Текст книги "Султан и его враги. Том 2 "

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

IV. Таинственный суд

   Два дервиша вышли поспешно из развалин Кадри. Казалось, им были даны какие-то важные поручения.    – Куда ты идешь? – спросил один другого.    – В Галату? А ты?    – В сераскириат к Гуссейну-паше с письмом от мудрого Баба-Мансура.    – Ты знаешь, что это за письмо?    – Это совет или приказание убить Сади-пашу, бывшего великого визиря свергнутого султана. А тебе что поручено, Гаким?    – Я должен пойти в дом старой гадалки Кадиджи и привести ее Дочь в Чертоги Смерти. Так приказал мудрый Баба-Мансур.    – Она не пойдет с тобой!    – Тогда мне велено доставить ее хоть мертвой, – отвечал Гаким.    Это было вечером того дня, когда Сирра и Реция пытались освободить Сади.    Дойдя до морского берега, дервиши разделились. Товарищ Гакима понес письмо Мансура в сераскириат, а Гаким сел в каик и велел лодочнику везти себя в Галату.    Каикджи, перевезя дервиша, думал, что сделал богоугодное дело, которое не останется без награды. Он не знал, с какой преступной целью ехал Гаким в Галату.    Медленно и осторожно прошел дервиш по улицам Галаты и подошел к старому деревянному дому Кадиджи, возвращения которой напрасно ждала Сирра.    В доме было тихо и темно. Не слыша в доме ни малейшего звука, Гаким подошел к нему с твердым намерением проникнуть туда и захватить Черного гнома мертвой или живой.    Мансур велел захватить Сирру не только для того, чтобы завладеть ею и устранить одно из опасных для него лиц, но также и потому, что он думал через нее узнать, где скрывается Реция, которая, по его мнению, должна была знать что-нибудь о сокровищах калифов и могла дать объяснение таинственной записке, найденной им в пирамиде. Помимо того, он надеялся, что Реция нашла убежище у Черного гнома и, таким образом, ему удастся завладеть сразу обеими.    Как мы уже знаем, эта надежда оправдалась бы, если бы Сирра и Реция в этот вечер не пошли в сераскириат для исполнения своего смелого плана.    Подойдя к двери, дервиш прислушался. Внутри слышался легкий шорох и тихие голоса. Но он мог ошибаться. Может быть, в доме были большие водяные крысы, которых много около воды и которые часто проникают в дома.    Гаким не знал страха. Он сам был ужасом для тех, кто имел несчастье навлечь на себя гнев Мансура и подвергнуться его преследованиям.    Он осторожно толкнул дверь, она была не заперта и тотчас отворилась. Внутри дома царил мрак, но Гаким, не колеблясь, вошел, говоря себе, что его глаза скоро привыкнут к темноте.    Закрыв дверь, он протянул руки, намереваясь ощупью идти дальше, но вдруг почувствовал, что около него кто-то стоит.    Гаким вздрогнул.    – Кто здесь? – тихо спросил он.    В ту же минуту он почувствовал, что его схватили и набросили ему что-то на голову. Ои хотел бежать, сопротивляться, но было поздно. Его руки были уже связаны.    – Кто вы? Чего вы от меня хотите? – вскричал он, делая отчаянные усилия, чтобы освободиться. – Пустите меня!    – Молчи, Гаким! – раздался глухой голос. – Мы искали тебя! Мы должны отвести тебя на суд.    Эти слова произвели странное впечатление на дервиша. В ту же минуту он перестал сопротивляться и, дрожа, упал на колени.    – Это ты, Золотая Маска! – вскричал он в ужасе.    – Молчи и поднимись! Я поведу тебя! – отвечал тот же голос.    Дервиш молча повиновался. Он почувствовал, что кто-то взял его за руку. Дверь отворилась, и он ощутил свежесть ночного воздуха. Он не мог ничего видеть, так как глаза его были завязаны, казалось для того, чтобы он не видел, куда его ведут.    Уже однажды слышал Гаким, что один из слуг Мансура попал в руки Золотой Маски, этого таинственного существа, которое было так страшно всем тем, кто был виновен перед Аллахом и людьми.    Но тогда Гаким не верил этому, считал это басней, выдумкой, и вдруг ему пришлось убедиться в своей ошибке таким странным и ужасным образом. Он, никогда ничего не боявшийся, чувствовал теперь, что страх леденит кровь в его жилах.    – Куда ты меня ведешь? – спросил он дрожащим голосом.    – Не спрашивай! Молчи! – раздалось в ответ.    Между тем он чувствовал, как его привели к берегу моря, как посадили в лодку и после часового переезда заставили выйти на берег.    Пройдя еще несколько шагов, его проводник остановился: очевидно, они достигли цели.    – Дервиш Гаким здесь! – сказал кто-то.    – Сними с него повязку и развяжи ему руки! – ответил чей-то голос.    В ту же минуту, как по волшебству, повязка исчезла с глаз Гакима, и он почувствовал, что руки его свободны.    Вокруг него на камнях сидели семь человек в зеленых головных повязках и с узкими золотыми полосами на лбу.    Ужас объял Гакима при виде этих таинственных существ, совершенно похожих одно на другое, сидевших молча и неподвижно.    Он раньше слышал о Золотой Маске и знал по описанию его наружность настолько, что мог узнать его, но тут перед ним был не один, а семь Золотых Масок.    И где он был? В каких-то развалинах, так как кругом кое-где еще стояли уцелевшие стены.    – Гаким, дервиш из развалин Кадри! – раздался вдруг глухой голос. Один из Золотых Масок заговорил. – Мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убивал невинные жертвы в Чертогах Смерти. Сознаешься ли ты в этом?    – Это ты, Золотая Маска! Сжалься! – вскричал дервиш, падая на колени. – Я осознаю свою вину, но все, что я делал, я делал по приказанию моего повелителя, всемогущего Баба-Мансура.    – Ты обвиняешься далее, Гаким, дервиш из развалин Кадри, – продолжал Золотая Маска, – в том, что бичевал софта Ибама до тех пор, пока смерть не избавила его от незаслуженных мук. Сознаешься ли ты в этом?    – Да! Да! Я сознаюсь! Но сжальтесь! Это велел мне Баба-Мансур!    – Далее, ты обвиняешься в том, что проник сегодня в дом гадалки Кадиджи с намерением захватить или убить ее несчастную дочь...    – Я этого не сделал! Остановитесь, – прервал дервиш умоляющим голосом. – Я этого не сделал!    – Ты не сделал этого, так как тебя схватили раньше, но это было твоим намерением и желанием. Сознаешься ли ты в этом?    – Выслушай меня! Это не было моим желанием! Меня послал Баба-Мансур.    – Вы слышали все, братья мои! – сказал говоривший, обращаясь к своим шестерым товарищам. – Теперь я спрашиваю вас: виновен ли Гаким, дервиш из развалин Кадри, в преступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?    – Нет! – сказал один из Золотых Масок.    – Нет! – повторили остальные.    – Значит, ему следует другое наказание? – продолжал обвинитель.    – Да! Пусть он будет изгнан! – раздалось в ответ, и эти слова были повторены всеми Золотыми Масками.    – Как! Вы не убьете меня? Вы пощадите меня! – вскричал дервиш, который думал уже, что наступил его последний час.    – Отведите его в подземелье! – приказал обвинитель.    В ту же минуту дервиш почувствовал, что ему снова завязали глаза и повели.    В это время Гаким услышал издали знакомый ему голос Лаццаро. Преступник, которому суждено было предстать перед таинственным судом после дервиша, был грек.    У него точно так же были завязаны глаза и связаны руки.    – Кто вы? Куда вы меня ведете? – кричал грек в бессильном бешенстве. – Вы, верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня, потому что я знаю о многих его преступлениях! Но горе ему, если он осмелится убить меня!    В это мгновение с его глаз упала повязка, и он увидел себя в окружении семи Золотых Масок.    Неописуемый ужас овладел им.    – Как! Это вы?! – вскричал он беззвучным голосом. – Я в ваших руках!    – Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, – послышался глухой голос обвинителя, – мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке с кем-то.    – Откуда вы это знаете? – вскричал в ужасе Лаццаро.    – Or нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты спою вину? Ты молчишь – это молчание и есть твой ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ли ты в этом?    – Я любил ее! Я хотел обладать ею! – вскричал грек. – Страсть делала меня безумным.    – Далее, ты обвиняешься в покушении на убийство дочери галатской гадалки Кадиджи, а также в том, что вместе с солдатом негром Тимбо убил бывшего султана Абдула-Азиса.    – Аллах! – вскричал в ужасе Лаццаро, как будто бы он был мусульманином. – Вы знаете все! Вы всеведущи! Вы убьете меня?    – Сознаешься ли ты в своей вине? – продолжал обвинитель.    – Вы знаете все! – сказал грек после минутного молчания. – Что может скрыться от вас, всемогущих и всеведущих? Разве поможет мне ложь? Вы знаете мои поступки лучше, чем я сам. Я в вашей власти. Я знаю, что мне не избежать смерти...    – Молчи, грек! – прервал обвинитель. – Отвечай на заданный тебе вопрос. Твоя участь еще не решена. Вы слышали все, братья мои, – продолжал он, обращаясь к остальным таинственным судьям, – теперь я спрашиваю вас, виновен ли грек Лаццаро в преступлениях, которые может искупить только смерть?    – Да! Он виновен! Пусть он умрет! – послышался глухой голос одного из Золотых Масок.    Грек отчаянно вскрикнул.    – Он виновен! Он должен умереть! – повторили остальные.    Лаццаро видел, что он погиб, если ему не удастся при помощи какой-нибудь хитрости добиться отсрочки казни.    – Пусть он умрет! – заключил обвинитель. – Имеешь ли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?    – Ваше решение справедливо, я это чувствую! – отвечал Лаццаро с притворным смирением и покорностью. – Я знаю, что ничто уже не может спасти меня, что мне не избежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказать вам, всемогущим, все, что лежит у меня на душе. Выслушайте мои последние слова, последнее желание! Я ненавижу Мансура всеми силами души! Что значу я со всеми своими преступлениями в сравнении с ним! Разве худшие из них не сделаны по его приказанию? Разве вся эта война не дело его рук? Что такое Лаццаро в сравнении с этим дьяволом? Дитя! Ученик! Я ненавижу его, как своего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мне хотелось бы перед смертью видеть его наказанным, выдать его в ваши руки!    – Час Мансура скоро пробьет! И он не избежит наказания! – сказал обвинитель.    – Но вы могли бы иметь во мне страшного для него свидетеля, – продолжал Лаццаро. – Если вы хотите исполнить мое последнее желание, то дадите мне свободу хотя бы на самое короткое время. Я хочу выдать вам Мансура! Мысль о мщении не даст мне спокойно умереть!    – Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! – раздался глухой голос обвинителя. – Но не думай, что ты сможешь избежать наказания.    – Как могу я думать об этом? Разве вы не всеведущи? – вскричал грек.    – Ступай, но через семь дней вернись! При малейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! – раздался глухой голос обвинителя.    Снова на глаза Лаццаро была надета повязка, и его повели из развалин.    Когда он почувствовал себя свободным и снял повязку, то увидел себя в пустынном месте далеко от города.    В ту же ночь дервиша Гакима отвезли на большой корабль "Калисси", который отходил в Индию и должен был отвезти туда в изгнание дервиша.

V. В башне сераскириата

   Мы оставили Рецию в ту минуту, когда она увидела, что железная дверь башни заперта и ей отрезаны все пути к спасению.    Солдаты уже спускались с лестницы, еще минута – и она погибла!    Но вдруг у нее мелькнула неожиданная мысль, она поспешила к ящику с товаром и, отворив его большое отделение, влезла в него и закрыла за собой крышку.    Это было делом одной минуты. В то же мгновение солдаты сбежали вниз и, увидев, что нижний этаж пуст, отперли железную дверь и бросились во двор, думая, что персу удалось выбраться из башни прежде, чем дверь была заперта.    Второпях они забыли запереть за собой дверь, и это обеспечило спасение Реции. Подождав немного, пока солдаты удалились от башни, она вылезла из ящика и, выйдя во двор, спряталась вблизи башни.    Через несколько минут солдаты вернулись в башню, и тут одному из них бросился в глаза ящик перса, стоявший недалеко от лестницы.    – Смотри-ка, он забыл свой ящик! – крикнул солдат своим товарищам.    – Это он нарочно сделал! – заметил другой.    – Погляди-ка, что там внутри!    Первый солдат открыл крышку ящика.    – Пусто! Ничего нет!    – Хитрый перс! Оставил пустой ящик и благодаря этому успел убежать!    Затем солдаты не сочли нужным продолжать поиски и донесли Гуссейну-паше, что торговца-перса нигде нет.    – Ваше высочество можете быть спокойны, – сказал с дьявольской усмешкой Гуссейн, – Сади-паше не удастся бежать! Я думаю, что он не переживет эту ночь!    – Разве его хотят убить? – спросила Рошана.    – Я боюсь, что да! – отвечал Гуссейн.    – Если такой приговор вынесен, то он и должен быть исполнен! – мрачно сказала принцесса.    Вслед за тем Гуссейн проводил Рошану через дверь сераскириата к ее экипажу, поджидавшему у ворот.    Спустя некоторое время в комнату, где находился Сади, вошли два офицера в сопровождении нескольких солдат и объявили ему, что ему отведено другое помещение.    Войдя в новую, хорошо освещенную и убранную комнату, Сади был приятно удивлен. Он подумал, что его, верно, перевели сюда для того, чтобы доставить ему больше удобств: значит, о нем заботились, и это было добрым знаком.    В комнате стояли диван, стол и прочая мебель, из которой прежде всего бросалась в глаза роскошная кровать с балдахином.    Едва дверь закрылась за офицерами, как подушка на кровати пришла в движение.    Сади с удивлением взглянул на постель, и в ту же минуту показалась Черный гном.    – Это ты, Сирра? Как ты сюда попала? – спросил изумленный Сади.    – Тише! Не так громко, благородный паша! – прошептала Сирра, подходя к Сади.    – Что теперь делает Реция? Где она? Ты видела ее? – спросил Сади.    – Она здесь, в башне!    – Здесь? Возможно ли это?    – Мы хотим освободить тебя в эту ночь, благородный паша. Не бойся ничего! Реция переодета персидским торговцем.    – Переодета! Но если ее узнают? Какой безумный поступок! Через несколько дней меня, наверное, освободят, может быть, даже завтра!    – Ты не покинешь никогда этой тюрьмы, если тебе не удастся сегодня ночью бежать.    – Что значат твои слова?    – Тебя затем и перевели в эту комнату, чтобы убить сегодня ночыо. Сам Аллах внушил нам мысль попытаться спасти тебя, завтра было бы уже поздно!    – Но почему ты думаешь, что меня хотят убить?    – Военный министр Гуссейн-Авни-паша, Рашид-паша и Баба-Мансур решили убить тебя. Я слышала, как говорили об этом два офицера. Они входили в эту комнату, и мне удалось пробраться сюда вслед за ними. Таинственная смерть угрожает тебе! Я знаю только, что тот, кто проведет хотя бы одну ночь на этой постели, погибнет. Офицеры называли многих, которые умерли здесь.    Сади был храбрым, он не раз доказал свое мужество в многочисленных сражениях и не отступил бы ни перед какой явной опасностью, но перед таинственной смертью, грозившей ему таким необъяснимым образом, его мужество не устояло.    – Мы должны бежать сегодня ночью! – шепнула Сирра. – Если ты не хочешь бежать ради спасения своей жизни, то беги ради Реции, чтобы избавить ее от мучений и страха. Я принесла много ключей и пилу, нам легко будет отворить дверь, и я уверена, что нам удастся выбраться на свободу, несмотря на многочисленную стражу.    – Хорошо, пусть будет по-твоему.    – Благодарю тебя за эти слова!    – Мы попытаемся бежать, но я не думаю, чтобы нам удалось обмануть бдительность стражи.    – Можно обмануть самый бдительный караул.    – Да, ты права! Это доказывает то, что ты здесь.    Сирра вынула связку ключей и, подкравшись осторожно к двери, начала по очереди вставлять их в замок, пытаясь найти подходящий.    Вдруг послышались приближающиеся шаги. Кто-то шел в комнату Сади, или, быть может, был услышан звук ключей, несмотря на всю осторожность Сирры.    Едва она успела отскочить и спрятаться снова за постель, как дверь отворилась.    Вошел капрал и принес пленнику корзину с хлебом, фруктами и шербетом. Поставив все на стол, он вышел, пожелав Сади спокойной ночи.    Сирра вышла из-за постели и снова начала подбирать ключи, но все ее старания были напрасными: ни один из них не подходил.    Между тем наступила полночь.    В коридоре слышались шаги. Видно было, что пленника стерегли очень тщательно. О бегстве нечего было и думать, и Сирра была такой же пленницей, как и Сади.    – Ты не веришь, что тебе грозит опасность, – шепнула Черный гном, – Мы можем сейчас убедиться в этом. Ляг на постель, как будто ты спишь, а я спрячусь около и буду наблюдать. В этой постели скрыта погибель. Погаси свечи, и мы будем ждать, что будет.    Сади последовал совету Сирры и, погасив свечи, бросился на постель.    Не прошло и четверти часа, как он увидел при слабом свете, проникавшем через узкое окно, что балдахин постели зашевелился и начал тихо и бесшумно опускаться.    – Берегись! – шепнула Сирра.    – Я не сплю! – тихо отвечал Сади.    – Опасность близка. Балдахин должен опуститься и задушить тебя на постели. Высунь голову так, чтобы она осталась свободной, иначе ты погиб.    Наконец балдахин опустился так низко, что коснулся Сади, и тот вдруг почувствовал, что громадная тяжесть давит ему на грудь. Он едва мог дышать, и не будь его голова свободной, он, наверное, был бы задушен.    Прошло около четверти часа, и балдахин заколебался. Он стал медленно подниматься и вскоре вернулся на прежнее место. В ту же минуту у дверей послышались шаги.    – Сделай вид, как будто ты задушен! – шепнула Сирра, поспешно скрываясь за постелью.    В ту же минуту дверь отворилась, и на пороге показался Гуссейн-паша в сопровождении адъютанта и двух солдат со свечами в руках.    Сади лежал, как мертвый. С каким удовольствием крикнул бы он этим негодяям, что он жив и что придет время, когда он отомстит своим врагам. Но мысль о Реции удержала его, и он притворился мертвым.    – Да, ты прав, – сказал Гуссейн, обращаясь к адъютанту. – Он мертв! До утра он останется лежать здесь.    С этими словами Гуссейн взглянул на балдахин постели. Казалось, при виде этой адской машины его охватил ужас, он поспешно повернулся и молча вышел из комнаты.    Некоторое время слышны были удаляющиеся шаги, затем все стихло.

VI. Благородное сердце

   Всю ночь Реция напрасно ждала возвращения Сирры. Наконец стало рассветать. Ей нельзя было больше оставаться в сераскириате, не подвергая себя опасности быть узнанной, и поэтому она, скрепя сердце, подошла к воротам, выходившим на берег, думая через них выйти на свободу.    Солдаты, стоявшие у ворот, были очень удивлены, увидев так рано персидского торговца.    – Как ты сюда попал? – спросил один из них Рецию.    – Я пришел сюда еще вчера, – отвечала Реция, стараясь изменить голос. – Но я опоздал и должен был заночевать во дворе.    – Без приказания караульного офицера никого нельзя выпускать! – сказал солдат. – Назад!    – Но ведь вы видите оба, что я – персидский торговец.    – Кто бы ты ни был, мы тебя не пропустим.    Реция увидела, что здесь ей ничего не добиться и повернула назад.    Обойдя башню, она направилась к другим воротам, выходившим на дорогу, думая тут попытать счастья.    Солдаты, стоявшие здесь, видели уже накануне персидского торговца.    – Как? Ты уже опять пришел сюда? – спросил один из них, обращаясь к Реции.    – Я пришел еще вчера вечером! Я – торговец розовым маслом.    – Да, я тебя знаю, я купил у тебя вчера опиума. Куда же ты девал свой ящик?    – Я сейчас расскажу тебе, что со мной случилось! Твои товарищи требовали опиума, а у меня его больше не было.    – Как? Ты все распродал?    – Все! Где же мне было достать опиума? "Ну, так принеси нам еще, а пока мы оставим в залог твой ящик", – сказали твои товарищи. Я думал, что они шутят, и ждал до вечера, пока не заснул, но теперь я вижу, что они, пожалуй, и в самом деле не отдадут мне ящик, вот я и хочу сходить за опиумом.    Солдаты рассмеялись.    – Да, ты прав! – сказал один из них. – Принеси-ка еще опиума, нам он тоже нужен.    – Так выпустите меня тогда.    Солдат тотчас же отпер ворота. Реция вышла, и тяжелая дверь снова за ней захлопнулась. Она была на свободе!    Что она должна была сделать, чтобы освободить Сади и бедную Сирру?..    Но оставим пока Рецию и войдем в тюрьму, где был заключен Гассан.    Уже само свержение султана возбудило в нем страшный гнев против заговорщиков, при известии же о смерти Абдула-Азиса им овладела неописуемая ярость и бешенство, и он поклялся страшно отомстить изменникам, убийцам султана.    Его гнев и ненависть покажутся нам справедливыми, если вспомнить, что Гуссейн-Авни-паша постоянно старался показать султану свою преданность, что план передачи престола принцу Юссуфу был делом его рук, так как он надеялся выдать свою дочь за принца, и поэтому исполнение плана обещало ему неисчислимые выгоды. Когда же надежды его рухнули и брак распался, он стал злейшим врагом султана. Мансур был еще хуже его, Рашид тоже не лучше. А эти трое и были душой заговора!    Из трех друзей, казавшихся опасными заговорщикам, на свободе остался один Зора-бей, но против него они не смели действовать открыто, так как он был очень любим в лондонских дипломатических кругах, а при тяжелом положении Турции необходимо было поддерживать хорошие отношения с Англией, главным другом Турции.    Как мы уже знаем, Мурад V тотчас по восшествии на престол велел освободить принца Юссуфа и выразил желание видеть его.    Желание султана было немедленно исполнено, и принцы встретились в первый раз после перемены, происшедшей в их жизни.    Не ненависть и гнев, а только одна печаль о потере отца была на бледном лице принца Юссуфа, когда он вошел в звездный дворец Мурада.    – Я призвал тебя к себе, – начал Мурад, – чтобы сказать тебе, что ты совершенно свободен и тебе нечего опасаться. Я предоставляю тебе на выбор занять один из босфорских дворцов.    – Благодарю вас, ваше величество, за эту милость, – отвечал Юссуф. – У меня нет никакого желания, мне все равно, где жить!    – От покойного султана осталось тебе в наследство несколько дворцов, они несомненно твои, и я закрепляю их за тобой. Твой цветочный дворец хорош летом, но для зимы, я думаю, тебе приятнее будет дворец Долма-Бахче, часть которого предназначена для тебя. Я надеюсь видеть тебя при моем дворе. Я хочу уничтожить прежние отношения между султаном и принцами.    – Прием вашего величества доставляет мне большое утешение в несчастьях, которые на меня обрушились, – сказал Юссуф, на глазах которого блеснули слезы. – Вы можете понять всю глубину моей горести...    – Я знаю все! Аллах свидетель, что я не виноват в случившемся, – прервал его Мурад дрожащим от волнения голосом. – Меня так же. как и тебя, ужаснули страшные события в Черагане! Не в моей власти было предупредить их!    – Я не сомневался в этом ни одной минуты! – вскричал Юссуф.    – Может быть, у тебя есть еще какое-нибудь желание, – продолжал султан, – скажи мне, и я исполню его.    – Для себя мне ничего не нужно, ваше величество, но я воспользуюсь вашей милостью для одной дорогой мне особы.    – Мне уже давно известно твое благородное сердце, Юссуф. За кого ты просишь?    – У меня был адъютант, которого я любил и доверял ему, как самому себе. У него было много врагов, и при перемене правления он пострадал больше всех. Он томится сейчас в каменной тюрьме сераля. Я говорю про великого шейха Гассана!    – Тебе легко увидеть его свободным. Я сейчас сам напишу приказание освободить его, – сказал Мурад.    С этими словами он подошел к письменному столу и, написав приказание, передал его растроганному Юссуфу.    С драгоценной бумагой в кармане поспешил принц освободить своего несчастного друга.    До сераля было далеко, и только около полуночи Юссуф добрался туда.    Султанское повеление отворило перед ним все двери, и спустя несколько минут он уже входил в тюрьму, где был заключен Гассан.    Гассан не спал. Мысли о мщении и гнев не давали ему пи минуты покоя. Только при виде входящего принца его мрачное лицо немного прояснилось.    Он вскочил, бросился навстречу Юссуфу и заключил его в свои объятья.    – Я принес тебе свободу, Гассан-бей! – вскричал принц, сияя радостью. – Я пришел, чтобы вывести тебя отсюда.    Но эти слова не обрадовали Гассана. Его лицо снова омрачилось.    – Кому обязан я этой свободой, принц? – спросил он. – Министрам? Изменникам?    – Тише, Гассан! Сам султан написал повеление освободить тебя!    – А, это другое дело! Тем людям я не хотел бы ничем быть обязанным, но от султана я могу принять свободу. Благодарю тебя за помощь, принц, освобождение даст мне возможность исполнить долг мести!    – Что с тобой, Гассан? Твой вид и твои слова пугают меня. К чему такие мрачные мысли?    – И ты еще спрашиваешь, Юссуф! Разве не моя обязанность наказать презренных изменников, отомстить за несчастного султана его низким врагам!    – Это будет для тебя верной гибелью!    – Что значит моя жизнь, Юссуф? Я с радостью пожертвую ею для мщения!    Принца ужаснули мрачные слова Гассана. Он поспешил выйти с ним из сераля, где их могли слышать приспешники заговорщиков.    – Ты слишком возбужден, друг мой! – сказал Юссуф, когда они вышли на дорогу. – Пожалей себя! Не решайся на дело, которое может погубить тебя! Обещай мне...    – Не требуй от меня никакого обещания, Юссуф, – прервал Гассан, – я не дам его!    – Значить, я увидел тебя свободным только для того, чтобы лишиться тебя? Иди лучше со мной в мой цветочный дворец, и будь моим лучшим другом, как прежде.    – Твой прекрасный дворец? Нет! Оставь меня на свободе, Юссуф.    – Но куда же ты пойдешь?    – На улице Мустафы есть большой хан{Xан – гостиница.}.    – Ты хочешь там жить?    – Да!    – Но отчего ты не хочешь жить со мной в моем дворце? – спросил печально Юссуф.    – Не сердись на меня за это принц, так будет гораздо лучше!    В это время они достигли улицы Мустафы. Принц не мог расстаться с Гассаном, ему казалось, что он теряет его навеки. Он долго ходил взад и вперед перед ханом, разговаривая с ним, пока наконец не наступило утро, и первые лучи восходящего солнца не осветили бесчисленные минареты Стамбула.    – Теперь прощай, принц, благодарю тебя за твою любовь, за свободу, которую я получил благодаря тебе, – сказал Гассан, прощаясь с Юссуфом.    – Я вижу, что ты хочешь разлучиться со мной! Ты хочешь расстаться со мной навсегда! – вскричал принц.    – Еще нет! Решительный час пока не настал, – отвечал твердым голосом Гассан, – мы еще увидимся!    Они расстались. Гассан вошел в хан, а принц медленно и задумчиво пошел по пустынным еще улицам.    Это было утро того дня, когда Реция успела удачно выйти из башни сераскириата с тяжелой думой о Сирре и Сади.    Юссуф шел по узкой улице, проходившей мимо ворот сераскириата. В ту минуту, когда он был уже недалеко от них, он увидел, что ворота отворились и из них вышел какой-то человек, по-видимому, торговец-перс.    Принц не обратил бы на это внимания, если бы в жестах и походке перса не было чего-то особенного.    Уже только несколько шагов разделяли их, как вдруг перс при виде принца вздрогнул и остановился. Черты его показались Юссуфу знакомыми, несмотря на повязку, закрывавшую большую часть лица.    – Как? Это ты, Реция! – вскричал принц, узнавая мнимого перса. – К чему это переодевание?    – Тише! Заклинаю вас, ваше высочество! – прошептала Реция умоляющим голосом, боязливо оглядываясь по сторонам, как бы опасаясь, что слова принца будут кем-нибудь услышаны. – Аллах привел тебя сюда! – продолжала она. – Я в горе и опасности!    – Что же случилось с тобой? Говори!    – Сади-паша, мой муж, находится в башне сераскириата.    – Твой муж? Да! Да! Теперь я вспомнил! Он свергнут, в немилости.    – И я пробралась в башню, чтобы освободить его.    – Какой безрассудный поступок!    – Не укоряй меня, принц! Я сделала это для моего мужа, чтобы спасти его! В ту ужасную ночь, когда мы были разлучены, я просила, чтобы мне позволили разделить его участь, но все мои просьбы были напрасны!..    Когда Реция рассказала про свою попытку освободить Сади, принц был тронут до глубины души этой высокой, самоотверженной любовью.    – Ты не должна падать духом! Я помогу тебе! – сказал он мягким, ласковым голосом. – Если я не могу назвать тебя своей, то я хочу, по крайней мере, видеть тебя счастливой. Я помогу тебе освободить Сади из этой башни.    – Ты хочешь это сделать, принц? – вскричала взволнованным голосом Реция. – Как? Ты хочешь помочь мне!    – Клянусь тебе, что сделаю все возможное, чтобы дни твоего горя скорее прошли!    – О, тогда все будет хорошо! Если ты мне поможешь, Сади скоро будет на свободе.    – Не очень надейся на меня! Моя власть теперь ничтожна! Но, во всяком случае, я сделаю все, что от меня зависит. Теперь посоветуемся, как нам надо действовать.    – О, благодарю тебя, принц! Предчувствие не обмануло меня. Я всегда доверяла тебе, как другу! Твое благородное сердце победило!

VII. Новые опасности

   Когда Гуссейн-паша вышел из комнаты Сади, убедившись, что адская машина хорошо делает свое дело, дверь снова заперли.    Сади поднялся с постели. С помощью Сирры он счастливо избежал опасности, но все-таки он находился еще во власти врагов, поклявшихся погубить его во что бы то ни стало.    Когда шаги в коридоре смолкли, Сирра выбралась из своего убежища.    – Они уверены теперь в твоей смерти, благородный паша, – шепнула она с торжествующим видом. – Эта весть скоро дойдет и до часовых, так что, я думаю, тебе легко будет обмануть их и бежать.    – Но каким образом?    – Суеверие поможет тебе! Я отопру сейчас дверь, ты завернешься в простыню, как в саван, и пройдешь по коридору. Часовые не осмелятся остановить тебя. Они будут думать, что это привидение.    – Нет, Сирра, такие средства мне противны! – прервал Сали – Я никогда не решусь на это!    – Но против врагов, которые замышляют убить тебя, хороши любые средства!    – Я презираю обман!    – Значит, ты хочешь лучше остаться здесь? Подумай о Реции!    – Да, ты права, она ведь еще здесь, в башне, мы должны бежать, но не так, как ты говоришь, может быть, нам удастся спастись, не прибегая к обману.    С этими словами Сади подошел к столу, на котором находились фрукты и шербет, принесенные для него накануне, и, взяв стакан шербета, начал пить, так как его мучила жажда.    Едва Сирра заметила это, как бросилась поспешно к Сади и вырвала у него из рук стакан.    – Что ты делаешь? – вскричала она в ужасе.    – Почему я не могу пить, если хочется?    – Ты разве не знаешь, что твои враги всячески стараются погубить тебя. Может быть, этот шербет, эти фрукты – все это отравлено!    – Ты слишком подозрительна!    – Не пей ни одной капли больше, Сади-паша, умоляю тебя! Ты уже выпил немного, но, к счастью, только несколько глотков, так что, быть может, это не будет для тебя опасно.    Сирра снова принялась подбирать ключи и наконец, подпилив слегка один из них, открыла дверь.    – Теперь с помощью Аллаха попытаемся сойти вниз, к Реции.    Сирра осторожно открыла дверь. В коридоре царил полумрак, так как свет проникал сюда только из главного коридора.    В эту минуту должно было решиться, удастся ли смелый план Сирры.    Осторожно ступая, Сирра и Сади дошли до главного коридора, но дальше идти было совершенно невозможно. Коридор был ярко освещен, и по нему ходили взад и вперед двое часовых.    Невозможность пройти незамеченными была слишком очевидна. Враги Сади стерегли его даже тогда, когда были уверены в его смерти.    Оставалось только вернуться назад.    – Мы должны подождать до утренней смены часовых, – сказала с тяжелым вздохом Сирра, запирая снова дверь комнаты Сади. – Может быть, тогда нам удастся пройти.    – Бедная Реция! – печально сказал Сади.    – Я хочу, по крайней мере, попытаться пройти к ней, – продолжала Черный гном, – и передать ей все о тебе. Я все еще надеюсь, что нам удастся счастливо выбраться отсюда. Тут есть другой коридор, рядом с главным, может быть, по нему можно будет дойти до лестницы. Но все-таки придется перейти главный коридор. Я могу пройти, несмотря на часовых. Вот ты – другое дело.    – Ты думаешь, что я слишком неловок?    – Нет, благородный паша, ты слишком высок, и твои шаги далеко слышны.    – Но после мы сделаем еще одну попытку.    – Конечно! Я пройду вперед и буду наблюдать. Может быть, во время смены караула нам удастся пробраться к лестнице. Тогда ты переоденешься персидским торговцем, Реция сядет в ящик, и вы выйдете на свободу.    С этими словами Сирра снова отворила дверь и исчезла в коридоре.    Неожиданное горе ждало ее при возвращении.    Когда она, убедившись, что придется пройти по главному коридору, чтобы достичь лестницы, вернулась в комнату, Сади-паша лежал на полу, как мертвый.    Сирра бросилась к нему – он лежал без дыхания, сердце его не билось.    Шербет! Сирра сразу поняла, в чем дело, она не ошибалась, говоря, что враги Сади не побрезгуют никаким средством, чтобы только избавиться от него. Шербет был отравлен.    Ужас и отчаяние овладели Сиррой. Она не знала, что делать, с чего начать.    Прежде всего она решила предупредить Рецию о случившемся несчастье и для этого пробралась осторожно к лестнице и, воспользовавшись происходившей в это время сменой часовых, сбежала на нижний этаж башни.    Но все ее поиски были напрасны, ящик с тележкой был в башне, сама же Реция исчезла.    Это еще больше увеличило ужас и смятение Сирры. Обыкновенно она отличалась хладнокровием и решительностью, но в эту минуту она не знала, что делать, на что решиться.    Между тем железная дверь башни была снова заперта, и Сирре не оставалось ничего, как только вернуться в комнату, где был Сади.    В ту минуту, когда она вошла в нее, в коридоре послышались шаги, дверь отворилась, и вошел капрал с тремя солдатами. Сирра не успела спрятаться за подушками, капрал заметил, как при его входе что-то черное промелькнуло по комнате.    – Возьмите мертвого пашу и отнесите его вниз, – приказал капрал солдатам. Те поспешно повиновались.    – Вы не заметили ничего подозрительного? Мне кажется, что здесь кто-то был, когда мы вошли, – продолжал капрал.    – Да, мне кажется, что кто-то спрятался за подушками, – заметил один из солдат.    – Клянусь бородой пророка, я отыщу этот призрак! – вскричал капрал и, обнажив свою саблю, начал протыкать ею подушки.    В ту же минуту Сирра с быстротой стрелы выскочила из своего убежища и, толкнув капрала так, что тот упал на постель, бросилась вон из комнаты мимо изумленных солдат.    На подушках виднелась кровь. Сабля капрала ранила Сирру.    – Ого! У привидения есть кровь! – вскричал капрал. – Но что это было? Это не человек! Держите его!    – Это походило скорее на какого-то чертенка! – заметил один из солдат.    – Вон он там бежит! – прибавил другой, указывая рукой в направлении, по которому убежала Сирра.    Солдаты не могли преследовать убегавшую, так как они несли Сади-пашу, и капрал один бросился вслед за ней, потрясая саблей.    – Держите! Держите! – крикнул он двум солдатам, стоявшим на часах в главном коридоре.    – Что случилось, капрал? – спросили те, с изумлением глядя на своего начальника, бегущего в бешенстве.    – Держите его! – продолжал кричать капрал. – Разве вы не видели черта, который выскочил из комнаты Сади-паши!    – Он не может никуда убежать! – вскричал один из солдат. – Дверь внизу заперта!    Вслед за тем все трое бросились в погоню за Сиррой.    Началась дикая охота. Сирра летела, как стрела, по мрачным коридорам и переходам башни, а за ней с криками неслись преследователи.    Добежав до конца одного из коридоров, Сирра бросилась в полуоткрытую дверь и вбежала по узкой и крутой лестнице на верхний этаж башни.    Через минуту солдаты были уже у лестницы.    – Он побежал наверх! – вскричал капрал.    – Там нам его не найти, – сказал один из солдат.    – Почему?    – Там слишком много комнат и разных закоулков.    – Все равно! Мы должны во что бы то ни стало его поймать. Вперед! За ним!    Рана, полученная Сиррой, сильно мучила ее, и, кроме того, упорное преследование истощило ее силы, так что в конце концов ее загнали в угол и схватили.    – Девушка-урод! – вскричал капрал, разглядывая ее. – Как она могла попасть в комнату паши? Заприте ее в одной из пустых комнат, – приказал он, обращаясь к солдатам, – пусть она посидит там, пока мы не узнаем, кто она и как сюда попала.    Солдаты повиновались.