Текст книги "Политическая и военная жизнь Наполеона"

Автор книги: Генрих Жомини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Эта блистательная победа, стоившая нам всего 200 человек, отворила мне врата Каира. Я вступил в столицу 25-го числа.

Ибрагим-Бей(14), начальствовавший мамелюками правого берега Нила, отступил к Бельбейссу. Мурад-Бей с мамелюками левого берега направился к верхнему Египту. Я послал Дезе его преследовать. Этот отличный генерал с горстью своих войск успел утвердиться в верхнем Египте и отражал Мурад-Бея, который, терпя постоянные поражения, не терял надежды, беспрерывно возобновлял свои попытки с изумительным постоянством.

Чтоб окончить наше завоевание, надобно было разбить Ибрагим-Бея. 7-го августа с дивизиями Ренье, Мену, Клебера и кавалерией я пошел на Бельбейсс. Ибрагим отступал к сирийской степи. Я следовал за ним. 11-го мая моя кавалерия настигла его арьергард и разбила при Сальших. У Ибрагима оставалось еще около тысячи всадников. Он ускакал с ними через степь и остановился в Газе. Я оставил Ренье в Сальшихе с приказанием укрепить этот пост, прикрывающий Египет со стороны Сирии. Дивизия Клебера завладела Дамиеттой, и тогда весь берег был в моей власти. Я возвратился в Каир c дивизией Мену.

До сих пор все шло хорошо; по крайней мере, я так думал; но, между тем, неудача, происшедшая от невыполнения моих приказаний, нанесла гибельный удар моим надеждам. Я несколько раз упорно настаивал, чтобы флот наш отступил в старый александрийский порт; если же это невозможно, то чтобы возвратился во Францию. Моряки наши утверждали, что фарватер этого порта не пригоден для прохода линейных кораблей. Измерение глубины, сделанное по моему приказанию, доказало, что по нему могут проходить 74-х пушечные, и я торопил адмирала Брюэса(15) войти в порт. Ему казалось это опасным. Он говорил, что его можно запереть тремя кораблями в этом дефиле, из которого потом нельзя будет выйти и предпочел держаться на море. Разгрузив свои корабли, он ожидал съестных припасов и стал на рейд у Абукира, в боевой порядок у самого берега, ожидая возможности возвратиться в Тулон или Корфу. 1-го августа при наступлении ночи он был атакован. Адмирал самонадеянно ожидал неприятеля, думая, что тот нападет на него с фронта. Но Нельсон смело провел несколько судов у самых отмелей, между нашей линией и берегом, прорвал центр, разбил и уничтожил левый фланг, поставив его между двух огней, в то время как правый оставался бездейственным зрителем этой странной битвы. Бой продолжался 36-ть часов и кончился уничтожением трех четвертей нашего флота. Адмирал Брюэс загладил отчасти славной смертью свою ошибку, столь гибельную для французского флота.

Это несчастие чрезвычайно уменьшило вероятность удачи нашей экспедиции, но еще не совершенно лишило меня надежды на успех, склонив жителей на свою сторону, нам можно было удержать в своей власти эту страну. Снабженные деньгами, офицерами и оружием, мы могли бы комплектовать войска свои, подобно мамелюкам, и я устремил к этому все мои усилия; но тут надо было преодолеть два могущественных препятствия. Первое было то, что война на море останавливала внешнюю торговлю, единственный источник богатства этой земли; второе препятствие была религия. Коран повелевает уничтожать неверных или делать их данниками; он не позволяет им повиноваться. В X, XI и XII веках догматы исламизма, которые были важными препятствиями христианам в Сирии, переродив войну в разбой и убийства, в которых Европа теряла миллионы людей. Если бы тот же дух одушевлял египтян в 1798 году, гибель наша была бы неизбежна. Малочисленное войско мое, не воспламененное фанатизмом, не могло бы и шести месяцев устоять против народонаселения из нескольких миллионов отчаянных мусульман. К счастью, Коран потерял много влияния своего при беспрерывных сношениях египтян с Европою. Существовавшая еще ненависть далеко не походила на изуверство X века. Я не терял надежды преклонить имамов и все мусульманское духовенство на мою сторону. Со времен революции французская армия была очень хладнокровна ко всем вероисповеданиям; даже в Италии солдаты наши никогда не ходили в церковь. Я воспользовался этим обстоятельством, чтобы уверить мусульман, что войска мои готовы принять магометанскую веру. Христиане различных вероисповеданий думали воспользоваться нашим пребыванием, чтобы освободиться от некоторых притеснений, терпимых ими в отправлении предписаний религии; но я всячески старался не вмешиваться в духовные дела и оставить их в том же положении. С восходом солнца являлись ко мне ежедневно шейхи главной мечети; их принимали с большими почестями, и я часто рассуждал с ними о жизни пророка и различных главах Корана. Я присутствовал при совершении многих их обрядов, и уважением к их обычаями вере успел внушить им полное ко мне доверие.

Следуя этой системе, я употребил все средства, чтобы успокоить Порту. Сделав высадку в Египет, я всячески старался доказать турецкому правительству, что я хочу только наказать беев, которыми оно было недовольно, подорвать торговлю англичан в Индии и сделать в Египте складочное место произведений востока. Я надеялся, что Талейран для этой же цели поедет в Константинополь; но хитрая лисица слишком боялась семибашенного замка. Талейран под различными предлогами передал поручениe другому, остался сам в Париже и дал полную свободу Англии и России возмущать против нас Порту. Однако ж она не смела еще действовать открыто, и только с уничтожением нашего флота решилась объявить войну; 1-го сентября Рюффен, наш поверенный в делах в Константинополе, заключен был в семибашенный замок.

До сего времени я имел основательные причины надеяться на успех учреждения колонии в Египте, который, казалось, уже успокоился; только изредка тревожили нас набеги мамелюков. Различные заведения, учреждённые в Каире бывшими при мне учеными, развлекали нашу скуку в этой чуждой стране. Устроены были мастерские, литейные и пороховые заводы, и вообще все пособия, какие доставлялись искусством войны. Разрыв с Портой разрушил наши блестящие надежды.

Слух о войне быстро разнесся по Египту и произвел всеобщее волнение. Лишь только глава мусульман объявил себя против нас, мы сделались в глазах народа неверными собаками, которых закон велит истреблять. 22-го октября закипел бунт в Каире. Генерал Дюпюи(16), там начальствовавший, и до 300 человек наших солдат и офицеров были изрублены. Необходимо было прибегнуть к строгим и решительным мерам. Войска мои, расположенные вокруг города, ворвались в него и умерщвляли всех, кто попадался с оружием в руках. После двух дней самого ужасного кровопролития, тишина была восстановлена, и этот укрощенный бунт еще более упрочил наше могущество в Египте; к тому же Дезе окончил завоевание верхнего Египта и разбил остатки мамелюков при Седимане.

Отдых наш недолго продолжался. Я узнал, что турки собрали армию в Анатолии, с намерением проникнуть в Египет по восточному берегу Средиземного моря. Джезар, паша Сен-Жан-д'Акрский(17), уже заготовил магазины для прохода этой армии, которую он должен был усилить собранными в Сирии войсками. Лучшее средство против этого было тотчас же поспешить уничтожить все приготовления Джезара, прежде чем оттоманская армия успеет поддержать его, и я решился идти в Сирию с тою частью войск моих, которая не была необходима для охранения Египта и удержания его в покорности в мое отсутствие. 10-го февраля вышел я из Каира с дивизиями Бона, Ланна и кавалерией; 17-го прибыл в Эль-Ариш, соединился с дивизиями Ренье и Клебера, пришедшими туда из Сальшиха и Дамиетты.

Ренье уже взял приступом деревню Эль-Ариш, но укрепления еще защищались, и могли задержать нас, потому что с нами были одни полевые орудия, которыми нельзя было скоро разрушить довольно толстые стены. К счастью нашему гарнизон сдался 20-го.

Со мною было всего около 13 000 войска, но и те шли отдельными отрядами, чтоб не истощить колодцы, составляющие единственное средство к освежению войск в этой безводной стране. После двух суток самого тягостного перехода мы пришли в долину Газы. Вся армия моя соединилась перед этим городом, в котором неприятель оставил нам значительные запасы. 3-го марта мы достигли Яффы. Гарнизон был велик и готовился к обороне. Я устроил батареи, чтобы разрушить стену, окружающую город. 7-го сделан был довольно широкий пролом, и город взяли приступом.

Мы захватили тут 2 000 пленных, которые чрезвычайно меня затруднили. Малочисленность моей армии не позволяла мне отделить достаточные силы для охранения их. Отпустить же на слово этих людей, не имеющих понятия о чести, было бы еще безрассуднее; тем более, что между ними очень многие были уже отпущены мною после Эль-Аришского дела, с условием против нас не сражаться; я велел расстрелять всех их. Я отдал это приказание неохотно; одна лишь мысль, что эти азиатские варвары не иначе поступают с нашими пленными, и считают за честь представлять головы их султану, заставила меня решиться на это. Меня осуждали враги мои за этот поступок, непростительный по законам человеколюбия; но мое затруднительное положение и спасение армии, быть может, извинят меня перед потомством.

Джезар-Паша собрал все средства к защите Акры, которую обложили мы 18-го марта. Укрепления города состояли из стены со рвом, фланкированной башнями. Средства мои к осаде, были тем ограниченнее, что Сидней Смит, командовавший английскими крейсерами, успел захватить нашу осадную артиллерию, отправленную мною морем из Александрии и действовал ей против нас. Траншеи были открыты 20-го марта. Джезар, руководимый французскими инженером и артиллеристом [Фелиппо и Тромлен. Последний просил меня потом принять его на французскую службу. Я принял его полковником, сказав ему, чтобы он так же вредил моим неприятелям, как мне в Египте], дал мне отчаянный отпор. Первый приступ, произведенный 28-го, был неудачен и только ободрил осажденных. Из Саффета и Назарета наблюдательные посты дали мне знать о приближении неприятельской армии, собранной в Дамаске и беспрерывно возрастающей на походе присоединением жителей Палестины. Чтоб задержать ее, я послал два небольших корпуса к Иордану: Клебера с его дивизией в Назарет, а Мюрата(18) с двух тысячным отрядом к Саффету. Спустя несколько дней я узнал, что неприятельская армия перешла Иордан через мост в Гиз-Эль-Мезание и готовилась атаковать Клебера. Я поспешил к нему на помощь. 15-го апреля я оставил лагерь под Сен-Жан-д'Акром с дивизией Бона и кавалериею. На другой день утром подошел я к горе Фавор ввиду неприятеля, занимавшего деревню Фули большой массой пехоты. Кавалерия их, силой около 20 000, покрывала славную долину Ездрилонскую, окружив со всех сторон дивизию Клебера, построенную в два каре и с удивительной стойкостью выдерживавшую натиск неприятеля.

Появление мое было громовым ударом для турок; потеряв надежду, они не решились вступить в бой с приведенными мною свежими войсками, и в беспорядке обратились в бегство. Мы ворвались на штыках в деревню Фули. Оттоманская армия в совершенном расстройстве перешла за Иордан через мост в Гиз-Эль-Мезание и отступила к Дамаску.

Эта победа произвела столь сильное впечатление на неприятелей, что они не смели больше беспокоить вашу армию во все время осады. Я оставил Клебера в Назарете, а с остатком войска возвратился к Акре.

Осада продолжалась деятельно, но безуспешно. Турки с помощью англичан из эскадры Синдея Смитта, под руководством Фелиппо и Тромлена защищались превосходно. Уже пять приступов были отбиты, когда флотилия, снаряженная в Родосе, привезла осажденным съестные припасы и знаменитый корпус, устроенный по-европейски Гуссейн-пашой(19). Думая предупредить высадку этого корпуса, я сделал шестой приступ 8-го мая. Мы были еще раз отражены и уже теряли надежду овладеть городом. Упрямо продолжая осаду, я мог бы погубить мою небольшую армию; это заставило меня готовиться к отступлению.

Я так мало привык к неудачам, что не мог решиться начать отступление, не испытав еще раз счастья. Клебер присоединился ко мне со свежим войском, и это давало мне надежду взять крепость, в которой пробиты были широкие бреши. 10-го мая утром и вечером, в седьмой и восьмой раз повторил я атаку. Рвение солдат моих, казалось, удвоило их силы, но ничто не могло преодолеть упорного мужества осажденных.

Я снял осаду 21-го мая и возвратился в Египет. Дорогой мы совершенно разорили страну, как для того, чтобы воспользоваться представляемыми ей средствами к обеспечению перехода через степь, так и для того, чтобы уничтожить те пособия, которые мог найти неприятель, направляясь к границам Египта. Я взял всех больных и раненых. Только пятьдесят из них должно было оставить на жертву свирепому Джезару, потому что, зараженные чумою, они не могли за нами следовать. Чтоб избавить их от мучительной смерти, я велел отравить их опиумом. Меня и тут упрекают в жестокости; признаюсь, что я был не прав; но не из одного ли человеколюбия решился я поступить так? И какую выгоду могла принести мне смерть этих несчастных? Я поступил с ними, как бы желал, чтобы со мною поступили в подобном случае, и никогда не думал, чтобы этим мог дать врагам моим еще предмет для злословия. Мне следовало бы оставить их на произвол судьбы и жестоких турок.

Возвратясь в Египет, я направился с главными силами к Каиру, куда и прибыл 14-го июля; Клебер снова занял Дамиетту. Я оставил сильный гарнизон в Катихе в продолжение похода в Сирию, Дезе окончил покорение верхнего Египта, я сражением при Семангу довершил поражение мамелюков.

Дурной успех предприятия моего в Сирии поставил меня еще в большую необходимость вступить в переговоры с главами духовенства, чтобы действовать на умы черни. Возвратясь из Сальшиха, я предложил им издать фетву, которая бы повелевала народу присягнуть в повиновении главнокомандующему. Это предложение привело их в трепет; старейший из них отвечал мне: зачем сами вы с вашим войском не сделаетесь мусульманами? 100 000 человек сбегутся тогда под ваши знамена и, устроив их по-вашему, вы восстановите аравийское государство и покорите восток. Обрезание и запрещение пить вино были единственными препятствиями, которые я противопоставлял им. Стали рассуждать о том, как бы устранить их, и наконец положили, что можно быть мусульманином и пить вино, искупая это преступление благодеяниями. Я начертал тогда план мечети, большей, нежели существующая в Жемиль-Эль-Азаре, как бы желая оставить памятник обращения нашей армии в мусульманскую веру. Но на самом деле я хотел только выиграть время. Фетва о всеобщем повиновении была обнародована шейхами, объявившими меня поклонником пророка, покровительствуемым свыше. Разнеслась молва, что через год все войско наденет чалму; солдаты скоро почувствовали благодетельные последствия этой хитрости, весьма невинной и извинительной в том положении, в котором я находился; в конце июля мамелюки снова показались в нижнем Египте, и Мурад-Бей спустился по берегу к Гизеху. Между тем как я делал распоряжения, чтоб встретить его, мне дали знать, что 15 000 турок, прибыв на судах из Родоса, сделали высадку на полуостров Абукир и завладели уже крепостью этого имени. Я чувствовал необходимость разбить этот корпус, прежде чем к нему присоединятся мамелюки и восставшие против нас туземцы; 24-го июля часть армии, назначенная для этой экспедиции, собралась у колодцев между Александрией и Абукиром. На другой день я атаковал турок.

Они более всего надеются на кавалерию; но у них не было этого рода войск, потому что они прибыли водой. На этом основал я план моей атаки. Две линии укреплений, которыми заградили они полуостров, были взяты, несмотря на упорное сопротивление неприятеля. В тоже время Мюрат успел прорваться с несколькими эскадронами между линий и довершил поражение. Все бросились к берегу, спеша достигнуть судов своих, но не успели: спасшиеся от штыков погибли в волнах. Из 12 или 13 000 избежали смерти всего 2 000 человек, запершихся в крепости и 200 взятых в плен вместе с пашой, начальником всего отряда. Мы потеряли около 1 000 человек выбывшими из строя. Эта победа принесла мне тем более удовольствия, что она некоторым образом омыла стыд поражения нашего флота при Абукире. Сильно бомбардированная нами крепость сдалась 2-го августа.

Успехи эти так упрочили наши завоевания в Египте, что достаточно было получать ежегодно 5 или 6 000 войска в подкрепление, чтобы удержаться в этой стране.

Между тем события гораздо важнейшие привлекли мое внимание. Еще под Сен-Жан-д'Акром узнал я о новой коалиции против Франции. Потом, через Сиднея Смита, получила мы несколько английских журналов и французскую франкфуртскую газету, в которых описаны были поражения войск наших в Италии и на Рейне, и беспрестанные перевороты во Франции, доведшие Директорию до совершенного уничижения.

Я получил также извещение от правительства, которое сообщало мне, что адмирал Брюи вышел из Бреста, чтобы соединиться с испанской и тулонской эскадрами, очистить Средиземное море и перевезти обратно египетскую армию, если того потребуют обстоятельства. Меня снова уполномочивали возвратиться во Францию. Брюи не показывался, и должно было думать, что английский флот не допустил его до берегов Африки.

Я чувствовал себя способным возвратить отечеству его недавнюю славу, победы и благоденствие мира внешнего и внутреннего. Все показывало, что в умах уже потухли гибельные идеи революции и что настала минута окончить ее, завладев её наследием. Нужно было торопиться, чтобы кто-либо другой не опередил меня. Ничто не удерживало меня в Египте. Все распоряжения были уже сделаны, чтоб основать колонию в этой завоеванной стране; Клебер был не менее меня способен довершить исполнение предприятия. Я мог гораздо более принесть пользы моему отечеству, служа в Европе. Теперь же настала самая удобная минута для удаления из Египта: слава моя, помраченная неудачею сирийской экспедиции, была восстановлена в прежнем блеске победою при Абукире. Не теряя времени, я велел изготовить небольшую эскадру из четырех судов и отплыл с ней 24 августа, оставив Клеберу главное начальство над войсками в Египте.

Многие обвиняли меня за этот отъезд и весьма несправедливо. Во-первых, я был уполномочен Директорией возвратиться. Во-вторых, если бы экспедиция была безуспешна, то стоило только подписать условия, на которых оставляли мы страну, что всякий мог исполнить не хуже меня; если же она могла продолжаться с успехом, то Клебер был способен бороться с остававшимися там врагами. Этот генерал, с его деятельным, возвышенным умом, с его образованием и храбростью, был, сверх того, одним из первых красавцев в Европе. Он мог служить идеалом Марса. Пылкий, ужасный в битвах, спокойный и холодный в суждениях, великий администратор, любимый солдатами, он походил во всем на маршала де Сакса. Если он не имел случая стать в ряд величайших полководцев, то, по крайней мере, обладал всеми нужными для этого достоинствами. Быть может, он не понимал стратегии во всей обширности её соображений; но он достиг бы и этого с его гениальным умом, приучившись со временем к обязанностям высшего начальника.

Я скажу потом несколько слов о счастливых последствиях этого выбора, чтобы не потерять нити событий и объяснить ими мои действия, я должен сделать быстрый обзор кампании 1799 года.

(1) Гракхи – братья Гай и Тиберий Семпронии Гракхи (лат. Gaius Sempronius Gracchus, 153–121 г. до н. э.) – древнеримские политические деятели, народные трибуны.

(2) Гидер-Али – Гайдеръ-Али-Ханъ, неправильно Гидеръ-Али, съ Англiйскаго правописанія Hyder-Ali, знаменитый султанъ Мизорскiй (Mysore), или Мейсурскій. Имя это значитъ Левъ-Али. Низам – Низам-уль-Мульк, Асаф Джах II, Мир Низам Али Хан, 7 марта 1734 – 6 августа 1803 гг., с 8 июля 1762 г. правитель индийского княжества Хайдарабад.

(3) Авренг-Зеб – вернее Авренг Сиб, т. е. «краса трона», великий могол 1658–1707 года; род. 20 октября 1619 года, сын в. м. Шах-Джигана. Людовик XIV – Людовик XIV де Бурбон, получивший при рождении имя Луи-Дьёдонне («Богоданный», фр. Louis-Dieudonne), также известный как «король-солнце» (фр. Louis XIV Le Roi Soleil), также Людовик Великий (фр. Louis le Grand), (5 сентября 1638, Сен-Жермен-ан-Ле – 1 сентября 1715, Версаль) – король Франции и Наварры с 14 мая 1643 г. Тахмас-Кули-Хан – Надир-шах (первоначально Надир-Кулы и Тахмасп-Кулы) – известный завоеватель. Род. в 1688 г. в Хорасане, убит одним из военачальников – Салех-беем (1747). Маратты – Магратты, или маратхи – туземное арийское племя, в. зап. части Средней Индии, оно состояло прежде только из брахманов маратха и кунби, но впоследствии навязало свой язык, а отчасти и обычаи некоторым низшим, подчиненным расам, превышающим численностью самих М. чуть не вдвое. Одно время М. играли очень важную роль в истории Индии и образовали могущественное государство – империю M.

(4) Ост-Индская компания – Британская Ост-Индская компания, до 1707 года – Английская Ост-Индская компания – акционерное общество, созданное 31 декабря 1600 г. указом Елизаветы I и получившее обширные привилегии для торговых операций в Индии. С помощью Ост-Индской компании была осуществлена британская колонизация Индии и ряда стран Востока.

(5) Заман-Шах – потомок Ахмед-шаха, основателя Афганского царства, в середине XVIII века, сын Тимур-шаха. Шах Дурранийской империи с23 мая 1795 по 1801. Севаджи – Шиваджи (19 февраля 1630 – 3 апреля 1680) – национальный герой Индии, после столетий мусульманского господства на западе Деккана поднявший восстание против мусульманских властителей и к 1674 г. создавший на территории штата Махараштра и прилегающих землях государство маратхов. Пейшва – Пешва (маратх.) – индийский титул, эквивалентный современному премьер-министру, у маратхов. Слово Пешва происходит из персидского языка и известно с 1152 года. Был основан императором Шиваджи в XVII веке, а с XVIII века, с правления пешвы Баладжи Висванатха, должность стала наследственной и фактически означала верховного правителя. Была упразднена с завоеванием маратхов англичанами в 1818 году. Махададжи-Синдхия – правитель Гвалиора. Его владения находились в Мальве. С 1784 года он фактически правил в Дели, распоряжаясь от имени марионеточного могольского падишаха Шах Алама II. Подписал Салбайский договор в 1782 году от имени всех маратхских князей. Гулям Кадир – афганский военачальник Гулям Кадир-хан, летом 1788 года захватил Дели, а 29 августа того же года сверг с престола падишаха Шах Алама II и заключил его под стражу.

(6) де Буань – Бенуа, граф де Буань, при рождении – Леборнь; 24 марта 1751 г., Шамбери, Савойя, Сардинское королевство – 21 июня 1830 г., тот же город) – савойский авантюрист, наживший своё состояние в Индии, и председатель генерального совета департамента Монблан при императоре Наполеоне I. Баджи-Рао – Баджи-рао II (1775 – 28 января 1851) – пешва (глава правительства) государства маратхов из семьи Бхат.

(7) Клайв – Роберт (англ. Robert Clive, 1st Baron Clive of Plassey; 29 сентября 1725 – 22 ноября 1774) – британский генерал и чиновник, утвердивший господство Британской Ост-индской компании в Южной Индии и в Бенгалии. Он положил начало расширению влияния Британии на территории субконтинента, что привело к созданию Британской Индии. После победы при Плесси получил титул барона с победным эпитетом «Плессийский». Гастингс – Уоррен (англ. Warren Hastings; 6 декабря 1732 – 22 августа 1818) – первый английский генерал-губернатор Индии (в 1773–1785 годах). Вместе с Робертом Клайвом вошёл в историю как основатель колонии Британская Индия. Корнуоллис – Чарльз, в дореволюционных русских изданиях встречается иное написание – Чарльз Корнваллис (англ. Charles Cornwallis, 2nd Earl of Cornwallis, 1st Marquess Cornwallis, Viscount Brome, Baron Cornwallis of Eye; (31 декабря 1738, Гросвенор-сквер, Лондон – 5 октября 1805, Газипур, близ Варанаси, теперь штат Уттар-Прадеш, Индия) – британский военный и государственный деятель, 2-й граф Корнуоллис (c 1762 года), 1-й маркиз Корнуоллис (с 1792 года), генерал (1793 год), старший сын Чарльза Корнуоллиса, 5-го барона Корнуоллиса, 1-го графа Корнуоллиса, брат адмирала Уильяма Корнуоллиса.

(8) Малартик – Анн-Жозеф-Ипполит де Морэ, граф де Малартик (1730–1800), генерал-губернатор острова Иль-де-Франс в 1792–1800).

(9) Раяпуты – (Раджпуты), жители Раястана, ведущие свое происхождение прямо от кшатрий (вторая каста в Индии, ее составляют воины).

(10) Мамелюки, Мамлюки – военная каста в средневековом Египте, рекрутировавшаяся из юношей-рабов тюркского (кыпчаки) и кавказского (грузины, черкесы и др.) происхождения, грузинские мамлюки назывались гурджи. Юноши обращались в ислам, обучались арабскому языку и тренировались в закрытых лагерях-интернатах для несения военной службы. Предшественниками мамлюков были гулямы Арабского халифата. Пасван-Оглу – турецкий паша. 1758–1807, 1797 восстал против турок (за смерть отца), захватил Виддин; 1798 Турция предоставила ему Виддинский пашалык. Вехабиты – секта, возникла в Иемене, южной части Аравийского полуострова, в отечестве Магомета. Основатель секты – Шеик Мугамед, сын Абдел-Вехабов, внук Солиманов.

(11) Ренье – Жан-Луи-Эбенезер Ренье (фр. Jean-Louis-Ebenezer Reynier, 1771–1814) – французский дивизионный генерал, участник Наполеоновских войн, военный министр Неаполитанского королевства, командир 7-го корпуса французской армии в кампании 1812 года в России. Бон – Луи-Андрэ Бон (1758–1799), французский генерал. Записавшись в армию (в пехоту Бурбонов) в 1776 г., Бон был произведен в командиры гренадерского корпуса в Дреме, когда началась Революция. В сентябре 1793 г. он участвует в осаде Тулона. Позже он служит в Армии Италии, где хорошо проявляет себя. Он едет вместе с Бонапартом в Египет, командуя целой дивизией. Тяжело ранен при штурме Сен-Жан д'Акра и вскоре умирает. Мену – Жак-Франсуа де Мену де Бюсси (фр. Jacques-Francois de Menou de Boussay; 3 сентября 1750 – 13 августа 1810) – барон, французский дивизионный генерал, главнокомандующий Египетской армией.

(12) Мурад-Бей – Мурад Бей (1750–1801) – египетский вождь мамлюков, командующий конницей. Правил Египтом совместно с Ибрагим Беем. Как и Ибрагим, имел грузинские корни.

(13) Веллингтон – Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон (англ. Arthur Wellesley, 1st Duke of Wellington; 1 мая 1769, Дунканкестл – 14 сентября 1852) – английский полководец и государственный деятель, английский фельдмаршал (3 июля 1813), участник Наполеоновских войн, победитель при Ватерлоо (1815). 25-й (с 22 января 1828 по 22 ноября 1830) и 28-й (с 17 ноября по 10 декабря 1834) премьер-министр Великобритании.

(14) Ибрагим-Бей – по происхождению грузин, настоящие имя: Шинджикашвили; 1735–1817, – вождь мамлюков, военный командующий и правитель объединённого Египта.

(15) Брюэс – Франсуа-Поль Брюейс д’Эгалье (фр. Francois-Paul Brueys d'Aigalliers, Comte de Brueys; 12 февраля 1753, Юзес – 1 августа 1798, Абукирское сражение) – французский адмирал, участник революционных и наполеоновских войн.

(16) Дюпюи – Мартин Доминик (1767 г. – 1798 г.), (Dominique-Martin Dupuy) французский генерал (1798), участник республиканских войн.

(17) Джезар – паша Сен-Жан-д'Акрский, настоящее имя Агмад, родом из Боснии. В 1808 году на 88 году от роду спокойно умер на постели своей.

(18) Смит – Сэр Уильям Сидней Смит (англ. Sir William Sidney Smith; 21 июня 1764, Вестминстер, Лондон – 26 мая 1840, Париж) – английский адмирал. Фелиппо – Луи Эдмон Антуан Ле Пикар де Фелиппо (фр. Louis Edmond Antoine Le Picard de Phelippeaux) – французский офицер, эмигрировавший в годы Великой французской революции и сражавшийся на стороне войск антифранцузских коалиций и роялистов. Одноклассник Наполеона Бонапарта; известен непримиримым противостоянием с последним. Тромлен – Жак-Жан-Мари Франсуа Буден, граф де Тромлен /1828/ (Jacques-Jean-Marie-Francois Boudin, Comte de Trommelin) – Родился в 1771 г. в Плонжо (деп. Финистер). С 1807 г. служил во французской окупационной армии в Далмации. Оттуда направлен с задачей в Турцию. Дивизионный генерал. Мюрат – Иоахим Мюрат (правильное произношение: фамилия (фр. Murat) – Мюра; имя (фр. Joachim): в традиционном произношении – Жоашен, в современном – Жоаким); (25 марта 1767 – 13 октября 1815) – наполеоновский маршал, великий герцог Берга в 1806–1808 годах, король Неаполитанского королевства в 1808–1815 годах.

(19) Хуссейн-паша – турецкий полководец.