Текст книги "Кто скрывается за тьмой? (СИ)"

Автор книги: Герда Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

....Те, кто смотрит из тени

Утро снова началось с пустоты.

Джессика проснулась одна. Простыня рядом была холодной, как будто он ушёл давно. Не оставил ни записки, ни следа. Только тёплый запах на подушке – смесь кофе, мускуса и чего-то обволакивающе мужского. Он уже стал для неё якорем. Привычным. Родным.

Она побродила по квартире. Умылась. Почистила зубы его щёткой, причесалась. Всё было немного неловко, как будто она играла роль хозяйки, которой ещё не успела стать. Одежда со вчерашнего дня – мятая, потускневшая – лежала на спинке стула. Джессика приподняла подол его футболки, нервно передёрнула плечами. Как будто стала слишком заметной. Слишком «его».

В дверь позвонили. Она, всё ещё босая, открыла.

– Надеюсь, не разбудил? – Альфред стоял, неся охапку пакетов.

– Нет, – она улыбнулась и взяла часть свёртков.

На кухне он выложил продукты. Привычно зажёг плиту, поставил чайник. И вдруг – склонился и поцеловал её в висок. Легко. Почти буднично. А для неё – как вздох тепла в самый хрупкий момент.

– Ты обворожительна в моих вещах, – прошептал он.

– Ты же знаешь, как я смущаюсь, – она покраснела.

– А я принёс тебе кое-что ещё. За углом – бутик. Я подумал, тебе захочется переодеться.

Он отвёл её в гостиную. Она развязала пакеты: бежевые классические брюки, лёгкая блузка с коротким рукавом, комплект нежно-персикового белья.

– Надеюсь, подойдёт? – голос его вдруг стал неуверенным.

Она не ответила – просто схватила вещи и скрылась в спальне. Когда вышла – он почти подавился кофе. Она была сияющей, собранной, лёгкой. Он чувствовал себя диким зверем, который боится испачкать хрупкую фарфоровую куклу.

Но именно это и тянуло его. Именно её наивность, открытость. Этот мягкий свет, которым она освещала всё вокруг.

–

В офис они приехали с опозданием. В лифте она прижалась к его плечу.

– Ты вкусно пахнешь, – пробормотала, едва касаясь его скулы носом.

– Вообще-то, это моя фраза, – усмехнулся он.

Но голос дрогнул.

Он вдавил её в себя, как будто хотел запомнить каждую клетку. Их губы слились в поцелуе – трепетном, но с нарастающим жаром. Его руки скользнули под ткань. И в этот момент двери распахнулись.

– Доброе утро, – спокойно произнесла вошедшая женщина и тактично отвернулась.

Они быстро отстранились. Джессика хихикнула, но он был напряжён.

– Кто она?

– Финансистка. Вечно недовольная. Первая на слухи.

– Почему держишь?

– Потому что она профессионал. Но больше так не делай, – он указал вниз. – У меня потом вот это…

– О, да, – усмехнулась она. – И знаешь, я надела то самое новое бельё.

– Джесс, – сквозь зубы процедил он. – Доберёмся до спальни – покажу тебе, что значит дразнить мужчину с утренним самоконтролем.

–

На кухне офиса она решила взять воды. Когда двери за её спиной закрылись, в помещение вошли три женщины. Она осталась в тени у холодильника – и услышала.

– Видела, как она утром из его машины выходила. Волосы спутанные, будто и не ночевала дома.

– А я слышала от охраны, что вечером он сам дверь за ней закрыл.

– И кто она такая вообще? Из ниоткуда – и сразу наверх. Наверняка думает, что уже хозяйка.

– Он всегда выбирал зрелых женщин. А тут – куколка в кедах, и вся дрожит.

– Думаешь, надолго? Он быстро теряет интерес. Как использует – выбросит.

Джессика вышла из тени. Стакан дрожал в руке.

– Удивительно, как много вы знаете о чужой жизни.

Женщины замерли.

– Может, хватит проживать чужие ночи? Или вам просто скучно с собой?

– Девочка, ты не понимаешь, с кем связалась…

– Я прекрасно понимаю. Лучше, чем вы. И ещё – зависть, знаете ли, портит кожу. Вам бы к косметологу.

И тут дверь распахнулась.

Альфред.

Он стоял, холодный, как сталь.

– Вы уволены. Обе. Сейчас же.

– Но… мы же… это…

– Нет «но». Зависть – худшее, что может быть в команде. Пошли вон.

Джессика была в шоке. Он подошёл, взял её за руку, как будто проверяя: не дрожит ли она. Но его губы сжались. Скулы напряглись. Он смотрел мимо неё.

– Всё в порядке? – спросила Джессика, чувствуя, что он как будто не здесь.

Он молча вытащил из внутреннего кармана маленький предмет, обернутый в кусок тканевой салфетки. Развернул. Внутри – монета. Потемневшая, будто старинная, но с отчётливо вырезанными линиями. Знак. Символ. Странная вязь по ободку.

– Где ты её нашёл? – голос Джессики стал тише, чем шёпот.

– Зашла речь о фурнитуре. Я отправился на склад – проверить остатки. Всё как обычно. Но потом…

Он замолчал.

– Потом что?

– Слишком тихо было. Ни одного звука. И – дверь, которую я точно помнил запертой… оказалась открыта.

Внутри – просто коробки с пуговицами, нитками. Но одна коробка лежала не так. Я её поднял.

А под ней – эта штука. Просто… лежала. На голом полу. Как будто кто-то специально положил. Для меня.

Он протянул ей монету, и в тот же миг её пальцы обожгло. Тепло – не как от солнца. Как от чужого тела, давно лишённого жизни, но всё ещё тёплого.

– Я должна была найти её, – прошептала она. – Не ты.

Он кивнул, взглянув ей в глаза.

– Я знаю. И именно поэтому мне страшно.

Она молчала. Только сжала монету в кулаке, и в этот момент за спиной будто прошёл холод. Словно в комнату вошло что-то незримое.

– Это не просто знак, – произнёс он. – Это приглашение. Или ловушка. Может, даже предупреждение.

– Кто-то знал, где ты будешь, – добавила Джессика. – Знал, что ты найдёшь её вместо меня.

Альфред сжал губы. Его взгляд – на окно. На отражение.

– Я не просто нашёл её, Джесс.

Я почувствовал её, как только вошёл. Как будто она меня звала. А не тебя.

Она замерла.

– Тогда… это ещё хуже.

Он коснулся её плеча.

– Прости. Я испортил ход испытаний. Но клянусь, я не знал. Это было… как зов. Как будто я… вдруг стал частью игры, в которую не должен был играть.

Тишина повисла между ними. И в этой тишине оба почувствовали:

за их спинами кто-то стоял. Не человек. Не существо.

Тот, кто ждёт, когда она снова нарушит порядок.

Автору очень нужны плюшки, с медом, или печенье с конфетой... Или просто чай, вкусный, с нотками мяты... Или хотя бы лайк, вкусный коммент. Я ведь знаю, что Вам нравится ...

Глава 17

Дерек остановил машину резко, будто под капотом застыло что-то живое, затаив дыхание перед бурей. Он вышел, хлопнув дверцей. Молча открыл багажник и швырнул Альфреду сумку. Спортивный костюм, пара тёплых вещей и те злосчастные бусы, ещё теплые, будто их кто-то только что держал в лапах.

– Держите меня в курсе, – сказал он глухо, не глядя им в глаза. Его голос дрогнул. Это был не приказ и не просьба – прощание. Он смотрел на них как на тех, кто вот-вот уйдёт туда, откуда не возвращаются.

И, резко отвернувшись, пошёл вниз по тропинке. Шаги – твёрдые, как гвозди в крышку гроба.

Всё. Обратного пути нет.

– Я не готова, – прошептала Джессика, сжимая кулаки. – Честно… Мне страшно.

– Просто будь рядом, – сказал Альфред. Его голос был якорем. В нём было всё, что держало её на этом свете.

Он надел бусы, на ее тонкую шею, защёлкнул амулет, и прикрепил третью монету.

И всё исчезло.

–

Провал. Пустота. Тьма.

Они не стояли, не падали, не летели. Просто исчезли из одного мира и родились в другом – чужом, безвременном, как сон без границ.

Взвизгнув, Джессика ощутила, как её держат когти. Альфред – не человек. Он был зверем. Он держал её лапами, прижимая к груди, как добычу. Их поднимало вверх. Крылья, чёрные как безлунная ночь, взмахивали с такой яростью, что воздух звенел. В ушах – боль. В лёгких – лёд. Кожа покрывалась инеем, как от горной стужи.

Слишком быстро. Слишком высоко.

И тут – удар.

Чёрное небо раскололось. Облако, смерч, раскат – и всё рухнуло.

Они падали. Долго. Беззвучно. Будто тонули в чём-то вязком.

–

Соль. Жгучая. Грязная.

Она захлёбывалась. Тело рвало судорогой. Альфреда рядом не было. Ни звука. Ни горизонта. Только бесконечная, вязкая тьма.

И толчок в бок. Как будто кто-то под водой врезался в неё с силой.

Она повернула голову – и замерла.

Это было Оно.

Призрак.

Он не касался воды – она просто умирала под ним. Вокруг него всё гнило. Свет гас. Море чёрнело. Он был, как разлагающийся ветер.

Его лицо – пустая воронка. Пустота вместо глаз. И это пустота смотрела на неё.

И в этот момент внутри неё проснулись звери.

– Уходим! Быстро! Это не наш бой! – прошипела Пантера. Холодная, чёткая, старая, как сама ночь. – Мы не справимся!

– Нет! Я не бегу! – зарычала Пума. – Он уже рядом! Если убегать – он нас сожрёт. Надо сражаться!

– Ты погибнешь! Она погибнет! Мы все исчезнем!

– Так пусть! Но я умру стоя. А не прячась.

Джессика была между ними. Одним телом. Одним разумом. Звери боролись – за её жизнь, за её выбор. Она чувствовала, как у них дрожат лапы. Как вены пульсируют страхом.

И Призрак пошёл.

Песок под ним трескался. Деревья вокруг высыхали. Листья облетали. Воздух – кислый, как кровь.

– Я сдержу его… – прошептала Пантера. – Но ты – добей. Иначе всё будет зря. Я не вернусь.

– Ты… жертвуешь собой?!

– Ради неё. Ради нас. Ради света. Делай это. Быстро.

И тогда Пантера вышла.

–

Она чувствовала, как земля под ногами затаила дыхание.

Сначала пришёл зуд – едва уловимый, словно кожа вспоминала что-то древнее. Он расползался по позвоночнику, тянул сухожилья, обволакивал плечи. Руки налились силой, пальцы начали изгибаться, ломаться в непривычных изгибах, когтистые тени пробивались сквозь ногти, как будто они были не костью, а живыми побегами.

Суставы хрустели – не от боли, а от того, что юное тело отказывалось подчиняться законам человеческого мира. Ткани растягивались, будто кто-то распарывал её изнутри, открывая древнюю суть. Грудная клетка расширялась, живот подтягивался, таз сдвигался – строение тела менялось на уровне костей.

Джессика задыхалась, не от ужаса – от прилива силы. Мышцы наливались, сжимались, передвигались под кожей, как змеи. Сердце стучало глухо, сбито, но с каждым ударом в ней росла ясность. Она уже не стояла – она пригибалась. Колени подогнулись, ступни вытянулись, пальцы расползались веером, готовясь к прыжку.

Мир вокруг обострился – не просто звуки, а вибрации, токи воздуха, мельчайшие движения ветра в траве. Запахи хлынули рекой: мох, древесина, кровь, её собственный страх, пряный, живой. Зрачки растянулись, расплавились, и её глаза стали частью ночи – тёмными, глубинными, в которых отражалась мудрость, накопленная годами.

Последним исчез голос. Не человеческий – внутренний. Он ещё пытался удержать её, цеплялся за сознание, но Пантера уже дышала сквозь неё, сквозь лёгкие, сквозь каждую клетку. Она не стала другим существом – она вспомнила, кем была всегда.

Шелест – и там, где только что стояла девушка, осталась чёрная тень с темными глазами. Пантерой она не казалась – она ею была.

Из Джессики вырвалось чёрное, струящееся тело. Беззвучный хищник. Тьма, принявшая форму. Пантера. Её шерсть поблёскивала серебром, глаза сверкали холодом.

Призрак остановился.

Он чувствовал её.

Она прыгнула. Быстро, точно, бесстрашно.

И он ударил её взглядом.

Не лапой. Не голосом. Пустотой.

Пантера затряслась, как в лихорадке. Её лапы задрожали, шерсть задымилась. Он вытягивал из неё жизнь.

Но она вцепилась в него. Когтями. Волей. Не дала уйти.

Он откинул её, разметав, как бумагу.

Пантера дышала тяжело. Шерсть её, обычно сияющая, казалась тусклой, как будто ночь, питавшая её, отступала. Она пошатывалась, прижималась к земле, лапы дрожали – будто бы силы действительно покидали её. Демон склонился ближе, ощутив вкус победы, он уже почти касался её, тенью змеился над черной спиной, готовясь нанести последний удар.

Но именно тогда Пантера подняла глаза – спокойные, чистые, ясные.

И в этом взгляде было не отчаяние, не страх. Там была стратегия. Жертва. Любовь.

Пантера резко обернулась, показав зубы, но не напала. Вместо этого – её губы дрогнули. Словно она улыбнулась. Или прошептала. Нет – приказала. Силой мысли.

– Пора, сестра!!!

И в тот же миг её тело окутал свет – не золотой, не серебряный, а дымчатый, колышущийся, как отражение луны в воде. Пантера не просто исчезла – растворилась, будто никогда и не существовала. Но перед тем как окончательно исчезнуть, на одно-единственное сердцебиение на месте зверя мелькнула фигура девушки – стройная, с тёмными волосами, с мягким, бесстрашным взглядом.

Это была она.

Джессика.

Но тень вспыхнула – и всё исчезло.

В тот же миг в воздухе раздался рёв, короткий, низкий, наполненный гневом и ясностью. Из темноты, словно пронзив пространство насквозь, вышла пума – светлая, могучая, с янтарными глазами, в которых горело всё, что осталось от той, кто принесла себя в жертву.

Демон отпрянул.

Он не понимал. Только что он ощущал вкус её крови, видел, как дрожат её лапы. Победа была рядом, он чувствовал её сквозь свои пустые, бездушные глаза. Но теперь... Перед ним стояло нечто иное. Новое. Объединённое.

Он не знал, что две были одной.

И тут – Пума рванула.

Рыжая. Золотая. Огненная.

Она прыгнула прямо в грудь призраку. Он завизжал. Его лицо треснуло. Она рвала не плоть – тень. Пустоту. Боль.

Он трепыхался. Шипел. Исчезал и возвращался.

И Пантера, из последних сил, поднялась. Она вскрикнула – зовом. И прыгнула вместе с Пумой. Последний раз.

Вспышка. Рёв. Свет. Взрыв.

Призрак исчез. Сгорел. Растворился. Пепел.

И с ним – ушла Пантера.

–

Джессика рухнула на землю.

Была одна.

Пустая.

Внутри – как будто вырвали часть сердца. Давно знакомую, мудрую. Ту, что всегда была рядом.

– Ты ушла… – прошептала она сквозь слёзы. – Спасибо.

–

Джессика вывалилась на пол, как выброшенный из мира труп. Влажная, сгоревшая изнутри. Дыхание – клочьями.

– Фред… – хрипло, как из пепла.

Он был рядом.

– Я думал… – он дрожал. Его губы были бледными. Он прижимал её к себе, как будто боялся снова потерять. – Я думал, ты не вернёшься…

– Я… устала…

Он уложил её. Гладил волосы. Не зная, что внутри неё – пусто. Без Пантеры.

– Прости… Я дурак. Я… не думал…

– Тише… – она закрыла его губы.

Поцелуй. Медленный. Тяжёлый. Не от страсти. От боли. От возвращения к жизни.

Он вошёл в неё, не с напором, а с отчаянием. Она отвечала – с благодарностью. Они касались друг друга, как выжившие. Как будто всё это – последнее, что у них есть.

– Выходи за меня, – прошептал он.

Она не ответила. Только слёзы.

Он держал её, как якорь. А она – дышала.

– Я… была на радуге… – прошептала она.

Он коснулся её губ.

– С этого момента… всегда.

–

Потом был кофе. Бекон. Холодные ноги на полу. Его футболка, висящая на ней.

– Где мясо?

– Там был бекон, – фыркнула она.

– Это не мясо.

Она смотрела на него и улыбалась. Но в глазах её была тень. Пантера.

Ночь.

Джессика спала, свернувшись под одеялом, прижавшись к Альфреду, как будто искала тепло даже сквозь сон. Но внутри – пустота. Не страх. Не боль. Что-то другое. Отсутствие.

И тогда пришла она.

Во сне.

Высокий утёс нависал над туманным лесом. Камни были тёплыми, как кожа. Воздух – серебряный, густой. Ни звука. Ни ветра. Только дыхание земли и хруст в её собственных лёгких.

И на краю скалы сидела Пантера.

Могучая. Тихая. Вся из тени. Она смотрела вниз, туда, где темнота ещё ворочалась в земле. Глаза у неё были, как зеркала – в них отражалась Джессика. Такая, какая она была до всего.

Пантера не двигалась. Не смотрела на неё.

Но Джессика знала – она знает.

– Ты ушла, – прошептала она. – И я даже не поблагодарила…

Слёзы щипали глаза. Она тянулась к ней – но не могла приблизиться. Между ними – тонкая грань. Как дым. Как смерть.

Пантера не сдвинулась с места. Но её хвост тихо обвил лапы. Жест молчаливого покоя.

– Прости, – выдохнула Джессика. – Ты была во мне с самого начала… А теперь внутри – пусто.

Пантера наконец повернула голову. Глаза её были золотыми. Мудрыми. Без укора.

– Я жалею, что не смогла спасти тебя… – прошептала Джессика. – Ты была моей тенью, моей силой. Ты – это я. Я скучаю.

И вдруг ветер. Один порыв. Холодный.

Пантера поднялась. Грациозно. Беззвучно. И пошла прочь – вглубь сна, в чащу, в небытие. Становясь всё более прозрачной. Тенью. Шепотом. Легендой.

– Подожди… – всхлипнула Джессика. – Не уходи…

Но та не ответила. Только на секунду обернулась, и в её взгляде было: Я не исчезаю. Я стою на страже. Всегда.

Потом – всё исчезло.

–

Джессика проснулась. Тихо.

Рядом – Альфред. Его рука на её талии. Его дыхание ровное.

Она прижалась к нему крепче, зарывшись в его шею. И прошептала в темноту:

– Спасибо, моя Пантера. За всё.

И позволила себе расплакаться.

Не от страха. От любви.

И от ещё одной утраты, о которой никто, кроме неё, никогда не узнает.

Глава 18

Прежде чем наденешь кольцо

В доме пахло жасмином и скошенной травой. Воздух дрожал от жары – июль плыл тяжело, как мёд, растекаясь по комнатам особняка. Кондиционеры не справлялись, поэтому окна были распахнуты настежь, и ветерок играл занавесками, будто кто-то невидимый шептал: не спеши...

Джессика сидела на полу посреди гостиной, перебирая пробники тканей и карточки с именами гостей. Пальцы её были липкими от зноя, губы – сухими от тревоги. Где-то в глубине особняка играла лёгкая инструментальная музыка, но всё звучало будто из-под воды.

– Мы можем выбрать меню вместе? – спросила она у Альфреда, подходя к нему с планшетом. – Там ещё нужно утвердить цветы на арке, и…

– Джесс, прости. Мне срочно надо в офис. Буквально на пару часов.

Он не встречал её взгляда.

Словно боялся, что она что-то в нём увидит.

Что-то чужое.

–

Она примеряла свадебное платье под полуденным солнцем, струящимся в окна бутика. Шёлк прилипал к телу, фата казалась удушающей. Подруги смеялись, пили прохладный лимонад с мятой, выбирали украшения. А она чувствовала, как за плечами словно стоит кто-то – невидимый, тёмный, с когтями и глазами-жёлтыми углями.

– Вам плохо? – спросила консультант, увидев, как она взяла себя за грудь.

– Просто жарко. – Она улыбнулась, как могла. – Просто... я скучаю по нему. Он должен был быть здесь....

–

Альфред ехал в машине с открытыми окнами. Воздух пах асфальтом и пылью. На светофоре он достал из кармана конверт. Надпись на нём была лаконична:

«Ты обязан знать. Приди.»

Она стояла в тени лип, в лёгком летнем платье, с теми же глазами, от которых когда-то срывало крышу. Такая же. Слишком живая. Слишком хорошо помнящая, куда бить.

– Альф, – она кивнула, не касаясь его. – Я пришла не возвращаться. Только – объяснить.

Они сели за столик. В кафе пахло ванилью, сладостями, её духами. Теми самыми. Он узнал их сразу. Как яд, запоминается навсегда.

– Это не про нас, – сказала она, – это про то, кем ты был. Я хочу вернуть тебе часть... справедливости. Я вложила эти деньги в фонд. В память о нас. Твоя подпись там – лишь формальность.

– Почему именно сейчас?

– Потому что ты собираешься жениться. А я знаю, что ты врёшь сам себе. Ты всё ещё хочешь быть любимым, а не любить.

Свадьба была идеальной.

Слишком идеальной, чтобы быть правдой.

Знойная летняя жара отступила к вечеру, на смену ей пришёл тёплый ветер, пахнущий ночными цветами. В саду на заднем дворе расставили столы, арку оплели розами и виноградной лозой. Гирлянды мягко светились, будто светлячки кружили над головами гостей.

Альфред был рядом. Он держал её за руку, целовал в висок, шептал на ухо:

– Ты – моё спасение. Моё солнце.

Она кивала. Улыбалась. Но внутри, где-то глубоко, чувство росло, как капля кипятка под кожей: он лжёт.

Запах чужих духов. Молчание. Она что-то чувствовала... Ту, чужую...

Фотограф просил их встать ближе, но каждый шаг, каждое касание отдавалось холодом.

Гости аплодировали. Фотограф просил встать ближе. Дерек, немного перебрав вина, крикнул:

– Ура молодым!

А она всё смотрела на него и думала: Почему ты не смотришь на меня, как раньше?

–

И вот – между тостами, смехом и музыкой – он появился.

Вудс.

Из тени деревьев. В чёрном костюме, с мокрой от жары шеей и холодными глазами. Он не подошёл к группе гостей. Он ждал её – у аллеи, по которой она шла к беседке, поправляя подол платья.

Она заметила его издалека. Сердце сжалось.

– Мисс Ленг, – произнёс он. – Простите, что так... не вовремя. Но я знал, что вы не откроете двери, если бы я пришёл утром.

Он протянул ей плотный конверт.

– Это о нём. И о вас. Там всё: переводы, подписи, счета. Он начал выводить деньги с семейных счетов шесть месяцев назад. Подставил третьих лиц. Подделал подписи. Это – ваше.

Она замерла. Конверт дрожал в её руках.

– Это... это ошибка.

– Было бы. Если бы я хотел вам зла. Но, Джессика... он не тот, за кого себя выдаёт.

Он ушёл, оставив её наедине с тишиной и бумагами.

Она открыла конверт.

Внутри: фотографии, где Альфред сидит с женщиной в летнем кафе, они держатся за руки, будто старые приятели. Но вот его взгляд – говорил о многом... И вряд ли речь шла о дружбе... Он пока ещё так на нее не смотрели ни разу... Сразу вспомнился запах чужих духов, явно дорогих...

И документы. Финансовые движения. Подделанные подписи. Название фонда её семьи.

На одной из страниц – его почерк.

Он знал. Он всё знал.

–

Позже она стояла в своей комнате. Платье всё ещё на ней. Туфли сняты. Ветер шевелил тюль. Было жарко. Душно. Мир ломался в ней, как стеклянная ваза.

Окно скрипнуло.

На подоконник бесшумно спрыгнула Пантера.

Чёрная, как уголь, с глазами цвета золота. Она подошла, ткнулась носом в её ладони. И осталась рядом.

– Я устала, – прошептала Джессика, поглаживая её морду. – Я просто хотела быть счастливой. Хотела, чтобы он выбрал меня. А он выбрал ложь.

Пантера тёрлась об неё, урчала. Внезапно Джессика поняла: зверь плачет вместе с ней.

Они обе были обмануты.

– Уходи! с ним, и ты забудешь, кто ты есть, – прозвучало внутри. – Убеги. Пока ещё можешь.

–

На заднем дворе шла свадьба.

Гости поднимали бокалы. Гремела музыка. Альфред что-то говорил кому-то из старейшин, не глядя в сторону дома.

Она не обернулась.

Когда охранник у калитки спросил:

– Мисс, всё в порядке?

Она прошептала:

– Ещё нет. Но будет.

И исчезла в ночной, душной тишине. Лето пахло дождём. Пантерой. Свободой.