Текст книги "Основные течения в еврейской мистике"
Автор книги: Гершом Шолем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)
5
Такие большие методические сочинения Абулафии, как «Жизнь грядущего мира» [CCLXIX] [CCLXIX]Хаей олам га-ба («Жизнь грядущего мира»), написана в 1280 году. Мне известно более 25 рукописей, где она содержится. Ср. детальное описание в моей книге Китвей яд бе-каббала, с. 24-30.
[Закрыть], «Свет разума» [CCLXX] [CCLXX]Ор га-сехель (написан в 1285 году) дошёл до нас в 15 рукописях. Я использовал MS Munich 92. Уже Йеллинек справедливо указывал на то, что это необычайно интересный труд. См. Philosophie und Kabbala, р. 39.
[Закрыть], «Слова красоты» и «Книга о комбинировании» [CCLXXI] [CCLXXI]Книга Имрей шефер, написана в 1291 году, также дошла до нас в 15 рукописях. Я использовал MS Munich 285. Сефер га-церуф («Книга буквенных комбинаций») содержится в MS Paris Bibl. Nat. 774.
[Закрыть]служат систематическим руководством к теории и практике этой системы мистического контрапункта. Посредством такого методического упражнения в медитации душа привыкает к восприятию высших форм, которыми она постепенно пропитывается. Абулафия формулирует метод, заключающийся в том, что адепт переходит от действительного произнесения букв в их перестановках и комбинациях к их написанию и к созерцанию написанного и, наконец, от написания к размышлению и к чистой медитации обо всех этих объектах «Мистической логики».
Произнесение – мивта, написание – михтав и мысль – махашава, таким образом, составляют три последовательно налагаемых друг на друга слоя медитации. Буквы являются элементами каждого из этих слоёв, элементами, которые проявляются во всё более духовной форме. Движение букв мысли порождает истины разума. Но мистик не останавливается на этом. Он различает затем материю и формы букв, дабы приблизиться к их духовному ядру; он погружается в сочетания чистых форм букв, которые теперь, будучи чисто духовными формами, налагают отпечаток на его душу. Он стремится понять связи, существующие между словами и именами, образованными посредством каббалистических методов экзегезы [CCLXXII] [CCLXXII]См., например, Philosophie und Kabbala, pp. 18-20.
[Закрыть]. Численное значение слов, гематрия, обретает при этом особое значение.
К этому надо прибавить ещё одно соображение: современный читатель этих сочинений будет больше всего поражён, обнаружив детальное описание метода, который Абулафия и его последователи называют дилуг или кфица, «скачок» или «прыжок», подразумевая под этим переход от одной концепции к другой. Речь идёт о весьма интересном способе использования ассоциаций в качестве средства медитации. Это не совсем то, что известно в психоанализе как «свободная игра ассоциаций». Это способ перехода от одной ассоциации к другой, определяемый некоторыми довольно свободными правилами. Каждый «скачок» открывает новую сферу, характеризуемую формальными, а не материальными признаками. В пределах такой сферы разум может свободно ассоциировать. Поэтому «скачок» объединяет элементы свободной и управляемой ассоциации, и ему приписывают необычайно большие достижения в отношении «расширения сознания» неофита. «Скачок» ведёт и к выявлению скрытых процессов в душе, «он освобождает нас из темницы природной сферы и подводит к границам Божественной сферы». Все другие, более простые методы медитации служат только подготовительными этапами к этой высочайшей ступени, содержащей в себе и завершающей собой все остальные ступени» [CCLXXIII] [CCLXXIII]Подробное изложение этой методики ассоциирования я заимствовал из произведения Сулам гаалия («Лестница вознесения») и опубликовал в Кирьят сефер, т. 22 (1945), с. 161-171.
[Закрыть].
Абулафия в нескольких местах описывает упражнения, подготовительные к медитации и экстазу, равно как и то, что происходит с адептом, достигшим вершины экстаза. Отчёт одного из его учеников, который я приведу в конце этой главы, подтверждает его высказывания. Вот одно из описаний, принадлежащее перу самого Абулафии [CCLXXIV] [CCLXXIV]Там же, с. 44-45, из книги Хаей олам га-ба. Я перевёл несколько отрывков по лучшим вариантам MSS 8е 540 Иерусалимской университетской библиотеки.
[Закрыть]:
«Будь готов встретить своего Бога, о сын Израиля! Настройся обратить своё сердце к одному Богу. Очисть тело и найди уединённый дом, где никто не услышит твоего голоса. Сиди в своей каморке и не открывай своей тайны ни одной душе. Если можешь, делай это днём, дома, но лучше, если ты совершишь это ночью. В час, когда ты приготовишься говорить с Творцом и пожелаешь, чтобы Он раскрыл тебе Своё могущество, постарайся отвратить все свои мысли от сует мира сего. Покройся молитвенным покрывалом, наложи тфилинна лоб и руки, дабы исполниться благоговения перед Шхиной, которая подле тебя. Очисть свои одежды, и, если это возможно, да будут все твои одежды белыми, ибо это способствует тому, чтобы сделать твоё сердце богобоязненным и боголюбивым. Если будет ночь, зажги множество свечей, пока всё не озарится светом. Затем возьми чернила, перо и дощечку в руки и помни, что ты собираешься служить Господу в ликовании сердечного веселия. Теперь начинай комбинировать немногие или многие буквы, переставляя и сочетая их, пока не разогреется твоё сердце. Следи за их движением и за тем, что из этого получается. И когда ты почувствуешь, что сердце твоё уже согрелось, и когда ты узришь, что посредством комбинаций букв ты можешь постигать новые вещи, которые с помощью человеческой традиции или своими собственными усилиями ты не смог бы узнать, и когда ты таким образом подготовишься к приятию притока Божественной силы, вливающейся в тебя, тогда обрати всё своё истинное помышление на то, чтобы вызвать Имя и Его высочайших ангелов в сердце твоём, как если бы они были человеческими существами, которые сидят или стоят вокруг тебя. И почувствуй себя подобным посланцу, коего царь и его министры отправляют с миссией, и он ожидает услышать что-либо о ней из их уст, либо от самого царя, либо от его министров. Представив себе всё это очень живо, обратись всей своей душой к познанию своими помышлениями многих вещей, что войдут в твоё сердце через явленные тебе в воображении буквы. Помысли о них в целом и во всех частностях, как человек, которому рассказывают притчу или сновидение или который размышляет над трудным вопросом в учёной книге, и попытайся таким образом истолковать то, что услышишь, чтобы это как можно лучше согласовалось с твоим разумом… И всё это случится с тобой, когда ты отбросишь дощечку и перо или когда они упадут сами, не выдержав напряжения твоей мысли. И знай, что чем сильнее будет приток Божественного разума, тем слабее станут твои наружные и внутренние члены. Всё твоё тело охватит неуёмная дрожь, так что ты решишь, что настал твой конец, потому что твоя душа в избытке радости своего знания покинет твоё тело. И приготовься в этот миг сознательно избрать смерть, и знай, что ты продвинулся достаточно, чтобы принять приток Божественного разума. И затем, дабы почтить славное Имя, служа Ему жизнью тела и души, покрой своё лицо и остерегайся взглянуть на Господа. Затем вернись к делам плоти, поешь и попей или освежись приятным благоуханием и верни дух свой в его оболочку до следующего раза, радуйся своей участи и знай, что Бог любит тебя!»
Стремясь отвратиться от всех природных вещей и ведя жизнь, посвящённую лишь чистому созерцанию Божественного Имени, душа постепенно готовится к последнему превращению. Печати, которые держат её взаперти в её нормальном состоянии и ограждают от Божественного света, расслабляются, и мистик, наконец, обходится совсем без них. Неожиданно в душе прорывается родник Божественной жизни. Но ныне, когда душа подготовлена к этому, это вторжение Божественного потока не превозмогает её, и не приводит в состояние смятения и самоотрешённости. Напротив, поднявшись на седьмую и последнюю ступень мистической лестницы [CCLXXV] [CCLXXV]Эти семь стадий восхождения описаны в послании Абулафии, которое Йеллинек привёл в Philosophie und Kahhala, pp. 1-4.
[Закрыть]и достигнув вершины, мистик сознательно воспринимает мир Божественного света и становится частью его. Это сияние освещает его мысли и врачует его сердце. Это стадия пророческого видения, на которой мистику, достигшему озарения, раскрываются несказанные тайны Божественного Имени и всё великолепие Его Царства. Пророк речет о них в словах, превозносящих величие Бога и несущих отблеск Его образа.
Поэтому экстаз, в котором Абулафия видит высочайшую награду мистического созерцания, не надо смешивать с полусознательной галлюцинацией и полным уничтожением человеческой личности. К этим неуправляемым формам экстаза он относится с некоторым презрением и даже считает практикование их опасным. Правда, вызванный путём рациональной подготовки экстаз также приходит внезапно [CCLXXVI] [CCLXXVI]См. Китвей яд бе-каббала, с. 25
[Закрыть]и не может быть навязан, но, когда засовы отодвинуты и печати сняты, душа уже готова к приятию «света Божественного разума», вливающегося в неё. Поэтому Абулафия часто предостерегает против опасностей, навлекаемых на душу и даже на тело бессистемной медитацией. Комбинируя буквы, каждая из которых, по словам автора «Сефер йецира», так сопрягается с определённым членом тела, «человек должен быть чрезвычайно осторожен, чтобы не сдвинуть согласную или гласную букву с её места. Ибо если он ошибётся при чтении буквы, управляющей определённым членом, этот член может отторгнуться от тела и сменить своё место или тот же час переиначить свою природу и принять другую форму, вследствие чего этот человек может стать калекой [139] [139]Там же. В Имрей шефер Абулафия пишет: «Огненная река исходит и проходит пред Ним (Дан. 7:10), и тот, кто упражняется в комбинациях, должен остерегаться и быть внимательным к чести Его Имени, чтобы от него не отлила вся кровь и сам он не свёл счёты с жизнью. И если взметнётся сердце его, он вернётся обратно (это парафраз на слова из Иез. 1:14: „И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния“), ибо ключ к Божьему Имени в его руке».
[Закрыть]». В отчёте, который я приведу в конце главы, ученик Абулафии упоминает и об искажении лица спазмами.
Абулафия особенно подчёркивает новизну и своеобразие своего пророчества. «Знай, что большая часть видений, явленных Разиэлю, основывается на Имени Божьем и его гнозисе, а также на его новом откровении, состоявшемся в дни его жизни, подобного коему не было от Адама до его времени» [CCLXXVII] [CCLXXVII]Сефер эдут («Книга свидетельства»), MSS Munich, 285, 376. См. также отрывок, цитируемый в прим. 40 {CCLIX}.
[Закрыть]. Пророки, черпающие из знания истинного Имени, вместе с тем в его представлении являются истинно любящими Бога людьми. Тождество пророчества с любовью к Богу находит своё подтверждение и в мистике чисел, и тот, кто служит Богу из чистой любви, находится на верном пути к пророчеству [CCLXXVIII] [CCLXXVIII]Хаей га-нефеш («Жизнь души»), напечатанная в конце Сефер га-от, с. 85.
[Закрыть]. По этой причине каббалисты, у которых чистый страх Божий превращается в любовь к Богу, являются в его глазах истинными учениками пророков [CCLXXIX] [CCLXXIX]Хаей га-нефеш, MS Munich 408, 67а.
[Закрыть].
6
По мнению Абулафии, его собственное учение о пророческом экстазе – это в конце концов не что иное, как учение о пророчестве еврейских философов, в особенности Маймонида, который определяет пророчество как преходящее единение человеческого и Божественного разума, единение, сознательно осуществляемое посредством систематической подготовки. Это учение предполагает, что пророческий дар представляет собой единение человеческого разума на высшей ступени его развития с космической силой, обычно воздействующей на умопостигаемый мир, – так называемым intellectus agens [140] [140]active intellect – действующий интеллект; интеллект существует постольку, поскольку он сам отражает запечатленные виды, что помогает ему производить выраженные виды, таким образом актуализируя возможный интеллект, делая его состоявшимся. По Бэкону, Бог является действующим интеллектом всего человечества. ( Латинский словарь средневековых философских терминов.С.С. Неретина.1998.)
[Закрыть]. Проникновение этого активного разума в душу и есть пророческое видение. Абулафия стремится доказать принципиальное тождество этой теории пророчества, пользовавшейся широким признанием в средние века, со своей собственной доктриной, придав ей чисто рациональный характер [CCLXXX] [CCLXXX]Особенно в его комментарии к «Путеводителю» Маймонида.
[Закрыть]. Его рационализм не может, однако, заслонить того факта, что его доктрина представляет собой лишь иудаизированный вариант той древней духовной методики, которая нашла своё классическое выражение в практике индийских мистиков, последователей системы, известной под названием «йога». Одним из многих доказательств этому служит то обстоятельство, что существенную роль в системе Абулафии играет методика дыхания [CCLXXXI] [CCLXXXI]Примеры этому можно найти в Китвей яд бе-каббала, с. 27, 29; Philosophie und Kahbala, pp. 40-41; Пардес римоним («Гранатовый сад») Моше Кордоверо, гл. 21, 1 (цитата из Сефер га-никуд [«Книга огласовок»] Абулафии).
[Закрыть]. Эта методика достигла своего высочайшего развития в индийской йоге, где она обычно рассматривается как важнейшее орудие психической самодисциплины. Помимо этого, Абулафия предписывает определённые положения тела, определённые сочетания согласных и гласных звуков в продолжение одного вдоха, определённые формы чтения вслух [CCLXXXII] [CCLXXXII]См. источники из предыдущего примечания.
[Закрыть]. Многие отрывки из его книги «Свет разума» читаются как иудаизированный трактат по йоге. Сходство распространяется даже на некоторые аспекты доктрины экстатического видения, подготовляемого и осуществляемого посредством этих упражнений.
Какая же награда ожидает того, кто достигает этой высшей стадии экстаза? Абулафия неоднократно упоминает то, что визионеру является его духовный наставник то в образе отрока, то в образе старца, и он не только видит его, но и слышит его голос [CCLXXXIII] [CCLXXXIII]См. отрывок, напечатанный у меня в Китвей яд бе-каббала, с. 27.
[Закрыть]. «Тело, – замечает Абулафия, – нуждается во врачевателе тела, а душа – во врачевателе духа, то есть в знатоках Торы, но разум (высочайшая сила души) нуждается в побудителе внешнем, который получил бы каббалу о тайнах Торы, и побудителе внутреннем, (меорер пними), который отворил бы ему запертые двери» [CCLXXXIV] [CCLXXXIV]Абулафия в своём комментарии к книге Числа Мафтеах га-сфирот («Ключ сфирот»), MS Ambrosiana (Milano) 53, 157b.
[Закрыть]. Он также видит различие между человеческим и Божественным наставником. Без первого в случае необходимости можно обойтись. Абулафия допускает, что его собственные сочинения могут заменить непосредственный контакт с учителем [CCLXXXV] [CCLXXXV]См. Имрей шефер (MS Munich 285, 90а).
[Закрыть], но ни при каких обстоятельствах нельзя отказаться от наставника духовного, встречающего человека у тайных ворот его души. Этот духовный наставник – в Индии обозначаемый термином «гуру» – олицетворяет intellectus agens в мифической фигуре ангела Метатрона, но он также, судя по некоторым отрывкам, есть Сам Бог как Шадай [141] [141]Сефер эдут (MS Munich 285, 39b) Абулафия описывает профетическое откровение, которое ему передал глас свыше, и даёт его толкование: «Встань, вознеси главу помазанника моего» т. е. жизнь душ, «помаж его на царство» силой имён, «ибо Я помазал его царём над Израилем и над общинами Израиля»… «И нарёк Я его именем Шадай в имени Моём» ибо тайна имени «Шадай» материальный (плотский), и постигни суть сего. Ибо об этом говорит изречение «И он это Я, а Я это он». И нельзя более открыть суть этого, ведь тайна материального имени (השםהגשמ״י) это помазанник Божий (משי״ח השם)» (выделенные слова имеют на иврите равные числовые значения. прим перев).
[Закрыть]. О Метатроне в Талмуде сказано, что «имя его подобно имени его Господина» [142] [142]Сангедрин, 38а: «Его зовут как и его Господина» (שמו כשם רבו). Слова «Метатрон» (מטטרון) и «Шадай» (שדי) имеют одно и то же численное значение: 314.
[Закрыть], ибо на иврите слово «господин» имеет и значение «учитель». Абулафия переносит эту формулировку на отношение, существующее между визионером и «гуру», его духовным наставником. Это означает, что в состоянии экстаза человек осознаёт свою внутреннюю связь с Богом. Хоть ему, казалось бы, противостоит его господин, он, однако, в некотором смысле отождествляется с ним. Другими словами, экстаз ведёт к некоторому мистическому преображению индивидуума. Об этом переживании самоотождествления человека со своим наставником или господином и, косвенным образом, – с Богом, Абулафия упоминает неоднократно, но нигде не пишет он об этом с исчерпывающей откровенностью [CCLXXXVI] [CCLXXXVI]См. Китвей яд бе-каббала, с.25; Сефер га-от, с. 70-71.
[Закрыть]. Следующий отрывок, например, взят из неопубликованного фрагмента под названием «Познание мессии и значение Избавителя» [143] [143]MS Munich 285, 26b. Классификация: хахам-мевин-даатан, с которой Абулафия начинает рассуждение, основана на знаменитом изречении из трактата Хагига, 146, где сказано, при каких условиях человеку позволяется изучать маасе Меркава. Он должен быть хахам у-мевин ми-даато, т. е. мудрецом, способным к самостоятельному постижению (прим. перев).
[Закрыть].
«Эта наука (мистического комбинирования) есть орудие, способствующее большему приближению к пророчеству, чем какая-либо другая наука. Человек, постигающий сущность основ действительности из книг, зовётся хахам, „учёный“. Если он обретает своё знание из каббалы, передаваемой ему кем-либо, кто сам получил его от созерцания Божественных имён или от другого каббалиста, то он называется мевин, то есть «проницательный». Но если его знание извлекается из его собственного сердца, из размышлений о том, что ему известно о действительности, тогда его зовут даатан, то есть гностик. Того же, кто сочетает в себе все три вида знания, то есть книжную учёность, интуицию, обретённую от истинного каббалиста, и премудрость, к которой приходят после глубокого размышления о вещах, я не назову пророком, в особенности если его не коснулся чистый разум, или, если коснулся в состоянии экстаза, то он не знает, что это. Если же он почувствовал Божественное прикосновение и осознал природу его, то мне и каждому совершенному кажется справедливым и уместным назвать его «учителем», потому что его имя подобно имени его Учителя, будь то в одном, будь то в нескольких, будь то во всех Его Именах. Ибо ныне он уже не отделён от своего Учителя, и вот Он есть его Учитель, и его Учитель есть Он; Он столь приобщается к Нему душой (именно здесь употребляется термин двейкут), что его никакими средствами нельзя отторгнуть от Него, ибо он есть Он («он есть Он» – знаменитая формула радикального мусульманского пантеизма). И как его Учитель, который отделён от всего материального, – зовётся Сехель, Маскиль и Мускаль, что означает в одно и то же время «Познание», «Познающий» и «Познаваемое», кои триедины в Нём [144] [144]Это своё воззрение Абулафия заимствовал из теологии Маймонида.
[Закрыть], так и он, вознесённый муж, обладатель высокого Имени, зовётся «Разумом», тогда как в действительности он Познающий, затем он также «Познаваемый», подобно своему Господину; и наконец между ними не существует различия, кроме того, что его Господину достался его титул от Него Самого и Он не заимствовал его от других существ, тогда как он вознёсен к этому титулу через посредство сотворённых существ».
В этом высшем состоянии человек и Тора образуют единство. Абулафия выражает эту мысль очень искусно, дополняя старое изречение из «Поучений отцов» о Торе: «непрестанно занимайся ею, ибо всё в ней» словами «ибо она вся в тебе и ты весь в ней» [CCLXXXVII] [CCLXXXVII]Мафтеах га-сфирот, MS Ambrosiana 53, 164b.
[Закрыть].
В определённой мере визионер, как мы видели, отождествляет себя со своим Учителем. Полное отождествление не достигается и не замышляется. Тем не менее, мы имеем здесь одно из исчерпывающих толкований значения экстатического опыта, какое когда-либо возникало в лоне раввинистического иудаизма. Этим объясняется то, что почти все каббалисты, которые во всём остальном были последователями Абулафии, отвергали эту замечательную доктрину экстатического отождествления. Приведём в качестве примера небольшой трактат под названием «Сулам га-алия», «Лестница восхождения» – то есть восхождения к Богу, – написанный в Иерусалиме ортодоксальным каббалистом, рабби Йегудой Альботини (или Альбутайни), испанским изгнанником. В трактате сжато излагается учение Абулафии, и в десятой главе трактата, некогда обнародованной мною, описываются, пути одиночества и подготовки к приобщению (двейкут), то есть излагается теория экстаза [CCLXXXVIII] [CCLXXXVIII]Ср. Китвей яд бе-каббала, с. 225-230.
[Закрыть]. Но автор не обмолвился в нём ни одним словом о радикальных выводах, вытекающих из методов Абулафии, и об образах, введённых им, хотя в остальном его изложение довольно интересно и впечатляюще.
Содержание экстаза определяется приверженцами профетической каббалы посредством другого и ещё более необычного термина, заслуживающего по причине неожиданного характера, который он принимает, особенного внимания психолога. Такое определение предполагает, что в пророческом трансе человек сталкивается со своим собственным Я, которое противостоит ему и вступает в диалог с ним. Этот оккультный опыт ценился выше, чем видения света, обычно сопутствующие экстазу [CCLXXXIX] [CCLXXXIX]Ср. мою статью Eine kabbalistisehe Deutung der Prophetie als Selbstbegegnung, MGWj, vol. 74 (1930) pp. 285-290. 285-290.
[Закрыть]. В Мидраше сказано об антропоморфических выражениях пророков: «Велика сила пророков, которые уподобляют образ Образователю» [CCXC] [CCXC]Берешит раба, изд. Теодора, с. 256.
[Закрыть], – то есть сравнивают человека с Богом. Некоторые каббалисты школы Абулафии, однако, истолковывают это предложение иначе. Форма, уподобленная её Творцу, то есть форма Божественной природы, – это чисто духовное Я человека, покинувшее его во время прорицания. Следующий прекрасный отрывок сохранился у собирателя каббалистических традиций [CCXCI] [CCXCI]Ср. полный текст в моей статье, приводимой в прим. 79 {CCLXXXIX}.
[Закрыть]:
«Знай, что абсолютная тайна пророчества заключается для пророка в том, что он внезапно видит образ своего Я перед собой, и он забывает своё Я, и оно отторгается от него, и этот образ его Я ведёт с ним беседу и предсказывает будущее. Об этой тайне наши учителя говорили: велика сила пророков, которые уподобляют образ (явленный им) Образователю. И рабби Авраам ибн Эзра говорит: „В пророчестве и внимающий – человеческое существо, и глаголющий – человеческое существо…“ [CCXCII] [CCXCII]Это ссылка на комментарий Ибн Эзры к Дан. 10: 21.
[Закрыть]. И другой учёный пишет: «Я знаю и признаю со всей бесспорностью, что я не пророк и не сын пророка, что во мне не пребывает святой дух и что я не имею власти над „Божественным голосом“, всего этого я не сподобился, ибо я не снимал своей одежды и не обмывал своих ног, – и всё же я призываю небо и землю в свидетели, что когда я однажды сидел и записывал некую каббалистическую тайну, вдруг я увидел свой образ перед собой, и моё Я отделилось от меня, и я был вынужден прекратить писать!»» Это объяснение оккультного характера пророчества как «встречи с собственным Я звучит подобно мистическому толкованию старого платоновского предписания „познай самого себя!“ как „узри своё Я“.
Состояние экстаза, как оно описывается Абулафией, нередко, как кажется на основании личного опыта, заключает в себе в определённой степени предвидение Избавления. Охваченный экстазом чувствует себя не только согретым небесным огнём, но и как бы помазанным сакральным и чудодейственным составом. Пользуясь выражением Абулафии, который обыгрывает двойной смысл слова машиах, он становится помазанником Божьим [145] [145]Об экстатическом ощущении помазания цитаты из Абулафии у Йоханана Альманно в Сефер гиаар га-хешек («Книга врат желания»), изд. Хальберштадта, 31а; Китвей яд бе-каббала, с. 228. О термине «помазанник Божий» (машиах га-Шем) см. отрывок, приведенный в прим. 72 {141}.
[Закрыть]. Он как бы превращается в своего собственного Мессию, по крайней мере, на непродолжительный период своего экстатического переживания.
7
Абулафия называет свой метод «Путь имён», в отличие от каббалистов своего времени, чья доктрина о реализации Божественных атрибутов известна как «Путь сфирот» [CCXCIII] [CCXCIII]Термины «Путь имён» (дерех га-шмот) и «Путь сфирот» (дерех га-сфирот) встречаются крайне часто см. Гинзей хохмат га-каббала, с. 15, 17.
[Закрыть]. Каждый из этих двух путей является неотъемлемой частью каббалы, и только вместе они составляют единую каббалу: «Путь сфирот» – раввинистическую каббалу, и «Путь имён» – профетическую каббалу. Неофит начинает изучение каббалы с созерцания десяти сфирот [CCXCIV] [CCXCIV]Сефер ган науль («Запертый сад»), MS Munich 58, 322b.
[Закрыть]. Последние, однако, должны стать предметом живого восприятия в процессе медитации, а не предметом внешнего и книжного знания, обретённого лишь путём изучения их различных названий в качестве атрибутов или даже символов Бога [CCXCV] [CCXCV]См. отрывок, приведённый в прим. 38. {CCLVII}
[Закрыть]. Ибо и в сфирот, как утверждает Абулафия, разверзаются бездны intellectus agens, той космической силы, которая в глазах мистика совпадает с сиянием Шхины [CCXCVI] [CCXCVI]В отрывке из Ган науль (см. примечание 85 {CCXCIV}) сфирот названы «глубями активного интеллекта» (имкей сехель га-поэль), а активный интеллект приравнивается к «сиянию Шхины» (MS Jerusalem 80 540, 13b).
[Закрыть]. Только от этого он может перейти к двадцати двум буквам, представляющим более глубокую стадию познания.
Для обозначения того, что Абулафия называет «Путь имён», старые еврейские гностики, как мы видели, употребляли другой термин, именно Маасе Меркава, в буквальном смысле «Деяние Колесницы». Подразумевалась небесная колесница, несущая Престол Бога-Творца. Абулафия со своей склонностью к каламбурам видит в своей новой доктрине истинную Маасе Меркава, ибо слово «Меркава» можно истолковать как «составление». Учение о сочетании букв и имён Бога – таково истинное видение Меркавы [CCXCVII] [CCXCVII]Philosophie und Kabbala, p. 11.
[Закрыть]. Правда, описывая семь стадий познания Торы, от выяснения буквального смысла слова до стадии пророчества, он проводит разграничение между профетической каббалой в качестве шестой стадии и Святая Святых, для познания которой эта каббала служит лишь подготовительным этапом. Сущность этой конечной стадии, когда понимают «язык, происходящий из активного разума», не может быть разглашена, если бы даже и можно было бы облечь её в слова [CCXCVIII] [CCXCVIII]Ibid., p. 4
[Закрыть]. Но, как мы видели, сам Абулафия, вопреки своему торжественному обету, приподнял край покрывала, за которым скрывается эта святая святых.
Остаётся добавить, что Абулафия отнюдь не питает презрения к философии. В самом деле, он даже пишет, что и философия, и каббала суть порождения активного разума, с той лишь разницей, что каббала представляет собой более глубокое откровение духа и исследует более глубокую духовную сферу [CCXCIX] [CCXCIX]Мафтеах га-хохамот («Ключ мудростей»), MS Parma Derossi 141, 19a.
[Закрыть]. Вместе с тем он твёрдо убеждён в том, что некоторые философские проблемы лишены смысла и способны лишь совратить ум с пути истинного. Представляет интерес его отзыв о споре по поводу вечности или не вечности вселенной, об этом, в сущности, главном вопросе еврейской философии, возникшем в ходе её борьбы с чисто аристотелевской философией. То, что Тора не содержит аргументов, которыми можно было бы подкрепить одно из этих двух мнений, объясняется Абулафией тем, что с точки зрения профетической каббалы, служащей венцом Торы, сама постановка этого вопроса лишена смысла. «Пророк, в сущности, ничего не требует от Торы, кроме того, чтобы она содействовала достижению им ступени пророчества. Какое же значение имеет для него, вечен мир или сотворён, если вечность мира ничего не даёт ему и не отнимает от него. То же справедливо и в отношении предположения, что мир возник в определённый момент» [CCC] [CCC]Там же, 12b и далее.
[Закрыть]. Религиозное значение придаётся только тому, что способствует совершенствованию человека, и это, прежде всего «Путь имён». Хотя сам Абулафия отрицает вечность мира [146] [146]В своём сочинении Тан науль («Запертый сад») Абулафия пишет, что он подвергался нападкам за то, что защищал идею вечности мира (MS Munich 58, 327b). В другом месте он предлагает своё собственное решение проблемы.
[Закрыть], он склоняется к принятию чисто прагматической точки зрения и отвергает сам спор как бесплодный.
Одним словом, Абулафия представляет собой то, что можно было бы назвать ярко выраженным типом практического каббалиста. Правда, на языке каббалиста «практическая каббала» означает нечто совершенно иное. Это просто магия, которая, в отличие от чёрной магии, прибегающей к демоническим силам и вторгающейся в сферы тьмы, не пользуется средствами, подлежащими религиозному запрету. Дело в том, что эта освящённая форма магии, развязывающая невероятные силы, заключённые в именах, довольно близка методу Абулафии. Если более тщательно рассмотреть источники, из которых он заимствовал элементы своей доктрины, – задача, выходящая за рамки нашего изложения, – то выясняется, что все они – еврейские и нееврейские – тесно связаны с магическими традициями и дисциплинами. Это справедливо и в отношении идей средневекового немецкого хасидизма, видимо, произведшего на него большое впечатление [CCCI] [CCCI]Jellinek, FMSwahl kabbalistischer Mystik, немецкая часть, p. 20; см. также работу Штайншнайдера в Hebr Bibliographie, vol. 14, p. 8, p. VII (исправления).
[Закрыть], и в отношении проникшей окольными путями в некоторые круги мусульманских мистиков традиции йоги, с которой он мог познакомиться, путешествуя по Востоку. Но не менее верно и то, что сам Абулафия решительно отвергал магию и заведомо осуждал все попытки использовать доктрину святых имён в целях магии. В бесчисленных спорах с поклонниками магии он провозглашает её искажением истинной мистики [CCCII] [CCCII]См. Philosophie und Kabbala, pp. 22, 43-44.
[Закрыть]. Он признаёт магию, обращённую на Я человека, магию внутренней духовной жизни, – я полагаю, что это важнейшая черта его доктрины, – но отнюдь не стремящуюся к внешним, воспринимаемым чувствами результатам, хотя бы те и достигались с помощью внутренних, позволительных и даже священных средств. Такая магия возможна, по мнению Абулафии, но тот, кто занимается ею, проклят [CCCIII] [CCCIII]Китвей яд бе-каббала, с. 30, и отрывок об ученике, приведённый на с. 150.
[Закрыть]. Уже в первом своём известном произведении он утверждает, что заклинание демонов, хотя оно, разумеется, основывалось на обманчивой игре воображения, было неплохим средством внушить черни благодетельный ужас перед религией [CCCIV] [CCCIV]Мафтеах га-район («Ключ к идее»), MS Vatican 291, 29а, в длинном отрывке.
[Закрыть]. Он также предостерегает против использования «Сефер иецира» чтобы, выражаясь словами Талмуда, сотворить себе тучного тельца. Желающих этого он, не обинуясь, самих величает тельцами [CCCV] [CCCV]Имеются в виду слова из трактата Сангедрин, 296. Сефер нер злокип («Книга свечи Божьей»), MS Munich 10, 172b.
[Закрыть].
Абулафия решительно вступил на путь, ведущий внутрь себя, и следовал ему с не меньшей неуклонностью, чем любой представитель позднейшего иудаизма. Но избрать этот путь – значило вступить в ту сферу, в которой мистика сопредельна магии, и, при всей непримиримой противоположности, по-видимому, существующей между ними, для них характерно большее взаимопроникновение, чем обычно предполагается. Имеются некоторые пункты, в которых представления мистика легко переходят в представления мага, и одним из примеров этого может служить магия внутренней жизни Абулафии. Хотя сам он избежал опасности незаметного соскальзывания с медитации, обращённой на святые имена, к магическим упражнениям, направленным на внешние объекты, многие из его последователей пришли в замешательство и вознамерились почерпнуть в «методе внутренней жизни» силу, необходимую для изменения внешнего мира. Мечта мага о могуществе и господстве над природой посредством одних словесных заклинаний и напряжённого умысла проникла и в гетто и вступила в многообразнейшие сочетания с теоретическими и практическими интересами собственно мистики. Как историческое явление каббала почти неизменно представляла собой комбинацию этих двух начал. В учении Абулафии о комбинировании (хохмат га-церуф) позднейшие поколения видели ключ не только к тайнам Божества, но и к развязыванию магических сил.
В литературе XIV-XVI веков, посвящённой хохмат га-церуф, обнаруживается слияние элементов экстатической и теософской каббалы. Например, одно сочинение этого рода оказалось возможным приписать даже авторству Маймонида, который выступает в нём как практический маг и чудотворец [CCCVI] [CCCVI]Мегилат старим («Свиток тайн»), опубликованная в книге Эдельмана Хемда гнуза («Потаенная драгоценность») [1856], 42-45, также см. мои замечания в Тарбиц, т. 6, № 3, с. 94.
[Закрыть]. Предписания относительно медитации о различных возможностях огласовки тетраграмматона содержатся в неудобочитаемой книге «Брит менуха» («Завет спокойствия») – едва ли не единственном из этих произведений, которое было опубликовано [CCCVII] [CCCVII]Брит менуха («Завет покоя») впервые напечатан в Амстердаме в 1648 году. Рукописи по каббале содержат ещё значительное число сочинений этого рода, включая некоторые очень интересные варианты в ценной рукописи MS Sassoon 290.
[Закрыть]. В этих инструкциях по медитации описывается свет, вспыхивающий в душе мистика, но довольно большое место отводится и магическому применению имён Божьих. Однако в двух крупных сочинениях каббалиста Йосефа ибн Цайяха из Иерусалима, написанных в 1540 году и дошедших до нас в рукописи, обе стороны еврейской йоги сведены в единую систему и доведены до крайности: медитация, стремящаяся раскрыть всё более глубокие пласты и новые сокрытые светочи души, и магическое применение сил души, таким образом раскрытых в результате медитации, направленной на своё Я [CCCVIII] [CCCVIII]Этими книгами являются Эвен га-гиогам («Оникс»), MS Jerusalem 80 416 (см. Китвей яд бе-каббала, с. 89-91) и Сефер шерит Йосеф («Книга остатка колена Йосефа»), MS Vienna, Library of the Jewish Community 260 (Шварц, с. 203-204).
[Закрыть].
Наконец, следует отметить, что в сочинениях некоторых каббалистов Великое Имя Божье является в качестве высшего объекта медитации мученикам в их последний час. В своей проникновенной речи великий мистик Авраам бен Элиэзер га-Леви из Иерусалима (умерший в 1530 году) рекомендует тем, кому угрожает мученическая смерть, погрузиться в час своей смертной муки в Великое Имя Господа, поместить внутренним взором его пылающие письмена меж собственных глаз и сконцентрировать на них всё своё внимание. Последовавший этому совету не почувствует жара пламени или мук пыток. «И хотя человеческому разуму это может показаться невероятным, святые мученики испытали и передали это нам» [CCCIX] [CCCIX]Ср. текст, опубликованный в Ки-рьят сефер, т. 7 (1930-1931), с. 153.
[Закрыть].
