355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Глин Айлиф » Царь Итаки » Текст книги (страница 17)
Царь Итаки
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:36

Текст книги "Царь Итаки"


Автор книги: Глин Айлиф



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

У Одиссея было плохое обоняние после обучения борьбе в детстве, он едва ли мог оценить запах крошечных лепестков.

– Засунь его за пояс, – предложил Тиндарей. – И избавься от этого засохшего стебля, который ты носишь со дня появления здесь.

Одиссей нежно погладил розовую орхидею.

– Я не могу этого сделать. Этот цветок подарила мне сестра, чтобы я помнил об Итаке, пока отсутствую. Он напоминает мне о том, что мой народ страдает под игом самозванца, и я должен когда-нибудь вернуться и освободить их. Все мои люди носят такой цветок – напоминание о доме.

– Вы здесь уже довольно долго. Наверное, ты постоянно беспокоишься о родине.

Одиссей нахмурился.

– Постоянно. Но это груз, который несут знатные господа, Тиндарей. А что с твоей проблемой? Ты уже придумал решение?

Царь рассмеялся.

– Решение? На ум приходит только одно. Но если разделить Елену на тридцать кусков, это будет только потерей красивой дочери.

– Может, я в состоянии помочь, – беспечно сказал Одиссей, снова пытаясь нюхать цветок.

– Ты уже несколько раз намекал на это, друг мой. Несмотря на весь твой ум и сообразительность, я не понимаю, как ты сможешь остановить их и не дать устроить бойню. Они все – гордые люди. Да еще и Аякс с другом-коротышкой приехали, поэтому я опасаюсь самого худшего.

Одиссей вопросительно приподнял бровь, глядя на Тиндарея.

– Что ты мне предложишь, если я тебе дам практичный ответ?

– Какова цена мира для старика? – ответил Тиндарей. – Я дам тебе все, что в моей власти. Что угодно, что могу дать.

– Все, что угодно?

– Да. Золото, женщин для тебя и твоих людей, даже землю, если хочешь. Но только если я соглашусь на твое предложение, если оно сработает.

Одиссей протянул руку, и Тиндарей ее пожал.

– Значит, вопрос решен. Я возьму у тебя то, что хочу, но вначале выполню свою часть сделки. Военный совет, организуемый Агамемноном, должен состояться через два дня. Царь Микен ожидает, что твои гости поддержат набег на Трою. Конечно, это не сработает, но это совсем другой вопрос. Когда все претенденты на Елену соберутся вместе, ты должен потребовать, чтобы все они дали клятву – до того, как начнутся какие-либо разногласия. Как ты сам сказал, это гордые люди, поэтому ты можешь не сомневаться в том, что клятва станет для них связующей. А чтобы они согласились дать клятву, скажи им: ты не станешь никого рассматривать в качестве жениха Елены, пока он не поклянется.

– Но в чем?

– Все просто, – улыбнулся Одиссей. – Ты должен заставить их поклясться защищать Елену и ее мужа против любого, кто встанет между ними. Это единственный способ сделать так, чтобы они не стали за нее драться – ни сейчас, ни в последующие годы. А если кто-то нарушит клятву, другие будут вынуждены защищать твою дочь и победившего претендента. Конечно, твоим жрецам придется придумать, какое пожертвование сделать для закрепления клятвы. Это должно быть что-то существенное и впечатляющее. После чего у тебя не должно возникнуть никаких проблем.

– Да, – согласился Тиндарей, когда понял, насколько простым и блестящим является предложение Одиссея. – Да, это должно сработать! Даже Аякс подчинится клятве, несмотря на свою животную силу и уверенность в том, что он получит Елену. Не могу поверить, что я сам до этого не додумался. Ты умнее, чем кажешься, Одиссей.

Сын Лаэрта легко и кротко улыбнулся.

– Спасибо, господин. Но как насчет оплаты? Тиндарей осторожно посмотрел на него.

– Я – человек чести. Что ты хочешь? Ты решил мою проблему, так позволь мне решить твою. Если хочешь землю – добро пожаловать в Спарту. Ты можешь поселиться здесь.

– Нет, – покачал головой Одиссей. Ему никогда в голову не приходила мысль не возвращаться на Итаку. – Моя цена – это женщина из твоего дворца.

– Любая женщина?

– Нет. Царевна.

– Я думал, что ты можешь сказать подобное, – вздохнул Тиндарей, понимая, что его поймали в капкан. – Ну, ты удивишься, узнав, что ты ей тоже нравишься.

– Да, я на самом деле удивлен.

– Не хочу тебя оскорбить, но и я тоже, сынок. Очевидно, что она думала о тебе с тех самых пор, как впервые увидела. Девочка хочет вести простую жизнь на Итаке, как она мне говорит. Моя единственная проблема заключается в том, как объяснить это Агамемнону. Понимаешь, у нас было соглашение.

Одиссей не представлял, зачем Тиндарею и Агамемнону заключать соглашение о Пенелопе, но еще больше его удивляло то, что она отвечает взаимностью на его чувства. После их ссоры в этом самом саду девушка относилась к нему только враждебно, даже презрительно. Одиссей ожидал, что Пенелопа будет лягаться и кричать, когда он повезет ее из Спарты. Ему уже давно пришла в голову мысль о том, как сохранить мир между претендентами на Елену, и вскоре после этого он придумал, как использовать свое предложение, чтобы Тиндарей повлиял на Пенелопу.

Но Одиссей также лишился сна, думая о женитьбе на Пенелопе против ее воли. Женщин традиционно выдавали замуж родители, причем за мужчин, которых они или не знали, к которым не испытывали пылких чувств. По большей части они принимали свою судьбу и жили дальше. Во многих случаях привычка рождала любовь.

Но Пенелопа была другой. Одиссей догадывался, что у нее независимый характер, приручить ее к любви окажется нелегко. Поэтому новость о том, что она его любит, стала откровением и прекрасным благословением.

Он широко улыбнулся.

– А как насчет Икария? Что он скажет?

– Икарий? Он-то к этому какое имеет отношение? Елена – моя дочь. И если она хочет выйти замуж за тебя, Одиссей, то тебе следует поблагодарить богов – и взять ее.

Глава 20 Великая клятва

Итакийцы тренировались, как обычно, когда в большом дворе появился Одиссей и кликнул Галитерса. Эперит бросил на него взгляд, отражая удары деревянного меча Дамастора, и из-за того, что перестал полностью концентрироваться на схватке, получил болезненный удар в бок.

– Никогда не отвлекайся, Эперит, – посоветовал ему Дамастор, отступая назад, чтобы подготовиться к следующей атаке. Но до того как они успели возобновить поединок. Галитерс приказал прекратить тренировку. Два ряда потных воинов опустили палки и сели на хорошо утоптанную землю.

– Ментор, Эперит, также подойдите ко мне, – махнул им Одиссей, который выглядел необычно обеспокоенным. – Наконец-то боги показали мне свою благосклонность, но нужен ваш совет.

Галитерс оставил старшим Антифия и присоединился к группе вокруг Одиссея. Царевич сложил руки на груди и серьезно посмотрел на них.

– Мне не нужно напоминать вам, что мы приехали сюда за Еленой, – заговорил он.

– Мы приехали сюда искать друзей и заключать союзы, – поправил его Ментор. – Мы все знаем, что царевич из маленького государства не имеет шанса заполучить Елену, если его соперниками являются такие люди, как Менелай, Аякс и Диомед.

– Может, и так. Но ситуация изменилась. Тиндарей предложил мне Елену в жены.

Они в неверии уставились на него, и мгновение никто не знал, что сказать. Затем Галитерс склонил голову на бок и прищурился, глядя на царевича.

– Это очередная твоя шутка?

Одиссей улыбнулся:

– Я понимаю твое недоверие, старый друг, но говорю правду. Тиндарей испытывает беспокойство после появления Аяксов. Он считает, что после объявления мужа Елены между претендентами на нее начнется драка.

– О, теперь я понимаю, – вставил Ментор. – Он объявит тебя ее мужем, чтобы все остальные могли убить тебя первым.

– Я говорю серьезно, идиот! Он обратился ко мне за советом. Тиндарей не представлял, как остановить их от убийства друг друга. В ответ на решение вопроса он предложил мне все, что только в его власти дать. Конечно, имелся простой ответ. Я сказал ему, что нужно заставить претендентов поклясться защищать Елену и ее мужа от любого, кто попытается встать между ними.

Галитерс кивнул:

– Клятва? Это разумно. Ни один человек чести не нарушит клятву, и неважно, насколько сильно уязвлена его гордость.

– И ты выбрал Елену в качестве награды? – спросил Ментор. – Готов поспорить на золотую монету, что Тиндарей не обрадовался, услышав это.

– Вот в чем странность, – заметил Одиссей. – Даже я не так смел, чтобы просить руки Елены. Он сам предложил ее мне! И самое смешное то, что она сказала ему, что хочет меня!

– Боги! – воскликнул Эперит.

У него кровь застыла в венах при мысли о том, что Елена воспользовалась его советом и каким-то образом убедила Тиндарея выбрать Одиссея себе в мужья. Другие выжидательно повернулись к нему.

– Одиссей говорит правду, – пояснил Эперит. – Она говорила мне, что хочет сбежать с ним и жить на Итаке. Поэтому я посоветовал ей поговорить об этом с отцом.

Одиссей, Ментор и Галитерс в неверии уставились на него. За их спинами снова началась тренировка, но так как у Дамастора больше не было партнера, он отсоединился от группы и сидел неподалеку. Эперит подумал, что следует уйти вне поля слышимости, но начальник стражи заговорил, не дав ему додумать.

– А зачем самой желанной женщине в Греции обсуждать свой брак с простым воином? Ты размечтался, Эперит, или просто пьян? – спросил Галитерс.

– Я клянусь в этом богами, – ответил он очень серьезно и объяснил им обстоятельства встреч с Еленой. – Не бойтесь, у нас не было никаких контактов. Ей просто нужен друг, с которым можно поговорить, кто-то, не входящий в ее привычный круг общения.

– Значит, она действительно хочет за меня замуж, – задумчиво произнес Одиссей. – Но почему?

Эперит поделился с друзьями тем, что ему говорила Елена, рассказал, как она ненавидит дворцовую жизнь и страстно желает менее сложного существования. Он чувствовал себя предателем, раскрывая ее тайны друзьям, но его успокаивало понимание того, что эти слова приносят удовлетворение Одиссею. Предыдущие сомнения сына Лаэрта теперь исчезли, сменившись пониманием. Однако он оставался необычно серьезным.

– Я сказал Тиндарею, что мне нужно немного времени на размышление, – объявил он.

– Чего ты ждешь? – рассмеялся Ментор. – Женись на ней! Именно за этим мы сюда и приехали.

– О чем думать? – согласился Эперит, улыбаясь вместе с Галитерсом и Ментором. – Принимай предложение и проси у Тиндарея спартанскую армию для сопровождения тебя назад на Итаку. Эвпейт со своими тафианами умрут от страха еще до того, как ты ступишь на берег. А если кто-то снова попытается занять твое законное место, то для защиты прибудут все самые могущественные господа Греции, которые в этом поклянутся.

Галитерс покачал седой головой.

– Я думал, что уже не наступит конца этим пирам. И никогда не предполагал, что последний пир будет в твою честь, Одиссей. Ты понимаешь, что это означает? Мы сможем отправиться домой! Я уже начал опасаться, что мы больше не увидим родные очаги, но теперь можно это сделать. Клянусь бородой Зевса, я все еще не могу в это поверить!

Одиссей вздохнул:

– Проблема в том, что я не люблю Елену.

Ментор закатил глаза.

– С каких пор ты стал последователем Афродиты? Я помню, как ты презирал эту киприотку и все ее искусство. Но если любовь – это условие твоего брака с Еленой, то я уверен, что один вечер с ней решит эту проблему. Такая девушка поможет любому мужчине преодолеть робость.

– Я имею в виду, Ментор, что я не люблю Елену, потому что люблю другую женщину.

Ментор и Галитерс прекратили улыбаться. Даже Эперит, который знал про любовь Одиссея, удивился, что царевич готов отказаться от своей миссии ради нее.

– Кого? – спросил Ментор. В его голосе чувствовалось нетерпение. – Нет, не говори мне. Просто ответь на один вопрос. Может ли женитьба на этой девушке дать нам армию или достаточно друзей, чтобы завоевать Итаку назад? Может? Или ты готов пожертвовать своим домом – нашим домом – ради женщины? Будь разумным, Одиссей. Я не думаю, что Елена – плохой вариант, пусть даже в твоем сердце она занимает второе место. А ты как считаешь?

– Это Пенелопа, не правда ли? – спросил Эперит.

Одиссей криво улыбнулся:

– Да, Эперит, это Пенелопа.

– Пенелопа? – эхом повторил Ментор. – Но она же… Она же не Елена, не так ли? Одиссей, друг мой, прошу тебя от имени народа Итаки принять щедрое предложение Тиндарея. Пенелопа – красивая женщина, но Елена подобна богине.

– Я даже не знаю, примет ли меня Пенелопа, – ответил Одиссей, которого раздражала реакция Ментора. – Пока она была холодна, как горный ручей. Поэтому, возможно, что у меня в этом деле и без того нет выбора.

– Тогда женись на Елене, и мы сможем отправиться домой на Итаку, – сказал Ментор.

– На Итаку? – фыркнул Одиссей. – Я уже несколько недель не слышал, чтобы кто-то из вас упоминал Итаку. Вы все были так заняты, поглощая еду Тиндарея и запивая ее его вином, что я уже подумывая, не забыли ли вы про наш дом. А у меня каждый день болело сердце, когда я думал об этом маленьком острове. Каждый день с тех пор, как мы покинули его! Не смейте говорить со мной о доме, раз вы уже выбросили его из своих сердец.

Лицо Ментора потемнело от гнева, хотя он не стал опровергать обвинения.

– Я могу вытерпеть твои обвинения, Одиссей, потому что ты – мой друг, а когда-нибудь станешь моим царем, – заявил он. – И в твоих словах есть правда, которую не станет отрицать ни один итакиец. Но есть и другая правда. Тебе нужно выбрать не между Еленой и Пенелопой, а между домом и любовью. Мы действуем только ради исполнения того, что нам определили боги. Однако пока новость остается секретом, я советую тебе не решать слишком поспешно.

С этими словами он повернулся и пошел через двор ко дворцу. Галитерс похлопал Одиссея по руке, затем отправился назад, к воинам из отряда, а по пути позвал Дамастора, чтобы тот поднимался на ноги и присоединялся к остальным. Эперит уже собрался следовать за ними, но Одиссей опустил огромную ладонь ему на плечо.

– Останься на минутку, Эперит.

– В чем дело, господин?

– Ты молчал, пока говорил Ментор, но я хочу знать, что ты думаешь. Ты посчитаешь меня безумцем, если я отвергну Елену?

Эперит посмотрел через двор на членов их отряда. Галитерс как раз выкрикивал приказы. Итакийцы бросили деревянные мечи в кучу и выстроились в два ряда за командиром, затем трусцой последовали за ним и вскоре скрылись за воротами. Часть его души хотела быть с ними, наслаждаться простыми удовольствиями, получаемыми от физических упражнений, и избежать груза, который давил на плечи. Но юноша почувствовал внутреннюю борьбу Одиссея и должен был оправдать доверие царевича.

– Если ты женишься на Елене, то твоя слава распространится по всей Греции, – заговорил Эперит. – У тебя появятся могущественные союзники и средства, чтобы вернуть свою родину.

– Но если я выберу Пенелопу и смогу убедить ее выйти за меня замуж, то наша способность завоевать Итаку назад ограничится силой и властью, которую имеет Икарий. Даже предполагая, что этого достаточно, я вернусь лишь малозначимым царевичем, который в итоге станет править маленьким царством из бедных островов. Тут и выбирать нечего, не правда ли?

– Однако она станет прекрасной женой, – заметил Эперит.

Ему нравилась Пенелопа, которая всегда разговаривала с ним, если они встречались, будь то в садах или на вечерних пирах. Вначале девушка была вежливой и несколько церемонной, но это оказалась просто маска, которую она надевала в общественных местах. Однако вскоре эта маска слетела, их разговоры стали более частыми. Эперит с удовольствием узнал эмоциональную женщину, живую и энергичную, которая постоянно наблюдала за тем, что ее окружало, впитывала это и переваривала. Она была остроумной и сообразительной, даже хитрой. Юноша наблюдал, как в нескольких случаях она ловко отвергла ухаживания Малого Аякса, которому понравилась. Пенелопа обычно придумывала какой-то трюк или обман, что позволяло ей сбежать от вызывающих отвращение объятий. Эта черта подошла бы быстро сообразительному Одиссею.

– И разве оракул не сказал тебе, что следует жениться на спартанской женщине, чтобы изгнать врагов из твоего дома? – продолжал Эперит. – Пенелопа тоже спартанка, хотя тебе, возможно, придется оснастить ее щитом и копьем, чтобы освободить Итаку от Эвпейта в случае женитьбы.

Одиссей улыбнулся:

– Именно поэтому я тебе так доверяю, Эперит. Ты говоришь то, что я хочу услышать. Но ты забыл, что сказала Афина. Елена выйдет замуж за Менелая.

– Тем более у тебя есть все основания для выбора Пенелопы. Если Тиндарей готов предложить тебе Елену, то я уверен, что ты можешь попросить его помощи в женитьбе на Пенелопе вместо нее.

– Дело не в том. Разве ты не понимаешь, Эперит: я сам могу изменить свою судьбу. Богиня сказала, что я не женюсь на Елене, и сам Зевс решил отдать ее Менелаю. Но Тиндарей предлагает свою дочь мне, и сама Елена того хочет! А если я приму его предложение?

Мысль ударила Эперита, словно молния. У него мурашки побежали по коже, а волосы встали дыбом, потому что последствия оказывались такими ужасающими, что о них было страшно подумать. Он посмотрел на Одиссея, который напряженно глядел прямо на него.

– Значит, ты понимаешь? – спросил Одиссей. – Представь это: я смогу делать то, что захочу. Никакой оракул и никакое пророчество больше никогда не будет меня сдерживать. Вспомни слова Пифии. Она сказала, что если я отправлюсь в Трою, то не вернусь двадцать лет, и даже тогда вернусь в отчаянии и без друзей. Но это пророчество больше не будет иметь значения. Если Агамемнон убедит греков выступить против Трои, я могу отправиться с ними и не беспокоиться насчет возвращения. Я вернусь, когда захочу, притом – со всеми друзьями.

– Но если ты женишься на Елене, то бросишь вызов воле самого Зевса, – предупредил Эперит. – Ты так велик, что осмелишься бросить вызов отцу всех богов?

– Но если воля Зевса будет нарушена, какая у него останется власть? Я, смертный, смогу жить так, как захочу, свободно делать выбор и не ждать заранее определенных последствий. И это – в пределах моей досягаемости. Так зачем отказываться от этого шанса?

– А тебе не приходила в голову мысль, что это может быть проверкой? – спросил Эперит. – Воля Зевса все еще в силе до того дня, как Елена не встанет рядом с тобой в день свадьбы и не будет объявлена твоей женой. Если ты примешь предложение Тиндарея, то открыто выступить против величайшего из олимпийцев. Как думаешь, ты завоюешь славу, сражаясь с богами? Нет, не завоюешь. Это только приведет к забвению.

– Единственная сила, которую признает Аякс – это его собственная, – возразил Одиссей, затем потер лицо и уставил себе под ноги. – Но он – дурак, и никто не знает, какой конец его ждет. Возможно, ты прав, Эперит – не исключено, что я хочу слишком многого. Может, я похож на Аякса – желаю всей чести и славы для себя, не признавая, что только по воле богов выхожу живым из битвы.

– Все это происходит потому, что ты – умный человек, – сказал Эперит. – Передо мной такая проблема не стоит. Я в первую очередь доверяю своему сердцу, а только потом – разуму. Но умная голова может обмануть своего хозяина, и именно тогда человеку требуется совет друзей. Поэтому я говорю тебе: следует опасаться Зевса и подчиниться его воле. Тогда ты получишь столько почестей и славы, сколько пожелаешь.

– И жену, которую смогу любить, – добавил Одиссей, обнял Эперита за плечи и повел ко дворцу. – Мне только хотелось бы знать, почему Пенелопа меня так не любит.

– Она или считает тебя болваном, или скрывает истинные чувства, – улыбнулся Эперит и хлопнул друга по плечу. – Если ты хочешь знать мое мнение, то она считает тебя болваном.

* * *

Дамастор лежал на спине и смотрел в потолок. Неэра расположилась у него в объятиях, а ее голова – на его волосатой груди.

– Пенелопа может быть очень упрямой, – сказала рабыня. – Ее нельзя заставить полюбить Одиссея.

– Хоть что-нибудь ее в нем привлекает?

– Я об этом никогда не слышала. Я знаю ее служанку, Акторию, но та никогда ничего не говорит про свою госпожу. Кроме того, я никогда не слышала, чтобы Пенелопа особо интересовалась мужчинами. Она слишком занята другими вещами. Но очень хорошо, что ты хочешь ему помочь.

Дамастор молча ухмыльнулся, продолжая смотреть в потолок. Единственная помощь, которую он хотел оказать Одиссею, – это воткнуть кинжал ему в спину. С тех пор, как Эвпейт купил его при помощи золота и обещания высокого положения среди новой знати Итаки, задание убить Одиссея никак не удавалось выполнить. Хотя Дамастор помог Полибу и тафианам найти царевича при помощи пожара и кинжала на дороге, плохо спланированная засада закончилась поражением.

С тех пор Одиссей ни на мгновение не оставался одни. На пирах он сидел с другими претендентами на руку Елены, по ночам спал в одной комнате с воинами из отряда, днем большую часть времени проводил с Ментором, Галитерсом или этим иноземцем, Эперитом. Было слишком опасно рисковать попыткой покушения на его жизнь, раз Дамастор не хотел быть пойманным. Поэтому он был вынужден выжидать.

Но теперь он услышал, что царевич сказал про Елену. Ее предложили Одиссею, чего не ожидал никто. Даже если Дамастор не сможет его убить, то должен, по крайней мере, не дать ему жениться на дочери Тиндарея. Если это произойдет, то Дамастору придется навсегда забыть про свои мечты о богатстве и вступлении в ряды знати. Поэтому его единственной надеждой оставалась Пенелопа. Следовало как-то убедить ее ответить на симпатии Одиссея.

– Думаю, что можно попросить Клитемнестру помочь вам, – беззаботно сказала Неэра.

– Продолжай.

– Ну, про нее говорят, что она – ведьма.

– Ведьма! – фыркнул Дамастор. – И что она сделает? Испугает Пенелопу так, что она выйдет замуж за Одиссея?

Неэра приподнялась на одном локте, большая грудь свесилась вниз. Они лежали на соломенном матрасе в одном из дюжины оружейных складов дворца, в окружении куч копий и рядов щитов, поставленных один на другой. Любовники накрылись толстым шерстяным одеялом, скрываясь от прохладного ночного воздуха. Лицо девушки казалось в темноте расплывшимся пятном.

– Я никогда не стану ей противоречить и не пойду против нее. Ее служанки говорят, что она обладает древними знаниями, которые дают ей ужасающую силу. Клитемнестра может сделать так, что материнское молоко скиснет в груди, а у кого-то полностью погибнет урожай. Некоторые говорят, что она способна убивать животных, насылая на них проклятия, и даже маленьких детей. А если ведьма так решит, то может заставить женщину полюбить мужчину против ее воли. Дамастор обнял девушку за талию и прижал к себе.

– И как ты думаешь, Клитемнестра проведет колдовской обряд, чтобы Пенелопа влюбилась в Одиссея?

– Если я смогу убедить ее, что это пойдет на пользу ее двоюродной сестре, – ответила Неэра и поцеловала его в щеку. – Я зайду к ней завтра после завтрака.

* * *

Агамемнон созвал военный совет. Цари и царевичи пришли, как их и приглашали, только со старшими командирами своих отрядов и советниками. Одиссея сопровождали Эперит, Галитерс и Ментор, и каждый почувствовал свою привилегированность от пребывания рядом с такими великими людьми. Это была элита Греции, гордость ее молодой знати, в них заключалась надежда на будущее страны.

Никто из рабов не прислуживал, поскольку этим вечером подавали только скромный ужин. В большом зале собрались всего по несколько человек из свиты каждого претендента, и он казался почти пустым. Когда они заходили туда, их шаги эхом разносились по нему, и впервые стало можно оценить размеры помещения. Поскольку еда, вино и женщины на этот раз не отвлекали гостей, они стали обращать внимание на великолепную настенную роспись, украшавшую стены, колонны и потолок. Богатая мифология и спартанское прошлое были представлены в ярких красках и образах.

Казалось, воздух гудит и жужжит от множества приглушенных голосов. Так слухи распространялись среди собравшихся воинов. Их возбуждала перспектива войны, хотя они пока не знали, кто и откуда угрожает. Но мысль о том, чтобы снова взяться за оружие после нескольких лет относительного мира на материке, возбуждала всех.

Больше всего возбудился Аякс, который с надменным и властным видом стоял на возвышении, а его плечи и голова поднимались над всеми остальными. Он вызывал благоговейный трепет, а его глаза горели от перспективы кровопролития. Царя Саламина сопровождал вечно дергающийся сводный брат, который по привычке прятался за спиной гиганта и выглядывал у него из-за локтя. Находился рядом с ним и Малый Аякс со змеей на плечах. Все лицо у него было в синяках и опухло после вчерашней драки, но это не мешало Оилиду оглядываться по сторонам агрессивно и злобно.

Диомед увидел, как вошли итакийцы, и отправился поприветствовать их.

– Великолепен, не правда ли? – спросил он, кивая на Аякса. – Вы можете представить его в битве? Сами боги испугаются такого воителя.

– Он как раз об этом и заявлял, – сообщил Галитерс. – Я слышал, как он хвастался, что если захочет, способен победить Ареса и Афину вместе взятых, причем голыми руками. Такие разговоры могут только привести к беде.

Диомед кивнул:

– Это правда, что он не уважает богов. Но все равно это человек чести, и я был бы счастлив иметь его в друзьях и союзниках. Мы с Агамемноном говорили с ним насчет предстоящей войны, и эта мысль ему очень понравилась. Мы не обсуждали детали, это дело совета. Но Аякс отправился бы сегодня, если бы смог. Он живет ради борьбы и абсолютно бесстрашен. Если он вообще боится смерти, то только потому, что больше не сможет сражаться и завоевывать себе славу.

– Здесь нет больше таких, как он, – сказал Эперит. – Но такая гордость опасна. Я слышал, что он прибыл без сопровождения, поскольку ему противна сама мысль о том, что может потребоваться защита. Если не считать этих двух существ, которые все время держаться при нем, Аякс сражается в одиночку. Я даже слышал, как он говорил, будто остальные претенденты напоминают ему обеспокоенных рабынь, раз привели с собой столько солдат. Но я считаю, что подобное бесстрашие и независимость делают человека ненадежным и опасным.

– Может, и так, Эперит. Но он – наше сильнейшее оружие. Не знаю, можно ли в это верить, но говорят, что его кожу не может пронзить никакое вооружение с тех пор, как его еще в младенчестве накрыли шкурой Геракла. А еще я слышал, что Геракл – единственный человек, которого он уважает. Вы представляете, что случится, если эти двое когда-нибудь подерутся? Будет новая воина богов и титанов.

Воинская мощь и мастерство царя Саламина определенно стали навязчивой идеей Диомеда. Эперит видел, как Аякс разбрасывал мирмидонян, словно муравьев, и тоже относился к нему с восхищением. Однако его всегда учили сражаться в отряде, группе, поэтому любой, кто сражался в одиночку, вызывал у него естественное подозрение.

К ним присоединился Менелай, который по-дружески приветствовал собравшихся и сказал, что совет вскоре начнется. Затем он обвел взглядом остальных, подсчитывая их про себя. Внезапно что-то привлекло его внимание.

– А кто это там в безрукавке из овчины?

Он показал на молодого человека, стоявшего в тени, в дальней части зала. Юноша был красив, но определенно не происходил из знати. Выглядел он, как пастух, только вместо посоха держал гигантский лук, который оказался даже больше, чем тот, что отдал Одиссею Ифит. Эперит с облегчением отметил, что у парня при себе нет стрел.

Внезапно послышался громкий стук. Это Агамемнон стучал по каменному полу большим деревянным посохом, призывая к тишине. Последовала пауза, во время которой все смотрели на царя Микен, одетого в безупречную белую тунику, отливающую золотом кирасу и красный плащ. Он глядел на собравшихся, пока два царя Спарты занимали места рядом с ним, и терпеливо ждал, когда другие последуют их примеру. Затем, когда все расселись по выставленным скамьям, Агамемнон заговорил.

– Благородные господа Греции! Претенденты на царевну Елену! Я пригласил вас на этот совет для обсуждения военных вопросов. Но вначале будет правильным вспомнить, какие великолепные люди собрались здесь сегодня. Вы – гордость Греции, вы – люди самого высокого рождения. Некоторые из вас являются сыновьями богов, другие сопровождали Язона во время путешествия в Колхиду, или имеют отцов среди аргонавтов. Некоторые недавно вернулись после осады Фив. И если не считать этот несчастливый город и несколько малозначительных государств, то здесь представлены все народы Греции. Никогда раньше под одной крышей не собиралось столько богатых, высокопоставленных и прославленных людей, чем вы должны гордиться. Много поколений людей будут говорить об этой встрече. Но дети наших детей сохранят память об этом дне не из-за того, кто мы такие. Нет, я честно заявляю вам: нас запомнят за наши дела, потому что сегодня мы можем создать и скрепить союз народов, который будет жить вечно. Если вы послушаетесь моего совета, то у вас появится возможность принести мир на нашу землю, объединить народы, говорящие на греческом языке, выступить с оружием против растущего влияния порочного Востока!

Они приветствовали его слова криками, пока балки под потолком не завибрировали от них. Весь зал наполнился криками, и они раздавались снова и снова. Хотя Агамемнон снова поднял посох, призывая к тишине, собравшиеся продолжали бурно выражать эмоции. Люди встали и сотрясали кулаками в воздухе, услышав о перспективе войны. Затем, когда заглохло последнее эхо одобрительных возгласов, царь Микен по очереди посмотрел на каждого претендента, называя их по имени. Некоторые имена уже были овеяны славой и величием, другим еще предстояло завоевать славу и почести.

При упоминании имени Аякса он встал и поднял руку. Эперит увидел, что это разозлило Агамемнона, и лицо его на мгновение исказилось. Однако он быстро взял себя в руки и жестом показал Аяксу, что тот может выступить.

– Ты говоришь о войне, – прозвучал громогласный голос, гулким эхом разнесшийся по залу. – И объявляешь, что собравшиеся здесь люди – величайшие на земле. Но ты не прав. Как ты можешь такое говорить на собрании лучших воинов Греции, если на него даже не пригласили величайшего героя? Где Геракл?

Собравшиеся воины согласились с Аяксом, послышались соответствующие возгласы. После этого встал Тиндарей и прошел в переднюю часть возвышения.

– Я не хочу, чтобы этот женоубийца претендовал на мою дочь! Его выходки сделали его нежелательным гостем везде, куда он приходит. И если бы он появился здесь, то я отправил бы его назад, за пределы моей страны.

Аякс рассмеялся:

– Ты предполагаешь отправить Геракла прочь от ворот Спарты? Тиндарей, твои слова в его отсутствие – это хвастовство. Но Геракл мог бы забрать твою дочь силой, если бы захотел. Может, он и немолод, но ни один человек, кроме меня, даже не смеет надеяться противостоять ему.

Пока он говорил, кто-то стал проталкиваться сквозь толпу воинов рядом с ним, и пастух в безрукавке из овчины вышел на открытое место у очага. Он остановился там и обвел взглядом уставившихся на него воинов, но так пока ничего и не сказал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю