Текст книги "Героический Режим. Злая Игра. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

– А что на счёт памяти?

– Ты – пустой, чистый лист, понимаешь? Как ты можешь исполнять приговор, если будешь пристрастен?

– Судья-то память, как я погляжу, не потеряла?

– Тут другое, – Инча благоговейно вздохнула. – Судья была ещё маленькой девочкой, когда поняла, что такое добро, а что – зло. Когда её отца, очень большого человека...

– ... и потомка Корда...

– ... свергли с трона и убили, её мать изнасиловали и, изувечив, выставили на поругание всему городу, её саму, ни в чём не повинную пятилетнюю девочку, ослепили и сломали ей правую руку так, что она никогда бы не смогла взять меч и отомстить обидчику. В этот момент она познала зло. Добро же пришло к ней от обычных людей. Её подобрал и выходил какой-то жрец. Он дал ей знания об этом мире, людях и богах, а после и выучил биться левой рукой. Но она отказалась от мести, выяснив, что её отец был жутким тираном, а человек, который его сверг, наоборот лучший правитель для людей. Узнать – одно, но понять – совершенно другое, не зная во что верить, она ушла в жрицы Корда и провела в молитвах несколько лет, надеясь разобраться в своих чувствах.

Но с вашим появлением началась Смута. И в тот же день к ней явился странный человек. Она увидела его, он шёл к ней через тьму, которую она видела все последний годы, и Свет освещал ему дорогу. Будучи ослеплённой, она даже снов не видела, представляешь? Этот человек коснулся её глаз, потом – правой руки, а после молча исчез. Проснувшись, она снова увидела свет, а её рука вновь шевелилась. Тогда она поняла, что она – Судья...

– Что-то не помню никаких людей, идущих ко мне сквозь тьму, – проворчал я, прерывая поток патетики, льющийся из уст Инчи.

– Ты – всего лишь орудие, главная в вашей паре Судья. Если она навяжет тебе свою волю, не подчиниться ты не сможешь.

Я вздохнул.

– Приятно слышать.

– Прими это как данность. Странно одно – почему пришлый стал Палачом. Хотя, возможно, ты и не пришлый вовсе.

– Все игроки всегда принимали меня за своего... – Я осёкся. Столько раз меня путали с местным. Однажды меня чуть не убили игроки. А однажды наоборот спасли местные. Если вспомнить слова Свея об узнавании... – Я точно игрок. Вероятно, меня иногда путают с местным из-за того, что я – Палач.

– Может, и так. Наверное, в этом мире не нашлось никого, кто был бы достоин.

– Или кого можно было бы проклясть таким способом.

Инча погладила мою левую щеку, осторожно прикасаясь подушечками пальцев к тонким шрамам.

Есть в этом какая-то странная символика – я должен быть слеп на один глаз, а моя левая рука, фактически, не принадлежит мне, являясь вместилищем для сгустка Тьмы. Тьма вылечила мой левый глаз. Судья же перестала быть инвалидом из-за вмешательства Света. Мы обязаны этому миру и нашими увечьями, и, одновременно, излечением от них. Две противоположные сущности, обитающие в этом мире, являющиеся его частью, не хотят, что он погибал. А мы – их орудия.

– Это не проклятье, – говорила там временем Инча, – это дар. Я найду способ, чтобы вы с Судьёй встали на одну сторону, и тогда мы сможем спасти всех.

– Думаешь, я этого так хочу? Да мы и так, вроде, на одной стороне.

– Но не вместе. Будто тянете одно одеяло каждый на себя. Ну, ничего, – говоря это, Инча крепко прижалась ко мне, её рука поползла по моему бедру вверх, – вы справитесь.

Мы поцеловались.

А я думал о том, что Инча ответила лишь на один вопрос – кто я. Но такой ответ не подразумевает понимания моей сути.

Чистый лист? В этот чистый лист уже вписано слишком много, и все буквы – кровью и грязью. Во мне уже слишком много привязанностей и ненависти.

Смогу ли я справиться с возложенными на меня обязанностями? Смогу ли уничтожить этот мир, если понадобится?

И не захочу ли я этого, окончательно возненавидев его?

Нелюди IV

Я перемахнул городскую стену за полчаса до заката. Игроки трудились, не покладая рук, но сооружённые ими ров, вал и частокол не остановили бы и взбесившуюся козу. Долго искать Свея не пришлось – он сидел внутри своей палатки и "любезничал" наедине с Шапокляк. Насколько я понял из обрывка разговора, который успел услышать, они распределяли доли в предстоящей добыче. Носатая повелительница ядов не соглашалась отдавать Свею больше пятидесяти процентов, а тот пытался убедить её, что снаряжение ОЧЕНЬ понадобится ему для блага всех игроков, и ему потребуется никак не меньше трёх четвертей от добытого. Начинал он, судя по всему, процентов с девяноста.

– Многоуважаемый Свей намекает на то, что число членов нашего клана может резко увеличится, – сказал я, усаживаясь к ним на расстеленную прямо на земле шкуру. – А значит, нам снаряжения нужно гораздо больше, чем вам. И я могу поручиться за его слова.

Шапокляк сузила глаза, внимательно меня разглядывая.

– Где ты выцепил этого факира? – спросила она, игнорируя мои слова. – Что-то раньше я его не видела.

– Я пришёл с севера, это всё, что нужно сейчас знать.

– Там же никого не осталось?

– Всегда остаётся кто-то, – осторожно проговорил Свей. – Поэтому нам нужно будет семьдесят процентов добычи.

Повелительница ядов оттаяла. Лицо, озарённое надеждой на лучшее, не перепутать ни с каким другим.

– Но этот разговор останется между нами, – настойчиво сказал берсеркер.

– Я не намерена вселять в своих людей ложную надежду. Отлично, получишь свои семьдесят процентов. Но если вы меня обманули...

– Мы не обманываем тебя, Рита. Ты же меня знаешь.

– Знаю.

Свей перевёл взгляд на меня.

– Что ты разузнал в городе?

Я вкратце рассказал ему, присовокупив рассказ своим одним своим предположением, смысл которого сводился к тому, что раз герои и войска активно отдыхают с марша, то нападение ожидается не далее как сегодня вечером.

– То есть мы тут вроде сыра в неработающей мышеловке, – угрюмо заключила Шапокляк. – Я отдам своим людям приказ отдыхать, иначе они оружие в руках от усталости держать не смогут. Два лишних бревна в заборе нас не спасут.

– Скажи им делать вид, что они работают. Я своим скажу то же.

– По-моему, они там все тем самым и занимаются, – подал я голос.

– А источник информации достоверный? Нас точно хотят превратить в приманку?

Я пожал плечами.

– Достовернее его нет.

– Выставим тройные дозоры, – сказал Свей. – И, кстати, ты не знаешь, сигнализацию кто-то придёт ставить? Время-то уже прилично, скоро закат.

Я снова картинно пожал плечами, а потом ухмыльнулся:

– Как-то не по себе становится, когда начинаешь понимать, что тебя готовят в качестве жертвенного агнца.

– Или козла отпущения. Ладно, план действий согласован. Рита, иди, мне нужно поговорить с ним наедине.

– Иду-иду.

– Постой, – резко сказал я. – А мой яд?

– А где доказательства того, что ты проник в город? Останемся при своих, парниша.

Я вытащил из кармана три знака Судьи, которые своровал у Инчи – именно она их делала. За то, что они находились у меня, мне грозила быстрая и мучительная смерть – выдавать их могла только Судья и только тому, кого она судила, и, конечно же, не более одной штуки на руки. После гибели обладателя знака, он возвращался Судье.

– Этого достаточно?

– Где ты их взял? – выдохнул Свей.

– Украл у мастера, который сейчас находится в городе. Помнишь, они вошли самыми первыми – Судья и её приближённые?

– Откуда мне знать, что ты не взял их раньше?

– Оттуда, что взял бы я их раньше, пропажу бы давно обнаружили и меня бы уже за них казнили. Сейчас же, когда они готовятся к бою, у нас есть время, чтобы их использовать.

– Как ты хочешь их использовать? – спросила меня повелительница ядов.

– Сначала гони яд. И я сам выберу, какой захочу.

Шапокляк вывалила на шкуру несколько склянок. Я простёр над ними левую ладонь.

"Комок".

"Нюхаю уже, нюхаю... Хм... мм... ага... да... нет... нет... Положи ладонь ей на лицо, я сам всё сделаю".

"Зачем?"

"Клыки, самый сильный яд у неё в клыках. Вы же спорили на самый сильный яд?"

"Думаешь, она согласится?"

"Ну, убеди её. Мне нужен этот яд, он в разы сильнее нашего".

– Рита.

– Что?

– Открой рот, закрой глаза.

– Ты идиот?

Я ушёл в Тень и припечатал левую ладонь ко рту Шапокляк. Комок управился за секунду, но вряд ли это понравилось повелительнице ядов.

– Ты охренел? – прорычала она. – Что, мать твою, это было? – Шапокляк сплюнула кровью. – Ты, мать твою...

– Мы спорили на самый сильный яд. И я взял его сам, так как два раза ты уже попыталась меня надурить. А теперь на счёт знаков Судьи...

Мы вышли из палатки через четверть часа. Шапокляк злая и недовольная, Свей сосредоточенный, а я преисполненный злой радостью. Повелительница ядов нас покинула, а мы с берсеркером направились к земляному валу.

– Пахнет кровью, – сказал я, ухмыляясь. – Кровью и смертью. Чувствуешь?

– Чувствую. Но не понимаю, чего тут весёлого.

– А я не весёлый, я злой. Очень-очень злой.

– Думаешь, сработает?

– Конечно. – Я протянул Свею кусок пергамента, который дала мне тогда Трея, и босс впился в него глазами. – Конечно, сработает. Давай обратно. Я пока пошёл в разведку.

Я оставил ошарашенного Свея и через несколько секунд уже бежал к опушке Белой Рощи. Смрад гниения, грязи и желчи, вонь смерти и крови, запах Скверны медленно надвигался на меня. Я полу-инстинктивно нашёл укромное место и затаился там в ожидании.

Вот так, я ожидал долгой и кровавой войны, тяжёлых походов сквозь неблагоприятную наполненную врагами местность, а противник решил атаковать самостоятельно.

И я знал почему. Потому что он боится. Меня. Судью. Героев. Игроков. Нас.

Людей.

Нелюди бредут сюда, я чувствую, как дрожит под их ногами и лапами земля. Я слышу крики, вопли, стоны, вой. Чувствую, как на меня надвигается жуткая аура безумия и боли. Но я здесь потому, что не боюсь их. Я пришёл сюда, чтобы убивать их и, если понадобится, быть убитым. А они – для того, чтобы попробовать спасти свои жалкие недожизни, продлить свою агонию. Когда Гасп остался в Белой Рощи прикрывать отступление Культа, он лишь оттягивал неизбежный конец Гниющего и всех его прихвостней.

Мы пришли, чтобы завершить дело, которое не смог завершить Корд. Так, скажите, зачем нам боги, если мы, люди справимся гораздо лучше?

"Как ты?" – спросил Комок спустя какое-то время. Вокруг царила непроглядная темень. Кажется, я даже задремал.

"Устал, – честно признался я. – Чертовски устал. А ещё мне больно".

"Отдых ещё не скоро, а вот боль я сниму как только переварю яд".

Я сидел на ветвях огромного многовекового дуба. Опушка Белой Рощи медленно приходила в движение. Химеры, одержимые, оккультисты и даже несколько ведьм. Тысячи существ, которые когда-то были людьми, сейчас собрались здесь. И против них жалкие восемнадцать сотен людей.

Как я и думал, Гниющий решил нанести превентивный удар. Пока город в плачевном состоянии, пока лагерь не готов, пока войско не отдохнуло с марша. Моё появление тоже сыграло свою роль – я чувствовал, как его злобная воля ищет меня, но я научился прятаться очень хорошо.

Куча одержимых, сотен пять, не меньше, в сопровождении полудюжины оккультистов высыпалась на большое выжженное поле, где ещё год назад росла пшеница.

"Вот он – мой отдых, планирование и интриги – не мой конёк, но, кажется, скоро придётся брать на вооружение и их".

"И, тем не менее, у тебя получилось?"

"Узнаю в скором времени".

Я спрыгнул с дерева и, словно нож в масло, вошёл в нестройную толпу одержимых, шедшую к Светлому Месту с правого фланга. Крылья и Клинки Тени рвали безумцев на части, потрошили их тела и расшвыривали ошмётки по окрестностям. Впрочем, они, в отличие от оккультистов, умирали быстро. Переломанные и освежёванные тела улыбчатого и слухача корчились в муках ещё какое-то время после того, как Тень коснулась их, с этими ребятами я торопиться не собирался. Этого оказалось достаточно для других – они просто бросили подконтрольных одержимых и смотались к своим основным силам.

Зло Гниющего коснулось меня, но что мне до его зла?

– Ну! – крикнул я ему. – Давай, достань меня!

Он, конечно же, попробовал, но я растворился в Тени и отступил, оставив после себя полсотни трупов. Оставшиеся безумцы тупо сбились в кучу и, завывая, принялись водить жуткий, изломанный, неестественный хоровод вокруг умирающего слухача. Они случайно затоптали его насмерть и остановились, не зная, что делать дальше.

Я в этот момент был уже далеко.

– Где ты, сучка, где? – напевал я, рыская по лесу. – Где ты?

Боль и кровь пьянили меня. Я давно уже дал волю своей Злобе и не собирался её сдерживать, переход какой-то определённой черты просто выключил в моём мозгу кнопку с названием "Достаточно". Пересечение этой грани сделало меня полубезумным, но контролируемое безумие – лучшее состояние, которого стоит придерживаться в ближайшее время. Нормальный вряд ли вынесет, что может произойти в ближайшее время.

Я почуял её. Тащилась на телеге вместе с двумя лобастыми медиумами. Однажды я уже отпустил её, но второй раз такое не повторится. До повозки не меньше километра, но я преодолел это расстояние сквозь Тень за несколько секунд.

– Привет. Где взяла новый глаз?

Ведьма взвизгнула, но от химер, тащивших повозку проку не было – в этот момент они принимали меня за своего.

Жизнь оккультиста – причинение мук. В том числе самому себе. В жутких муках он рождается, в муках живёт, в них же черпает силу. Моя левая рука сейчас представляла собой опухший обрубок с почерневшей подушкой ладони и толстыми непослушными червями пальцев, из-под деформированных ногтей которых сочился яд и гной. Но Комок уже обещал, что справится с ядом Шапокляк, хотя на это понадобится время.

Я опрокинул телегу, оставив медиумов, сбрызнутых новым ядом и неспособных пошевелиться под тяжестью телеги, умирать. А вот ведьму я вытащил из-под телеги, ещё раз переломал ей ноги, а после сжал её горло правой рукой. Я чувствовал, как её позвонки трещат, как я выдавливаю из неё жизнь. Это было упоительно. В этот момент я готов был сразиться с самим Гниющим, пусть с ним будут хоть миллионы приспешников.

Но резкий окрик Комка вернул мне разум.

"Я справляюсь, сейчас боль немного пройдёт. И, кажется, ты уже должен был возвращаться к городу? Часть атаки ты уже сорвал".

Я выругался сквозь зубы, но та эйфория, что пьянила меня, уже прошла. Осталась лишь Злоба да желание убивать. Убийцы на рожон не лезут, напомнил я себе, и принялся отступать к городу.

Но отступать, собственно, было уже некуда. Поняв, что дырявые разваливающиеся стены и куча палок воткнутых в холмик земли – плохая защита, от которой могут ещё и помехи возникнуть, Судья вывела своё войско в поле у опушки Белой Рощи. Так что, отойдя буквально на несколько сот метров назад, я очутился в эпицентре сражения местной пехоты и химер.

Герои действительно впечатляли куда больше игроков. Их колдовство было куда мощнее, а мелькающие то тут, то там артефакты-бомбы причиняли рядам химер чудовищный вред. Я едва не погиб под дружеским (впрочем, дружеским ли?) огнём и едва сумел смотать удочки. Оценив обстановку, я понял, что тяжеловооруженные пехотинцы выполняют роль ничуть не лучшую, чем игроки, то есть простого мяса, пущенного вперёд для того, чтобы сдержать противника, пока маги стараются нанести врагу как можно больший урон.

Но всё было бы слишком просто, если бы герои разгромили химер, пока пехота их сдерживала. Где-то в глубине строя химер зашевелилось что-то огромное. Из-под земли вырос чудовищных размеров хобот, который наотмашь упал на ряды пехотинцев, вырубив в строе настоящую просеку. Хобот – или, скорее, сосуд – задрожал и через пару секунд лопнул, выливая на пехотинцев потоки Скверны. За несколько секунд, наполненных гнилой вонью и нечеловеческим визгом умирающих, половина тяжёлой пехоты была уничтожена, вторая бежала. За ними с трубными воплями бросился поток химер – им, рождённым Скверной, чёрная жижа нипочём.

Впрочем, их быстро завернули назад – Гниющий явно готовил массированный удар по всему фронту, намереваясь раздавить нас одним ударом. Затяжная битва ему была не к чему – герои мясо вроде одержимых вряд ли почувствовали бы, рано или поздно, выкосив всех, пополнить же ряды безумцев было негде. Когда основное твоё преимущество – численное превосходство, лучше пользоваться им сразу.

Я отступил к лагерю игроков. Все наши были в боевой готовности – за плотным строем персонажей ближнего боя, среди которых стояла половина убийц и охотников, прятались разбитые на несколько групп маги и друиды. Пехота и герои уже откатились к стене. Я заметил, что конница в сопровождении нескольких десятков героев направляются в левый фланг армии Гниющего. Возможно, тоже стараются оттянуть массированную атаку.

Я перебрался через ров и вал с частоколом, ещё раз с горечью поняв, что от них практически никакой защиты. Свей ещё находится в тылу, раздавая последние распоряжения. Вскоре он займёт место в первых рядах, приняв командование пехотой, здесь же, рядом с кастерами, останется Шапокляк. Повелительница ядов удовлетворительно крякнула, увидев мою распухшую руку.

– Не по вкусу пришлось, а? – с гордостью спросила она.

– Опухоль уже почти спала, через пару минут и вовсе буду в... – Я заикнулся и, едва успев стянуть маску, сблевнул за землю. Вытоптанная почва задымилась. – В общем, скоро буду в норме.

"Уже в норме", – сказал мне Комок.

"Отлично, а то не хотелось бы проводить второе из трёх генеральных сражений раненым".

– Уже в норме, – сказал я и помахал перед Шапокляк рукой, с которой прямо на глазах спадала опухоль.

Через секунду меня скрутил ещё один спазм, и на этот раз рвота продолжалась долго.

"Извини". – Эта зубастая паскуда издевалась.

"Да пошёл ты..."

Очухавшись, я улыбнулся Рите, а та покачала в ответ головой.

– У меня полгода ушло на этот яд.

– Что в лесу? – нетерпеливо спросил меня Свей.

– Тысяч пятнадцать одержимых, оккультистов от трёх до четырёх сотен, химер примерно столько же. Ну и Гниющий, который умеет вызывать из-под земли сосуды со Скверной, очень быстро превращающей людей в кости, лежащие в лужах гнили.

– Ты, кажется, ещё веселишься? – буквально прорычал босс. Его бесила моя жажда боя. Для него предстоящая битва вовсе не возмездие Культу, он думает о том, сколько человек из клана погибнет, сколько будет ранено, куда уводить людей в случае поражения. Что будет, если погибнет он. Я мыслил как убийца, которому дали работу, и я был готов её выполнять, он же был предводителем, на плечах которого лежит ответственность за сотню с гаком жизней здесь и ещё больше – в Каменном Мешке. Нет, конечно же, я тоже переживал за наших, и был готов отдать жизнь за их спасение, но ответственность я спокойно перекладывал на Свея. Хотя бы потому, что он гораздо лучше справится.

Я оскалился, показывая боссу вылезшие зубы.

– Радуюсь тому, что сегодня все получат по заслугам, – невнятно проговорил я в ответ.

Проревел горн.

– Готовимся к обороне! – рявкнул всем Свей. – Я на своё место, – сказал он Шапокляк и скосился на меня. – А ты куда пойдёшь?

Я расправлял за спиной Крылья Тени, а Комок, окончательно переваривший яд, разодрав левый рукав моего плаща, высунул наружу своё жало вместе с пастью, в которой уже начали водить хоровод ряды треугольных зубов. Я ещё раз ухмыльнулся, и в этот раз вместе со мной ухмыльнулась маска, сросшаяся с моим лицом.

На меня смотрели с ужасом, будто на чудовище. Но я и был чудовищем, хотя всё ещё оставался человеком, пусть где-то глубоко внутри. И буду им оставаться до тех пор, пока меня заботят судьбы других людей, плевать, как я выгляжу, и что за тварь живёт в моём теле. И пусть люди благодарят судьбу, что это чудовище на их стороне.

– Мне в строю будет тесновато, но я буду держаться недалеко.

– Отлично. По местам.

Резня IV

На левом фланге поднялся знакомый мне по первой встрече с Гаей столп света. Только в этот раз его сопровождал бешеный, закладывающий уши, визг одержимых, попавших под его действие. Верещали они так, будто их сжигают заживо и, думаю, это было недалеко от истины.

Я ощутил толчок тёплого воздуха, наполненного влажным смрадом сохнущей грязной одежды. Мимо меня пробежало десятка три героев во главе с Эшком. Охотники. Видимо, проводят разведку боем. Прикрыв глаза, я принюхался. На них – и, значит, на меня – пёрло около тысячи одержимых, за спинами которых маячило едва ли с десяток послушников. Никакой особо полезной информации герои не получат.

Я вслушался в Тень. Выходило, что оккультисты действовали по знакомому плану – большая их часть вместе с химерами и примерно половиной одержимых залегли в лесу, в то время как вторая половина безумцев ведётся горсткой послушников на убой. Вероятно, тоже планируют провести разведку боем, пожертвовав частью мяса – вряд ли Гниющий достоверно знал, где расположилось наше войско. Я отписался по этому поводу Свею, а сам двинулся за Эщком.

Впрочем, с охотниками я столкнулся почти сразу – они организованно отступали. Некоторые были ранены, одному оторвали руку, его тащили на себе двое товарищей. Пройдя ещё сотню шагов, я наткнулся на место их стычки с одержимыми. Около полусотни утыканных стрелами трупов громоздились на лесной тропе, другие одержимые отступили вглубь леса и топтались на месте. Если так пойдёт и дальше, их неуверенная разведка будет стоить им приличной части войска.

Хотя, когда на твоей стороне девятикратное преимущество, вряд ли думаешь о потере жалкой горстки самых бесполезных своих юнитов.

Я обошёл сгрудившихся у череды оврагов одержимых и нашёл кукловодов – дюжину оккультистов. Они не прятались, уверенные в том, что находятся в безопасности. Глупцы.

Мои иллюзии выросли из-под земли и одновременно навалились на каждого противника. После секундной паники, потеряв двух товарищей, послушники дали отпор. Их ментальные атаки за долю секунды рассеяли все мои иллюзии, из-за чего я провёл несколько неприятных секунд – мои глаза будто выдавливали, уши заложило до боли, а за уголки рта кто-то будто потянул крюком. Но Комок быстро справился с этой болью.

"Что за хрень? Крыс говорил..."

"Твой Крыс – убогий охотник. Эти иллюзии несут твой ментальный след, но при этом защиты от разумов оккультистов у них самих никакой нет, вот рикошетом ударило и по тебе. Нужно будет над этим поработать, жрецы Корда в этом плане ещё опасней будут".

Что ж, поработаем. Но пока нужно уничтожить оккультистов. Они не сидели без дела – из-под земли то тут, то там вылезали небольшие "сосуды", проливающиеся Скверной на землю. Скверна начинала кипеть, образуя что-то вроде защитного круга.

Где-то у стен города тем временем вновь что-то грохнуло, а потом раздались звуки уже ближнего боя. Видимо, оккультисты прощупывали оборону союзников то тут, то там, не собираясь переть вперёд цельным фронтом. Возможно, где-то оборона и не выдержит. Скорее всего, на позициях игроков. Потому-то я как можно сильнее должен оттянуть атаку на них.

Я раскрутил Теневой Вихрь, распростёр Крылья над ставкой оккультистов и прыгнул прямо в их круг. Скверна встретила меня отчаянным сопротивлением, но я продавил щит и ворвался в группу противников. Бойня продолжалась с минуту, а после я двинулся дальше в глубину леса, оставив за своей спиной разбредающуюся толпу одержимых.

Но на этот раз меня выследили. Внезапно я по колено провалился в лужу Скверны, вылившуюся из-под земли. Ноги жгло огнём. Я выбрался из лужи, но тут мне дорогу перегородил появившийся откуда-то из-за деревьев сосуд, вот только в этот раз из него не вылился поток жижи. Он лопнул пополам, и на меня набросилось нечто чёрное и бесформенное, закутанное в десятки слоёв тряпок и шкур. Я отбил первый натиск существа и отступил, старательно избегая разливающейся по земле Скверны, существо же метнулось куда-то в лес.

– Алексей, – тихо сказал я. – Это ты?

Это был он. Я чувствовал. Неестественно длинная деформированная левая рука с десятками щупалец вместо пальцев могла быть только даром от Гниющего моему старому другу.

– Я, – прошелестел его голос, сильно искажённый, но ещё узнаваемый.

На мои Крылья Тени спикировало несколько разлагающихся ворон. От соприкосновения с Тенью они лопнули, разлетевшись в разные стороны ворохом перьев и отравленных кусков мяса. Зашипел разлившийся яд, но Крылья выдержали.

– Почему ты примкнул к ним? – как-то жалко, словно обиженный ребёнок, спросил я.

Ответа на мой вопрос не последовало.

Я увидел его. Некромант спрятался в небольшой ложбинке. Намереваясь оглушить его, чтобы после битвы поговорить с глазу на глаз, я набросился на него, целясь из Тени в левую руку. Клинки впились в руку некроманту, кромсая плоть, чтобы отделить проклятый подарок Гниющего...

... и его плоть взорвалась, окутывая меня облаком яда, способного даже разъесть мою Тень. Я отшатнулся, пальцами правой руки сдирая со своего тела пятна из расплавленной одежды и яда.

– Ты не собираешься сдерживаться, – сказал из ниоткуда тот же сиплый бесстрастный голос. – Это хорошо. Я тоже не хочу драться вполсилы.

Я взлетел на дерево, всё ещё счищая с себя яд. Полдюжины выжженных ран невыносимо болели, кровоточа и уже истекая гноем. Комок полностью ушёл в себя, не давая яду некроманта расползтись по моему телу.

Я наугад метнул в лес несколько Меток, но ни одна не нашла Алексея. Искать среди теней тоже не выходило – некромант всё под своими ногами превращал в Скверну...

Ещё несколько Меток в те места, где концентрация Скверны была наибольшей, дали результат. Я увидел сгорбленную фигуру, упиравшуюся левой рукой в землю. Два арбалетных болта щёлкнули на зубах у выбравшегося из-под земли скелета – Алексей успел выставить не один слой защиты.

– Почему ты примкнул к ним? – повторил я уже со злостью в голосе.

– Ты меня предал. Предал нас всех. Друзей, клан... Бросил нас в кругу врагов. И тогда я решил выступить против тебя. Что тебя удивляет?

– Ты тоже предаешь клан.

– Что мне клан? Я хочу уничтожить весь этот ублюдочный мир. Я его ненавижу. Ненавижу всех этих выродков, искажающих свои тела, ставящих опыты над людьми. Ненавижу здешних богов, делающих из людей бездумные орудия для своей войны. А тебя я ненавижу больше всех.

– Ненависть ко мне оправдывает то, что присоединился ко всем "этим выродкам, искажающим свои тела"?

– О, это только на время. Для всех итог будет один – вечный покой и для нас, и для местных, для всего мира. Но тебя я хочу прикончить собственноручно и прямо сейчас.

Алексей застонал, его тело выгнулось, в то время как левая рука оставалась неподвижной.

Земля заходила ходуном. Разрывая дёрн, на поверхность полезли сотни скелетов – человеческих, звериных. За моей спиной поднялись убитые мной оккультисты.

Лес наполнился тем же бесстрастным и от этого ещё более зловещим голосом.

– Ты будешь первым. Потом падут другие.

Я как можно плотней укутался в Плащ и спрыгнул на землю. Тень разметала десяток шевелящихся костяков, но здесь их собрались сотни. Я попробовал прорваться к некроманту – наброшенная Метка не давала ему ускользнуть от меня – но скелеты и трупы буквально завалили мне дорогу, не давая пройти. Я отступил, надеясь резко изменить направление атаки, но тут же на меня со всех сторон набросились одержимые. Сквозь толпу скелетов я разглядел трёх лобастых, появившихся из глубины леса.

Тем временем в движение пришла не только земля. На миг прощупав тени, я понял, что почти вся армия Гниющего двинулась вперёд. Кажется, они нашли слабое место... и пока не понятно, где оно. Кто не выдержал? Игроки? Герои? Обычные войска?

Я взлетел на очередное дерево, растворился в Тени, понимая, что нужно уходить.

– Со мной этот фокус не пройдёт, тёзка. Я тебя тоже пометил. Сейчас ты потеряешь сознание, а потом я отнесу тебя к Гниющему для того, чтобы он вытащил из тебя все силы, что ты забрал в Лесу Трупов.

Мои раны, которые уже начали затягиваться благодаря Комку, вспыхнули жесточайшей болью. В каждой принялись прорастать семена полых костяных колючек, наполненных ядом. Дюжина тончайших шил пронзили мою правую ладонь – ту, которой я обдирал прожжённые куски одежды.

"Ты недооценил его, – с мрачным злорадством сказал мне Комок, – ты не хотел его убивать. Ты и драться-то с ним не хотел. И вот тебе результат".

"Ты можешь мне помочь?"

"Могу, – вздохнул Комок. – Сейчас будет ОЧЕНЬ больно, и снять я эту боль не смогу, пока не управлюсь с колючками".

Я на миг потерял сознание. Ничего удивительно – ощущения были такие, будто каждую мою кость выдирают из тела: шипы успели прорасти сквозь мою плоть и впиться в скелет. Это длилось какие-то секунды, но я едва не сошёл с ума и не умер от болевого шока.

За это время я успел свалиться с дерева, моё тело завалило десятком скелетов и дюжиной одержимых. Алексей подошёл ко мне на расстояние вытянутой руки.

Комок выплюнул ему в лицо каждую собранную в моём теле колючку, щедро смазанную ядом от Шапокляк. Они прошли сквозь защитный слой Скверны, циркулирующий под слоями шкур, в которые некромант кутался, и глубоко вошли в его тело. Алексей отшатнулся, опоздав лишь на миг, поднимая свою левую руку для защиты, и в этот момент Комок своим жалом и десятком пастей превратил добрую половину щупалец на левой руке некроманта в кровавое мясо.

Я растворился в Тени и, едва понимая, что происходит, отступил к городу.

"Один – один, – заметил Комок. Он очень гордился собой. – Это у меня с твоим другом. У тебя – ноль".

"Заткнись".

Комок хихикнул.

"Интересно, что будет, когда Гниющий прознает, что ты уже ухлопал всю энергию?"

"Если Гниющий меня достанет, то ничего хорошего мне точно не светит вне зависимости от того, получит он желаемое или нет".

"О, это точно. Я знаю, где они прорвались".

"И где же?"

"Ну, раз они хотят поймать тебя, чтобы забрать энергию..."

Я на ходу влил в себя два зелья здоровья и одно – Злобы, её запасы тоже начинали истощаться из-за того, что по моим собственным энергетическим каналам сейчас сила едва струилась.

Сквозь лес и толпы штурмующих город одержимых нельзя было не разглядеть полыхающие деревянные укрепления лагеря игроков.

– Я тебя достану... – едва слышно раздалось за моей спиной. Впервые в голосе Алексея прорезались эмоции, и я не слышал раньше, чтобы в слова вкладывали столько ненависти.

"Вас раздавят одним ударом, нужно что-то делать..."

"Ещё рано, Комок, рано".

"Потом может быть поздно".

"Если станет поздно, я погибну здесь в одиночку".

Зелья привели меня в чувство. Я быстро добрался до задних рядов одержимых, штурмующих деревянные укрепления. Пожар успели потушить, и теперь над рядами безумцев носился чудовищный вихрь, слепленный из огня и каменной крошки.

"Сюда стянулась, должно быть, половина нападающих".

"Вижу".

Зацепив по дороге двух оккультистов, я врубился в нестройные ряды одержимых. На меня секунд тридцать не обращали никакого внимания. За это время я прошёл толпу насквозь и пошёл по периметру ограждения, убивая на своём пути всех, до кого мог дотянуться. Иллюзии и прочие энергозатратные умения я не использовал, полагаясь лишь на Клинки Тени и Плащ, но для толпы безумцев этого было достаточно. Проблема в том, что там, где я убивал одного, сразу становился другой. Отступать одержимые, как обычно, не собирались, а сюда ещё и пёрли основные силы противника.