Текст книги "Царь Итаки"

Автор книги: Глин Айлиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 24 Эперит и Клитемнестра

Эперит проехал до деревни под предгорьями цепи Тайгет и обменял там жеребца Икария на одеяло, кинжал и хлеб с мясом. Этого должно было хватить на несколько дней. Конечно, обмен оказался неравноценным, но отчаянно требовались еда и оружие. Кроме того, конь только помешает, если юноша собирается прятаться среди хмурящихся гребней и негостеприимных пиков наверху.

Успокаивая себя этим, молодой воин перебросил мешок с едой через плечо и начал путь вверх по осыпающейся тропе, которая вела в горы, казавшиеся медно-коричневыми.

Через некоторое время он нашел то, что искал – горный уступ, который выходил на плодородные долины Спарты и дорогу через горы. Юноша стал медленно и осторожно пробираться к выбранному месту. Мелкие камушки, которыми была покрыта дорога, то и дело осыпались вниз. Через некоторое время Эперит оказался в центре небольшого углубления, которое представлялось идеальным местом для лагеря. Над ним нависала скала, обеспечивая укрытие от ветра и дождя. Естественное укрытие не даст никому увидеть его снизу. Если же придется держать оборону, то подобраться к нему можно будет только по очень крутым склонам с долины или горной дороги.

Солнце клонилось к закату и светило в спину. Эперит наблюдал за угасающим днем, сидя на краю уступа и свесив ноги. Вскоре спустились сумерки, яркие краски дня исчезли, долина внизу перестала просматриваться. Мысли юноши, что вполне естественно, обратились к теплу и еде. Он решил рискнуть развести огонь и пошел по склонам, набрав сухих веток кустов и нескольких искривленных деревьев, которые там росли, потом нашел кусок гнилого дерева и занялся разжиганием костра. Изгнанник устроил гнездо из сухой травы, положил кусок сухого гнилого дерева посередине, затем при помощи кинжала заточил палочку и принялся яростно тереть кусок дерева. Через некоторое время молодой воин поднес маленький уголек к куску дерева в травяном гнезде и стал на него дуть, пока не появилось пламя. Осторожно прикрывая его от ночного ветра, Эперит перенес уголек к куче хвороста и щепок. Вскоре послышался треск огня, и пламя осветило скалу оранжевым светом. Остаток ночи Эперит провел в одиночестве. Он много думал, завернувшись в толстое одеяло и прислушиваясь к потрескиванию костра. Юноша смотрел на белую луну, которая то скрывалась, то появлялась из-за острых вершин, и размышлял о будущем. Встреча с Одиссеем стала благословением богов. Рядом с царевичем воин боролся против людей и чудовищ, чем и прославил свое имя. Юноша провел много месяцев в обществе лучших людей Греции и даже разговаривал с одной из бессмертных. Но теперь переменчивые боги снова покинули его, забрав ту немногую честь, которую удалось завоевать, небожители оставили изгнанника в еще большем отчаянии и без надежд.

Если ему только не удастся каким-то образом снова присоединиться к Одиссею и помочь ему отвоевать Итаку, Эперит никогда не сможет смыть с себя позор деяний отца. Его мучили воспоминания, поэтому засыпал он медленно, а спал тревожно.

На следующий день он наблюдал за освещаемыми солнцем стенами Спарты. Борьба за Елену скоро закончится, а после выбора мужа остальные претенденты быстро покинут дворец. Одиссей с подчиненными может возвращаться тем путем, которым они пришли, но может случиться и так, что отряд направится на юг, к побережью, где и будет нанят корабль. Поэтому Эперит следил за обеими дорогами.

До самых сумерек он видел только тележки крестьян, нескольких всадников и обычные перемещения жителей деревни и торговцев, которые заходили и выходили из городских ворот.

Эперит испытал облегчение, когда смог оставить наблюдательный пост и отправиться по склонам на поиски хвороста. Он искал съедобные растения, понимая, что его запасов еды надолго не хватит. Однако вернуться пришлось с пустыми руками. Этим вечером его живот протестующее урчал от жалкой корки хлеба и кусочка говядины, которые он себе позволил. После нескольких месяцев пиров, где подавали лучшую еду и вино во всей Греции, трудно перестроиться на суровую диету и ограниченный рацион.

Когда он засыпал, то услышал волчий вой, внезапно нарушивший тишину ночи. Он прозвучал совсем близко. Вой одинокого волка словно прокатился по скалам вокруг Эперита. После него воцарилась зловещая тишина. Юноша достал кинжал из-за пояса и подбросил в огонь новую ветку, которая поможет защититься, если этот волк или стая осмелится исследовать его стоянку. Затем луна вышла из-за туч, которые скрывали ее какое-то время. Больше никакие облака или испарения не затеняли ее свет, светило озаряло долину и горы. И только тогда Эперит заметил высокую фигуру в черном, стоявшую у края лагеря.

Он выхватил горящую ветку из костра и поднял над головой. В другой руке блестел кинжал. Молодой человек чувствовал себя открытым и уязвимым без оружия. К своему отчаянию он увидел, что фигура вооружена двумя копьями и прикрывается большим щитом.

– Ты кто? – спросил Эперит.

– Друг, – ответила фигура, и пораженный Эперит понял, что это женский голос.

Она вошла в круг оранжевого света, отбрасываемого огнем. Теперь ее можно было узнать.

– Клитемнестра!

– Я принесла твое оружие, – объявила женщина, бросая щит его деда на кучу хвороста, который Эперит собрал для поддержания огня. Туда же полетели и его копья, издав звон, а вскоре за ними последовал и бронзовый меч, который ярко заблестел в свете огня. Последним оказался кинжал, подаренный Одиссеем, но его Клитемнестра передала через костер. – Ты же знаешь, Эперит: воин без своего оружия – ничто.

Эперит бросил горящую ветку назад в огонь и с удовольствием забрал кинжал из протянутой руки женщины. Впервые с тех пор, как ему пришлось сдать оружие на дворцовом оружейном складе Спарты, воин почувствовал себя полноценным мужчиной. Он осознал свою независимость, возможность защищаться или навязывать свою волю другим силой оружия. Он снова был человеком, способным делать и говорить то, что хочет. Юноша был свободен, и эта свобода связывалась только волей богов и его собственным кодексом чести.

Эперит поблагодарил женщину, убирая кинжал за пояс.

– Я заодно принесла еды, – объявила Клитемнестра, вручив ему небольшой шерстяной мешок.

Она развернулась к костру, чтобы согреться, к ней присоединился и изгнанник.

– Еще раз благодарю, – сказал он.

– Это самое меньшее, что я могу сделать. В эти месяцы ты был мне прекрасным другом и позволял загружать тебя моими проблемами.

– Но откуда ты узнала, где меня искать?

– Я обладаю способностью проникновения в суть вещей – интуицией, которая есть лишь у очень немногих, – ответила она, напряженно вглядываясь в языки пламени. – Существуют боги более древние, чем олимпийцы, Эперит. Они способны наделить своих последователей силой, о которой забыл остальной мир. Они и подсказали мне, что ты прячешься здесь.

Юноша задумался, не эти ли таинственные силы помогли ей выскользнуть из города незамеченной, без коня и тележки, на которых можно было бы доставить сюда его тяжелое оружие. Ведь она со всем этим грузом поднялась на гору. Но что-то внутри него подсказало, что не следует больше задавать вопросы – возможно, из страха получить прямой ответ. Глядя на усталое и не по возрасту мудрое лицо Клитемнестры, молодой воин понимал: в этом мире есть кое-какие вещи, которые лучше не знать.

– Мне известно, что две ночи назад ты находился вместе с мирмидонянином Пейсандром, поэтому не мог гостить у Пенелопы.

– Если это так, то смогла ли ты благодаря своему дару выяснить, кто именно был у Пенелопы? – спросил Эперит.

– Нет. Мой дар – это меч с обоюдоострым лезвием. Мне открываются многие вещи и дается мощное знание, но кое-что опускается. Однако тут и не нужен особый дар, и без того ясно, кто именно был с Пенелопой в ту ночь.

– Может, Агамемнон? – спросил Эперит, неловко пытаясь отвести подозрения Клитемнестры от истинного виновника. Чем меньше людей знают правду, тем в большей безопасности окажется Одиссей. – Ты мне говорила о его частых изменах…

Клитемнестра только усмехнулась.

– Агамемнон спит с моей матерью. Он заходит к ней каждый вечер, пока Тиндарей председательствует на пиру, а затем снова возвращается, пока ни у кого не успели возникнуть подозрения. Кроме того, я знаю, что это был Одиссей. Я сама готовила любовный отвар, который свел их вместе с Пенелопой. И зачем бы еще тебе брать на себя преступление, которого ты не совершал? – Она перевела взгляд с костра на Эперита. – Теперь я должна идти, но вскоре вернусь и принесу еще еды. И не беспокойся пока. Нет необходимости наблюдать за дорогой – Одиссей останется еще на несколько дней.

* * *

Она вернулась через три ночи, напугав Эперита, потому что бесшумно появилась в кольце света огня и села рядом с юношей.

– Вот, возьми, – Клитемнестра протянула мешок с едой. – Только что с вечернего пира.

Она поднесла руки к огню, и в этом пляшущем свете Эперит увидел, насколько красива эта женщина. Было холодно, у нее изо рта шел пар. В чертах Клитемнестры не было ничего от мощной привлекательности Елены, но ее окружала какая-то таинственность, которую юноша находил очень волнующей. Огромные и грустные глаза казались почти бездонными, отражая мигающий свет, словно знание всего человеческого опыта скрывалось за ними, угрожая вырваться на свободу и заполнить мир несчастьями и горем.

Эперит открыл мешок, достал кусок коричневого мяса, все еще блестевший от жира, и вонзился в него зубами, пытаясь как-то отвлечься от мыслей о женщине, сидевшей рядом с ним.

Он с удовольствием снова ощутил вкус настоящей еды. Ведь его желудок был совсем непривычен к сухому хлебу, уже начавшему покрываться плесенью, и жесткому, как кожа, мясу. Этим он питался после ухода в горы. Клитемнестра наблюдала за юношей, и невозможно было определить, о чем она думает.

– Угощайся, – предложил он.

– Я уже поела, – ответила она. – Это еда с брачного пира твоего командира.

Эперит подавился и сильно закашлялся. Клитемнестре пришлось стукнуть его по спине, чтобы прекратить это. Юноша сплюнул его в огонь.

– Жениться на Пенелопе хотели Одиссей и Малый Аякс, – продолжала Клитемнестра. – Поэтому Икарий предложил устроить забег. Одиссей выиграл соревнование, они с Пенелопой поженились сегодня во второй половине дня. Церемония была строгой, простой и быстрой. Присутствовали только ближайшие родственники Пенелопы, подчиненные Одиссея и претенденты на руку Елены – в качестве гостей. Не было необходимости планировать брачный пир. Просто столы переставили, а людей рассадили по-другому – не так, как на обычном вечернем пиру. Мне кажется, ты удивлен, Эперит?

– Да, удивлен, – кивнул он. – Конечно, я знал, что она ему правится, но Одиссей всегда говорил, что она относится к нему с презрением. Именно поэтому я не мог понять, почему он оказался в ее спальне.

– Я в том помогла, – призналась Клитемнестра. – На самом деле Пенелопе не очень-то и требовалась моя помощь. Просто нужно было, чтобы кто-то открыл ей глаза на то, чего хочет ее сердце.

Но Эперит уже не слушал. Он сидел, глядя в огонь, пока на глазах не выступили слезы, и думал о новости, которую принесла Клитемнестра. Его одолевали различные эмоции – он одновременно испытывал ревность, раздражение и злость оттого, что не понимал случившегося. Раздражало ли его то, что Одиссей отказался от лучшей возможности спасти Итаку ради женщины? Или юноша просто ревновал из-за того, что друг добился того, чего желало его сердце, пока сам Эперит сидит на горе, всеми забытый, лишь со слабой надеждой на будущее?

Клитемнестра почувствовала грусть Эперита и осторожно опустила руку ему на плечо. Она начала поглаживать его неловкими движениями, потом ее длинные пальцы переместились к его шее и прошлись по верхней части позвоночника. Там они остановились, а мысли воина на мгновение оставили Одиссея и Пенелопу и переместились на Клитемнестру. Юноша подумал, что случится, если он ответит на ее прикосновение и обнимет стройное тело. Женщины редко появлялись в жизни воина, но он бы отдал что угодно, чтобы быть с ней здесь и сейчас.

Но мгновение прошло. Клитемнестра убрала руку и спрятала в одежде, словно обожгла ее. Затем она встала.

– Вскоре мой отец объявит мужа Елены. Я тогда вернусь, чтобы сообщить тебе, когда ждать Одиссея. Он не уедет до брачной церемонии. Если ты, конечно, все еще желаешь ему служить.

Мысль о том, чтобы не служить Одиссею, никогда не приходила в голову Эпериту. Несмотря на то, что его на какое-то мгновение охватила ревность, юноша был связан с царевичем клятвой и не нарушил бы слова. Его единственная надежда обрести дом заключалась в освобождении Итаки, и он сделает все, что в его силах, чтобы помочь царевичу вернуть свою родину.

– Да, – сказал Эперит.

Не говоря ни слова, Клитемнестра снова исчезла в ночи. Молодой воин опять задумался, как она вернется в Спарту в такой темноте. Вскоре после этого он услышал вой одинокого волка в долине внизу. Зверь кричал в пустоту ночи.

* * *

Несмотря на новость о женитьбе Одиссея на Пенелопе, Эперит большую часть следующего дня думал о Клитемнестре. Наблюдая за Спартой и возможной активностью там, юноша понял, что с нетерпением ждет вечера и возвращения этой женщины. Она обладала силой и жесткостью, которые одновременно вызывали у него восхищение и жалость. На ее долю выпало много несчастий и боли, что сделало ее сильной и несгибаемой, как воин. Но под этим подобием кремня скрывалась мягкость, причем глубокая и всепоглощающая.

На протяжении долгих месяцев в Спарте Эперит иногда видел и настоящую Клитемнестру, хотя и мельком. Ненадолго у нее появлялась искренняя улыбка, идущая от сердца, иногда на лице светилась нежность, и тогда оно казалось по-настоящему красивым. В эти минуты проявлялась ее природная красота. Юноше было грустно оттого, что эта женщина оказалась пленницей в вынужденном и навязанном ей браке без любви.

Солнце отбрасывало тени гор на долину Эврота, пейзаж менял цвет со светлой охры на серовато-коричневый. Юноша остро ощущал отсутствие человеческого общества. Ему не хватало близости, которую он чувствовал от принадлежности к отряду Одиссея. Было трудно от незнания того, что происходит во дворце.

Эперит задумывался, как Аякс отреагировал на выбор Менелая в мужья Елене, что предсказала Афина. И что с Диомедом, гордым воином, сильно влюбленным в царевну? Как Малый Аякс справляется с потерей Пенелопы в пользу Одиссея? А сама Елена? Она лишилась всех надежд на свободу. Как теперь ей жить в браке с человеком, которого не любит?

Больше всего он жалел Елену, эту несчастную девушку, мечты которой не имели шанса на воплощение в жизнь.

Эти мысли долго кружили у него в голове. Спустилась ночь, над головой появилась луна, и Эперит понял, что Клитемнестра не появится. Но ему все равно было трудно заснуть. Наконец веки потяжелели, опустились. Он спал до тех пор, пока его не разбудил солнечный свет, падавший на лицо.

Ничто не указывало на ночные посещения, поэтому Эперит занялся обычными делами – сбором хвороста и поиском пропитания. Остаток дня прошел также, как и предыдущий. За ним последовал точно такой беспокойный и вызывающий разочарование вечер.

На следующее утро его разбудил не солнечный свет, а капли дождя, падавшие на лицо. Юноша посмотрел вверх, моргая, и увидел над собой серую тучу, закрывавшую долину и горы. Эперит быстро перенес запасы еды и хвороста в углубление в скале, а остаток дня прятался под каменным навесом. Дождь продолжал идти.

Развести огонь в таких условиях было трудно. Но дождь постепенно ослаб и полностью прекратился, после чего Эпериту наконец-то удалось достичь цели. Вскоре яркий огонь уже горел во тьме, а юноша стоял перед ним обнаженным и держал у костра вначале тунику, а потом плащ, чтобы они высохли. Затем он услышал звук у себя за спиной, повернулся и увидел стоявшую там Клитемнестру. Она бесстыдно рассматривала его обнаженное тело.

Он быстро обернулся плащом вокруг талии и извинился. Она ничего не сказала, приблизилась к огню и подняла его тунику. Эперит протянул руку, чтобы забрать ее у женщины, но вместо того, чтобы отдать, Клитемнестра бросила тунику в огонь.

– Что ты делаешь? – закричал Эперит, пытаясь ухватить одежду за край и вытащить из огня, хотя и не добился успеха. – Это моя единственная туника. Ты хочешь, чтобы я выглядел безумцем, когда наконец-то спущусь с гор?

– Конечно, нет, – спокойно ответила Клитемнестра. – Именно поэтому я принесла тебе вот это. – Она развернула новую тунику и протянула ему. – Я сама ее сшила, специально для тебя. Та старая тряпка, которую ты носил, позорила человека знатного происхождения. Она была очень заношенной и прохудилась в нескольких местах. Не беспокойся, новая подойдет тебе идеально.

Эперит посмотрел на новую тунику. Он уловил замах Клитемнестры, исходивший от одежды, затем представил, как длинные пальцы работали с мягкой тканью… Специально для него! Молодой воин встретился с ней взглядом и увидел, что покрывало цинизма и злости приподнялось, а за всем этим виделась молодая женщина в самом расцвете сил.

– Я прямо сейчас надену ее, – сказал он и отправился за угол скалы переодеваться.

Эперит снял плащ, который был обвязан вокруг талии, и снова остался голым. Он чувствовал прохладный ночной воздух и внезапно вновь ощутил, что за ним наблюдают. Юноша повернулся и увидел, что Клитемнестра последовала за ним, но вместо того, чтобы прикрыться, позволил ей рассмотреть себя. Это возбуждало. На мгновение молодой воин почувствовал себя богом, почитаемым и желанным. Затем он натянул тунику через голову и поднял с земли плащ.

Клитемнестра вернулась к костру и встала около него. Эперит последовал за ней.

– Значит, муж Елены выбран, – сказал Эперит так, словно ничего между ними не было. Но что-то все же произошло. Через обычную официальность их отношений был проложен мост, и по этому мосту нельзя пройти назад.

– Да. Они поженились сегодня.

Клитемнестра стояла между Эперитом и костром, повернувшись к мужчине спиной. Он видел силуэт ее тела сквозь тонкую материю платья – тонкие плечи, узкие бедра и талию, проем между ног. Юноша ощутил приятное покалывание на коже, которое распространилось по всему телу, возбуждая его и отгоняя ночной холод. Он желал ее. Хотелось к ней прикоснуться, поцеловать, а затем овладеть ею, отправившись туда, где никогда не был раньше…

– Это Менелай, да?

– Откуда ты знаешь? – спросила Клитемнестра, поворачиваясь к нему.

– Мне сказала богиня.

Клитемнестра вопросительно посмотрела на него, и в этом взгляде соединились неверие и любопытство. Но она не стала больше ни о чем спрашивать.

– В любом случае теперь все закончилось, и претенденты (конечно, за исключением Менелая) уедут в течение следующих пары дней. Я слышала, что Одиссей с молодой женой отправятся к морю завтра во второй половине дня. Они намерены следовать вдоль Эврота, а потом, добравшись до побережья, нанять корабль.

– Значит, планы твоего мужа начать войну с Троей провалились?

– Да. Полностью, – заявила она с мрачной победной улыбкой. – Не будет никакой войны, только если Приам не направит свои амбиции на саму Грецию. Теперь мечту Агамемнона объединить греков не оживить никогда.

– Но когда Менелай унаследует трон Тиндарея, Атриды станут править двумя самыми могущественными государствами в Греции. Объединив армии Спарты и Микен, они смогут завоевать все другие государства. И Агамемнон в любом случае получит то, что хотел.

Клитемнестра покачала головой:

– Он амбициозен, но не тиран. Он верит в объединение Греции путем всеобщего соглашения, а не подчинения. Если бы это был кто-то другой, я бы восхищалась его видением и приверженности цели. Но он – это он. Это мой муж, ублюдок. Я проклинаю его!

Она сплюнула через плечо в огонь.

– Я не виню тебя за то, что ты его ненавидишь… после того, что он с тобой сделал, – сказал Эперит и подошел поближе.

Клитемнестра опустила голову, по каждой щеке скатилось по блестящей слезинке. Затем Эперит взял ее рукой за подбородок и поднял ее лицо. Огромные колдовские глаза женщины встретились с его собственными, и что-то шевельнулось где-то в глубине души. По ее лицу, пусть даже гордому и непокорному, продолжали катиться слезы.

Затем Эперит поцеловал ее. Губы Клитемнестры раскрылись, и мужчина воспользовался подсказкой. Каждое действие было для него новым. Его руки нашли ее тонкую талию, и прижали ее тело к своему, маленькая женская грудь коснулась его тела. Затем она запустила пальцы ему в волосы, и юноша почувствовал, как кончик ее языка заходит в его слегка приоткрытый рот. Он испытывал ощущения, к которым его не подготовили никакие слухи или рассказы о любви. Эперит чувствовал, как ей отвечает все его тело.

Юноша прижал женщину еще крепче, опустил руку на ее ягодицы, а она повторила его действия с его собственным телом. Мгновение обе ее руки впивались ему в тело, затем стали стягивать с него тунику. Одежда заскользила у него по спине, секунду спустя Клитемнестра стащила ее через голову молодого воина и отбросила в сторону. Они инстинктивно отодвинулись друг от друга, пока она развязывала ремешок, удерживавший ее платье. Затем Клитемнестра оказалась обнаженной перед ним. И Эперит на мгновение замер, рассматривая ее.

Хотя он и раньше видел обнаженных женщин, но никогда не останавливал взгляд на теле, которое, как он знал, через несколько мгновений соединится с его собственным. Клитемнестра наслаждалась мыслью о том, что отдается ему, о чем никогда не узнает Агамемнон. Она позволила глазам Эперита гулять по своему телу, по маленькой белой груди, непропорционально большим ярко-розовым соскам, плоскому животу и темному треугольнику рыжих волос между ног. Затем, до того, как он успел насмотреться ею, женщина взяла его за руку и повела на островок сухой травы за кругом света, в тень, где серебристое свечение луны придавало их телам призрачный, даже трупный вид.

* * *

Когда Эперит проснулся на следующее утро, Клитемнестры рядом не оказалось. Он испытал разочарование – ведь столько хотелось сказать и спросить, он так жаждал поговорить с ней. Но юноша знал, что сердце у него не разбито.

Он на всякий случай огляделся вокруг себя. А вдруг она только отошла в сторонку? Но от женщины не осталось и следа.

Эперит снова лег на травяную постель и уставился вверх, на облака, лениво раздумывая об удовольствии, которое испытал прошлой ночью. Несмотря на всю непривычную радость от опыта занятий любовью, каждая мысль под конец неизбежно наталкивалась на один и тот же барьер – на открытие, которым Клитемнестра поделилась с ним между любовными актами. Дамастор – предатель. Дамастор хотел, чтобы Одиссей выбрал Пенелопу, а не Елену, и именно он поднял тревогу, когда Одиссей вошел на женскую половину.

Это казалось невероятным. Эперит задумывался, не подвела ли и не обманула ли Клитемнестру ее проницательность. Но пока он вспоминал все, что только удавалось вспомнить о действиях Дамастора на протяжении последнего полугода, до него внезапно донеслись отдаленные звуки рога. В них трубили в долине Эврота.

Мгновение спустя Эперит вскочил на ноги и, стоя на краю скалы и прикрыв глаза рукой от солнца, уставился на Спарту. Вдали первый из претендентов выходил из городских ворот. Борьба за Елену закончилась. Должна была вот-вот начаться борьба за Итаку.