355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Генри Каттнер » Долина Пламени (Сборник) » Текст книги (страница 33)
Долина Пламени (Сборник)
  • Текст добавлен: 6 апреля 2017, 02:00

Текст книги "Долина Пламени (Сборник)"


Автор книги: Генри Каттнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

«Кроме того, очень многие люди – на нашей стороне, как Померанс. У нас есть…» – Мысль прервалась.

Что-то происходило с разумом Люси. Словно волна или поток чего-то не поддающегося объяснению, как абстрактная музыка, затопила мысли Люси, когда стали изменяться нуклеопротеины ее мозга. Она становится телепатом, одной, из нас, – подумал Коуди.

– Отключить энергию! – неожиданно сказал Элленби. Он наклонился вперед и снял электроды. – Теперь, Люси, подожди минутку. – Он замолчал, но его мысль настоятельно звучала в тишине:

Пошевели своей правой рукой, Люси. Пошевели своей правой рукой.

Ни один из лысок не смотрел на руки Люси: не должно было быть никаких бессознательных сигналов.

Люси не двигалась. Ее разум, открытый для Коуди, внезапно и пугающе напомнил ему окруженный заслонами мозг Джаспера Хорна. Он не знал, почему, но у него возникло легкое ощущение страха.

Пошевели своей правой рукой.

Никакого отклика.

Попробуй другую команду, – предложил кто-то. – Люси – встань. Встань.

Люси не двигалась.

Может, нужно время, – в отчаянии предположил один из лысок. – Может, ей нужно время, чтобы научиться…

Возможно, – подумал Элленби. – Но лучше попробовать другого добровольца.

– Ладно, Люси, – сказал Коуди. – Иди сюда ко мне. Мы собираемся попробовать еще кого-нибудь.

– Не получилось? – спросила она. Затем подошла, пристально глядя ему в глаза, словно стараясь насильно установить взаимодействие между его умом и своим.

– Мы не можем пока сказать, – ответил Коуди. – Смотри, там Джун.

Теперь в кресле сидела Джун Бартон. Она слегка вздрагивала, когда на ее голове закрепляли электроды.

В мозгу Коуди зашевелилась беспокойная мысль – она не приходила ему в голову после того, как он проснулся. Если с индуктором ничего не выйдет, он снова окажется перед проблемой, той же старой проблемой, которую он не мог разрешить. Перед дилеммой, заставившей его отправиться убивать Джаспера Хорна. На нем вновь будет лежать ответственность, слишком большая, чтобы человек, по прошествии недолгого времени, мог нести ее в одиночку. Операция «Апокалипсис». Конец всего живого…

Коуди поспешно удалил эту мысль из своего сознания. Крепко обняв Люси одной рукой, испытывая чувство паники, он мысленно обратился к окружающим. (Придется ли ему убить ее – ее и их ребенка? До этого может не дойти. Не думай об этом!) Он искал какое-нибудь понятие, достаточно сложное, чтобы отвлечь мысли от навязчивого ужаса. Индуктор, – спросил он наобум. В чем заключается теория? Как он работает?

Один из разумов с благодарностью ухватился за вопрос. Это был Кунаши, физик. Из-под шлема Немого исходили быстрые и ясные мысли, которые, однако, не могли целиком скрыть охватившее и его волнение. Ведь Кунаши тоже был женат на обычной женщине.

«Ты помнишь, когда мы дали компьютеру задание решить нашу проблему? – (С головы Джун Бартон уже открепляли электроды.) – Мы собрали все сведения, какие могли, чтобы ввести в машину. Мы повсюду читали умы людей-ученых и кодировали все данные, которые могли иметь к проблеме хоть какое-то отношение. Так вот, часть сведений была получена из мозга Померанса, больше года назад. Тогда он еще не слишком продвинулся в разработке своей теории, но основополагающие идеи были сформулированы – гипотеза о резонансной мутации нуклеопротеинов. Компьютер объединил ее с остальными данными и выдал самый простой ответ – вирус. У него было недостаточно информации, чтобы довести теорию до индуктора, хотя обе идеи имеют одну основу – резонанс».

(Новый доброволец садился в кресло. Прикреплялись электроды. Коуди чувствовал нарастающие в каждом уме тревогу и разочарование.)

«Померанс – биохимик, – упорно продолжал Ку-наши. – Он работал с вирусом «А» комариного энцефалита, пытаясь видоизменить его до избирательного бактериофага. – Мысль на мгновение прервалась, потом начала развиваться дальше: – Воспроизведение вируса – или гена – зависит от высокого внутреннего резонанса: это нуклеопротеин. Теоретически все что угодно в конце концов может превратиться во что угодно другое. Однако физическая вероятность такого изменения зависит от относительного резонанса показателя двух состояний – высокого, например, для аминокислот-протеиновой цепочки, и двух состояний бензольного кольца».

(В кресло усаживалась жена Кунаши.)

«Изменение, воспроизведение также связано с высокой специфичностью имеющих к этому отношение химических веществ. По этой причине телепаты обладают иммунитетом к вирусу операции «Апокалипсис», что бы он собой ни представлял. И… и специфичность может варьировать не только от вида к виду, но и внутри вида. Наш иммунитет – врожденный. (Сработает? Сработает?) Нуклеопротеин вируса операции «Апокалипсис» должен иметь сильное влечение к определенным высокорезонансным частицам в центральной нервной системе нетелепатического мозга.

Это влечение зависит от резонансного дифференциала – и опыты Померанса были направлены на отыскание пути изменения этого дифференциала. Такой метод сделал бы возможной мутацию вирусных штаммов с высокой предсказуемостью и под контролем. И он также может быть использован для индуцирования телепатии. Телепатия зависит от высокого резонанса нуклеопротеинов в мозговых информационных центрах, и, при помощи искусственного повышения специфичности, телепатическая функция может быть возбуждена в… в…»

Поток мысли прекратился. Жена Кунаши вставала с экспериментального кресла, и мозг физика затуманился сомнением, страданием и безнадежностью. Мысли Коуди соединились с мыслями Кунаши; он направил тому теплое одобрение – не разумную надежду: у него самого ее почти не осталось, – а глубокое эмоциональное понимание и сочувствие. Это вроде бы немножко помогло. И самому Коуди тоже. Он видел, как жена Кунаши быстрыми шагами подошла к нему они взялись за руки и теперь стояли в ожидании.

– Я хочу попробовать еще раз, – вдруг сказала Люси.

– Ты что, чувствуешь… – начал было Коуди, но тут же понял, что никакого изменения не произошло. Ее ум был все так же окружен стеной.

Тем не менее Элленби кивнул из другого конца комнаты.

– Попробовать стоит, – сказал он. – Сделаем на этот раз со включенной энергией. Резонансный эффект должен сохраняться в течение нескольких минут после отсоединения электродов, но будем действовать наверняка. – Коуди снова взял ребенка, Люси устраивалась в кресле. – В идеале, все эти приспособления будут заключаться в маленьком источнике питания, его можно будет носить и использовать постоянно… Все в порядке, Люси? Включить подачу энергии.

Вновь мозг за мозгом пробовали коснуться разума Люси. Снова Коуди ощутил в нем, как еще раньше ощущал в разумах и других подопытных, этот странный заслон, напоминавший ему о Джаспере Хорне. Но Люси не была параноидной!

И все же мозг ее не раскрылся. Стало быть, это была неудача – не механическая, поскольку гипотеза Померанса была проверена всеми способами, кроме этой заключительной экспериментальной проверки. Тем не менее без этого последнего доказательства неистовство погрома не остановить, он будет шириться, неся уничтожение.

«Она не параноидная!» – подумал Коуди. Ребенок пошевелился в его руках. Он прощупал его теплый, бесформенный разум и не почувствовал в нем ничего, что хоть как-то напомнило бы ему о Джаспере Хорне.

«Ребенок, – долетела до него неожиданная мысль Элленби. – Надо попробовать на ребенке».

На психолога посыпались мысленные вопросы, на которые тот не отвечал. Он не знал ответов. У него было предчувствие, вот и все.

Пробовать на ребенке.

Элленби вырубил энергию и снял электроды с головы Люси. На кресло, с которого она только что встала, бережно уложили ребенка, укутанного одеялами. Осторожно закрепили электроды. Малыш спал.

Включить энергию, – приказал Элленби.

Его мысли потянулись к ребенку.

Ребенок продолжал спать.

…Поражение, окончательное поражение. Коуди знал это. Все-таки между телепатами и нетелепатами были коренные различия. Эту стенку никогда не удастся сломать. Никакого перемирия не будет. Погром невозможно остановить.

Параноиды оказались правы. Телепаты не могут существовать рядом с нетелепатами.

Внезапно в мозгу Коуди сверкнула вспышка и раздался грохот взрывающейся бомбы, ослепляющий громовой удар, которому предстояло поглотить теперь весь мир…

Ребенок в кресле зашевелился, открыл глаза, рот и закричал.

В мягком, плавающем тумане его разума возникли бесформенные очертания страха: внезапная вспышка, и рев, и собственное воспоминание Коуди о беспомощном падении через пространство – самые древние страхи из всех, единственные страхи, являющиеся врожденными.

Впервые в истории была индуцирована телепатия.

Коуди в одиночестве сидел за пультом управления электронно-вычислительной машины. Времени уже не было совсем. С минуты на минуту должна была начаться экстренная телепередача – последний призыв ко всем обычным людям. Им будет предложен индуктор – условно. Ибо они не смогут им воспользоваться, только их дети.

Если они будут готовы принять индуктор и прекратить погром, лыски узнают об этом очень быстро: самые потаенные мысли обычных людей не могут быть спрятаны от телепатов.

Но если они не примут предложение, лыски будут знать и об этом, и тогда Коуди придется нажать некую кнопку на панели перед ним. И начнется операция «Апокалипсис». Через шесть часов вирус будет готов. Через одну-две недели девяносто процентов населения земли будут мертвы или при смерти. Погром может продолжаться до самого конца, но телепаты имеют возможность спрятаться, и прятаться слишком долго им не придется. Решать предстояло людям.

Коуди почувствовал, как в комнату вошел Элленби.

«Что ты думаешь?» – спросил он.

«Я не знаю. Это зависит от эготизма, тоже паранойи в каком-то смысле. Возможно, человек научился быть общественным животным; возможно, нет. Скоро узнаем».

«Да. Скоро. Это конец – конец того, что началось со Взрывом».

«Нет, – сказал Элленби, – это началось задолго до него. Это началось, когда люди впервые стали жить группами, и группы начали расширяться. Но прежде чем произошло какое-то окончательное объединение, случился Взрыв. Дальше была децентрализация, и это было неверное решение. Она вела к окончательному разъединению и контролю через страх. Она сделала стены между людьми выше, чем когда-либо. Агрессия теперь карается очень строго, а в подозрительном, тревожном, децентрализованном мире – уйма агрессии, готовой прорваться. Однако она подавляется сознанием – криминальным сознанием управляемого страхом общества, с детства заложенным в каждом человеке. Вот почему ни один взрослый нетелепат нашего времени не может воспринимать мысли, не может Люси, не могут другие».

«Она… никогда не сможет?»

«Никогда, – тихо подтвердил Элленби. – Это функциональная истерическая глухота – телепатическая глухота. Нетелепаты не знают, что думают другие люди, но им кажется, что они знают. И они боятся этого. Они приписывают другим свою подавляемую агрессивность; бессознательно они считают всех других потенциальными врагами – и поэтому не осмеливаются стать телепатами. Они могут хотеть этого сознательно, но в подсознании у них слишком много страха».

«Однако дети…»

«Если они достаточно маленькие, они могут стать телепатами, Джеф, как твой ребенок. Его сверх-я еще не сформировалось. Он может узнавать новое, и узнавать реально – все умы для него открыты, он будет расти и учиться, не запертый ни в каких стенах».

Коуди вспомнились слова одного поэта из прошлого: Что-то есть такое, что не любит стен. Слишком много стен выстраивалось, в течение слишком долгого времени, стен, отделявших человека от его соседа. В младенчестве, может быть, в раннем детстве каждый был способен воспринимать телепатические мысли благодаря индуктору. В младенчестве ум ребенка был цельным, здоровым и полным, способным научиться как речевому, так и мысленному общению. Но скоро, фатально скоро, вместе с ростом и обучением ребенка вокруг него вырастали стены.

Потом человек взбирался на свою стену и сидел на ней, как Шалтай-Болтай; и как-то, где-то, в долгом процессе взросления и познания разум портился навсегда. Это было падение – не только Шалтая-Болтая, а вечное падение самого человека. А потом…

Вся королевская конница, вся королевская рать не могут Шалтая-Болтая собрать.

Для Люси это было безвозвратно поздно.

«Как насчет параноидов? – спросил чуть погодя Коуди. – Они были телепатами в детстве. Что случилось с ними?»

Элленби покачал головой.

«На этот вопрос, Джеф, я не знаю ответа. Может быть, это наследственная дисфункция. Но они теперь не имеют значения: они являются меньшинством среди телепатов – очень незначительным меньшинством. Они были опасны только потому, что мы были меньшинством среди нетелепатов, и легко могли превратиться в козлов отпущения. Этого не будет, если…»

«Как насчет секретного волнового диапазона?»

«Можно сделать так, что индуктор будет способен настраиваться на волну любой длины, излучаемой человеческим мозгом. Никаких стен больше не будет».

«Если наше предложение будет принято. Если нет» если погром будет продолжаться… тогда на мне по-прежнему лежит ответственность за операцию «Апокалипсис».

«Разве это твоя ответственность? – спросил Эл-ленби. – Даже наша ли это ответственность? Нетелепаты сами сделают выбор».

«Передача начинается, – сказал Коуди. – Интересно, многие ли ее прослушают».

Толпа, волной катившаяся через город Истердэй под тайным управлением параноида, вихрем закружилась перед большим домом с широкой террасой. При виде нескольких мужчин, стоявших в ожидании на террасе, толпа разразилась криками. Параноид, однако, был в нерешительности.

Зато мужчина рядом с ним не колебался, – он с ревом бросился вперед. Раздался резкий треск, и под его ногами взметнулась пыль.

– У них есть оружие! – закричал кто-то.

– Взять их!

– Линчевать!

Толпа подалась вперед. Снова щелкнула винтовка.

Предводитель толпы – не параноид, а номинальный вожак – выругался и упал на землю, обхватив руками ногу.

На веранде выступил вперед человек.

– Убирайтесь отсюда, – решительно сказал он. – Убирайтесь – быстро.

Предводитель смотрел на него в изумлении.

– Док! – произнес он. – Ты же не лыска. Какого черта ты здесь делаешь?

Доктор медленно покачивал винтовкой.

– Среди нас здесь много нелысок, – ответил он, оглядев стоявших молча людей. Тут были представители нескольких рас, но в настоящий момент это не интересовало толпу. Линчеватели старались разглядеть на крыльце людей, которые, как они знали, были лысками; оказалось, что каждый из них окружен вооруженными нетелепатами, выжидающими с холодной решимостью.

Однако их было не так много, этих защитников.

Это пришло в голову и предводителю. Он поднялся, разглядывая свою легкую рану на икре, и бросил взгляд через плечо.

– Мы можем взять их! – крикнул он. – Нас десять против одного. Пойдем и убьем их всех!

Он повел толпу за собой.

Он умер первым. На террасе низенький человечек в очках и со щетинистыми усами вздрогнул и на мгновение опустил ружье. Но он не сдвинулся со своего места, оставаясь в ряду решительно настроенных людей.

Толпа отхлынула.

Последовала долгая пауза.

– Сколько, по-твоему, времени вы сможете нас сдерживать, док? – выкрикнул кто-то.

Убитый лежал на земле между двумя группами.

Воздух колыхался от зноя. Солнце незаметно двигалось к западу. Толпа сдвинулась теснее, – плотная, готовая к убийству масса выжидала, стоя в солнечном свете.

Вдруг внутри дома зажегся телеэкран и раздался голос Элленби, обращающегося ко всему миру.

Видеопередача закончилась.

Разумы лысок были заняты прощупыванием, выяснением, поисками ответа в разумах, которые не могли скрыть от них свои истинные желания. Это был опрос, гарантировавший достоверность результатов, И через несколько минут опрос будет закончен. Будет дан ответ. От этого ответа зависели жизни всех тех, кто не был телепатом.

Джеф Коуди в одиночестве сидел перед электронной машиной в ожидании ответа.

Нормальный человек, нормальные люди могли дать лишь один ответ. Ибо индуктор, впервые в человеческой истории, означал единство, основанное на реальности. Он открывал дверь настоящим и величайшим приключениям, проникновению в загадки науки, искусства и философии. Он возвещал последний и решительный бой против Илиона самой природы – широкой, огромной, неведомой Вселенной, в которой человек боролся и сражался и каким-то образом выжил.

Любой из ныне живущих взрослых мог дожить лишь до начала этого грандиозного предприятия, но их дети увидят все.

Нормальные люди могли дать лишь один ответ. Нормальные люди.

Коуди посмотрел на панель, блестевшую перед ним.

Земля наполнилась от них злодеяниями.

Да, мог быть и другой ответ. И если этот ответ будет получен… Конец всякой плоти пришел пред лице Мое.

Я истреблю их с земли!

Коуди мысленно заглянул в будущее. Он увидел себя, нажимающего кнопку на панели; увидел, как операция «Апокалипсис» захлестывает землю, подобно новому потопу; как тонет в разрушительном приливе и вымирает раса людей, и на всей планете, а может быть, и во всей Вселенной, в живых остаются только телепаты. Он вспомнил жуткую боль одиночества, которую испытывают лыски, когда умирает кто-то из них.

И он знал, что ни один телепат не сможет защитить свой мозг от апокалипсического убийства всего обычного человечества.

Останется незаживающая рана, рана, которая никогда не сможет затянуться в разумах телепатов, чьи воспоминания будут сохраняться, не теряя своей остроты, передаваясь из поколения в поколение. Пусть пройдет хоть сто миллионов лет, но и тогда древняя рана будет жечь так же, как в тот день, когда она была нанесена.

Выходит, операция «Апокалипсис» уничтожит также и лысок, ибо они почувствуют эту огромную всеобщую смерть, ощутят ее с роковой восприимчивостью телепата, и, хотя физически они смогут жить дальше, боль и чувство вины будет передаваться от одного искалеченного поколения к другому.

Внезапно Коуди сделал движение.

Его палец надавил на кнопку. Мгновенно заработало контрольное устройство. Меньше, чем на секунду, послышалось тихое жужжание. Затем на панели управления вспыхнул яркий свет, а под ним был номер.

Коуди нажал другую кнопку. Селекторы безошибочно отыскали в компьютере кусочек кристалла, содержащий код операции «Апокалипсис». Кристалл, с его шифром из застывших энергоэлементов, был передним.

Тысячи разумов, уловив мысль Коуди, направились к нему, коснулись его, заговорили с ним.

Он замер на секунду и узнал, что человечество еще не приняло решения.

Голоса в его мозге слились в беспорядочный гул. Но окончательное решение должны были принять не люди, и не лыски; ответственность за это решение лежало на нем, и Коуди не стал больше ждать.

Он быстро протянул руку вперед и почувствовал, как холодный, гладкий пластик рычага с абсолютной окончательностью опускается под его пальцами.

Шифрованная энергетическая структура на кусочке ферроэлектрического кристалла, ожидающего в калькуляторе, задрожала, померкла и исчезла полностью.

Операции «Апокалипсис» пришел конец.

Но пальцы Коуди продолжали двигаться Одно запоминающее устройство за другим выходило из строя в громадной машине. Их обширнейшие банки данных возвращали свою энергию в бескрайний океан Вселенной и исчезали. И вот наконец мозг машины был пуст. Возродить «Апокалипсис» не было никакой возможности – ни возможности, ни времени.

Оставалось только ждать.

Он распахнул свой разум. Всюду вокруг него, по всему свету, соединенные мысли лысок образовали огромную, запутанную сеть – возможно, последнюю и самую мощную структуру из созданных человеком. Коуди был втянут в ее глубину и стал с ней одним целым. Не было никаких барьеров. Они не судили. Они понимали – все они, – и он был частью их в теплом, полном единстве, являвшемся источником достаточной силы и мужества, чтобы встретить принятое человечеством решение, каким бы оно ни было. Это могло быть последним случаем такой связи между людьми. Возможно, погром будет продолжаться, пока не будет убит последний лыска. Но до тех пор ни одному лыске не придется ни жить, ни умирать в одиночестве.

Поэтому они ждали, все вместе, ответа, который должно было дать человечество.

ШЕСТЬ

Вертолет приземлился. Ко мне бегут люди. Я их не знаю. Я не могу читать их мысли, я не могу отчетливо их видеть: все тускло, все гаснет в колышущейся, сумрачной ряби.

Мне что-то накидывают на шею. Что-то давит мне на затылок.

Это индуктор.

Рядом со мной опускается на колени человек Доктор. У него средство для подкожных инъекций.

Но инъекция – во вторую очередь. Индуктор прежде всего. Ибо никто из нас не должен умирать в одиночестве. Никто из нас больше не живет в одиночестве. Мы либо лыски, либо носим индуктор, сделавший всех людей телепатами.

Индуктор начинает работать.

Я собираюсь спросить доктора, останусь ли я жив, но теперь понимаю, что это не имеет значения. Я осознаю это, а тем временем во Вселенную возвращаются тепло и жизнь, и я больше не один. Важно то, что мой разум, я сам, больше не отрезан и не полон; он расширяется, соединяясь с моими людьми, со всей жизнью, – я встаю из одинокой могилы, в которой лежал, и я…

Мы…

Мы – одно целое. Мы – человечество. Долгая, долгая война закончена, и ответ был получен. Мечта была очищена, и огонь на земле охраняется.

Теперь он не погаснет, пока не умрет последний человек.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю