Текст книги "Капля яда (ЛП)"

Автор книги: Х. Р. Пенроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 31

Милла

– Я не пыталась покончить с собой, – заявила я, заглушая тихие голоса вокруг меня.

Я просто хотела, чтобы жизнь, какой я ее знала, остановилась хотя бы на мгновение. Я решила не озвучивать эту часть вслух.

– Милла!

Я узнала этот голос, Джулия Росси. Я держала глаза закрытыми, не желая подтверждать, кто еще, как я предполагала, был в комнате, мой отец. Дин Росси. У меня не было сил сейчас отвлекаться от его обычной рутины любящего отца. Он был чудовищем, но всегда был лучшим родителем из этой пары.

Мое сердце болело, как никогда раньше. Я хотела, чтобы он обнял меня, как много раз до этого. Я хотела опереться на него, побыть дочерью и позволить взрослому позаботиться обо мне, хотя бы на крошечное мгновение.

– Джулия, – прошипел папа. – Дай ей немного передохнуть. Ей не нужно, чтобы мы теснили ее, когда она только очнулась.

Мама фыркнула, и я почувствовала, как изменился воздух, когда она попятилась от меня.

Мгновение спустя они вышли из комнаты, и я погрузилась в тишину. Внутрь проникал лишь негромкий шум, но он был приглушен закрытой дверью.

Некоторое время спустя дверь снова открылась. Я открыла глаза, когда вошла медсестра с доброй улыбкой на лице. Я посмотрела ей за спину. Дверь автоматически закрылась, и я вздохнула с облегчением. Родителей не было.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила медсестра, проверяя капельницу с физиологическим раствором, подключенную к моей руке, и просматривая мою карту.

– Прекрасно, – пробормотала я, не желая разговаривать.

– Ты знаешь, как ты сюда попала?

Я покачала головой.

С тех пор как я проснулась, пыталась собрать воедино все, что случилось, чтобы я оказалась на кровати в отдельной палате нашей местной больницы. Это было не идеально, но, очевидно, я хорошо провела время. Хотя это была ложь, я ни в малейшей степени не чувствовала себя хорошо. Я не могла вспомнить, было ли остальное время, о котором я забыла, наполовину приличным или просто ужасным.

– Они госпитализировали тебя с передозировкой экстази. Тебя привезли на машине скорой помощи. Кто-то позвонил туда и оказал тебе необходимую помощь, – услужливо подсказала она, в ее тоне не было осуждения, за что я была благодарна.

Ах да, те маленькие фиолетовые таблетки. Все это было забавой и играми, пока не перестало казаться. Черт возьми. Я вспомнила небесно-голубые глаза, которые были устремлены на меня, танцы, музыку, а потом ничего. Пустота.

Я попыталась заговорить, но в горле у меня было как в наждачной бумаге. Медсестра протянула мне немного воды, которую я медленно отпила и поблагодарила ее взглядом.

– Когда я смогу уехать?

Мне нужно было выбраться отсюда. Я чувствовала себя как рыба в миске, и я знала, что это продолжалось бы, когда люди бы приходили, высказывали свои суждения и свое мнение. Нет, спасибо.

Я хотела, чтобы музыка звучала у меня в ушах, а спокойствие, которое я обретала во время бега. Однако с бегом, возможно, пришлось бы подождать, учитывая то, как я себя чувствовала. К тому же мне нужно было написать запоздалое письмо.

Она бросила на меня взгляд, который мог заставить слабого человека увянуть.

– Ты можешь уехать завтра утром; я бы посоветовал тебе остаться еще на несколько дней. Однако, я предполагаю, что ты хочешь уехать как можно скорее. Верно?

Я кивнула, радуясь, что она поняла, что я чувствовала.

– Ты пыталась покончить с собой?

Я вздрогнула от ее вопроса. Она фыркнула.

– Я так и думала, девчушка. К счастью, твой желудок не промывали, и прошлой ночью тебя сильно вырвало, чего ты, скорее всего, не помнишь.

Я не помнила.

– Пришли результаты твоего анализа крови, и наркотик в основном выведен из организма. Вероятно, к завтрашнему дню все пройдет, затем мы удалим эту капельницу, и ты сможешь продолжать свой веселый путь.

Я благодарно улыбнулась ей и закрыла глаза. Я была измотана. Уходя, она похлопала меня по руке. Я знала, что в ее должностные обязанности входило проявлять доброту к пациентам. Хотя для меня это было похоже на небольшое благословение.

Некоторое время спустя я, моргнув, открыла глаза. Меня уложили лицом к стеклянным окнам, и жалюзи были слегка приподняты, скорее всего, с самого начала, чтобы солнце не попадало внутрь.

Я уставилась на потемневшее ночное небо. Сегодня ночью звезды были яркими, ожидая, когда люди погрелись бы в их сиянии, поглазели, загадали желание. Я, конечно, делала именно это на протяжении многих лет.

Шаркающий звук заставил мой разум замереть. Я перевернулась, держа руку поднятой, чтобы капельница не выскользнула и не отсоединилась от моего быстрого движения. Я узнала это лицо, наполненное миражом эмоций. Мое разочарование по отношению к Лиззи несколько остыло. Однако я понятия не имела, чего она хотела добиться, появившись здесь, чтобы быть у моей постели, когда я была в нокауте и наиболее уязвима.

Я закашлялась; в горле у меня все еще было сухо. Она вскочила и поднесла воду через соломинку к моим губам.

– Спасибо, – пробормотала я, закончив, не зная, что еще сказать.

Это была моя лучшая подруга; я не хотела ссориться с ней, но у меня не было сил смиряться с предательством, которое, по ее мнению, я ей причинила. Я не знала, но пока у нее не было всех фактов, она бы так на это не смотрела. Я ни за что не стала бы сообщать ей каждую деталь, ни за что на свете. И после того, как она со мной разговаривала? В моем сердце теперь была вмятина размером с Лиззи.

– Почему ты здесь? – резко прохрипел я.

Она поморщилась, как будто этот вопрос причинил ей боль, и потеребила руки, прежде чем расправила плечи и посмотрела на меня, лежащей на больничной койке. Я усилила удар, так что теперь у меня было больше сидячее положение.

– Я беспокоилась о тебе. Ты все еще моя лучшая подруга, несмотря на…

Она позволила этой мысли затихнуть, и я мысленно дополнила эту роль за нее. Несмотря на то, что действовала за ее спиной и имела многословные тайные отношения с Адамом.

Я была благодарна, что она была рядом со мной. Это означало, что в конце концов мы смогли бы пройти через это. Я не хотела когда-либо представлять себе момент в своей жизни, когда я не смогла бы положиться на ее бесконечную дружбу и поддержку. Однако это произошло за последние несколько недель, и мне показалось, что от меня отделилась конечность.

– Мы поговорим, – пообещала я ей, зная, что не сказала бы всей правды, но достаточно, чтобы избежать других вопросов.

– Я не прощаю тебя, но мне неприятно видеть тебя здесь.

Ее взгляд скользнул по мне. Я бы тоже не простила себя.

Я сжала ее руку, и она отстранилась. Мы всегда молча обнимали друг друга, я всегда буду здесь. Ее уход был преднамеренным, и, Боже, это причинило боль. Глубокую. Мои ноздри раздулись, а глаза наполнились слезами. Не она. Я могла жить без всех остальных, но она… она всегда была моим человеком.

Тихие слезы потекли по моим щекам, когда она бросила на меня последний взгляд, полный противоречивых эмоций, и ушла. Она ушла. Я потеряла ее. Он тоже забрал ее навсегда.

Глава 32

Милла

На следующее утро я настаивала на немедленной выписке, и вскоре после этого вчерашняя добрая медсестра выдала мне документы, выпихнув меня за двери больницы со строгим предупреждением не возвращаться. Я этого не планировала. Я приняла душ, переоделась в чистую одежду, которую мои родители оставили в сумке накануне, и поймала такси обратно в свою комнату в общежитии. Я была благодарна за это.

Бросив сумку на диван, я отыскала стакан воды и залпом выпила его. Я неторопливо добралась до своей спальни и нашла тот же самый блокнот в голубой бумаге, которым пользовалась каждый год, по той же причине и для одного конкретного действия.

Мой ежегодный ритуал. Это было для меня, для него.

Устроившись на удобном диване, я с грустью провела пальцами по краям вырванных страниц прошлых лет. Затем я взялась за ручку и взялась за бумагу.

Он забрал тебя у меня. Он сказал мне, что ты в безопасности, когда они вырвали тебя из моих рук после того, как позволили мне обнять тебя на тот краткий миг, когда мир остановился и сфокусировался. Затем ты ушел, твой вибрирующий крик навсегда отпечатался на моей коже, проник глубоко в мои вены и выстрелил прямо в сердце. Мое внутреннее "я" надежно спрятало тебя, туда, куда ты мог дотянуться только сам. Как будто ты должен был стать недоступным для меня, чтобы защитить нас обоих.

Я кричала. Я плакала. Я молилась.

Горе душило меня. Я подумывала о самоубийстве, но держалась стойко и едва не утонула.

Он сказал, что ты весишь пять фунтов две унции. Крошечная, хрупкая вещица.

Я потеряла тебя, малыш…

Тебе исполнилось три года два дня назад. В три тридцать четыре утра. Прошло слишком много времени с тех пор, как я обнимала тебя. Я никогда не забывала тебя, как я могла?

У тебя были волосы цвета красного дерева, как у меня, голубые глаза с оттенком фиалки, но это не было ярко выражено. При одном взгляде на тебя мое сердце болезненно сжалось. Сломало все заново.

Клянусь, я бы любила тебя, если бы могла. Если бы мне дали шанс сохранить тебя.

Твой отец позволил мне проявить подобие человечности в промежутке между своей дикостью, позволил другу, которым я знала его когда-то раньше, проявиться. Я должна была выбрать тебе имя и отчество. Кай Дин. Он дал тебе свою фамилию, Уэст.

Кай Дин Уэст.

Мой сын.

Мои пустые глаза уставились на поэтические слова, которые я небрежно нацарапала в спешке, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Чтобы выразить это.

Потому что ты, прекрасный мальчик, заслуживаешь того, чтобы тебя помнили.

Но я была слишком слаба, чтобы держать его на переднем плане своих мыслей. Он мягко задержался на заднем плане, как горько-сладкая ласка. Но снова, в миллионный раз, ему пришлось стать недоступным.

Запри это. Запри дверь на висячий замок.

Я испытывала такую сильную ненависть к мужчине, который намеренно создавал дистанцию между мной и моим ребенком. В качестве рычага воздействия, чтобы держать меня покорной и подчиненной его воле. Самым печальным было то, что маленькая часть меня не могла презирать его, потому что он дал мне то, чего я никогда не хотела. Наполовину он, наполовину я.

Много раз я жалела, что у меня нет шрама от кесарева сечения, растяжек или обвисшего живота. Все, что указывало бы на то, что я рожала. Я видела, как женщины жаловались на последствия родов и на тело, с которым они, к несчастью, остались. Но они должны держать своего ребенка на руках, любить его, заботиться о нем, растить его.

Даже вид женщины, толкающей детскую коляску, заставил меня отвлечься на что-то другое. Я цеплялась за агонию от мгновенных последствий послеродового периода. Я дорожила швами, которые разорвала во время родов. На заживление ушло шесть недель, но боль усилилась, она была настоящей. Я не представляла, что они уйдут. Я не сходила с ума.

Полное подчинение Адаму позволило ему открыться – не сильно, но достаточно, чтобы рассказать мне о нашем мальчике. Несколько фотографий тут и там. Что ему понравилось, его слова. Крошечные кусочки, которыми я дорожила, за которые держалась бы в самые тяжелые времена рядом с цветными глазами трех других мужчин.

Я стала статистикой. Той, в которой я не могла признаться, той, которую Адам на удивление хорошо скрывал, которая не имела смысла. Пока я не обнаружила Павильон.

Адам прятал Кая от всех. Тогда я этого не понимала, но теперь поняла. Они бы стремились причинить ему боль, использовать его. И он защищал его. Что бесило меня больше всего, так это осознание того, что он жаждал этой связи отца и сына. Адам любил его по-своему, извращенно. И все же на меня не распространялось ни капли человеческой порядочности.

Взяв из кухонного ящика кроссовки и зажигалку, я вышла из своей комнаты в лес. Я перешагнула через ветки, направляясь к маленькому мирному озеру, к которому изначально направлялась.

Я плюхнулась на задницу, прислонившись спиной к дереву. Я снова и снова просматривала то, что написала.

Я всегда писала одно и то же, за исключением нескольких изменений. Но основа оставалась той же. Если это делало меня плохим родителем, пусть будет так. У меня никогда не было возможности стать им.

Что хорошего было бы для меня, если бы я хандрила каждый божий день, выплакивая глаза? Этого не было бы. Я нашла бы способ терпеть. И хотя временами я ругала себя за сложившуюся ситуацию и заставляла себя делать больше, я всегда натыкалась на одну и ту же каменную стену, возвращалась на место и лишалась привилегий, которые помогали мне двигаться вперед. Лабиринт, которому нет конца.

Я поджала губы, достала зажигалку из кармана и приложила ее к уголку листа бумаги. Еще один год, еще одна порванная окантовка. Он загорелся, быстро прожигая каждое написанное мной слово, и никогда не была видна при свете дня.

Жар лизнул мои пальцы, я позволила ему обжечься несколько секунд, прежде чем бросила его на пол и растоптала чтобы убедиться, что он не рассекся бы. Я развернулась, чувствуя, как что-то тяжелое давило мне на грудь, и направилась обратно.

Я увидела вход впереди, так близко. Я резко дернулась в сторону, что-то показалось мне неправильным. Мою шею покалывало. Я с опаской огляделась по сторонам, и когда собралась закричать в тревоге, на меня набросилось тело, заглушив мои звуки рукой в перчатке.

Какой-то странно пахнущий предмет был прижат к моему рту и носу. Я боролась, пытаясь избавиться от того, что это было. Но человек был слишком силен. Мое тело ослабло, не подчиняясь моим командам. В последний раз моргнув, прежде чем мои глаза закрылись, я удержала взгляд того, кто это делал, не узнавая в нем ничего.

Звук захлопнувшейся двери и щелчка замка, вставшего на место, разбудил меня. Весь воздух в панике покинул мои легкие. Где, черт возьми, я была? Я попыталась пошевелиться и быстро поняла, что кто-то привязал меня к холодному металлическому стулу.

Когда я попыталась раскачать его, надеясь, что он опрокинулся бы и упал, я призналась себе, что в полной заднице. Они надежно привинтили его к полу. Ледяной холод заставил меня пошатнуться от осознания того факта, что я находилась в каком-то подвале, освещение было приглушенным. Я была расположена в задней части комнаты, откуда открывался прямой вид на усиленную металлическую запертую дверь, которая была единственным входом и выходом. Черт возьми. У меня было ощущение, что это была еще одна часть склада, которую я обнаружила, но не рискнула туда войти.

Мои руки были крепко скованы металлическими наручниками. Я потерла их, когда они неприятно натерлись о мою кожу, заставив меня стиснуть зубы от дискомфорта. За свою короткую жизнь я пережила много боли и не позволила бы этой ситуации встревожить меня до такой степени, что я не смогла бы нормально мыслить.

Мной овладело отчаянное желание найти свое спокойное, безопасное место. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пока мое сердцебиение не замедлилось и щит, защищавший мое хрупкое эмоциональное состояние, не окутал меня.

Мысли проносились в моей голове, пытаясь собрать воедино, как я здесь оказалась, почему я здесь. Последнее, что я могла вспомнить, это как я шла в лес со своей запиской. А потом… ничего.

Я чувствовала себя чистой. Взглянув вниз, я поняла, что не могла пробыть здесь слишком долго. На мне все еще была одежда, в которой я вышла из больницы.

Я не была уверена, сколько так просидела, когда в дверях появился мэр Адриан Уэст. У него было самоуверенное выражение лица, и кровь застыла у меня в жилах. Его сын последовал за ним и бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я не знала, как у него хватило наглости. Четверо, пятеро… шестеро других последовали и расположились по периметру комнаты за моей спиной, вне поля моего зрения.

– Милла Росси, – объявил Адриан обманчиво спокойным голосом.

От его тона волосы у меня на затылке встали дыбом. Это было совсем не хорошо.

Я ожесточилась, готовясь к тому, что вырвалось бы из его отвратительного рта. Ничего хорошего из этого никогда бы не вышло. Он был намного хуже своего сына. Он шагнул вперед, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от меня. Я была скована и не могла пошевелиться. Стыд. Я бы с удовольствием выцарапала ему глаза.

Мои мысли, должно быть, отразились на моем лице, когда он рассмеялся, изучая мое тело. Выставлять напоказ было нечего. Я была одета в леггинсы и майку, которая, к счастью, прикрывала мой живот.

– Ты необузданная. Ты определенно прилепила моего сына к своей тугой пизде, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Ты пережила свое предназначение с нами и готова встретить своего нового владельца.

Мэр рявкнул смехом, он прогремел в пространстве, которое нас окружало.

Никто из остальных не пошевелился. Они были его работниками, преданными ему и ничем не могли мне помочь. Они позволили этому случиться и согласились с этим.

– Твой график сдвинулся с мертвой точки, поскольку мой сын, – он бросил на Адама презрительный взгляд, – не смог достаточно хорошо отделить бизнес от удовольствия.

Мой рот не был завязан, поэтому я позволила словам течь из него без фильтра. На моем лице появилось выражение отвращения.

– Ты мерзкий человек, и я не могу дождаться того дня, когда твои преступления настигнут тебя. Я буду стоять там и либо вонзать нож тебе в спину, либо с улыбкой наблюдать за тем, кто сделал бы это за меня.

Я понятия не имела, как мне это осуществить, но я поклялась, что сделала бы все, что было в моих силах, чтобы заставить его заплатить за свое участие в этом. В конце концов, он был мастером своего дела, и я хотела увидеть, как он истекал кровью от боли у моих ног.

Моя голова дернулась в сторону, когда мэр больно ударил меня тыльной стороной ладони, так похожий на своего сына. Я сжала губы, сдерживая рвущуюся наружу гримасу. Я повернула голову к нему, стоящему передо мной, и он ухмыльнулся. Я никак не отреагировала. Ничего. Мое внимание привлекла потасовка, Адаму не давали подойти ко мне.

– Твоему хозяину понравится тушить в тебе остатки огня. Он давно положил на тебя глаз. К твоему сведению, ты продалась за большую сумму, и знаешь, здорово набила мои карманы. Я полагаю, ты недавно осознала, что тебя готовили к пожизненной должности, когда ты покинула нас.

Я знала. Испытала неузнаваемое отвращение, когда поняла, насколько глубоко это зашло и что повлекла масса сам за собой их бизнес. Меня готовили для нужд покупателя, который проявил ко мне интерес. Он выразил свои извращенные желания относительно своего будущего обладания, и Адам согнул меня, чтобы соответствовать.

– Сбор состоится в ближайшее время. А пока..

Он щелкнул пальцами, и двое его людей материализовались рядом со мной. Один расстегнул удерживающие меня предметы, в то время как другой удерживал меня, когда я пыталась брыкаться и вырваться из их хватки. Мэр рассмеялся, и мне ужасно захотелось увидеть, как свет медленно, мучительно гас в его глазах. Меня потянули наверх, и другой мужчина открыл тяжелую дверь. Его слова эхом отдавались в ушах, когда мы выходили из комнаты:

– Наслаждайтесь последними днями свободы, мисс Росси. Скоро начнется ваше настоящее рабство.

Они потащили меня по коридорам, которые я узнала. Мои руки были развязаны, но мужчины крепко держали меня.

Мы подошли к двери, и они втолкнули меня в комнату. Свет автоматически включился, и я обернулась. Я забарабанила в дверь кулаками, когда она закрылась за мной, и услышала, как снаружи запирались засовы.

Я была в ловушке. Дыши, Милла.

Я в отчаянии огляделась. Все внутри меня заледенело.

– Нет, – недоверчиво пробормотала я. Поднялась паника.

Эта комната не была похожа на все остальные, в которые я заглядывала раньше. Это была точная копия домика у бассейна, где прошли первые два года моего жестокого обращения. Стены были увешаны фотографиями меня и Адама в различных сексуальных позах за последние пять лет… вкупе со снимками, где я была вся в синяках, съежившаяся от боли.

О Боже.

Глава 33

Техас

Мы решили отдохнуть дома после того, как Майлз загнал нас всех в угол своим импровизированным посещением спортзала. Даже у меня болели мышцы. Звонок телефона Холлиса привлек мое внимание.

– Алло? – он ответил, нахмурив брови в ответ на то, что было сказано до того, как он заявил, что скоро приехал бы.

– Кто это был? – спросил я, заметив беспокойство, отразившееся на его лице. – Все в порядке?

– Да. Нужно доставить нас и остальную команду в штаб-квартиру прямо сейчас, – сказал он мне, нажимая на свой телефон, более чем вероятно приказывая остальной команде шевелить задницами, чтобы встретить нас там.

Посмотрев на меня смущенным взглядом, он сказал:

– Крис сказал, что это было по делу и личному.

– Хм, – констатировал я, вставая с дивана.

Я взял свои вещи, прежде чем присоединиться к Холлису и Престону, стоящим у входной двери, готовым выйти.

Я припарковался и вышел из машины. Мы все осмотрели себя, прежде чем направились в главный конференц-зал, где, как мы предполагали, должны были быть все. Мы оказались правы.

Я занял место, как и остальные, и остальная часть нашей команды просочилась вместе со старейшинами и командой омега. Должно быть, это большое дело, если нас всех позвали сюда. Я с любопытством оглядел комнату, увидев моего отца и Дориана, примостившихся над Томасом, который стоял впереди, держа перед собой ноутбук и что-то стуча на высокой скорости. Уверенный, что нам не пришлось бы долго ждать, чтобы узнать, что он откопал, я обменялся взглядом с Холлисом и Престоном, которые выглядели такими же сбитыми с толку, как и я, особенно после того, что мой отец сказал Холлису по телефону.

Деловое и личное.

– Хорошо, – заговорил Дориан, оглядываясь по сторонам и проверяя, все ли на месте. – У нас произошел серьезный прорыв в этом деле о торговле людьми.

Я воспрянул духом. Наконец-то. Нас слишком долго держали за яйца, посылали от одной проблемы к другой без четкого направления или ответов, которые нужно было расшифровать.

– Но… – начал мой отец, явно колеблясь. – Вызывает беспокойство то, что обнаружил Томас.

Странная дрожь пробежала у меня по спине.

Экран засветился, но пока ничего не отображалось. Заговорил Томас:

– Это полный пиздец. В принципе, я точно знаю, кто прислал мне это, и я предполагаю, что они сделали это, чтобы заманить нас всех, некоторых из нас в особенности, – он избегал зрительного контакта. – Они предоставили мне файлы, видеозаписи, преподнесли это на блюдечке с голубой каемочкой, и поэтому мы можем опознать жертву. Это было одно из моих обращений в dark web, которое отсканировалось, я думаю, они предоставили мне определенный доступ, чтобы я нашел то, что я сделал. Я также получил крошечное окно, в котором мне был открыт черный ход, поэтому я собрал всю дополнительную информацию, какую только мог, прежде чем меня выгнали. Хотя это больше, чем у нас было раньше.

– У нас есть личности нескольких мужчин и женщин с указанием их местонахождения, так что мы будем готовиться к тому, чтобы забрать их, – подтвердил папа. – Некоторые явно относятся к более молодому поколению, поэтому мы должны быть осторожны с этим. Я поручу тем полицейским, которым доверяю, позаботиться обо всех, кого мы снова поймаем.

Мы все напряглись. Черт возьми.

Томас посмотрел на моего отца и Дориана. Они кивнули, и экран заполнило приостановленное видео.

Я замерл, узнав эту комнату. Нет…

– Я сделал все, что мог, ради блага жертвы. Это было помечено как номер один, и оттуда есть еще кое-что, – сказал Томас напряженным голосом.

Ему пришлось столкнуться со многим из этого, поскольку он был нашим передовым хакером. Часто он говорил нам, что отказывался копаться в некоторых частях темной паутины из-за того отвратительного дерьма, которым там пестрили анонимные источники, но иногда у него не было другого выбора, кроме как это делать. Я не завидовал ему; я бы не смог этого сделать, я это прекрасно знал.

Затем на моих глазах я стал свидетелем того, как один из моих так называемых друзей, кого я называл верным, и брат, которого я знал с детства, осквернил… О черт.

Этот ублюдок даже предоставил подробные сведения вместе со своими видео, не оставалось ничего, о чем можно было бы догадаться. Ей было четырнадцать. Гребаные четырнадцать. Просто ребенок! Адам гребаный Уэст, обманщик, который играл с маленькими детьми.

Там было еще кое-что… Томас быстро просмотрел видеозаписи. Разные комнаты, но один человек везде был одинаковым, его можно было узнать по лицу или звуку голоса. Нет, блядь, нет. В более ранних видео, когда это началось, мы видели, как она боролась, видели, как она плакала и вопила из-за того, что подвергалась его насильственному поведению. Затем, по прошествии времени, можно было сказать, что она повзрослела. Ее глаза… именно в этих глазах я увидел бездну небытия. Ее тело было там, но разум витал где-то далеко.

Милла…

– Они дразнили нас, – я посмотрел на отца. – Это была маска совы.

Мой отец неловко кашлянул.

– Я подтвердил, что это Милла Росси. Дочь Дина Росси, нынешнего владельца наследия, вы все знаете о нем или знакомы с ним лично.

Я видел ярость в его глазах. Это был шаг вперед, но также и сокрушительный удар по нам, без сомнения, преднамеренный.

– Тебе отправили это напрямую? – Майлз спросил Томаса, имея в виду сукиного сына, которого я собирался разобрать по частям.

Этот отвратительный злобный ублюдок. Мои мышцы болезненно напряглись.

– Он, Адам, подписал свое имя, поскольку предоставил мне полный доступ к этим файлам, – он на мгновение задумался. – Он хотел, чтобы я, и предполагаю, что все мы, особенно Престон, Холлис и Техас, знали. Почему?

– Терять больше нечего, – заявил Дрю. – Количество игр увеличилось, и должно произойти кое-что еще…

Его слова оборвались. Ноутбук Томаса громко пискнул, он вздрогнул. Его руки с безумной скоростью печатали на клавиатуре.

– Что? – спросил Дориан, заглядывая Томасу через плечо.

– Подожди! Я кое-что нашел. Черт возьми, они смотрят!

К этому времени мы все были на ногах, только мой папа и Дориан смотрели на то, что он делал. Никто из нас не давил на него, когда он это делал, он это ненавидел. Мы нетерпеливо ждали.

От этого нового знания у меня болезненно закружилась голова. Я не смотрел на Престона и Холлиса; я мог чувствовать их неприкрытую ярость.

– Нет… он или кто бы это ни был, подключен к нашим системам. Они смотрят нашу прямую видеотрансляцию! – Томас закричал.

Мы все обменялись взглядами, и через долю секунды один из парней нажал кнопку аварийной блокировки, когда ставни захлопнулись на каждом окне. Мы погрузились в темноту, когда комната медленно озарилась светло-желтым светом аварийного освещения. Теперь все здание было закрыто пуленепробиваемыми ставнями, защищающими все входы и выходы. Никто не входил и не выходил. Одна из наших процедур безопасности.

– Очистите систему! Отключите все прямые трансляции и отложите перезагрузку, – приказал папа.

Старейшины ушли, чтобы очистить все наши системы.

У нас и раньше было несколько подобных инцидентов, когда нам приходилось закрывать здание, иногда на несколько дней. Потерянное время, но оно было там не просто так, и какой-то мудак взломал нашу систему, обойдя навыки Томаса "Вне этого мира". Кем бы ни был этот другой человек, чтобы соперничать с ним, он должен был быть хорош на уровне гения.

Спустя несколько напряженных минут Томас откинулся назад с таким видом, словно отсидел в спортзале.

– Все чисто. Они стартовали. Понятия не имею, как они обошли мою систему безопасности. Мне нужно будет разобраться в этом подробнее.

Клянусь, я услышал вздох облегчения от каждого человека в комнате. Старейшины вернулись, подтвердив, что прямые трансляции были отключены, поэтому ничего не передавалось.

– Крис, Дориан, – рискнул вмешаться Томас, – это странно, но мне только что был предоставлен доступ через черный ход, откуда исходили эти файлы. Тот, кто только что обошел всю мою систему безопасности, фактически выломал кибердверь, чтобы впустить меня. Как будто они пытаются нам помочь…

Я сел обратно, как и остальные. Черт, это было странно.

Нам оставалось только ждать, пока Томас лихорадочно печатал, его руки едва не отрывались от клавиатуры. В комнате находилось около тридцати молчаливых мужчин, ожидавших дополнительной информации и распоряжений, все еще не оправившихся от того, что мы только что увидели. Это была напряженная атмосфера.

Я не знал, сколько прошло времени, но моя задница онемела от сидения в той же позе. Мой разум тоже онемел.

– У нас получилось! – крикнул папа, нарушая жуткую тишину.

Экран снова засветился, и мы просмотрели каждую переданную нам информацию. Файлы, видео, местоположения, имена.… это была маленькая черная книжечка всего их бизнеса, раскрытая перед нами.

И глава их развратной операции? Мэр Андриан Уэст. Тот, кого мы подозревали, но до сих пор не имели никаких зацепок.

Павильон. Имя, бизнес с извращенно мыслящими людьми, которых нужно было стереть с этого земного плана.

То, что они сделали, было так умно выполнено.

Вместе со своими деловыми партнерами мэр Адриан Уэст преобразовал незаконную торговлю проституцией и секс-траффикингом таким образом, чтобы это их устраивало. Удивительно, но это не было неряшливо, их бизнес не велся в захолустных дайв-барах или в ветхих, грязных старых захудалых заведениях. Нет, они были спрятаны у всех на виду и вплетены в ткань нашего общества. Это просочилось через Ист-Бэй и окружающие штаты, где когда-то был мэр, и утверждало, что эти конкретные преступления были тем, чего он не потерпел бы. Иронично, что именно он организовал это у всех под носом. Они не покупали людей упаковками и не выставляли их на платформу, чтобы продать тому, кто больше заплатил бы. Они не подталкивали наркоманов трахаться ради очередной дозы, чтобы заработать им деньги.

Павильон занимал определенную нишу в своем бизнесе. Каждая жертва была особенной, потому что каждая жертва обладала ярко выраженной индивидуальностью, которую искали клиенты из обширного списка клиентов по всему миру. Клиенты подробно описывали, кого они хотят – девочку или мальчика, женщину или мужчину, несовершеннолетнего или законного. Далее все перешло к деталям о цвете волос или глаз, росте, весе. Даже такие особенности, как веснушки, косметические знаки и шрамы. Этническая принадлежность, раса.

Проще говоря, это был приказ человеку выполнять свои требования.

Поиск был на любой вкус. Также были приглашены высокопоставленные клиенты, те, кто находился в центре внимания общественности, но я предположил, что им нужно было быть намного осторожнее с этим, не то чтобы это их останавливало. Были закрытые дела с несколькими известными именами, которые я узнал. Их обучение было завершено, и они были отправлены своему покупателю.