Текст книги "Долина Пламени (Сборник)"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц)

– Это машина! – раздалось в быстро растущей толпе. – Машина! Этот человек знает, как заставить ее работать! Посмотрите, это так просто, маленькое колесико поворачивается и…

– Святотатство! – прошипел кто-то. – Измена! Выпустите меня отсюда!

Это заявление толпа встретила сердитым ропотом, однако в шуме голосов появилась нотка испуга. Гул нарастал: каждый пытался объяснить соседу, как работает моя зажигалка.

Я распрямился, захлопнул крышку зажигалки и опустил ее в карман.

– Ну, все, этого достаточно, – сказал я бодрым голосом романтического героя. – Отойдите, дайте мне пройти. Этого достаточно, я сказал!

Толпа робко расступилась. На протяжении многих поколений этот народ учили подчиняться, и рефлекс срабатывает, едва зазвучит властный голос. Однако возбуждение по-прежнему оставалось на лицах людей. Я осмотрелся в поисках эскорта, но никого не увидел: они четко выполняли приказ не попадаться на глаза.

ГЛАВА 12

Повторно приказав смиренной толпе дать мне дорогу, я тронулся в путь. Плащ распахнулся, открыв взглядам горожан мой наряд. Брюки и аргилиевые носки, казалось, привлекали внимание всех, кто шел навстречу. Я понимал, что представляю собой весьма экзотическое зрелище; наверно, это было равносильно появлению на нью-йоркских улицах в парче и бархате.

Толпа оказалась бессильна перед обаянием моих носков и моим потрясающим знанием механики. Пробираясь сквозь ряды поклонников, я слышал благоговейный шепот о маленьком колесике, выбрасывающем искру. На этом бы эпизод и закончился в девяти случаях из десяти. Но на десятый раз…

Я прошел около пятнадцати футов и оглянулся: они шли за мной робко, почтительно, но решительно, как домашние собачки, которые не хотят идти домой, сколько на них ни кричи.

Я действительно прикрикнул на них: махнул рукой и твердо приказал оставить меня в покое и разойтись по своим делам. Они смотрели на меня испуганно, но не расходились. Где в это время был мой эскорт? Возможно, стражники влились в очарованную толпу. А может быть, наблюдали со стороны. В любом случае они мне никак не помогли.

Довольно скоро я оставил эти попытки, – слишком уж напоминал себе человека, пытающегося загнать домой свою собаку. Что мне оставалось делать? Я повернулся и пошел – этакий крысолов со свирелью в аргилиевых носках. Шум голосов за моей спиной усиливался по мере того, как к толпе присоединялись любопытствующие. Рассказ о маленьком колесике не сходил с уст. Искры, которые оно породило, обрастали легендами с каждым шагом.

Дальше – хуже. Кто-то внятно произнес:

– Он ведет нас к Храму. Он всех нас научит высекать пламя из маленького колесика.

Почувствовав прилив злобы, я развернулся. Тот, кто произнес это, теперь молчал. Глаза моих последователей горели воодушевлением. Что я мог поделать? Окрики не подействовали. Опровержение тоже не поможет. Они с решительной радостью приняли желаемое за действительное, и их решимость росла с каждой минутой. Я не мог совладать с этим голодом человеческого рассудка, лишенного представления о процессе.

Внезапно во мне проснулась жалость и уважение к этим людям. Насколько я знал, в любой момент могла налететь стража и всех арестовать. И все же они шли, загипнотизированные видом машины, которой я открыто пользовался на улице, где ее каждый мог увидеть и понять, как она работает.

Итак, наш путь продолжался. Слухи росли, они догнали и перегнали меня, они стали просто фантастическими. Оказывается, я собираюсь объяснить жителям Малеско, как делаются все чудеса в этом городе, а затем, свергнув Иерарха, буду сам распоряжаться тайнами алхимии.

Да нет же, я действую рука об руку с Иерархом и веду их всех на верную гибель.

Последний слух не произвел никакого эффекта, видимо, любопытство было сильнее страха, да и толпа значительно выросла. Массовость похода укрепляла мужество людей – всех ведь не накажут.

К тому времени, когда мы достигли площади перед Храмом, ропот моих последователей перерос в низкий, назойливый гул, хотя никто не кричал, даже не повышал голоса. Но шум сотен голосов, слитых воедино, был настойчиво громким и заставлял сердце биться чаще.

Из ворот Храма, изо всех окон на площадь глядели изумленные жрецы. Из окон домов, мимо которых мы проходили, выглядывали женщины и дети, на лицах которых я заметил выражение робкого торжества; из каждой двери выходили мужчины и присоединялись к нам.

Я не торопился пересечь эту огромную, залитую светом площадь, хотя и чувствовал себя важной персоной. Здравый смысл подсказывал мне, что ничего выдающегося я не совершил, но обожание толпы – вещь коварная. Мне навязчиво лезли в голову мысли о том, насколько я образованнее этих людей, как они восхищаются моей мудростью, а также, возможно, моими носками.

Я предполагаю, что немного даже заважничал. Не каждый может увлечь за собой тысячи людей, не за каждым они безропотно пойдут, как дети за крысоловом, загипнотизированные его умением высекать искры при помощи колесика. Далеко не каждый…

И тут я понял, что происходит. На секунду я остановился как вкопанный. Я – герой! Я веду за собой огромную толпу воодушевленных последователей, послушных любому моему приказу. Я наступаю на крепость Верховного Жреца, который держит в плену прекрасную героиню.

Я собираюсь вызволить Лорну и заставить Иерарха отправить нас обратно на Землю. Это стало возможным благодаря моей ловкости и знаниям, благодаря моей доблести в обращении с кремнем и сталью. Боже мой, все так и получается.

– Посторонись, Квартермайн! – пробормотал я сам себе и быстрым шагом пересек площадь. Мне показалось, что я стал выше ростом. Я даже расставил локти, чтобы плащ развевался на ветру. Все прекрасно. Мне не хватало только длинного сверкающего меча.

Зажигалка, правда, оказалась более могущественным оружием, но ей недоставало романтики. Впрочем, всегда чего-нибудь не хватает. И все же я имел больше, чем мне могло представиться в самых необузданных фантазиях.

Я подошел к лестнице, ведущей в Храм. Едва я поставил ногу на нижнюю ступень, как от толпы отделился мужчина в серой тунике и плаще. Внезапно появился и второй, в такой же униформе, затем еще двое и еще. Всего шесть человек – целое отделение, по малескианским представлениям. Почему они решили снять шапки-невидимки именно в тот момент, я не понял.

– Где вы были? – спросил я у ближайшего стражника, вспомнив, что уже видел его лицо в Банях. – Что случилось?

– Ничего, сэр. Мы действовали согласно приказу. Мы сопровождали вас до Храма.

Я молча смотрел на него. Что толку в таком объяснении? Он мог бы заявить, например: «Я уяснил задачу и выполнил ее», так оно и было. А вот если бы он разогнал толпу, когда она начала выходить из-под контроля, как и следовало поступить всякому разумному полицейскому…

Впрочем, в тот момент я был рад, что он этого не сделал. Ему, наверно, придется оправдываться перед Иерархом, но я был доволен. Я знал, что сказать Иерарху. Мои доводы получили подкрепление. Я возвращаюсь на Землю, и меня провожают как героя.

Не без ущерба для самолюбия должен признаться, что у самого входа я оглянулся и мысленно попрощался с моими верными сторонниками.

Их были тысячи. Ночью трудно определить точнее. Они заполнили большую часть площади перед Храмом.

Они стояли твердо, непоколебимо, и задние ряды не редели, хотя из всех окон на них сурово глядели жрецы. В этот момент меня одолело тщеславие, я, должно быть, напоминал Муссолини, приветствующего толпу со своего балкона.

И тут я поймал взгляд знакомых глаз – мне ободряюще улыбался Кориоул. Рядом с ним сверкал лысиной человек, передавший мне послание, с которого и началось это массовое движение. Удар по самомнению был тяжелым. Я понял, что стояло за этой демонстрацией.

Я ошибался, полагая, что события развиваются стихийно, что люди пошли за мной, воодушевленные лишь светом моей мудрости. Тут явно чувствовалась рука Кориоула – специалиста, умеющего обращаться с толпой.

И мне показалось тогда, что среди собравшихся немало людей со спокойными взглядами – мужчин и женщин, которые помогли раздуть зажженное мной пламя. Я решил, что это – люди Кориоула. Но на большинство людей непривычное возбуждение толпы действовало опьяняюще.

Итак, Кориоул перехитрил меня. С моей помощью он пробудил от спячки чернь, воспользовавшись маленьким недоразумением с зажигалкой. И то, что происходит теперь перед Храмом, очевидно, дело его рук.

Или – моих?

Кориоул пристально смотрел мне в глаза. Его улыбка исчезла. Как я мог сообщить ему, что собираюсь делать? Я кивнул ему и отвернулся. Стража плотно сомкнулась вокруг меня. Ворота открылись, за ними суетились жрецы.

В этот момент меня остановил голос Кориоула, слабый и тонкий в огромном пространстве площади, заполненной гудящей толпой. Он выкрикнул только одно слово, но оно всколыхнуло толпу. Это было самое опасное слово, которое только мог произнести человек на улицах Малеско.

– Джиммертон! – крикнул Кориоул. – Джиммертон!

Это имя, как эхо, прокатилось по толпе. Сначала – неразборчивым бормотанием, затем более внятно, пока наконец ре превратилось в настоящий рев:

– Джиммертон, Джиммертон, Джиммертон!

Это слово заполнило собой всю площадь, оно отражалось от стен Храма. Толпа пришла в движение. Казалось, люди пытались этим именем выразить все свои чаяния.

– Джиммертон, Джиммертон!

Я заметил, как Кориоул толкнул своего лысого соседа локтем, и тот, выбравшись из толпы, проворно заспешил вверх по лестнице. Затем он повернулся лицом к собравшимся и взмахнул руками. Все люди на площади знали, какой смысл заложен в этом многократно повторенном имени. Но плешивый решил это конкретизировать.

– Не дайте этому повториться, люди! – пронзительно закричал он. – Вспомните Джиммертона! Если Иерарх заберет этого человека, то мы больше никогда его не увидим. – Голос его был слаб и ломался на высоких нотах. На шее у него вылезли жилы, но громче кричать он не мог. Мне кажется, его слова все равно дошли до каждого из собравшихся на площади.

Их подхватили стоявшие в первых рядах и разнесли по всей толпе с соответствующими добавлениями и обработкой, – если я правильно представляю себе эту толпу. Хотя, возможно, все делалось главным образом людьми Кориоула – распространителями самых нелепых слухов обо мне.

– Не дайте этому повториться! – пискляво, но храбро кричал мой горе-благодетель. – Не позволяйте им! Вспомните Джиммертона! Вспомните!

Ответный рев заглушил его голос. Они были пугающе единодушны по вопросу моего будущего: Иерарх не должен заполучить меня.

Меня это не устраивало. Я был тронут этим проявлением мужества перед самыми стенами Храма, хотя за последние несколько минут приобрел способность снова рассуждать здраво и понимал, что забота эта была направлена не на меня лично. Я сейчас был символом, а не человеком, я был функцией, процессом. Я был всей той зрелостью и взрослостью, которых они были лишены примерно две тысячи лет.

То есть они думали, что я таков.

Но мне это бремя было не по силам. Это воодушевление в ночи выглядело чудесно, но к чему оно могло привести? Чем я мог им помочь? Ничем. Если Кориоул думал, что спасает меня от врагов, то он ошибался.

Стоя на вершине лестницы, я театрально поднял обе руки вверх. Возбужденная толпа колыхалась, и тишина понемногу охватывала ряд за рядом. Плешивый повернулся ко мне и в ожидании приоткрыл рот. Я прочистил горло. Мой голос обычно неплохо звучит в театре, но в огромном пространстве площади показался слабым и невыразительным.

– Дайте мне войти, – крикнул я. – Я должен поговорить с Иерархом. У меня есть план. Дайте мне войти, но ждите.

Кориоул, до того глядевший на меня с напряженным вниманием, вдруг вскочил на нижнюю ступень лестницы и закричал что было сил:

– Да, пусть он идет – и ждите! Он исполнит свой долг. Он будет говорить за всех нас. Но вспомните Джиммертона! Надо дождаться его возвращения! Всем вместе! Так вспомним же Джиммертона и подождем!

– Ждите! – толпа ревела так, что под нами дрожала лестница. – Ждите! Вспомните о Джиммертоне!

Я снова поднял руки.

– Дайте мне час, – сказал я. – Я вернусь к вам через час. Вы подождете?

Ответ толпы был подобен реву летней бури. Они будут ждать. Напоследок упоминание о Джиммертоне еще раз сотрясло площадь, рев снизился до ровного гула – они были намерены выполнить свое обещание.

ГЛАВА 13

Жрецы были страшно напуганы. Они встретили мое появление в Храме взглядами, полными ужаса и злобы. Свистящий шепот сопровождал меня всю дорогу. Кругом царила растерянность. Никто, кажется, не понимал, что происходит.

Сюда, вероятно, уже дошли и слухи о моем интересе к секретному диапазону частот местного телевидения, тем более что я не делал из этого тайны. И вдобавок к этому совершенно неожиданно я привел за собой огромную толпу – согласитесь, это было похоже на ловко проведенную военную операцию.

Я невольно задумался о том, что ждет эту толпу. Сейчас это интересовало меня даже больше моего собственного будущего. У меня в руках оказалось мощное оружие, но смогу ли я умело им распорядиться? Я не знал, как Иерарх обычно поступает с подобными массовыми сборищами. Судя по тому, что я уже видел и слышал, ему не составит труда сотворить какое-нибудь чудо и уничтожить всех собравшихся на площади, и я не понимал только, почему он этого до сих пор не сделал.

Мы пересекли большой зал, полный изумленных жрецов. Все они смотрели на меня, напряженно прислушиваясь к монотонному шуму ожидающей толпы. Мы подошли к шахте подъемника, в которой я недавно чуть не разбился вдребезги.

Мы шагнули в пустоту шахты – она далеко протянулась в мрачную глубь подземелья – и, как херувимы, стали подниматься вверх. Я, признаться, так и не понял, как работает этот подъемник.

В молчании мы поднялись до конца шахты и дружно вышли на площадке верхнего этажа. Перед нами открылся широкий коридор, стены которого были позолочены и украшены изображениями саламандр. В конце коридора находились двустворчатые двери, прикрытые портьерами. Неподалеку стояла кучка жрецов, они шептались о чем-то, возбужденно потрясая своими шлемами. При нашем приближении глаза жрецов приняли недовольное выражение.

Двери распахнулись. Проходя в них, я заметил рассеянное лицо, по которому блуждала самодовольная ухмылка. Дио смотрел на меня.

Только этого и не хватало на мою бедную голову, где и так уже было тесно от мыслей – одна беспокойней другой.

Что он знает о моей беседе с Кориоулом? Не означает ли его присутствие здесь арест Фалви за попытку убийства? Теперь, по крайней мере, ясно, что Дио жив. А что будет со мной, если он раскроет рот в неподходящий момент?

В своем самодовольстве Дио напоминал человека, который уже принял сторону заведомого победителя и собирается насладиться зрелищем героических, но бесплодных усилий проигравшей стороны.

Героем я себя не чувствовал. Я тоже собирался примкнуть к победителям. Кориоул хитростью вынудил меня пообещать толпе отстаивать ее интересы. Но он упустил из виду одну деталь; я не собираюсь задерживаться здесь надолго и влезать во все эти игры.

Я хочу забрать Лорну и вместе с ней прорваться сквозь эту стену – между мирами, – чем быстрее, тем лучше, насколько это в человеческих силах. А потом – что ж, пусть эти две группировки сражаются между собой. Это их проблема.

За дверями оказалась приемная, в которой выстроились возбужденные жрецы. Мы прошли мимо них, не сбиваясь с ритма. По мере приближения к Иерарху напряжение у заинтересованных лиц заметно возрастало.

Жрецы, которых мы встретили на первом этаже, просто нервничали; те, что находились в коридоре, – почти кусали ногти; а от этих, в приемной, казалось, исходил звук натянутой струны. Я тоже не был спокоен. Иерарх внушал мне страх даже с телеэкрана.

Мои стражи распахнули последнюю дверь и отошли, пропуская меня. Я прошел один.

Иерарх сидел за большим письменным столом, сделанным из чистого золота. Это было отвратительно. Даже под страхом смерти на этом столе невозможно было найти место для еще одного кудрявого льва или дракона в завитушках. Королеве Виктории такой стол понравился бы.

Иерарх поднялся. Наши глаза встретились. Моя самоуверенность испарилась в мгновение ока. Все ироничные шуточки по поводу Малеско вылетели у меня из головы. Я был всего лишь второстепенным актером из небольшой бродвейской пьесы, который волею судьбы заброшен в чужой мир. Я понял, что с Иерархом шутки плохи.

Он был невысок, но дороден, и не пурпурные с золотом одежды прибавляли величия этому человеку – он смотрелся бы и в рубище. Его маленькие невыразительные глаза глядели холодно и бесстрастно.

Кроме нас в комнате находились еще трое нервных жрецов; один из них быстро отодвинул стул Иерарха, когда тот вставал.

Иерарх двинулся на меня, как бульдозер. На его пути стоял стул, однако Иерарх, казалось, не видит его. Один из жрецов, рискуя вывихнуть руку, вовремя удалил помеху.

Я подумал, что Иерарх скорее бы растоптал стул, чем обошел его, и опять вспомнил о королеве Виктории. Как известно, она никогда не смотрела, на месте ли стул, перед тем как на него сесть, она была уверена, что кто-нибудь его обязательно пододвинет. Она была настоящей королевой.

Иерарх остановился в шести футах от меня и с шумом выдохнул через нос. Голос его был низким и звучным. Он не тратил слов понапрасну.

– Я слушаю, – сказал он.

Глядя на него, я вспомнил о Дио, выжидающем за дверью удобного момента, чтобы вставить свое слово, вспомнил о толпе, ожидающей меня за стенами Храма, и ко мне отчасти вернулась уверенность. Совсем немного, примерно с чайную ложку, но это было больше, чем ничего.

– Вы, – начал я, входя в героическую роль, – отправите меня в Нью-Йорк вместе с Клиа. Сейчас.

Мы, сильные мира сего, не тратим слов понапрасну. Я стиснул челюсти и посмотрел на него сурово и самоуверенно.

Не сводя с меня глаз, Иерарх мягко щелкнул пальцами. К нему подошел жрец и направил на меня знакомое оружие. Оно напоминало светящуюся молочную бутылку. От одной предупредительной вспышки вся комната померкла в моих глазах.

Я без колебаний шагнул вперед и, прищурившись, одним ловким ударом ноги выбил эту бутылку из рук жреца, упав на ковер, она перестала светиться.

– Прекратите, – твердо сказал я Иерарху. – Я не наемный убийца. Я пришел сюда без оружия. Не стоит меня бояться. Но если я не выйду отсюда через час живым и невредимым, тогда… Вы давно не смотрели в окно?

Иерарх утопил подбородок в многочисленных складках шеи и исподлобья посмотрел на меня. Его тонкие губы, зажатые между плитами щек, изогнулись в мрачной усмешке.

– Так вот вы о чем, – сказал он. – Вы обещали объясниться при личной встрече.

Я растерянно заморгал, но скоро понял, в чем дело. Я обещал объясниться лично, и вот – лично привел толпу к его порогу. Это я ловко провернул. Мир потерял великого полководца, когда я занялся шоубизнесом.

– Правильно, – бодро заявил я. – Давайте не будем понапрасну тратить время. Пошлите за Клиа и начнем. Нам с ней нужно быть в Нью-Йорке до того, как истечет этот час.

– А ваши… последователи? – поинтересовался Иерарх.

Я стоял в нерешительности. Я мог пообещать, что разгоню их, но разойдутся ли они? Я им нужен как вождь, но не как фигура на экране, которая движется в сторону Манхэттена.

– С ними я разберусь, – сказал я Иерарху. – Пошлите за Клиа.

В течение долгих тридцати секунд он без всякого выражения смотрел на меня, затем щелкнул толстыми пальцами. Но жрецы не поняли приказа.

– Клиа! – злобно бросил Иерарх через расшитое золотом плечо. Один из жрецов раболепно поклонился и поспешил к ближайшей двери.

Я глубоко вздохнул, надеясь, что этого никто не заметит. Неужели победа близка? Я был уверен, что, имея дело с человеком такой сокрушительной силы, как Иерарх, нужно действовать быстро и решительно, иначе тебя растопчут. Казалось, это срабатывало, но я не позволял себе расслабляться – передо мной стояла одна неразрешимая проблема.

Предположим, что все пойдет хорошо до момента моего ухода через экран. Иерарх не дурак. Он не захочет оставаться один на один с толпой в несколько тысяч человек. Как он сможет объяснить мое отсутствие, когда они начнут крушить стены Храма? Может, он собирается уничтожить собравшихся при помощи очередного чуда? Если так, то зачем ждать? Отчего этого не сделать прямо сейчас и не устранить меня тем же способом?

Если он действительно пошел на уступки, то это значит, что он опасается толпы. Кориоул рассказывал мне о страхе жрецов перед восставшим народом. Лорну не оставят в живых, если толпа, памятуя о Джиммертоне, потребует ее выдачи. Сейчас народу нужен я, и Иерарх либо отдаст меня, либо нападет на них. Он, конечно, может стереть это сборище с лица земли, но Малеско не так мал, и после такого незначительного сокращения численности населения народ может выйти из-под контроля.

Я подумал, что ситуация парадоксальна, – чудо, которое может быть использовано для разгона толпы, способно вызвать и прямо противоположный эффект. Те, кто останется в живых, при их нынешнем интеллектуальном голоде, наверняка заинтересуются технологией этого чуда. В моем воображении возникла нелепая картина – большая пушка излучает волшебные лучи смерти, а тем временем любопытствующие облепили ее, заглядывают в жерло, крутят на ней все, что попалось под руку, взволнованно рассказывая о волшебном соке и результате после появления искры.

И тут я впервые пожалел этих людей. До того момента они были для меня неким абстрактным народом, ничего не значащим обобщением. Если доверять словам Кориоула, то все они – безропотная масса, попираемая тиранами в течение долгого-долгого времени.

И теперь, стоя лицом к лицу с одним из этих тиранов, я вдруг почувствовал, каково быть одним из его стада. Кто-то должен протянуть им руку помощи, но не я. Это не мои проблемы. Я не малескианец.

У меня достаточно собственных проблем. Да, я вывел их на опасный путь, но сделал это неумышленно. Развитие событий зависит от Иерарха.