Текст книги "Капля яда (ЛП)"

Автор книги: Х. Р. Пенроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 35

Престон

Павильон был разрушен. Адриан Уэст забрал с собой своих самых надежных союзников и исчез вместе с нашей женщиной.

Мы подъехали к не слишком привлекательному зданию, все припарковались и вышли из дверей. Это было гребаное заведение, именно такое, которое ненавидели мои отец и брат, но они верили, что это такое место, где мы не стали бы их искать, у черта на куличках, что было их первой ошибкой. В каком-то смысле они были правы, но мы были умнее. Мне не терпелось ворваться туда; я знал, что сначала нам пришлось бы обойти их личную охрану. Жажда крови бурлила в моем теле, желая насытиться.

Мы разделились, осматривая разные точки здания и расходясь в разные стороны, планируя вскоре встретиться внутри, убедившись, что выхода нет и эти двое не смогли бы сбежать.

Сегодня им пришел бы конец; я постарался бы оттянуть их кончину. Мы с Холлисом медленно подошли к входной двери. Я был наготове – в данный момент мы были легкой добычей. Он остановил меня, толкнув рукой в грудь, и я зарычал на него.

– Постой, – Холлис остановился, повернулся всем телом, направляя прицел на окно в здании, прицелился и нажал на спусковой крючок.

Пуля пробила стекло, и мы увидели, как упавшее тело скрылось из виду.

Повернувшись на его ноге в другую сторону и сделав еще несколько выстрелов, я засек еще больше падающих тел. Черт, я не обращал внимания. Что ж… не могу винить его за проницательность. Думаю, это была пара их охранников. Несколько убито, впереди еще много работы.

Лоуэллы защищали бы свои жизни с помощью высококвалифицированных профессионалов. Жаль, что мы были намного опытнее.

Мы быстро и тихо расправились с несколькими мужчинами на нашем пути с помощью щелкающих ножей, так что другие не услышали нашего приближения. Крадучись, мы пробрались в выбранную нами комнату, которую указали на чертежах.

Я вмешался, столкнувшись лицом к лицу с первыми людьми, которые научили меня, что доверие не давалось даром. Его нужно заслужить. Они никогда не получали моего. Или моей преданности. Я был подростком, когда понял, что с ними что-то не так, назовем это чувством или инстинктом. Они били меня без причины, потому что могли, пока я не стал сильнее их.

Я думал, что у моей мамы была правильная идея сбежать, когда у нее был шанс, даже если это был подлый поступок – оставить своих детей с монстром. Я не возлагал вину на нее. Мой отец, однако, был другим человеком.

Предполагалось, что мой старший брат – Пресли – присматривал за мной, стал бы моими глазами и ушами, прикрывающими мою спину. Он этого не сделал. Признанный фаворитом, он добился того, что Марк стал его точной копией, низведя меня до нежелательного человека, который мешался под ногами, но держал при себе на всякий случай, запасной вариант. Я стиснул зубы, я ни для кого не был запасным вариантом. Никогда.

Остальные оказали мне услугу, приковав его руки к прочному деревянному столбу в комнате, в то время как Марк с кляпом во рту сидел в углу комнаты, выглядя немного потрепанным. Какой позор. Он увидел, как погиб бы его любимый сын, прежде чем я лично отправил бы его в следующую жизнь.

Я шагнул вперед и присел на корточки. Я уставился в лицо, которое было похоже на мое, задаваясь вопросом, были бы у нас отношения, если бы нашего отца не было рядом. Но эта мысль была мгновенно забыта, когда он открыл свой большой рот.

– Младший брат, – насмехался он. – Каково это – знать, что твой друг детства трахал твою шлюшку? Прямо у тебя под носом, во всех смыслах этого слова, в течение многих лет.

Я злобно ухмыльнулся ему. Терпение.

– На самом деле печально, – признался я, – что твоя жизнь вращалась вокруг того, чтобы быть нашим отцом, быть в точности таким, как он. Чтобы завладеть его бизнесом. У тебя не было шансов. Мне жаль тебя.

Его лицо исказилось. О, он не любил жалости. Я знал, что не любил.

– Кровь всегда прольется, – ухмыльнулся он.

Однако я давным-давно понял, что это не так. Кровь абсолютно ничего не значила, когда дело касалось его и моего отца. Как бы я ни хотел, чтобы у меня не было их ДНК, оно было. Не мог это изменить. Тот, с кем ты был связан, не повлиял на твое поведение. Я был совсем не похож на тех больных, извращенных мужчин, какими они были.

– Вот тут ты ошибаешься.

Я вскочил на ноги и сплюнул на пол, едва не задев его тело. Это было проявлением неуважения, и я знал, что если бы он не был связан, то набросился бы на меня, но я мог бы уложить его во сне кулаками.

Мало кто видел дальше смеха, шуток и счастливых улыбок, которыми я свободно делился. Это была только часть меня. Недооценивая, они никогда не предвидели моего приближения. Я просто все туже затягивал веревку вокруг дикого животного, которое жило под моей кожей, жаждущее крови. Я мог гарантировать, что каждый раз это было их гибелью. Многие люди располагали только половиной фактов.

Предполагать означало ограничивать разум одним способом видения, но по человеческой природе наше восприятие должно быть бесконечным. Невежество заставило вас поверить, что тот, кто выражал счастье, не закрывал часть себя.

– Сломай ему запястье.

Я посмотрел на Техаса, который стоял рядом с Марком, и он с удовольствием щелкнул его по запястью легким поворотом руки. Когда мужчина, о котором шла речь, взвыл от боли, я ухмыльнулся.

Мы только начали – это было мое время. Все здесь позволили мне командовать. Я запоздал с этим, и вот оно было преподнесено мне на блюдечке.

Наклонившись, я схватил Пресли за лицо, мои ногти сильно впились в его плоть, когда он попытался высвободить их. Достав из кармана складной нож – тот, что дали мне за прохождение инициации у Сов, – я поднес его к его губам. Он замер, в его глазах теперь был страх. Я открыл его и сделал неглубокий порез на его нижней губе; он захныкал. Я провел по нему кровью, размазывая ее.

– Не двигайся.

Он так и сделал. Хороший мальчик.

Я убрал нож, и он вздохнул с облегчением, но слишком рано. Я сделал длинный порез в уголке его рта остро заточенным ножом, быстро обработав и другой, откинувшись назад, когда кровь потекла по его подбородку из рваных ран. Он напомнил мне испорченную версию Джокера.

Он описался, издавая звуки боли, и я сморщил нос от отвращения. Киска.

Марк издал какие-то звуки из-за своего импровизированного кляпа, но я отмахнулся от него, зная, что разобрался бы с ним позже. Он собирался увидеть падение своего избранного наследника, того, кто должен был унаследовать все его предприятия после его смерти. Казалось, что он направлялся прямо ко мне, и я бы с удовольствием разобрал его до основания.

Не обращая внимания на промокшие штаны, я разрезал их по бокам, стягивая материал, не заботясь о том, чтобы не задеть его кожу, оставляя его полностью обнаженным для меня ниже пояса. Это действительно вывело его из себя.

– Старший брат, – протянул я, размахивая ножом, пока он наблюдал за каждым моим движением. – Ты только что признался, что знал о продолжающемся изнасиловании человека? Который, когда это началось, был несовершеннолетним ребенком? И шутил по этому поводу? Той, кто принадлежала мне, кто моя.

Мои ноздри гневно раздулись.

– Черт! – невнятно пробормотал он, безуспешно пытаясь пошевелиться.

Я рванулся вперед, разрезая его сморщенный член. Шесть, семь, восемь раз. От кончика до основания, медленно кастрируя его. Я услышал рвотные позывы на заднем плане.

Пресли сунул это туда, где ему не место, потакая другим жертвам. Отбросы общества.

Обеими руками я сорвал оставшуюся одежду с его верхней половины, материал безвольно свисал по бокам, когда я уставился на неповрежденную плоть на его груди. Зная, что мои глаза блестели от восторга, и используя то же самое острое лезвие, что я использовал для его – я посмотрел вниз – культи, я вскочил и сильно пнул его по окровавленному месту.

Я схватил его за плечо, вырезая имена на его груди, каждое из которых идеально представляло его. Педофил. Ничтожество. Пизда. Насильник.

Его крики были самыми сладкими звуками. Кровь сочилась из множества частей его тела, которые теперь были покрыты шрамами, свидетельствующими о том, кем он был на самом деле.

Блевотина хлынула у него изо рта нескончаемым потоком. Это было заслуженно, но я уже повеселился с ним. Грубо схватив его за волосы, я посмотрел ему в глаза, которые были полны ненависти и боли.

– Будем надеяться, что в твоем случае реинкарнации не существует, – прокомментировал я.

Я врезал нож в одно его ухо – кровь водопадом полилась по моей руке – и продолжил водить им по его горлу к другому уху.

Через несколько мгновений его голова тяжело опустилась мне на руку, когда погас свет. Я оттолкнулся от него, когда его мертвое тело рухнуло на пол.

Затем я повернулся к мужчине постарше.

Я ухмыльнулся, направляясь в угол, где ему заткнули рот кляпом и связали. Вырвав ткань у него изо рта, я позволил ему произнести эти слова, на данный момент.

– Сынок, – строго сказал он.

Он никогда по-настоящему не был моим отцом, а я никогда по-настоящему не был его сыном, так что этот тон мне совсем не подходил. Увидев решимость в моих глазах, он посуровел в ответ, и я понял, что он понял, что мольбы сохранить ему жизнь не сработали бы.

Я перевел взгляд на Техаса.

– Не возражаешь, если я одолжу твой нож?

Техас передал его мне без лишних вопросов. Держа свои и его руки по отдельности, я улыбнулся донору спермы и ударил обеими по его бедрам, прорезая мышцы, как масло, пока не почувствовал, что они врезались в кость.

Я спокойно встал, оставив их на месте. Он не мог их снять; его руки были связаны. Слезы текли по его лицу в такт прекрасным звукам его невыносимой боли.

Я чувствовал, что все мои братья у меня за спиной, их энергия окружала меня. Они мысленно подбадривали меня и, образно говоря, стояли рядом. Я никогда не был так благодарен за то, что нашел место, где я принадлежал им, где меня никогда не чурались. Мое мнение имело значение.

– Жаль, что до этого дошло, – сказал я Марку.

Мой тон был полон сарказма. Вращая ножи по мере того, как они расширялись в его плоти, я разрезал еще больше мышц и сухожилий, пока его кровь текла свободно. Это, должно быть, мучительно.

– Ты пробовал себя в местах, которые должны были быть строго запрещены, не так ли?

Он выдавил из себя уклончивый ответ. Этот человек не чувствовал ни капли вины за то, что общался с несовершеннолетними детьми и людьми, не желавшими этого, брал у них пробы, использовал их и обучал, прежде чем отправлял владельцам, и все это для того, чтобы набить свои карманы.

Не очень вежливо я вытащил ножи из его бедер, отбросив нож Техаса в сторону, когда взял в ладонь свой. Закатав рукава его белой рубашки, которая уже была забрызгана грязью и кровью, я сделал медленный глубокий надрез от внутренней стороны локтя до запястья, где затем дважды полоснула крест-накрест, повторив с другой стороны. Под ним собралась лужа крови, но у него все еще было время благодаря невероятному человеческому телу, работавшему сверхурочно, пытаясь сохранить ему жизнь.

– Никчемный кусок дерьма, – пробормотал он окровавленным ртом, но достаточно громко, чтобы мы все услышали.

Я скорее почувствовал, чем смог разглядеть, как остальные напряглись позади меня.

Я снисходительно погладил влажные от пота волосы на его голове, которые он стряхнул, но застонал от боли от внезапного действия. Его тело постепенно отключалось.

– Не повезло. Ты никогда не станешь мотивационным оратором.

Я вытер нож о брюки и, защелкнув его, убрал в карман. Я сделал небольшой шаг назад. Сунув руку в карман, я просунул пальцы в кастеты. Кровожадная ухмылка скользнула по моему лицу.

Мой кулак взлетел и нанес прямой удар ему в нос, хрустнувший от силы, которую я вложил в удар, и брызнула кровь. Его звуки подстегивали меня, когда я обрушивал удар за ударом на все его тело и лицо, мои костяшки пальцев и кисть принимали удары, я не чувствовал боли. Я отплатил за каждый удар, который он наносил моему растущему телу, за каждый пинок, которому он меня подвергал. Он получил их все в десятикратном размере.

Отстранившись, я посмотрел на изуродованное тело. Я слизнул кровь с губ, не уверенный, чья это была кровь. Я стряхнул кастеты, позволив им со звоном упасть на пол.

Схватив пистолет, который висел в кобуре у меня в заднем кармане, я прицелился и быстро нажал на спусковой крючок, всадив пулю ему между глаз. Боль внутри меня утихла от осознания того, что он больше не мог ходить по этому миру.

Я задыхался от напряжения, моя грудь вздымалась. Я был с ног до головы покрыт той же ДНК, что и во мне, но я чувствовал себя чертовски пьяным.

Сквозь него просачивались какие-то движения. Я не обратил внимания на то, сколько времени прошло, когда заметил, что команда уборщиков уже была здесь, чтобы избавиться от всех улик, которые я создал, они, должно быть, были наготове.

Дрю присоединился ко мне, наблюдая, за их работой. Мы делали это не часто, но было поразительно, как легко они могли стереть все следы того, что происходило в этой комнате.

Вы не должны беспокоиться о тех людях, которые могли причинить вам физический вред, вы должны бояться тех, кто знал, как незаметно и легко избавиться от тела, как будто это была обычная ежедневная уборка. Это дерьмо следующего уровня.

– Я забываю, насколько мы похожи, когда ты оказываешься в этой зоне, – заявил Дрю без осуждения.

Я просто подавлял то, что он охотно демонстрировал. Хотя он был прав, даже команда и мои самые близкие братья иногда забывали. Никто не произнес ни слова, но я увидел, как некоторые вздрогнули, защищая свои коронные украшения.

Глава 36

Милла

Я была заперта в этих четырех стенах, которые надвигались на меня, понятия не имея, как долго я здесь находилась.

Я безуспешно пыталась следить за временем, но из-за того, что еду бросали в меня через нечетные промежутки времени, а часов, которые можно было бы проверить, не было, я совершенно заблудилась. Каждый раз, когда кто-то из мужчин открывал эту дверь, чтобы принести еду, я так быстро набрасывалась на нее, но независимо от того, насколько близко я была к этой двери, она закрывалась с тяжелым лязгом, когда я колотила по ней кулаками, крича этим придуркам, чтобы они позволили мне уйти. Я знала, что они этого не позволили бы, но я не могла позволить себе сидеть сложа руки и не пытаться.

Я проверила каждый дюйм этой комнаты, но и там не было ничего, что могло бы послужить оружием. Я знала, что они накачивали меня наркотиками. Только после того, как я съедала предоставленную ими еду и питье, я чувствовала усталость, и более того, сон крепко держал меня в своих объятиях, пока я то приходила в сознание, то теряла его.

Я должна была поддерживать свою энергию, если у меня был хоть какой-то шанс выбраться отсюда. Быть слабой из-за недостатка питания было просто глупой идеей.

Итак, я проигнорировала употребление наркотиков и никогда не поднимала шума по этому поводу вслух перед камерами, которые были расположены по углам комнаты и следили за каждым моим движением. Зная, что они все слышали и видели, я боялась подумать, что могло произойти, когда я легла бы спать, но знала, что ко мне никто не прикасался, моя одежда все еще была в целости и сохранности, никаких признаков того, что ее снимали.

Однако внутри я была в ярости. Меня держали, как собаку в клетке, пока за мной не приехал бы хозяин. Ни хрена себе.

Но это была не просто ярость; отчаяние безжалостно терзало меня. Страх крепко держал меня в своих когтях. В этом и заключалась проблема со страхом, он был нерационален, независимо от того, как сильно я пыталась отогнать его. Это просто не срабатывало. Моя паника взяла верх.

Страх был подобен Фениксу. Ты мог смотреть, как он сгорал тысячу раз, но он всегда возвращался.

Минуты? Часы? Дни? Недели? Я не знала. Я была так сбита с толку и потеряна… В моем мозгу безжалостно крутились воспоминания о каждом плохом воспоминании, произошедшем в домике у бассейна, вызванном точной копией того, в котором я была поймана в ловушку. И каждый раз после этого. Это была ментальная война. И это сработало…

Мне нужно было уйти. Я грубо дернула себя за корни волос; пряди раздраженно проплывали сквозь мои пальцы. Я сидела в углу комнаты на полу, защитно подняв колени так, чтобы смотреть прямо на дверь, которая позволяла мне выйти на свободу, но закрывала мое заточение.

Как бы сильно я ни хотела покинуть эту жуткую версию своего прошлого, я знала, что единственный способ выйти за эту дверь – это быть с человеком, который купил меня. Как гребаный скот.

Тишина, царившая в комнате, давила на меня.

Это была та самая комната, куда я вошла вслепую, доверчиво относясь к Адаму как к одному из моих лучших друзей, но вышла оттуда с разбитым сердцем и с ним как с моим мучителем. Он забрал у меня кое-что ценное, что должно было быть свободно отдано тому, кого я любила. Он лишил меня выбора и с тех пор продолжал наводить ужас на каждую часть моей жизни.

Когда-то я ощетинилась при мысли о том, что являлась собственностью Адама, но ничто не могло подготовить меня к тому, что они продали бы меня. В моем извращенном и циничном сознании я надеялась, что они заплатили за меня чертову уйму денег; я бы разозлилась, если бы когда-нибудь обнаружила, что пошла на что-то такое за десять долларов. К черту это. Я заслуживала, чтобы сумма исчислялась, по крайней мере, сотнями тысяч, хотя я даже не знала, чего стоили люди сами по себе. Это был принцип. После всего, через что я прошла за эти годы, несомненно, я была той, кто должен был получить выгоду от выплаты. И все же я никогда не увидела бы ни цента из этого.

Оторванная от моих мыслей, дверь с грохотом распахнулась, напугав меня, когда она на большой скорости ударилась о стену, но ее звук был заглушен быстрыми выстрелами и повторяющимися хлопками вылетающих пуль. Крики проникли в мой разум, и я попыталась рационализировать тот факт, что кто-то был здесь.… сопротивляясь тем, кто держал меня в плену.

Но я окаменела. Кто вообще мог мне помочь? Нам? Были ли другие, запертые в этом месте страданий и разбитых мечтаний?

Я поняла, что крепко зажмурила глаза, когда почувствовала, что кто-то пошел в комнату и приблизился ко мне. Я прижалась к стене, зная, что не могла двигаться дальше, но отчаянно хотела стать невидимой. Я затаила дыхание. Просто забудь меня, просто уйди…

Чьи-то руки надежно схватили меня за плечи, и я инстинктивно прикрыла своими ладонями глаза, хотя они все еще были закрыты.

– Поймал ее, – спокойно произнес мужчина, который держал меня, и поднял меня на ноги.

Нет. Я отказывалась, чтобы меня отвезли владельцу. Убейте меня сейчас. Я лучше умерла бы.

Резкими движениями я сбросила его руку со своей. Он снова попытался схватить меня, но я закричала, ударив его локтем в живот, чувствуя, как боль рикошетом пробежала по моей руке, но я проигнорировала это. Воздух со свистом покинул его рот с протестующим ворчанием. Но я не слушала, я была сосредоточена. Мне нужно было уходить.

– Я не собираюсь причинять тебе боль. Поверь мне, – сказал он мне.

Он крепко притянул меня к себе, заключив в объятия, и опустился на пол, обхватив своими мускулистыми ногами мои, так что я оказалась прижатой к нему.

Выхода не было; я была в ловушке. Я не могла доверять ни единой живой душе. Они все меня подвели.

Я услышала, как он что-то пробормотал, но это пролетело над моей головой. Я боролась, пытаясь вывернуться из-под него, но безуспешно. Я включила режим выживания. Я знала, что отключалась, блокировала это, потому что все это больше не имело значения.

У них была я. Я никогда не узнала бы дня, свободного от порабощения, от мира.

Это тело похоже на гроб. Меня хоронили заживо.

Глава 37

Холлис

С тех пор, как она ушла, у меня были мучительные дни, но мне казалось, что прошли месяцы. Время, казалось, замедлилось, и каждое мгновение пролетало со скоростью улитки. Наконец нам позвонил Дин. После нескольких дней абсолютного молчания у нас появилось местоположение. Склад в районе Нижнего Ист-Бэй.

Через несколько минут после того, как нам передали информацию, мы были готовы к бою. Каждая Сова была сосредоточена, рвалась в бой, пролить немного крови и уничтожить организацию, из-за которой мы больше года гонялись за хвостами. Они были умны, сообразительны. Но мы приближались к финишной черте.

Их солдаты были бы уничтожены с жестокой эффективностью. У нас была вся необходимая информация и знания, так что они были нам бесполезны. Дилеры предпочитали стрелять или колоть на поражение.

Суть в том, что нам нужно было только вытащить оттуда живыми двух самых важных монстров. Живые, но, скорее всего, визжащие, как свинья в грязи, в агонии и искалеченные до совершенства, и это было еще до того, как мы доставили их в наши специализированные палаты.

К сожалению, мэру пришлось покинуть нас ради более интересных начинаний, но у нас было разрешение убрать его сына. Официально он был незначительным. Полицейские, которым мы доверяли, были готовы к отставке мэра. Мы передали им всю информацию, к которой имели доступ, и они вернулись с одной просьбой: передать мэра для дальнейшего извлечения информации.

Они также указали, что им нужны некоторые из его деловых партнеров, но мы не собирались из кожи вон лезть, чтобы не убить их. Я мог бы жить с этим, основываясь на том факте, что человек, который лично оскорбил меня, частично разделил бы свою судьбу со мной. Никто не спас бы тебя, Адам.

У троих из нас был личный корыстный интерес. Когда я посмотрел на своих братьев, я почувствовал, что они мысленно готовились уничтожать тела тех аморальных личностей, которые поддерживали этот порочный бизнес и работали на него.

Мы поползли вперед, все расставленные по местам в соответствии с приказами. Как только мы оказались бы внутри, нам пришлось бы действовать на слух и использовать все полученные навыки.

Мы сработали слаженно, как единое целое, войдя в главный вход и избавившись от нескольких тел. Томас вручную отключил их систему безопасности, позволив нам войти через тяжелую дверь. Мы бесшумно крались по коридорам, которые вели нас глубже на их территорию, искусно скрытую от посторонних глаз.

Дин сообщил нам местоположение, но также сообщил нам, что официальных чертежей склада, кроме стандартных, не было; они тайком адаптировали его, и никто, кроме тех, кто был вовлечен в их извращенный бизнес, не знал. Мы понятия не имели, во что ввязывались, как только миновали вход.

Внезапно поблизости раздался громкий вой сигнализации, и я поджал губы. Я предположил, что мы, наконец, предупредили их о нашем присутствии.

Нам нужно было спешить. Мы не могли позволить им сбежать.

Раздались выстрелы, и один просвистел у меня над головой. Чертовски близко. Сосредоточься! Я отогнал все не относящиеся к делу мысли на задворки своего сознания и вошел в эту зону. Я прижался к стене и обнаружил стрелка, ловко спрятавшегося в затененном углу, пытающегося бесшумно расстрелять нас одного за другим. Чего он не понимал, так это того, что мы не были любителями. Я сменил позицию, целясь из пистолета, ожидая, что он просто пошевелил бы этим крошечным…

Бах! Полегче. Я наблюдал, как его тело безжизненно упало на бок, и обменялся кровожадным взглядом с Техасом. Я осторожно шагнул вперед, насторожившись.

Мы свернули в длинные коридоры, которые, казалось, загибались сами на себя. Это было похоже на настоящий лабиринт, если только ты не знал, куда шел.

Раздался скрип, и я остановился, украдкой взглянув на Техаса, который сделал то же самое. Зная, что как только мы завернули бы за следующий угол, нас поджидал один или несколько солдат, я медленно двинулся вперед. Я выглянул из-за угла и мгновенно отдернул голову, когда мимо меня пролетела еще одна пуля. Выстрел в голову причинил бы боль.

Рядом с нами распахнулась дверь, и из комнаты появился ничего не подозревающий солдат, быстро понявший, что вышел совершенно не вовремя. Я подтащил его тело к своему, опустил голову и повел нас за угол.

Прозвучало еще несколько выстрелов, изрешетивших его тело. Я сохранил теперь уже мертвого солдата как свой личный щит. Даже если пули прошли сквозь его тело и попали в мое, все самое важное было завернуто в мой кевлар.

Я отбросил его в сторону, когда наступило затишье в их выстрелах. Я рассчитал время и прицелился точно, уложив двоих из них, пока Техас расправлялся с тремя другими.

– В тебя попали? – обеспокоенно спросил я его.

На верхней части его руки была кровь.

– Нет. Не моя, там я перерезал глотку ублюдку и удерживал его на месте.

Хорошо.

Я зашагал по коридору, по пути натыкаясь на новые двери и комнаты. Я съежился от того, насколько большим стал этот склад теперь, когда вошел внутрь.

Раздался рев, когда солдат набросился из ниоткуда. Казалось, что это был решающий момент в его заурядной жизни. Он врезался прямо в меня, и я упал навзничь на пол, моя спина дернулась. Поднялась боль, которую я проигнорировал, когда он попытался занять позицию надо мной, прижать меня к земле. Мой пистолет с грохотом отлетел в сторону коридора.

Я перевернулся и встал на ноги быстрыми движениями, когда он оказался у меня за спиной. Я вытащил нож, но он ударил меня сбоку по голове. Мудак.

В ушах зазвенело, голова дернулась в сторону, но, черт возьми, теперь он это заслужил. Кто использовал кулаки в бою с оружием? Очевидно, он был безоружен, необучен или просто идиот.

Кряхтя, я обернулся. Он отступил с диким беспомощным видом, заметив злобный блеск в моих глазах. Я раскрыл свой складной нож и двинулся вперед, прижимая его спиной к стене.

Осмотрев местность, я понял, что Техас, должно быть, не было поблизости. Не то чтобы я нуждался в нем ни в малейшей степени, но теперь этот парень был полностью в моем распоряжении, без каких-либо непосредственных угроз.

Он ударил меня кулаком в ребра, а я схватил его за растрепанные волосы. Острое серебряное лезвие поцеловало кожу на его шее, когда он безуспешно пытался высвободиться из моих объятий. Моя хватка была крепкой. Все, что он сделал, это сильнее прижал его к своей плоти, когда заостренный край слегка порезал и на поверхность выступила кровь.

Я убрал нож от его шеи, и он уставился на меня с искренне растерянным выражением лица, как будто думал, что я позволил бы ему уйти, не понеся возмездия.

Как только его лицо расслабилось, я вонзил заостренный конец ему в шею сбоку и рассек плоть, освободив его волосы. Он упал на пол, прикрывая рваную рану руками, отчаянно пытаясь прикрыть отверстие и полоская горло собственной кровью.

Даже так, он все еще мог выжить, и я не хотел рисковать. Я небрежно защелкнул нож и сунул его в карман, отступая назад, все еще не сводя с него глаз, наклонился и крепко зажал пистолет в ладони.

– Спокойной ночи, – подзадоривал я, мои губы растянулись в редкой ухмылке.

Я нажал на спусковой крючок, и он с глухим стуком опрокинулся на спину, пуля попала прямо ему в сердце.

Я услышал подтверждение через наушник, который Крис приказал нам надеть, вместе с соответствующим микрофоном, чтобы мы могли общаться. Поймал ее. Спасибо, черт возьми. Мы использовали связь только в том случае, если нам нужно было охватить большую территорию, но из-за неизвестных факторов и незнания планировки склада мы сделали это в целях безопасности. И найти ее как можно скорее.

Повернувшись спиной к теперь уже мертвому солдату, я побрел дальше по коридору, выйдя на большую площадку, где валялись мертвые тела. К счастью, не наши. Я заметил нескольких собравшихся Сов и подумал, неужели это так скоро закончилось бы.

Справедливости ради, мы превосходили их численностью. У них не было ни единого шанса выжить в этом аду. Как будто у них все равно был выбор. Я снова нашел Техаса, пока мы продолжали, переходя из комнаты в комнату и находя меньше солдат, но больше жертв.

Через несколько минут Майлз предупредил нас, что ему нужна помощь по связи.

– Вперед! Я разберусь с этим, – заявил Техас.

Я маршировал с поднятым пистолетом, высматривая любых неожиданных посетителей, с которыми мне нужно было иметь дело. Его торопливое объяснение приблизительного местонахождения вызвало еще большее напряжение в моем теле. Майлз нашел Миллу. Она была в безопасности, и мы вывели бы ее из здания, как только полностью очистили бы территорию.

Я вошел в комнату, и эмоции захлестнули все мое тело. Шок, ужас, отрицание. Я не знал, с чем разобраться в первую очередь: с тем фактом, что эта комната напоминала домик у бассейна в доме ее родителей, или с тем фактом, что она была прижата к телу Майлза на полу. Он практически обвился вокруг нее, так что она не могла пошевелиться, хотя изо всех сил пыталась оторвать его. Это не сработало. Он был твердым кирпичом.

Она причитала и вопила, слова вырывались бессвязно. Я впал в оцепенение, просто анализируя все это. Все эти фотографии на стене…

– Холлис! – рявкнул Майлз, и я встретил его решительный взгляд. – Мысленно ее здесь нет. Нам нужно вырубить ее, чтобы вытащить отсюда в целости и сохранности. Она дерется как дикий зверь!

Его тело напряглось, удерживая ее, но не причиняя боли, просто удерживая так надежно, как он только умел. Престону, Техасу, и мне нужно было сосредоточиться на всем остальном, независимо от того, как сильно мы хотели, чтобы нашим приоритетом была она, но она не могла быть такой, пока все это не закончилось бы и мы не очистили помещение.

– Ронни, ты срочно нужен здесь со своим оборудованием, – приказал я по связи, давая ему туманные указания, как нас найти.

Я не стал приближаться к тому месту, где они лежали на полу в углу. Я застыл на месте, стоя у входа в комнату. Мои глаза снова пробежались по помещению, мне нужно было осмотреть его, вобрать все это в себя, затем вернуться к ним на полу. Что мне делать? Я никогда в такой ситуации. Я был руководителем бета-тестирования по уважительной причине.

Моя маленькая лгунья…

– Холлис! – рявкнул Майлз, и Милла дернулась в его объятиях от резкого тона. – Опомнись! Запри эти чувства сейчас же! Ты. Нужен. Здесь. Сейчас.

Я покачал головой, пытаясь избавиться от воображаемого мороза, который, казалось, покрыл все мое тело, и вернулся в себя. Он был прав. У меня было время для этого позже. Не сейчас. Я осторожно приблизился, и, как будто почувствовав, что в комнате был кто-то еще, она замерла.

– Милла, – тихо позвал я, опускаясь на корточки.

Она заметалась, словно обретя второе дыхание, и попыталась отстраниться от Майлза. Я посмотрел на него, но он покачал головой.

Я стиснул зубы и одними губами сказал ему:

– Сейчас.

Это не произвело на него впечатления, и я мог сказать, что он не хотел ослаблять хватку, но я не дурачился. Я должен был удержать ее. Он осторожно высвободился из ее объятий, когда она вскочила, словно собираясь броситься к выходу, но вместо этого я поймал ее.