Текст книги "Саламандры: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Гэв Торп

Соавторы: Ник Кайм
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 46 страниц)

Раздутые от безобразных мышц, чудовищные упыри-дроны размерами походили на огринов. Они бросились на воина в черной броне, который внезапно появился среди них. Элизий, не обращая на них никакого внимания, устремился к закованной в железо фигуре, трудившейся над каким-то устройством в задней части помещения и явно не обращающей внимания на бой.

Тсу'ган видел только фрагменты таинственного техника за фигурой шагающего капеллана: серворука, присоединенная к генератору на спине; цвет грязной стали; желтые и черные шевроны на доспехах; позолоченные поножи с ржавчиной вокруг болтов; трубки и кабели, извивающиеся, словно живые; струйки гидравлических газов, которые шипели, точно ругаясь.

От этого существа исходило зло. Каждый удар, сопровождавший его непрерывную работу, был похож на удар страшного сердца. Даже приблизившись, Тсу'ган не мог сказать, над чем так неистово трудится кузнец войны. Его работу скрывали плотная тень и еще более плотный кусок черного как уголь пластека.

Слева от Тсу'гана полыхнул болтер – упырь-дрон разлетелся фонтаном масла и внутренностей. Боевые братья прикрывали брата-сержанта, пока тот следовал по пятам за капелланом, зная, что не может оставить Элизия один на один с кузнецом войны.

Еще один упырь-дрон вспыхнул, окутанный пламенем из огнемета Гонория. Его биологически нестабильное тело жутко съежилось от неистового жара. Мышцы спеклись и взорвались кроваво-красными фонтанами. Третий монстр тащил за собой обрезки зазубренной, как пила, цепи, торчащие из обрубка руки. Обжигающая желчь поднялась в горле Тсу'гана, когда он понял, что цепи на самом деле были сделаны частично из плоти, частично из сухожилий и часть зубьев была из человеческой кости. Взревел болтер, разорвав мерзкую тварь пополам, и Тсу'ган сокрушил ногой останки. Ударив четвертого, он отбросил тварь в сторону, стараясь не отстать от капеллана. Кровь и обугленное мясо покрывали доспехи Тсу'гана отвратительными брызгами. Не снижая скорости, Иагон вогнал в череп упыря заряд из болтера, взорвавшийся внутри и уничтоживший восьмиконечную звезду, выжженную на лице твари.

Все упыри были мертвы, но их дьявольский хозяин еще оставался жив.

Наконец кузнец войны, похоже, осознал грозящую опасность и потянулся за комбинированным мелтаболтером, который лежал на верстаке сбоку. Выпустив дугу молнии из крозиуса, Элизий перебил пучок кабелей, соединяющих оружие с термоядерным генератором Железного Воина. Даже не моргнув, кузнец войны развернулся, явив пушку «Жнец», которая формировалась в этот момент из частей его правой руки. Пока материализовывался длинный ствол, Железный Воин злобно буравил взглядом капеллана: раскаленная желтая полоса точно прожгла смотровую щель в угловатом шлеме, полностью закрывавшем голову кузнеца.

Элизий ударил еще раз, но кузнец войны отбил удар левой рукой – бионической, так же как его ноги, конечностью: эта тварь была больше машиной, чем человеком. Заработали клапаны, выпуская струйки газа – в аугментику пошла энергия. Рукой, оканчивающейся острой как бритва клешней, Железный Воин вспорол доспех капеллана.

Охнув от боли, Элизий вскинул болт-пистолет, но серворука, развернувшаяся из-за правого наплечника кузнеца, точно змея, метнулась вниз. Когда она схватила запястье капеллана и медленно раздавила, Элизий закричал. Все это время «Жнец» неторопливо принимал очертания. Коагулированная плоть и железо сливались в твердый тусклый металл. Образовывались внутренние механизмы, жуткий штамм вируса облитератора действовал быстро и всюду. Если позволить орудию полностью сформироваться и выстрелить, оно превратит Саламандр в клочья мяса и осколки доспехов.

Тсу'ган не мог этого допустить. Он догнал Элизия и с ревом бросился врукопашную. Разряжая обойму в тело кузнеца войны, он наблюдал, как между отрывистыми вспышками и грохотом разрывных снарядов Железный Воин дергается и вздрагивает от попаданий. Трансмутация остановилась: необходимость самосохранения ненадолго перевесила жажду убивать.

Серворука отпустила запястье капеллана, Элизий пошатнулся и выронил болт-пистолет. Измочаленный выстрелами Железный Воин рухнул на спину, завывая от боли и ярости. Металлический вой резонировал под сводами подвала. Было в нем что-то древнее и потустороннее. В голове Тсу'гана всплыли образы рваного металла и вековой ржавчины. Брат-сержант, желая довести дело до конца, вставил новый магазин и собрался выпустить последний, смертельный, выстрел, но Элизий его остановил:

– Стой!

В Тсу'гане кипела кровь – он не собирался уступать.

– Предатель должен понести кару.

– Стой. Если ты не подчинишься, пощады не жди, – резко заявил капеллан. Темная жидкость струилась по нагруднику Элизия. Когда его мотнуло вперед, жидкость потекла сильнее. Запястье капеллана безвольно болталось, прижатое к боку.

– Опусти оружие, брат-сержант.

Затрудненный и хриплый тон Элизия тем не менее ясно давал понять, что это приказ. Капеллан подошел к лежащему навзничь кузнецу войны. Нагрудник Железного Воина был изуродован дырами и ожогами. Неподвижный, без сознания, кузнец войны был едва жив.

– Я хочу сначала допросить его, – прибавил капеллан, – и выяснить, что он знает об этой крепости, каковы его цели и что произошло с гарнизоном.

Тсу'ган отступил, слыша, как позади него Саламандры проверяют помещение.

Элизий произнес в устройство связи:

– Брат-капитан, прикажите спустить сюда огнеметы. Нужно счистить с этих стен порчу. – Капеллан почти выплюнул последнее слово.

– И мне понадобятся мои инструменты, – прибавил он. – У нас с пленником есть что обсудить.

Глава восьмаяI
Те, кто выжил…

В подземном поселении этих людей ощущалось что-то странно знакомое. Поселение было выстроено на комплексе сотовидных помещений разной высоты и глубины, чем-то напоминающих трущобы, утыканном хижинами, рабочими сараями из рифленого железа и обжитыми цилиндрическими трубами, присоединенными к нескольким более крупным помещениям. Самодельные постройки располагались одна над другой, точно срез какого-то допотопного мира. Из-под слоя сцементировавшихся камней и десятилетиями, возможно – столетиями, въедавшейся грязи проглядывал голый металл и пластек, казавшийся неуместным здесь, как и одежда людей, что вели Дак'ира с боевыми братьями по главному проходу поселения.

Из полумрака жалких лачуг, из-за повозок и с крепких с виду вышек на гигантов в зеленых доспехах глазели мужчины, женщины и дети. Как и бойцы Зоннара Илиада, они были одеты в грубую серую одежду, перелатанную и протертую от постоянного ношения. Некоторые – смельчаки, а, может быть, глупцы – стояли гордо и прямо, явно бросая вызов новоприбывшим. Дак'ир отметил, что держатся они большими группами и что смелость их не касается глаз, в которых таился страх, и, когда Саламандры проходили мимо, люди невольно подавались назад.

Окруженный по бокам бойцами Илиада, Дак'ир вновь подумал, как легко можно было бы одолеть этих людей и захватить поселение одним-единственным ударом. Младшие ордены, те, что обожали кровопролитие и совсем не ценили жизнь невинных, могли бы перебить тут всех. Саламандры же были выкованы из другого металла. Вулкан научил их быть решительными и стойкими перед лицом врага, но при этом поощрял чувство сострадания и долга в огнерожденных, чтобы они защищали тех, кто слабее.

Только теперь, глядя в испуганные лица, проплывающие мимо, и размышляя над ситуацией, Дак'ир начал понимать подоплеку решения Пириила сдаться. Капитулировав, Саламандры показали, что не представляют угрозы – или, по крайней мере, не намерены ее представлять. Гордые и, вполне возможно, благородные люди Илиада могли обладать ключом к разгадке судьбы Вулкана и значению Скории для примарха. Саламандры никогда не узнали бы этого при помощи угроз и давления, только по доброй воле.

К сожалению, подобное прозрение коснулось не всех братьев.

– Сдаться без единого выстрела – это не по-прометейски, – бурчал Ба'кен. Делал он это тихо, говоря в горжет, так как шлем он снял, но зато явно выражал недовольство одним своим видом.

– Это не Ноктюрн, брат. – Озвучив упрек, Дак'ир смолк, размышляя, так ли это, если учесть, что Скория в самом деле чрезвычайно походила на домашний мир Саламандр. Даже поселение, похожее на подземное убежище и выстроенное из камня и металла, вызывало почти атавистический отклик в душе. – И мы не узнаем то, что нам нужно, от этих людей, если сгоряча устроим здесь расправу.

Он глянул на Пириила в поисках поддержки, но библиарий, казалось, не обращал ни на что внимания, замкнувшись в каком-то полутрансе и машинально шагая мимо многочисленных жилищ и производственных участков.

– Но чтобы нас вели вот так вот, как скот… – пробормотал Ба'кен.

– Я полагаю, что у нашего брата задет воинский дух, сэр, – предположил Емек, который, похоже, заинтересовался присутствием людей. Он скрупулезно рассматривал каждую постройку, мимо которой проходили Саламандры, и изучал подземный народ, обитающий там.

Дак'ир слабо улыбнулся про себя. Ба'кен был мудр, но еще он был прирожденным воином, уроженцем Фемиды, а племена, населяющие ее, превыше всего ценили силу и воинскую доблесть. И, несмотря на всю свою мудрость, Ба'кен становился близоруким и упрямым, когда его публично унижали. В бою это была полезная черта, но в мирных условиях она больше граничила со вздорностью.

Ромул с Апионом держали язык за зубами, но их молчание можно было, пожалуй, принять за знак согласия с Ба'кеном.

– Проявите смирение, братья. Сейчас не время воевать, – предупредил Дак'ир, затем повернулся к Емеку и указал на сопровождающих. – Что ты о них можешь сказать?

– Смелые, – ответил тот, – и напуганные.

– Нами?

– Кем-то похожим на нас. Эти люди укрылись в темноте не без причины и остались здесь на многие годы. – Он прищурился, тон его стал более рассудительным. – Когда мы сняли шлемы, не похоже было, что их поразила или хотя бы смутила наша внешность.

Обитаемые жилища, эти псевдопещеры из камня и металла, начали редеть и совсем пропали, затем Илиад привел Саламандр еще к одному строению. Его очертания угрожающе проступили из мрака. Перед Саламандрами возвышались величественные, точнее, некогда величественные врата, обрамленные витиеватыми узорами, почти скрытыми коркой въевшейся грязи. Врата были похожи на пару усталых бронзовых стражей.

– Они могли видеть Саламандр прежде, – отважился предположить Дак'ир, не сумев скрыть трепет предчувствия. – А если они видели Саламандр, значит…

Голос Пириила прервал его размышления:

– Подозреваю, что ответ находится внутри. – Библиарий указывал на бронзовые ворота.

За несколько метров от входа Илиад знаком остановил процессию и прошел остаток пути один. Все это время тот, кого звали Акумой, бдительно следил за Саламандрами, не убирая рук с лазгана.

Гулко ударив три раза прикладом в ворота, Илиад отступил назад. Через несколько секунд тишину нарушил скрежет зубчатых колес: древний механизм врат заработал. Из щелей посыпалась пыль, потревоженная нежданной активацией. Ворота с содроганием разошлись, явив зев пустого зала, тоже металлического и покрытого сцементировавшимся камнем, но с крепкими стенами и контрфорсами и без выходов.

– Ты собрался посадить нас под замок, Зоннар Илиад? – поинтересовался Дак'ир, стоя перед темницей, похожей на пустой ангар.

– Пока не решу, друзья вы или враги, – да.

Услышав это, Ба'кен вышел вперед, мышцы у него на шее вздулись, кулаки сжались.

– С этим я смириться не могу. – Его голос был угрожающе ровным.

Анион поддержал огнеметчика:

– И я тоже, сэр.

Дак'ир повернулся к Ромулу:

– И ты того же мнения?

Саламандр кивнул, медленно и невозмутимо.

Глядя пристально сверху на Илиада, Дак'ир понял, что время потакания людям подошло к концу. К чести своей, старик не отступил. Он не отрывал взгляда своих теплых темных глаз от Дак'ира, глядя на него снизу, точно ребенок на взрослого. Однако при этом он не казался униженным. Наоборот, это только придавало ему стати.

– Я согласен со своими братьями, – произнес Дак'ир.

Илиад встретился с ним взглядом, кажется не уверенный, что делать дальше.

– Сколько жителей в вашей колонии, Илиад? – спросил брат-сержант.

Акума поспешно выскочил вперед.

– Не говори им, Зоннар! – предупредил он. – Они хотят разузнать о наших силах и вернуться с большим числом. Нужно запереть их в темнице немедленно.

Илиад посмотрел на своего заместителя, точно раздумывая над советом.

Ба'кен повернулся к Акуме, который отступил перед громадным Саламандрой.

– И как, маленький человечек, ты намерен это сделать? – пророкотал он.

Акума, защищаясь, вскинул лазган, но Ба'кен выхватил у него из рук оружие одним быстрым движением. В ответ вскинулось кольцо из лазганов – охранники приготовились к драке. Саламандры не отреагировали без приказа.

Илиад успокаивающе поднял руку, хотя Дак'ир ощутил, как забилось его сердце, и заметил дорожки пота на висках.

– Чуть больше тысячи, – ответил Илиад, – мужчин, женщин и детей.

– Это поселение, которое вы создали для себя, когда-то было кораблем, так? – спросил Дак'ир. Пока он говорил, части мозаики у него в голове укладывались на свои места.

Память у космодесантника фотографическая. Полезная способность, когда просматриваешь планы сражения или в дальней разведке изучаешь особенности местности или позиции врага. Сейчас Дак'ир активировал свою безошибочную память, составляя точные пиктографические воспоминания о некоторых человеческих жилищах, мимо которых они проходили, тех, где выдавливаемый камень наползал на металл, постепенно скрывая его. Изучая в уме подробности, прокручивая за миллисекунды картинки в голове, интерпретируя и анализируя, Дак'ир убрал сцементировавшийся камень; залежи пыли исчезали перед его мысленным взором, открывая металлические коридоры, казарменные помещения, вспомогательные стратегиумы, настил палубы, несуществующие подъемники, потухшие пульты и прочие конструкции. Разбитый на части, вынужденно разобранный – это тем не менее был корабль.

– Он упал давным-давно, – ответил Илиад. – Его реактор еще функционирует, и мы используем его энергию, чтобы получать тепло, очищать воздух и воду. Натриевые лампы продолжают светить только благодаря термоядерной энергии.

– А это – зал для тренировочных поединков? – Дак'ир покинул строй и подошел к раме взрывостойких дверей. Она утонула в камне, точнее – пещера наросла вокруг нее. Дак'ир оторвал кусок камня, пальцы латной перчатки сковырнули корку. Посыпались камешки и пыль, и глазам открылся штамп, выплавленный угловатым имперским шрифтом:

154-Й ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ

Дак'ир обменялся с Пириилом многозначительным взглядом. Разбитый остов, в котором человеческая колония создала себе дом, некогда был судном из флота Великого крестового похода. Дак'ир постарался не думать о последствиях, которые могло принести это открытие.

– Я не могу сказать наверняка, – ответил Илиад. – Все, что мы на самом деле знаем, – это легенды, доставшиеся от предков.

– Зоннар, не надо… – начал Акума, но Илиад нахмурился и резким жестом заставил его замолчать.

– Они могли перебить нас в туннеле или в любом другом месте по дороге, – сердито ответил он. Когда Илиад снова повернулся к Дак'иру, раздражение его сменилось смирением.

Суматошный шум из туннеля за спиной не дал ему продолжить. На освещенное место выбежал мальчишка, в котором Дак'ир узнал Ба'кенова беглеца. Снова встретив бронированных гигантов, тот слегка вильнул в сторону – Ба'кен, казалось, расслабился, увидев его, – и остановился, тяжело дыша.

– Хитиновые, – прохрипел он, проталкивая слова между глотками воздуха и уперев руки в бедра, чтобы успокоиться.

– Где, Валин? – спросил Илиад, тревожно хмурясь.

Мальчишка, Валин, нервно оглянулся назад.

– В поселении. – Глаза Валина, широко раскрытые от ужаса, наполнились слезами. – Мой папа…

Из коридора донеслись резкие щелчки лазганов.

Затем раздались крики.

– У них нет ни единого шанса, – сказал Емек, понизив голос.

Лица Дак'ира окаменело, когда он глянул в полумрак за ними.

– Тогда, именем Вулкана, мы уравняем силы.

– Мы сражаемся с хитиновыми чудищами многие поколения, – сердито бурчал Акума, кося на воинов в зеленой броне, бегущих рядом. – Зачем они нам?

– Вряд ли мы сможем им запретить, даже если захотим, Акума, – отозвался Илиад.

Дак'ир заметил, как помрачнело лицо старика при звуках бойни впереди. Саламандр ощутил его боль, и в нем вскипел гнев при мысли о страданиях поселенцев. Сильные всегда будут охотиться на слабых. Дак'ир вспомнил слова Фугиса, сказанные много месяцев назад у Свода Памяти в Гесиоде. Слова, которыми он ответил тогда апотекарию, сошли сейчас с его губ, точно катехизис:

– Если только сильные не вступятся за слабых и не возьмут их под свою защиту.

Емек глянул на сержанта. Они приближались к незримой границе поселения. Треск лазерных выстрелов и глухие хлопки огнестрельного оружия походили на нестройный аккомпанемент к пронзительному вою ужаса, который становился все сильнее и пронзительнее.

– Что вы сказали, сэр?

Дак'ир, не отводя взгляда от дороги впереди, ответил:

– Мы обязаны спасти этих людей, брат. Мы обязаны их спасти.

Когда они преодолели последние несколько метров, неожиданно раздался голос Акумы. Тот обращался к своим бойцам:

– Как только доберемся до поселения, разбиваемся на группы. Окружаем тварей и целим в глаза – между пластинами. Ни один хитиновый не… – Слова замерли у Акумы на устах, когда бойцы выскочили на открытое пространство и увидели свой дом.

Хитиновые сплошной массой лезли из проломленных дыр и утаскивали с собой вопящих поселенцев. Окровавленные тела, разорванные клешнями, искромсанные острейшими жвалами, валялись на земле и у входов в некогда мирные жилища, словно куски мяса в лавке мясника. Среди мертвых были и женщины, и дети – не только вооруженные мужчины. Некоторые тела были изуродованы так, что трудно было определить пол и возраст.

Пещеру неожиданно тряхнуло, сбросив с крыши хижины мужчину, который стрелял оттуда, тщательно прицеливаясь. Он упал навзничь и закричал, когда на него с неожиданной прытью набросился хитиновый. Тварь щелчком клешни перерубила торс мужчины – и крик резко оборвался. Вместо мужчины на крыше появилась женщина с дробовиком в руках, которая сумела удержаться наверху. Торопливо пробравшись на его место, она начала стрелять.

Двое мужчин и тощий подросток отбивались от хитинового длинными шипастыми кольями. Вереща, тварь опрокинулась: из пробитого брюха выплескивалась серая густая кровь. Радость победы оказалась недолгой: двое хитиновых заняли место первого, один задавил человека с колом своей массой, второй щелчком клешни вырвал большой кусок мяса из другого. Подросток в ужасе ринулся прочь и пропал из виду среди отчаянной свалки.

Женщина, выставив сигнальный факел наподобие копья, тыкала им в глаза хитиновому, который намеревался сожрать ее и двух детей, которых она защищала. Факел, как и жизнь ее и детей, постепенно догорал.

Вокруг повсюду сражались люди. Некоторые были вооружены лишь копьями или плохонькими, бесполезными ружьями, их было намного меньше, чем врагов, но это были их дома, их семьи – и люди продолжали сражаться, невзирая ни на что.

– Так много я никогда не видел… – выдохнул Илиад и споткнулся: еще один толчок прокатился по пещере, с потолка посыпались камни и пыль. С каждым толчком хитиновых становилось все больше и больше, они лезли из своих дыр, точно крысы. – Их, должно быть, растревожили землетрясения.

– Может быть. Или их что-то влечет сюда, – мрачно буркнул Дак'ир. – Илиад, я забираю свое оружие назад немедленно.

Старик махнул Акуме, который нес в тяжелом рюкзаке цепной меч и пистолет Дак'ира. Тот проворно раскрыл рюкзак и с завистью вернул оружие Саламандру.

Дак'ир угрюмо поблагодарил его кивком, проверил, как лежат в руках пистолет и клинок, затем повернулся к своим братьям:

– Сохранить человеческие жизни – сейчас главное. Делайте все возможное, чтобы защитить колонистов. Во имя Вулкана!

Дак'ир вскинул цепной меч, старинные зубья оружия тускло блеснули, точно радуясь грядущему кровопролитию.

– В пламя битвы! – взревел Саламандр, первым ринувшись в атаку.

– На наковальню войны! – как один откликнулись боевые братья.

– Это место провоняло смертью, – сердито заметил Тиберон, шаря в обломках инструментов кузнеца войны.

Плененного Железного Воина увели. Упырей-дронов убрали тоже – и сожгли на тех же дымных кострах, что и мертвый гарнизон Железных Воинов.

Капеллан Элизий уже ушел, возвращаясь к своим обязанностям. Тсу'ган со своим отделением остался.

Очередная струя пламени осветила внешний коридор: Гонорий и его братья продолжали очищать стены и ниши, среди которых Тсу'ган и его воины едва не нашли свою смерть. Очищение огнем заставляло голоса затихать, но не поглощало их полностью. Брат-сержант был рад, что пробудет здесь недолго. Он получил задание обыскать обломки и найти все, что сможет пролить свет на причину присутствия на Скории Железных Воинов, а также – охранять технодесантника Дрейдия.

Адепта механикусов прислали с «Гнева Вулкана» по распоряжению Н'келна и с согласия магистра Аргоса, чтобы он осмотрел устройство, над которым так увлеченно трудился кузнец войны. Это была пушка, изготовленная из темного металла, с длинным, телескопическим стволом, направленным во взрывостойкий люк в потолке. Орудие явно поднимали в боевое положение при помощи пневматического подъемника, который был спрятан в металлических плитах пола. Однако, куда орудие должно было выстрелить, оставалось загадкой.

Тсу'ган, который разбирался в артиллерии, сравнил бы эту пушку с «Сотрясателем», самым популярным орудием в полках Имперской Гвардии. Не многим орденам Астартес требовались подобные орудия, предназначенные для стационарного обстрела. Ударные крейсера и десантно-штурмовые «Громовые ястребы» обеспечивали всю необходимую дальнобойную огневую поддержку, какая требовалась армии Космодесанта. Хирургически точные удары, стремительные и смертоносные, – таковы методы ведения войны Астартес. Упорные, перемалывающие все артобстрелы противоречили Кодексу, но, с другой стороны, Железные Воины не следовали этой книге. Тсу'ган знал достаточно об этом легионе-предателе и был знаком с их привычкой использовать дальнобойную артиллерию. Мастера осад, сыны Пертурабо предпочитали пользоваться подобным вооружением, чтобы сокрушить врага издали, а затем подойти и нанести завершающий удар.

Только трусы боятся напасть и прикончить врага, прежде чем тот будет разбит. Ненависть Тсу'гана к Железным Воинам стала еще глубже.

– Здешний воздух пропитан не только смертью, – отозвался брат Лазарь с явным отвращением.

Тсу'ган нахмурился.

– Я чувствую запах кордита и серы.

И было еще что-то. Запах неуловимо напоминал об одном месте, которое Тсу'ган предпочел бы никогда не посещать снова.

– Сюда, милорд, – позвал Иагон с другой стороны зала. – Я, кажется, что-то нашел.

Тсу'ган подошел и опустился на колено рядом с присевшим рядовым, который указывал на темное пятно, выжженное на полу.

– Металл спекся, – сообщил Иагон, когда брат-сержант провел по краю пятна пальцем. – Чтобы такое сделать, нужно огромное количество тепла.

– Выглядит давнишним, – вслух подумал Тсу'ган, – и похоже на отпечаток подошвы. Что это? – прибавил он, мазнув пальцем по каким-то хлопьям. Затем попробовал палец на вкус и сморщился. – Окалина. – Тсу'ган нахмурился. – Железные Воины – не единственные предатели на Скории.

Голос технодесантника Дрейдия прервал размышления Тсу'гана.

– У этой пушки нет ни снарядов, ни других каких-то боеприпасов, – сказал он, ни к кому особенно не обращаясь. – Она питается от небольшого термоядерного реактора.

– Ядерная? – спросил Тиберон, который стоял ближе всех к технодесантнику.

Тот покачал головой:

– Нет. Больше похоже на преобразование энергии. Я обнаружил несколько емкостей, содержащих следы мелкого порошка, о котором мне ничего не известно.

Тсу'ган поднял голову. Ощущение опасности, которым был пропитан нижний уровень крепости, так и не исчезло.

– Возьми образец, но поторопись, брат. – Огненная вспышка от зачистки, которая продолжалась снаружи помещения, отбросила призрачную тень на половину лица сержанта. – Я не желаю оставаться здесь ни секунды дольше необходимого.

С кончиков пальцев Пириила сорвались ослепительные дуги блистающего огня. Огонь на мгновение осветил пещеру, отбросив серые тени, и прожег рваную дыру в приближающемся хитиновом. Масса ксеносов, накатывающая на человеческое поселение, отреагировала на внезапно возникшую угрозу. Твари замешкались, теряясь перед лицом такой ярости. Поселенцы же, наоборот, оживились, удвоив усилия, когда искры надежды превратились в пламя.

Удар клешни пришелся в нагрудник, оставив на керамите рваную борозду. Дак'ир сделал резкий выпад и вогнал цепной меч по самую рукоять в бездонно-черный глаз твари. Когда он вырвал оружие, хитиновое чудище заверещало. Из опустевшей глазницы ударил фонтан жидкости, окатив доспехи Дак'ира. Саламандр вошел под купол смертоносных лап, отмахиваясь от ударов, сыплющихся со всех сторон, пока наконец не срубил чавкающие жвалы и не погрузил скользкий от крови меч в крошечный мозг чудища. Содрогаясь, тварь опрокинулась назад и сдохла. Дак'ир оттолкнулся ногой от жесткого панциря, перескочил через мертвого хитинового, чьи насекомьи лапы еще конвульсивно подергивались, и бросился на нового врага.

Мальчишка Валин снова бежал.

Он отправился следом за Илиадом и его бойцами, когда Саламандры бросились в атаку, и теперь оказался в самой гуще боя. Сжимая лопату в трясущихся руках, он столкнулся лицом к лицу с хитиновым. Жадно щелкая блестящими от крови жвалами, тварь кинулась к нему. Валин отступил назад, но неожиданно уперся спиной в стену хижины. Отступать дальше было некуда. По лицу Валина покатились слезы, но он отважно держал лопату перед собой. Подавшись назад, хитиновый защелкал, видимо от предвкушения, но тут между ним и его жертвой вклинилась бронированная туша.

– Держись за мной! – крикнул Ба'кен. Он хрипел от натуги, удерживая клешни, которыми тварь молотила его. Саламандр не хотел рискнуть воспользоваться тяжелым огнеметом: огонь мог превратить в факел и мальчишку. Поэтому Ба'кен сунул оружие в чехол на спине и бросился врукопашную. Напрягши спину, расставив ноги в позе штангиста, огромный Саламандр что есть сил толкнул тварь назад. Та заскользила, оставляя борозды в грязи, тщетно перебирая задними ногами, пытаясь удержать равновесие.

Горячая слюна капала со жвал твари, пытающейся вцепиться Ба'кену в лицо. Найдя точку опоры, хитиновый уперся и рванул вперед. Его туша оказалась совсем рядом с Саламандром. Ба'кен сердито нахмурился, когда его окатило волной отвратительного запаха сырости и прелой земли. Хитиновый решил цапнуть его снова, стремясь откусить Саламандру лицо, но Ба'кен выплюнул струю кислоты и обжег тварь. Тоненько пища, хитиновый свернул жвалы и втянул их в обожженную пасть.

Чудище было крепким, большим и тяжелым, как танк. Ба'кен чувствовал, что сдает, и взревел, пытаясь разбудить внутренние резервы. Второе сердце неистово перекачивало кровь, тело вошло в усиленный боевой режим, резко прибавив сил мышцам.

– Ксеносовское отродье! – со злостью выругался он, черпая силы в своей ненависти.

Слева появился второй хитиновый, который только что закончил глодать труп поселенца. Саламандр увидел, как тварь засеменила к нему.

Без оружия он не мог сражаться с обоими сразу.

Из пасти второго хитинового вывалилось изуродованное, полусъеденное тело поселенца. Шагая прямо по нему, так что под весом твари захрустели кости, хитиновый бросился на Ба'кена.

Наперерез ему кинулся Валин. Он бешено размахивал лопатой в тщетной попытке задержать чудище.

Лицо Ба'кена исказил ужас.

– Беги! – погнал он мальчишку. – Прячься!

Валин не послушался. Он отважно стоял перед огромным хитиновым, стараясь защитить своего спасителя, как тот защищал его.

– Нет! – обезумев, заорал Ба'кен.

Хитиновый навис над своей жертвой.

Внезапно бок твари пропороли разрывные снаряды, отрывая куски панциря и пробивая дыры в плоти. Сила болтерных выстрелов развернула хитинового. Заверещав, тварь обмякла, извергая из разбитой пасти серую слякоть, и неподвижно замерла.

Апион придвинулся ближе и добил тварь, выпустив очередь во вжавшуюся голову. Рядом с ним появился Емек, из сопла его огнемета вился дымок.

– Жги и очищай! – взревел он. – Пригнись, брат!

Титаническим усилием Ба'кен отпихнул тварь. Туша откатилась назад, Саламандр присел, и струя пылающего прометия пронеслась у него над головой.

Ба'кен ощутил на шее жар, не удержался и глянул на пламя, пожирающее хитинового. Глаза Саламандра мстительно сверкнули. Тварь горела. Рев огнемета заглушил ее предсмертный визг.

Ба'кен зло глянул на чудище, отцепил свой тяжелый огнемет, развернулся и выпустил струю пламени в шатающегося хитинового. Затем тяжело протопал к хижине, заглянул внутрь и увидел нескольких поселенцев, скорчившихся внутри. При неожиданном появлении Саламандра они отпрянули.

Ба'кен успокаивающе выставил ладонь.

– Не бойтесь. – Голос его гулко зарезонировал в металлическом помещении. Затем Саламандр повернулся к Валину. – Иди сюда.

Мальчишка повиновался и, прижимая лопату к груди, шмыгнул внутрь. Ба'кен закрыл за ним жестяную дверь, надеясь, что так они будут хоть в какой-то безопасности.

Война вдалеке звала. Воинский дух Ба'кена откликнулся на зов, и Саламандр бросился в бой, паля из огнемета.

Саламандры побеждали. Отовсюду слышалось тяжелое «тунк-туд» болтеров. Шквал снарядов разносил хитиновых в клочья, разъяренные поселенцы догоняли и добивали раненых тварей.

Илиад, во главе своих бойцов, с Акумой рядом, бесстрашно отгонял тварей четкими лазерными залпами. Поселенцы не могли похвастаться смертоносностью и мощью Астартес, но тем не менее сумели уложить немало ксеносов.

Против объединенной мощи Астартес и хорошо обученных бойцов Илиада хитиновых хватило ненадолго. Не ждавшие встречи с таким непоколебимым противником, как Саламандры, остатки орды, окровавленные и избитые, сбежали в свои дыры.

Дак'ир, стирая серую кровь с выключенного меча, увидел, как Акума плюнул в одну из дыр. На лице смотрителя было написано неизгладимое выражение ярости. Но когда тот перевел взгляд на разоренное поселение, ярость его сменилась отчаянием.

Главный проход был залит кровью, хижины лежали в руинах, раздавленные, разнесенные на куски. Пока Илиад собирал отряды, чтобы обрушить дыры при помощи взрывчатки, свою скорбную песнь затянули раненые и скорбящие по мертвым. Плачущие дети, многие из которых теперь стали сиротами, добавили свои голоса к горестному хору.