Текст книги "Второй шанс 6 (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8

В Пензу мы с Ингой на этот раз отправились вдвоём. И она соскучилась по родным и друзьям, и мне при ней как-то было сподручнее просить руки и сердца у её родителей. Выглядело это следующим образом… Я заявился к Инге домой в своём единственном, но вполне приличном костюме. Инга уже была в отчем доме, куда попала раньше меня, так как мы расстались на вокзале, и я сначала отправился к себе. Нине Андреевне помимо набора косметики я преподнёс ещё и приличных размеров букет алых роз. Михаилу Борисовичу – штатовский органайзер, что вызвало у него одобрительное причмокивание. После чего мы сели за накрытый стол, и спустя какое-то время я начал демонстративно вертеть по сторонам головой.

– Ты что-то ищешь, Максим? – спросил Михаил Борисович.

– Да вот, смотрю, икон у вас в доме нет…

– Хм, ну вообще-то коммунисты в доме икон не держат.

Я сделал вид, что задумался. Потом выдаю:

– А «Капитал» Карла Маркса есть?

– Конечно!

– Давайте его сюда.

Козырев, пожав плечами, поднялся и вскоре вернулся с толстым томом в руках, положив его передо мной. Тут я встал и постарался придать своему лицу торжественность.

– Нина Андреевна, Михаил Борисович… Хм, хм… Я хочу сказать вам, как я был рад встретить вашу дочь, и познакомиться с вами. Вы замечательные родители, и я знаю, что Инга именно благодаря вам такой добрый и заботливый человек. Ваша дочь является целым миром для меня, и я надеюсь провести остаток своей жизни рядом с ней. Сегодня я здесь, потому что хотел бы попросить вашу дочь выйти за меня замуж, и для меня будет честью получить ваше благословение.

Фух, спина мокрая, лоб тоже, словно бы только что спарринговал. Мне легче было бы трёхраундовый бой провести, чем вот так вот стоять и выжимать из себя заранее заготовленную речь. Но родителям Инги, кажется, понравилось. Михаил Борисович, тот, правда, отчего-то засмущался, а вот Нина Андреевна аж засияла, впрочем, всё же стараясь свою радость особо не афишировать.

– Миша, ты как, не против отдать Ингу в руки Максима? – ради проформы поинтересовалась она у мужа.

– Да чего уж тут, – махнул тот рукой. – Живут вместе под одной крышей чуть не год, только что не расписаны, души друг в друге на чают. Я не против!

Я хоть и предчувствовал результат, но всё одно с души будто камень свалился. Инга с пунцовым лицом подошла ко мне, и мы взялись за руки, стесняясь при её родителях целоваться. Михаил Борисович предложил это дело отметить, и полез в холодильник за «Столичной». Затем разлил по четырём рюмкам. Инга только пригубила, а я и её родители свои 50 грамм накатили без зазрения совести.

– А «Капитал» зачем понадобился-то? – спросил Козырев, прожёвывая салями.

Я улыбнулся:

– Так ведь раньше родители икону в руках держали, когда благословляли, а сейчас можно при помощи «Капитала». Он хоть и на столе лежал, но так или иначе был свидетелем моего предложения.

– Ах ты! На святое покусился! – рассмеялся Михаил Борисович, а Нина Андреевна тоже заливисто расхохоталась.

Дальше предки моей невесты, в основном, конечно, её мама, завалили нас вопросами относительно того, как мы видим нашу будущую семейную жизнь, причём советовали не торопиться заводить детей. Заодно Михаил Борисович снова стал расспрашивать про Америку, мол, как там они живут, правда ли, что белые притесняют негров? Я рассказал, как мистер Браун обозвал моего секунданта черномазым, за это в том числе и схлопотал от меня апперкот.

– Молодец, так с ними, капиталистами, и надо, – похвалил меня Михаил Борисович. – Будут знать, как негров обижать.

Ха, попробовал бы он в «толерантном» 21-м веке произнести слово «негр» в той же Америке… Да особенно после возникновения движения BLM. Его бы эти же негры по судам затаскали. И суд стопроцентно выписал бы ему как минимум штраф, а то и срок впаял бы. Только афроамериканец, и никак иначе!

Также определились, что свадьбу играть будем в Москве, чтобы после ресторана новобрачные могли спокойно вернуться в семейное гнёздышко. Да и СБ, «привязанному» к Бобкову, так будет удобнее. У него же остановятся и родители Инги, а я для своей мамы сниму номер в гостинице. Ну и для отца, если он найдёт силы и время прибыть на бракосочетание. Я бы на его месте, конечно, даже не раздумывал, но батя – фрукт себе на уме, легко может сочинить какую-нибудь отмазку. Ну а с датой росписи решили определиться позднее, как подадим заявление.

В общем, хорошо посидели, за разговорами время пролетело незаметно. Только в 10 вечера я наконец решил откланяться. А на следующий день уже Инга пришла к нам в гости. Мама к её приходу, конечно же, знала об итогах моего похода за рукой и сердцем избранницы, потому приняла Ингу как дочку. Хотя и раньше так принимала, но теперь вроде как на законных основаниях. Снова посидели, уже за нашим столом, и без водки, но с бутылкой хорошего вина. А вечером мы с Ингой сели в 2-местное купе спального вагона «Суры», и нам никто не мешал в очередной раз наслаждаться друг другом. В поезде, под задающий ритм стук колёс, это выглядело даже как-то более романтично.

Заявление в ЗАГС на Грибоедовской мы подали 11-го апреля, получив на руки пригласительный билет в специальные магазины для новобрачных «Весна». Их несколько было по всей Москве, ближайший – в 5 минутах ходьбы от нашего дома у метро «Щёлковская». Да и в другие смысла не было ехать, ассортимент один и тот же. В пригласительный были вложены отдельные купоны на костюм (платье), обувь и кольца, которые гасились в магазине. Ну, одежду можно и у Зайцева заказать, завтра же приступлю к его поискам, благо что он сказал, куда планирует перебираться с Кузнецкого моста.

Еще в этом приглашении имелся купон на покупку всякого дефицита в гастрономе на Дзержинке, за зданием КГБ). Спиртное, колбаса, шпроты, консервы всякие, конфеты, и даже баночка красной икры… Его мы отоварим по-любому, такую возможность упускать преступлению подобно. Кстати, пригласительные можно попросить маму сделать, у неё в типографии оставались знакомые. Заплатим, не проблема. А то просто открытки в конверты совать как-то слишком пошло.

Датой росписи назначили субботу, 14 июня. О чём тут же оповестили родственников. Инга тут же начала составлять список гостей со своей стороны, получался он не таким уж и большим. Другое дело – мои друзья и знакомые. Я до кучи отбил дальневосточной бабушке телеграмму, просил передать отцу, чтобы если получится – прилетел в Москву. А чтобы не парился – я оплачу перелёт. Да и остальная родня пусть прилетает кто сможет, всё равно снимем ресторан, мест хватит всем. И их перелёт туда и обратно я готов спонсировать.

Естественно, не обойду своим вниманием членов ВИА «GoodOk», причём кину приглосы даже Гольцману с Санькой. Андрюху с Игорем приглашу, Пашку Яковенко, может, они тоже доберутся до Москвы. Особенно если опять же за мой счёт. Из творческой среды приглашу тех, с кем сотрудничаю, то есть Пугачёву, Ротару, Сенчину… Первые двое могут мужей прихватить. Отиева ещё слишком молода для таких посиделок. Позавчера, кстати, приезжала после созвона, вручила аудиокассету с записью песни «В пламени любви». Слушали вместе, закрывшись в моей комнате, вызывая тем самым, как я догадывался, эманации ревности у Инги. А неплохо у Иры с музыкантами получилось. Конечно, имелись отличия от оригинала, но исполнение было на уровне. Если написать англоязычный текст, то песня вообще может стать международным хитом… А что, я его в общем-то помню, оригинальный текст, как-нибудь нужно просто выкроить пару часиков и накропать, а потом той же Отиевой подкинуть. Пусть тоже становится звездой мирового уровня.

В общем, с моей стороны потенциальных гостей набиралось человек двадцать-двадцать пять, а со стороны Инги с десяток. В то, что с Дальнего Востока прилетит толпа родственников, я верил слабо, максимум отец сорвётся, и то далеко не факт. Под торжество можно снять не весь ресторан, а зал, способный вместить полсотни человек. И нужно уже начинать прощупывать почву. Для начала можно посоветоваться со знающими людьми, может быть, тем же Стефановичем.

Я не стал откладывать дело в долгий ящик, набрал номер квартиры Пугачёвой. Она сама и подняла трубку.

– Максим, привет! Ты совсем, я смотрю, пропал. В Штаты, слышала, летал, выступал на каком-то концерте, навёл шороху…

– Было дело. Как-нибудь пересечёмся – расскажу. Алла Борисовна…

– Максим, договаривались же, что никаких отчеств. Я что, такая старая?

– Пардон, больше не буду, – покаялся я.

– Ну теперь выкладывай, что случилось? Новую вещь наконец-то мне решил презентовать? А правда, что какой-то Отиевой ты подарил хорошую песню?

Слово «подарил» прозвучало с нажимом, понятно было, что Пугачёва мне это говорит в укор.

– Есть такое… Я и вам готов подарить, но только в ответ на одну услугу.

– Так, так, так… Ну-ка, выкладывай.

– Свадьба у нас с Ингой 14 июня. На которую, кстати, хотели и вас с Александром Борисовичем пригласить. Надеюсь, на 14 июня у вас никаких таких планов нет?

– Свадьба – это прекрасно, поздравляю! Вроде бы на этот день у меня ничего не запланировано, хотя, сам знаешь, жизнь артиста такая, что даже на сутки вперёд загадывать нельзя. А в чём просьба?

– Зал хочу снять человек на пятьдесят, в каком-нибудь приличном ресторане. Что-то можете посоветовать?

– Человек на пятьдесят, – задумчиво повторила она. – В «Праге» девять залов, в «Узбекистане» нет отдельных залов, в «Арагви» есть куда присесть, в «Метрополе» модно свадьбы гулять… Знаешь что, Максим, давай я завтра обзвоню администрацию ресторанов, или Саше это поручу, его там тоже знают. Выясним, где можно забронировать и сколько это будет стоить, а завтра к вечеру я тебе наберу.

– Отлично! А я пока сяду приводить в божеский вид подарочную песню.

Так, и что мы можем предложить Алле Борисовне из нашего попсового набора? Но совсем попсу гнать не хочется. Ну так что она исполняла приличного после 1980-го? В этот момент в моей голове заиграла мелодия песни «А знаешь, всё ещё будет». Стихи, я точно помнил, были написаны поэтессой Вероникой Тушновой, уже ушедшей из жизни, а музыку должен написать Марк Минков. Теперь, получается, она будет написана Максимом Варченко.

Я сел к синтезатору и меньше чем через час партитура была готова. Всё-таки хорошо знать ноты и прочую музыкальную грамоту, даже на моём, дилетантском уровне. Так что, когда на следующий день Алка, как и обещала, позвонила, я обрадовал её готовой новой песней, пообещав при первой оказии показать партитуру. Пугачёва сказала, что завтра сможет заехать по такому случаю ко мне в гости, заодно хоть посмотрит, в каких условиях живут знаменитые, как она выразилась, композиторы.

А что касается ресторанов, то самый реальный вариант, по её словам, Зимний сад ресторана «Прага», где она сама любит отдыхать, а также в своё время там кутила Галя Брежнева. Сейчас пока ещё есть возможность зарезервировать его на нужную дату, и лучше не тянуть, пока там все залы не забронировали представители кавказских народов. Они, видите ли, понаехали в «нерезиновую» Москву, любят играть свадьбы летом, естественно, арендуя зал в каком-нибудь ресторане. Тем же грузинам особенно нравится гулять в «Арагви», а представители Средней Азии предпочитают «Узбекистан», где снимают весь ресторан.

Я принял это к сведению, и с подачи Аллы Борисовны на следующий день связался с администратором ресторана «Прага». Бронислав Брониславович густым, низким голосом заметил, что ещё есть возможность зарезервировать либо один Зимний сад, либо «Мозаичный» или «Ореховый». Если мы надумаем снимать находящийся на крыше под стеклянным куполом Зимний сад, то аренда на весь день без учёта стоимости меню обойдётся в полторы тысячи рублей.

– Если вас это предложение устраивает, то не тяните с оплатой, в любой момент могут перехватить, – посоветовал Бронислав Брониславович. – Можете сделать предоплату, она составляет 30 % от общей стоимости аренды зала. Когда вас можно ждать?

– Предоплату я могу сделать хоть сегодня….

– Прекрасно, бухгалтерия работает до 18 часов, ещё можете успеть.

– Лучше не гнать, давайте я утром подойду, тем более что у меня на сегодня намечена важная встреча.

– Понимаю. Тогда давайте утром. Бухгалтерия работает с 9 часов. Приезжайте, будем ждать. Заодно сможете ознакомиться с предлагаемым меню. Я тоже буду с девяти утра, помогу вам сориентироваться в этом вопросе.

К появлению Пугачёвой Инга купила «Киевский» торт. Случайно нарвалась в булочной у метро «Щёлковская», отстояла полчаса в очереди. В руки давали строго по одному торту – либо «Киевский», либо «Птичье молоко», Инга предпочла первый вариант.

Ну а что, вдруг звезда захочет чайку испить? Мы могли, конечно, выставить на стол колбасную и сырную нарезки, даже коробку шоколадных конфет, но Инга решила, что торт будет смотреться достаточно празднично.

– Да какой это праздник? – увещевал я её, – Человек придёт решать рабочие моменты, не факт, что вообще согласится чаёвничать. Может, у неё времени в обрез?

Но переубедить Ингу оказалось делом бесполезным, и к приходу Аллы Борисовны торт уже красовался на столе в зале. Мало того, моя невеста ещё и вырядилась в вечернее платье, успевшее засветиться в телеэфире. Увидев её в платье и накрашенной, я только вздохнул и покачал головой.

– Это ещё что, – улыбнулась она, заметив мою реакцию. – Вот когда мы будем свадебное платье выбирать, вот тогда навздыхаешься.

– Лучше у Зайцева пошьём, – предложил я. – И тебе платье, и мне костюм. Завтра после «Праги» поедем искать нашего кутюрье.

Звонок в дверь раздался без пяти минут семь. Я пошёл открывать как был, в тапках на носки, джинсах и майке с принтом Олимпиады-80.

– Насилу нашла ваш дом, все дворы тут исколесила, – сказал Пугачёва, переступая порог. – Вот, держи, в гости вроде как не принято приходить с пустыми руками.

Ничего себе! Торт «Прага», и какой здоровый, килограмма полтора. Да тут человек на пять, не меньше. Это у нас сегодня, получается, сразу два торта на столе.

– В «Прагу» заехала, взяла фирменный торт, – между тем говорила гостья. – Заодно Бронислава Брониславовича повидала. Он сказал, ты завтра уже готов внести предоплату… Привет, Инга! Прекрасно выглядишь! Ставь пока чайник, а мы с Максом пойдём посмотрим, что он там сочинил.

То, что я сочинил, ей очень понравилось. Ещё бы не понравилось! Песня – реально хит, да ещё и на халяву. Ну то есть почти на халяву, нельзя не признать, что телодвижения Пугачёвой, сделанные ею по моей просьбе, помогли решить вопрос с местом проведения свадебного банкета. Нет, не исключаю, что поищи я сам, может, где-то вышло бы и подешевле, но, в конце концов, «Прага» – в числе самых солидных ресторанов столицы, да и что я там выгадал бы, сотню-другую? Уж мне ли мелочиться, да простят меня получающие свою в лучшем случае 150-рублёвую зарплату инженеры?! В прошлой жизни тоже приходилось зачастую считать каждую копейку, а в этой я собирался пожить на широкую ногу, обеспечив безбедным существованием и себя, и своих близких.

Чайку мы всё же попили, причём Алла, бормоча что-то про то, что нужно худеть, умяла и кусок своего торта, и кусок «Киевского». Я бы даже подумал, что она, так сказать, немного беременна, если бы не помнил, что кроме Кристинки у неё детей больше не было. Тех, что она растила с Галкиным, я в расчёт не беру, там вообще какая-то мутная пробирочно-экстракорпоральная история. Хотя, учитывая, что с моим появлением в этой реальности многое изменилось, почему бы и нет? Вдруг Стефанович взял и засад… пардон, оплодотворил Аллу Борисовну? Оба пока ещё находятся в репродуктивном возрасте, почему бы и нет?

Утром мы с Ингой были в «Праге». Внесли предоплату и сразу помчались на фабрику индпошива № 19. Нам повезло, Зайцев оказался на месте и, что ещё более здорово, согласился помочь нам с пошивом платья и костюма. Причём заявил, что оплата будет производиться через кассу предприятия, чем слегка меня удивил. Я-то думал, что он эти деньги положит к себе в карман. Тут же были сделаны примерные эскизы платья и костюма, сняты мерки, обсудили материал. За всё придётся выложить где-то триста рублей, что я посчитал более чем приемлемой ценой, не сомневаясь в превосходном качестве и дизайне будущей одежды.

А пару дней спустя Козырев, зайдя как бы снова в гости, сказал, что пора расставаться с заработанными в Америке деньгами. Притащил с собой какого-то хмыря, типа «младшего научного сотрудника», который достал из дипломата уже заполненную платёжку из банка, согласно которой валюта переводится на счёт некоего «Станкоимпорта». Я тут же подписал платёжку, и «младший научный сотрудник» поехал с ней в банк. Так вот работают ребята из Конторы, даже мне в банк переться не пришлось.

Когда мы остались наедине, я ненавязчиво поинтересовался у СБ, что это за «Станкоимпорт», на что тот буркнул:

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– А спасибо? – нагло заявил я.

– Будет тебе и спасибо, и пожалуйста… Максим, ты и так как сыр в масле катаешься, не выпендривайся.

– А я и не выпендриваюсь, просто доброе слово – оно и кошке приятно.

– Ладно, я тебе буду каждое утро звонить и говорить «спасибо».

– Не, каждое утро не надо, – ухмыльнулся я, представив эту картину. – Хотя бы через день, и лучше вечером, чтобы мне спалось приятно.

– Ну и наглец, – вздохнул Козырев, сам с трудом сдерживая улыбку. – А твой бизнес на ворванных песнях, смотрю, раскручивается вовсю, а?

– Ага, вам бы всё подкалывать, а между прочим, учитывая то, как мы с вами изменили историю, какие-то из этих песен так и не увидят свет. Да вот взять хотя бы Афганистан, которого так и не случилось. Сколько песен было посвящено этой войне. Ну вот, к примеру…

Я взял в руки гитару. Голос у меня, конечно, далеко не розенбаумский, но всё равно «Чёрный тюльпан» я постарался исполнить как можно более душевно. Вроде как получилось, Козырев, судя по выражению его лица, прочувствовал момент.

– Чья это песня? – спросил он почему-то хрипловатым голосом, когда я отложил гитару.

– Ленинградского автора-исполнителя Александра Розенбаума, называется «Чёрный тюльпан». Как вы думаете, напишет он её, учитывая, что ничего этого не случится? Вот то-то и оно. Но я надеюсь, что большинство своих выдающихся вещей, пусть и без афганской истории, он всё же сочинит. Например, «Вальс Бостон». Хотите послушать?

Когда я снова отложил гитару, СБ всё ещё находился под впечатлением.

– Вы, Сергей Борисович, забудьте, что слышали эту вещь, Розенбаум её должен написать в следующем году, и в его исполнении она будет звучать на порядок лучше.

– Само собой, – согласился тот. – Но вдруг возьмёт и не напишет? История-то пошла по другому пути, и не только афганские песни, как ты сам говорил, могут не появиться на свет.

– Ну тогда я с год-другой подожду, а потом сам напишу её, – пожал я плечами.

Нет, ну а что, любой бы попаданец так поступил на моём месте. Честно выжду какое-то время, а потом… Не пропадать же добру!

– Кстати, тут тебе подарок от кое-кого, – сказал он, протягивая мне видеокассету.

– Запись концерта в университете, от Стоуна, – догадался я. – Эх, жаль, видеомагнитофона у меня нет, посмотреть не на чем.

– А я уж думал, он у тебя с твоими-то доходами давно имеется, даже удивительно. В «Берёзке» вроде как можно приглядеть.

– Точно, завтра же и поищу, чего чекам пропадать, – согласился я, не обращая внимания на очередную подколку.

Ну и приглядел за 2000 инвалютных рублей новенький «JVC HR-3300». Да-да, тот самый, на который облизывался в Японии. Тем же вечером на нём с Ингой и посмотрели концерт. Я то и дело косился на неё, когда на телеэкране мелькала моя физиономия. Глаза моей невесты блестели, грудь выпирала вперёд, видимо, от гордости за меня. Ну и, как-то так получилось, просмотр завершился грехопадением.

Тем временем подкрался конец апреля, и подготовка к чемпионату страны вышла за завершающий уровень. Грачёв снизил нагрузку, решив, что не следует меня слишком перегружать перед стартом турнира, а до этого весь месяц я пахал как проклятый. Даже на интимные ласки не всегда оставались время и силы. Тот вечер у видеомагнитофона стал приятным исключением. Инга всё понимала и потому наши вечерне-утренние ласки немного утихли. Тем более ей и самой приходилось напрягаться по учёбе, в МГУ, в отличие от какого-нибудь пензенского пединститута, баклуши бить не получится.

Первого мая мне не довелось пройти в колонне учащихся нашей «шараги», так как в этот день мы с Грачёвым и ещё одним его воспитанником, 22-летним легковесом, старшиной милиции Антоном Кузиным, вылетели самолётом в Ростов-на-Дону. На чемпионате, где мы будем представлять спортобщество «Динамо», Владимиру Николаевичу предстояло готовить нас с Антоном к боям и секундировать.

Если Москва провожала нас нормальной для начала мая погодой, то Ростов встретил настоящей жарой. Капитан авиалайнера объявил про плюс 24, однако, когда я спускался по трапу, мне показалось, что припекает где-то под тридцать точно. И потому сразу же избавился от ветровки. Глупо было бы в ней расхаживать, когда вокруг все в футболках и рубашках с короткими рукавами.

В очередной раз боксёров селили в загородный пансионат, на этот раз под названием «Бригантина». Как объясняли Грачёву по телефону перед вылетом, пансионат располагался на левом берегу Дона, на улице со смешным названием Чермодачка.

Везти туда нас желающих таксистов не нашлось, мол, обратно пассажиров там не найдёшь, порожним ехать нет смысла. Тут нам и подвернулся дедок на «копейке». Оказалось, он подрабатывал частным извозом, и жил как раз в том районе, куда нам и было нужно.

– Садитесь, за трояк подброшу.

Дедок оказался на редкость разговорчивым, и с характерным гэканьем первым делом поинтересовался, откуда мы и с какой целью прибыли в Ростов, после чего всю дорогу не закрывал рта. Мы узнали про оккупации Ростова фашистами, которая случалась аж дважды. Про Змиёвскую балку, где немцы расстреляли 27 тысяч мирных жителей, в том числе его двоюродную сестру. Про то, как он воевал в ополчении, имея «бронь», а потом ушёл в подполье. А когда в феврале 1943 года город окончательно освободили советские войска, чуть ли не на коленях умолял взять его в действующую армию, но его всё же оставили в Ростове восстанавливать производство.

– А где выступать-то будете? – поинтересовался он, обгоняя неторопливо дребезжащий по рельсам трамвай. – Во Дворце спорта «Спорт-Дон»? А между прочим, его построили на месте бывшего кладбища, практически на костях. Открыли в 67-м, у меня там сейчас внук самбо занимается. А второй футболом, в школе «Ростсельмаша».

В общем, когда распрощались с частником, наши головы уже были забиты самой разнообразной информацией, как полезной, так и той, которая нам вряд ли пригодится в обозримом будущем.

В фойе пансионата толпились боксёры и тренеры, среди последних у Грачёва сразу же нашлись знакомые, последовали похлопывания по плечам, объятия, стандартные вопросы: «Ты как?» и «А ты как?».

– Давайте паспорта, – потребовала дежурная, когда наконец мы добрались до стойки. – Так… Ваш номер 16-й. Ключ не даю, там уже заселился один товарищ, вы займёте оставшиеся три койки.

Этим заселившимся товарищем оказался тренер из Таджикистана.

– Шарипов! Равшан Тадылбекович! – жал он нам руки по очереди.

Выяснилось, что Равшан Тадылбекович привёз всего одного спортсмена, но расселили их почему-то по разным номерам. Покидали вещи, как раз подошло время обеда. Столовая пансионата ничем нас не удивила, разве что здоровенными порциями, что для спортсменов, вынужденных расходовать много калорий, оказалось весьма кстати. Особенно для тяжей, тем вообще можно накладывать еду вёдрами: они бы всё схомячили и ещё добавки попросили.

Там же, на обеде, увидел и своих товарищей по сборной. Лёха Никифоров, как и я, дебютировал на взрослом чемпионата страны, ему предстояло выступать в весе до 51 кг. Ещё один дебютант – Юрка Гладышев, он выйдет на ринг в весе до 57 кг. Конечно же, Исраел Акопкохян в весовой категории до 63,5 кг. Женька Дистель боксирует в следующем весе, до 67 кг. В категории до 75 кг выступает Сашка Милов. Ну а Саня Ягубкин боксирует в весе свыше 81 кг. То есть практически половина юниорской сборной пробует свои силы на взрослом чемпионате страны. Жаль, что не приехал Вася Шишов, помешала небольшая травма. Был и Паруйр Варданян, сумевший пробиться на чемпионат страны.

– А Санька Лебедев умер, – огорошил меня Юрка Гладышев.

– Как умер?!

– А ты не знал? – удивился Исраел. – На сборах в Болгарии, ещё в феврале. Непонятная история, что стало причиной, чуть ли не обычный грипп[14]14
  Александр Лебедев действительно умер на сборах в Болгарии в начале 1980 года.


[Закрыть].

Вот же ни фига себе… Санька, как же так? Я посмотрел на посмурневшие лица ребят. Как же тяжело терять друзей.

– Где его похоронили?

– Да у него в Ярославле, он оттуда же родом.

– А, ну да… Может, съездим как-нибудь на его могилу?

– А что, давайте после чемпионата все и махнём, – предложил Юрка.

– Давайте, – поддержал я. – Только не сразу, созвонимся и договоримся на определённую дату.

Вот так как-то неожиданно и сформировалась бригада желающих посетить могилу друга и соратника. Договорились, что организационный момент я беру на себя. Телефона и адреса родителей Сани в Ярославле никто не знал, но я обещал выяснить по своим каналам, а потом обзвонить всех, включая не попавшего на чемпионат Васю Шишова. Думаю, он тоже согласится составить нам компанию.

После обеда тренеров и представителей команд уже организованно увезли во Дворец спорта «Спорт-Дон». Это было самое крупное спортивное сооружение в городе, так что других вариантов с проведением турнира просто не могло быть.

Я с нетерпением ждал возвращения Грачёва, который обещал записать всю турнирную сетку в наших с Антоном весовых категориях. Вернулся он аккурат к ужину, и с тетрадкой в руках сел напротив нас.

– Завтра утром взвешивание, а 4-го мая тебе, Антон, выходить на ринг против Хизанишвили из «Буревестника». А ты, Максим, дерёшься 5-го мая. В соперниках у тебя будет спартаковец Глебов.

Дальше выяснилось, что в случае победы в ¼ я встречаюсь с победителем пары Крупин (Вооружённые Силы) – Бурлачко («Спартак»). Дальше уже, как говорится, будем посмотреть. Среди претендентов на «золото» тот же Крупин, Шин из Вооружённых сил, Новиков из «Трудовых резервов», и Квачадзе из «Буревестника».

На завтрак я не пошёл. Вчера вечером после ужина взвесился на местных весах, показали 81.100. При том что перед отлётом вес был 79.500. Выходит, во всём виноваты калорийные обед и ужин. Потому и пришлось отказаться от завтрака, чтобы уложиться в свой вес. Правда, ещё с утра и в сортир сбегал серьёзно так, но на всякий случай решил подстраховаться. В итоге на взвешивании во Дворце спорта весы показали 80.200. Даже с небольшим запасом.

Поскольку взвешивание для всех, как обычно, однократное, дальше можно было обжираться со спокойной совестью. Только моя не позволяла мне это делать. Лишние килограммы станут ограничивать мою скорость, снизят выносливость, а оно мне надо? Вот турнир закончится – можно будет позволить себе в этом плане поблажку. Например, с Ингой выбраться на дачу на шашлыки, заодно Лёху позвать с Люсей, такой вот небольшой компанией отдохнуть. Пивко можно, но максимум по паре бутылочек, чисто для аперитива.

Антон свой первый бой выиграл по очкам. Чуть позже выяснилось, что 7 мая в четвертьфинале ему боксировать с бронзовым призёром прошлогоднего чемпионата Европы Александром Дугаровым. Оптимизма это Антохе, понятно, не прибавило, но он старался всем видом показать, что готов к драке и так просто победу не отдаст. Молодец, по-другому в такой ситуации и нельзя.

По ходу дела в первом раунде турнира из моих друзей-сборников побед добились Лёха Никифоров, выступающий в весе Антона, и Акопкохян. Варданян ещё 3-го мая уступил в первом раунде.

5 мая Юрка Гладышев вышел в ринг первым, и… Всё-таки уступил Заслонову из «Труда». Сашка Милов, напротив, одолел представителя «Буревестника» Сергея Касарина. В моём весе первым из претендентов на «золото» боксировал Квачадзе, победивший в своём бою. Затем в паре Зинькович – Костромитин победу одержал представитель Белоруссии Геннадий Зинькович. Это я уже узнал на разминке от Антохи, который зашёл в раздевалку сказать, что сейчас моя очередь выходить на ринг.

– Максим, я в тебя верю, – шлёпнул меня по спине Грачёв, направляя в сторону выхода.

Мой оппонент из Донбасса был на семь лет старше, и поглядывал на меня с интересом. Видимо, решая, как действовать против совсем ещё, казалось бы, «зелёного» соперника, но уже успевшего выиграть юниорский чемпионат мира. А может, был наслышан о моих писательско-музыкальных достижениях. Не каждый раз ему приходится боксировать с такими знаменитостями. Моя догадка подтвердилась, когда на рукопожатии в центре ринга Глебов шепнул:

– Максим, после боя можно я зайду к тебе в раздевалку, напишешь на своей книге автограф?

– Ноу про́блем, – улыбнулся я ему.

Посмотрим ещё, как он поведёт себя в бою. Если будет работать «грязно», то, может, в отместку и не распишусь… Хотя, зная себя, скорее всего всё-таки поставлю автограф.

Соперник сходен со мной габаритами и длиной рук, поэтому можно только гадать, какую они с тренером выбрали тактику на этот бой. Большая часть первого раунда, как водится, прошла в обоюдной разведке. Мне и Владимир Николаевич перед боем советовал сломя голову вперёд не кидаться, и я с ним в этом был полностью солидарен. Что я, отмороженный Тайсон, что ли? Был бы у меня удар, как у Майка, тогда, может, ещё и рискнул бы, а так… Нет уж, не на того напали! Только в последние полминуты мы с Глебовым обменялись сериями атак, впрочем, без особого ущерба друг для друга.

– Попробуй двоечками в него покидаться со средней дистанции с дошагом, – говорил Грачёв, обмахивая меня полотенцем. – А можно даже и троечки с переходом с головы на корпус и снова в голову.

Собственно, и у меня зрела такая же мысль, так что с ударом гонга я принялся реализовывать наш план. Соперник тоже не собирался довольствоваться одиночными джебами, и попытался поработать на ближней дистанции. Ближний бой пока в мои планы не входил, и я на его атаках не стеснялся в таких моментах бегать по рингу. В своей выносливости я был уверен, а вот хватит ли у него сил два раунда гоняться за мной, выбрасывая перчатки в воздух?

Ко второму перерыву соперник уже тяжело дышал, и мне пару раз удалось реализовать то, что мы с Грачёвым планировали. После второй атаки голова-корпус-голова Глебова чувствительно так пошатнуло, но добить его я не успел, раздался гонг.

Немного отдохнув и получив указания тренера, спартаковец уже не бегал за мной, а старался выцеливать преимущественно мою челюсть. Я же продолжал в том же духе, не собираясь раскрываться. Наскок – короткая серия – отход. По очкам я и так выигрывал, чего лишний раз дёргаться? К тому же предстояли ещё бои, нужно было сохранить побольше сил. Я и в третьем раунде чаще попадал, что явно выводило соперника из себя. Чувствуя, что проигрывает, он в концовке боя бросил всё на алтарь победы. Но к его натиску я оказался готов, и снова предпочёл избегать рубки. Не нужен мне случайно пропущенный удар, который отправит меня на канвас, или рассечение, после которого победу по очкам хоть и присудят мне, но если оно будет глубоким, то следующий бой окажется под вопросом.