Текст книги "Белый Бушлат"

Автор книги: Герман Мелвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

IV
Джек Чейс [26]26
  Джек (Джон) Чейс – реальное лицо. Плавал вместе с Мелвиллом на фрегате «Юнайтед Стейтс» в 1843 г. Джеку Чейсу посвящен последний рассказ Мелвилла «Билли Бадд».


[Закрыть]

Первая ночь по выходе из гавани выдалась ясная и лунная. Фрегат, выставив напоказ все свои пушки, неслышно скользил по воде.

Полувахта моя дежурила на марсе. Там я и устроился, поддерживая самую приятную беседу со своими товарищами. Каковы бы ни были остальные матросы, эти были отличнейшие ребята, вполне заслуживающие того, чтобы их представили читателю.

Первым и главным из них был Джек Чейс, наш благородный первый старшина марсовой. Это был истый англичанин, человек, на которого можно было совершенно положиться; высокий, ладно скроенный, с ясным открытым взглядом, прекрасным широким лбом и густой каштановой бородой, он являл собою образец необычайной смелости и душевной доброты. Его любили матросы, им восхищались офицеры, и даже в тоне командира, когда тот обращался к нему, чувствовалась нотка уважения. Джек был прямодушен и очарователен.

Лучшего собеседника на баке или в баре нельзя было придумать. Никто не умел так интересно рассказывать, никто не пел таких песен, не бросался так молниеносно выполнять свои обязанности. Единственное, чего ему недоставало, это одного пальца на левой руке, каковой он потерял в великой битве под Наварином [27]27
  Наварин – название бухты на юго-западе полуострова Пелопоннес (Греция), где эскадра русских, английских и французских кораблей, защищая греческую независимость, уничтожила турецко-египетский флот.


[Закрыть]. Он был очень высокого мнения о своей профессии и, будучи досконально знаком со всем, что имеет отношение к военному кораблю, слыл в этой области непререкаемым авторитетом. Грот-марс, где он верховодил, почитался своего рода Дельфийским оракулом [28]28
  Дельфийский оракул – оракул Аполлона в г. Дельфы в Фокиде.


[Закрыть], и к нему стекались многие, жаждавшие получить ответ на недоуменный вопрос или уладить спор с товарищем.

Человек этот был так преисполнен здравого смысла и доброжелательства, что не полюбить его значило расписаться в собственной низости. Я возблагодарил свою счастливую звезду за то, что благосклонная фортуна свела нас на этом фрегате, хотя и поставила меня под его начало; с первой же встречи мы стали закадычными друзьями.

Где бы ни носился ты теперь по синим волнам, милый Джек, пусть сопутствует тебе повсюду моя любовь, и да благословит тебя господь во всех своих начинаниях!

Джек был истинный джентльмен. Неважно, что рука у него огрубела, главное – не огрубело сердце, ведь это так часто случается с теми, у кого нежные ладони. Держал он себя непринужденно, но в нем не было развязной шумливости, столь часто отличающей матроса. Кроме того, у него была приятная учтивая манера отдавать вам честь, даже когда он обращался к вам с такой пустяковой просьбой, как одолжить ему нож. Джек прочел все произведения Байрона и все романы Вальтера Скотта. Он мог говорить о Роб Рое, Дон Жуане и Пеламе [29]29
  «Роб Рой» (1818) – роман В. Скотта, посвященный благородному шотландскому разбойнику Роберту Макгрегору; Дон Жуан – герой одноименной поэмы Байрона, выходившей в 1819–1824 гг.; «Пелам» (1828) – роман Булвера Литтона, рисующий жизнь светского молодого человека в Париже и Лондоне.


[Закрыть], Макбете и Одиссее, но больше всех он любил Камоэнса [30]30
  Камоэнс Луис (ок. 1524–1580) – выдающийся португальский поэт. Его основное произведение – эпическая поэма «Лузиады».


[Закрыть]. Отдельные отрывки из «Лузиадов» он мог процитировать даже в оригинале. Где он приобрел все эти удивительные знания, не мне, скромному его подчиненному, было судить. Достаточно сказать, что сведения у него были из самых разнообразных областей, что изъясняться он мог на многих языках и представлял яркую иллюстрацию к высказыванию Карла V [31]31
  Карл V (1500–1558) – германский император и испанский король. По праву наследия сосредоточил в своих руках владения Австрийского дома, Бургундию и Кастилию и был могущественнейшим монархом в Европе.


[Закрыть]: «Тот, кто говорит на пяти языках, стоит пяти человек». Но Джек был лучше сотни дюжинных людей; Джек был целой фалангой, целой армией; Джек один был равен тысяче; он бы украсил гостиную самой королевы Англии: он, вероятно, был незаконным отпрыском какого-нибудь английского адмирала. Более совершенного представителя островных англосаксов нельзя было бы отыскать в Уэстминстерском аббатстве в день коронации [32]32
  Собор св. Петра в Лондоне (Уэстминстерское аббатство) – место коронации английских королей.


[Закрыть].

Все его поведение являло собой разительный контраст с поведением одного из фор-марсовых старшин. Человек этот, хоть и был хорошим моряком, принадлежал к тем невыносимым англичанам, которые, предпочитая жить в чужих краях, никак не могут удержаться от самого надутого национального и личного тщеславия. «Когда я плавал на „Одешесе“» – так в течение долгого времени обычно начиналось любое, даже самое незначительное замечание старшины. У моряков военного флота вошло в обычай: когда, по их мнению, что-либо на их корабле делается не так, как следует, вспоминать о последнем плавании, когда все, разумеется, делалось по всем правилам. Вспоминая об «Одешесе» [34]34
  “Audacious” – «Дерзкий» (англ.).


[Закрыть] – название, кстати сказать, не лишенное выразительности, фор-марсовой старшина разумел английский военный корабль, на котором имел честь служить. Столь неизменны были его упоминания судна с любезным ему названием, что «Одешес» этот превратился в некую притчу во языцех, и с надоедливой привычкой старшины решено было покончить. В один жаркий полдень во время штиля, когда старшина вместе с другими стоял на верхней палубе и позевывал, Джек Чейс, его земляк, подошел к нему и, указав на его открытый рот, вежливо осведомился, не этим ли способом ловили мухна корабле ее величества «Одешес». После этого мы об «Одешесе» больше не слышали.

Должен вам сказать, что марсы на фрегатах представляют собою нечто весьма просторное и уютное. Сзади они окружены поручнями и образуют что-то вроде балкона, очень приятного в тропическую ночь. От двадцати до тридцати свободных от работы матросов могут прилечь там, используя вместо матрасов и подушек старые паруса и бушлаты. Удивительно хорошо мы проводили время на этом марсе! Себя мы считали лучшими на всем корабле моряками и из нашего в самом буквальном смысле вороньего гнезда смотрели сверху вниз на букашек, копошившихся между пушек внизу на палубе. Объединяло нас чувство esprit de corps [35]35
  Профессиональной солидарности (франц.).


[Закрыть], в большей или меньшей степени наблюдающееся во всех подразделениях команды военного корабля. Мы, грот-марсовые, были братья; чувство это было свойственно каждому из нас, и преданы мы были друг другу со всей душевной щедростью.

Однако довольно скоро после моего вступления в это братство славных ребят я обнаружил, что старшина наш Джек Чейс обладает – как это впрочем свойственно всем любимцам и непререкаемым авторитетам – и некоторыми диктаторскими наклонностями. Не без оглядки на собственные интересы, поскольку он желал, чтобы ученики его делали ему честь, он старался как мог – о, отнюдь не безапелляционно и не надоедливо, нет, а как-то мило и шутливо – улучшить наши манеры и развить у нас вкус.

Шляпы он заставлял нас носить под определенным углом; учил, как надобно завязывать узел шейных платков, и протестовал, если мы надевали безобразные брюки из грубой бумажной материи. Кроме того, он просвещал нас по части морской практики и торжественно заклинал неукоснительно избегать общества моряков, подозреваемых в том, что они служили на китобойный судах. Ко всем китобоям он питал непреодолимое отвращение настоящего военного моряка. Бедный Таббз мог бы кое-что об этом рассказать.

Таббз состоял в кормовой команде. Это был длинный сухой виньярдец [36]36
  Виньярдец – выходец с острова Мартас-Виньярд, расположенного вблизи порта Нантакет (штат Массачусетс).


[Закрыть], вечно толкующий о кадках для линей, Нантакете [37]37
  Нантакет – название острова и порта у побережья штата Массачусетс, центр китобойного промысла в XVIII – начале XIX в.


[Закрыть], спермацете [38]38
  Спермацет – восковидное желтоватое вещество, выделяемое из жидкой массы, содержащейся в полостях головы зубатых китов. Используется в парфюмерии, косметике и медицине для мазей и кремов, раньше спермацет шел на изготовление свечей.


[Закрыть], шлюпках, разбитых китами, и Японии. Заставить его замолчать не было возможности, а параллели, которые он проводил между китобойными и военными судами, неизменно были не в пользу последних.

Так вот, Таббза этого Джек ненавидел всей душой. Он уверял, что тот вульгарен, что он выскочка – черт его побери! Ведь он пришел с китобоя. Но, подобно многим людям, побывавшим там, где выне были, и видевшим то, что вамне пришлось видеть, Таббз этот, гордый своим китобойным опытом, делал вид, будто смотрит на Джека свысока, точно так же, как Джек смотрел сверху вниз на него. И это приводило в бешенство нашего благородного старшину.

Как-то вечером, бросив мне многозначительный взгляд, он послал меня вниз за Таббзом – пригласить его поболтать. Польщенный оказанной ему честью – ибо в своих знакомствах мы были достаточно разборчивы и приглашений таких первому встречному не посылали – Таббз быстро поднялся по вантам и несколько смутился, когда оказался в высоком присутствии всей полувахты грот-марсовых в полном составе. Однако робость его быстро улетучилась под влиянием учтивого обхождения Джека. Но с некоторымилюдьми вежливостью ничего не добьешься, а Таббз принадлежал именно к этому разряду. Не успел этот неотесанный мужик почувствовать себя словно дома, как пустился по своему обычаю в неумеренные восхваления китобоев, заявляя, что они одни заслуживают название моряков. Джек некоторое время сдерживался, но, когда Таббз принялся поносить военных моряков, и в частности грот-марсовых, он почувствовал себя настолько оскорбленным, что в свою очередь выпалил в него словно из сорокадвухфунтового орудия:

– Ах ты, нантакетское отродье, ворвань ходячая, думаешь, если ты морское сало процеживаешь, да всякую падаль вылавливаешь [39]39
  Китоловы на своих же судах вытапливали сало пойманных китов; душистое вещество – серую амбру – получали из кишечника больных или мертвых кашалотов.


[Закрыть], это дает тебе право военный флот поносить? Да понимаешь ли ты, моща [40]40
  так


[Закрыть], что китобой против военного корабля все равно что провинциальный городишко и глухая деревня против столицы? Вот гдедействительно жизнь бьет ключом, вот гдеможно провести время, как подобает порядочному человеку, и повеселиться! А что ты на своем веку видел, прежде чем сюда попал, темнота? Разве слышал ты когда-нибудь о гон-деке, об орлоп-деке, о построении вокруг шпиля, о боевой тревоге, о дудке на обед? Выстраивался ли в очередь за грогомна своей хваленой плавучей салотопке? Зимовал когда-либо в Махоне [41]41
  Махон – порт на острове Минорка (Балеарские острова), одна из лучших гаваней в Средиземном море. Являлся базой американской Средиземноморской эскадры.


[Закрыть]? Мог ли за несколько минут связать и вынести койку? Гроша медного не стоит все, что торговый моряк может натравить про свои славные походы в Китай за чайными цибиками, в Вест-Индию за бочками сахара или на Шетландские острова за тюленьими шкурами. Нет, ты мне скажи, можно ли эти твои хваленые походы сравнить с аристократической жизнью на военном корабле? Эх ты, рыбий глаз, да знаешь ли ты, что я хаживал в плаванье под начальством лордов и маркизов и сам король Обеих Сицилий [42]42
  Король Обеих Сицилий – Фердинанд II, царствовавший с 1830 по 1859 г. Королевство Обеих Сицилий образовано было из Сицилии и Неаполитанского королевства. Существовало с XII в. по 1860 г., когда вошло в состав Итальянского королевства.


[Закрыть]прошел мимо меня, когда я стоял у своей пушки? У тебя с языка не сходит форпик и полубак. Одно только ты и знаешь: хват-тали да фиш-тали. Никогда ты о большем не мечтал, как свиней колоть, ведь иначе китобойный промысел не назовешь. Братцы марсовые! Взгляните на этого Таббза. Какое право он имеет топтать славные дубовые доски палуб, после того как подло осквернял своими речами трижды священное море? Превращать свое судно в котел для сала, а океан в свиной загон? Убирайся, бесстыжий, низкий кощун! Вышвырни его за поручни, Белый Бушлат!

Но прилагать какие-либо усилия мне не пришлось. Несчастный Таббз, ошеломленный этой речью, быстро скатывался по вантам.

Эта вспышка гнева у столь спокойного человека, как мой друг Джек, заставила меня содрогнуться всем существом и вознести к небу благодарственную молитву за то, что оно не допустило, чтобы в недобрый для себя час я признался в своей принадлежности к китобоям. Ибо, заметив почти у всех военных моряков предубеждение против этого жестоко оклеветанного разряда мореходцев, я благоразумно воздержался от рассказов о пробитых у берегов Японии шлюпках.

V
Джек Чейс на испанских шканцах

А теперь я должен со всей откровенностью рассказать об одном эпизоде из жизни Джека Чейса, который, я уверен, не повредит в оценке его чести и порядочности в глазах любого благожелательного человека. Дело в том, что во время описываемого мной похода фрегата «Неверсинк» Джек дезертировал и через некоторый промежуток времени был схвачен.

Но ради чего он это сделал? Чтобы уклониться от тягот морской дисциплины? Чтобы предаться разгулу в каких-нибудь портовых притонах? Из любви к какой-нибудь недостойной сеньорите? Ничего подобного. Он оставил фрегат, движимый куда более возвышенными и благородными, скажем даже доблестными, побуждениями. Хотя на море он безоговорочно подчинялся судовой дисциплине, на берегу он становился борцом за права человека и за все человеческие свободы. Он обнажил шпагу в гражданских смутах перуанцев, дабы душой и сердцем откликнуться на призыв стороны, которую почитал правой.

Исчезновение его крайне изумило офицеров, которым никогда не пришло бы в голову, что Джек может дезертировать.

– Что? Джек – лучший мой марсовой – и вдруг удрал? Не поверю! – воскликнул капитан Кларет.

– Джек Чейс исчез? – отозвался мягкосердечный кадет. – Не иначе как из-за какой-нибудь сеньориты. Они вскружили ему голову.

– Джек Чейс в нетях? – проворчал злобный старик баковый, один из мастеров предсказывать совершившиеся события. – А как же! Всегда был в этом уверен. Поклялся бы. Как раз такие вот и смываются втихую. Все время подозревал его.

Шли месяцы, а о Джеке не было ни слуху, ни духу, пока наконец фрегат в одном из портов не стал на якорь неподалеку от перуанского военного шлюпа.

Щегольски одетый в перуанскую форму, упругой походкой прохаживался по шканцам перуанского корабля высокий, сразу бросающийся в глаза офицер с длинной бородой. Он руководил салютом, которым в подобных случаях обмениваются суда различных наций.

При виде нашего командира изящный офицер самым учтивым образом приложил руку к расшитому золотом головному убору, но американец, ответив на приветствие, не слишком учтиво направил на него подзорную трубу.

– Господи! – воскликнул наконец командир «Неверсинка», – да это он – переменить походки он не смог, да и борода его. Я бы его и в Кохинхине узнал. Команду на первый катер! Лейтенант Блинк, отправляйтесь на этот военный шлюп и доставьте мне вон того офицера.

Команда была в ужасе. Как? Когда между Штатами и Перу были самые дружественные отношения, посылать вооруженный отряд на перуанский военный шлюп, чтобы среди бела дня похитить одного из офицеров? Чудовищное нарушение международного права! Что на это сказал бы Ваттель [43]43
  Ваттель Эммерих фон (1714–1767) – швейцарский юрист, советник саксонского курфюрста Фридриха-Августа II, саксонский посол в Швейцарии. Авторитет по международному праву. Главное сочинение его – «Народное право… или основы естественного права».


[Закрыть]?

Но ничего не поделаешь, приказу командира приходится подчиниться. Итак, катер отваливает с командой, вооруженной до зубов. У лейтенанта тайные инструкции. Сопровождающие его кадеты серьезным своим видом хотят показать будто что-то знают, хотя, по правде говоря, никто из них не мог бы сказать, что их ожидает.

Добравшись до военного шлюпа, лейтенант был принят с обычными почестями, но к этому времени высокий бородатый офицер уже исчез со шканцев. Лейтенант выразил желание увидеть перуанского командира, и его провели в салон, где он объявил последнему, что на его судне находится лицо, числящееся за кораблем США «Неверсинком», и что он имеет приказание незамедлительно вернуть его по принадлежности.

Иностранный командир от удивления и негодования принялся крутить усы и намекнул на то, что неплохо было бы пробить боевую тревогу и проучить этих янки за их неслыханную наглость.

Но, положив руку в белой перчатке на стол и поиграв темляком, лейтенант с вежливой непреклонностью повторил свое требование. Наконец, когда все обстоятельства были полностью выяснены и лицо, о котором шла речь, в точности описано вплоть до родимого пятна на щеке, командиру не осталось ничего, как уступить.

Итак блистательный бородатый офицер, который столь изящно снимал шляпу перед нашим командиром, но исчез при появлении лейтенанта, был вызван в салон к своему начальнику, который обратился к нему со следующей речью:

– Дон Джон, этот джентльмен утверждает, что вы по праву принадлежите фрегату «Неверсинк». Это верно?

– Так точно, дон Серено, – ответил Джек Чейс, гордо складывая на груди рукава с расшитыми отворотами, – а поскольку сопротивляться фрегату бесполезно, я подчиняюсь. Лейтенант Блинк, я готов. Прощайте, дон Серено, и да будет вам заступницей Madre de Dios [44]44
  Матерь божья (исп.).


[Закрыть]. Вы были мне благороднейшим другом и начальником. Надеюсь, вам еще удастся отлупить ваших презренных противников.

С этими словами он повернулся и, сойдя в катер, был доставлен на фрегат. Там он направился на шканцы прямо к капитану Кларету.

– К вашим услугам, блистательный дон, – произнес капитан, преувеличенно вежливо приподнимая шляпу и глядя на Джека с живейшим неудовольствием.

– Искренне преданный и от души раскаивающийся старшина грот-марса, сэр, при всей уничиженности своего сокрушения все же гордый тем, что может назвать капитана Кларета своим командиром, – ответил Джек, согнувшись в роскошном поклоне и с трагическим выражением швыряя перуанский клинок за борт.

– Немедленно восстановите его в прежней должности, – крикнул капитан Кларет – и приступайте к исполнению ваших обязанностей, сударь, да поживей. Будете хорошо служить до конца кампании, и о том, что вы сбежали, больше речи не будет.

Так Джек отправился восвояси сквозь толпу восхищенных матросов, которые приветствовали его поразительно отросшую каштановую бороду отменными ругательствами, разделили между собой его мундир и шляпу и торжественно пронесли его на плечах по гон-деку.

VI
Офицеры, унтер-офицеры и мелкая сошка военного корабля; где они живут; как живут; их общественное положение на корабле и что это за господа

Быть может, поскольку кое-что о различных подразделениях корабельной команды уже было сказано, уместно будет коснуться теперь и офицеров, объяснив, кто они такие и каковы их обязанности.

Да будет известно, что судно наше было флагманским и на грот-мачте у нас развевался брейд-вымпелв знак того, что на борту находится коммодор – офицер самого высокого ранга, признанного в американском флоте. Брейд-вымпелне следует смешивать с просто вымпелом– длинной, сужающейся к концу змеевидной полоской флагдука, поднимаемой всеми военными кораблями.

Некое смутное сознание республиканских приличий побудило американцев считать, что им не к лицу иметь высокие морские чины, а посему до сей поры в Америке не было адмиралов, хотя без них ей будет не обойтись, если количество ее судов увеличится. Это безусловно произойдет, когда ей придется владеть большим флотом; тогда ничего не останется, как перенять кое-что у англичан и ввести чина три или четыре выше коммодорского, а именно: полных адмиралов, вице-адмиралов и контр-адмиралов с белым, синим и красным брейд-вымпелами, отвечающими соответственно кордебаталии, авангарду и арьергарду. Адмиралы приравнены по чину к генералам, генерал-лейтенантам и генерал-майорам, точно так же как коммодор может быть приравнен к бригадиру. Из этого следует, что тот же самый предрассудок, который мешает американскому правительству ввести адмиральское звание, должен был бы воспрепятствовать ему иметь сухопутные чины выше бригадирского.

Американский коммодор, так же как и английский коммодор или французский chef d'escadre [45]45
  Командующий эскадрой (франц.).


[Закрыть], всего-навсего капитан 1-го ранга, временно командующий небольшим соединением судов, отряженных куда-либо с той или иной целью. Иного постоянного ранга, признанного правительством, кроме ранга капитана, у нас нет. Хотя обычай и учтивость требуют величать коммодором всякого, кто когда-либо носил это звание.

Наш коммодор был отважный старый вояка, служивший лейтенантом еще в последнюю войну с Англией; во время действий канонерок на озерах под Новым Орлеаном, непосредственно предшествовавших большим сражениям на суше, он был ранен крупной ружейной пулей в плечо и с тех пор так и носит в себе этот кусочек металла.

Часто, вглядываясь в почтенного старого воина, согбенного глаголем от ранения, я размышлял о том, как должно быть дико и неприятно ощущать в своем плече залежи свинца, хотя, впрочем, изрядная часть цивилизованного человечества превращает свои рты в Голконды [46]46
  Намек на пломбы и зубы из драгоценных металлов. Голконда, древняя крепость в Индии к западу от Хайдарабада, в XVI–XVII вв. была столицей могущественного государства. Там гранились алмазы, откуда и выражение «сокровища Голконды».


[Закрыть].

Из-за этого ранения нашему коммодору была положена прибавка к жалованию для содержания слуги. Многого рассказать о коммодоре лично я не в состоянии, поскольку он не искал общения со мной и не давал повода с ним сблизиться.

Но хотя я ничего не могу сказать о нем как о человеке, приведу кое-какие черты, характеризующие его как флагмана. Во-первых, у меня имеются сильнейшие подозрения, что он страдал немотой, ибо в моем присутствии почти всегда хранил молчание. Самое замечательное, что не только сам он казался немым, но уже одно присутствие его обладало таинственной способностью на некоторое время нагонять немоту и на других. Появление его на шканцах, казалось, поражало всех офицеров судорожным сжатием челюстей.

Другим замечательным обстоятельством было то, что все избегали его. Стоило находившимся на наветренной стороне юта офицерам увидеть блеск его эполет, как все они неизменно отступали на подветренную, оставляя коммодора в одиночестве. Может быть, он отличался дурным глазом, а может, то был сам Вечный жид [47]47
  Вечный жид – согласно средневековой легенде, слуга Пилата, ударивший Христа, когда его вели на Голгофу, за что был наказан Христом, обрекшим его на вечное странничество.


[Закрыть], обреченный странствовать по морям. Истинной причиной, впрочем, по всей вероятности, было то, что, подобно всем высшим должностным лицам, он считал необходимым прилагать все усилия, чтобы поддержать свое достоинство, – одно из самых хлопотливых на свете занятий и требующих от человека величайшего самоотречения. Эта вечная настороженность и постоянная забота как бы не уронить себя в чужих глазах, необходимые для поддержания коммодорского достоинства, с чрезвычайной убедительностью показывают, что, кроме обычного человеческого достоинства, коммодоры, как правило, никаким истинным достоинством не обладают. Правда, коронованным особам, генералиссимусам, генерал-адмиралам и коммодорам весьма рекомендуется держаться прямо и остерегаться прострелов, но, с другой стороны, не менее очевидно, что все это высокомерие напускное, что оно в высшей степени тягостно для этих лиц и не может не казаться смешным просвещенному поколению.

Сколько, например, было среди марсовых исключительно славных парней. Пригласи он нас к себе в салон распить с ним бутылочку-другую, я убежден, что от этого сердце старого коммодора только развеселилось бы, а старые раны его немедленно зажили.

Послушай, коммодор, что за охота тебе, старик, строить кислую рожу, заберись к нам на марс, и мы тебе натравим что-нибудь весьма занимательное.

Нет, право, я был куда счастливей в этом своем белом бушлате, чем старый коммодор с его величественными эполетами.

Одно обстоятельство, возможно, больше чем что-либо другое, придавало коммодору столь меланхоличный и несчастный вид – то, что у него почти не было дела. Ибо, поскольку на нашем фрегате уже был командир корабля, в этом отношении коммодор наш явно был лишним. Какое изобилие свободного времени, верно, набралось у него за три года плавания! Сколько сил он мог бы потратить на самообразование!

Но так как всякий знает, что нет более тяжкого труда, чем праздность, нашему коммодору был еще придан особый человек, чтобы делить с ним упомянутое бремя. Лицо это именовалось секретарем коммодора. Секретарь был удивительно светский и вылощенный человек. Обладая изрядным изяществом, он казался чрезвычайным послом из Версаля. Столовался он вместе с лейтенантами в кают-компании, куда выходила и его каюта, обставленная так элегантно, как мог бы быть обставлен личный кабинет Пелама. Его вестовой развлекал матросов рассказами о всяких флейтах и флажолетах [48]48
  Флажолет – род флейты с цилиндрическим каналом и шестью боковыми отверстиями. В усовершенствованном виде (с клапанами) применялся в оперных и симфонических оркестрах.


[Закрыть]с серебряными клапанами, красивых картинах, писанных маслом, книгах в сафьяновых переплетах, китайских шахматах, золотых запонках, эмалевых пеналах, изумительной выделки французских сапогах с подошвами не толще, чем лист раздушенной почтовой бумаги, вышитых жилетах, благовонном сургуче, гипсовых статуэтках Венеры и Адониса [49]49
  Адонис – согласно греческой мифологии, юноша необыкновенной красоты, любимый Афродитой (Венерой).


[Закрыть], черепаховых табакерках, инкрустированных несессерах, щетках для волос с ручками из слоновой кости, перламутровых расческах и сотнях других роскошных принадлежностей, разбросанных по этой великолепной секретарской каюте.

Долгое время я никак не мог уразуметь, в чем заключаются обязанности этого секретаря. Надо полагать, он писал донесения коммодора в Вашингтон и был его переписчиком. И это не было такой уже [50]50
  так


[Закрыть]синекурой, ибо хотя коммодорам на корабле особенно говорить не случается, зато писать приходится изрядно. Нередко приставленный к дверям коммодора караульный прикладывал руку к головному убору и с таинственным видом передавал старшему офицеру записку. Мне всегда казалось, что записки эти должны содержать дела государственной важности, пока в один прекрасный день, заметив в шпигате кусочек рваной, промокшей бумаги, я не поднял его и не прочел нижеследующее:

Сэр, выдайте сегодня команде пикулей к свежему мясу.

Лейтенанту Брайдуэллу

По приказанию коммодора

Адольфус Дэшман, личн. секр.

Это было для меня откровением, ибо по неизменной отчужденности коммодора я заключил, что он никогда не вмешивается в судовой быт, предоставляя все это командиру корабля. Но чем больше мы живем, тем больше узнаем о коммодорах.

Обратимся теперь ко второму по значительности лицу, обладающему во всем, что касается внутренней жизни корабля, почти неограниченной властью. Капитан Кларет был статный, дородный мужчина, нечто вроде военно-морского Генриха VIII [51]51
  Генрих VIII (1491–1547) – король Англии с 1509 г.


[Закрыть], прямой и грубовато-добродушный, столь же царственный в каюте своей, как и Генрих VIII на своем троне. Ибо корабль не что иное, как кусочек суши, отрезанный от материка; это самостоятельное государство, и командир – его монарх.

Это отнюдь не конституционная монархия, где твердокаменная Палата общин имеет право входить с петициями в правительство и при случае огрызаться, но почти деспотическая власть, вроде Оттоманской порты. Слово капитана есть закон, и выражается он исключительно в повелительном наклонении. Когда в походе он стоит на шканцах, его неограниченная власть простирается всюду, куда хватает глаз. Только луна и звезды за пределами его юрисдикции, но солнцем он повелевает. Полдень не полдень, пока он этого не скажет. Ибо когда штурман, в обязанности которого входит производить в полдень определенные наблюдения, отдав честь, докладывает вахтенному офицеру, что наступило двенадцать, последний направляет кадета в каюту командира смиренно известить о почтительном намеке штурмана.

– Доложено на вахту, что двенадцать часов, – рапортует кадет.

–  Так и считайте, – отвечает командир.

После этого рассыльный бьет восемь склянок, и полдень обретает юридическую силу.

Стоит командиру появиться на палубе, как повторяется то, что происходило с коммодором: все подчиненные ему офицеры отступают на противоположный борт. Ни один из них не посмеет первым заговорить с ним на какие-либо иные темы, кроме служебных. Так, лакею не придет в голову приветствовать восседающего на троне российского царя и пригласить его на чашку чая. Быть может, ни один человек не чувствует так остро своего значения, как командир военного корабля во время плавания.

Следующим по рангу является старший офицер, он же старший лейтенант, – главная исполнительная власть на корабле. У меня нет оснований питать особую приязнь к джентльмену, исполнявшему эти обязанности на нашем фрегате, ибо именно он отказался отпустить мне черной краски в количестве, достаточном, чтобы сделать пресловутый мой бушлат водонепроницаемым. Виновником того, что я столько раз промокал до мозга костей, является исключительно он. Вряд ли я когда-нибудь прощу его. Он первопричина приступов ревматизма, которые мучают меня. Бессмертные слывут милосердными; онимогут простить ему – это их воля, но от меня ему прощения не дождаться. Впрочем, личные мои чувства не должны помешать беспристрастной его оценке. В большинстве случаев он выказывал себя отличным моряком, быстрым, громогласным и действующим всегда кстати – качества, благодаря которым он был на месте. Чтобы быть хорошим старшим офицером на фрегате, надо быть энергичным человеком и требовательным по части дисциплины. Перед командиром корабля он отвечает за все, магнат этот полагает его вездесущим: в одно и то же время и в трюме и на верхушке мачт.

Старший офицер занимает председательское место за столом в кают-компании, каковое слово употребляется также для обозначения всех столующихся в ней офицеров. Помещение кают-компании обычно расположено на фрегате в кормовой оконечности кубрика. Иногда ее называют буфетной, но название кают-компания встречается чаще. Внутри эта кают-компания напоминает длинный и широкий коридор большой гостиницы. В нее выходит множество дверей из личных апартаментов офицеров. Мне лишь однажды довелось видеть это помещение: посередине его за столом сидели судовой капеллан с лейтенантом морской пехоты и играли в шахматы. Хотя стоял полдень, помещение освещалось лампами.

Кроме старшего офицера в состав кают-компании входят лейтенанты, коих на фрегате бывает шесть-семь человек, штурман, ревизор, капеллан, врач, офицеры морской пехоты и преподаватель кадетов, или, как его величают, «Профессор». Обычно они составляют весьма приятный клуб симпатичных молодых людей. Лейтенанты обсуждают морские сражения и рассказывают анекдоты о лорде Нельсоне и леди Гамильтон [52]52
  Нельсон Горацио (1758–1805) – английский флотоводец. В 1805 г. в битве при Трафальгаре разгромил франко-испанский флот и был смертельно ранен. Леди Гамильтон (ок. 1765–1815) – жена английского посла в Неаполе, любовница Нельсона.


[Закрыть]; офицеры морской пехоты толкуют о штурме крепостей и об осаде Гибралтара [53]53
  Вероятно, имеется в виду последняя осада его французами и испанцами в 1779–1783 гг.


[Закрыть]; ревизор отрезвляет буйство словопрений ссылками на тройное правило; Профессор разрешается порой ученой сентенцией или какой-либо подходящей к случаю цитатой из классиков, чаще всего из Овидия; рассказы врача о случаях на операционном столе своевременно напоминают присутствующим, что все люди смертны, между тем как добрый капеллан всегда готов утешить их и направить на путь истинный.

Разумеется, все эти джентльмены общаются друг с другом на основах полнейшего равноправия.

Следующими по порядку идут кондуктóры, в число которых входит главный боцман, артиллерист, плотник и парусник. Хоть эти почтенные личности и ходят в сюртуках и пуговицы у них украшены якорями [54]54
  Длинные сюртуки и пуговицы с якорями присвоены были лишь офицерам и приравненным к ним по званию.


[Закрыть], однако, с точки зрения кают-компанейского этикета, они к людям этого круга не относятся. Старшему помощнику, священнику или врачу и в голову бы не пришло пригласить их к обеду. Они, грубо выражаясь, рылом не вышли, у них мозолистые руки, а плотники и парусники, те знают лишь свою работу. Столуются они отдельно и появляются всегда вчетвером, так что, если бы им вздумалось сыграть в вист, «болвана» бы им не потребовалось.

Где-то по соседству с этой категорией на иерархической лестнице оказываются «двубортники», или кадеты. Этих мальчуганов отправляют в плавание для того, чтобы из них вышли коммодоры, а для того чтобы стать коммодорами, многие из них считают необходимым жевать табак, пить бренди с водой и крыть почем зря матросов. Так как на корабль они попадают лишь для того, чтобы проходить школьный курс и знакомиться с обязанностями лейтенанта, и так как, пока они не приобретут надлежащих знаний, чтобы занять этот пост, им на корабле почти нечего делать, они становятся тут чем-то вроде лишнего груза. На перенаселенном фрегате они то и дело попадаются под ноги то матросам, то офицерам, почему и возникла пословица: «Что никчемный человек, что кадет на корабле – оба в ногах путаются».

Во время шквала, когда всех свистят наверх, палуба так и кишит от носящихся взад и вперед без всякой цели и смысла кадетов, которые неспособность заняться чем-нибудь полезным восполняют громкой руганью, взрываясь у вас под ногами, как мины. Среди них есть совершенно невозможные мальчишки, носящие свои шляпы набекрень под залихватским углом и боевые, как молодые петухи. Они имеют обыкновение употреблять огромные количества макассарского масла и колумбийского бальзама [55]55
  Макассарское масло выжимается из зерен Schleichera trijuga. Используется для пищи, освещения, а в Европе для ращения волос. Название по порту на о. Целебес или по бывш. Макассарскому королевству, покоренному голландцами. Колумбийский бальзам – по-видимому, толуанский бальзам из дерева Myroxylum toluiferum, растущего вблизи г. Толу в Колумбии.


[Закрыть]. Они спят и видят, как бы отрастить себе бачки и иной раз, умастив себя всякими снадобьями, ложатся на солнце, чтобы повысить плодоносность своих подбородков.