Текст книги "Ренегат космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Белогорский поиграл желваками. Ему просто нечего было возразить. Будь на месте принцессы мужчина, равный по статусу и положению, он бы, наверное, даже вызвал его на дуэль, потому что никто не смеет говорить в таком тоне с графом.

– Сколько ещё должно погибнуть? Или вы думаете, что сможете с ними договориться? Что вас просто отправят в отставку? – фыркнула она. – Чушь! Вы до сих пор занимаете свой пост только потому, что до вас ещё не дошли руки!

– Ваше Высоч… – попытался возразить он.

Елизавета не позволила ему вставить даже слово.

– Чем дольше вы тянете с выбором, тем хуже будет ваш финал! – перебила она его. – И правильный выбор здесь может быть только один, такой, в результате которого вы сохраните жизнь и своё место! Надо ли говорить, что это выбор не в пользу регентского совета?

Она искренне верила в свои слова, это было видно даже мне. Да и, собственно, Её Высочество была права во всём. А упрямство старых аристократов поэтому только бесило.

– Ваше Высочество, вы безусловно правы, но… – пробормотал граф Белогорский.

Принцесса раскраснелась, она глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Мы нарушили все правила приличия, какие только могли, но сейчас было не до этикета. Иногда достучаться можно только таким образом.

– Если вам нужны новые привилегии или какие-то преференции, они будут, – сказала Елизавета.

– Ваше Высочество, если уж на то пошло, я был бы счастлив породниться с вашей семьёй… Мой старший сын, ваш ровесник… – сбивчиво произнёс граф Белогорский.

Я почувствовал, как сердце пропустило удар.

– Исключено, – отрезала принцесса.

Пояснять каким-либо образом своё решение она не стала.

– Гм… Да, разумеется, – хмыкнул граф. – Это, пожалуй, перебор.

– В остальном же… Моя благодарность не будет иметь границ, – сказала принцесса.

Белогорский, похоже, оттаял. Судя по его виду, он уже погрузился в мечты и составление планов, обещание будущих преференций его купило. Он даже наклонился над столом, как гончая в стойке, пристально глядя на Елизавету.

– Место в кабинете министров? – спросил он.

– Я рассчитывала, что вы его возглавите, – медленно произнесла она.

Белогорский растянул губы в победной улыбке.

– Значит, вы можете на меня рассчитывать, Ваше Высочество, – склонил он голову, не прекращая улыбаться.

Он явно готов был согласиться на меньшее.

– Клянитесь, граф, – сказала Елизавета.

Губернатор прищурился, быстро зыркнул на меня, снова перевёл взгляд на принцессу. Свидетелей для присяги вполне достаточно. А если нет, то он может позвать кого-нибудь из собственной свиты.

– Я, граф Белогорский Андрей Васильевич, губернатор новофоросский, торжественно присягаю на верность…

– … императрице, – подсказала Елизавета.

– Императрице Елизавете, – без запинок и сомнений произнёс граф, приложив руку к груди.

Я едва слышно хмыкнул, принцесса метнула в меня сердитый взгляд. Граф завершил клятву, поцеловал протянутую ручку. Оба сели на свои места.

– Вы не пожалеете об этом, Ваше Сиятельство, – улыбнулась Елизавета. – Вместе… Вместе мы добьёмся всего, чего захотим.

– За это стоит выпить, моя госпожа, – произнёс Белогорский, поднимая бокал.

На этот раз и я, и Елизавета выпили вместе со всеми. Остаток ужина прошёл в благодушной атмосфере, принцесса и её первый вассал бурно обсуждали планы и конкретные детали будущего сотрудничества, вопросы поставок и назначений, как будто это было важнее, чем, к примеру, военные действия. Но граф Белогорский, поклявшись в верности, будто переменился, открывшись нам всей душой.

Напоследок, уже прощаясь на посадочной площадке, он пригласил меня на пару слов отдельно и мы отошли немного в сторону от челнока. Не нашего, здешнего.

– Вы что-то хотели мне сказать, Ваше Сиятельство? – прямо спросил я.

– Да, господин командор, – кивнул он. – Берегите её.

Я молча кивнул, другие слова тут не требовались.

– И ещё… Мне доложили, буквально пару минут назад… – будто смущаясь, добавил он. – Информацию о прибытии «террористов» отправил капитан первого ранга Давыдов. Через голову начальства, напрямик нашим бравым ПВО.

– Понял вас, благодарю, – кивнул я.

Что-то такое я и подозревал.

Мы поднялись на борт челнока, расселись по местам. На месте пилота сидел незнакомый солдат, и мы через несколько минут начали подниматься в воздух, преодолевая гравитацию Нового Фороса. С ощутимой перегрузкой, такой, что ефрейтор Стыценко, сидящий в непривычном для себя пассажирском кресле, позеленел.

– К вам, наверное, теперь надо обращаться «Ваше Императорское Величество»? – спросил я у Елизаветы, улучив момент.

– Бросьте, – фыркнула она. – Вы же мне не присягали как своей императрице.

Мне захотелось обернуть всё в шутку, но что-то в её виде подсказало мне, что лучше так не делать, и я промолчал.

Челнок вышел за пределы атмосферы, набрал скорость с помощью гравитационного манёвра, преодолевая первую космическую.

– Будьте добры, на «Эгиду», – попросил я.

– «Эгиду»? – удивился Андерсен.

Я не ответил, а пилот челнока покорно выполнил просьбу, вместо «Гремящего» избрав целью тяжёлый крейсер. Ещё через несколько минут челнок неуклюже ткнулся в борт «Эгиды», словно слепой щенок в поисках титьки с молоком.

– Благодарю, – сказал я. – Идёмте.

Мои спутники вышли за мной в недоумении, в коридоре крейсера нас встретил лично контр-адмирал Платонов в сопровождении каперанга Давыдова. Он, похоже, думал, что мы прибыли отчитаться о переговорах с графом, но нет.

Я кивнул адмиралу в знак приветствия, так как носил сейчас простой комбинезон вместо военной формы, а затем выхватил пистолет и наставил на Давыдова.

– Я требую сатисфакции, господин капитан первого ранга, – прошипел я.

Глава 13

Побледневший Давыдов испуганно смотрел прямо в дуло моего пистолета. Замер, как кролик перед удавом, не в силах даже пошевелиться. Плохая реакция для боевого офицера.

Зато контр-адмирал взорвался гневом.

– Что вы себе позволяете, командор⁈ Потрудитесь объясниться! – взревел Платонов.

– Если бы не уважение к вам, господин адмирал, я бы пристрелил эту собаку на месте, – процедил я, не выпуская его из прицела. – Ублюдок слил нас ПВОшникам под видом «террористов».

– Ах ты… – выдохнула принцесса.

– Это ложь! – воскликнул Давыдов.

Он обильно потел и крупно дрожал. Мне было противно смотреть, как человек с погонами каперанга чуть ли не плачет под дулом пистолета. Своих звёздочек он не заслуживал.

– Давыдов… – тихо сказал контр-адмирал.

– Это ложь! – взвизгнул тот.

– Проверим логи? – предложил я. – Думали, от меня так просто избавиться? Как бы не так.

Давыдов нервно сглотнул, покосился на контр-адмирала, который, хоть и не занял мою сторону, всё же не рвался защищать своего подчинённого.

– Откройте логи, Давыдов, всё за последние сутки, – потребовал контр-адмирал.

– Там ничего нет! Ничего такого! – попытался возразить командир «Эгиды».

– Это приказ, – отрезал Платонов.

Каперанг изменился в лице, понимая всю шаткость своего положения. А затем попытался кинуться на Её Высочество, видимо, чтобы взять её в заложники. Я тотчас же нажал на спуск, и капитан первого ранга Давыдов рухнул навзничь с огромной дырой в голове. Мой пистолет по-прежнему был настроен на максимальную мощность.

– Мясников! – взревел контр-адмирал.

Принцесса испуганно вскрикнула. Я медленно убрал пистолет в кобуру.

– Я поклялся защищать Её Высочество, – холодно произнёс я. – Он пытался её убить.

– Не только меня, – выдавила Елизавета.

Честно говоря, я склонялся к тому, что каперанг именно меня считал главной угрозой, но не стал об этом говорить. Это совершенно лишнее.

Контр-адмирал тяжело вздохнул.

– Вахтенный, отправьте к третьему шлюзу медиков, констатировать смерть. И уборщиков, – приказал он, связавшись с мостиком.

Да, с такой дырой в башке не живут. Даже если в голове было пусто.

– Прошу прощения за беспокойство, господин адмирал, – произнёс я. – Зато у меня есть хорошая новость. Граф Белогорский с нами.

– Я уже жалею, что не арестовал вас, командор, – процедил Платонов сквозь зубы.

– Все мы, бывает, совершаем ошибки, – пожал я плечами. – Вы останетесь нести службу здесь, господин адмирал, защищать Новый Форос на случай вторжения кого бы то ни было. От вас потребуется только продолжать то, что вы уже делали.

Платонов хмуро глядел мне в лицо, явно недовольный тем, что я вообще отдаю ему приказания, ведь он выше меня и по чину, и по должности. Но всё-таки он это проглотил, стерпел.

– Мы же полетим дальше, – добавил я. – Нам придётся улететь.

– Ещё бы, – хмыкнул контр-адмирал.

Елизавета вдруг схватила его за руку.

– Я очень на вас рассчитываю, господин адмирал, – тихо сказала она, заглядывая ему в глаза.

Он не нашёлся с ответом.

– И ещё… По вине Давыдова «Гремящий» лишился своего челнока, – сказал я. – Значит, мы заберём один из челноков «Эгиды».

– Нет-нет, стоп, – фыркнул контр-адмирал. – Так не делается. Их всего два, адмиральский и капитанский, это не запасной.

– Разве вам будет недостаточно адмиральского? – спросил я.

– Может, вам ещё и «Эгиду» под управление передать? – фыркнул Платонов.

Было бы неплохо, на самом деле, но я предпочту остаться на «Гремящем».

– Нет, это лишнее, господин адмирал. Её Высочеству необходим челнок, причём, способный уходить в гиперпространство при необходимости, – сказал я. – Значит, это корыто, на котором нас привезли, не подходит, понимаете?

– Понимаю, командор, – хмыкнул он.

Он посмотрел на меня, на принцессу, на сопровождающих нас пилота и адъютанта. Мы совершенно точно заставили его призадуматься. Челнок нам и в самом деле необходим, потому что корыто губернатора Белогорского уже отстыковалось и начало возвращение к планете.

– Хрен с вами, заберёте с «Посадника», – проворчал он. – Всё равно ему скоро на капремонт. Этот спишем, новый получат, сейчас в систему всё загружу…

Сомневаюсь, что до капремонта в нынешних условиях вообще дойдёт. Не раньше, чем Новая Москва будет освобождена из-под власти регентского совета.

– Я вам очень благодарен, господин адмирал, – произнёс я, приложив руку к груди.

– Мы благодарны, – поправила меня Елизавета.

Контр-адмирал строго посмотрел на нас обоих.

– Я делаю это только ради Владимира Владимировича, – сказал он. – Если он нашёл в вас что-то такое, то я доверяю его выбору, но если вы подведёте его, и меня, соответственно, то пеняйте на себя.

– Не подведём, господин адмирал, – сказал я.

– Ждите, будет челнок, – сказал он. – Честь имею.

Контр-адмирал снова окинул нас суровым взглядом, развернулся и зашагал прочь, оставляя нас одних в коридоре «Эгиды» неподалёку от пустого шлюза. К нам, впрочем, уже бежали уборщики и медики с гравитационными носилками, обычные операторы.

– Ох ты ж! – воскликнул старший медик. – Господин капитан! Что с ним? Что тут произошло?

Медики констатировали смерть и начали грузить тело на носилки.

– Господин капитан… Не очень умело обращался с оружием, – сказал я, решив не позорить Давыдова, сейчас уже не представляющего угрозы.

Слухи всё равно поползут, по всей эскадре. Причём самые разные. Но раз Платонов спустил это дело на тормозах, то… Каперанг заслужил то, что получил.

Уборщики начали оттирать с пола и стен все следы, поглядывая на нас, незваных гостей. Заговаривать с нами они не решались, но я прямо-таки видел, как их переполняет любопытство. Удовлетворять его у меня не было никакого желания, так что я молча поглядывал за их работой, ожидая прибытия нового челнока, который уже доставит нас на «Гремящий».

– Зря вы его так, господин командор, – вполголоса сказал лейтенант Андерсен. – Надо было судить…

– Помолчите, Степан, – проворчал я.

Судя по тому, как медики обращались с убитым, на корабле Давыдова не слишком-то любили. С другой стороны, мёртвому уже всё равно. Его потащили в медблок, в морг, на «Эгиде» имелось специальное помещение-холодильник. Давыдову хотя бы не придётся вечно летать по орбите в виде окоченелого трупа, его захоронят на планете или кремируют.

– Сколько, интересно, ещё ждать, – пробормотал Стыценко.

– Пока не прилетит, – буркнул адъютант.

– А вы сможете лететь, ефрейтор? – спросила Елизавета.

– Почему нет, Ваше Высочество? – удивился пилот.

Он весь тут же подобрался и вытянулся смирно, расправляя плечи.

– Вы же пили вино, разве нет? – спросила она.

Выглядел Стыценко трезвым. Помятым после нашего жёсткого приземления, но трезвым и бодрым.

– Каюсь, грешен, – широко улыбнулся он. – Я уже трезв, Ваше Высочество, не переживайте.

Лично я не переживал ни капли. В профессионализме ефрейтора я давно успел убедиться, и даже больше, он наглядно показал свои навыки, посадив сбитый челнок так, что мы остались целы. Почти целы. Действие обезболивающих начало проходить, и я снова чувствовал, как болят рёбра.

– Не переживайте, Ваше Высочество, ефрейтор даже в бессознательном состоянии с челноком управится, – сказал я. – К тому же там есть автопилот.

– Третий шлюз, стыковка, – объявил вахтенный после пары десятков минут ожидания.

Нам, к счастью, ничего не нужно было забирать с собой, мы были полностью готовы лететь на «Гремящий». Шлюз открылся с тихим шипением, и я увидел пассажирское отделение «Посадника-1», достаточно сильно побитое жизнью. Адмирал был прав насчёт капремонта.

Навстречу нам вышел его пилот, исполнил воинское приветствие, и они с ефрейтором направились в кабину, передавать доступы, а мы расположились на пассажирских местах. Челнок изнутри выглядел точь-в-точь как наш, только гораздо более уставшим.

Спустя ещё некоторое время Стыценко начал отстыковку, а затем мы наконец полетели домой, на «Гремящий».

В этой системе, пожалуй, нам больше нечего было делать, мы полностью добились поставленных целей. Нужно или возвращаться в Королёв-12, или искать ещё варианты среди провинциальных графов, тех, кто недоволен нынешней властью и кого ещё не успели сменить. Такие наверняка найдутся, но сами по себе системы и планеты для меня особой ценности не представляли. Теперь, когда у нас есть надёжный тыл в лице графа Белогорского, можно не переживать за то, что мы останемся без топлива, припасов, воды и кислорода.

Космический флот, вот что важнее всего.

Я думал над тем, что сказал мне граф. О том, что будь у имперских аристократов свои боевые флоты, все давным-давно передрались бы. По любому, даже самому мелкому поводу. И что-то мне подсказывало, что у некоторых губернаторов в их закромах найдутся перевооружённые шахтёрские и торговые корабли, а то и собственные пиратские команды. Сейчас, пока регентский совет старается хоть как-то удержать свою шаткую власть, самое время реализовать все амбиции, бывшие невозможными, пока власть крепко держала императрица.

Кто контролирует космический флот – тот контролирует Империю. За кем сила…

Без боевого космофлота Империя станет просто сборищем разрозненных планет и систем, где все живут по своим собственным законам и традициям. Именно флот, отвечающий за безопасность путей через гипер, скрепляет Империю, словно цемент. Так что и нам нужно сосредоточиться именно на нём. Переманивать на свою сторону эскадры и отдельные корабли, подкупом, угрозами, уговорами. Любой ценой, потому что, чем меньше кораблей будет у регентского совета, тем меньше потом прольётся нашей крови.

А сопротивление на планетах, особенно на тех, которые полностью зависят от импорта, как тот же Королёв, достаточно легко подавить блокадой. Даже без орбитальных бомбардировок, потому что перспектива бомбить собственные планеты не не нравилась совершенно. Меня хоть и называют Мясником, опускаться до такого я не собирался.

– Ну что за консервная банка, – произнёс вдруг ефрейтор, начиная сближение с «Гремящим», который для нас висел в перевёрнутом положении.

– Не смей оскорблять мой корабль, – усмехнулся я. – Пусть и консервная, а всё-таки наша.

– Корабль? «Гремящий», что ли? Я про этот челнок, господин командор, – смущённо произнёс пилот. – Затрах… Простите, устану всё калибровать. Рыскает, собака такая… Приноровиться надо.

– На автопилоте подойди, – предложил я.

– Ну уж нет, – фыркнул Стыценко.

Я не сомневался, что он справится, а вот Её Высочество явно забеспокоилась. Хотя на самом деле, если относительная скорость челнока и эсминца будет меньше, чем один метр в секунду, нам ничего не грозит. «Гремящий» полностью закован в броню, челнок тоже неплохо бронирован для своих размеров, так что столкновение лишь немного собьёт нас с курса и самую малость сдвинет «Гремящего» с орбиты.

– Не бойтесь, Ваше Высочество, – улыбнулся я принцессе. – Ефрейтор знает, что делает.

– Я и не боюсь, – соврала она, глядя в иллюминатор широко раскрытыми глазами.

Там, за иллюминатором, перед нами вырастала громада космического корабля. Достаточно медленно, и я находил скорость вполне приемлемой, но это я, налетавший уже тысячи часов. Принцесса всё равно нервничала.

В конце концов, даже если Стыценко промахнётся мимо шлюза на этом корыте, всегда можно вызвать вахтенного на «Гремящем» и попросить посодействовать. Повернуть эсминец нужным боком, например, но я знал, что Стыценко на это не пойдёт. Позор для пилота. Такой, что его потом на корабле просто засмеют.

Но с вахтенным он всё равно связался, предупреждая о скорой стыковке, к тому же, на корабле ждали «Гремящий-1», а не «Посадник-1».

Мы все даже замерли, затаив дыхание. Однако ефрейтор легко и играючи отправил челнок в объятия магнитных замков, которые громко клацнули, намертво присоединяя его к «Гремящему». Её Высочество выдохнула с заметным облегчением. Что у неё, после жёсткой посадки теперь фобия? В космосе летать и стыковаться гораздо безопаснее, чем в атмосфере планеты. Да и гигантских лобстеров тут не водится.

Наоборот, на «Гремящем» я чувствовал себя в безопасности так, как нигде больше в Галактике.

Встретили нас как подобает, с докладом. И с заметным облегчением, что мы вернулись живыми.

Старпом доложил мне о паре мелких неисправностей в жилом отсеке, о конфликте между операторами реакторной и артиллеристами. Если дошло до меня, значит, серьёзно поцапались. От долгого пребывания на борту люди начинали потихоньку сходить с ума, если можно так выразиться, и я вспомнил, что обещал команде отдых в Новом Форосе. А обещания надо держать.

Адъютанта я отпустил отдыхать, Стыценко остался приводить челнок в порядок. Принцессу я лично проводил до её каюты.

– Хорошего вечера, Ваше Высочество, – пожелал я, элегантно поклонившись.

– Ты-то хоть не кланяйся, – вздохнула Елизавета.

Этикет, манеры и чужие поклоны её, наоборот, только раздражали, а в скором времени их станет ещё больше. Вскоре её окружат придворные лизоблюды и интриганы, и я прекрасно понимал, что ей хочется простого человеческого общения. На равных. И я с большим удовольствием выбрался бы с ней на пикник или какое-нибудь другое мероприятие, может быть, даже в кино или на танцы, но вероятность такого события примерно равнялась тому, что в следующую секунду Вселенная схлопнется обратно в сингулярность.

– Нас видят, Ваше Высочество, – я кивнул в сторону висящей под потолком камеры. – Вот были бы мы наедине…

Она покосилась на камеру, улыбнулась.

– И что бы ты сделал? – игриво спросила она.

У меня в голове промелькнул целый вихрь мыслей, а сердце вдруг забилось быстрее. Я усмехнулся, Елизавета прыснула в ладошку, будто простая девчонка.

– Всё, что пожелает Ваше Величество, – ухмыльнулся я. – Но не раньше, чем у меня заживут рёбра.

– Ох! Я же тебя задерживаю! – всполошилась принцесса. – Тебе же срочно надо врача!

– Во-первых, не срочно, – возразил я. – Во-вторых, нашему фельдшеру я бы не доверил даже ногти обстригать.

– Нет, ты сейчас же пойдёшь в лазарет, – заупрямилась она. – Это приказ.

– Склоняюсь перед вашей волей, – произнёс я и поклонился снова, чувствуя, как от каждого движения в груди нарастает волна острой боли.

– Я провожу, – обеспокоенно сказала она.

– Не стоит, – сказал я, выдавив из себя улыбку.

– Хорошо… – пробормотала она. – Но в лазарет всё равно сходите! Иначе я… Иначе я на вас обижусь!

Угроза серьёзная, так что воспринял я её со всем уважением. Мы с принцессой распрощались, я заверил её, что отправлюсь прямиком в медблок, и только после этого она зашла к себе в каюту. Я же не стал предавать её доверие и пошёл к нашему фельдшеру.

Гуссейнов был на месте, снова залипал в планшет, но в этот раз в медблоке находились ещё и пациенты. Завидев меня, все они вскочили со своих мест, и фельдшер тоже. На лицах ясно читался испуг. Похоже, это те, кто устроил переполох во время нашего отсутствия.

– Ну здорово, орлы, – хмыкнул я, окидывая их долгим пристальным взглядом.

– Здра жла, госпдин командор! – слитно выкрикнули они.

Пятеро, не считая фельдшера. Все малость побитые, со следами физического воздействия, в ссадинах. Я бы им ещё добавил за драку на корабле. Драка – это чрезвычайное происшествие.

– Замполита сюда, – хмуро приказал я.

Растерянный фельдшер принялся лично вызывать лейтенанта Крапивина.

– А мне обезбол какой-нибудь дай, – сказал я.

– А что с вами, господин командор? – поинтересовался Гуссейнов.

– Перелом рёбер, – сказал я.

– Так надо осмотреть! Пощупать, вдруг осколки или ещё чего… – он попытался усадить меня на кушетку, но я вывернулся.

– Никаких осмотров! Смотрели уже, всё в порядке, – меня откровенно пугала перспектива оказаться в лапах этого коновала. – Просто дай чего-нибудь обезболивающего.

Гуссейнов заметно расстроился, но всё же принялся рыться в шкафах и ящиках, а затем протянул мне таблетку и стакан воды. На этот раз таблетку вполне знакомую.

Чуть погодя в медблок явился и лейтенант Крапивин, ожидая, в первую очередь, наказания.