Текст книги "Редаманс (ЛП)"

Автор книги: Х. К. Долорес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Она закусывает губу.

– Я не могу гарантировать, что у него будет больше минуты или двух.

Что ж, мне нужно всего пять секунд и один взгляд на него, чтобы понять, лжет ли он мне.

– Большое вам спасибо. – Моя улыбка и вздох облегчения – на этот раз совершенно искренни. Я игнорирую укол вины. – Вы даже не представляете, как я это ценю.

– Ты можешь присесть вон там, – говорит она, указывая на ряд пустых кушеток в приемной хирурга, но когда я поворачиваюсь, чтобы сделать именно это, она окликает: – О, мисс?

Я поворачиваюсь.

– Да?

– Как звали твоего брата? Доктор Эллис знает, от имени кого ты здесь?

Я открываю рот, намереваясь назвать ей первое пришедшее в голову вымышленное имя, когда возникает еще одна импульсивная (и потенциально глупая) идея.

– Это Микки Мейбл, – говорю я ей, улыбаясь еще шире. – Я уверена, что он знаком с этим делом.

***

Я сто раз прокручиваю в голове то, что собираюсь сказать Адриану.

Будь прямолинейна, но не сердись.

И сдержанна тоже. Ты же не хочешь, чтобы он знал, что ты потрясена всем этим.

Я все же потрясена.

Я была взволнована вчера вечером на вечеринке; я была взволнована этим утром, и я взволнована даже сейчас, потягивая травяной чай и смотря какое-то шоу HGTV, которое крутят на плоском экране в приемной.

Правда в том, что я понятия не имею, чего ожидать от Адриана.

А это значит, что я должна быть готова ко всему.

Я делаю глоток чая.

Предполагается, что это какая-то «успокаивающая смесь» лаванды и ромашки, но на вкус она как трава, меня это не успокаивает, и я действительно жалею, что у меня сейчас нет Ред Булла.

Мое колено нервно подрагивает.

Прямая, но не резкая.

Собранная. Спокойная. Владеющая собой.

Прямая, но не…

Акустические двойные двери распахиваются с пневматическим вздохом, и внутрь входит Адриан, выглядящий так, словно он только что сошел со съемочной площадки «Анатомии Грей».

Мое колено затекает.

Как это ему удается выглядеть хорошо абсолютно во всем?

Мешковатый синий больничный халат никак не скрывает его мощного, поджарого телосложения, и когда он протягивает руку, чтобы развязать хирургическую шапочку и легко взъерошить свои темные кудри, я испытываю такую же зависть, как и влечение. Мои волосы завязались бы в гордиев узел, если бы мне пришлось надеть одну из этих шапочек.

Я делаю глубокий вдох.

Помни: прямая, а не резкая.

Собранная. Но…

Его темные глаза находят мои, и остальной мир превращается в фоновый шум.

Вот и все.

Я ничего не могу понять за вежливой улыбкой, которой он одаривает секретаршу или других людей в приемной, но как только он подходит ближе, Адриан кивает головой в сторону выхода.

Он не останавливается, чтобы убедиться, что я следую за ним, но я иду, мое сердце колотится громче, чем мои шаги.

Прямая, но не резкая.

Собранная. Спокойная. Владеющая собой.

За исключением того, что я чувствую что угодно, только не это, когда мы переходим пустынный небесный мост, и он ведет меня к нише, огороженной желтой лентой с табличкой «ИДУТ РАБОТЫ. НЕТ ПРОХОДА». Большие колонны размером со ствол окружают нас со всех сторон.

Как будто он может прочитать вопрос, формирующийся в моей голове, Адриан говорит:

– Я полагаю, ты хотела уединения для этого разговора.

Я думала об офисе, хочу сказать. Где люди все еще смогут услышать меня, если я закричу.

Вместо этого я просто киваю, несмотря на комок беспокойства, подступающий к моему горлу.

– Здесь подходит.

Здесь – пустынный коридор, где уборщику, вероятно, потребуется три дня, чтобы обнаружить мой труп.

Я сглатываю.

Собранная. Спокойная. Владеющая собой.

Адриан прислоняется к колонне напротив меня, его плечи такие широкие, что почти совпадают по ширине с моими – и мои инстинкты самосохранения начинают вопить, что я наедине с высшим хищником.

Убийцей.

И я собираюсь обвинить его в попытке разрушить мою жизнь.

Неуверенность клокочет у меня в животе.

Где схема, по которой можно обвинить своего бывшего парня-социопата в попытке разрушить твою жизнь? Должна ли я начинать это общение со светской беседы, крика или удара кулаком в горло?

Я имею в виду, что второй вариант кажется мне последним средством, решаю я. И третий, вероятно, закончится хуже для меня, чем для него, так что...

Я прочищаю горло.

– Спасибо, что согласился встретиться со мной.

Адриан поднимает бровь.

– Я не уверен, что ты оставила мне большой выбор, – сухо отвечает он.

– Да, ну... – Я снова прочищаю горло. – Ты не можешь быть настолько удивлен, что я разыскала тебя.

Его лицо, безупречная маска безразличия, ничего не выдает.

– Нет, не удивлён.

Мои глаза сужаются, пытаясь понять, означает ли это: Нет, я не удивлен, потому что мы бывшие и у нас есть история или Нет, я не удивлен, потому что я в одиночку пытаюсь разрушить твой мир.

У меня отвисает челюсть.

Есть только один способ это выяснить.

– Что ж, тогда я сразу перейду к делу. – Я скрещиваю руки на груди. Встречаю его темный, удушающий взгляд прямо в глаза. – Ты здесь из-за меня?

Вопрос повисает в воздухе между нами, бесконечно тяжелее, чем я ожидала – и, затаив дыхание, я собираю себя в кулак, готовясь к любой реакции, которую он может вызвать. Переменчивый гнев. Ледяная ярость. Психологическая война. Ностальгический момент рукопашной.

Вместо этого я получаю в ответ одно плоское, безжизненное слово:

– Что?

Внутри меня нарастает разочарование. Полагаю, мне следовало добавить «прикинуться дурочком» к списку возможных реакций на Адриана.

– Я не дура, – говорю я. – Я прожила в Нью-Йорке десять лет, и вдруг ты появляешься здесь, совершенно неожиданно. Это...

– Неудачное совпадение, – заканчивает он.

– Это чертовски удачное совпадение, – говорю я, скривив губы. – Ты переезжаешь в мой город спустя столько времени.

Он приподнимает бровь.

– Что ж, тебе придется меня простить. Я не понимал, что город, в котором живут еще восемь миллионов человек, может считаться твоим, но я переехал сюда, потому что получил стипендию в Маунт-Синай.

– Ты мог бы получить стипендию где угодно, – парирую я, ничуть не смущенная этим комментарием. – Тот доктор вчера вечером сказал, что у тебя был выбор.

– Конечно, – пожимает он плечами. – Но Маунт-Синай – лучший. Почему я должен соглашаться на меньшее?

Итак, мне не нужно беспокоиться о том, что я встречу тебя в моей любимой кофейне, или в заведении с бубликами, или в тайском кафе, или где-нибудь еще в этом городе, я хочу ответить.

Поэтому у меня не сводит живот всякий раз, когда я замечаю на улице спину высокого кудрявого мужчины.

Итак, мне не нужно проводить каждое бодрствующее мгновение своей жизни, просто осознавая, что ты существуешь. Здесь. Отделенный только полосой бетона и магазинами на углу. Достаточно близко, чтобы быть на расстоянии вытянутой руки, но совсем не близко к моей.

Но у Адриана и так слишком много козырей, и поскольку я ни за что не собираюсь добровольно сдавать ему больше, я просто стискиваю зубы.

– А как же прошлая ночь? – Подсказываю я. – Ты появился на благотворительном вечере в пользу клиники моей лучшей подруги? Это тоже было совпадением?

– Я жертвую деньги нескольким больницам, для людей и животных, через фонд Эллиса, – объясняет он, снова пожимая плечами.

– Но...

– Я не мог предсказать эту личную связь так же, как не мог предсказать, что ты окажешься там.

Я готова признать, что его логика выдерживает критику. Адриан может быть макиавеллистским вдохновителем в свои худшие дни, но он не может предсказать будущее.

Джо должен был сопровождать Луэнн на вечеринку, я была просто заменена в последнюю минуту.

Я сглатываю.

Если прошлая ночь действительно была совпадением, то...

– Почему ты притворился, что не знаешь меня? – выпаливаю я, и когда он морщит лоб, добавляю: – На вечеринке. Ты уходил, а я схватила тебя, и ты повел себя так, будто ты...

–… не знал твоего имени, – перебивает он, в его голосе звучат насмешка и раздражение в равной степени. – Да, я помню. Я тоже там был.

Я усмехаюсь.

– Ну, очевидно, я не могу быть уверена, что ты помнишь.

Он игнорирует меня.

– Это не было тактикой манипуляции, если ты на это намекаешь, – говорит он. – Честно говоря, я просто не чувствовал особого желания объяснять или поднимать вопросы о нашей истории в зале, полном людей.

За вычетом приукрашивания, я почти уверена, что это переводится так: я не хотел объяснять комнате, полной людей, что раньше встречался с бедной художницей без имени из Алабамы.

– Прости, если это задело твои чувства...

– Этого не было, – огрызаюсь я слишком резко, чтобы в это можно было поверить.

Этого не произошло.

Адриан некоторое время смотрит на меня сверху вниз.

– Верно.

Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает заметить румянец, заливающий мои щеки.

– Ладно. Итак, ты переехал сюда по работе. Вечеринка была случайным совпадением, – признаю я. Он кивает. – Ты знал, что кто-то купил мой многоквартирный дом?

Он наклоняет голову, как бы говоря: и?

– Теперь моя арендная плата удваивается. – Я даже не пытаюсь скрыть подозрение в своем голосе.

Выражение его лица не меняется.

– Я слышал, что рынок недвижимости в Нью-Йорке жесток.

– Может быть, – говорю я. – Но знаешь, что странно? Только моя арендная плата стремительно растет. Ни у кого из моих соседей. Больше никто. Только я. И это кажется ... – Я бросаю на него вызывающий взгляд. – ... личным.

Его брови взлетают к потолку.

– Как бы сильно я ни расширил свой портфель недвижимости за последние несколько лет, единственное место, которое я купил в твоем городе – как вы, кажется, склонны его называть, – это моя собственность. – Его рука опускается в карман, и он достает телефон. – Если ты мне не веришь, можешь поговорить с моим агентом по недвижимости. Я уверен, что он был бы рад подтвердить детали любой собственности, которой я владею на Манхэттене.

Раньше я так легко замечала мелкие трещинки на маске Адриана, но либо время притупило мой дар, либо он просто научился лучше прятаться, потому что, глядя на него снизу вверх, я понимаю, что не имею понятия, лжет ли он обо всем этом.

И это ужасно.

Мой взгляд скользит к блестящему, изящному вызову, лежащему на его ладони. Я могла бы разоблачить его блеф. Поговорить с агентом. Он бы не сделал этого предложения, если бы не имел этого в виду.

Но он также не сделал бы этого предложения, если бы не был уверен в результате.

Я качаю головой.

– Нет, все в порядке.

Я не попадусь в твою ловушку.

– Ну что ж. – Адриан убирает телефон обратно в карман. – Что-нибудь еще? – Его голос звучит скорее апатично, чем сердито. Как будто я просто очередная задача, с которой нужно справиться. Как будто он находит этот разговор таким же стимулирующим, как обновление паспорта или стирка белья.

Уход ранит сильнее, чем следовало бы, и мое разочарование перерастает в решимость.

– Не делай этого, – говорю я.

Его брови лениво приподнимаются.

– Чего не делать?

Я качаю головой.

– Не делай вид, что это нелепые вопросы.

– Я никогда не говорил, что они нелепые. Возможно, параноидальные...

– Параноидальные? – Это мгновенно – все то возмущение, которое я почувствовала, собрав воедино возможную причастность Адриана этим утром, нахлынуло с новой силой. Десятикратно.

Он поднимает руки в притворной капитуляции.

– Возможно, это был неудачный выбор из...

– Это не паранойя, – огрызаюсь я. – Я тебя раскусила.

Я ожидаю большего притворного замешательства, большего хождения на цыпочках вокруг очевидного, но Адриан удивляет меня.

– Хорошо. – Он склоняет голову набок. – Я соглашусь с ходом твоих мыслей. Допустим, я виновен во всем, в чем ты меня обвиняешь... скажи мне, почему. Какой у меня мотив?

Я делаю глубокий вдох.

Потому что ты пытаешься морочить мне голову.

Потому что ты пытаешься разрушить мою жизнь.

– Потому что ты хочешь наказать меня. – Слова вырываются на одном дыхании. – За то, что я бросила тебя столько лет назад.

– Наказать тебя? – Холодный взгляд Адриана не дрогнул, но уголок его рта приподнялся, как будто его что-то позабавило. – С какой целью? Прошли годы. Если бы я собирался получить компенсацию за то, что мне разбили сердце, это произошло бы давным-давно.

В меня закрадывается тень неуверенности, но я сдерживаю гнев. Разочарование.

– Ну, когда у нас был этот разговор в последний раз, – начинаю я. – Ты ясно дал понять, что для наших отношений не существует временных ограничений. Ты сказал...

– Что я собираюсь выследить тебя и забрать, как приз? Гнаться за тобой на край света? – Эти слова звучат странно пусто, без того пыла, который был у него десять лет назад.

Я сглатываю.

– Не говори, что ты этого не имел в виду. Я знаю, что ты это имел в виду. Ты был...

– Я был ребенком с разбитым сердцем, – огрызается он, и резкость в его голосе пронзает меня насквозь, как размягченный стейк. – И я сказал все это, потому что ты уходила от меня, и я был опустошен.

Это первые слова из его уст, которые, как я знаю правдивы, и чувство вины, сдавливающее мне горло, ощущается таким же жгучим, как в тот день, когда я приземлилась в этом городе.

Я хочу сказать, что мне жаль, что все так закончилось. Этого не должно было быть ... Но я не уверена, что все закончилось бы иначе.

– Возможно, тогда я имел в виду именно это, – продолжает он, и с каждым словом его голос теряет резкость. – Но мы больше не подростки. Я не тратил последние десять лет своей жизни на то, чтобы разрабатывать стратегию, как разрушить твою. Я переехал в Нью-Йорк не ради тебя. – Он проводит рукой по своим кудрям, и я притворяюсь, что мои пальцы не чешутся при воспоминании о том, как я их теребила. – На самом деле я здесь уже три месяца.

Я перевариваю все, что он говорит, кроме...

Три месяца.

Он живет в Нью-Йорке уже три месяца, а я понятия не имела.

– Я двигаюсь дальше, Поппи, – заканчивает он, и использование моего имени, моего настоящего имени, ощущается как еще один гвоздь в крышку гроба извращенной связи, которую мы когда-то разделяли. – Очень давно. У меня нет интереса возобновлять те короткие отношения, которые были у нас в подростковом возрасте.

Три месяца, а он ни разу не искал меня.

Потому что он никогда этого не планировал.

– Я говорю все это не для того, чтобы показаться грубым, – говорит он, и все его лицо смягчается во что-то, ужасно похожее на жалость. – Очевидно, ты все еще цепляешься за прошлое, и мое присутствие здесь, в Нью-Йорке, выбило тебя из равновесия до такой степени, что… – Он делает паузу. Он хочет сказать "паранойя". Я знаю, что он хочет сказать «паранойя». – ты веришь в заговор. Если тебе нужна помощь, чтобы справиться с этими мыслями, есть специалисты. У меня есть несколько коллег, специализирующихся в психиатрии. У меня есть коллеги-психиатры, я могу порекомендовать тебе кого-нибудь надежного.

Я моргаю.

И затем я снова моргаю – на этот раз, чтобы убедиться, что я случайно не оказалась в какой-нибудь альтернативной вселенной с альтернативным Адрианом.

Не может быть, чтобы Адриан Эллис в этой вселенной просто так намекнул, что мне нужна терапия.

Мое недоверие очень быстро перерастает в возмущение.

– Мне не нужны специалисты, – киплю я.

– Я этого и не говорил.

– Ты это подразумевал, – парирую я в ответ.

– Я предложил, – говорит он. – Это все. Я не думаю, что есть что-то постыдное в том, что тебе нужна небольшая помощь в работе с прошлым.

– Да, но мне не нужна помощь, чтобы справиться с чем-либо, – настаиваю я. – Я прекрасно двигаюсь дальше. Поверь мне.

Кажется, его это не убедило.

– Верно.

Ладно, мне нужно убираться отсюда, пока я не попыталась его убить.

Я делаю глубокий вдох.

– Послушай, – я хмурюсь, уставившись в пол. – Ты высказал свою точку зрения. Ты двигаешься дальше. Я двигаюсь дальше. Вот и все. – Я засовываю руки в карманы пальто и отворачиваюсь. – Я больше не буду отвлекать тебя от твоих пациентов.

Я протискиваюсь мимо него, но рука Адриана вытягивается вперед, обхватывая мое запястье.

– Еще кое-что.

Я не могу объяснить изменение в воздухе, но я чувствую это – как будто лед пробегает по моему позвоночнику, мое тело осознает, что я нахожусь в присутствии хищника, на долю секунды раньше, чем это делает мой мозг.

Этой доли секунды ему достаточно, чтобы нанести удар – прижать меня к колонне, его большие руки лежат по обе стороны от моей головы, так что смотреть некуда, кроме него.

Он наклоняется достаточно близко, чтобы я могла ощутить его прохладное мятное дыхание на своем лице.

– Если ты когда-нибудь придешь сюда и используешь имя Микки, чтобы снова привлечь мое внимание, – мрачно бормочет он, – обещаю, ты его получишь. Все до последней капли.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, сердце бьется, как крылья колибри.

Он собирается причинить мне боль?

Его руки, прямо там, и его обсидиановые глаза, напряженно блестящие, и его полные губы, которые произносят что-то вроде...

Рука – его рука – крепко сжимает мою челюсть, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Ты понимаешь, Поппи?

Страх переполняет мои чувства.

Его пальцы такие большие, что почти закрывают нижнюю половину моего лица и...

Он мог бы убить меня прямо сейчас.

Он мог бы свернуть мне шею.

Он мог расколоть мне челюсть, как яичную скорлупу.

Я знаю это, и я думаю, что он тоже это знает, потому что он смотрит – не на меня, – а на мою шею.

На хрупкую сонную артерию, трепещущую под моей кожей.

Черт.

У меня нет оправдания жару, разливающемуся внизу моего живота, но я молюсь, чтобы он предположил, что мое прерывистое дыхание – всего лишь страх.

Мне кажется, со мной что-то не так. Что-то, требующее изучения ... Но не сейчас.

– Я понимаю, – шепчу я, слегка приглушая слова его рукой, и его глаза возвращаются к моим.

– Хорошо. – Его губы растягиваются в довольной улыбке, и я слишком отчетливо ощущаю, как его рука скользит вниз, пальцы касаются моей сонной артерии, большой палец задерживается на моей нижней губе, как будто он хочет...

Но потом этот момент упущен.

Адриан полностью отступает, как будто он никогда и не вторгался в мое личное пространство с самого начала, и уходит.

Я всё ещё дрожу, прижимаясь спиной к колонне, хотя он уже давно ушёл.

Что за черт?

Глава девятая

Мне следовало догадаться, что дело плохо, когда Джо предложил угостить нас варениками в Ист-Виллидже.

Поскольку восемь вареников, два сырных блинчика и бесчисленное количество картофельных оладий готовы, он наклоняется над безвкусной виниловой скатертью и откашливается.

– Итак, я поговорил со своим приятелем по юридической школе. Тем, кто специализируется на праве недвижимости в Нью-Йорке.

– И? – Луэнн проглатывает кусочек вареника. – Что он сказал?

Мне не нужен диплом юридической школы Фордхэма, чтобы понять, что серьезное выражение его лица (и тот факт, что он ни разу не возразил, когда я заказала сметанный соус за три доллара) не может быть хорошей новостью. Несмотря на то, что рот битком набит сыром и тестом, мой желудок сжимается.

Джо пускается в трехминутное объяснение, для правильного понимания которого мне, вероятно, действительно нужно четырехлетнее юридическое образование, но суть я улавливаю достаточно хорошо.

– Другими словами, нам крышка, – заключаю я.

– С профессиональной точки зрения я бы так не выразился, – говорит Джо. – Но лично...

– Я все еще просто не могу поверить, что это происходит, – качает головой Луэнн. – Или что это даже законно.

В Нью-Йорке существует сотня законов о защите арендаторов, и почему-то ни один из них в настоящее время не применим к нам.

– Вы могли бы оспорить законность происходящего в суде, – предлагает Джо, но в его голосе мало оптимизма. – Но одни только судебные издержки ... – Он откидывается на спинку стула, подразумевая очевидное.

Я являюсь живым воплощением стереотипа "голодающей художницы” до дальнейшего уведомления, а Луэнн тонет в студенческих кредитах на четверть миллиона долларов. Ни у кого из нас нет тысяч долларов, которые можно было бы потратить на многомесячную судебную тяжбу.

Я вздыхаю.

– Итак, у нас есть два месяца, чтобы найти новое место.

Я добавлю это к растущему списку причин, по которым моя жизнь в руинах.

Если бы это был Мобил, или Коннектикут, или практически любое другое место в стране, это были бы выполнимые временные рамки, но в Нью-Йорке один из самых конкурентных рынков аренды в мире.

Он перенасыщен объявлениями жилья, на которые нам нужно было бы иметь, ну, в общем, миллиарды, чтобы позволить себе их. А те, которые мы можем себе позволить, либо расхватывают в течение нескольких часов, либо теряются в войнах торгов, которые поднимут цену.

Нам повезло найти это жилье несколько лет назад, когда рынок был лучше, так что каковы шансы, что мы найдем другую квартиру с двумя спальнями по доступной цене на Манхэттене в течение шестидесяти – нет, пятидесяти семи дней?

Возможно, у меня было бы больше шансов выиграть в лотерею.

– Может быть, нам стоит рассмотреть другие варианты, – предлагает Луэнн.

Я киваю.

– Это хорошая идея. Я знаю, что дорога на работу не самая удобная, но мы могли бы найти что-нибудь относительно недорогое в Бушвике или Флэтбуше – и ты будешь ближе к Джо. – Я жестом указываю на него, как будто он еще один пункт в списке удобств здания.

Она улыбается, но это что-то вроде поджатой гримасы, которую она делает официанту, когда ее заказ приносят не тот.

– Ну, вообще-то... – Она протягивает руку, чтобы взять Джо за руку. – Я думала о гораздо большей близости, чем эта. – Ее глаза встречаются с его. – Джо попросил меня переехать к нему.

Я моргаю.

О.

О.

– О? – У меня едва хватает времени, чтобы замаскировать свое сокрушительное разочарование под удивление.

– Не притворяйся шокированной, – она закатывает глаза. Ее улыбка такая лучезарная, что почти ослепляет. – Он сказал мне, что разговаривал с тобой, и ты подтолкнула его к этому.

...верно.

Я сделала это.

– Это был тот толчок, который мне был нужен, – говорит он, сияя так же широко. Учитывая все, что произошло за последние пару недель, в туманных воспоминаниях о том, как Джо упоминал о своих планах в баре, кажется, что это произошло в другой жизни.

Тем не менее, они оба выжидающе смотрят на меня, так что у меня нет выбора, кроме как скривить рот в форме, отдаленно напоминающей улыбку.

– Вау, – выдыхаю я. – Это ...так волнующе.

Очевидно, что считыватель лжи Луэнн не работает, когда она безумно счастлива.

– Я знаю!

– Я так рада за вас, – лгу я, мое тело разрывается между шоком, виной за то, что не чувствую себя счастливой за нее, и пронизанной тревогой осознанием того, что...

– Время выбрано удачно, – вздыхает Луэнн. – Я знаю, что это не очень хорошо, но ты все равно собираешься совершить большой прорыв с этой художественной выставкой, верно? Тебе не понадобится соседка по комнате, когда ты станешь такой знаменитой художницей, у тебя будет куча наличных. – Она дразнит меня, но я ерзаю на стуле, чувствуя себя неуютно от этой мысли.

Соседка по комнате? Нет.

Это была ты. Всегда.

– И я все еще буду рядом, чтобы помочь с поиском квартиры. Все, что тебе нужно, – продолжает она. – Одна из моих техников только что переехала в однокомнатную квартиру в Краун-Хайтс, и ее арендная плата составляет всего две тысячи.

Мне бы пришлось сократить эту сумму вдвое, чтобы позволить себе это, думаю я, но у меня нет духу портить Луэнн её энтузиазм своими финансовыми проблемами – особенно когда Джо поворачивается и нежно целует её в лоб.

Глупая влюблённая улыбка появляется на её лице, и она не омрачена типичными неуверенностями, которые преследуют её в отношениях: чувством собственной незначительности, страхом, что она нравится ему меньше, чем он ей, ссорами из-за паролей от телефонов и каких-то там Джессик и Сар.

Впервые у Луэнн надежные, серьезные отношения, и она заслуживает уединенного добрачного блаженства.

Поэтому, когда она тянется через стол, чтобы обнять меня, бормоча о поиске мебели на Facebook Marketplace, чтобы оживить однокомнатную квартиру Джо, я притворяюсь, что не ненавижу ее за то, что она бросила меня.

– Я собираюсь закрыть счет, – говорит Джо, оставляя нас наедине с моментом.

Луэнн отстраняется.

– Ты действительно не против, правда?

Нет, я против.

Такое чувство, что ты запихиваешь меня в ту же коробку, что и свое школьное кольцо и диски Тейлор Свифт.

Не говоря уже о финансовых последствиях, как, черт возьми, я собираюсь позволить себе жить в этом городе самостоятельно.

Я подавляю порыв.

– Более чем.

Она кивает с облегчением, и я притворяюсь, что вовсе не теряю самообладание.

Пятьдесят семь дней.

Мой телефон жужжит на столе, на экране высвечивается новое текстовое сообщение.

Суббота, восьмое число – идеально! Буду ждать нашей встречи с нетерпением :)

Глаза Луэнн расширяются.

– Кто это?

– Его зовут Том, – небрежно отвечаю я. – Мы встретились в кафе пару недель назад, и он попросил мой номер. Мы переписывались иногда, но я, наконец, нашла время спросить, свободен ли он.

– Пару недель назад? – Она поднимает бровь. – Ты не ничего мне не рассказывала о Томе.

Я пожимаю плечами.

– Ну, я не была уверена, что из этого что-нибудь получится, но...

– Но? – Она подсказывает. – Что заставило тебя передумать?

Я тереблю обертку от соломы на столе.

– О, ничего особенного...

И под этим я подразумеваю, что мой бывший парень-социопат сказал мне, что у меня паранойя, и предположил, что мне нужна терапия, чтобы забыть его.

А потом схватил меня за горло и спровоцировал странное сексуальное напряжение между нами.

Даже сейчас, несколько дней спустя, горькое послевкусие того момента все еще сохраняется.

Возможно, у нас и были странные отношения в подростковом возрасте, но очевидно, что Адриан думает обо мне так же часто, как я думаю об Инид, штат Монтана, то есть: никогда.

И, как бы это ни было унизительно, с этого момента я достаточно странно успокоилась, чтобы перестать погрязать в жалости к себе.

Плюс, это помогает мне преодолеть творческий блок.

Я не хочу приписывать Адриану заслугу в том, что он вылечил мой художественный кризис, но после нашего общения в больнице у меня не возникло проблем с тем, чтобы взять кисть.

Если мой нынешний темп сохранится, возможно, я даже подготовлю остальную коллекцию для Оушен к следующей неделе.

Так будет на один способ меньше рушить мою жизнь прямо сейчас.

И – я смотрю на сообщение Тома – надеюсь, и в других отношениях тоже.

О чем это говорит?

"Лучший способ двигаться дальше – это закрутить роман с кем-нибудь другим"?

Двумя короткими словами я скрепляю наши судьбы.

Звучит неплохо :)

Глава десятая

Я знала, что без Луэнн, с которой мы делили арендную плату, выбор будет невелик, но не ожидала, что будет настолько скудным.

– Итак, просто для ясности... – Я делаю шаг вперед, ритм расстроенной электрогитары и ударной установки отдается стуком по половицам. – В настоящее время нет плиты, микроволновой печи, работающего термостата и водонагревателя?

Хозяин, который любезно предложил мне эту экскурсию (Будь здесь через час, или я не возьму твоих денег), ворчит в знак согласия.

– И вы сможете устранить эти проблемы до моего переезда, верно?

Он поправляет воротник своего плохо сидящего поло.

– Я займусь этим, когда у меня будет время.

Перевод: никогда.

Снизу снова раздается стук – похоже, кто-то выпустил своего малыша поиграть на тарелках.

– А соседи снизу? Они часто играют подобную музыку?

Он пожимает плечами.

Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что это дешевое жилье. Действительно, действительно дешевое.

Домовладелец, Донни, напоминает мне парня моей матери (извините, спутника жизни, согласно ее недавнему обновлению статуса отношений в Facebook). У них обоих едва держащиеся за жизнь линии волос, расширяющиеся пояса и точно такое же апатичное отношение, когда дело доходит до того, чтобы хоть немного облегчить мою жизнь.

Мой пристальный взгляд обводит пустую квартиру-студию.

Это место выглядит так, словно могло быть очаровательным сто лет назад, но сейчас древнее деревянное покрытие так сильно потрескалась, что мне пришлось бы постоянно носить обувь, стены кое-как заделаны и облупилась белая краска, а планировка странная – даже для Нью-Йорка. Стены выступают и изгибаются в странных местах, а необычный коридор такой узкий, что я удивлена, что он не привлек спелеологов.

Я мысленно составляю в своей голове список "за" и "против".

Против: Это место расположено в районе Бруклина, о котором я никогда не слышала, и выглядит сомнительно безопасным для одинокой женщины.

За: Никогда не бывает плохого времени, чтобы освежить свои навыки самообороны, верно?

Против: Ни плиты, ни микроволновой печи.

За: Еще одно оправдание для меня, чтобы не готовить.

Против: Не работает термостат.

За: Я могу провести зиму в радиусе десяти футов от обогревателя, и, полагаю, летом мне даже не понадобится микроволновая печь.

Против: Горячей воды тоже нет.

За: Я почти уверена, что погружения в холодную воду приносят пользу здоровью.

Против: Я определенно видела пару тараканов, бегающих по кухонному столу ранее.

За: По крайней мере, я не буду совсем одна.

Против: Если мне придется каждый день слушать «джем-сейшн» соседей, я могу просто сойти с ума и перебить их всех.

За: В тюрьме мне не пришлось бы беспокоиться о жилье.

Список можно продолжать бесконечно, но на самом деле важен только один момент: у меня действительно ограниченный бюджет, а аренда здесь действительно дешевая.

Преступно дешево, учитывая количество нарушений в сфере жилищного строительства, которые арендодатель, похоже, не спешит исправлять.

– Так тебе нужно это место или нет? – Он нетерпеливо притопывает ногой.

Я втягиваю воздух.

– Могу я подумать об этом?

Перевод: могу ли я найти квартиру с работающим термостатом, плитой и горячей водой в течение следующих пятидесяти дней?

– Не думай слишком долго. – Он указывает на меня пальцем, в нем слышится сильный нью-йоркский акцент. – У меня есть пара других, которые придут посмотреть на квартиру позже, и цена не снижается.

***

Разочарование острым ножом вонзается в желудок, пока я иду пешком шесть кварталов до метро (ещё один минус), плотно закутавшись, чтобы январский холод не пробрался до самых костей.

Только в Нью-Йорке я оказалась бы втянутой в борьбу за квартиру размером с картонную коробку.

Я вздыхаю.

Не пора ли начать просматривать объявления в поисках новой соседки по комнате?

Меня пугает мысль об игре в русскую рулетку с незнакомцами по поводу их привычек в области уборки и гигиены, но, учитывая мои финансы, не похоже, что у меня есть большой выбор.

И я думаю, что это временно, попытка направить часть оптимизма Луэнн по поводу художественной выставки.

Всего через пару недель меня ждёт самый важный прорыв в карьере.

И что с того, если придётся несколько месяцев – а может, и целый год – делить ванную с тараканами или обмениваться едкими сообщениями о немытой посуде в раковине?