезапно она отталкивает стул, отчего тот скребется о кафельный пол.

Стоя, Эддисон нервно улыбается, когда все смотрят на нее, но как только головы поворачиваются и гости возвращаются к разговорам, она наклоняется.

– Туалет. Через две минуты, – шипит она.

Ухмыляясь, я наблюдаю за тем, как Эддисон покидает помещение, заметно возбужденная и взволнованная. Не происходит и двух минут, как я уже направляюсь следом.

Когда замечаю, что Бо смотрит вслед, я достаю телефон.

– Надо позвонить ее папе. Интересуется, когда привезу Эддисон домой, – сквозь зубы вру я лучшему другу.

На самом деле мне плевать, потому что я вот-вот окажусь по самые яйца в самой сексуальной цыпочке планеты.

По взгляду видно, что он не верит, но я продолжаю уходить, не желая заставлять горячую подружку ждать. Прекрасно зная, что она может струсить, а я очень, очень не хочу, чтобы это произошло. Она мне нужна.

Я дохожу до туалета, но он заперт. Я стучу несколько раз, и она открывает дверь, затем затаскивает меня внутрь и быстро закрывает за собой.

– Ты не можешь делать это на людях, Кэм! Господи, да что с тобой такое? Твои мама и папа здесь, черт возьми!

Пока она стоит у раковины, я пробираюсь ближе.

– Да ну?

– Д-да, – заикается она.

Приблизившись, я кладу руки ей на талию и еще больше прижимаю к раковине.

– Значит, когда я просунул в тебя пальцы, тебе это не понравилось, детка?

– Не здесь, – шепчет она.

Опустив руку вниз, я скольжу по ее юбке и проникаю между ног.

– Для той, кому не понравились мои пальцы внутри, ты ужасно мокрая. На самом деле… ужасно мокрая. И все это для меня, не так ли? – я целую ее в шею. – Ты привела меня сюда не для того, чтобы читать нотации о том, что сейчас неподходящее время для того, чтобы трахать тебя пальцами. Нет… хотела, чтобы я вошел и трахнул тебя прямо в этом туалете, – не теряя времени, я расстегиваю джинсы, позволяя им упасть на лодыжки, и беру в руку болезненно твердый член. – Даже не придется врать, детка. Я дам тебе это. Всегда дам то, чего ты хочешь.

Ее губы раздвигаются, когда Эддисон видит член, и я поднимаю ее, усаживая на раковину.

– Видишь, что ты со мной делаешь? – бормочу ей в губы. – Я не контролирую себя, когда дело касается тебя. Оказывается, ты – моя погибель.

– Кэм, – хнычет она, обхватывая меня ногами за талию и притягивая ближе. – Мы не должны, – Эддисон стонет, когда я провожу языком по ее челюсти. – Боже… мы действительно не должны.

– Хочешь, чтобы я остановился? – бормочу я, уже зная ответ.

– Нет! – рычит она. – Не смей.

– Я и не думал, – ухмыляюсь я. – У меня нет презерватива..

Она подталкивает меня к безумию. А мне все равно, потому что впервые в жизни я что-то чувствую.

– Все в порядке, – говорит она, поднимая на меня вызволят. – У меня внутриматочная спираль. Если ты…

– Я чист, – говорю я, заканчивая ее фразу.

Она тяжело сглатывает.

– Ты уверен?

– Обещаю, – я прижимаюсь лбом к ее лбу и провожу рукой по гладкому бедру. – Я никогда не сделаю ничего, чтобы подвергнуть тебя риску, клянусь, – я снова целую ее, дразня язык своим. – Но умру, если скоро не окажусь внутри тебя. Эта юбка… Господи. Ты что, хочешь меня убить?

Она откидывается назад, упираясь затылком в зеркало, и смотрит на меня. По глазам видно, как Эддисон возбуждена и как сильно хочет этого.

– Я доверяю тебе, – едва слышно шепчет она, и это все, что мне нужно.

Но эти три слова очень много значит. Она сказала, что доверяет мне…

Я задираю ее юбку повыше и стягиваю стринги в сторону. Я медленно ввожу головку члена в нее, и Эддисон кусает губы и вдыхает.

– Боже мой, – их ее красивого рта вырывается хныканье, но когда я не толкаюсь дальше, она крепче сжимает талию бедрами, втягивая глубже. – Не останавливайся, – выдыхает Эддисон. – Не останавливайся.

Я проталкиваюсь глубже, а она сжимает меня так крепко, что едва не теряю сознание. Но когда, наконец, беру себя в руки, я вколачиваюсь в нее, не переставая быть нежным, пока ногти прокладывают путь вверх и вниз по спине.

Каждый раз, проникая в нее, глаза Эддисон еще больше стекленеют.

– Кэм… ох… – ее глаза закрываются.

Я чувствую, как она обхватывает мой член, и это толкает за грань того, за что пытался держаться до последнего. Как только я понимаю, что Эддисон кончила, крепче сжимаю ее бедро.

– Подними рубашку. Позволь кончить на эти идеальные сиськи.

Потянувшись к подолу рубашки, Эддисон задирает ее вместе с лифчиком, оставаясь полностью обнаженной. Наклонив голову, я беру ее сосок в рот.

– Все мое, – говорю я, прежде чем выскользнуть из нее и толкнуть на колени.

Я беру ее руку, обхватывая ей член, и всего через несколько коротких толчков кончаю на ее полную, обнаженную грудь.

Я втягиваю несколько глотков воздуха, стараясь выровнять дыхание. Я спал со многими девушками. Все они были красивы и поразительны. Но никто не сравнится с ней. Ни одна.

Протягивая влажное бумажное полотенце, я целую ее в макушку.

– Мой маленький секс-монстр.

– Неправда! – задыхается она, рот приоткрыт. – Ладно, может, так и есть. Но это твоя вина!

Я подмигиваю, натягивая джинсы.

– Что могу сказать, детка? Я и вправду хорош.

И глядя, как она приукрашивается в зеркале, как раскраснелись ее щеки и растрепались волосы, я понимаю, что мне никогда не надоест этот взгляд. И тут меня осеняет нечто еще большее.

Я влюбился в дочь тренера ЛаКонте. И даже не думаю, что смогу это отрицать.

Эддисон

В голове мелькает вопрос: а подозревает ли его мама, что мы только что сотворили в туалете? Боже, пусть только нет! Я умру от стыда.

Мне нравится создавать образ умницы. Хорошей девочки. Девушки, которая… ну, в общем, не занимается сексом на грязной стойке в туалете. Хотя, похоже, именно такой стала. Практически сексуальной маньячкой. Всегда жаждущей большего.

– Значит, твоей дочери три года, да? – Кимберли, мама Кэма, произносит эти слова так сладко, словно пропевает. – Ох, как же я скучаю по этому возрасту. Не проморгал его, милая. Время летит слишком быстро.

Я вздыхаю, соглашаясь:

– Я понимаю. Кажется, что я только что принесла ее домой из больницы, а теперь Айле три с половиной, и она уже полноценный человек, – я улыбаюсь, думая о том, как не терпится ее обнять. – Она такая смешная. И драматичная. И яркая. И… идеальная, – восторженно бормочу я. – Простите, я слишком много болтаю. Несколько дней ее не видела. Мои родители взяли ее с собой в поездку к родственникам.

– Не могу дождаться, когда познакомлюсь с ней, – я ее словах такая искренность, будто… будто… она действительно имеет в виду то, что говорит. – Когда снова приедете в Алабаму?

Я только открываю рот, чтобы ответить, как Мила подходит ко мне.

– Мама, тебе лучше не допрашивать эту милую девушку. Будь спокойнее, помнишь?

Миссис Харди хмурится, прежде чем вздохнуть:

– Я знаю, знаю. Просто это сложно! Ты же знаешь, такое бывает нечасто.

Мила похлопывает маму по плечу.

– Да, ну, этого не случится еще дольше, если не успокоишься, – она поворачивается ко мне. – Для моего брата беспрецедентно приводить девушку на семейные посиделки. Мы заинтересованы.

– Нет, мы в восторге! – поправляет ее миссис Харди. – Но моя Мила права. Я не буду давить. К тому же, если это сделаю, Кэм мне задаст.

Кто-то зовет Милу, но прежде чем уходит, она улыбается.

– Я очень надеюсь, что мы еще увидимся, Эддисон, – она издает тихий смешок. – Мой брат по любым меркам непростой человек. Он громкий. Шутит неуместно. Упрямый, как бык, и ужасно привередливый. Он слишком строг к себе, и никогда не считает, что сделал достаточно хорошо… что бы то ни было. Даже если делает вид, что его ничего не волнует, это не так. Он глубже, чем кажется, и немного придурок. Но обещаю, он хороший человек. Не дай ему обмануть тебя, заставив думать иначе, – она наклоняет голову набок. – К тому же, вы выглядите очень мило вместе, – она подмигивает, прежде чем повернуться и уйти.

Мила Харди, возможно, самая крутая девушка, которую я когда-либо встречала. Она гоняет на машинах. У нее самые красивые иссиня-черные волосы и самый крутой стиль. И кажется, она мне нравится. Я называю это победой.

– Вы остаетесь на ночь? – спрашивает мама Кэма. – Мы могли бы встретиться за завтраков или обедом, если останетесь.

– Да, но, к сожалению, уезжаем рано утром, – я дарю ей извинительную улыбку. – У Кэма тренировка во второй половине дня, а мои родители с дочерью вернутся завтра вечером. Я их встречаю из аэропорта.