Текст книги "Тревожные будни"

Автор книги: Георгий Вайнер

Соавторы: Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий,Виль Липатов,Анатолий Безуглов,Николай Коротеев,Алексей Ефимов,Александр Сгибнев,Юрий Кларов,Иван Родыгин,Григорий Новиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– А они на свадьбу торопились?

– Торопились.

Дядя опять засмеялся. Но вдруг лицо его приняло серьезное выражение. Уже без всякой шутки он проговорил:

– То, что за честными людьми шел понапрасну, – полбеды. В конце концов, на них не написано, кто они. А наше дело – лишний раз проверить. Беда в другом. Зачем Манькову отпустил?

– Какую Манькову?

– Да спекулянтку, что цветами торговала!

– Так ведь я ее предупредил, и она ушла.

– «Ушла-а»... – передразнил Александр Васильевич. – На другую сторону перешла и там преспокойно драла деньги с людей, пока машина наша патрульная не прибрала ее. А ведь пост-то твой.

– Думал, поняла она все... – пытался оправдаться Саша. Теперь он понял, о чем хотел ему сказать майор, да, видимо, пожалел для первого раза. – Опростоволосился, значит, – виновато закончил фразу Александр.

– В том-то и дело. Проследить нужно было, как выполнит Манькова твое указание. – Ну да ладно, для начала вел ты себя молодцом, – голос Нефедова опять смягчился. – Будешь милиционером, племянник. Равчеев так говорит, а он слов на ветер не бросает.

Пуля, которой не было

Александр Попрядухин. Когда мне предложили стать участковым инспектором, я недолго колебался. Дал согласие. Давно этой службой интересовался. Живая она. Все время среди людей. И с горем к тебе идут и с радостью... за советом и за помощью...

В дежурку забежал молоденький сержант:

– Попрядухин, к начальнику отделения!

«С чего бы это, – думал, шагая по длинному коридору, Александр, – вроде никаких промашек не допускал в последнее время, чтобы «на ковер» вызывать. Впрочем, разве за собой все уследишь. Без причины начальство не требует к себе».

Осторожно приоткрыв дверь, Попрядухин спросил!

– Разрешите войти, товарищ подполковник?

– Заходи, заходи, присаживайся...

В кабинете кроме начальника находились Равчеев и участковый инспектор Зорин. Они продолжали, видимо, давно начатый разговор. В тот момент, когда появился Попрядухин, Зорин задал начальнику вопрос:

– Почему молодежь интересуют профессии геологов, археологов, географов?..

– Наверное, потому что они обещают поиск и реальный конечный результат.

– Правильно, товарищ подполковник. А где поиск, там и романтика. Честно говоря, меня в милицию тоже романтика привела. Тоже хотелось поиском заняться. И возможности есть, в уголовном розыске например, в следствии...

Равчеев перебил инспектора:

– А в службе участкового нет?

– Нет.

– Эх ты, Зорин, романтичная душа! Не понял своего дела. Ведь у тебя на участке столько трудных людей со сломанными судьбами, со сложными характерами! Разве никогда не хотелось тебе поискать в их душах нечто хорошее, святое, на что опереться можно? Такой поиск подороже геологического ценится. Там с мертвой породой дело имеешь, а здесь с живым человеком, который на распутье. От успеха твоего поиска часто зависит, станет ли он на правильную дорогу или скатится в болото преступности.

– Это очень сложно для меня, товарищ майор... – Смущенно произнес Зорин.

– Потому ты и подал рапорт о переводе в другую службу?

Александр стал догадываться, зачем его пригласили. Еще накануне Зорин намекнул о том, что, может быть, сдаст участок ему, Попрядухину.

Начальник отделения решил закончить разговор:

– Ладно, Зорин, насильно держать тебя на участке не собираемся. Жилка в тебе оперативная есть, попробуй заняться розыском. Ну а дела передашь Попрядухину, если, конечно, у него не будет возражений. – Подполковник взглянул на Александра: – Не будет, сержант?

Александр быстро поднялся со стула, но не ответил. Он был несколько растерян и не сразу нашелся, что сказать. Как всегда, выручил наставник.

– А разве могут быть возражения у солдата, которому открывается путь к генеральским звездам? – пошутил Равчеев.

– Это точно, – подхватил мысль майора начальник отделения, – участковый инспектор – первая офицерская должность у нас. Ответственная должность.

– Вот этого я и опасаюсь, – произнес наконец Саша.

– Чего? Ответственности?

– Нет, трудностей. Справлюсь ли, хватит ли знаний...

– Майор рекомендует, значит, верит в тебя. Так что не робей и завтра же выходи на участок. Будут трудности – поможем. Да и сосед там у тебя толковый, старый служака, советом не поскупится. Значит, порешили?

– Так точно!

– Вот и хорошо.

...Нынешнему участковому инспектору столицы, имеющему отдельный кабинет в опорном пункте или, в худшем варианте, комнату при ЖЭКе, трудно представить, что его коллеге каких-нибудь пятнадцать лет назад приводилось задавать себе с утра вопрос: где приткнуться сегодня? Хорошо, если коммунальные работники предложат стол в конторе, а то и того не было. Приходилось людей либо в отделение приглашать, либо встречаться с ними в квартирах. А где собрать активистов? Где просто над документами посидеть? Дома? Так он, как правило, на другом конце Москвы. Но Саше, можно сказать, повезло. Начальник ЖЭКа, Семен Тихомирович, выделил ему место. Постоянное, в красном уголке. Так что жильцы знали, где можно в случае чего отыскать участкового. А на первых порах, как это ни грустно, пришлось Попрядухину, человеку по натуре деятельному, привязаться к стулу. Массу бумаг оставил Зорин: книги учетов, планы, списки... Одним словом, канцелярия, в которой требовалось основательно разобраться.

А в красном уголке особенно не сосредоточишься. Только решил заняться подучетниками, теми, от кого неприятностей ждать приходится, ввалились трое шумных пенсионеров с рулоном ватмана – редколлегия. Заспорили: помещать карикатуру в стенную газету или нет? Только смолкли – врывается какой-то молодой человек с шевелюрой как у Анжелы Дэвис:

– Вы надолго здесь расположились?

Вопрос этот и к участковому, и к пенсионерам.

– А что?

– Нам шахматный турнир проводить нужно.

Шахматный турнир! Значит, подучетников на сегодня – побоку. Впрочем, можно пойти в отделение. Саша стал собирать бумаги.

И вдруг словно вихрь ворвался в комнату. Сшибая на ходу стулья, к инспектору приближалась женщина. Растрепанная, с пунцовым лицом, с диким испугом, застывшим в широко раскрытых глазах, Подойдя к столу, она опустила на него свои мощные кулаки и перевела дыхание.

– Что ж это делается? – каким-то тонким голоском, никак не вяжущимся с крупной фигурой, спросила она. – Что ж это делается? Уважаемый товарищ милиционер, вроде бухгалтера, над амбарными книгами в теплом местечке устроился, а на улице стрельба!..

При последних словах пенсионеры оторвали головы от листа ватмана, навострили уши. Тот, с черной шевелюрой, подскочил к столу. Попрядухин понял, что может разразиться скандал, и перехватил инициативу.

– Успокойтесь, пожалуйста, и объясните, что случилось... Мы, честно говоря, стрельбы не слыхали.

– Услышишь здесь, за метровыми стенами!

– Так все же кто и где стрелял?

– Каких-нибудь десять минут назад выстрелили в окно моей квартиры... Вы слышите, граждане! – обращаясь уже к пенсионерам, перешла на крик женщина. – Ну чем не Техас у нас! Бродят вооруженные ковбои, а товарищ инспектор у меня спрашивает: «Кто стрелял?» Уж будьте любезны вы сами ответить на этот вопрос и оградить меня от посягательств!..

– Значит, стреляли в окно? – не теряя выдержки, спросил Александр.

– Я же русским языком сказала.

– Как ваша фамилия, имя, отчество?

– Вы перепутали, милейший, не я стреляла, зачем же меня допрашивать?

– Данные, которые я прошу сообщить, нужны для протокола.

– Ну хорошо! – Посетительница назвала свою фамилию.

Попрядухин вспомнил, как Зорин, предупреждая об этой семье, говорил: «Муж – видный человек, жена – скандалистка». Характеристика нелестная. Но в данном случае, если выстрел произошел на самом деле, состояние женщины можно было понять. Если произошел...

– Извините, пожалуйста, – произнес инспектор, – я должен позвонить в отделение, сообщить о случившемся.

Женщина грузно опустилась на стул, вытащила из сумки жестяную коробочку с валидолом, сунула таблетку под язык.

Один из пенсионеров услужливо предложил:

– Может быть, нитроглицерин?

– Ах, не надо!..

Через минуту Попрядухин вернулся в комнату:

– Я готов...

Они пересекли двор и подошли к массивному зданию, прятавшемуся в его глубине. Уже стемнело, И деревья, подсвеченные холодными огнями окон нижних этажей, казались искусственными, как на сцене. И все, что произошло минут десять назад в красном уголке, представилось вдруг Попрядухину фрагментом плохого спектакля: известие о выстреле, настороженные лица пенсионеров, визгливый говор женщины. Все неестественно, все театрально. Однако посетительница шла рядом. Здесь, в полумраке и тишине двора, она, правда, растеряла свою воинственность, испуганно жалась к сержанту.

Вот женщина дернула Попрядухина за рукав:

– Нам нужно зайти с Донской улицы, мое окно третье на втором этаже.

Обогнули дом. Попрядухин поинтересовался:

– Ваше то, что не освещено?

– Конечно, я сразу же погасила свет.

Они подошли к кустарнику напротив окна. Сержант зажег фонарь. Ничего примечательного увидеть в его свете не удалось. Даже трава нигде не примята.

– Вы сказали кому-нибудь во дворе про выстрел? – спросил Александр.

– Я ни с кем здесь не общаюсь.

«В данном случае это даже хорошо, – подумал Попрядухин, – зеваки топтаться не будут». Он огляделся. Напротив дома через улицу стояло старое строение. Сержант уже знал, что там производственные мастерские профессионально-технического училища...

Женщина снова дернула сержанта за рукав:

– Здесь вы не увидите главного!

– Главного?

– Именно. Дырку.

– Отверстие, сделанное пулей, вы хотели сказать?

– Мне право же не до таких тонкостей. Идемте ко мне в квартиру.

Попрядухин согласно кивнул.

Квартира, в которую они попали после долгого отпирания многочисленных замков, поразила Александра своей роскошью. Раньше подобное он видел лишь в музеях. Свет, родившийся от легкого нажатия на выключатель, тут же весело заиграл в хрустале люстры.

«Это в прихожей-то!..» – подумал сержант. Но в прихожей был и телевизор, и какая-то огромная ваза, расписанная китайскими домиками, и причудливый диванчик на гнутых ножках. Впрочем, и называлось все это не прихожей.

– Не будем задерживаться в холле, прошу вас в гостиную.

Саша хотел было и здесь зажечь свет, но женщина его опередила:

– Ни в коем случае! Они нас увидят!

Она метнулась к окну. Порывисто раскрыла его и тут же задернула шторы. Таким образом, стекла оказались внутри помещения, а окно задернулось плотной тканью.

– Теперь зажигайте!

В комнате теснились вещи, дорогие и массивные. Будь Попрядухин человеком более искушенным, он уловил бы в их нагромождении отсутствие вкуса у хозяев. Ценные картины соседствовали с дешевыми фарфоровыми статуэтками – изделиями ширпотреба; на модной по тем временам горке лежали аляповатые салфетки. Дисгармония ярких цветов, господствующая в гостиной, раздражала. Однако в данный момент Александр ни на что не обращал внимания. Его привлекло оконное стекло. В центре его и на самом деле красовалось маленькое аккуратное отверстие. Слишком маленькое, чтобы его могла оставить пуля, выпущенная из боевого оружия, но в то же время вполне соответствующее крупной дроби или, скажем, малокалиберной пуле. Впрочем, каким образом появилась дырка, ответить сможет лишь эксперт. Попрядухин кинул взгляд на пол: не валяется ли что-нибудь?

Хозяйка поняла его:

– Я уже все обыскала, ничего не нашла.

– Странно... А выстрел вы в самом деле слыхали?

– Кажется, был. Впрочем, я в этот момент была на кухне. Вода текла..

– Ясно...

За окном раздался шум автомобильного мотора. «Наверное, наши приехали», – подумал инспектор. И точно, некоторое время спустя в квартире раздался звонок.

– Кто это еще? – испугалась женщина.

– Видимо, милиция, – успокоил ее Попрядухин и направился к двери.

Как оказалось, прибыла оперативная группа райотдела. Никого из прибывших инспектор не знал. Попросил предъявить удостоверения.

– Бдительность проявляешь?

– Порядок такой...

– Правильно, я эксперт Кривин.

– Слыхал.

– А это товарищ из уголовного розыска. Что обнаружил, инспектор?

– Да вот...

Попрядухин подвел эксперта к окну. Сотрудник угрозыска, прихватив хозяйку, отправился в соседнюю компакту. Побеседовать.

Кривин, внимательно прищурив глаза, осмотрел отверстие, сделал замеры. Покачал головой:

– Странно, калибр нестандартный.

– Я тоже так подумал. А малокалиберный не мог быть?

– Нет. Скорее всего из самоделки стреляли. Впрочем, их делают под существующие промышленные боеприпасы. М-да...

Кривин еще раз вгляделся в дырку:

– С большой силой летело...

– Что летело? – не понял Саша.

– Пока сам не знаю...

– Я тут, товарищ эксперт, осмотрел место под окнами. Ничего существенного не приметил.

– Так и должно было быть.

– Почему?

– Траектория полета не та. Стреляли либо с большого расстояния, либо сверху.

– Как это «сверху»?

– Из соседнего, скажем, дома. Этажа с третьего. Но это все предварительно. Надо бы нам на полу пошарить...

– Можно.

Но едва они взялись за горку, чтобы отодвинуть ее, как в гостиную ворвалась хозяйка.

– Ни в коем случае, там посуда уникальная, саксонский фарфор!

– А как же нам поискать пульку? – удивился эксперт.

– Как хотите, только не двигайте мебель.

* * *

На следующий день Попрядухина вызвал Равчеев.

– Что же у тебя на участке происходит, Александр Иванович? – несколько официально, но с заметной иронией в голосе начал майор. – Стрельба по вечерам... Такого у нас, чтоб не соврать, лет десять не отмечалось.

– Ознакомились, товарищ майор?

– Если бы только я, из министерства уже звонили.

– Из министерства? – удивился Попрядухин. – Вот чертова баба, туда уже добралась!

– Добралась и высказала неудовольствие нашими действиями. Медлите, говорит. Час, дескать, провели у меня в квартире и уехали восвояси.

– Так ведь мы...

– Знаю, не оправдывайся, не затем вызвал. Мне звонил Кривин. Убежден, огнестрельного оружия не было. Ребята из угрозыска опрос произвели – никто выстрела не слышал.

– Вот и мне то же самое люди говорили.

– Не перебивай. Допустим, ни из пистолета, ни из ружья, ни из самоделки не стреляли. Но ведь дырка-то есть.

– Есть...

– И женщина, которая проявляет беспокойство, тоже, и заявление ее. Значит, по делу надо работать. Предстоит выяснить: то ли это преднамеренное хулиганство, то ли шалость. Одним словом, засучивай рукава.

– Как, я?

– А то кто же. Считай, первое твое дело. Понимаешь ли, в райотделе считают, и мы с этим согласны, что серьезного здесь ничего нет. Оперативных работников отвлекать от более важного сейчас не имеем возможности. И в тебя верим. Давай-ка вместе подумаем над планом мероприятий... Кстати, занимаясь расследованием, ты лучше изучишь участок, поближе познакомишься с людьми...

Около полудня Попрядухин появился во дворе злополучного дома. В ярком свете двор казался шире и наряднее. И не было гнетущей, чопорной тишины, что поразила участкового в тот поздний вечер, когда случилось происшествие. Двор жил. По аллеям носилась ребятня, веселое щебетание раздавалось возле кустов, под которыми находились песочницы. Из затененного укромного уголка сада долетала звонкая дробь, что отбивали костяшками на столе пенсионеры-доминошники. Их младший лейтенант уже знал: утром довелось побеседовать. Никто из стариков не помог прояснить картину. Говорили, правда, что «потерпевшая баба склочная. Видать, кому-то насолила, ну и... Однако, чтобы выстрел... Нет, такого не слышали, да и кто стрелять будет, разве что пацаны-озорники? Так откуда у них пистолеты?»

Равчеев в отделении сказал:

– Займись для начала профессионально-техническим училищем, там есть группа трудных подростков...

ГПТУ вот оно, сразу за палисадником, лишь узкая улица отделяет его от жилого дома. Попрядухин прикинул расстояние от здания до окна квартиры потерпевшей. Метров тридцать.

– Чего примеряешь? – раздался неожиданно за спиной участкового голос.

Александр обернулся и с радостью увидел своего соседа по участку. С радостью, потому что сам думал зайти к нему за помощью.

– Василий Леонтьевич! Здравствуйте!

– Добрый день! Слышал, слышал про твое «ЧП». Значит, думаешь ремесленниками заняться? – Шурыгин по давней привычке называл учащихся ГПТУ ремесленниками. – Что ж, возможно. Озорники там есть. Однако сегодня ребята в подшефном колхозе. Так что туда можно не ходить. – Стерший лейтенант махнул рукой в сторону училища. – Дам-ка я тебе пока другой адресок...

Василий Леонтьевич присел на скамейку, положил на колени планшетку. Неторопливо расстегнул кнопки, достал лист бумаги.

– Да ты что стоишь, присаживайся! – пригласил он Попрядухина.

Александр опустился рядом с Шурыгиным. Тот карандашом написал на бумаге несколько слов и протянул ее собеседнику.

– Вот в этой квартире, что я указал, живут два лоботряса. Всего от них ждать можно. Тем более что они с той рамой гражданкой, у которой разбили стекло...

– Не разбили... – хотел было поправить старшего лейтенанта Саша.

Но тот повторил упрямо:

– Разбили. Другого быть не может. Так вот, они с ней частенько ругаются. Ты бы сегодня навестил их.

– Как, сейчас? Время-то вроде рабочее...

– По моим данным, они снова тунеядствуют, так что застанешь.

Шурыгин тяжело, по-стариковски поднялся со скамейки и, не сказав больше ни слова, степенно пошел по аллее...

Про Василия Леонтьевича Александр много хорошего наслышался. «Легендарная личность, – говорили в отделении. – С войны все на одном участке. Как-то пробовали перевести на другой, так жители взбунтовались, делегацию направили в райисполком: не надо, дескать, нам никого, кроме Леонтьевича. Вот ведь какой авторитет завоевал». «Большой житейской мудрости человек! – уважительно отзывался о Шурыгине Равчеев, а майор был скуп на похвалу. – Самородок! Вроде бы и школ никаких не кончал, а поди ты, как умеет разговаривать с людьми! С другим оперативники день, второй бьются, и никакого толку. А посидит с ним Василий Леонтьевич часок – и все как на духу выложите Удивительно... И обо всем все знает».

«Это точно», – подумал Попрядухин, читая адрес, оставленный на маленьком листке ветераном. Отметил про себя: «Грохотовы. Громкая фамилия...»

На двери – табличка. Написано, сколько кому звонить. Грохотовым – три раза. Нажал трижды кнопку. За дверью – прерывистая трель. Однако никто не вышел. Еще нажал – и снова ничего. Может быть, ошибся Шурыгин? Попробовал еще раз. Подольше задержал палец на кнопке. Наконец-то там, за дверью, послышались какие-то странные хлопающие звуки, словно босыми ногами кто-то по камню топал. Затем в квартире загремело что-то. Донеслось бранное слово. И вот дверь приоткрылась. Выглянула заспанная небритая физиономия с копной густых, находящихся в диком беспорядке волос. Хриплый голос спросил:

– Что надо?

Не успел Попрядухин ответить, как дверь распахнулась во всю ширь. Видимо, человек в форме произвел на мужчину отрезвляющее действие.

– Проходите, гражданин начальник! – прохрипел он.

Признаться, с не особенно приятным чувством перешагнул Александр порог. Человек, пригласивший его, вызывал одновременно и чувство брезгливости своей неопрятностью, и чувство тревоги злым выражением глаз. Он был на голову выше участкового, широк в плечах, жилист. Резкий сивушный запах сопровождал его.

Мужчина, отступив несколько в глубь коридора, спросил:

– Вы, собственно, к кому?

– К Грохотовым.

– Грохотовы – это мы. Я и брательник Витька.

– Он тоже дома?

– А где ж ему быть. Сопляк еще, бутылку выжрал и до сих пор очухаться не может. Да, собственно, сами убедиться можете. Идите за мной.

Неуверенно переставляя босые ноги, мужчина двинулся по коридору. По пути он зло отшвырнул перевернутый стул. «Вот что громыхало», – отметил Попрядухин. Комната Грохотовых была последней. И они пробирались к ней среди нагромождения всякого хлама, при тусклом свете единственной лампочки довольно долго. Но когда дошли до цели, когда Грохотов-старший распахнул ногой дверь, Александру показалось, что коридор не кончился: в комнате в таком же беспорядке громоздились старые, словно подобранные на свалке, вещи. Тот же полумрак господствовал в ней. И еще тяжелый, сдавливающий дыхание воздух. Окно было закрыто и зашторено.

– Нельзя ли проветрить?

Грохотов удивился:

– А что, душно?

– Очень.

Луч света, ворвавшийся в комнату, упал на лицо парня, лежащего на полу в неестественной позе.

– Брат? – поинтересовался инспектор.

– Точно! Витек. Да вы присаживайтесь. – Грохотов подвинул Попрядухину табурет. – Извините, стульев не имеем. Так по какому делу к нам?

– Я ваш новый участковый инспектор.

– Очень приятно.

– Это уж потом будет видно, приятно или нет.

– Так я к тому, нас первыми посещаете. Честь все-таки, – В словах Грохотова сквозила явная насмешка.

– Честь-то небольшая, – не меняя серьезного спокойного тона, продолжал младший лейтенант, – коль скоро милиция вас посещать должна. Обидно, что два таких здоровых человека к делу не пристроены.

– По душе не находим, начальник.

– А искали?

– Как вам сказать... – Грохотов взял со стола стакан с водой и с жадностью отхлебнул...

– Тут и говорить нечего. Не искали. Но я вас предупреждаю: бездельничать не позволю. Сами не можете устроиться на работу, помогу. Но чтобы вот так жить, – Попрядухин повел рукой, словно призывая Грохотова осмотреться, – не позволим!

– Не кипятись, начальник. Приду в себя – обмозгуем это дело.

– Обмозгуем, А сейчас я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Каких же?

– С гражданкой Кисловой знакомы?

– С Кисловой? Это Брюзжит Бордо, что ли, из соседнего подъезда?

Попрядухин удивился:

– Чего это вы ее так прозвали?

– Грудастая больно и вечно брюзжит. Вот и лаемся с ней.

– А из-за чего больше?

– Поучать любит, милицией постоянно грозит.

– Так... – протянул Александр и тут же без видимого перехода задал главный вопрос, ради которого, собственно, и пришел: – А где вы были вчера вечером?

Грохотов, чувствующий себя все время как-то скованно, напряженно, облегченно вздохнул:

– Не по адресу пришли, гражданин начальник. В деревню ездили, к родным. Вернулись утренней электричкой. Можете проверить.

– Проверим. – Дальнейший разговор в этой обстановке не имел смысла. Александр поднялся. В тот же момент лежащий на полу Витька что-то забормотал, ну совсем как малыш во сне. – Брата бы пожалели, Грохотов, пацан еще совсем. Сопьется – худо будет.

– Витька-то?.. – с какой-то неожиданной грустью переспросил хозяин комнаты. – Я же сказал, начальник, обмозгуем...

В последующие дни, пока Александр занимался «делом о выстреле», Витька Грохотов, восемнадцатилетний парень, не выходил у него из головы. «Помочь надо, обязательно помочь», – решил участковый и попутно с расследованием обзванивал десятки предприятий, учреждений, которые могли бы заинтересоваться судьбой юноши. Просил, убеждал, настаивал. Встречался с ответственными людьми, делился своими планами устройства юноши. Да и о его старшем брате не забывал: тоже человек не пропащий. В общем, инспектор действовал. Но и Кислова проявляла энергию. Жала на все инстанции. Равчеев нервничал:

– Что же ты, Александр Иванович, подводишь?

– Убежден я, товарищ майор, пэтэушники созорничали...

– Докажи.

– Да вот вернуться они должны из колхоза...

– Вернулись!.. – спокойно и в то же время с заметной радостью сообщил как-то при встрече в отделении Попрядухину Шурыгин.

– Вот здорово! – только и ответил младший лейтенант и, забыв, зачем пришел в «контору», бросился назад, на улицу, к троллейбусу.

Ребят построили в просторном коридоре. Сначала директор училища, солидно откашлявшись, представил:

– Товарищи курсанты, к нам в гости пришел участковый инспектор младший лейтенант милиции Александр Иванович Попрядухин.

Из задних рядов кто-то выкрикнул:

– Как же, ходит милиция в гости!..

Саша решил взять инициативу в свои руки:

– Ходит милиция в гости, могу вас уверить, и чай пьет, с вареньем, и что покрепче. Но действительно, сегодня я к вам пришел не чаи распивать. Вот какое дело приключилось...

И он доверительно стал рассказывать ребятам о происшествии. Рассказывал, а сам внимательно прощупывал взглядом строй. Перед ним стояли юноши: высокие и стройные, не по возрасту полные и угловатые, с коротко стриженными волосами и шевелюрами «а ля битлз». У одних на устах блуждала усмешка, у других на лицах читался неподдельный интерес. Кое-кто вообще проявлял безразличие и бестактно болтал, несмотря на окрики директора. Одним словом, разные. А он должен найти слова, одинаково доходчивые для всех.

Саша говорил и в то же время думал: удастся ли ему высечь из ребят хотя бы искру правды, завоевать их расположение? Ведь такое для него новое дело вот так, с глазу на глаз, беседовать с сотнями подростков. Тут педагогом надо быть. Какой ключик подобрать?

Кончился рассказ. Строй молчал, даже те шептуны притихли. Инспектор понимал: сейчас в строю действует один закон, закон круговой поруки, очень живучий, рожденный ложным понятием о товариществе. Чтобы кто-то решился его нарушить, нужны убедительные слова. Найдет ли он их?

– Значит, молчим? – Это сказано для . подхода. А дальше? Интуиция подсказывала, можно говорить все, кроме угроз. – Ну ладно. Экспертиза точно установила, что бросали какой-то предмет из здания ПТУ. Но вы не хотите выдать озорника. Понимаю, ябедником слыть никому не охота. Но вы-то поймите, нам истину нужно знать. Чтобы успокоить людей, чтобы не полз но кварталу слух о ночной стрельбе, чтобы озорство ваше не рождало паники у обывателя. И вообще, тоже мне героизм – из-за угла палить. – Попрядухин замолчал, а затем произнес убежденно: – Верю в то, что наберется смелости тот, кто взбаламутил воду, и выйдет вперед.

Строй молчал...

– Так, значит, никто и не отважился? – спросил вечером за ужином Нефедов. – Вот стервецы! Но ты правильно поступил, что не стращал. Ребят пугать – что улитку. Спрячется в раковину – и ничем не выковырнешь. Угрозами от пацанов путного не добьешься.

– А так добьешься? – голос Александра звучал уныло.

– Вот и слюни распустил. Все будет в порядке. Пошушукаются пацаны вечерком, посоветуются и найдут тебя. Адрес-то, куда обращаться, не забыл им оставить?

– Не забыл.

Утром в отделении Попрядухина окликнул дежурный:

– Младший лейтенант, тут гости к тебе...

– Гости? – не сразу понял Александр.

А когда увидел в конце коридора группу ребят, едва не закричал от радости. Пришли все-таки!

Да, это был первый успех молодого инспектора. Ставка на доверие оправдала себя. Подростки признались, что стреляли, по окну Кисловой из рогатки. Один из них для убедительности достал «оружие» из кармана. Александр потянул резину и не удержался от восклицания:

– Ого! Какая тугая!

Хозяин рогатки смущенно пробормотал:

– Целый месяц подбирал на свалке.

– А стоило ли для того, чтобы окно разбить?

Лицо подростка сделалось пунцовым.

Попрядухин продолжал:

– Лучше бы из этой резины эспандер себе смастерил. Мышцы бы накачивал. Небось сильными хотите быть?

– Кто не хочет... – ответили хором. – Только вот беда, что у нас физкультура лишь час в неделю.

– А кружки?

– Какие еще кружки? Так, банку иногда во дворе гоняем заместо футбольного мяча. Из-за банки все и вышло.

– Из-за банки? – удивился инспектор.

– А то из-за чего... Кислова нас гоняла, управдому жаловалась, директору нашему, ну и...

– И вы решили ей отомстить?..

Ребята потупили взор.

– Ну ладно, будем считать, что вы пришли с повинной, и для первого раза попросим поступок «стрелка» обсудить на комсомольском собрании. Так сказать, обойдемся мерами общественного воздействия. Но не забывайте, ребята, что на сей счет существует и статья уголовного кодекса... Не будем с ним конфликтовать... Даете мне слово?

– Какой разговор! Даем! – прокричали подростки. Оборот дела, видимо, их вполне устроил.

После ухода ребят участковый записал в своем блокноте:

«Провести в ближайшее время беседу в ПТУ. Не забыть поговорить с директором о создании спортивных секций. Самбо взять на себя».

И собрался идти на участок. Но снова раздался голос дежурного:

– Попрядухин, к телефону! Нарасхват он сегодня.

Звонили с завода «Красный пролетарий». Из отдела кадров. Нашли место для Грохотовых. Пойдут в бригады к хорошим мастерам.

На редкость удачливый выдался день!

* * *

Александр Васильевич задержался у Доски приказов. Ознакомившись с последними новостями, улыбнулся: опять Сашку поощрили, хорошо идет служба у племянника.

Действительно, обстановка на участке Попрядухина улучшалась. Вот хотя бы такой пример. До прихода Александра в микрорайоне пять человек слонялись без работы. Теперь все по будильничку встают и спешат к заводским проходным. Пьяницы притихли, дебоширы квартирные знают: участковый спуску не даст. Попрядухин понимал, что это лишь первые шаги... Успехи должны множиться. Однако говорят, у человека лишь две руки, со всем не управишься... «И то верно, – думал младший лейтенант. – Нужно искать помощников». Добился того, что в каждом квартале у него появился внештатный инспектор. Активизировали действия дружинники. Часто Александр встречался со своими активистами. И передавал им то, что получил когда-то от Равчеева и Шурыгина. «Приходите ко мне не тогда, когда человек споткнулся, а когда заметите, что стал тот на скользкую дорожку. Нелады в семье, пристрастие к бутылке, связь с сомнительной компанией – вот повод для того, чтобы обратить внимание» – так учил инспектор людей.

Но и сам не забывал о главном резерве успехов – о знаниях. С тех пор как пришел в милицию, он, по сути, не прекращал учебы. Закончил курсы первоначальной подготовки, поступил в восьмой класс вечерней школы. Получил аттестат зрелости, подал заявление в институт. Настойчиво, целеустремленно познавал премудрости теории и практики. Бывало, придет в отделение с покрасневшими от бессонницы глазами, кто-нибудь скептически произнесет: «Стоит ли себя мучить? Или «поплавок» покоя не дает?» «При чем здесь «поплавок»? – ответит Александр. – Просто нельзя сегодня без знаний, будешь мыкаться, как слепой котенок, шарахаться из стороны в сторону. Знания, что компас, по прямой к цели ведут».

Пробудившееся стремление к новому, ставшее потребностью, регулярное знакомство с юридической и специальной литературой – периодическими изданиями пополняли «копилку» опыта. А значит, росла квалификация, оттачивалось мастерство. Уже через год работы инспектором докладывал Александр Иванович на партийном собрании, что число правонарушений на участке идет на убыль, что раскрываются все преступления. Конечно, в последнем больше «повинны» сотрудники уголовного розыска. Но без помощи участкового и его актива Шерлокам Холмсам было бы трудновато. А бывали случаи, когда Попрядухину удавалось изобличить преступника и до приезда оперативной группы. Ну хотя бы как в тот морозный декабрьский вечер.