Текст книги "Учитель из Меджибожа"

Автор книги: Григорий Полянкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Григорий Полянкер
УЧИТЕЛЬ ИЗ МЕДЖИБОЖА
Роман

Перевод с еврейского

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Мне хочется рассказать вам историю, в основу которой положены действительные события недавних лет, где, кажется, будет совсем немного от авторского домысла, дабы уважаемый читатель не смог укорять, что, мол, в одном эпизоде немножко приукрашено, а в другом чуть пересолено…

Замечу также, что позволил себе изменить фамилии главного героя и некоторых действующих лиц.

Но местечко, где наш герой родился и вырос, города, села, края, куда забрасывала его судьба, события, изображенные в книге, встречи – все как было, без особой художественной фантазии…

Правда, некоторые утверждают: без фантазии, мол, ничего на свете не бывает, без фантазии даже первейшая хозяйка-стряпуха приличного борща вам не сварит, лихач лошадей не запряжет, летчик самолет не поднимет в небеса, девушка не вскружит голову парню, чтобы тот скорее женился…

Да что и говорить, нелегко без фантазии.

Но в данном случае можно, кажется, обойтись без всего этого по той причине, что в нашей жизни иногда случается такое, что, будь ты хоть семи пядей во лбу, подобное не придумаешь!

В таких случаях, если станете излишне мудрить, домысливать, то, ей-ей, рискуете попасть в такую переделку, как когда-то, давным-давно, в нашем городишке попала одна бродячая труппа, которая приплелась показать нам душераздирающее представление, драму то ли трагедию, в пяти частях с прологом и головокружительной пантомимой… Кажется, речь там шла о веселых разбойниках-грабителях, орудовавших в дремучем лесу…

Театра в полном смысле этого слова, как сами понимаете, в городке тогда не было. Сцены, кулис, стульев, занавеса, декораций и прочих театральных атрибутов и подавно. Ничего из этого добра актеры с собой не привезли, – они сами с большим трудом добрались сюда. Вот и взбрело им в голову играть на опушке леса, под открытым небом, неподалеку от местечка, где имеется все необходимое, – даже травка, на которой публика сможет расположиться, а к тому же и за помещение не придется платить…

Дело было в субботу, после обеда. Народу туда собралось видимо-невидимо! Давно ждали артистов. Кое-как зрители устроились на земле, нетерпеливо ожидая, когда начнется спектакль. И дождались. Фанфары громко затрубили, как в приличном театре. Но вот когда с горем пополам поднялся занавес и все увидели «декорацию» – несколько листов картона, на которых было намалевано нечто вроде деревьев, кустов и еще черт знает что, и все это на фоне красивой зеленой дубравы, публика завыла: «Что за чертовщина? Рядом с такими пышными дубами, елями и ясенями – мазня! Видать, и игра актеров будет такой же…»

И люди не на шутку заволновались. Стали требовать обратно свои деньги за билеты. Такого театра не захотели смотреть…

Труппа погорела, вылетела в трубу.

Эту быль я вспомнил, когда задумал рассказать вам историю Ильи Френкиса, молодого учителя из Меджибожа, которого некогда, еще в детстве, нарекли смешным прозвищем – «наследник Гершелэ из Острополья», и это пристало к нему на всю жизнь.

Необыкновенная, кажется мне, история.

Это, собственно, и навело меня на мысль изложить ее вам почти так, как было, ничего не прибавив, не убавив, с некоторыми подробностями, именно так, как я услыхал ее от людей, хорошо знавших этого веселого и скромного парня, из отдельных писем и материалов, случайно попавших в мои руки. Хоть, повторяю, это отнюдь не документальное повествование…

Но, пожалуй, не будем спешить. Начнем с самого начала, как принято в обыкновенных романах.

Да, не знаю, как вы, но я с давних пор люблю встречаться с веселыми, добрыми и жизнерадостными ребятами.

А где таких чаще всего можно встретить? Они ведь не из того десятка, которых редко сеют, а они густо растут, из той категории, что можешь увидеть на каждом шагу.

О нет!

Мир довольно широк, и, несмотря на предполагаемый избыток скучных людей, его все же населяет огромное количество весельчаков, добродушных шутников, насмешников, славных чудаков и просто добрых малых, с которыми, ей-ей, легче и радостней жить на нашей уютной земле!

Жизнерадостные, всякого рода забавные мудрецы и милые, беззлобные шутники, острословы, как некоторые утверждают, имеют точные адреса и пристанища. Если хотите знать, даже свои города и селения, улицы и площади. Больше того – столицы!..

Дабы вам не пришлось ломать себе голову, искать, верить нам на слово, можем сообщить некоторые точные координаты.

Вот, к примеру, поезжайте в тот же городок Хелм, и вы еще и теперь встретите правнуков знаменитых хелмских остряков-затейников, отличавшихся в былые времена незаурядной мудростью и смекалкой, некогда поражавших всех и вся. Однажды хелмские мудрецы должны были отправить в Варшаву большую партию пуха для подушек, а по железной дороге возить такое добро им оказалось не по карману. Тогда они после долгих раздумий решили выждать, пока подымется сильный ветер. Дождавшись его, выпустили из мешков весь пух в направлений города… Такой вид транспортировки пуха показался им самым подходящим, а главное – дешевым…

Или, скажем, отправляйтесь в Габрово, что в соседней Болгарии, и вы сразу окажетесь в царстве габровских мудрецов, которые на ночь останавливали часы, чтобы меньше изнашивались механизмы. Габровские искусники отличились и тем, что рубили хвосты кошкам, дабы четвероногие, выбегая во двор, меньше холода напускали в избы…

Вспомните забавные проделки Насреддина из Бухары с его знаменитым ишаком…

Но зачем забираться в такую даль и знакомиться с веселыми мудрецами и шутниками, когда гораздо удобнее поехать в Меджибож, что на Подолии. Некогда там гремела слава народного шутника и острослова Гершелэ из Острополья и его славного соседа Балшема, нашедших свой вечный покой на древнем еврейском кладбище. Они оставили потомкам богатое наследство остроумнейших шуток, притч, проделок, советов, о которых вот уже более двух столетий вспоминают люди…

Бывало, подшутит Гершелэ над тупоумным дельцом, мошенником, лавочником, кутилой, и тому уже нет прохода в местечке. Он шуткой, остротой, смехом мог развеселить самого никчемного скептика. Когда он появлялся на улице, за ним шла целая толпа хохочущих людей. Смеялся, а сам, бедняга, часто украдкой плакал в тишине, перебиваясь с хлеба на квас. Вот ходит он, веселый шут, по рынку, а в животе лягушки квакают. Во рту ни росинки не было. Протянула ему бедная старушка ломоть хлеба. Но как ты натощак проглотишь сухой хлеб? И он, проходя мимо лавки скряги-торговца, роняет в бочку с медом краюху, поднимает шум на весь базар, что, мол, тот ему испортил завтрак…

Опешивший лавочник вытаскивает ломоть из бочки, и шутник под хохот толпы аппетитно ест хлеб с медом…

Или еще такое. Поселился Гершелэ с семьей в избе ростовщика, живет месяц, другой, а платить нечем. И тот требует убраться вон. Но Гершелэ успокаивает его: «Чего вы, дяденька, беспокоитесь? Не выберусь, не освобожу апартаменты, пока сполна не рассчитаюсь с вами…»

Так он и рассчитывался с ростовщиком до самой смерти.

Меджибож…

Может, довелось вам слышать о таком городишке, что в глубине Подолии, на нашей славной Украине?

Небольшое местечко, которое скоро сможет отпраздновать свое первое восьмисотлетие и которое не слишком просторно устроилось в междуречье Буга и Бужка и когда-то получило необычное название – Меджибож…

Так вот, если придется вам попасть туда, то и ныне встретите вы там веселых людей, славных шутников, доморощенных лекарей, врачующих чуть ли не все недуги доброй шуткой, прибауткой, задорным смехом, разными травами, унаследовав все это от своих знаменитых земляков Гершелэ из Острополья и доброго странника-чародея, лекаря и острослова Балшема, который, как утверждают, немало бродил по белу свету и встречался со знаменитым Григорием Сковородой…

Правда, после последней страшной войны, пронесшейся ураганом и через Меджибож, не много веселых, забавных шутников осталось, но все же они есть.

Вы, может, скажете, что до Меджибожа не так уж близко и не так-то легко туда добраться, в особенности летом, когда многие спешат в тот дивный уголок, где сады ломятся от фруктов, где изумрудные воды рек зовут к себе. Но не падайте духом, постарайтесь все же поехать туда. Не пожалеете – встретитесь там с веселыми балагурами и вдоволь наслушаетесь разных шуток-прибауток, притч и народной мудрости…

А если уж никак не удастся вам выбраться туда, то не отчаивайтесь. Свет на Меджибоже не сошелся клином!..

И коль хорошенько подумать, то вам, собственно, и нечего туда рваться. Немало меджибожских ребят нынче можно встретить в разных краях и даже неподалеку от вашего дома. К ним доберетесь пешком или трамваем, автобусом; они вас мгновенно доставят туда без особых трудностей. Иным можете позвонить по телефону, они к вам охотно придут и будут счастливы, если вы их выслушаете.

Кажется, меджибожцев можно узнать среди сотен других по задорному смеху, по шуткам и остротам. Хлебом не корми, дай им только рассказать что-нибудь забавное, а главное, поведать несколько притч о своем знаменитом земляке, неунываемом острослове и шутнике Гершелэ из Острополья!

Вот какие они, эти ребята из Меджибожа!

Да, еще одна подробность! Их не надо особенно искать – они сами вас найдут. А когда начнут рассказывать о своем знаменитом веселом земляке, вам покажется, что все эти истории они услышали не из уст своих отцов, дедов, а от самого Гершелэ из Острополья или Балшема – обладателя доброго имени, бродячего философа…

Короче говоря, почти в каждого третьего жителя местечка навсегда вселилось и живет что-то от славных предков, веселых и остроумных земляков их!

В те далекие времена, когда еще жили-были эти знаменитости в Меджибоже, а также много-много лет спустя маленькое местечко на Буге как бы считалось столицей острословья, мудрости, веселья, хоть далеко не всем там было так уж весело на душе.

Многие мучились, страдали, терпели голод и нужду, но со смехом, шуткой, разящей остротой никогда не расставались.

Ютились люди в тесноте, в маленьких лачугах по соседству с развалинами старинной мрачной крепости, жались улочка к улочке, избушка к избушке, сидели день и ночь, склонившись над сапожным верстачком, над швейной машиной, сапожники и портные, тяжко добывая свой мизерный кусок хлеба; выбивались из сил черные, как трубочисты, кузнецы, столяры, бондари, едва сводя концы с концами, скучали в прокопченных лавчонках, возле полупустых рундучков копеечные мелкие лавочники, выглядывая охотников приобрести немудреный товар. Но никто, утверждают, не ходил здесь с опущенной головой. Наоборот, редко расставались со смехом и шуткой, которые постоянно поддерживали жителей Меджибожа. Недаром и поныне еще говорят, что смех там был для людей словно хлеб насущный.

В нынешние времена жители Меджибожа стали совсем иными. Уже давным-давно позабыли о тесных лачугах, подвальчиках, грязных улочках и тупиках, о голоде и безработице, о страхе перед завтрашним днем. Многие нынче живут и трудятся в больших городах, в столице.

Люди преобразились; как далеки они теперь от тех патриархальных местечковых горемык, которые жили когда-то в Меджибоже!

Все давным-давно изменилось.

Сейчас можете встретить почтенного профессора математики, физики, выходца из того самого некогда бедного, забитого местечка, офицера высокого ранга, солидного мастера-портного – кумира городских модниц; уважаемого токаря на заводе, кондуктора трамвая или автобуса, хотя эта профессия постепенно исчезает – чаще работают билетные кассы и вполне заменяют кондукторов, если, конечно, автоматы не выходят из строя…

Можете попасть на прием к почтенному доктору-окулисту, который пропишет вам хорошие очки или сделает вас зрячим, поможет в беде; можете сесть в такси, и шофер прокатит вас по гористым улицам города, охотно будет возить хоть целый день, лишь бы вы слушали его веселые и забавные истории…

И удивительно, многих из этих разных по профессии и занятиям людей сразу узнаете, как говорится, по походке, по тому, с какой готовностью они завязывают с вами шутливый разговор, балагурят… А стоит упомянуть имя того знаменитого шутника, как глаза у них вспыхивают живым блеском, лица сияют, как утренняя заря, и с ними уж всю дорогу не соскучитесь, позабудете о грусти, о своих житейских неурядицах!

Да, они просто влюблены в милый сердцу уголок земли, в его реки и леса, в своего знаменитого земляка. С ними грустно никогда не бывает! Не знаю, как вы, но я могу часами сидеть и слушать рассказы меджибожцев!

Веселые люди! Никогда не теряют бодрости духа, не утрачивают веселья.

А вот этот молодой человек, о котором пойдет речь, – что ни на есть был жителем Меджибожа. Он обладал незаурядной памятью и знал великое множество историй, притч, шуток, острот, связанных со знаменитым шутником Гершелэ из Острополья. Будь в Меджибоже ученые, которые любили бы копаться в старых летописях-фолиантах, может быть, и обнаружили бы какие-нибудь корни родства этого парня с его знаменитым веселым земляком. Но, к сожалению, таких не оказалось, и это осталось тайной. Однако в местечке любили шутить и на всякий случай когда-то нарекли его, молодого учителя, прозвищем «наследник Гершелэ из Острополья». Так и пошло!

Почему? Собственно, и этого еще точно не установлено. Может быть, по той причине, что в Меджибоже испокон веков не было человека без прозвища. А если и был, значит, такой не достоин был уважения общества. Это, как говорится, ни богу свечка ни черту кочерга!

Старожилы утверждают, что прозвище здесь некогда служило этаким паспортом или визитной карточкой…

Короче говоря, об этом человеке я наслышался немало удивительных историй, вызывающих и по сей день восхищение. Правда, не всегда забавные, веселые, подчас даже очень тяжелые, драматичные. И когда люди вам говорят, что жизнь этого молодого учителя из Меджибожа необычна и заслуживает внимания, можете им поверить на слово. И это, собственно, привело меня к мысли подробно написать о нем, о «наследнике Гершелэ из Острополья». Может, и вам эта история будет по душе.

ТЯЖЕЛЫЙ РЕБЕНОК

Скажите на милость, что может быть лучше, чем чувствовать себя, как рыба в воде или птица в небе?

И что, к примеру, может быть удобнее и милее для человека шести-семи лет, как его родное местечко, что раскинулось не очень-то просторно между двух рек, носящих громкие названия Буг и Бужок, а за ними до самого горизонта стелятся безграничные зеленые луга, где день и ночь пасутся стреноженные кони, аппетитно жуют траву изморенные зноем коровы, где носятся, как очумелые, целые стада коз, гусей, отъевшихся, как поросята, хоть садись на них верхом, никто тебе худого слова не скажет!..

А чуть поодаль, на околице местечка, за невысокими деревенскими плетнями возвышаются кудрявые сады, где растет что только твоей душе угодно и ветки чуть ли не ломятся от обилия плодов. Захочется тебе – прыгай через изгородь и набирай полную пазуху яблок, груш, слив, абрикос, валяйся на серебристом песке возле изумрудной воды и ешь, наслаждайся!

И тогда тебе море по колено.

А немного в стороне от реки торчат тупые, обросшие мхом мрачные стены с глубокими бойницами – развалины древней крепости-замка, заросшие морем бурьяна и чертополоха. Захочешь – взбирайся на эти крутые громадные стены, набирай полные карманы камней, железок и еще всякой всячины да веди войну с соседскими мальчишками хоть целый день, швыряй свои «гранаты» через узкие амбразуры, и ни одна душа не отважится подойти к тебе. Ты неуязвим! Ты непобедим! Никто из ребят не подступится!

Правда, ты вечно ходишь ободранный, с порванными штанишками – стыд и срам показаться людям на глаза, к тому же ты исцарапан, измазан с головы до ног вишневым соком, язык, губы черны от шелковицы, от кожицы зеленых еще орехов, весь испачкан глиной и еще черт знает чем, но все это ерунда! Стоит ли на такие мелочи обращать внимание? Что это по сравнению с тем, что ты сегодня вышел победителем в «бою» на стенах древней крепости, сокрушил целую ораву ребятишек, которые норовили тебя стащить с верхотуры, захватить в плен, повалить, обратить в позорное бегство…

Широко расставив ноги на самом высоком обрубке стены, ты стоишь гордо – чистый Александр Македонский, наблюдаешь, как твой «противник» позорно отступает!

Крепость – твоя! Ты на коне! И кто тебе равен?

Правда, мама, не обращая внимания на весь этот героизм и все твои победы, хорошенько всыпала тебе, когда поздним вечером после «войны» ты прокрался тихонечко домой. Она схватилась за голову, увидя твои изорванные штанишки и рубашонку, исцарапанные колючками и ветками лицо, руки, ноги. В сердцах сорвала с тебя лохмотья, втиснула в корыто с горячей водой и, осыпая отборной руганью, драла рогожкой твое худенькое тело, а между проклятиями лупила по чем зря, не щадила и не жалела, плакала, уповая на свою судьбу, что привела на свет такого шалуна-раэбойничка. Била долго. Но что это за удары? Словно гладила! Уж лучше бы отлупила посильнее, только б не плакала! Только бы не жаловалась на него и не называла разбойничком. Зачем так кричит? Ведь на ее крик сбегаются все соседские мальчишки, против которых он весь день отважно «воевал» на стене крепости. Ребятки безумно радуются тому, что мать лупит и ругает его.

Они, все чумазые, стоят невдалеке от порога, смотрят, смеются, подпрыгивают от радости и хором гогочут:

– Тетя Малка, не жалейте! Лупите его сильнее, крепче, чтоб знал, как взбираться на стены замка и забрасывать нас камнями! Дайте ему, дайте!..

А он, бедняжка, стоит в корыте голый, намыленный по самую шею, слушает все это и не может сорваться с места, вихрем налететь на хохочущих голодранцев и надавать тумаков! Он вынужден терпеть и молчать.

После всей этой головомойки мать вытирает его колючим полотняным полотенцем, укладывает спать, укрывает хорошенько, чтобы, упаси бог, не простудился. Она еще несколько раз повторяет, что он растет, на ее несчастье, непутевым и что из него человека не выйдет. Тем временем зажигает свечу и усаживается на табурет, ставит латки на его разорванные штанишки.

А маленький проказник, прикидываясь спящим, осторожно высовывает из-под одеяла мокрую голову и, с трудом сдерживая смех, с хитрецой следит, как мать ловко накладывает новые заплаты на его штанишки и как постепенно утихает ее злость…

Он хорошо знает, что злость ее быстро проходит. Она только понарошку угрожает, что выгонит из дому, убьет. Это все неправда! Все соседки ему говорили, что мать любит его, пожалуй, даже сильнее, чем сестренок. Он ведь один-единственный сын у нее. Каждое утро, когда открывает глаза, нащупывает под подушкой свежую булочку с маком или бублик, которые мать берет в долг у соседа-булочника перед тем, как отправиться на работу. После того, как она до полуночи натрудится, словно лошадь, дома, еще ходит на кагаты и поздно возвращается оттуда, смертельно усталая, сразу принимается за неухоженных троих своих ребят – за него и двух сестренок. На заработки отца прокормить семью не могут. Вот ей и пришлось подставить плечо, пойти трудиться, чтобы как-нибудь свести концы с концами. К тому же отец давно ездит за тридевять земель от Меджибожа, на сахарный завод, и приезжает домой только по большим праздникам. Приезжает – это не то слово. Чаще всего ему приходится шагать пешком в дождь и непогоду. И он еще рад тому, что подыскал себе такую работу. Много лет он там трудится. Хоть заработки у него небольшие, но по привычке держится за свое место. Найти что-нибудь поближе? Он не из тех, которые любят каждый раз менять место работы. И к тому же кто не знает: червяк залезает в хрен, уверенный, что слаще овоща нет на всем свете…

Правда, вместе с работой, а особенно оттого, что частенько, шлепая в дождь и стужу на завод и домой пешком пятнадцать-восемнадцать километров в один конец, он приобрел тяжелый недуг. Какая-то странная задышка терзает, мучает его. И когда он останавливается, хватаясь за грудь, и начинает кашлять, кажется, душу вытряхнет, его кашель можно услышать по ту сторону Буга. И сколько мать ни лечила его всякими травами, какими когда-то в Меджибоже и всей округе исцелял людей знаменитый мудрец лекарь Балшем, – обладатель доброго имени, – сколько записок она ни бросала к подножию могилы чудотворца, умоляя его прислать мужу исцеление, ничто не помогало.

В своих письмах она просила немного: только лишь вернуть мужу здоровье, дабы не мучился так с кашлем и одышкой, и еще прибавляла, чтобы сделал из ее маленького разбойничка человека. Но чародей спал себе в могиле вечным сном неподалеку от своего именитого друга Гершелэ из Острополья и даже не думал выслушивать чужие горести и несчастья…

Вот и носится ее взбалмошный мальчуган как угорелый целыми днями по улицам, ошалело лазит по стенам крепости, творит черт знает что и живет себе, ни о чем не думая!

Мать никак не может с ним справиться. Какой-то дьявол, а не ребенок!

И что ты сделаешь, когда малыш видит отца только по большим праздникам? Если мальчик растет без надзора, разве может быть какой-нибудь толк? Муж еще ни разу за эти семь лет не снял ремня и не всыпал ему, чтобы сын почувствовал страх, боялся кого-нибудь. Мать он ни во что не ставит, на все ее крики внимания не обращает, одно расстройство – и только!

И она мучилась, не представляя себе, что вырастет из этого озорника.

«Трудный, тяжелый ребенок!..» – твердила мать, сокрушаясь. Правда, несколько успокаивало ее то, что сын обладал добрым характером, отзывчивой душой. Ты его ругаешь, бьешь, а он смеется! Ему весело! Помочь кому-нибудь из соседей – Алик первый! Кто-то в чем-то нуждается – парнишка тут как тут! И нет для него тяжелой, непосильной работы. Всем готов прийти на помощь, только не матери. К ее словам и мольбам глух и нем. В доме ничего делать не желает, а другим – с превеликим удовольствием. Поди образумь его!

Все мог вытерпеть от матери, все мог ей простить, только не то, что она постоянно жаловалась на него соседкам и утверждала: Алик трудный, тяжелый ребенок!

А скажите на милость, что это такое – трудный, тяжелый ребенок?

Он не был похож на тех откормленных маменькиных сынков, которые не в силах даже вскарабкаться на крутые стены, не могут пробежать пяти километров до станции, не в состоянии переплыть на противоположный берег Буга, неспособны укротить норовистого скакуна. Он, Алик, все это умеет! Да еще как умеет! Он ловок, как горный козлик. Легок, как орел. Мать, когда купает его и трет тело рогожкой, любит приговаривать: «Глянь на себя, изверг, ведь ты уже на человека не похож. Кожа да кости!..»

Ладно. Пусть кричит. Это он от нее уже сто раз слышал. Почему же мать жалуется соседкам, что он, мол, трудный, тяжелый ребенок?..

Ему это до того надоело, что впопыхах отправился к рыжему мяснику Лазарю в мясную лавку, к тому самому старику, который часто рассказывал ему о проделках Гершелэ из Острополья, и попросил взвесить его на больших весах.

Тот посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Да ты что, с луны свалился? – Он уставился на мальчика своими красными, чуть выпученными глазами. – Кто тебе вдолбил такую дурь в голову, что ты должен взвешиваться на моих весах?..

– Мама…

– Так, может, она с луны свалилась?

– Нет, упаси господь… Она не свалилась. Она варит обед, – виновато ответил мальчуган. – Мама все время кричит, что я тяжелый ребенок, вот я и пришел к вам взвеситься, чтобы узнать, правду ли она говорит…

Старик разразился таким хохотом, что чуть не вся улица сбежалась.

Когда люди узнали, почему тот так смеется и с чем пришел к нему маленький проказник, они тоже смеялись. И кто-то, глядя на перепуганного мальчугана, сказал:

– Видали! Подумать только! Это, безусловно, растет маленький Гершелэ из Острополья!..

– До того шутника ему еще далеко, но за свои проделки он вполне смог бы сойти за внука Гершелэ…

И пошло-поехало – внук, потомок, «наследник Гершелэ из Острополья». Пристало к нему прозвище, и все тут!

Знал бы маленький Алик, чем закончится его визит к мяснику, ни за какие коврижки не пошел бы к нему взвешиваться! Но что поделаешь? После драки, как говорят, кулаками не машут…

Сперва он злился, бросался с кулаками на насмешников. Но спустя некоторое время успокоился. Ему даже понравилось такое прозвище. Как-никак, человек почетный, у всех на устах. Пусть будет так! Тем более, что мать ему сказала: быть хотя бы дальним родственником знаменитого шутника – это уже великая честь, не то что его внуком или потомком… Не следует это принимать близко к сердцу. Имей хоть бы сотую долю славы или ума того Гершелэ, он мог бы себя считать счастливейшим человеком в округе!..

И все же его неудавшийся визит к старому мяснику стоил ему немало слез. Подумать только, мальчишки проходу не давали. Как только встретили его, так и пошло:

– Эй, Алик, незаконнорожденный внук Гершелэ из Острополья, мясник Лазарь тебя уже взвесил? Ты в самом деле трудный-тяжелый ребенок? Почем нынче фунт мяса?..

И он не знал, куда деваться от этих издевок, куда бежать со стыда. Хотелось наброситься на них и показать, где раки зимуют. Но поди свяжись с такой шумной оравой ребят, они тебя сомнут в два счета. Пришлось примириться со своей судьбой.

Он слышал, что в те далекие времена, когда в местечке жили и процветали Гершелэ из Острополья и Балшем, люди шутили похлеще, нежели нынче. И то это никому особенно не мешало. Только лишь местечковые богатеи и служители культа бесились от злобы. Это в их огород были пущены страшные стрелы народного шутника и мудреца. И они готовы были задушить насмешников и острословов. Но добрым людям, простонародью смех и шутки никогда не мешали. Наоборот, помогали переносить все лишения и беды.

И Алик махнул на все рукой. Пускай смеются, хохочут! Он не какой-нибудь купец или раввин, чтобы злиться на подшучивающих над ним людей. Пусть шутят, пусть смеются на здоровье. Говорят же в Меджибоже, что смех лечит от болезней лучше всяких лекарств.

Пусть себе подтрунивают над ним ребята, а он тем временем махнет к старинной крепости, взберется на крутую стену, притаится у амбразуры, набрав полную пазуху камней и железок, и тогда недруги пусть только появятся ему на глаза! Они от него получат!

Да кто в Меджибоже, особенно на улочке Балшема, не знал этого задористого сорванца со светло-голубыми глазами и вихрастой копной темно-русых волос, которых, кажется, ни один гребень не в состоянии был расчесать? У кого из хозяек не выбивал он стекла из рогатки, кому из извозчиков не распутывал стреноженных коней на берегу реки, чтобы люди потом носились как угорелые по всему лугу, искали освободившихся от надоедливых пут лошадей?! У кого в саду он не был частым гостем, когда созревали плоды? Все только и бегали к его матери с жалобами.

А что она, бедная, могла сделать с этим вихрастым сорванцом, когда он и знать не знал отцовского ремня и гнева? Может, бить его как следует? Но как будешь бить единственного сына?

А он, зная об этом, творил все, что душе было угодно. Частенько ночевал вместе с пастухами на лугу, в куренях, грелся возле их костров, выслушивая удивительные истории о своем знаменитом земляке, а то бродил с такими же Сорванцами, как сам, по лесам, собирая грибы и ягоды. Малыш рос, как бурьян на бросовом поле, как горох при дороге. Мать же не переставала сокрушаться: за какие грехи так жестоко наказана и что может вырасти из этого бродяжки?

А сосед, старый мясник Лазарь, успокаивал ее:

– Зачем же вам расстраиваться, добрая Малка-сердце? Пусть он гуляет на природе, пусть якшается с пастушками, воюет на стене крепости. А мы в его годы разве вели себя иначе? У вас растет умный, пронырливый мальчишка, дай ему бог здоровья! А наш чудотворец, знаменитый Балшем, разве не бродил долгие годы в Карпатах, в лесах, не спал под чистым небом, читая крамольные книги и присматриваясь к природе? Он изучал разные травы, беседовал с бродягами, и все это помогло ему стать знаменитым на весь мир. Прошло уже около двух веков с того времени, как он почил вечным сном, а люди его и поныне поминают добрым словом, не могут равнодушно слушать его забавные истории и притчи… По сей день люди лечатся его травами и лекарствами… Мне кажется, что ваш сорванец тоже растет необыкновенным хлопчиком. Ничего, бог поможет, и выйдет из него человек, да еще какой!

Однако слова мясника плохо успокаивали. Чуяло материнское сердце что-то недоброе. И она твердо решила, что на этот раз, когда муж приедет на побывку, поговорит с ним! Хватит! Его сын, – пусть что-то с ним делает! Пусть возьмет расчет на заводе и устраивается в местечке. И здесь люди живут, и здесь находят работу. Никто покамест с голода не умирает. Худо-бедно, но живут семьей под своей крышей. Пускай берется за неугомонного озорника. Она уже не в силах с ним справиться! Где это слыхано, чтобы такой парнишка, отбившийся от рук, такой трудный ребенок, рос без отца?

Однако до этого не дошло.

На сей раз к празднику судного дня отец не приехал. Спустя неделю его привезли на подводе, укутанного всяким хламом. На него тяжело и горько было смотреть. Хворь скрутила его в бараний рог.

Что только жена не делала, чтобы спасти кормильца троих детей, вырвать его из лап ангела смерти – малхамовеса, ничего не помогло. Все лекари округи, шептухи, повивальные бабки, даже приезжий доктор из Киева, случайно оказавшийся здесь, ничем больному уже не смогли помочь. Через пару месяцев он скончался, и в холодный дождливый осенний полдень все местечко от мала до велика проводило усопшего в последний путь, где он нашел свой покой на старом кладбище по соседству с Гершелэ из Острополья и Балшемом.

И в Меджибоже стало меньше на одного скромного, доброго человека и больше на одну несчастную вдову.

Когда мальчишка осиротел, до него дошло, какой горькой станет его жизнь. Еще в тот мрачный холодный осенний день стоя у открытой могилы отца, слушая, как мать рыдает, убивается и как обливаются горькими слезами сестренки и соседки, малыш растерялся. Что ж это? Все плачут, а у него и слеза не выкатилась? А может, просто потому, что он никак не мог поверить, что это уже конец, что отца похоронят и он его больше никогда не увидит. Не верилось, что такого доброго, ласкового человека вот-вот прикроет мокрая земля и этим все кончится.

При этом Алик некстати вспомнил, что ему уже пора быть возле крепости, на крутой стене. Как раз сегодня там должна начаться жестокая «битва» Григория Котовского с польскими уланами, с пилсудчиками, а он, Алик, и есть Котовский… Правда, не на вороном скакуне он будет «сражаться», а широко расставит ноги на высокой мшистой стене, станет командовать своим войском. Для этого случая он вырезал себе из дерева добротную саблю и, как только его дружки забросают камнями соседских ребят, этих презренных «беляков», он с криком «ура!» смело бросится на удирающего врага и добьется полной победы. А если он туда вовремя не явится, его противники могут, чего доброго, разгромить отряд, и враг захватит крепостную стену…