Текст книги "Санта-Барбара"
Автор книги: Генри Крейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– А ты не хочешь, чтобы Питер пошел с тобой? – спросил отец.
Питер понял, что этот вопрос не столько в ее адрес, сколько в его, и поспешил исправить положение.
– Да, да, Келли, – пробормотал он. – Может быть, это даже и лучше.
– А вот это ни к чему, папа. Мне нужен муж, а не телохранитель. Вы тут, кажется, заговор утроили?
– Нет, нет. Я просто хотел сказать Питеру, чтобы он подумал о том положении, которое может занять, когда войдет в нашу семью. Вас ведь интересует это, Питер?
Питер в почтении склонил голову. Заговорила Келли,
– Не торопись, Питер, принимать это предложении. И буду горда и счастлива выйти замуж им преподавателя.
Благодарно улыбнувшись Келли, Питер в ожидании предложения во все глаза смотрел ни тестя.
– Свободно место заместителя директора общества отелей «Кепфелл».
Питер чуть не присвистнул от радости.
Общество отелей «Кепфелл» это была сеть из двадцати четырех, а и недалеком будущем из двадцати пяти гостиниц, из которых три дворца были куплены скорое для престижа имени, чем из-за их рентабельности. Эта сеть вначале была чисто калифорнийской, но она узко сейчас начинала угрожать конкурирующим территориям Юты, Аризоны и даже на севере Орегона; и развивалась по направлению к штату Вашингтон и, почему бы нет, Канады.
Молодой преподаватель физики мечтал, но его мечта основывалась на давно углубившемся знании империи Мекки, отелей, банков и виноградников.
– Я принимаю ваше предложение, господин Кепфелл. Оно довольно серьезное. В таком случае я немедленно подаю в школе прошение об увольнении.
Если на вилле Кепфеллов мечта готова была воплотиться в жизнь, то на «Бермудский треугольник» она только заглянула. Лежа на песке и побросав школьные сумки с учебниками подальше, Денни, Джейд, Тэд и Лейкен размышляли о своем будущем, которое представлялось им радужным и которое легче было вообразить под ясным небом, нежели за скучными школьными партами. Их лица были так же безмятежны, как все вокруг па этом пляже, и казалось, ничто но могло омрачить радости их жизни.
– Что тебе сказала маман по поводу Тэда? – спросила Джейд у Лейкен.
– Ничего хорошего, – ответила молодая девушка и махнула рукой, – конечно, она догадалась, что это он спрятался у меня под кроватью. Садовник ей сказал, что было разбито стекло, и мне еще раз пришлось выслушать нравоучительную беседу по поводу ужасной семьи Кепфеллов. Ты знаешь, что Тэд подарил мне одного из своих голубей.
– Голубиц, – уточнил юноша.
– А что сказал режиссер, когда представили Денни? – спросила в свою очередь Лейкен, повернувшись к Джейд.
– Он сказал: «Добрый день».
– И все?
– Да, это конец, фиаско, – упавшим голосом сказал Денни.
– Интересно, а что бы ты хотел услышать? – вскинулась Джейд.
– Я хочу, чтобы все говорили: «А мисс Джейд снова видели на пляже с Денни, выдающимся кинематографистом».
Все весело рассмеялись.
Похоже, Голливуд ненамного приблизился, к ним. И все из-за того господина, которого они тоже вначале приняли за режиссера. В действительности это был глава фирмы, и он вел себя, как единственный хозяин здесь. Он подтвердил свои намерения в отношении Денни, а потом все исчезли. Их и след простыл.
– Хотел бы я знать, а как им-то все удалось? – вслух высказал свои мысли Денни.
– Что удалось? – не поняла Лейкен.
– Ну, как им удалось начать все с нуля и стать тем, кем являются сейчас?
– И кто, кто? – продолжала настаивать девушка. – Кого ты имеешь в виду?
– Пу конечно же, этих людей из Голливуда – восхитительная ты идиотка! – прокричал Тэд и поцеловал девушку в шею.
Лейкен смутилась и, отстранившись от юноши, рывком села на песке.
– Джейд, а ты слышала, что режиссер-постановщик говорил о жизни кинематографистов?
– Да, ну и что?
– Нужно быть готовым ко всему, если хочешь стать богатым и знаменитым.
Денни, которого такое предупреждение нисколько не пугало, продолжал мечтать вслух:
– Но все-таки они назвали мне имена людей в Голливуде, если я вдруг надумаю туда поехать Голливуд! Да мой папаша на это никогда не согласится!
– А если согласится? – хитро подзадорила его Джейд.
– Тогда и разговоров нет, – решительно сказал юноша.
– А меня возьмешь? – продолжала Джейд дразнить его. – Наверняка ты хочешь поехать со мной. Такой хорошенький мальчик будет великолепен в постельных сценах. А я буду твоим спонсором.
Лейкен не принимала участия в разговоре. Она сидела отстраненно и задумчиво смотрела на море. Потом обернулась, сделала знак Тэду... и молча встала. Тэд – словно этого только и ждал – присоединился к ней. Уже уходя, они слышали, как продолжают дурачиться Джейд и Денни.
Если молодые романтики бредили Голливудом, то Сантана Ангрейд, получившая уже кое-что от жестокостей жизни, собиралась в другую сторону от «столицы волшебных грез». После неудачного разговора с Кепфеллом она поняла, что сама должна разматывать клубок своей драматической истории. Для успеха ей нужно убыло по-настоящему почувствовать себя матерью. Ведь все эти пять лет она пыталась в любимой работе заглушить тоску не только по Ченнингу, но и по ребенку, оставленному в Мексике. Сейчас ей не хватало его как никогда. В Акапулько она не была еще по-настоящему матерью, все заглушили два чувства: радость оттого, что все позади, и тяжелая боль от потери Ченнинга...
Роза понимала свою дочь, как могла, поддерживала ее, но привычка всегда подчиняться начальству оказалась сильнее материнских чувств.
– Не мучь себя, – говорила она дочери. – Господин Кепфелл сказал же тебе, что не знает, кто усыновил ребенка. Значит, это невозможно выяснить.
Но Сантана упрямо отвечала ей:
– Мама, не уговаривай меня. Я хочу знать, кто усыновил ребенка и где он сейчас, в Мексике или в другом месте. Я обязана его найти, чего бы мне это ни стоило.
И Сантана купила билет на самолет в Мексику.
ГЛАВА 9
Они встретились в полутемной узкой улочке впервые после того драматического вечера – Питер Флинт даже не выступал свидетелем на процессе.
– Одну минутку, – окликнул Питера Джо. Было то время суток, когда солнце отправляет на землю свои последние лучи. Питер возвращался домой в приподнятом настроении: он предвкушал приятную процедуру составления заявления об уходе, навсегда разлучавшего его с серостью преподавательской жизни, а также желанную встречу с ослепительной Келли и пикник на борту яхты.
– Чего ты хочешь? Я тороплюсь, Джо.
– Я не задержу тебя, Питер. У меня к тебе всего два слова.
– Какие? – спросил Питер.
– Как ты думаешь, кто послал подарочек, влетевший сегодня в окно моего дома?
– Ты считаешь, что я имею отношение к покушению на твой дом?
– Конечно.
– Ошибаешься, Джо.
– Нет. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы совершить такую грубую ошибку. – И, придвинувшись на шаг ближе, выдохнул прямо ему в лицо: – Ты сделал все, чтобы разъединить нас с Келли. И продолжаешь в том же духе. Ты...
Джо замолчал, почувствовав, с какой страшной силой поднимается в нем бешенство, и испугался собственной ненависти. Нет, прав этот таинственный Доменик: нужны хладнокровие, тщательно обдуманные действия, не следует распускать себя даже если этот изворотливый преподаватель увел у тебя невесту.
– Не забывайся, Джо. У вас с Келли ничего бы не получилось: сын рабочего и наследница семьи Кепфелла – разве возможна такая свадьба. Нет, в это верил только ты, Джо.
– Ты знал, что так будет, – опять закипай яростью, проговорил Джо, – и просто хотел занять мое место.
Ему хотелось ударить Питера, и тот почувствовал это.
– Ну, давай, давай, Перкинс, ударь, и твое освобождение под честное слово будет лишь воспоминанием. Давай, чего ты ждешь?
Он был прав, этот Питер. Ему не стоит рисковать. Неуемная жажда жизни уже стоила ему пяти лет тюрьмы. Внезапно он почувствовал себя несчастным, как ребенок, сидящий рядом с играющими в непонятную игру взрослыми и полностью побежденный. Сделав над собой усилие, он, повернулся, чтобы поскорее уйти от этого ненавистного ему человека.
Пропустив полстаканчика в баре на Стейт-стрит, Джо почувствовал непреодолимое желание увидеть Келли. Как никогда, ему хотелось, чтобы она выслушала его, поняла, помогла ему. Он пытался совладать с собой, не думать о ней – и не мог. А когда выпил еще порцию – в его разгоряченной голове созрел фантастический план – выкрасть Келли. Джо едва успел подумать об этом, как увидел ее. Она выходила из машины, остановившейся возле огромного супермаркета. Естественно, Келли сопровождал Питер. В магазине они пробыли довольно долго и вышли оттуда с тремя большими бумажными пакетами, наполненными до краев. Потом они опять сели в машину, и только тут Джо оторвал свой взгляд от окна.
Раздираемый ревностью, он выскочил из бара, чтобы посмотреть, куда свернет машина. Автомобиль двигался в направлении порта. Значит, у них путешествие на яхте, понял Джо, и он застанет Келли там, и обязательно поговорит. А как найти возможность поговорить, он знал, так как помнил все номера находящихся на яхте телефонов...
Келли и Питер сидели за накрытым столом и только собирались приступить к ужину, когда раздался телефонный звонок.
– Телефон? Ты кому-то говорил, что мы поехали сюда, Питер? – удивленно спросила Келли, доставая из мини-холодильника бутылку «Бурбона».
– Нет. Кроме семьи, никто не знает.
– Подойди к аппарату, а я поставлю фужеры.
Когда Питер положил трубку, у него было очень взволнованное лицо.
– Странный случай, – сказал он. – Звонили из полиции, говорят, что кто-то проник в мою квартиру. Об этом их предупредил сосед, который слышал, как взламывали мою дверь. Они говорят, что сразу же позвонили мне. Но поскольку телефон не отвечал, они отправились на виллу, и Виктория, конечно, дала им номер телефона на яхте.
Келли задумалась.
– Но как же полиция узнала номер телефона в твоей квартире?
– Это идея Мейсона, его бюро, как он мне объяснил, держит под специальным контролем основные места пребывания членов семьи Кепфеллов: кабинеты, клубы, квартиры, поэтому меня и внесли и этот список.
– Ха, веселенькое дело! Значит, за мной тоже наблюдают? Это что, по случаю возвращения Джо Перкинса, как и полагаю?
– Конечно.
– Ну это уже слишком... Джо – убийца, но он не безумец, насколько я знаю.
– Он не безумец, но опасен. Я видел его сегодня поело полудня.
– Ну и что же?
– Он мне угрожал, Келли. Может быть, стоит заскочить мне сейчас домой, всего на несколько минут?
– Ну хорошо. Только побыстрей, а я пока приготовлю пиццу.
Сначала ей показалось, что это Питер вернулся так быстро: она даже не успела пиццу в духовку поставить, но вдруг поняла, что шаги на палубе принадлежат не Питеру, и ужаснулась: это был Джо.
– Джо? Ты меня напугал.
Она прислонилась к стене, не в силах произнести ни слова. Их взгляды на какую-то долю секунды встретились, и в его глазах она тоже прочитала испуг. Он как пригвожденный застыл на месте, со всей остротой ощутив, что между ними стена, крепче, чем бетонные стены тюрьмы. Она первая оправилась от неожиданности.
– Джо, ты меня напугал. Тебе не следовало сюда приходить.
Он и сам знал, что не следовало, но чувства его были выше рассудка.
– Мне нужно было тебя увидеть, Келли! – С трудом выговорил он и, осознав грубость своего вторжения, попытался ее успокоить улыбкой: – Не бойся меня.
Келли опустилась на крайчик дивана:
– Я-то не боюсь, но вот Питер скоро придет.
Будто не слыша ее, Джо присел на ступеньку лестницы.
– В тюрьме ты мне снилась каждую ночь. Ты понимаешь, во сне мы всегда свободны.
– А мне спились кошмары, Джо.
– Да, и знаю.
– Я вижу, как мой брат лежит на земле, заливаясь кровью, и как Джо Перкинс, мой возлюбленный, держит пистолет в руках.
– Я не убивал Ченнинга, Келли!
– Я не хочу тебя слушать!
Молодой человек опустил глаза. Ему опять не верят. Видимо, на роду у него написано все время слушать обвинения и оправдываться.
– Ты уже многих наслушалась: и отца, и Мейсона, и Питера Флинта... Послушай же, наконец, меня.
– Значит, это ты позвонил по телефону и вызвал Питера, – не глядя на него, задумчиво сказала Келли. – Зачем? Чего ты хочешь?
– Всего-навсего поговорить с тобой.
– Я не хочу, оставь меня в покое!
Джо упрямо покачал головой, как бы отказывая Келли в этом праве.
– Ты знаешь, Келли как мне было тяжело все эти пять лет без тебя – ведь ты меня пи разу не навестила, ни разу не сказала ни слова! Полное отречение!
Глаза Келли сверкнули гневом.
– Не забывай, что ты убил моего брата!
– Очень жаль, что ты так думаешь. Но мне кажется, что между тобой и мной еще что-то есть, что еще не все кончено.
– Не знаю, что дает тебе повод так думать! Кроме того, я люблю Питера. Он заставил меня почувствовать, что я могу еще любить мужчину. Я считала, что уже на это не способна.
– А, Питер? – язвительно усмехнулся Джо. – Ну-ну, давай поговорим о нем. Только Питер знал, что мы хотели убежать, ты и я! И он затеял интригу, все рассказал твоему брату Ченнингу. Ченнинг пришел ко мне разбираться. Он был человек вспыльчивый, так же, как и я. И мы подрались. Твой отец обо всем узнал, но это не имеет никакого отношения к убийству. Ты понимаешь, что во всем этом замешан Питер, понимаешь? Это он хотел нас разлучить. А я-то считал его своим другом, который желает мне добра. Какой же я был слепец!
Его порывистые слова утонули в резком окрике с палубы:
– Негодяй! Выходи оттуда! Негодяй! Какой же ты негодяй!
– Питер, – закричала Келли, – у меня все в порядке!
Джо улыбнулся Келли открытой улыбкой и поднялся по лестнице па палубу. Питер стоял там, сжимая в руках большой якорный крюк.
– Я тебя предупреждаю, Джо. Маленький скромный человек тоже не боится попасть в тюрьму.
Джо смерил Питера презрительным взглядом, и тот метнул крюк навстречу сопернику. Крюк наверняка вонзился бы в грудь Джо, но мгновенная реакция спасла юношу: он успел отскочить в сторону и крюк только краем задел его. Нервы Джо были настолько напряжены, что он не сразу почувствовал боль, только с изумлением увидел, как порванная на плече рубашка набухает от крови.
Выбежавшая на палубу Келли закричала почти в истерике:
– Как вы мне надоели! Я не хочу вас видеть! Уходите оба!
Больше Джо не мог вынести.
– Это я ухожу, Келли. До свидания. Если когда-нибудь мне понадобится свидетель, чтобы свидетельствовать об этом случае, я знаю, где тебя найти.
И он исчез в ночи, шатаясь словно пьяный. Келли смотрела ему вслед. Питер мягко положил на плечо ей свою руку и спросил:
– Ты дрожишь? Это всего-навсего недоразумение, дорогая. Я поцарапал ему плечо, но этого нельзя было избежать.
– Нельзя? – словно во сне спросила Келли.
– Джо Перкинс – настоящий шакал.
– Джо не животное, а человек!
– Да, дорогая, он – человек, и не будем больше о нем.
– Не будем, – машинально повторила Келли, и Питер увлек ее внутрь яхты.
ГЛАВА 10
Сантана вела машину медленно. Сказывалась американская привычка, а кроме того, она буквально разомлела от жары: маленькая тесная машина европейской модели, взятая напрокат, оказалась настоящей душегубкой. Город ей сразу не понравился. Ей, выросшей в небольшом спокойном городе на берегу моря, этот гигантский спрут Мехико показался сущим адом. На такси она доехала до проката автомобилей, который посоветовал ей агент в Лос-Анджелесе и взяла там «ренаулт» – французскую автомашину, призвав на помощь несколько испанских слов, которые она запомнила от матери. Для того, чтобы выехать из мегаполиса, Сантане потребовалось больше двух часов, и при этом ей все время казалось, что она ошиблась дорогой и уже не один раз проезжает по одному и тому же месту. И лишь выехав за город, она успокоилась и наконец опустила стекла автомашины. Кондиционер работал не очень хорошо, но теперь, когда дорога освободилась от нагромождавших ее автомобилей, ей как будто легче стало дышать и она уже могла оглядывать высокогорный пейзаж. Пейзаж этот казался ей таким же необычным, как поверхность Луны, но по каким-то признакам она поняла, что дорога, пролегающая через ад, постепенно и медленно спускается к морю.
В Акапулько она приехала раньше намеченного, и это ее очень обрадовало: по крайней мере будет время все обдумать. Проблемы с гостиницей не было, и это тоже ей поправилось. Позвонив в клинику, где она родила пять лет назад, Сантана узнала о том, что доктор Рамирес все еще главный врач этой клиники с таким Красивым названием «Четыре солнца». Доктор Рамирес – маленького роста человек с острой бородкой и блестящими глазами – был ее единственной надеждой. Он наверняка многое знал и помнил.
Желание найти своего ребенка охватывало Сантану все сильней и сильней. Кроме того, она искала свои корни, корни своего сына, и эта страна была страной их предков. Уже сейчас она ощущала себя янки в меньшей степени, чем этот бледнолицый дьявол Мейсон. Сантана улыбнулась своим мыслям. После истории с револьвером он постоянно держал ее в поле зрения. Мейсон настолько ей надоел, приставая и спрашивая, когда же она пригласит его на интимный ужин, что в конце концов она действительно его пригласила. На ужин она приготовила сверхострое блюдо, которое называлось «Чили кон кидре». А ровно в полночь она выпроводила Мейсона, хотя он очень хотел остаться, но она сослалась па то, что ей надо ехать в Лос-Анджелес – рано утром у нее самолет. Интересно, переварил ли Мейсон к настоящему времени этот «Чили кон кидре»? Сантана посмотрела на часы. Был полдень. «Вполне вероятно, что переварил». Здесь, в Акапулько, к ней вернулась вся ее энергия. Тихий океан здесь был похож на Тихий океан, а сам городишко напоминал Санта-Барбару; конечно, без роскоши последней. В гостинице, она окунулась в бассейне и, почувствовав приятную свежесть, вышла в город. Она не заметила, как ноги сами привели ее к клинике «Четыре солнца».
Клиника мало чем отличалась от других лечебных заведений. Зато вход был ей очень знаком. Она снова собрала в голове свой жалкий запас испанских слов и смело подошла к женщине, которая сидела в приемном покос и слушала радио.
– Сеньорита!
– Да.
– Я хотела бы видеть доктора Рамиреса. Я приехала из Калифорнии по очень важному делу.
– Я поняла, что вы из Калифорнии, – на чистом английском ответила ей женщина. – Ваше имя, мадам....
– Сантана Ангрейд. Сестра посмотрела журнал.
– Сантана Ангрейд, говорите. У вас здесь кто-нибудь находится? Вам было назначено?
– Нет, но...
– В таком случае это невозможно.
– Хорошо, я приду завтра. Пожалуйста, запишите меня на завтра, на любое время, когда возможно.
– Завтра? Я боюсь, что завтра тоже будет невозможно.
Сантана начала подозревать, что телефон между Санта-Барбарой и Акапулько на сей раз сработал против нее. Ей не оставалось ничего другого, как продолжать настаивать па своем.
– Когда же в таком случае?
Лицо медсестры принимало все более и более официальный вид. Она даже выключила радио.
– Я боюсь, что это случится не скоро.
«Если она мне еще раз скажет: «Я боюсь», – я вцеплюсь ей в волосы», – подумала Сантана, которую начинало охватывать бешенство. Словно почувствовав ее состояние, медсестра Стала объяснять ситуацию:
– Господин доктор Рамирес уехал в Германию, он сейчас в отпуске.
– В отпуск, в Германию? А почему не в Тунпукту?
Но медсестра никогда не слышала слова «Тунпукту», впрочем, и о Германии она имела очень туманное представление. Но именно так было написано в журнале красными большими буквами, – уверяла она.
– Допустим, – сказала Сантана, – но вчера я звонила и мне сказали, что доктор Рамирес здесь, а но в какой не Германии!
– Сожалею, мадам. Вам дали неверную информацию.
Все возвращалось на круги своя, Сантана не могла уйти так. Она попыталась сделать заход с другой стороны.
– Послушайте, мадемуазель. Для меня это очень важно, это вопрос жизни или смерти, – добавила она, спрашивая себя одновременно, не слишком ли далеко она хватила. Но это было как раз то, что нужно. Медсестра выразила заинтересованность, смешанную с жалостью и любопытством. Сантана тут же не преминула воспользоваться открывшейся дверцей.
– Ну да. Если я не могу увидеть доктора Рамиреса, то наверно можно поговорить с кем-то, кто давно работает с ним.
– Может быть, с Долорес Санчес?
– Ну да. С Долорес Санчес!
Насчет Долорес медсестре не поступило никаких распоряжений, и она решила ее позвать,
Тем более эта Сантана Ангрейд мешала ей спокойно дослушать радиопередачу. Едва Долорес вошла, Сантана сразу узнала ее. Тот же самый тип преданных служанок больших боссов; Деятельная, энергичная, умная и ни на унцию человечности.
– Что вы хотели? – вежливо спросила она Сантану.
– Меня зовут Сантана Ангрейд. Я – из Калифорнии. Пять лет назад меня привезли сюда, чтобы родить.
– Я вас не понимаю, – сказала Долорес – Тут у нас многие рожают.
– У меня родился мальчик. Я тогда была совсем юной. За мной сразу же приехал один господин, чтобы забрать меня без ребенка.
– Без ребенка?
– Этот ребенок был, как говорится, оставлен мною, потом произошло усыновление и...
– И?
Обе женщины посмотрели друг другу в глаза. Ни у одной из них не было сомнений по поводу личности другой.
– Когда ребенок первый раз закричал и я подняла голову, чтобы увидеть своего ребенка, кто-то закрыл мне глаза рукой. Это были вы!
Напрасно Сантана пыталась что-то прочитать на лице Долорес – оно было непроницаемым.
– Я? Вы что, шутите?
– Совсем нет. Только не говорите мне, что вы все забыли. Не каждый же день у вас тут случается закрывать глаза матери, чтобы она не видела своего ребенка.
Сантана видела, как напряглась Долорес. Медсестра хорошо знала, чего будет стоить ей, если эта история станет достоянием гласности. Ее лицо порозовело, и она смущенно забормотала:
– Ошибаетесь, мадам. Я вас не знаю.
И вышла, с трудом сохраняя вид оскорбленного самолюбия. Сантана направилась к другой двери и, выйдя, плотно закрыла ее за собой, тем самым проявляя уважение к месту, которому нужен был покой.
Остаток дня молодая женщина провела в переживаниях и мучительных поисках решения своей проблемы. Подведя итог своего небольшого расследования, Сантана пришла к выводу, что не все потеряно. Клиника находилась на прежнем месте и Долорес Санчес тоже. Даже доктор был тот же. Очевидность этого спустилась с мексиканского неба словно благословение. Если доктор прежний, значит, и живет он здесь, в Акапулько, а ночует естественно не в клинике. Телефонный справочник ничего ей не дал. Было слишком много Рамиресов. И уж во всяком случае его номер телефона наверняка был на красных страницах. Потом она подумала о портье в гостинице. Обычно портье в шикарных гостиницах знают все и могут все. Достаточно поделиться с ними достоянием доброго дядюшки Сэма и дать немного времени. После полудня у Сантаны был ужо телефон и адрес. Она рассчитала правильно: руководитель клиники не мог выпасть из поля зрения настоящего портье.
И она немедленно села в такси.
Эту поездку, как она поняла, безусловно стоило предпринять. Указанная в адресе вилла была великолепной: с видом на океан и вся утопающая в цветах, она выглядела очень колоритно и ярко. День угасал, и от земли поднимались совершенно головокружительные испарения. Ворота этого имения по небрежности кто-то оставил открытыми, и Сантана не без некоторой робости ступила на дорожку из розового гравия, ведущую к дому.
«Вот так, запросто, – сказала она самой себе, – я прогуливаюсь от одной шикарной виллы, калифорнийской, до другой шикарной виллы, мексиканской», – и нажала на кнопку звонка. Навстречу ей вышел доктор Рамирес «Уж очень крепко он уверен в своей клинике», – подумала молодая женщина, едва взглянув на него.
Внешне он совсем не изменился: та же бородка, те же бегающие глазки. Он окинул девушку оценивающим взглядом, и его лицо дрогнуло. Почувствовав это, Сантана решительно вошла в комнату.
– Я вас не очень побеспокою, доктор?
– Нет... но вообще-то... да, – растерянно пробормотал он. – Вы, кажется, Сантана, не так ли?
Рамирес колебался. Он мог ее, конечно, выгнать, но отказать в приеме молодой женщине было довольно трудно. К тому же она проделала по малый путь, чтобы его видеть. А потом, перед ним стояла такая красивая женщина! Латинская кровь кипела в ее жилах, как и в его глазах. И Рамирес уступил.
– Садитесь.
Диван, на который села Сантана, был широким, удобным, из белой приятной кожи. «Кожа жеребенка», – отметила про себя молодая женщина, едва прикоснулась к ней пальцами. На сей раз Сантана ощутила себя победительницей. Она еще раз убедилась, что всегда выгоднее иметь дело с мужчинами, чем с женщинами. Улыбнувшись доктору своей ослепительной улыбкой, она спросила:
– Доктор Рамирес, это господин Кепфелл распорядился «отправить» вас в отпуск в Германию? Только он знал о моей решимости найти сына, и это его задумки, не правда ли?
Рамирес красноречиво развел руками.
– А вы очень изменились, мадемуазель Ангрейд, – предпочел доктор изменить тему. – Ведь тогда вы были совсем девочка... – и вдруг осекся. Непроизвольно он уже касался той давней деликатной темы и понял, что поспешил.
Он засуетился: пристроился, было, на подлокотнике дивана, потом сел в кресло, как будто искал такое место, чтобы быть не слишком близко и не слишком далеко от Сантаны. Его нервные руки тоже не знали покоя: он то приглаживал свои волосы, то хватался за ворот рубашки, то нервно теребил пуговицу на ней.
– Нервничаете, доктор Рамирес?
– Нервничаю. Я старый холостяк, а тут такая красивая женщина пришла.
– За пять лет молоденькая мама может повзрослеть. Все-таки скажите, доктор, Ченнинг Кепфелл предупредил вас о моем приезде?
– Господин Кепфелл – мой старый друг...
– Точнее, сообщник.
– Нет, нет. Он мой друг. Мы часто перезваниваемся. Может быть, бренди, Сантана? – доктор достал два стакана и наполнил чуть-чуть один из них.
– Спасибо, доктор. Вы не против, если мы поговорим о том, что произошло пять лет назад?
– Ну, у нас еще будет время...
– Не совсем так. К тому же я очень любопытна. Итак, пять лет назад...
– Итак, пять лет назад вы оказали честь моему заведению, и родили в нем красивого мальчика.
– Ну где же он?
– Как это где?
– У меня-то нет красивого мальчика, у меня отняли его при рождении. Я его даже не видела.
– Я не знал.
– Знали. Вы были сообщником в деле похищения ребенка. И даже если вы считаете, что все сделали по закону, то я полагаю, что Совет Чести мексиканских врачей...
Рамирес нервно заерзал в кресле. Этого выражения он очень не любил. Напоминаний об этом Совете – тем более. Он потянулся к бутылке и изрядно плеснул в свой стакан.
– Кажется, теперь вы мне угрожаете, мадемуазель Ангрейд. Я ни о каком похищении не знаю. Вы приехали с господином Кепфеллом, с ним вы и уехали. Двумя днями позже приехали за ребенком.
– Вам не кажется странной эта... забывчивость?
– Сам господин Кепфелл попросил меня попридержать ребенка. Он мне сказал, что вы слишком измучены, чтобы взять его с собой сразу же. И он говорил, что собирается на время предоставить его вниманию няньки.
– А об усыновлении он вам ничего не говорил?
– Нет, конечно.
Сантана поняла, что добиться правды от него невозможно и он не скажет ей ничего такого, что могло бы повредить ему. Однако он мог направить ее на хороший след. Они пристально посмотрели друг другу в глаза, как бы договариваясь об этой тайной сделке. Это напоминало сговор предателей.
– Ну, и что дальше? – теряла терпение молодая женщина.
– А дальше, он приехал двумя днями позже и забрал ребенка.
– Сам Кепфелл?
– Да, сам.
Сантана недоверчиво посмотрела на доктора. Ответ показался ей каким-то неправдоподобным. Следуя строгому порядку усыновления, Кепфелл не имел права появляться и уж совсем не должен был забирать своего внука. Значит, тот документ, в котором она отказывалась от материнского права на ребенка, всего-навсего был фикцией. Ей и раньше иногда приходила в голову такая мысль. Правда, вначале она твердо верила, что, сама легально оставила своего ребенка. Потом она стала Представлять себе, что если бы за это дело взялся адвокат в стране, менее скрупулезной по отношению к таким делам, то в таком случае этот акт был бы довольно серьезно воспринят юстицией. Но в последнее время ей все чаще приходила мысль о похищении. Конечно, выглядело это как усыновление, но усыновление совершенно незаконное. Но представить такое, чтобы дедушка вернулся и украл своего внука...
– Погодите, доктор Рамирес. У вас было мое разрешение, чтобы передать ему сына?
– Ну в конце концов Ченнинг Кепфелл был его дедом. Вы же с ним приехали в клинику. Ваш муж трагически погиб, вы находились в отчаянном состоянии: все это мне показалось совершенно естественным.
Да, Рамирес был твердым орешком. Больше ничего она от него не узнает. Но и этого было достаточно. Она уже было собиралась распрощаться с ним, когда ей на ум пришел еще один вопрос.
– А скажите, доктор, господин Кепфелл приехал за ребенком один?
– Не совсем. Его кто-то ждал в машине.
– Шофер?
– Нет. Какая-то женщина. Помню, она была в чем-то красном. Но я не знаю, Сантана, поверьте мне! Она не выходила из машины, и лица ее я не видел. Но именно она взяла ребенка, а Кепфелл сел за руль. Они сразу уехали.
Сантана поднялась.
– Уже уходите? – спросил врач, – мы только разговорились.
– Я и так уже многое узнала, в том числе и о вас.
Доктор Рамирес снова развел руками:
– Вы же знаете, калифорнийские миллиардеры – очень богатые соседи. А мы – нация гордая, но бедная.
– Ну уж не прибедняйтесь, доктор Рамирес!
– Да нет, правда.
Он проводил ее до ворот.
– Вы не хотите воспользоваться моей машиной?
– Спасибо, доктор, я хочу воспользоваться остатком дня, чтобы пройтись пешком. Акапулько – приятный город.
– В таком случае я бы мог вам его показать. Вы в каком отеле остановились?
Предложение главного врача клиники «Четыре солнца» было только наполовину искренним. Ослепительная красота молодой женщины никак не могла сгладить тот неприятный осадок, который остался после разговора с ней.
– В «Хилтоне», на побережье.
Она дала ложный адрес. А завтра в полдень Сантана уже летела в самолете в Лос-Анджелес.
ГЛАВА 11
Возвращение в Лос-Анджелес для Сантаны было началом столкновения между ней и властелином холмов Санта-Барбары. Все иллюзии, которые до сих пор она еще питала, остались там, в Акапулько. Она уже не могла с такой беззаботностью смотреть в будущее, как маленькая компания с «Бермудского треугольника». Для них Лос-Анджелес продолжал блистать как хрустальный шар, в котором им улыбалось их будущее. Дельтаплан на время был позабыт. Вместо него теперь парили их мечты. Поскольку до конца каникул оставалось совсем немного, Денни решил рассказать все своим родителям и выбрал для этого семейный ужин. Отныне он уже взрослый, колледж дал ему только теоретическое образование, которое, безусловно, ему было нужно и из которого он когда-нибудь извлечет выгоду. Но на пляже его заметили, у него есть хорошие адреса, он способен сам выходить из трудных ситуаций, и даже если он немного себя переоценивает, это не причинит ему зла.
