Текст книги "Капля яда (ЛП)"

Автор книги: Х. Р. Пенроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Он нарисовал на мне свои собственные желания, глубоко запечатлев их на моей коже. Я никогда не смогла бы наслаждаться медленными чувственными занятиями любовью с равным партнером. Нежные прикосновения, о которых я когда-то мечтала, больше не разжигали во мне всплеск желания, это было всего лишь грубое обращение, балансирующее на грани боли и удовольствия, которое теперь возбуждало мое тело. Я была полностью обусловлена его увлечением.

Глава 10

Милла

Была середина недели, и после вечеринки у мэра и последствий субботнего вечера я взяла карту болезни и заперлась в своем общежитии, чтобы только он проверял меня.

Впервые он перешел на другой уровень. Он потерял контроль и пометил меня там, где это было видно, поэтому спрятался, чтобы отвлечь нежелательное внимание. Вопросы, на которые я не стала бы отвечать. Он оказал мне большую услугу, сгладив моих профессоров, подтвердив историю моей болезни и убедившись, что последние несколько дней мне было настолько комфортно, насколько это было возможно, почтив меня своим присутствием, но не давя, как обычно. Он просто снова был моим другом, отчего у меня голова пошла кругом.

Я даже поблагодарила его, прежде чем смогла проглотить слова обратно, чтобы они никогда не увидели свет, зная, что они доставили бы ему огромное удовольствие. Насколько все было запутано? Поблагодарить человека за то, что он проверил тебя, залечил твои раны, когда именно он получал удовольствие, нанося их?

Я использовала свободное время, которое у меня было, чтобы завершить несколько эссе и начать новые; это позволило мне продвинуться вперед в моей предметной работе. Мысленно похлопала себя по спине за это, учитывая, что я сделала задания с изнурительной болью, когда преступник нависал надо мной. Решив внедрить его в свою повседневную жизнь больше, чем то, что он уже сделал, и испытывая физическую боль, у меня не хватало душевных сил отослать его и разобраться с последствиями.

Я достаточно поправилась, чтобы вернуться к своим лекциям с полностью накрашенным лицом, несмотря на то, что моя губа была нежной и все еще выглядела немного припухшей. Но если бы вы не смотрели достаточно пристально за помадой, которую я нанесла, вы бы этого не заметили. Мой тональный крем замазал синяк, сохранившийся в нижней части одной стороны моего лица.

Я была на сто процентов готова на полной скорости вырваться из подавленности этой комнаты в общежитии и нырнуть с головой во что угодно, лишь бы отвлечься. Возможно, я бы даже приветствовала несколько ругательств и стервозных взглядов от каких-нибудь случайных придурков по всему кампусу, чтобы немного развлечься.

Воспользовавшись шансом сбежать, я засунула ноги в кроссовки, разложила все необходимое по карманам и схватила свою большую сумку, набитую учебниками. Навскидку я не могла вспомнить, какие лекции у меня были сегодня, но я проверила свое расписание, как только села в одном из местных кафе с чашкой теплого чая, крепко зажатой в руке.

Вчера я упомянула ему, что сегодня вернусь к нормальной жизни, так что он не должен удивляться, проснувшись и обнаружив, что я исчезла. Вспомнив, что нужно быстро отправить ему сообщение, сообщающее, куда я ушла, я вытащила телефон из кармана, набрав короткое сообщение, прежде чем убрала его в карман.

Размышляя о том, насколько странно было то, что он решил остаться со мной, я отмахнулась от странностей и встретила совершенно новый день, надеясь, что глаза не задерживались на моем лице слишком долго или на том, что мое тело двигалось немного медленнее из-за травм. Область вокруг моих ребер продолжала болеть, но я по опыту знала, что они не сломаны, просто сильно ушиблены, и на заживление ушло бы еще несколько дней.

Сегодня я приложила дополнительные усилия к одежде и макияжу, что не осталось незамеченным. Взгляды, которые обращались в мою сторону, были нежеланными – как обычно.

Взяв горячий чай в одном из отделов обслуживания, я направилась в одну из общественных зон отдыха. Я села за стол в углу, достала телефон и бездумно прокрутила его, потягивая и смакуя напиток, наслаждаясь небольшим тихим моментом, который я сама для себя устроила.

Я наткнулась на рекламу в социальных сетях с большим количеством лайков и комментариев под фотографией. Это было для нового голливудского фильма, который вскоре вышел на экраны, с главной актрисой по имени Пэрис Блю. Она была потрясающей, хорошо известной актрисой, которая была всего на несколько лет старше меня и пришла к славе из ниоткуда. И будь я проклята, если я не чувствовала себя актрисой в своей собственной жизни. Я сама выбрала опцию "Мне нравится", решив, что мне все равно, буду ли я в будущем засыпана рекламой. Может быть, это дало бы мне что-нибудь интересное для разнообразия.

– Бу.

Кто-то прошептал мне прямо в ухо. Мой телефон полетел на пол, и я пихнула локтем в живот того, кто стоял рядом со мной, вызвав оханье, слетевшее с губ. Я сдержала стон боли от неожиданного резкого движения, часть моего теперь уже теплого чая пролилась мне на топ, из-за чего я невнятно выругалась, когда жидкость пропитала низ моего бутылочно-зеленого свитера.

Я вскочила, крутанувшись на месте, и мое сердцебиение замедлилось. Дэниел потер живот в том месте, куда я ударила. Его глаза загорелись юмором, он сжал губы, чтобы сдержать смех.

– Забавно, – невозмутимо ответила я, закатывая глаза, игнорируя приступ смеха, который невозможно было сдержать. – Посмотри, что ты наделал.

Я провела рукой по свитеру, туда, куда просочилась жидкость.

– Извини, – сказал он.

И все же я не могла злиться на своего друга за его розыгрыш и мою чрезмерно бурную реакцию на него. Я указала на него пальцем.

– Придурок. Больше так не делай.

Я слегка улыбнулась ему и стянула свитер через голову, повесив его сушиться на спинку стула рядом со мной. Одергивая футболку, которая задралась у меня на животе, я надеялась, что Дэниел ничего не заметил, а если и заметил, то не полез бы не в свое дело и проигнорировал бы это.

– Мил… – начал он, но я перебила его, бросив на него многозначительный взгляд и покачав головой.

Ему нужно было игнорировать вспышку синяков внизу моего живота. И не задавать вопросов.

– Не надо, – предупредила я твердым голосом.

Он посмотрел на меня с жалостью в глазах, и я сжала зубы, чтобы не наброситься. Я ненавидела жалость. Это была бессмысленная и ненужная эмоция, которая просто вызывала во мне желание зарычать от гнева, отвергая ее всем своим существом.

У него перехватило горло, когда он отрицательно покачал головой и хотел что-то сказать, но я снова прервала его, солгав сквозь зубы.

– Это по обоюдному согласию.

Больше, ему нужно было больше.

Продолжай настаивать на этом.

– Это фетиш, – я пожала плечами, как будто это ничего не значило. – Но, пожалуйста, не рассказывай об этом всем подряд, – я выдавила из себя ухмылку.

Он с благодарностью купился на это и, смеясь, рассказал мне историю об еще одном странном увлечении своего друга, которое отвлекало от меня внимание.

Извинившись, я ушла, и заскочила в женский туалет, сунув свитер под сушилку для рук. Снова надев его, я проверила свое расписание и отправилась на лекцию на несколько минут раньше, что дало мне время двигаться в неторопливом темпе.

Сегодня я чувствовала себя где-то между эмоциональностью и бесстрастием. Мне не нравилось, что мои чувства настолько не синхронизированы. Иногда я вообще ничего не чувствовала, а иногда чувствовала все сразу. Я не знала, что хуже – утонуть в волнах или умереть от жажды.

Незаметно стащив ланч из столовой, я спряталась в дальнем углу библиотеки, где проглотила его, листая страницы своего учебника по лекциям, впитывая информацию и продвигаясь вперед в учебной программе. Я знала, что возвращение сюда было бы балансирующим актом, и отказывалась допустить, чтобы моя учеба и оценки пошли по спирали вниз и стали платой за двойную жизнь. Мое образование, хотя мне потребовались бы годы, чтобы получить квалификацию, привело бы меня к жизни вдали от Ист-Бэй, что было моей главной целью: убраться подальше от Колдхарбора и тех, кто его часто посещал.

Ухмылка, появившаяся на моем лице, имела прямое отношение к этим мыслям и будущему. Я нарисовала бы красивую картину, и независимо от того, насколько далекой она казалась в данный момент, я бы крепко держалась за нее.

Мой телефон на столе громко завибрировал сообщением, и я схватила его, прежде чем библиотекари ворвались сюда, отдавая свои жизни за святилище мира грамотности. Я вздрогнула. Никогда не связывайся с библиотекарями, они страшные люди.

Лиззи: Сучкаа, где ты? Твоя горничная сказала мне, что ты была в кампусе, так как чувствуешь себя лучше, и мальчик присматривал за тобой во время твоей болезни… кто? Выкладывай.

Черт. Я ответила смайликом с перекатывающимся лицом, прежде чем мои пальцы пробежали по телефону, отправляя импульсивное сообщение, прежде чем я смогла остановить себя.

Милла: Твоей горничной нужно держать рот на замке и не болтать всем подряд, особенно Лиззи, о том, что ты был в моей комнате, иначе начнут распространяться слухи.

Я раздраженно откинулась на спинку стула и задумалась, действительно ли это была блестящая идея, но она сработала прежде, чем я успела ее обдумать.

Он: Я разберусь с этим.

Вздохнув с облегчением, я почувствовала себя немного неловко за горничную, потому что она получила бы взбучку. Но секреты, которые я носила на груди, нуждались в защите больше, чем моя потребность защитить ее от потенциальной потери работы.

Я собрала свои вещи, выбросив остатки обеда в мусорное ведро. Я направилась к зданию, где проходили мои тематические лекции, пробираясь сквозь корчащиеся тела, направляющиеся в свои комнаты. Я скользнула на свободное место, когда другие заняли места вокруг меня. Урок начался, и все остальное отпало, когда я погрузилась в информацию.

Сейчас, больше, чем когда-либо, я чувствовала, как секреты, которые я скрывала, всплывали наружу, желая вырваться из своих рамок, где они были скованы железными цепями. Могла ли я втягивать людей в свои неприятности? Нет. Просто, нет.

Какой бы привлекательной ни была идея обратиться за помощью, это привело бы в движение события, к последствиям которых никто не смог бы подготовиться. К тому же последние два раза, когда я обращалась за помощью, прошли не так хорошо. Я отогнала чувство вины перед полицейским, желая вернуться в прошлое до того, как все это началось, но даже если бы я могла вернуться, мне бы там больше не было места. Я должна была избавиться от иллюзии, что все могло быть по-другому, как бы больно мне ни было это признавать.

Закончив свои лекции на сегодня, я пробриралась сквозь толпу студентов, надеясь, что не было длинной очереди на гольф-багги. Мое тело было измучено, и я просто хотела вернуться в уединение своей комнаты.

Довольно скоро, после недолгого ожидания, один из них освободился, и снова материализовался портье, имени которого я еще не знала. Любой бы подумал, что его наняли непосредственно для меня, что само по себе вызывало беспокойство. Это его рук дело? Послал ли он кого-нибудь, чтобы поближе присматривать за мной? Казалось странным, что он слонялся по кампусу, берясь за самую разную работу, а затем появился в доме мэра на вечеринке.

– Как тебя зовут? – спросила я, осторожно опускаясь на сиденье, изо всех сил стараясь скрыть любой дискомфорт, который я испытывала, на лице.

Судя по оценивающему взгляду, который он бросил на меня, это не сработало.

– Майлз, – хрипло ответил он.

Он завел багги и направил его в сторону моего общежития. Оторвав от себя его взгляд, я выдохнула, сама не осознавая, что задержала дыхание.

Он нервировал меня. Я наблюдала за пейзажем, мимо которого мы проезжали, и чувствовала, что его взгляд постоянно возвращался ко мне, оценивая.

Отвали. Прекрати пялиться, придурок.

Я сдержала слова, которые пытались вырваться у меня изо рта; я знала, что это была тактика отвода глаз, и у меня было сильнейшее ощущение, что он тоже это знал.

Итак, я стиснула зубы, игнорируя невысказанные слова, которые звенели между нами, когда мы прибыли. Я выскочила так быстро, забыв о дискомфорте, что невольно вздрогнула, тихо. Он услышал, конечно, услышал. Открыв рот, чтобы что-то сказать, я поблагодарила его и решительно вошла в здание, не оглядываясь, чтобы увидеть его реакцию.

Глава 11

Престон

Быть мной было благословением. Меня желали: мужчины хотели быть мной, а женщины хотели, чтобы я был в них. Ни слова лжи.

Мое наполовину азиатское происхождение от матери-наркоманки, которая бросила меня, когда я был ребенком – придало загадочности моим чертам лица. А также, конечно, за то, что в динамике нашей группы меня знали как спокойного и симпатичного человека. Они не ошиблись.

При росте шесть футов два дюйма у меня было тело, на которое другие желали, и чернильно-черные волосы, из-за которых мне потребовалась целая вечность и один день, чтобы придать им вид в стиле "Я даже не пытался". И карие глаза, которые видели все.

Вы не могли ожидать, что одна часть чьей-то личности заключала бы в себе все. В каждом человеке была глубина. Хорошая, плохая и совершенно уродливая. Не всем удалось увидеть все это.

Со мной они видели те стороны, которые я им позволял. Я был избирателен, потому что не все заслуживали определенных черт во мне. С одной стороны, я, наверное, мог бы сосчитать людей, которые видели простор всего моего существа, тех людей, которым я доверил свою жизнь. Доверие было заслужено, а не дано. Потребовалось несколько уроков, чтобы это усвоилось.

Не все прикрывали твою спину, но у многих были ножи, чтобы вонзить их в нее.

Громко зевнув, я скатился с кровати и направился в ванную, на ходу вытягивая руки над головой, по пути избавляясь от болей в спине. После быстрого душа и стандартной чистки зубов я потратил время на выбор одежды на день. Я ценил свою дизайнерскую коллекцию одежды. В ней я хорошо выглядел и чувствовал себя еще лучше. А кто отказывался испытывать подобное? Я бы никогда не признался вслух, что это была мини-зависимость.

Мои черные потертые джинсы и простая темно-синяя футболка великолепно обтягивали мои бицепсы.

О да, собираюсь потренировать их сегодня.

И все они смотрели, тяжело дыша, как обычно. Не поймите меня неправильно, я любил внимание, но только когда я решал насладиться им. Я был парадоксом эмоций.

Я сел на диван в своей спальне, натягивая новые белые кроссовки hi-top, которые недавно купил, и встал, чтобы посмотреть на результат в зеркале.

Да, выглядишь ты сногсшибательно.

Быстро уложив свои короткие волосы, я придал им вид, будто только что встал с постели – потому что я, по сути, только что это сделал, – и направился вниз, чтобы найти парней и рассказать о наших планах на сегодня. Чем заняться, с кем повидаться.

Я нашел Холлиса на кухне, он готовил один из своих отвратительно полезных коктейлей, в состав которого входило слишком много зелени. Здоровый ублюдок. Звук Booty Wurk от T-Pain прозвучал из динамиков системы объемного звучания, заставив меня ухмыльнуться. Я автоматически начал кивать головой в такт, направляясь к холодильнику рядом с тем местом, где стоял Холлис, наливая коктейль из блендера в бутылку.

Как он мог не танцевать под эту песню?

Я открыл холодильник, взял холодную воду и бедром захлопнул дверцу. Я подошел к тому месту, где пил Холлис, он посмотрел на меня с презрением, когда я стал больше двигаться в соответствии с предложением песни.

Я заметил, как едва заметная ухмылка приподняла уголок его рта, но так же быстро исчезла. Пытаться заставить Холлиса улыбнуться было все равно что капать кровью на камень, но оно того стоило. Ему нужно было чаще позволять себе это, хотя он утверждал, что я слишком много улыбался, в чем я, честно говоря, не видел проблемы. Должно быть, я восполнял его недостаток, нашему задумчивому брату явно нравилось постоянно выглядеть угрюмым придурком.

– Нам нужно спуститься в штаб, – проговорил он между глотками.

Техас что-то проворчал, пробираясь к барному стулу на кухонном островке. Он выглядел полусонным, даже близко не одетым для выхода в свет. Я проглотил слова, которые хотел выплюнуть в его сторону.

Ленивый сукин сын.

Но, во-первых, я не хотел оскорблять его маму, которая, должно быть, подарок ангелов, справляющихся с двумя вспыльчивыми мужчинами и успокаивающих их ярость. А во-вторых, я бы предпочел, чтобы мне не били по моему великолепному лицу. Я вроде как усвоил урок от Техаса.

В "Совах" я был прославленным мужчиной-проституткой, или это то, как мне нравилось говорить – это звучало более привлекательно, когда вы добавляли секс. Я добывал информацию более дружелюбными методами по сравнению с пытками грубой силой Техаса или командирским поведением Холлиса. С остальными членами команды мы бы даже не начали.

Я любил женщин – черных, белых, азиаток, вообще любых. И они обожали меня в ответ. Мысль о том, чтобы черпать из моря возможностей, где у меня каждый раз мог быть другой человек, мне не нравилась.

И все же… мысль об одной конкретной девушке заставила меня задуматься, и этот мыслительный процесс сбился. Было ли это просто из-за того, что она еще не была у меня? Может быть, это была погоня, и как только я оказался бы там и взял бы ее, я двинулся дальше, побеждая остальных, которые умоляли провести ночь в моей постели. Или в душе. Или у окна. Или над капотом автомобиля.

Суть в том, что Милла должна была стать одноразовым увлечением, чтобы мы все могли продолжать жить своими личными жизнями, которые больше не переплетались.

Почему это меня так расстраивало?

У меня было подозрение, что, окунувшись в этот горшочек с медом, у меня бы проснулся аппетит. Она бы притянула меня обратно, как рыбу, пойманную на удочку.

Отчасти поэтому Техас, Холлис и я, когда были моложе, заключили соглашение держать ее на расстоянии от наших членов и твердо держать взаперти в запретной дружеской зоне.

Итак, мы сделали еще один шаг вперед и отстранились от нее, полностью заморозив ее. Проблема с этим? Она выросла. И, черт возьми, ее красота сияла ярко. Затем она ушла, так что нам больше не приходилось сталкиваться с этой проблемой.… до тех пор пока она не обострилась в десятикратном размере.

Мой телефон зазвонил; я прочитал сообщение и отправил его братьям.

– Только что прислал Дэниел. Что-то насчет Миллы, но он поговорит с нами лично.

Бросив телефон на диван, я рухнул на него и, закрыв глаза, стал ждать.

– Не хочу знать, – проворчал Холлис.

Я тяжело вздохнул и ударился головой о мягкий кожаный диван, жалея, что вместо этого не ударил Холлиса головой о твердую поверхность.

Техас фыркнул от смеха.

– Конечно, – протянул он, растягивая слово. – Потому что ты совершенно не следил за ней. Настолько, что это граничит с преследованием.

Глаза Холлиса сузились в отместку, когда он ответил:

– Она неизвестное существо. Мне нужно убедиться, что мы защищены.

Он передал это так бесстрастно, так просто, что я не был уверен, то ли он просто пытался обмануть себя из-за собственных эмоций, то ли не осознавал их. Но это не могло быть правдой, поскольку он наблюдал за всем.

Значит, она игнорировала его чувства. Не идеально. Его защитные инстинкты не позволяли ему видеть в ней что-то большее, чем угрозу его чувствам, его братьям. К жизни, которую мы создали и были счастливы настолько, насколько это было возможно внутри, пока она не вернулась в нашу реальность, повергнув наши эмоции в смятение.

– Перестань, – простонал я, не желая обвинять его в этом дерьме, но все равно делая это. – Мы все знаем, что ты чувствуешь, брат.

Что именно утверждали люди? О да, люди, которые скрывали свои чувства, обычно заботились больше всего. У каждого в истории была глава, которую они не читали вслух, но Холлис кричал, чтобы его услышали.

Используя тщательно контролируемый тон, он возразил:

– Ты проецируешь, и мне это безразлично, – его ноздри раздулись, и мне захотелось рассмеяться над очевидным отвращением.

Вместо этого я подхватил его тон и повысил его на свой собственный, изложив несколько собственных истин.

– Часть меня всегда любила эту девушку, – я провел рукой по лицу, переводя взгляд с них обоих. – И ты бредишь, если думаешь, что я не знаю, что у вас обоих то же самое.

Бум, микрофон упал. Вот, выложено четко.

– Надо было смазать, прежде чем трахать нас по-грубому, – ответил Техас, быстро вставая.

Его босые ноги коснулись моих кроссовок, когда он испуганно посмотрел на меня сверху вниз, как обычно выбрасывая свои игрушки из коляски. Я многозначительно посмотрел на него; я бы надрал ему задницу, если бы он ударил меня из-за этого.

Он забывал, что я бы соответствовал каждому удару.

Холлис дернул Техаса назад, чувствуя назревающую ссору.

– Иди, приготовься, – приказал он ему.

Мы смотрели, как он выходил из комнаты, сжимая кулаки.

Холлис повернулся ко мне.

– В женщинах недостатка нет, – он склонил голову набок с легкой усмешкой. – Не позволяй ей поймать тебя на крючок, там еще много рыбы.

Сказал тот, кто одержим желанием знать каждое мгновение своего дня. Отрицание было не просто рекой в Египте.

Я терпеть не мог, когда мне говорили, что в море еще много рыбы. Особенно когда мой взгляд был прикован к этому конкретному эмоционально отстраненному лососю с явными проблемами приверженности. Это изменилось бы. Я хотел ее. Итак, я бы ее получил. Все просто.

Уставившись на меня с недоверием и разочарованием, когда я высказал свои чувства, когда мы выходили из дома, они продемонстрировали свое мнение на лицах, что разозлило меня до такой степени, что мне захотелось ударить одного из них. Их взгляды говорили о том, что я чертовски туп. Может быть, так оно и было. Но как хозяин своей жизни, я должен выбирать, как с ней распоряжаться.

Было искренне смешно, что они верили, что у них было на что опереться и на что обратить внимание после инцидента в темном и грязном классе, в который были вовлечены все мы.

О, это была грандиозная идея Техаса.

И именно поэтому он никогда не принимал важных решений ни за кого из нас.

Я имею в виду, пугать ее? Это не сработало, когда мы затащили ее в тот класс. Играть с ней? Это просто обернулось для нас неприятными последствиями. Я знал это. Холлис знал это. И позже Техас тоже осознал это.

Потому что теперь часть его жаждала ее еще больше. Он мог отрицать это сколько угодно, но я знал его. Я действительно не знал, о чем думал Холлис, позволив ему сформировать его собственную концепцию "уберите Миллу к чертовой матери подальше от нас", но это еще раз доказывало, что Холлис запутался внутри так же сильно, как и все мы.

Я размешал молоко в кофе и бросил ложку в раковину. Я прошел к свободному месту в социальной зоне нашей штаб-квартиры и удобно устроился в единственном кожаном кресле с откидной спинкой. Мои братья присоединились ко мне некоторое время спустя, опустившись в глубокие кресла рядом со мной.

Майлз подошел, занял место и ворвался прямо в наш разговор. Он на мгновение заставил нас замолчать своим вопросом:

– Кто из вас встречается с Миллой Росси?

– Мы не встречаемся ни с кем, кроме нескольких грязных трахов, – заявил Техас, смерив его взглядом. – Ты знаешь это, придурок.

Господи, сегодня у него было лучшее время месяца.

– Хм, – он провел большим пальцем по уголку рта, безуспешно пытаясь скрыть усмешку.

– В наши дни мы и минуты не можем прожить без того, чтобы не услышать об этой маленькой лгунье, – процедил Холлис сквозь стиснутые зубы, вызвав у Майлза реакцию, на которую он явно рассчитывал.

Ухмылка Майлза была на пределе, когда он посмотрел на Холлиса, затем перевел взгляд с Техаса на меня.

– Не надо, – громко простонал я, зная, что он будет помешивать в гребаном котле.

Майлз похлопал ресницами и придал лицу невинный вид:

– Что?

Если бы я не знал его так хорошо, то, вероятно, купился бы на этот спектакль.

Техас, настроенный на ту же волну что и я, ответил:

– Это притворно невинное выражение лица не действует на тех, кто тебя знает, – он ухмыльнулся Майлзу. – Неудивительно, что ты получаешь столько золотых кисок с таким выступлением.

Мои мысли обратились к Милле, к великолепному хаосу. Это читалось в ее глазах. Она напоминала мне луну, часть ее, всегда скрытую. И я знал, что я не единственный, кто осознал это – подобное призвано нравиться. Сейчас она была больше похожа на нас, чем когда-либо. В каком-то смысле это вызвало у меня трепет. С другой стороны, это заинтриговало меня. Через что она прошла, что ей понадобилось или хотелось, чтобы часть ее оставалась спрятанной от окружающих?

– Один из ваших парней смотрел на нее ястребиными глазами на той шикарной вечеринке, – слова Майлза прервали мои мысли, его голос выдавал его ненависть ко всему показному.

– Который? – спросил я.

– Сын мэра, Адам, – подтвердил он с серьезным видом.

Я закашлялся от смеха, когда Техас фыркнул, а Холлис просто смотрел между нами, и на его лице не отразилось никаких эмоций. Майлз с любопытством оглядел нас всех. Парень был наблюдателен, даже больше, чем Холлис, и умел читать людей и вынюхивать наглых лжецов.

– У него был сильный стояк из-за нее с тех пор, как мы были детьми, – заявил Холлис.

Это было то, что мы уже знали. Мысль о том, что он был с ней или завладел бы ее вниманием, была смехотворной. Много лет назад она дала понять, что они крепкие друзья, ни больше, ни меньше. Мы с Техасом кивнули в знак подтверждения.

– Нет, дело не в этом, – прокомментировал Майлз, проводя рукой по подбородку. – Я ему не доверяю.

Это заставило нас выпрямиться по стойке смирно.

– Мы знаем его с пеленок, – добавил я.

Он был одним из наших, не из "Сов", потому что было необходимо знать… Но одним из наших доверенных внутренних кругов за пределами этого. Адам был верен нам, другом на всю жизнь, так что я был начеку. Но я охладил бушующий гнев, пульсирующий в моих венах, потому что он не знал его так, как знали мы; он был посторонним в нашей дружбе, и я не мог держать это в узде, потому что он был семьей, на нашей стороне, присматривал за нами, как всегда.

– Дэниел и Ли тоже были неравнодушны к ней. Они просто выросли из этого.

Заметив, как гнев покинул мое тело, он кивнул в знак согласия.

– Я знал, что получу такую реакцию. Моя преданность вам и наша дружба означала, что я должен был сообщить о своих мыслях, независимо от вашего мнения или чувств, – он произнес слова "чувства" с отвращением, как будто они были грязными у него на языке.

– Оу, его чувства заботятся о нас, – пошутил я, подмигивая ему.

Остальные рассмеялись, когда он сморщил нос, а его взгляд сказал мне заткнуться о любых эмоциях.

– Посмотри, кто его отец, – продолжил он, и я очень старался не дать этому гневу снова вспыхнуть. Он прощупывал почву; ему лучше убедиться, что он умел плавать.

Я смерил его взглядом, способным заставить колени взрослого мужчины задрожать от страха, но не Майлза. Нет, только не его. Он просто смотрел в ответ, приподняв каштановую бровь, бросая на меня испытующий взгляд. Я бы принял молчаливое предложение Майлза, если бы он не убрался с моей полосы.

– Это ни хрена не значит, – я наклонился вперед, упершись локтями в колени. – Мы не точная копия наших родителей.

Он посмотрел на меня, и я понял, что означал этот гребаный взгляд.

Ну, Пресли такой. Мой пиздатый брат, который был на пять лет старше меня, был выточен по образу и подобию моего отца, личности и всего остального.

– Оставь это, – вмешался Холлис, заметив, что во мне снова поднялся гнев. – Ты же знаешь, есть много людей, которые являются полной противоположностью своим родителям. Адам один из нас, не беспокойся о нем, – заверил он таким образом, что разговор закончился.

– Получил свою шестерку. Как всегда, – заявил Майлз, вставая со своего места и резко уходя.

Я обменялся взглядами с Техасом и Холлис, изо всех сил стараясь не спросить: "Что за хрень?"

На всех наших телефонах одновременно появилось сообщение, я прочитал его вслух.

– Следи за своей девушкой. Я слышал, вчера она испытывала физическую боль.

А? Я посмотрел на своих братьев, на лицах которых отразились смесь опасения и озабоченности. Техас упомянул, что он мог бы сказать нам лично, вместо того чтобы убегать, как маленькая сучка, и мы с Холлисом захихикали. Майлз, маленькая сучка? Да, нет.

– Я проверю и сообщу вам новости, – посоветовал я им обоим, уходя, стиснув челюсти от гнева.

Машина выехала с подземной парковки, и я нажал на газ «БМВ», выжимая его до предела на шоссе. Лавируя в пробке и выезжая из нее со взрывами смеха и адреналина, бурлящими во мне, я ехал вперед, не имея в виду пункт назначения. Зазвонил мой телефон; динамики автоматически подключили звонок. Шикарная штука. Меня приветствовал голос Дэниела.

– Да?

– Извини, чувак, не застал тебя сегодня, – это потому, что меня не было в кампусе. – Но хотел уточнить то сообщение, которое я отправил.

– О, – заметил я, снижая скорость машины, чтобы быть более внимательным.

Да, я был одним из таких людей.

– То, что о Милле?

– Да, так что… – он замолчал и оставил меня ждать.

Я в волнении забарабанил пальцами по рулю.

– Выкладывай, – потребовал я.

Он фыркнул:

– Да, конечно, хорошо… послушай, я заметил синяки на ее теле, она поняла, что я их видел, и выдала их за странности, – он недоверчиво рассмеялся. Мои пальцы крепче сжали руль. – Я позволил ей думать, что поверил в это, но она вела себя очень оборонительно, пытаясь отвлечь от этого внимание. Красные флажки, вот и все, – закончил он свой рассказ.

Подтвердив ему это и повесив трубку резким нажатием кнопки, я пересек переулок, не задумываясь направляясь в сторону кампуса, потому что мне нужно было увидеть ее. Нуждаясь в ее объятиях. Черт, что она могла подумать?

Прикусив язык, я попытался успокоить свои мчащиеся мысли, которые шли сами по себе. Мне нужно было потрахаться; я был свернут крепче гадюки, прежде чем она нападала. И это случилось бы, если бы я не сделал что-нибудь, чтобы снять напряжение.

Сделав единственное, что, как я был уверен, помогло бы мне умерить назревающую внутри бурю, я свернул с шоссе, проехав несколько жилых улиц, пока не нашел один из лесных парков, которые окружали большую часть Ист-Бэй. Я маневрировал на ухабистом повороте через ряд разросшихся деревьев, их ветви стучали по моей машине.

Лучше не оставляй гребаных царапин на моем лакокрасочном покрытии.

Я припарковался, быстро выключил фары, не теряя времени, и отстегнул ремень безопасности. Я расстегнул молнию на джинсах, сдвинув боксеры в сторону. Мой член затвердел при мысли о Милле. Я взял себя в руки, агрессивно двигаясь вверх-вниз, проводя пальцем по кончику, отчего влага стекала по моему члену, представляя, как ее рот сосал меня, пока держалась за мои ягодицы. Я сжал руку, стиснув зубы, когда фантазия так реалистично разыгралась в моем сознании. Почти на месте. Я прикусил губу. Да, черт возьми.