Текст книги "Мулан. Герой из рода цветов"

Автор книги: Грейс Лин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 52
Дуновение Бессмертного

– Мастер Лю! – завопила Мулан. – Вода... лодка... По-моему, мы тонем!

– Что?! – Лю Тин-Пинь бросился к тому месту, где стояла Мулан. Они оба перегнулись через борт и вытаращились на воду, которая, действительно, поднималась всё выше по блестящему деревянному боку.

– Нефритовый Император! – вырвалось у Лю Тин-Пиня вроде как ругательство. – Ну и осёл же я! Как я мог забыть?

– Забыть что? – в замешательстве выпалила Мулан.

– Вода, окружающая гору Куньлунь, отличается от вод прочих морей и океанов. Она легче!

– Легче? – никак не могла взять в толк Мулан. – Это как? Что значит, вода легче?

– Ну, легче... ну... – видимо, объяснить это явление было не так-то просто, и чтобы помочь себе, Лю Тин-Пинь в отчаянии махал руками. – Она не такая плотная, что ли... На её поверхности ничего не держится!

– Не держится?

– По ней нельзя проплыть! – выдал в конце концов Лю Тин-Пинь. – Ни на корабле, ни на тыковке, ни просто вплавь, никак! В этой воде тонет всё!

Мулан мельком проверила уровень за бортом – края лодки уже почти сравнялись с водой. Девочка бросилась в шатёр, наскоро обмоталась перевязью и осторожно посадила в неё неподвижного Кролика. Проверила набедренную сумку – на месте, узелок крепкий. Уже собралась выбегать, как вдруг взгляд упал на тряпичную игрушку Сиу – она одиноко валялась на полу. Быстрым движением Мулан прихватила и её, отряхнула и сунула в перевязь к Кролику.

Выскочив наружу, она на мгновение окоченела от испуга: вода уже захлёстывала через борт и плескалась на палубу. Посреди лодки стоял как вкопанный Лю Тин-Пинь, потерянно шаря кругом глазами да рвя в панике волосы.

– Что делать? Что делать?! – бормотал он исступлённо. – Плыть не можем... Лететь не можем...

– Погоди-ка, – встряла Мулан. – В каком это смысле лететь мы не можем? Я думала, уж отсюда до острова ты просто перенесёшь нас с Кроликом по воздуху...

Но Лю Тин-Пинь замотал головой.

– Я не могу лететь, неся то, что принадлежит миру смертных, – безысходно пояснил он. – Когда остальные Бессмертные забрали у меня мою метёлочку...

Но Мулан уже не слушала. Очевидно, это и были те самые ограничения, о которых предупреждал Кролик. Вода уже набралась в лодку по щиколотку и продолжала подниматься. Мулан огляделась; в ушах раздавался только бешеный стук сердца да плеск воды. Что же делать? «А ты у нас, похоже, настойчивая», – вспомнились ей слова Ма. Да, подумала Мулан, ещё как. Перед её глазами метнулся кусок красного паруса, и, не раздумывая, она подскочила к мачте.

В жилах кипела кровь. Мулан с силой дёрнула за верёвки, которыми Лю Тин-Пинь примотал края паруса к корме. Слабые узлы быстро поддались, и концы верёвок оказались у неё в руках. Она совершенно не представляла, откуда знает, что делать, но руки сами принялась закручивать концы верёвки, словно повинуясь какому-то неслышному внутреннему голосу. Связав два конца вместе и торопливо отбросив их в сторону, Мулан шагнула к парусу, схватилась обеими руками за края алого шёлка и – тррраатт! – рванула его с мачты.

Не теряя ни минуты, она снова выудила связанные концы из воды, которая набралась уже по колено. Бережно передвинув перевязь с Кроликом на спину, чтобы верёвки ему не давили, Мулан просунула голову в дырку между парусом и связанными концами – узел оказался у неё на груди, – а обрывки каната, что тянулись от верхних краёв паруса, крепко сжала в руках. Обернулась. Парус потихоньку спадал за ней, но лёгкий бриз покамест не давал ему полностью сложиться. За её спиной пока оставалась ложбинка между краями паруса, чтобы туда мог зайти ветер.

Вода всё прибывала, а Лю Тин-Пинь по-прежнему стоял столбом да супил брови в замешательстве.

– Мастер Лю! Дунь! – приказала ему Мулан.

– Что? Как? – не понял Лю Тин-Пинь.

Волны уже захлёстывали по пояс, и Мулан бросила отчаянный взгляд на стремительно мокнущий парус.

– Просто дунь! – крикнула она срывающимся голосом.

И Лю Тин-Пинь дунул. Равно как тогда, в колдовском тумане, он втянул в себя воздух, насколько мог, так что щёки натянулись до предела. Затем раздвинул губы и, хорошенько поднатужившись, вытолкнул воздух наружу. Над морем пронёсся внезапный порыв ураганного ветра, в ушах у Мулан загудело. Волосы отбросило назад, и она невольно зажмурилась под напором воздушной волны.

А парус за её спиной словно ожил. Красный шёлковый капюшон глубоко вздохнул, напрягся, и резким рывком Мулан вместе с Кроликом дёрнуло вверх. У Мулан перехватило дыхание, и она чудом не выпустила верёвки, когда воздушный толчок отбросил её назад. Когда девочка смогла, наконец, разлепить глаза, она увидала, что плавно скользит по воздуху, а мокрые полы её халата роняют вниз капли воды, словно проливая дождь. Далеко внизу, посреди обширной лазурной глади, виднелась крохотная фигурка Лю Тин-Пиня, который с задранной головой смотрел ей вслед – рот полураскрыт, а за спиной мачта постепенно уходит под воду.

Глава 53
На берегах острова Куньлунь

Напоследок Мулан увидела, как Лю Тин-Пинь опустил голову, нагнулся и выхватил что-то из воды. Когда он выпрямился, у него в руках был массивный меч, который Лю Тин-Пинь наскоро закинул за спину. А затем он воздел руку и поднялся в воздух.

Он промчался мимо Мулан, подмигнув ей на лету, хотя девочке было отнюдь не до улыбок. «Стремиться к цели ежедневно», – стучали в голове слова отца. Что ж, стремиться-то она стремилась, но ладони горели от верёвок, а на груди и плечах уже чувствовались завтрашние ссадины. Все эти места с готовностью обожгли её новой болью, как только парус снова порядочно тряхнуло. Мулан вытянула шею и краем глаза заприметила Лю Тин-Пиня – это он дёрнул парус на себя.

Под ногами Мулан, красиво искрясь, скользила вперёд морская гладь – словно перед ней разворачивали рулон блестящего лазурного шёлка. Вскоре вода посветлела и приобрела зеленоватые тона, из лазурной превратившись в бирюзовую, и хотя Мулан не могла повернуться назад, так как летела спиной к берегу, она была почти уверена, что тот уже близко. Догадки подтвердились очень скоро, потому что парус снова потянули – теперь вниз, и кругом из воды начали проступать нефритовые валуны – такого нежного зелёного оттенка, как будто то был не цвет камней, а мох, припорошенный снегом.

Валунов быстро становилось больше, краски сгущались, и вскоре под ногами Мулан замелькала каменистая суша – она вся искрилась зелёно-голубым, словно трепетное крыло птички-зимородка. Мулан с Кроликом пронеслись над сверкающими песками, затем над скалистыми утёсами. Поверхность земли стремительно надвигалась на них, и Мулан уже видела, что изумрудные переливы даёт не сама земля, а волнистые травы, что мягким ковром расстилаются под её ногами – всё ближе, ближе. Наконец, полёт завершился, и пушистый зелёный покров поймал её в свои ласковые объятия.

Мулан так и повалилась кулём на траву – после долгих мытарств не хотелось ничего, кроме как просто распластаться тут и лежать неподвижно до скончания века. Густая мурава покачивалась в солнечных лучах, играя всеми оттенками бирюзы – от лазорево-голубого до изумрудно-зелёного. Мулан разжала кулаки, до сих пор сжимавшие концы каната, и немедленно сморщилась от боли: на руках горели рдяные полосы содранной кожи, следы врезавшихся в ладони верёвок. Мысль о Кролике заставила Мулан приподняться; она осторожно перетянула куль с Кроликом вперёд и с облегчением ощутила, как под её сердцем мерно, хотя и слабо, вздымается его бочок. Напоследок Мулан потянулась к сумке на поясе – она тоже была на месте.

Внезапно над ней нависло сияющее лицо Лю Тин-Пиня. Опустившись рядом на колени, он помог ей сесть и приставил свою тыковку к её губам. Теперь во фляге оказалась вода – прохладная, сладковатая, без малейшего привкуса морской соли. Мулан сделала жадный глоток.

Не говоря ни слова, Лю Тин-Пинь ухватился за край своего длиннополого халата и – трррск! – оторвал кусок. Им он перевязал девочке ладонь – там, где кровоточила глубокая ссадина от верёвки. Затем оторвал новый кусок и повторил процедуру со второй ладонью. Когда он закончил, Мулан почувствовала, что жгучая боль стихает и руки больше не горят, а разве что слабо ноют.

– Ты совершила подвиг, достойный настоящего Бессмертного, – улыбаясь, сказал ей Лю Тин-Пинь. – Я даже немного завидую, что сам не догадался так сделать.

Мулан попыталась было возразить, затрясла головой, но губы предательски растянулись в улыбке. Чтобы хоть немного её спрятать, она снова хлебнула воды из баклаги. Бескрайние морские просторы впереди игриво сверкнули на солнце, а песочная береговая полоса заискрилась, словно усыпанная алмазной крошкой. Мулан снова тряхнула головой. О, эти лазоревые воды! Как они манят, как они спокойны и прозрачны, ну прямо картинка. А ведь это они какой-то час назад чуть не погубили всю их компанию.

Не переставая улыбаться, она обернулась поглядеть на остров. И тут улыбка слетела с её губ – но только потому, что от удивления невозможно было не разинуть рот. Ибо к такой красоте, какая блистала здесь, у подножья горы Куньлунь, она не могла быть готова.

В глубине острова, за полосой вьющихся трав, где сидела Мулан, поднимался лес, полный изящных деревьев с витиевато изогнутыми ветвями и стволами. Верхушки этих деревьев окутывала перламутрово-белая дымка, словно купая их в пенистом море из мягкого влажного облака. А сразу за лесом вставала гряда скалистых, пологих вершин, и, поигрывая на солнце пёстрой яшмой, они надёжно подпирали сапфировые небеса. На склонах горной гряды виднелись новые ряды деревьев, и их золотые, зелёные и красные кроны словно откликались на игру яркого пятнистого камня. Перед Мулан как будто предстала великолепная картина, окно в мир древней сказки, и у девочки перехватило дыхание от восторга и трепета. А Лю Тин-Пинь чихнул.

– Опять эта павлинья трава, – извиняющимся тоном пробурчал он и потёр переносицу. – Вообще, все эти райские сады для Бессмертных и прочие их изыски плохо на меня действуют.

Мулан так и прыснула от смеха.

– А ты здесь уже бывал? – спросила она.

Очевидно, вопрос смутил Лю Тин-Пиня ещё больше. Конфузливо отвернувшись, он пробормотал:

– Да так, пару раз...

Мулан решила об этих разах не расспрашивать. Вместо этого она тоже посмотрела на небо – полуденное солнце уже переваливало за середину, потихоньку собираясь приступить ко второй части своего путешествия по небесному склону. Да, они успели добраться до горы Куньлунь, но им также предстояло войти в Сад Великолепия. Мулан заглянула в перевязь к Кролику; обессилевший и немой, он свернулся калачиком в складках материи. Теперь ждать от него помощи или наставлений бесполезно. Мулан вздохнула и мягко подоткнула тряпичную игрушку сестры поближе к его розовому носику.

Далеко впереди возвышалась массивная, словно поднебесный столп, горная вершина. Её макушка сверкала и искрилась на солнце, и Мулан показалось, что в этом блеске виднеются изогнутые своды.

– Наверное, дворец Владычицы там, на горе, – сказала она Лю Тин-Пиню. – И Сад, видимо, тоже.

Тот кивнул.

– И-и-и... как мы можем туда попасть? – с нажимом спросила Мулан.

– Сначала мы должны явиться на поклон к самой Матушке-Владычице, – нехотя выдавил он.

– Вот как? – Мулан хорошенько присмотрелась к своему спутнику: тот, кажется, успел вконец смутиться. – И как именно мы это сделаем?

– Э, ну... – несмело начал было Лю Тин-Пинь и осёкся. Однако глаза его уставились куда-то за спину Мулан, и он нетвёрдо указал рукой. – В общем, нас доставят.

Глава 54
Нефритовый дворец

Мулан резко обернулась и обнаружила, что за её спиной выстроилась шеренга провожатых. Не произнося ни звука, они мгновенно рассеялись вокруг, и Мулан с Лю Тин-Пинем оказались в плотном кольце. Один из стражей – судя по богатому узору на его золотых доспехах, он был тут старший, – выступил вперёд.

– Мы посланы к вам, чтобы препроводить вас к Великой Владычице! – рявкнул он.

– Ну вот видишь, – сказал Лю Тин-Пинь, поворачиваясь к Мулан – похоже, к нему возвращался его обычный проказливый тон. – Одной проблемой меньше.

Мулан еле выдавила улыбку.

– Мы готовы отправиться, – вежливо обратился он к стражникам. – Ведите нас!

Им тут же указали на тропу, выложенную из нефритовых плит – в густой изумрудной траве Мулан никогда бы её не заметила, – и, чеканя шаг, бойцы повели их сквозь чащу цветущих деревьев. Лёгкий ветерок нежно шевелил тончайшие розовые лепестки бутонов на ветках, время от времени шаловливо открывая взору золотистые цветочные сердцевинки, словно растворяя раковины с драгоценными жемчужинами.

Кроме мерного топота сапог от стражников не исходило ни единого звука. За очередным поворотом тропы Мулан чуть задержалась, рассматривая какие-то необычайные наросты вроде кораллов, которые на глазах меняли цвет, и Лю Тин-Пинь легонько тронул её за плечо.

– Думаю, будет лучше всего, если обращаться к Владычице с просьбой будешь ты, – тихо проговорил он над самым ухом. – Меня она вряд ли будет рада видеть.

Мулан искоса посмотрела на него.

– Почему это? – так же тихо спросила она. За его плечом в древесной чаще промелькнул олень – девочка успела заметить, как сверкнули его блестящие рога. – Что ты такого натворил?

– Э, ну... – затянул своё обычное Лю Тин-Пинь, бросая на Мулан смущённый взор. – Ей не очень-то пришёлся по душе... мой подарок её супругу на день его рождения. Скажем так.

– А что ты ему подарил? – Мулан перешла на шёпот. Вдалеке за деревьями падали каскадом ослепительно-белые струи водопада, над которыми парила стайка ярких птиц с длинными раскидистыми хвостами.

– Фарфоровый ночной горшок, – выдавил, наконец, Лю Тин-Пинь.

Мулан едва не споткнулась на ровном месте.

– Погоди, ты преподнёс Его Августейшему Величеству самому Нефритовому императору на день рождения... фарфоровый горшок? – прошипела Мулан, не в силах поверить в услышанное и пытливо всматриваясь в потерянное лицо своего спутника.

– Ему исполнялось сто тысяч лет! – выпалил Лю Тин-Пинь невинным тоном, как будто стараясь оправдаться, но уголки его губ подозрительно дёрнулись вверх. – Мне показалось, ему может пригодиться.

Мулан покачала головой. Кажется, она начинала понимать, почему Кролик так часто закатывал глаза в разговоре со своим плутоватым другом.

Они покинули цветущий лесок и теперь подошли вплотную к петляющей лестнице, ступени которой тоже были высечены из нефрита. Как и для плит дорожки, для ступеней был отобран нефрит довольно насыщенного зелёного цвета, и он снова сливался с игривыми оттенками бирюзовой павлиньей травы, которая, видимо, росла тут повсюду. Оглянувшись напоследок на густой изумрудный покров, расстилавшийся у подножья лестницы, Мулан на всякий случай снова удостоверилась, что набедренная сумка на месте. Всё-таки ни одного стебелька Драконьего уса она пока здесь не заметила.

Когда они ступили на лестницу, Мулан скользнула по ней взглядом вверх и опешила. Лестница вела на самую вершину яшмовой гряды – перед путниками разворачивалась лента из тысяч и тысяч ступенек, чей конец терялся в облаках.

– Мы по этой лестнице будем неделю взбираться! – в тревоге зашептала Мулан Лю Тин-Пиню.

Но тот покачал головой.

– Вряд ли эти ребята заставят Владычицу ждать столько времени, – заметил он. – Наверняка тут есть какой-то фокус.

В чём состоит этот фокус, Мулан так и не поняла, но быстро заметила, что каждый раз, как они сворачивают на новый виток ступеней, они оказываются гораздо выше, чем можно было бы ожидать. Буквально за первым поворотом они оказались примерно на той же высоте, на какой Мулан парила над морем, привязанная к парусу, а за вторым их окутал белоснежный туман. Когда дымка рассеялась, и они поднялись на третий пролёт, Мулан снова обернулась вниз и сквозь тонкие просветы в сомкнувшихся под ними облаках едва смогла разглядеть верхушки лесных деревьев.

Мулан успела бы разве что приговорить миску рисовой каши за то время, за какое лестница вывела их на широкую площадку. Нефрит под ногами сменился на совсем бледный, почти белый – лишь тонкие прожилки в гладком срезе каменных плит ещё немного зеленели. Сливаясь с облаками вокруг, лестница по-прежнему оставалась надёжно сокрыта от праздного взгляда. Подняв глаза, Мулан невольно заслонила их от яркого света: над её головой возвышалась ослепительно сияющая золотая стена – очевидно, граница личных владений великой Матушки.

За первой площадкой, после нового ряда ступеней, последовала другая – эта вытянулась в длинный помост и вела прямо к арочному туннелю ворот в массивной толще сверкающей золотой стены. У ворот стояли новые стражи – но они просто кивнули соратникам, когда те провели пленников внутрь. Когда они выходили наружу по ту сторону туннеля, Лю Тин-Пинь снова тронул Мулан за плечо:

– Ты, главное, не робей, – наставительно прошептал он. – Просто Матушка-Владычица любит всё яркое и представительное.

Воистину, он был прав. Потому что стоило им покинуть тёмный туннель ворот, как Мулан снова пришлось заслониться от яркого блеска, бьющего буквально отовсюду, будто она попала внутрь колоссального бриллианта.

Прямо перед ней сиял девятиэтажный дворец из зеркально гладкого нефрита. Края многоярусных крыш, слепящих золотом черепицы, были усыпаны синими самоцветами, а углы кровель изящно загибались вверх, точно крылья летящего феникса. На столпах, горящих яркой киноварью, покоились резные террасы, и широкие перегородки отдельных балкончиков манили взгляд тончайшим, необычайно замысловатым узором. Яркие краски дворца переливались в солнечных лучах, сплавляясь в единство, подобно радуге, и на облаках, окутывавших дворец, играли рубиновые, янтарные, бирюзовые отсветы – зримое эхо грандиозного благолепия. Картина, что вставала перед глазами, ослепляла, очаровывала – но одновременно и подавляла своим неземным величием.

– И нас ведут прямо внутрь? К самой Владычице? – с некоторой тревогой обратилась Мулан к Лю Тин-Пиню, по-прежнему шёпотом.

Но прежде чем тот смог ответить, зеленовато-голубые дворцовые двери из цельного нефрита растворились. Из открытого проёма к ним навстречу плыло облако песни: по гладким ступеням крыльца спускались прекрасные сладкоголосые девы, облачённые в голубое, и несли цветные знамёна; у многих в руках были зонтики из перьев и фазановые веера.

– Н-нет, – запоздало ответил Лю Тин-Пинь, и на его побледневшем лице отразилось нечто, весьма близкое к панике. – Видимо, Владычица сама идёт к нам, чтобы принять нас здесь.

Глава 55
Матушка-Владычица Запада

Среди облака дев показались неясные очертания чего-то ослепительно красивого, какое-то лилово-золотое пятно – и Мулан не раздумывая пала ниц, согнувшись так смиренно, как только умела. Лю Тин-Пинь тоже бухнулся на землю и застыл в земном поклоне, а ряды златолатых стражей за ними покорно преклонили колени и потупили очи.

Неземная музыка резко прервалась, и Мулан услышала, как ясный, зычный голос сварливо осведомился:

– Та-а-ак... И что это мы тут делаем, Лю Тин-Пинь?

Мулан осторожно приподняла голову, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Владычицу Запада – и чуть не ахнула от удивления. Сама того не осознавая, она готовилась увидеть грациозную даму вроде Да-Цзи, однако Матушка-Владычица оказалась совсем не такой.

Она была красива, без сомнения, но если Да-Цзи поражала тонкостью и изяществом, то Матушка-Владычица представляла собой фигуру властную и могущественную. Те прелестные девы с фазановыми веерами, что окружали её поющим облаком, не шли ни в какое сравнение с великолепием своей царицы. Роскошные одеяния лилового шёлка, украшенные вычурными узорами и отороченные филигранной вышивкой, сверкали золотом и драгоценными камнями. На голове Владычицы красовалась золотая корона невероятно сложной и искусной чеканки, а вставленные в неё девять звёзд сияли лучами ослепительного белого света. Однако даже столь пышное убранство не могло затмить величия самой Владычицы: гладкий белый нефрит её лика, полного и круглого, точно лунный диск, делал царственный взор её чёрных глаз ещё резче. Строгие очи грозно сверкнули на Лю Тин-Пиня, и тот, шумно сглотнув, стал оправдываться:

– Ваше небесное высочество! Я только за компанию. Вот, стараюсь помочь двум своим друзьям.

С этими словами он подпихнул вперёд Мулан, которая чуть не взвизгнула от испуга.

– Вот как.

Мулан кожей почувствовала, как властный взгляд Матушки-Владычицы изучает её. Когда через мгновение голос раздался снова, девочке показалось, что в нём уже как будто чуть меньше недовольства:

– И кто ты такая будешь?

– Ваше небесное высочество, – в громаде окружающих её роскошеств голос Мулан терялся, как мышиный писк в пустом дворце. Неужели она была удостоена говорить с самой Матушкой-Владычицей Запада, царицей Бессмертных? Мулан с готовностью поверила бы, что это сон, если бы не знала, что такая изощрённая фантазия никогда бы ей даже не приснилась. Во рту пересохло, и она чувствовала себя ничтожным муравьишкой перед могущественным драконом, но отступать было поздно. – Я просто смертная девочка, – начала она, – и мне нужно одно растение, которое растёт в вашем Саду. – Мулан осторожно раздвинула складки материи, скрывавшие Кролика, и, к своей немалой радости, отметила, что хотя бы руки у неё не ходят ходуном от волнения, как колени. – Это растение поможет спасти от яда Кролика и мою сестру.

– И что это за растение? – вопросила Владычица с некоторым подозрением в голосе.

– Это... э-э-э... – мысли в голове у Мулан в панике заметались, внутри всё сжалось в комочек. Как же его там, это растение? После того, как Кролик однажды назвал его, случилось столько всего... да ещё название такое длинное... – Это был Цветок... ммм... Соцветие Небесного величия! – чуть не выкрикнула Мулан, счастливая, что название всё-таки вспомнилось.

– А, – коротко заметила Владычица, внимательно рассматривая Кролика. – Яд Янтарной смерти.

Мулан с облегчением кивнула, на лбу проступили капельки пота. Одна из спутниц Матушки-Владычицы взмахнула фазановым веером, и Мулан почувствовала лёгкое освежающее дуновение.

– Но с чего бы мне позволять кому-то вроде тебя рвать в моих садах этот редкий цветок? – прозвучал новый вопрос. На этот раз Владычица смотрела прямо Мулан в глаза. Под строгим взглядом девочка вся съёжилась, но затем что-то заставило её вглядеться в суровые очи повнимательнее. Великая царица смотрела на неё, отчасти как раньше смотрел Кролик – с некоторым интересом, только, помимо этого, в монаршем взоре читалось что-то ещё. Внезапно Мулан поняла: верховная повелительница Бессмертных желает испытать её. – Чем ты заслужила такую награду? – требовала Матушка-Владычица, явно выжидая чего-то. Мулан потерянно оцепенела, не в силах отвести глаз. И снова одна из дев свиты взмахнула веером, и из него выпорхнуло маленькое пёрышко. Поначалу оно плавно кружилось, затем мелко затрепетало и на глазах Мулан превратилось в невзрачную тёмную бабочку. Бабочка села на самый край длинного шлейфа Владычицы, прямо перед лицом её коленопреклонённой просительницы. Но когда она раскрыла крылышки, они, к удивлению Мулан, оказались густо испещрены богатым узором из расходящихся ярко-синих и зелёных линий – цвета моря и травы, цвета Зелёного острова.

– Фея-бабочка! – выдохнула Мулан и, подняв голову, снова поймала на себе внимательный взор Владычицы. Но на этот раз в нём как будто сквозила гордость. И вдруг Мулан поняла.

– Так это были вы? – не сдержала она удивлённого возгласа. – Вы были тем самым таинственным Бессмертным, который помогал нам в пути! Вы привели нас к дому феи-бабочки! Вы устроили так, что у нас на пути оказалась та корявая глыба и затем сразу бледная статуя! Это всё вы!

Дождавшись конца восторженной тирады, Матушка-Владычица расплылась в улыбке, и на её белоснежном лике отразилось такое довольство, что последние сомнения в правильности догадки разом покинули Мулан. Сине-зелёная бабочка вспорхнула с мантии монархини и перелетела на её августейшее плечо, мелко подрагивая крылышками. Владычица обернулась к ней, и взор острых чёрных глаз смягчился.

– Ты всегда была моей любимицей, – спокойно произнесла она, обращаясь к бабочке.

При виде этой сцены Мулан вдруг почувствовала, как её собственное сердце сжалось. Точно так же, с нежностью и одновременно грустно, смотрел на неё Па... И вдруг девочка поняла: так смотрят на того, кого любят и кому при всей своей любви ничем не могут помочь. Когда в глазах самой Матушки-Владычицы Запада, повелительницы Бессмертных, Мулан заметила такую же печаль, как в глазах своего любящего, отзывчивого отца, ей показалось, будто эта печаль озарила весь облик могущественной царицы. В этот миг Мулан стало ясно: несмотря на всё её величие и помпезность, Владычица остаётся по-настоящему доброй и чуткой. Ну и глупо же было считать Да-Цзи, с её жеманными ухищрениями, существом божественной природы! Здесь, в чертогах Матушки-Владычицы, на Мулан внезапно снизошло такое небывалое откровение, будто она всю жизнь только и видала, что бумажные цветочки, а нынче перед ней впервые предстал настоящий пион.

– Ты сослужила мне добрую службу, – промолвила тем временем царица, поворачивая лик к Мулан. На светлые черты снова легла маска прохладной повелительности, но этим Мулан больше было не провести. – Посему считаю, что цветок будет справедливой наградой за твои труды. И хотя я наверняка об этом пожалею, да и садовники, конечно, выйдут из себя, но всё же вот моё решение: ты можешь войти в мой Сад Великолепия.

Лю Тин-Пинь мгновенно поднял лицо и с большим ажиотажем уставился на Мулан.

– Однако, – Матушка-Владычица воздела перст, – ты можешь сорвать только одно растение. Не больше. И сорвать его можешь только ты, – добавила она, нехотя бросая взгляд в сторону Лю Тин-Пиня. – Ты, не он.

– А можно, он... позволено ли ему будет войти в Сад вместе со мной? – спросила Мулан.

Владычица снова презрительно смерила глазами Лю Тин-Пиня, словно под носом у неё оказалась вонючая куча.

– Так уж и быть, – наконец произнесла она, резко хлестнув рукавом. – Не хватало ещё, чтобы он мне тут глаза мозолил. Рви своё растение и отправляйся на все четыре стороны, да не забудь прихватить этого увальня!

– О, спасибо, ваше небесное высочество! Спасибо, Матушка! – не удержался Лю Тин-Пинь и благодарно забил челом оземь – но прежде, чем он успел спрятать лицо в поклоне, Мулан успела уловить довольную ухмылку на его губах. Похоже, этому неисправимому проказнику сошла с рук очередная проделка, и Мулан пожалела, что Кролик всего этого не видит и на этот раз не может закатить глаза.