Текст книги "Тревожные будни"

Автор книги: Георгий Вайнер

Соавторы: Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий,Виль Липатов,Анатолий Безуглов,Николай Коротеев,Алексей Ефимов,Александр Сгибнев,Юрий Кларов,Иван Родыгин,Григорий Новиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

По новому следу

Когда дверь за матерью Пауля закрылась, Вески задумчиво посмотрел на Отса.

– Ничего она не знает, Харри, или делает вид, что не знает. Но почему-то хочется ей верить...

– Испугалась она за сына. Помните, вы спросили: в каком состоянии пришел домой? «Домой пришел, как обыкновенно, спокойный, переоделся и ушел на судно – оно должно было утром отправиться в море», – прочитал Отс свои записи. – А мне что сказала на обыске? «Взволнованный пришел!»

– Помню, – досадливо махнул рукой Вески. – Что-то она подозревает, но ведь она мать. А ты хочешь, чтобы мать стала в грозную позу: дескать, мой сын убил, накажите его... Чепуха! Не об этом я.

Мать Пауля много и подробно рассказывала о сыне, о его жене. Говорила она искренне. Пауль и Армильда жили вначале хорошо. Только Пауль больше любил Армильду, чем она его. Она любила одеваться, и в дни, когда судно стояло в гавани, Пауль по вечерам сидел дома, ремонтировал радиоприемники – мастер он хороший, – все старался заработать побольше. В такие вечера Армильда устраивалась рядом с ним, была ласковой. Сердце матери радовалось. А уйдет Пауль в море – Армильда прибежит из магазина, наскоро поест и отправится куда-нибудь. Конечно, сидеть со старухой скучно. Часов в одиннадцать-двенадцать обязательно возвратится. С год так было. А потом стала приходить позднее, и вином от нее иной раз попахивало. Начались ссоры. Пауль приемники чинит, а ее все нет и нет. Прибежит ночью, скажет, собрание было или у подруги задержалась. Как они там с Паулем между собой объяснялись, мать не знала – в отношения мужа с женой лучше не вмешиваться. Но, видно, не все гладко у них шло. С месяц назад Пауль нашел письмо Руди – крик, драка. Армильда ушла. Пауль сам не свой стал. Где Армильда этот месяц жила, мать не знала. Не знала также, виделся ли с ней Пауль. Дома у них, говорила она, никто не бывал. С подругами Армильды незнакома.

Допрос оставил у Вески странное впечатление. Он верил в искренность старой женщины. То, что она рассказывала о сыне, вызвало симпатию к нему, но по ее словам выходило: Пауль горяч. Значит, в минуту запальчивости он мог и убить Армильду. Однако в гневе убивают сразу, а не так... Узнать бы, виделся ли Пауль с женой в тот вечер...

– Сейчас отдыхать, – сказал Вески, поднимаясь со стула. Отс тоже встал. – Обедать ко мне пойдешь? Нет? А с утра допроси соседей и потом – в универмаг. Может, на след Руди нападешь...

Вески остался в кабинете. Он долго сидел за столом, разглядывая паспорт Армильды, ее фотографию, бумажки, лежавшие в сумочке. Красивая блондинка с живыми смеющимися глазами смотрела на него со снимка.

* * *

Юноша в элегантном темно-синем пальто и серой шляпе вошел в универмаг и смешался с толпой покупателей. В магазине было много народу. Юноша огляделся, словно не знал, к какому прилавку подойти, потом, решительно раздвигая покупателей, направился туда, где продавали цветастые хлопчатобумажные ткани. Пробившись к прилавку, молодой покупатель улыбнулся такой же молоденькой, как он сам, продавщице в форменном платье и негромко спросил у нее:

– А где Армильда?

Продавщица, продолжая отмерять ткань, кокетливо склонила к нему голову, мгновенным движением взбила волосы и так же тихо ответила:

– Она же в шерстяном была... Но только уже с месяц у нас не работает.

– Знаю, – улыбнулся покупатель. – У меня письмо к ней. Где она живет?

– Дома вы ее не найдете. Армильда ушла от мужа. Оставьте письмо, она иногда ночует у меня. А от кого письмо? – Девушка с любопытством посмотрела на юношу.

– От Руди.

– Он ведь знает, что Армильда ушла с работы...

– Но не знает, где она живет. А вы давно ее видели?

– Два дня назад она у меня ночевала и утром ушла к Руди. Мужа накануне встретила.

– Пауля?

– Да... Вы хоть и друг Руди – он всегда через друзей мирится, – а мне Пауль нравится... Он по-настоящему любит Армильду. А она... кто ее поймет... В общем, позавчера вечером у нее должно было состояться решительное объяснение с Паулем.

– Кто бывал у вас от Руди?

– Ну, Арви, например.

– Арви Якобсон, с «Коммунара»?

– Фамилии не знаю. Знаю, что брюнет с голубыми глазами. И по-моему, он работает на «Эстикабель».

– Знаю, знаю...

– Давайте письмо. Если не сегодня, то завтра обязательно передам.

– Не знаю, как и быть... А Руди давно видели?

– Не говорите чепуху! Его Армильда никому не показывала. И шутить над ним не позволяла, – задумчиво добавила девушка. – Интересно, какой он?

Тут подошел покупатель, и когда продавщица обернулась, чтобы продолжить разговор с молодым человеком, то его не оказалось.

А Отс уже бежал к трамвайной остановке. Ему хотелось скорее найти Арви. Он должен знать, где живет Руди.

...В отделе кадров завода было шумно: стучали пишущие машинки, разговаривали посетители. Инспектор по кадрам, пожилая женщина с черными нарукавниками, проверив документы Отса, несколько минут копалась в картотеке, а затем сообщила необходимое: Кюбарсепп Арви, 1920 года рождения, инженер отдела главного технолога. Уволен с завода 26 сентября.

– Адрес известен?

– Кюнка-Пыйк, 69, квартира 5. – И женщина вопросительно подняла голову.

– Все, благодарю вас... – Потом, подумав немного, спросил: – Извините, а Руди не работает у вас? То есть нет ли у вас инженера по имени Рудольф?

– Рудольф? Попробуем поискать. – Инспектор стала быстро перебирать карточки. – Есть и такой, и еще... и еще...

Рудольфов оказалось три. Отс выбрал того, который был помоложе. Как и Кюбарсепп, он – инженер. Аккуратно записал: Леппик Рудольф, 1923 года рождения, инженер-отдела главного технолога.

Инспектор, наблюдавшая за ним, заметила:

– Дружок Кюбарсеппа...

Постучав карандашом о стол, Отс медленно, будто размышляя вслух, сказал:

– Придется зайти и к технологу...

Войдя в кабинет главного технолога, он сухо представился. Но официального разговора не получилось. Из-за широкого письменного стола встал высокий грузный мужчина с копной седых волос и пошел навстречу Отсу.

– Вот уж не ожидал!.. Кто хотите в эту комнату входил, а людей вашей профессии не бывало. Зачем пожаловали, если не секрет?

– Скажите, пожалуйста, Рудольф Леппик у вас работает?

– У нас, у нас... А что он натворил? Инженер он хороший, только... выпить любит и до дамского пола падок. – Инженер помолчал. Потом внимательно посмотрел на Отса и добавил: – Профессия у вас, как бы это сказать, психологическая, что ли... Так что добавлю: вспыльчив, горяч.

– А технолога Кюбарсеппа знаете?

– Конечно. Он и Леппик всегда были вместе.

– Леппика я могу увидеть?

– Его нет, заболел.

* * *

Как вести себя с Леппиком? О чем говорить? Да и дома ли он? Отс никак не мог сосредоточиться. Главное – скорее добраться до Леппика. Хорошо, что попалось такси.

Дверь Отсу открыла женщина в белом переднике. Она молча провела его в конец коридора и показала на большую двустворчатую дверь. На стук ответил низкий мужской голос:

– Войдите.

За круглым столом, стоящим посередине комнаты, обедал высокий широкоплечий мужчина. На нем была темно-синяя в тонкую, почти как нитка, красную полоску пижама. Его чисто выбритое красивое лицо с большими серыми глазами выражало довольство. Он протянул Отсу холеную руку с длинными пальцами.

– Инженер Леппик. Вы из поликлиники?

– Нет, – сухо ответил Отс. – Я из милиции.

– Из милиции? Зачем?

– Вы Арви Кюбарсеппа знаете?

Леппик грузно опустился на стул:

– Арви? Знаю. Вместе работали. А что? Убил кого-нибудь?

– Убил? Почему именно убил?

– Это я так... У него мой мотоцикл... Мог наехать... Да вы садитесь...

Отс сел и, не торопясь, вытащил из кармана блокнот:

– Скажите, когда вы заболели?

– Второй день. А почему вы спрашиваете?

Отс старательно записал что-то в блокноте.

– У вас никто не живет?

– Нет, никто...

– И не жил?

– Нет.

– Точно?

Глаза Леппика забегали. Отс, продолжая тщательно записывать, успевал следить за выражением лица собеседника.

– То есть... Иногда жили... женщины...

– А накануне болезни вы где были?

– Дома. Мне было нехорошо. Я рано лег спать... Анна Сергеевна, верно, я позавчера рано лег?

Из коридора послышался торопливый ответ:

– Верно, верно! Никогда так рано не ложились. Даже раньше меня. А я уже в одиннадцатом часу была в постели.

– Так. – Отс спрятал блокнот. Как быть? Тут явно что-то нечисто. – Мне бы хотелось продолжить наш разговор, но не здесь... Зайдите к нам в управление. Теперь же...

Не спуская глаз с Леппика, Отс напряженно думал: «Делать сейчас обыск? На каком основании? Да и что тут найдешь?»

Дверь зеркального шкафа была открыта. Отс подошел ближе. На верхней полке в углу он увидел дамскую сорочку.

– Это что у вас?

– Это? Это одной знакомой. Забыла...

– Ее фамилия?

Леппик растерянно поглядел на Отса. Рука его, державшая галстук, застыла неподвижно.

– Это не имеет отношения... – пробормотал он.

– Фамилия! – настойчиво повторил Отс.

– Я не скажу. Это не имеет отношения...

– Телефон у вас есть?

– Нет.

Как быть? Обыск необходим, это очевидно. Отс лихорадочно старался придумать выход из положения. Запереть комнату? Но, может быть, есть второй ключ? Что-то слишком уж быстро ответила соседка. Ей доверять нельзя.

– Кто у вас убирает комнату?

– Анна Сергеевна. Я ей оставляю ключ. Сегодня она уже убирала. Скажите, в чем дело?

Отс облегченно вздохнул, – значит, ключ один.

– Ну что же, пойдемте вместе...

Заперев комнату, Леппик подошел к зеркалу, висевшему в передней, и хотел положить на него ключ.

– Комнату ведь убирали уже, – безразлично заметил Отс. – Вы что, ожидаете кого-нибудь?

– Да... то есть нет. Не знаю...

– Возьмите ключ с собой, – сухо произнес Отс.

– В чем же все-таки дело? – волновался Леппик.

Пауль или Руди?

Пока Отс разыскивал Рудольфа Леппика, Вески побывал у эксперта-биолога. Капитан сам хотел убедиться в правильности выводов экспертизы.

Да, сомнений не было. Кровь на одежде Арупыльда той же группы, что и у Армильды. Прибавилась еще одна серьезная косвенная улика.

Дело казалось совсем простым. Это злило Хеннинга. Он приказал Вески:

– Надо прекратить поиски! – И, подумав, добавил: – Самостоятельный вы слишком, капитан. Следовало сразу снять Арупыльда с парохода. Он еще и там натворит чего-нибудь...

За годы своей работы Вески не раз убеждался, что поспешность, как правило, приводит к ошибкам. Тем более что улики были все-таки косвенные. В конце концов, кровь у Пауля может оказаться той же группы, что и у жены. Понимал все это и Хеннинг, но выводы он делал иные: ну, соберет Вески еще на несколько улик больше.

Хеннинг встал из-за стола и прошелся по кабинету.

– Я не понимаю, почему вы сомневаетесь, капитан? – сказал он тихо, стараясь сдержать нарастающее раздражение. – Все факты говорят против Арупыльда. Тут не может быть случайного совпадения обстоятельств. И потом: не один вы отвечаете за дело. Есть же, в конце концов, еще и следователь прокуратуры...

– Улик для суда мало, – хмуро бросил Вески. – А ведь недоказанная виновность – это то же самое, что доказанная невиновность...

Хеннинг остановился. Заложил руки за спину, а потом медленно сказал:

– Достаточно... Где у вас Отс?

– Поехал искать Руди.

– Если Руди ни при чем – кончайте.

Отс должен был прийти с минуты на минуту. За окнами голубело небо. Вески захотелось на мгновение выбежать на улицу, вздохнуть полной грудью. «За папиросами», – нашел он повод.

Все его существо восставало против скоропалительного завершения дела. «Пусть будет хоть сто улик, – думал он, шагая по бульвару, – но пока ты внутренне не убежден – до конца продолжай следствие. Каждое преступление должно повлечь за собой кару, но видеть преступника в каждом, кто проходит по делу, – тоже преступление. В этом суть правосудия».

...Отс встретил капитана в коридоре. Он уже в третий раз выбегал из кабинета. Ему не терпелось приступить к допросу Леппика. Отс поднял указательный палец:

– Он здесь...

– Кто? Арупыльд?

– Нет, – Отс сделал паузу, – кое-кто посерьезнее.

– Посерьезнее?

– Да. Здесь Рудольф Леппик. И один шнурок у него новый – видно, сменил.

Они вошли в кабинет.

Отс подробно рассказал о своей поездке к Леппику. Вески внимательно слушал своего помощника. Видеть умеет, умеет и связывать факты, а вот с выводами торопится.

– Так... – Вески встал. – Вообразите, товарищ лейтенант, что перед вами задержанный Леппик. Он дает вам объяснения: «Да, я был взволнован. Видите ли, я дал Кюбарсеппу свой мотоцикл, а у него нет прав, и я это знал. А вдруг он человека изувечил?..» Не устраивает такое объяснение? Можно и поострее: «Вы говорите, Армильда пошла на свидание с мужем и не возвратилась? Не случилось ли что? Сорочка? Действительно, ее, но не хотел говорить. Да и вы бы, наверное, не сказали. Ключ? По привычке хотел оставить... А впрочем, ожидал Армильду... Говорил ли с ней накануне болезни? Говорил по телефону. О Ласнамяэ? Не припомню... Шнурок? Да, заменил. Ну и что же?»

– Значит, зря я его пригласил сюда?

– Нет, почему же...

...На столе под лампой – кружок света. Верхняя часть лица Леппика освещена, нижняя – в тени. Лихорадочно блестят его большие глаза над тонким хрящеватым носом. Вески сидит напротив. Отс – сбоку, у стола. Все трое молчат. Леппик ожидает вопросов, а Вески и Отс приглядываются: что знает этот человек, как к нему подойти?

Тишина начинает давить. Вески лениво, будто продолжая разговор, спрашивает:

– Ваше имя Рудольф Леппик?

– Да. А в чем дело?

– Погодите немного. Давно ли вы больны?

– Я уже отвечал на эти вопросы. Простудился три дня назад, сегодня, по существу, здоров.

– Вы женаты?

– Нет, то есть... Нет, не женат! А какое это имеет отношение к делу?

– К какому?

– Арви Кюбарсеппа. Что он натворил?

Вески отодвинул лампу. Тень переместилась, глаза Леппика потускнели, и стал отчетливо виден его крупный рот с четко очерченными влажными губами.

– Армильду Арупыльд давно знаете?

Уголки рта дрогнули, рот как-то обмяк, распустился и потерял свою четкость. Но через мгновение Леппик снова сжал губы. Отс всем телом подался вперед и впился взглядом в его лицо. А Леппик спокойно произнес:

– Давно. А она, при чем?

– Не расскажете ли об этом вы?..

Глаза Леппика стали большими. На лбу выступили капельки пота.

– Я?! Что она сделала?

Вески холодно смотрел на него, ожидая ответа на свой вопрос.

– Мы знакомы около полугода. – И Леппик стал рассказывать, как он и Армильда познакомились в универмаге. Это было обычное знакомство молодых людей. Изредка встречались, бывали вместе в кино.

Неожиданно Вески положил перед ним смятую по углам записку, найденную в пиджаке Пауля Арупыльда.

– Как она к вам попала? – В глазах Леппика были и страх, и удивление. – Я ничего не понимаю... – Вески молчал, в упор глядя на него. И, повинуясь этому взгляду, Леппик пробормотал: – Я... я хотел, чтобы она поверила в мои чувства...

– Дальше!

– Она поверила... С мужем даже разошлась... Хотела, чтобы я женился на ней.

– А вы?

Леппик попытался победоносно улыбнуться, но улыбка получилась наглая, неприятная.

– Я не могу жениться на всех...

Вески передернуло.

– Вы сказали ей это?

– Не совсем. Почему это вас интересует?

Вески встал. Ему был гадок этот холеный красавец. Поднялся и Отс.

– Что вы ей говорили?

– Что говорят в таких случаях?! «При живом муже не женятся... Нам нужно лучше узнать друг друга...» Кажется, она поняла, что зря ушла от мужа... – Леппик по-прежнему нагло улыбался. – За это, извините, не судят. – Но тут взгляд Леппика снова упал на записку. Что-то непонятное промелькнуло на его лице. – Уж не убила ли она мужа?

Отс вспыхнул и рванулся. Вески поднял руку: спокойно!

– Когда вы виделись в последний раз?

Леппик опустился на стул.

– Я все расскажу... – От наглости не осталось и следа.

Он никогда и не думал, что Армильда так привяжется. От мужа она ушла к подруге, потом жила у него. Два дня назад возвратилась к подруге и оттуда позвонила по телефону, что будет разговаривать с мужем. Наверное, они помирились – больше Армильда не приходила. Из-за женщин всегда неприятности. Так и тут. Сначала доставалось ее мужу. Теперь достанется ему, Леппику. Если Армильда и сделала что-нибудь плохое, он не может отвечать за это.

– Я не виноват, что так получилось, не виноват, – бормотал Леппик и заискивающе заглядывал в глаза следователя.

Отвращение, вспыхнувшее несколько минут назад, все сильнее овладевало Вески. Этот «покоритель дамских сердец», этот мерзавец, пожалуй, не врет. Убить он, конечно, не мог, но если бы за гнусный характер можно было наказывать!..

– Кто ее подруга? И где живет?

– Альма Метс, из Койдула, 86, в конце Кадриорга.

Так и есть. Это недалеко от Ласнамяэ. Вески не знал Пауля, но его охватило чувство жалости к нему, возможно ставшему убийцей из-за такой мрази. Он поднялся и пошел к двери.

– Оформите допрос, Отс!

Гости из порта

Видимо, Хеннинг все же был прав.

Вески не любил своего начальника, но отказать ему в уме, проницательности не мог. Пожалуй, Хеннинг всегда правильно определял конкретную цель следствия и настойчиво шел к ней...

– Вывод ясен, – говорил Хеннинг в кабинете полковника. – Факты подтверждают этот вывод. Что еще надо?

Стройный, он стоял, вытянувшись у стола. И вместе с тем майор держался свободно, даже чуть вызывающе. Как-то Вески задал себе вопрос: «Что больше нравится Мяэкиви в поведении Хеннинга, подтянутость или дерзость?» Ответа он так и не нашел, но поймал себя на зависти – сам он не обладал такой великолепной выправкой. Сейчас неожиданно пришел ответ. Хеннинг умел угадывать мысли начальника и высказывать их дерзко, будто споря, – и льстит, и независимость соблюдает... Вот и теперь полковник тоже хочет быстрого окончания следствия... Не успел Вески так подумать, как Мяэкиви и в самом деле повторил вопрос Хеннинга:

– Что еще надо?

Однако тон вопроса же был ироническим, и это заставило Вески усомниться в своих выводах. Неловко, как ему показалось, он подошел к столу полковника и стал докладывать. С Арупыльдом еще не беседовали, что он скажет – неизвестно. Останавливаться только на Арупыльде нельзя.

Полковник ни разу не перебил его и коротко заключил:

– Хорошо. Продолжайте работать.

Хеннинг с неприязнью посмотрел на Вески – этот мешковатый капитан добился-таки своего. Теперь полковник опять будет ждать результатов поиска. И спрашивать он станет, конечно, не с Вески.

Вески хотел было доложить свои соображения. Но, взглянув на молчавшего Хеннинга, капитан решил, что тот хочет остаться наедине с Мяэкиви. Вески заторопился, неловко кивнул головой и вышел из кабинета.

...Проверкой в универмаге было установлено, что Армильда Арупыльд ушла, поспорив с заведующим отделом, но повод для спора был незначительный и не мог повлиять на ее судьбу. Подтвердилось и впечатление, оставшееся после допроса Рудольфа Леппика, – в ночь, когда произошло убийство, он действительно находился дома. Вески решился на арест Пауля Арупыльда, хотя абсолютной уверенности в его вине все еще не было.

Верно, материалы следствия, которыми он располагал, вели прямо к Паулю Арупыльду, но что-то вызывало безотчетную симпатию к механику. Быть может, такое чувство появилось после того, как мать Пауля снова побывала в управлении и со слезами на глазах допытывалась: «Что с сыном?» А может быть, здесь сыграла свою роль жалость к Арупыльду, возникшая во время допроса Леппика?

Арест, о котором рассказывалось в самом начале повести, прошел без каких-либо инцидентов. Отправив автомашину с арестованным Арупыльдом в управление, Вески по сходням поднялся на буксир. Там его встретил капитан судна и провел в каюту, где жил Пауль. Пробираясь по узкому проходу, Вески вдруг увидел, как приоткрылась маленькая, похожая на щель дверца каюты механика и из нее выглянула и сразу скрылась взлохмаченная голова того самого матроса, к которому Арупыльд обратился, садясь в автомобиль. Вески обернулся к капитану и, силясь перекричать шум машины, спросил:

– Механик жил один?

С удивлением глядя на захлопнувшуюся за матросом дверь каюты, капитан молча кивнул. Вески тотчас толкнул дверь и чуть не сшиб матроса.

– Что вы тут делаете, Сакс? – прокричал капитан. Обращаясь к Вески, он добавил: – Это Уно Сакс, матрос.

Вески кивнул головой, продолжая осматривать крохотное помещение и стоявшего перед ним человека. Тот вытащил из брючного кармана потертый металлический портсигар.

– Я... Здесь... У Пауля мой портсигар остался. Я взял его.

Из рундука механика Вески извлек небольшой пакет с радиодеталями, завернутыми в серую бумагу, да на столике, прикрепленном к стене, нашел сложенный вчетверо номер «Ыхтулехт» за вчерашнее число. Кусок верхнего поля над заголовком газеты был оторван, но на второй странице, в соответствующем оторванному клочку месте, Вески различил еле видимые вдавленные линии.

Присутствовавший при обыске капитан судна покачал головой: по его мнению, обыск в каюте Арупыльда не дал никаких результатов.

У Вески на душе тоже было нерадостно. Лишь неожиданная покорность Арупыльда при аресте позволила надеяться, что первый же его допрос все разрешит.

* * *

– Рассказывайте! – Мяэкиви жестом пригласил Вески сесть. Собственно, лицо капитана уже без слов говорило полковнику, что первый допрос Пауля Арупыльда прошел неудачно. – Рассказывайте! – повторил Мяэкиви и взглянул на подготовленную для доклада министру сводку, лежавшую на столе. Нераскрытое преступление раздражало его, а вместе с тем росло и недовольство капитаном. Надежный работник, хороший оперативник, но при всех его положительных качествах – ужасно медлителен. Вечно его приходится поторапливать...

– Нечего рассказывать, товарищ полковник, ровным счетом нечего. Молчит... – Вески достал из папки несколько листков бумаги. – Радиодетали, говорит, купил на рынке, а об Армильде сказал: «Плохо жили, потому и ушла от меня». Вот и все... Впрочем, нет, спросил: «Жаловалась?» На что жаловалась, почему – ничего не объясняет. – Вески снял очки и как-то беспомощно стал протирать стекла.

– Все? – полковник постучал папиросой о портсигар.

– Нет... Порой мне кажется, он не знает о гибели жены. А с другой стороны, взгляд у него какой-то испуганный...

В кабинете воцарилась тишина.

Вески действительно не мог разобраться в своих чувствах. Ему был симпатичен этот парень – неуклюжий, цеплявшийся за стулья в кабинете и в то же время удивительно ловко перебиравший пальцами радиодетали, найденные у него в каюте. И хотя улики против него сомнений не вызывали, все-таки... Но что скажешь об этом «все-таки» полковнику?..

Полковник так и не закурил. Папиросу он сломал, сунул в пепельницу, потом достал новую и продолжал тщательно разглядывать лицо Вески. «Странный у него взгляд сегодня, виноватый, что ли?» – думал Мяэкиви. Раздражение нарастало. Полковник убрал сводку, с шумом задвинул ящик и встал. «Надо же мне было доложить министру: преступник задержан! Болтун, – мысленно выругал он себя. – А почему, черт побери, болтун? Преступник в камере, а уж если он молчит, тем хуже для него и... для следователя... – Полковник взглянул на Вески: – Работничек! Провалил допрос и сидит тут, как истукан. Может, передать дело Хеннингу? Он из стороны в сторону метаться не будет!»

Однако заговорил полковник спокойно:

– Не знает... Молчит... Это бывает – не вас мне учить. Ничего, следствие свое покажет. Заготовьте постановление на арест... Мудрствуете все, капитан. Не сумели установить контакта с Арупыльдом и мудрствуете. Да не вздумайте сами начинать разговор о смерти Армильды! Пусть побудет со своими мыслями. Помучается – словоохотливее станет.

Вески хотел было возразить, но промолчал. Полковник заметил его колебание.

– А что с этим, как его... Леппиком? Абсолютно ясно?

– Так точно! Подлец он, но к убийству непричастен! – Голос Вески прозвучал решительно.

– А Сакс?

– Текст на газете восстановили: адрес Сакса. На допросе он сказал: «Пауль собирался ко мне в гости и записал адрес». Но Сакс категорически отрицает, что отрывал запись. Арупыльд тоже заявляет: «Не отрывал».

– Проверить надо...

– Наблюдаем за Саксом, товарищ полковник.

Мяэкиви помедлил какую-то секунду, потом твердо сказал:

– Давайте скорее постановление и вспомните, нет ли других ниточек. Так ведь вы говорите? Нет? Можете идти.

Вески потянул на себя дверь, обитую черной клеенкой, но тут же отступил на шаг – в кабинет вошел секретарь начальника.

– Товарищ полковник, четверо рабочих из порта! – доложил он.

– Оставайтесь! – Мяэкиви жестом указал Вески на кресло у стола ж, словно желая примириться с ним, добавил: – Вместе послушаем голос общественности... Пригласите Хеннинга, – приказал он секретарю.

В одном из вошедших Вески узнал Михкеля Лунда, члена парткома порта, того самого, что помогал ему задерживать Арупыльда. И Лунд широко улыбнулся, увидев знакомое лицо. Он сел напротив Вески, а его спутники расположились на диване. Говорить начал Лунд:

– Мы насчет Пауля Арупыльда. Это – ребята с его буксира, а я – из парткома. Пауль, правда, не коммунист, но...

Товарищи не дали ему закончить, заговорили все сразу. Полковник улыбнулся и поднял ладонь.

С места поднялся такой же рослый, как и Пауль Арупыльд, человек:

– Говорить буду я. Вместе с Паулем работаю, мне и говорить. За что его забрали? Если не секрет – скажите. Надо – поможем... Моя фамилия Силасте.

Мяэкиви, которому понравилась резкость Силасте, объяснил:

– Пауль Арупыльд подозревается в убийстве своей жены Армильды.

– В убийстве? – Силасте вздрогнул. – В убийстве?.. – повторил он растерянно. – Эх, Пауль, Пауль!..

Лунд прервал его:

– И я так сначала: «Пауль, Пауль!» А потом подумал: мог Пауль убить? Мог, горяч. А вот убил ли он? Это другой вопрос.

– Нет, не убил! – Силасте стремительно подошел к столу Мяэкиви, чуть задев только что вошедшего Хеннинга, и убежденно повторил: – Этого не может быть! Не может!..

– Почему вы так уверены? – Сдерживаемое напряжение чувствовалось в голосе Вески.

– Я с ним пять лет плаваю, я его хорошо знаю.

Хеннинг усмехнулся. Он стоял в стороне, у стены, всем своим видом показывая: «Вмешиваться не буду».

Вески очень хотелось спросить о взаимоотношениях Арупыльда и Сакса. Но как это сделать, чтобы не возбудить подозрений? Пожалуй, лучше пока помолчать.

Тут поднялся Лунд:

– Я скажу то же самое, но поточнее... Вернее, спрошу у ребят, а что они ответят – знаю. Доведись Паулю стать убийцей, промолчит ли об этом?

– Верно, сам скажет! – С дивана поднялись остальные. Все стояли у стола полковника.

Но Силасте тихо, почти шепотом неожиданно возразил:

– Странный он был, когда уходили мы из порта... Да и Армильда эта... Дрянь девка!

– Торопишься, друг! – Лунд положил руку на плечо Силасте и спокойно, отделяя одно слово от другого, сказал: – Пауль Арупыльд жены не убивал. Почему я так думаю? Потому что, если бы убил, скрывать не стал бы. Сам пришел бы к вам и сказал: «Я убийца». Не пришел, – значит, не убил. Поймите это...

Вески порывисто подал руку Лунду и вышел из кабинета. Мяэкиви удивленно вскинул глаза, хотел остановить его, но удержался – в кабинете были посторонние. Впрочем, никто из них не обратил внимания на эту коротенькую сцену.

А самый молодой из портовиков, светловолосый, худенький паренек, бережно державший в руках шикарную морскую фуражку с маленьким козырьком и огромным острым «блином», подхватил слова Лунда:

– Человечности у вас нет, товарищи... Мы-то Арупыльда лучше знаем, а вы его схватили и – к себе... Когда меня уволить с буксира хотели, кто заступился? Пауль. «Я, – говорит, – ручаюсь – больше Антс капли в рот не возьмет». А вы – «убийца»!.. – Последние слова юноша почти выкрикнул, потом вдруг осекся, отошел к дивану и сел в уголке.

– Так, сынок! Человечности, говоришь, мало... Схватили и – к себе... – Мяэкиви говорил ровно, пожалуй, устало. – Много ли ты видел в жизни?! Человечность! А когда человека убили... твою сестру, к примеру, или твою подругу? Надо хватать зверя за лапы или не надо? Может, по головке гладить? Ты ответь!

Антс слушал. Чуть хрипловатый голос полковника и усталость, сквозившая не только в его голосе, но и во взгляде, заставляли думать.

– Знаю, что скажешь. – Мяэкиви уже стоял, опершись руками о стол и чуть подавшись вперед. – Раньше установи, скажешь, кто этот зверь, а потом хватай. А думаешь, легко хватать?.. Вон капитан тут сидел, серый весь стал. Отчего? Мучается: того ли схватили? – В этот момент Хеннинг испытующе глянул на полковника. – Слушай, сынок, тебя Антсом звать? Слушай, Антс, раскрою тебе секрет: на земле рядом с трупом Армильды остались следы преступника – ботинок Пауля вошел в них, как влитый. Гильзу от шнурка там нашли – с ботинка Пауля тот шнурок. Могут быть такие совпадения? Ты скажи, могут?.. Таких случайностей не бывает! – Мяэкиви внимательно посмотрел на Хеннинга и вдруг подумал, что убеждает не Антса, а самого себя. Он пододвинул кресло и сел.

Тишина в кабинете нарушилась. Антс походил на молодого петушка, собравшегося в драку и вдруг попавшего под ушат холодной воды.

– Я!..

Больше он ничего не мог сказать.

– Ты! – Полковник снова встал, подошел к нему и ласково похлопал по плечу: – Ты увидел, как милиционер ведет человека, и, не спросив, кто этот человек – не преступник ли он, закричал: «Хватают, милиция!..»

Четвертый матрос, все время молчавший и внимательно слушавший, резко отстранил Антса:

– Мы Пауля Арупыльда знаем. Он наш товарищ, и мы ему верим. Верю и вам, полковник. Только очень уж много черного бывает у вас перед глазами. Получше разберитесь, не кажется ли вам, что белое – это черное.

– Хорошенько спросите Пауля и поверьте ему! – подхватил Лунд.

– Мы и спрашиваем. Ведь идет следствие. – Полковник рассмеялся: – А вы молодцы! Друга защищать надо. Я бы тоже защищал.

Посетители ушли.

Хеннинг сделал шаг от стены.

– Слышали? Мог убить. Это главное. – С секунду помедлив, он передразнил: – «Убил бы – сам сказал»... Всерьез такое не примешь. Дело выеденного яйца не стоит, а мы копаемся.

Полковник, казалось, не слушал его. Он открыл стол и рассматривал сводку. В его ушах еще звенел срывающийся голос: «Человечности у вас нет». Тому парню он ответил правильно, а вот в словах Хеннинга человечности и верно мало. Почему мало? Но сразу же пришла другая мысль: «Зато логики много, анализировать он умеет». Эта мысль заставила полковника еще раз припомнить все улики. Да, Пауль мог убить! Это – слова людей, которых в чем, в чем, а в нелюбви к Арупыльду не заподозришь. Пауль, возможно, и честный человек, но...

Словно отдавая дань своим сомнениям, полковник пожалел, что Вески не слышал разговора. Он решил: в материалах следствия надо будет оттенить обстоятельства, смягчающие вину преступника. Но как бы там ни было, – подвел Мяэкиви итог, – Пауль Арупыльд – убийца.