Текст книги "Тревожные будни"

Автор книги: Георгий Вайнер

Соавторы: Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий,Виль Липатов,Анатолий Безуглов,Николай Коротеев,Алексей Ефимов,Александр Сгибнев,Юрий Кларов,Иван Родыгин,Григорий Новиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Подкоп

Как-то, проходя по нынешней Пушкинской улице, я остановился у мехового комиссионного магазина. Дом этот не изменился почти за пятьдесят лет. Да, тогда, летом 1928 года, он был таким же – немного нескладным, но добротным и чем-то внушающим уважение к себе. Я вошел внутрь. И внутри он остался прежним. Только отделка другая да в одном месте заложен проход. В 1928 году здесь тоже продавали меха, это был один из крупнейших меховых магазинов Госторга. А однажды здесь была совершена крупная даже по тем временам кража – на несколько десятков тысяч рублей. Этот случай интересен тем, что мы столкнулись не с отчаянными бандитами и головорезами, а с весьма квалифицированными ворами, имеющими очень неплохое техническое образование, знакомыми с правилами конспирации и с основами строительного дела.

У меня сохранились две вырезки из муровской многотиражки того времени. Хочу привести их полностью, тем более что они сразу введут в курс дела, дадут представление о нашей работе, да и о стиле газетных заметок двадцатых годов.

Первая называется:

«Муровцы прекрасно работают».

В ней писали:

«Четвертым районом МУРа во главе с пом. инспектора Е. М. Максимовой и А. А. Жуковым раскрыто дело о краже с подкопом из магазина Госторга на Б. Дмитровке мехов на 22 000 руб. Виновник – сын бывшего н-ка московской сыскной полиции С. К. Швабе и его соучастники были арестованы и преданы суду. В деле, а также при ликвидации второй группы взломщиков во главе с Базилевым, выкравшей шелк из магазина на Арбате на 7133 рубля, из Хамовнического кооператива – на 9000 рублей и из Бауманского потребительского общества – на 7223 рублей, сотрудники 4 района проявили много инициативы и энергии. Адмотдел выдал пом. инспектора Максимовой и Жукову, а также Корнееву, Албекову и Миронову по месячному окладу».

И вторая заметка, которая целиком относится к Екатерине Матвеевне Максимовой.

«Женщина в милиции.

Тов. Е. М. Максимова десять лет работает в органах уголовного розыска.

Будучи пом. инспектора МУРа, за энергичную работу по раскрытию ряда вооруженных грабежей и убийств была награждена месячным окладом. В 1925 году получила грамоту и серебряные часы и вслед за этим благодарности за раскрытие краж с московской таможни и выдающегося дела аферистки Захаровой-Емельяновой. За десять с лишним лет своей службы ни разу не подвергалась взысканиям и замечаниям.

Тов. Максимова – живой пример того, что не только в милиции, но и в уголовном розыске женщина может быть активным и полезным работником».

Как же было раскрыто это «дело о краже с подкопом» ?

В один из летних дней 1928 года дежурный по Московскому уголовному розыску принял сообщение о краже из мехового магазина, находящегося в доме на углу Столешникова переулка и Большой Дмитровки, которая сейчас называется Пушкинской. От здания МУРа это было недалеко, и на место происшествия мы прибыли довольно быстро. Я говорю «довольно быстро», конечно имея в виду скорости, которые были доступны нам в то время. Поскольку машин у нас было очень мало, нередко приходилось добираться на трамваях, а то и пешком. Так продолжалось, пока первый начальник МУРа Александр Максимович Трепалов не решил эту проблему удивительно просто и оригинально. По соглашению с гражданским комиссариатом Москвы было принято решение, по которому городские извозчики облагались «трудовой революционной повинностью». Каждое утро во внутреннем дворе Московского уголовного розыска собиралось человек тридцать извозчиков, которые во всем своем великолепии съезжались выполнять эту самую повинность. Надо сказать, что, кроме решения чисто транспортной проблемы, мы получили, возможность очень близко общаться с людьми, знавшими буквально все, что происходит на улицах Москвы. Извозчики вскоре стали нашими помощниками и друзьями.

Так вот, прибыв на место происшествия, мы обнаружили, что кража выглядит довольно странно. Входная дверь не тронута, запоры и пломбы на месте, решетки на окнах тоже целы. Сторож, который оказался тут же, не мог сказать ничего определенного. Всю ночь он не покидал своего поста, расположенного между внутренними и внешними дверями магазина. Ничего подозрительного он не видел, не слышал, дежурство, по его словам, прошло, как никогда, спокойно.

Когда мы прошли в торговый зал, оказалось, что и здесь все в порядке. Меха были на месте – и те, что висели, и те, что были сложены в специальном шкафу.

– Простите, так вас обокрали или нет? – спросила Максимова у заведующего магазином. – Из-за чего весь шум-то?

– Пойдемте к подвал, – коротко сказал заведующий и первым стал спускаться по каменным ступеням. Вход в подвал почему-то сделали прямо из торгового зала. Очевидно, достаточно было потолкаться среди покупателей, чтобы понять – основные запасы мехов хранятся в подвале. Несложно было понять и расположение подвала и даже прикинуть хотя бы приблизительно толщину его стен, то есть фундамента дома.

Спустившись вниз, мы тщательно осмотрели весь подвал. Оказалось, что он глухой – ни одного входа, кроме центрального, здесь не нашлось. Отсеки тоже были глухие, выложенные кирпичом и вроде бы совершенно не доступные для воров.

– Прошу, – заведующий показал на взломанные шкафы. – Здесь у нас хранились самые дорогие меха.

– Почему здесь, а не в зале? – спросила Максимова.

– Подвал считался надежным хранилищем... А стоимость некоторых мехов настолько велика, что мы их попросту не рисковали оставлять на ночь в торговом зале. И вот – пожалуйста!

Мы стояли перед узким лазом, пробитым между ступеньками кирпичной лестницы. Заглянув туда, я убедился, что он вел куда-то вглубь, под подвал.

– Куда он ведет, этот проход? – спросила Максимова у заведующего.

– Откуда мне знать... Вчера его не было.

– Интересно... Выходит, они за ночь пробили стенку... Тут нужна ударная работа. И сторож ничего не слышал?

– А что он мог услышать? Мало ли звуков может доноситься из жилого дома! Он отвечал только за дверь, за окна. Мне не в чем его упрекнуть.

– А себя?

– И себя тоже. Кто же мог предположить, что к нашему подвалу преступники подберутся из-под земли...

Екатерина Матвеевна окинула нас взглядом и остановилась на мне.

– Извини, Алексей, но, кроме тебя, в этот лаз, кажется, никто не пролезет... Комплекция у тебя в самый раз... Осторожнее только, смотри, чтоб не придавило. Не исключено, что преступники оставили какую-нибудь ловушку...

Втиснувшись в узкий лаз, я увидел при свете фонаря нечто вроде небольшого колодца, в котором была нора. Колодец, судя по всему, понадобился преступникам, чтобы обойти толстую стену. Пробивать ее они, видимо, не рискнули, боясь привлечь внимание сторожа, жителей дома. Когда я прополз через всю нору, то неожиданно оказался в небольшом отсеке. В углу стояли две бочки, ящики из-под цемента, ведра. Все это было заполнено землей. Еще куча земли была навалена в углу. Не было ни окон, ни дверей. Как он получился у строителей, этот отсек, – непонятно. Очевидно, допустили какой-то просчет при сооружении дома. А просчет оказался на руку ворам. Отсюда вел только один выход – дыра в потолке, тоже узкая, прорытая совсем недавно. Земля по краям была еще сырая. Выбравшись через эту дыру на поверхность, я оказался в какой-то котельной, тоже заваленной землей. Дверь была незаперта, и я свободно вышел на улицу. Мы внимательно осмотрели двор соседнего дома, в который выходила котельная, нашли лопаты, ведра, ломики, воровской инструмент. Потом еще раз, более подробно допросили сторожа. Оказалось, что он уже несколько лет сторожит этот магазин, неоднократно поощрялась его добросовестность. Глухие удары в стене он слышал, но не придавал им значения, решив, что в какой-то квартире идет ремонт.

– И за всю ночь вы ни разу не отходили от магазина? – спросили мы его.

– Постойте, постойте!.. Отходил, два раза отходил... Минут на пять, не больше.

– К вам никто не подходил ночью или поздно вечером?

– Двое подходили... Я еще удивился – одеты прилично, а спички просят у сторожа... В субботу это было.

– И закурить попросили?

– Нет, еще сами угостили. Две папиросы дали, хорошие папиросы, я и не курил таких никогда.

– Они что-нибудь спрашивали?

– Нет, ничего... Пожелали хорошего дежурства и ушли. Да, спросили, не холодно ли ночью... А я ответил, что, мол, ночью сижу между дверями. Внутренние на замок заперты, опломбированы, а внешние я на задвижку закрываю.

– Если они действительно подходили в субботу, – сказала мне Максимова, – значит, все воскресенье и ночь на понедельник магазин стоял уже обворованный.

– Времени сколько угодно, чтобы спрятать меха, – ответил я.

– И меха можно спрятать, и следы замести...

Когда с результатами нашей поездки ознакомилось руководство МУРа, было решено, что розыск преступников возглавит Екатерина Матвеевна Максимова, поскольку она фактически поиск уже начала.

Здесь я хочу сделать маленькое отступление и чуть подробнее рассказать о самой Екатерине Матвеевне, тем более что она была единственной женщиной в Московском уголовном розыске, которая занималась непосредственно борьбой с преступниками. Должность, которую она занимала в то время, называлась «помощник инспектора района МУРа», что соответствует теперешнему заместителю начальника отдела, – должность серьезная, ответственная. Многолетний опыт оперативной работы, настоящее мужество, смелость этой женщины, отличное знание методов сыскной работы, знание преступного мира Москвы, умение «разговорить» самого отпетого бандита – все эти качества вызывали искреннее уважение всех наших сотрудников. Екатерина Матвеевна не один раз выезжала на задержания опасных преступников, хотя вполне могла бы этого не делать. Но она знала, что ее совет, ее знания всегда могут пригодиться в критический момент. На счету Максимовой ряд раскрытых крупных преступлений. Она нередко выезжала с облавами на Хитров рынок, Смоленский, Сухаревский рынки, в ночлежные дома, которые были тогда настоящим рассадником преступности.

Помощником Екатерины Матвеевны по раскрытию кражи в меховом магазине был назначен молодой сотрудник МУРа Александр Алексеевич Жуков.

С первых дней работы он проявил незаурядные способности, быстро освоил все методы и способы оперативной работы. Несмотря на молодость, Александр Жуков привлекался к участию в раскрытии крупных хищений. При задержании вооруженных преступников он действовал смело и решительно.

Но вернемся к краже в Столешниковом переулке.

Группа Максимовой настойчиво работала буквально дни и ночи. В поисках участников похожего преступления проверялись, просматривались многочисленные архивы и учетные материалы. Но все было напрасно – подкоп, сделанный под магазин мехов, был единственным в своем роде. Мы установили, что рассчитать направление подкопа, точно выйти к подвалу, настойчиво изо дня в день выносить землю, причем так, чтобы не заметили даже жильцы, которые все время, фактически находились во дворе, мог только человек технически грамотный, осторожный и предусмотрительный.

Одновременно организовывались засады на преступников в этом районе, при обысках на территории всей Москвы особое внимание обращалось на меховые изделия, при допросах задержанных преступников незаметно, но настойчиво разрабатывалась, если можно так выразиться, «меховая тема». Еще одна группа сотрудников постоянно держала под наблюдением рынки, вокзалы, места скупок, но все оказалось безрезультатным. Не было утешительных вестей и из подмосковных городов, куда, как мы знали, нередко скрывались преступники, чтобы отсидеться и замести следы. Для нас было ясно, что все меха где-то спрятаны, и о них вряд ли кто знает, кроме непосредственных участников кражи. Следовало усилить поиски, не оставлять без внимания ни одного, пусть даже самого незначительного факта.

И вот через несколько дней после кражи в МУРе стало известно, что в квартире, которую занимали две сестры-бездельницы, должна состояться пьянка и что туда придут несколько человек, уже известных по прошлым задержаниям. Эта квартира была у нас на примете – там часто собирались люди без определенных занятий, но с вполне определенными намерениями – прокутить неизвестно откуда появившиеся деньги.

Прикинув все «за» и «против», решено было все-таки организовать засаду. Организовали, провели ее вполне успешно, задержали всех «веселящихся». В основном это оказались мелкие воришки. Многие из них уже отсидели за те или иные преступления и теперь промышляли на рынках и вокзалах, стараясь не рисковать, чтобы не попасться снова. Но был среди задержанных некий Карпуша. Наше внимание он привлек тем, что обе руки у него были перебинтованы, в кармане лежала большая связка ключей и довольно крупная сумма денег. Сразу стало ясно, что он человек случайный в этой компании. Когда Карпуше разбинтовали кисти рук, оказалось, что пальцы его покрыты многочисленными ссадинами и кровоподтеками.

– Ну что ж, Карпуша, – обратилась к нему Екатерина Матвеевна. – Расскажи, пожалуйста, где это тебе так досталось?

– А! И рассказывать нечего... Связался с какими-то двумя парнями на вокзале, сели играть в карты, а я сдуру и выиграл... Вот они мне и дали...

– Что ж они, по рукам тебя били? Что-то я такого не слыхала...

– Почему же по рукам, это в драке я руки сбил.

– Давно драка была?

– Порядочно...

– А точнее?

– Несколько дней.

– А еще точнее?

– Четыре дня.

После этого Карпушу направили на медицинскую экспертизу. Врач, внимательно осмотрев руки Карпуши, сказал совершенно твердо: ссадины не могли быть нанесены одновременно, одним из них уже больше двух недель, другие совсем свежие, причем все они не от ударов по лицу или по телу человека, а скорее всего нанесены металлическими предметами.

– А не сбил ли он руки во время подкопа, – предположила Максимова. – К физической работе Карпуша не приучен, кирку, лопату держать не умеет, а если учесть, что работать приходилось в такой тесноте, то вполне возможно, что он – участник кражи. Организовать ее он, конечно, не смог бы. Один прорыть?.. Это невозможно...

Но на допросах от Карпуши не удалось ничего добиться связного. Каждый день он придумывал новую версию, объясняя, где сбил руки, где достал денег, на следующее утро нагло отказывался от своих же показаний и давал новые. Одно время он говорил, что деньги у него остались от продажи каких-то вещей, потом стал уверять, что кто-то вернул ему долг, потом говорил еще что-то. Но уверенности у Карпуши с каждым днем становилось все меньше. Он чувствовал, что занимаются с ним столько дней не зря, начал нервничать и даже пытался брать на себя какие-то мифические, не подтвержденные проверкой кражи. Мы уже по опыту знали, что, если преступник берет на себя чужое преступление, значит, есть на его совести более опасное, от ответственности за которое он хочет скрыться хотя бы за тюремными стенами.

Одновременно с допросами специальная группа активно проверяла все связи Карпуши – разыскивали его друзей, знакомых женщин, выясняли адреса квартир, где он ночевал. Все полученные данные хотя и не имели прямого отношения к краже, тем не менее давали возможность правильно допрашивать, выяснять детали, о которых сам Карпуша никогда не заговорил бы, убедить его в том, что интерес к его персоне отнюдь не убывает.

Наконец он решился на отчаянный в его положении шаг. Узнав, что, заключенный, который сидел с ним в одной камере, вот-вот должен был освободиться, Карпуша уговорил его передать записку по определенному адресу. Тот согласился. А записку спрятал в ботинок под стельку, полагая, что надежнее тайника придумать невозможно. Записка Карпуши оказалась в наших руках. Так мы узнали адрес, по которому можно было найти его дружков. Еще раз мы убедились в том, что были правы с самого начала, не поверив ни единому слову Карпуши, – он врал, увиливал и тянул время, давая возможность своим дружкам принять какие-то меры.

По адресу, который указал Карпуша в записке, в тот же день устроили засаду. Еще не появляясь в этом доме, наблюдая за ним издали, приглядываясь к людям, которые заходили туда, можно было догадаться, что операция предстоит серьезная. Наши товарищи, опытные оперативники, сразу определили, что «птицы» слетаются важные, просто так в руки не дадутся, и если уж брать их, то неожиданно и быстро, чтобы они не успели даже опомниться.

Улов того вечера был довольно удачным. Всего задержали около десяти человек, все они были уголовниками, все ранее судились. При допросах Максимова, конечно, в первую очередь интересовалась Карпушей – все задержанные его хорошо знали, но, не понимая сути происходящего, неожиданно для самих себя давали очень важные показания. Припоминая сейчас те допросы, я ясно вижу их отличительную черту – они были очень детальными, выяснялись буквально мельчайшие подробности жизни, времяпрепровождения задержанных, их взаимоотношения, расчеты друг с другом, даже тон, которым кто-то из них говорил друг с другом. Именно такой вот тщательный, кропотливый допрос принес еще одно подтверждение причастности Карпуши к краже в магазине мехов. Результат выразился в короткой фразе, которую обронила одна из задержанных.

– Жлоб этот Карпуша, – сказала она как-то между прочим. – Такое манто загнал недавно, а ведь подарить обещал.

Итак, мы были на верном пути. Обращало внимание, что многие задержанные упоминали одни и те же адреса. В этих квартирах организовывали засады. Так был задержан Станислав Швабе. Надо ли говорить о нашем удивлении, когда выяснилось, что это сын бывшего начальника московской сыскной полиции, который сразу после революции сбежал за границу. А сын почему-то остался в Москве. Он имел хорошее техническое образование, но работать честно не захотел. Станислав Швабе сколотил банду бывалых опытных воров-взломщиков и начал промышлять крупными кражами. Какое-то время все сходило ему с рук, он успевал вовремя скрыться, сбыть краденое. Это поднимало его авторитет в глазах подручных, и постепенно все они попали под полное его влияние. Швабе сам намечал объект будущей кражи, разрабатывал всю операцию, поручая своим дружкам лишь выполнение черновой работы.

В той же квартире, где был задержан Швабе, нашли и часть похищенных мехов. Причем спрятаны они были по тем временам довольно остроумно. Упакованные в плотный мешок, перетянутый веревками, меха были спущены за окно и висели на отвесной стене, выходящей в глухой двор. Заметить веревку, привязанную к запору форточки, мог только опытный оперативный работник. Но здесь, на квартире, была лишь небольшая часть мехов, остальные Жуков впоследствии привез уже из Минска – Швабе хотел перебросить их за границу.

Несколько дней он отказывался давать вообще какие бы то ни было показания. Все улики, доказательства не производили на него ровно никакого впечатления. На этой квартире он, мол, оказался случайно, о мехах, висевших за окном, и понятия не имел, о Карпуше и слыхом не слыхивал.

После того как показали его Карпуше из окна следственной комнаты, причем как раз в то время, когда Швабе под конвоем вели на очередной допрос, Карпуша понял всю бессмысленность дальнейшего запирательства и заговорил наконец свободно, подробно, а главное – правдиво, рассказав о краже со всеми мельчайшими подробностями. А когда эти подробности выложили Швабе, заговорил и он... И больше всего его смущало то, что показания приходилось давать женщине. Во время допросов он неоднократно видел, как к Максимовой подходили оперативные работники и просили ее подписать какие-то срочные необходимые документы, и тогда он понял, что она является руководителем большого подразделения МУРа. В те минуты Швабе вспомнил, что, когда он был еще мальчиком, отец ему часто рассказывал о сыщиках и служебно-розыскной собаке Треф с проводником Дмитриевым, которые в те годы были популярными, гремели, наводили страх на преступников, но чтобы в сыскном отделении столичной полиции была бы женщина-сыщик на руководящей должности! Этого не было и не могло быть. Такие должности в то время женщинам не доверяли, считали их неспособными.

Это могло случиться только при Советской власти – допустить женщину на руководящую должность.

– Какое теперь имеет значение, кому рассказывать, кто будет допрашивать! – Екатерина Матвеевна закурила, посмотрела на Швабе. – Теперь для вас имеет значение только одно – приговор суда. И в ваших интересах сделать все возможное, чтобы этот приговор не был для вас самым суровым.

– Боже, боже, как приходится унижаться, – Швабе покачал головой.

– По-моему, для себя этот вопрос вы решили давно, еще тогда, когда поставили себя вне закона, вы это хорошо знаете... Так стоит ли теперь жалеть о таких пустяках? Мне почему-то кажется, что вам даже должно быть интересно рассказать именно женщине про свою непутевую жизнь... Рассказывайте, Швабе. Поздновато вы вспомнили о чести и достоинстве. Рассказывайте!

Итак, для очередной кражи Швабе облюбовал большой магазин мехов. Он несколько раз заходил в него, присматривался к ценам, к мехам, к порядкам в магазине. Заходил он сюда и утром, чуть ли не первым, чтобы посмотреть, с чего начинается торговля, заходил перед самым закрытием, когда продавцы охапками уносили дорогие меха в подвал. Он подробно изучил распорядок работы магазина и даже знал, когда у какого продавца выходной. С самого начала он понял, что проникнуть в магазин через центральный вход невозможно. Во-первых, он охранялся вооруженным сторожем, а во-вторых, взламывать двери, выходящие на большую улицу, далеко небезопасно даже глубокой ночью. Внимательно осмотрев все прилегающие дворы, Швабе убедился, что в магазине нет черного хода. Вход был только один – центральный. И тогда появилась идея подкопа. Но вот так, сразу не придешь ведь и не начнешь рыть яму под магазин. Швабе достает чертежи дома, изучает толщину и глубину заложенного фундамента, систему перекрытий, систему отопления. Достал он чертежи и соседнего дома, а когда увидел на плане расположение котельной, понял, что лучшего варианта не найти. Котельная находилась в глубине двора, там редко кто бывал, кроме того, летом она вообще стояла незапертой. Общий же объем работы оказался довольно небольшим – соседний дом стоял вплотную к угловому.

Сначала пробили цементный пол котельной, с ним пришлось немало повозиться, особенно когда стало ясно, что без стука не обойтись. Но, прикинув, что до окончания работы еще далеко и к моменту кражи даже случайные свидетели забудут грохот из котельной, решили рискнуть. Все обошлось.

Приступили к рытью норы. Первое время землю выносили в сумках и сбрасывали в мусорные ящики отдаленных дворов, а в самой котельной яму маскировали железным листом и старой ветошью. Работали только днем и не более трех часов, чтобы не вызвать подозрения жильцов нижних этажей. Кстати, потом выяснилось, что многие из них не один раз слышали грохот в подвале, стуки, глухие удары, но не придавали им значения, полагая, что где-то идет ремонт. Тем более что стуки эти были слышны только днем и никому не мешали.

Как-то, придя через несколько дней на смену, преступники увидели на дверях котельной замок. Неужели подкоп замечен? Неужели за домом уже установлено наблюдение? Почти неделю к котельной никто из них не приближался. Но все было спокойно. Бросать же наполовину законченный тоннель было жалко – уж больно много физического труда потрачено на него.

Однажды Карпуша отправился к дворнику и представился работником московского коммунального хозяйства. Расспросив того о котельной, он выяснил, что истопник живет где-то в другом доме, но сейчас его в Москве нет – он уехал на три недели куда-то в деревню к родственникам.

Подкоп был закончен в субботу, а ночью преступники уже орудовали в подвале. Меха выносили в мешках за несколько ходок, стараясь выбирать дорогие, пользующиеся спросом изделия. Кстати, двух незнакомцев, которые подходили к сторожу просить огонька и угостили его папиросами, предварительно вложив в них сильный снотворный медикамент, тоже установили. Это был сам Швабе с одним из соучастников.