Текст книги "Героический Режим. Злая Игра. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Нашей атаки явно не ждали. Мы побеждали. Но химеры и одержимые – только половина дела.

И тут в бой вступил наш отряд. Мы с Репьём быстро развешали метки на нескольких оккультистов из главного лагеря. Это было сигналом к действию. Три воина набросились на них из леса, а мы с рыжим убийцей не жалели стрел – мне удалось пополнить их запас во временном лагере.

Служители Культа не ожидали этой атаки. Я убрал двух, ещё одного Репей, а воины втоптали в землю сразу двоих. От нас на самом деле проку было немного – даже пронзённый двумя длинными стрелами оккультист продолжал двигаться. Но всего их осталось тринадцать, и в ближнем бою многие из них не были такими уж слабаками. Трое мелких набросились на одного из воинов, хватая его за ноги, а четвёртый прыгнул ему на загривок. Их мелкие ножи быстро заработали, выискивая прорехи в доспехах, и быстро нашли их – воин повалился на землю, крича от боли и обливаясь кровью. Я утыкал одного нюхача стрелами так, что он мало отличался от ежа, но тот дёргаясь и содрогаясь от боли всё равно продолжал кромсать оголившееся горло поверженного до тех пор, пока не смог поднять его отрезанную голову на вытянутой руке, и только после этого свалился замертво.

– Назад! – рявкнул Репей.

Два оставшихся в живых воина отступили. Одержимые не стали их преследовать, видимо, решив, что им нужно переформироваться. Что ж, их проблема. Третьим местом атаки наших кастеров стало именно их лежбище. Деревья ломались под градом ледяных глыб, чёрные шары метались по кустам, выискивая себе жертву, ветер буквально сбивал с ног. Этому оккультисты ничего не смогли противопоставить.

Но отомстить за смерть они смогли. Оба наших воина на миг остановились и диким хохотом принялись стягивать с себя шлемы – их обереги то ли куда-то пропали в стычке, то ли не помогли, возможно, группа сосредоточившихся только на них служителей Культа смогла перебить защитную магию. Произошло это чертовски быстро, один мгновенно вскрыл себе глотку, проигнорировав "рисование" улыбки на своём лице, а второй одним ударом вбил в глазницу собственный кинжал.

– Твою мать, – простонал мой босс.

– У нас ещё одно дельце, – быстро сказал я, одновременно навешивая Метку на одного из оккультистов из тайного лагеря. – Видишь их?

– Да.

– Они собираются сделать что-то очень нехорошее, и нам нужно прервать их как можно быстрее.

– Без пушечного мяса?

– Я стану пушечным мясом.

– Твоё дело.

Тем временем наш отряд ближнего боя объединился с городской дружиной и преследовал отступающих. Кастеры больше не использовали массовых заклинаний, выбивая одержимых поодиночке точечными заклинаниями так, чтобы не зацепить своих или союзников.

Я рассказал Коруму, где располагалось второе лежбище оккультистов, так что когда убегающие одержимые принялись уводить преследователей восточнее, ударная группа, ведомая самим главой клана, ударила туда, куда надо было. Хотя мне чертовски не нравилось то, что наши силы разделились на две части.

Мы уже почти добрались до тайного лагеря, когда у меня в мозгу вспыхнула короткая фраза "Все сюда!", а вместе с головной болью пришла и вторая "Оккультисты в городе!". Это явно был Старейший.

– Наше дело важнее, – быстро сказал я Репью. – Я быстро с ними расправлюсь.

Надеюсь...

Но босс мне поверил.

Их было четыре. Два крупных, причём, у одного было две головы, и два мелких. Один крупный был трёхротым, второй являлся слухачом и нюхачом одновременно. Мелкие представляли из себя совершенно плачевное зрелище. Это были две настоящие развалины с отсутствующими конечностями, с абсолютно гладкими яйцеобразными головами, их тщедушные тела едва прикрывали какие-то пахнущие смертью тряпки. Но у каждого из них было по три лобные доли, расположенные по окружности. Это явно какие-то медиумы, а значит, я совершенно прав, решив, что их убийство – первоочерёдная задача. Они лежали совершенно неподвижно, и только время от времени открывающиеся на шеях глубокие раны говорили о том, что слуги Гаспа живы.

– Так вот как дышат безротые, – пробормотал Репей. – Интересненнько.

– Стреляй по большим, – шепнул я. – Начнём с двухголового.

– Так точно, командир.

Я нырнул на полянку, низко приклоняясь к траве. Над моей головой практически одновременно прошелестели три стрелы, но каждая из них каким-то неведомым образом пролетела мимо двухголового оккультиста. Трёхротый, почувствовав меня, раскрыл свои пасти в широченных улыбках, но сразу же искривил их от ярости – комок Тьмы действовал безотказно.

Я налетел на двухголового с Клинком Тени. Я попытался распотрошить ему брюхо, а вторым ударом разрубить носатую голову, но первый мой выпад едва поцарапал его, второго же вообще сделать не удалось – толстая мускулистая рука ухватилась прямо за лезвие Клинка и крепко его сжала. Из клинка без моего ведома выстрелило полдюжины языков тени, пронзившие в нескольких местах тело оккультиста, один из них насквозь пробил ушастую голову, но двухголового это не остановило. Я попытался вырвать из захвата свой тесак, но оккультист держал его слишком крепко. Второй рукой он ухватил меня за запястье и дёрнул к себе. Я выхватил обычный тесак и рубанул оккультиста в бок, но клинок, глубоко войдя в рёбра противника, застрял так, что я не смог его выдернуть. Приходилось танцевать около врага, уворачиваясь от его ударов, и слушать, как трещат кости моей правой руки. Даже если бы я захотел бросить Клинок Тени прямо сейчас, у меня бы это не получилось. Но и отдавать главное своё оружие врагу я не собирался.

Всё совсем плохо. Причём, мы оказались в патовой ситуации – ни я, ни оккультист не могли оторваться друг от друга. Бросив обычный тесак, я выхватил арбалет и выстрелил в противника, но тот даже на стрелу, принявшуюся терзать его плоть изнутри, не обратил внимания. А арбалет был моим последним козырем – перезарядить его одной рукой, да ещё и во время беспорядочного обмена ударами, не получится, до ножей не дотянуться. Долго наше стояние продолжаться не могло – стрела делала свою работу, а из раны на ладони хлестал уже даже не гной, а нечто чёрное. Но время терять было нельзя – лобастые делали свою работу, а трёхротый и вовсе исчез из поля зрения.

Трёхротый выпрыгнул на меня как чёртик из коробочки. И плевать ему было на два торчащих из его живота дротика, он собирался умереть, но забрать меня с собой. Он пырнул меня в бок ножом, но кольчуга выдержала. Тем не мене удар был чудовищной силы, если бы двухголовый меня не держал, я бы повалился на землю. Второй удар пришелся мне по маске, она слетела, а я одним махом лишился половины зубов.

Понимая, что ситуация безвыходная, я набросил на себя Плащ Тьмы, который собирался сохранить на бой с боссом – полностью использовать его новоприобретённые качества можно было один раз в шесть часов.

Материализовавшаяся тень поднялась над нами и заключила в кокон. По моим рукам побежали чёрные змеи, они принялись терзать двухголового сразу в двух местах – его левую руку, сдерживающую Клинок Тени, и правый бок, в котором засел тесак. Второй оккультист бессмысленно бился о защищающую меня тень, иногда и вовсе промахиваясь и по инерции уходя в сторону. Его рты беззвучно раскрывались, он яростно вертел головой, будто пытался рассмотреть меня несуществующими глазами.

Двухголовый сдался. Он отпустил меня и попробовал отступить, но я успел перебросить Клинок Тени в левую руку (правая действительно оказалась сломана – запястье и ладонь были смяты и деформированы) и одним ударом разрубил носатую голову.

Репей тоже не терял времени. В рукопашной от него проку не было, стрелы только летели мимо, но вот с оставшимися беззащитными лобастыми он успел разделаться, хотя это далось ему не легко – из левого глаза рыжего ассасина текла слеза, из носа и ушей тянулись струйки крови.

– Как будто кто-то пытался голову раздавить, – сказал Репей слабым голосом. – Или наоборот взорвать, сложно судить. – Он утёр рот и подбородок. – Ну, справились мы, командир?

Я какое время не отвечал, буквально выблёвывая осколки своих зубов на снег. Нижняя челюсть, кажется, была сломана, но кости с тихим хрустом уже вставали на место.

– Нет, – ответил я спустя минуту. Язык едва ворочался, каждое слово давалось с большим трудом и жуткой болью. – Они успели вызвать босса.

Возможно они, а возможно боль и страх сражающихся в километре отсюда людей и одержимых.

– И что теперь делать?

Мне было плевать. Злоба прошла – Плащ выпил её всю, фактически, в пустую. Я чувствовал слабость, а моя правая рука горела огнём, не говоря уже о челюсти. Хотя, кто знает, какая из моих костей сейчас в худшем положении. Рука багровела на глазах и уже начала распухать.

– Поищем зубную фею, у меня к ней крупное предложение. Оптовая партия. Тебя беру в партнёры по бизнесу.

Репей сдержанно хмыкнул.

Я выпил зелье здоровья и с трудом – меня жутко начало тошнить – залил себе в горло два зелья злобы. Репей ограничился тем, что поправил своё здоровье. Сейчас он вырубал из тела трёхротого одолженным у меня тесаком свои дротики.

– Возвращаемся в город, – сказал я, поразмыслив. – Возможно, Старейший вытравил крыс, а может и нет. Да и что-то мне кажется, что не такую уж убедительную победу мы одержали в поле.

– Двинули, – кивнул Репей, возвращая мне тесак.

Мы повернули к городу.

А в моей голове настойчиво звучал глубокий злобный голос, твердящий одно и то же: "Я убью тебя, предатель!".

Боги II

Нападение внутри города не было самым плохим, что произошло за последние минуты. Оккультисты не будь дураками организовали ловушку для преследователей. Сами погибли – вторую их ставку накрыл Корум с другими воинами клана – но конницу заманили в лес, где на них набросились те полтора десятка химер, о которых говорил Репей ещё перед боем. Пятерых удалось убить нашим кастерам, но от городского конного отряда осталось полтора десятка всадников.

Химеры оказались не последним сюрпризом. Видимо, кто-то из послушников из основного отряда пережил магическую атаку или же была четвёртая ставка. Наши воины уже отступали к городу, чтобы ввязаться в драку с химерами, как их накрыла очередная волна одержимых. И это действительно была волна – не меньше пяти сотен сумасшедших, прущих валом и сметающих всё на своём пути.

В лесу же поднялся настоящий вихрь смерти. Я буквально чувствовал, как с дороги поднявшегося босса оккультистов убирается всё живое. Двигался он быстро, но всё же не достаточно – у нас ещё было три или четыре часа, чтобы решить проблему с остальными.

Что-то мне казалось, что мы не успеем.

Бой шёл уже добрых четыре часа, причём, клан участвовал в нём минут сорок от силы, а от ударного отряда осталось не больше десяти человек да полтора десятка кастеров с тремя убийцами – одна из химер, прикинувшаяся мёртвой, оказалась очень даже живой и здорово порезвилась в отряде поддержки.

Наши друиды с магами раскручивали очередную бурю над рядами одержимых, которые едва-едва не смели Корума с воинами. Но берсеркер, казалось, справится и с ними – он без устали размахивал не докованным мечом, который уже окрасился в красный цвет его ярости. Красные отблески хаотично мерцали вокруг главы клана, отбрасывая на одержимых – и живых, и поверженных – чёрные густые тени. Вой Корума иногда перекрывал все звуки битвы.

Не хотелось бы показаться пессимистом, но такие вещи даром не проходят. Использование проклятого оружия – тоже. Впрочем, без впавшего в боевую ярость Корума воины давным-давно бы разбежались, а друиды с магами прожили ровно столько времени, сколько потребовалось бы для того, чтобы волна одержимых докатилась до них.

– Может, здесь поможем, командир? – спросил Репей. Он уже не ёрничал, называя меня командиром и спрашивая, что мы будем делать.

– Наши должны справится, – стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал уверенно. И хотя бы более или менее внятно. – Нам нужно в город – кто лучше ассасинов выловит крыс? Да и что мы будем здесь делать? Никаких одиночек дорезать не получится, их здесь просто нет. Хочешь в рукопашную рвануть? Да и нашим минут через десять не останется ничего другого, кроме как отступать к городу.

Рыжий покачал головой.

– Если поле осталось за одной из сторон, её считают победителем.

– Это только первая драка за долгую ночь.

Мы побежали к воротам. На наше счастье мы успели протиснуться вместе с отступающей конницей. Теперь от них будет прок только в случае бегства одержимых – шестнадцать всадников, часть из которых к тому же ранена, собой большой ударной силы уже не являют.

Нам нужно было найти Старейшего, а я точно не знал, где он находится. Оставалось только предположить, что пока мутант не нужен на стенах, он охраняет конунга. Молча указав Репью следовать за мной, я бросился вверх по улице.

Молчал я потому, что моя нижняя челюсть взбесилась. Она похрустывала и трещала, а то, что я сначала принял за осколки старых зубов, торчащих из дёсен, оказалось новыми острыми, как у какого-то хищника, зубами. Причём, по дороге я выплюнул несколько и не пострадавших от удара. Комок тьмы разбушевался внутри моей левой руки, я чувствовал что-то вроде нитей, пронизавших всё моё тело. Но главное пока то, что челюсть как будто срослась, да и с правой руки опухоль спадала буквально на глазах, я уже даже мог пошевелить кистью.

В городе царила настоящая паника. Беженцы, живущие на улицах, с начала боя устроили лагерь у храма Корда и замка конунга, но сейчас активно разбегались по ближайшим кварталам и старались найти хоть какое-то укрытие. Местные, заколотившиеся в своих домах, на помощь им не спешили. Нам сильно не мешали, лишь один раз пришлось отойти в переулок, чтобы пропустить бегущую толпу человек в тридцать. Но главное то, что я угадал направление – если люди бегут прочь от замка, значит, слуги Культа напали именно там.

Замок был оцеплен, туда никого не пускали, а вот площадка около храма была усыпана трупами, как стражников, так и обычных людей. И многие из них (если не все) погибли вовсе не от рук оккультистов, те не рубят головы и не пользуются луками. У ворот храма стоял заслон из двух дюжин стражников.

– Где Штарейший? – рявкнул (или, вернее, очень громко прошипел) я в лицо какому-то стражнику, которого принял за офицера.

– В храме! Но туда никого...

Я растолкал стражников – одного пришлось не очень-то ласково приложить рукоятью тесака по затылку – и продрался во двор храма. Репей шёл следом.

Я остановился на пару секунд около груды трупов. Как мне и показалось с самого начала, никаких признаков того, что здесь побывали служители Культа, не было.

– Школько народа в храме? – спросил я у Репья и выплюнул последние два своих старых зуба. Разбушевавшаяся боль в челюстях сводила меня с ума.

Рыжий постоял несколько секунд, склонив голову так, будто прислушивался к чему-то.

– Не меньше дюжины. Очень сложно определить точнее – как будто заслон какой прикрывает весь храм.

Я прошипел нечто невнятное и махнул рукой, мол, следуй за мной.

Внутри храма тоже произошла бойня. Зал у алтаря был усыпан трупами, и вот среди них я заметил пару ребят с улыбками Глазго. Видимо, беженцы, решившие спрятаться в храме, принялись резать себе глотки, это вызвало панику, народ хлынул на улицу, и тут их встретили стражники, которые не слишком-то разбирались, кто обычный человек, а кто оккультист.

– Безумие, – пробормотал Репей. Я кивнул, соглашаясь.

– Сам храм пуст, – сказал ассасин. – Все где-то во внутреннем дворе.

Проход во внутренний двор найти было легко. Как Гензель и Гретель шли по хлебным крошкам, так мы шли по трупам. Оккультистов мы нашли всего двух, и оба были буквально разорваны на куски. Уверен, это Старейший постарался. Мы зашли за алтарь, нырнули в небольшой люк, прошли по узкому коридорчику и вышли во внутренний двор.

Я много повидал, но даже мне стало немного не по себе. Тайный храмовый двор покрывала белоснежная брусчатка, сейчас измазанная сажей и кровью. Двор имел диаметр в пятнадцать метров и был сжат со всех сторон высокими каменными стенами, от чего складывалось впечатление, что мы очутились внутри большого каменного стакана. В центре располагался второй алтарь, на нём сейчас как петух на жерди сидел Эрвир, у его ног расположились две знакомые мне послушницы, у их ног ещё тлел костёр. Алтарь окутывала сероватая пелена, иногда вспыхивающая всеми цветами радуги, она-то и не давала голому по пояс и измазанному кровью с ног до головы Старейшему добраться до главы храма.

Ну а по стенам двора по здешней традиции были развешаны выпотрошенные трупы, их органы, части тел. В итоге не меньше дюжины человек, все – послушники храма, судя по остаткам одежды. Развешивали и потрошили их наспех, знакомые мне ведьмовские узоры были выведены кровью очень грубо и с ошибками. Но нельзя сказать, что Эрвир со своими сучками не старался.

Настоятель храма как будто обрадовался моему появлению.

– Доктор! Убей его! Убей это ведьмовское отродье, и я, как и обещал, сделаю тебя начальником гвардии!

– Угу, – промычал я. – Шейщаш. Конунг в норме? – спросил я уже у Старейшего.

– Да, в замке, ему ничто не грозит.

– Жнашит, убиваем этого урода, и дело в шляпе?

– Я не могу до него добраться. Сила Корда его охраняет, а я – и мои родители – действительно якшались по молодости с ведьмами.

– Они тебе такие сиськи вырастили? – насмешливо спросил Репей, но он явно бахвалился, вид Старейшего произвёл на него сильное впечатление. – А мы их всех перебили, как я теперь себе такие сделаю?

– Умолкни, – оборвал я напарника. – Так то, что он тут вытворял, на него никак что ли не повлияло? Это же явный оккультизм.

– Я не оккультист! – взвизгнул Эрвир. – Я покорный слуга Корда! Но сила его теперь изменилась! Она изменила меня и моих слуг вместе с собой! – Он повернулся к нам шеей, показывая два тёмно-коричневых пятна на своей коже. – Теперь сила Корда впитала в себя силу Гаспа для того, чтобы карать выродков-оккультистов и таких, как ты, Старейший! Теперь мы соберём все свои силы в кулак, чтобы...

Он упал с алтаря уже не в состоянии разговаривать, ему мешал дротик, засевший у него между зубов. Пелена, окутывающая алтарь спала, оставив жриц беззащитными.

– Я с ведьмами дела не имел, – сказал Репей, явно довольный собой. – Ну, теперь вы, сучки!

Сучки ждать расправы над собой не собирались, тем более они были посильней своего хозяина. Жрицы с пронзительным воем двинулись на нас абсолютно синхронно, щеря клыкастые рты. Они вытащили из-под своих просторных одежд мерзкого вида чеканы, явно подражающие молоту Корда, и напали на Старейшего. Мутант отступил, предлагая нам тоже вступить в бой. Рыжий швырнул второй свой дротик, но тот, выбив сноп искр, отскочил от плаща жрицы, как будто тот был сделан из металла. С арбалетным болтом произошло то же самое.

Я набросил на жриц Метки и применил Плащ Теней. Благодаря ему мне удалось уйти от молниеносного выпада одной из жриц, чекан ударил в землю, раздробив брусчатку. Я сумел ответить только пинком в бок – правая рука ещё не действовала, я едва-едва мог пошевелить закостеневшими пальцами, а левой драться я не слишком-то умел. То есть, вообще не умел. Репью так же не давали пользоваться луком, а в рукопашной его кинжал явно уступал чеканам жриц.

Но спрятавшийся за нашими спинами Старейший не собирался отступать. Пара секунд передышки позволила ему учинить что-то нехорошее. Один из трупов на стене взорвался, окатывая оказавшуюся рядом жрицу коричнево-красной жижей. От белоснежного плаща жрицы повалил пар, резко запахло горелым мясом. Но голые участки кожи – руки, лицо и шея – сопротивляться заклинанию не смогли. Жрица упала на колени и с раздирающим уши криком боли схватилась за лицо. Её кожа и мясо слезали с костей, оголяя кости. Жертва мучилась несколько секунд, а потом кулём упала в лужу разлагающейся плоти.

Вторая жрица попробовала отступить к алтарю, но Репей, у которого развязались руки, подстрелил её в левую щиколотку. Жалобно вскрикнув, жрица упала на брусчатку, а Репей уже прострелил её правое запястье, а третьей стрелу вогнал прямиком в зоб.

– Благодарю, – пробормотал Старейший, тяжело переводя дыхание. Его брат тихо посапывал, уткнувшись в шею старшего. – Одному мне бы с ними ни за что не справится. Показывай руку, – сказал он мне.

Я протянул ему правую руку. Мутант быстро её осмотрел и, тихо крякнув, покачал головой.

– Я тут ничем помочь не могу, да и незачем – через пару часов кости сами срастутся. Эй! – резко окликнул он Репья, направляющегося к алтарю. – Твой дротик, конечно, штука полезная, но я бы так не рисковал: тайный алтарь Корда, даже осквернённый – не самая безопасная вещь. К нему могут прикасаться и приближаться только служители храма.

– Но пелены-то нет.

– А кто сказал, что она через секунду не появится?

– Погоди, – сказал я, с трудом расцепив челюсти, – Эрвир – потомок Корда?

Старейший смерил меня долгим взглядом.

– Нет, – медленно сказал он. – А вот наш конунг – да, по матушке. С чего ты это спрашиваешь?

– А ты конунгу кто, тоже дядя? По матушке я имею в виду.

– Он мне внучатый племянник.

Тогда у меня ничего не клеится. Это я и сказал вслух.

– А что у тебя должно клеиться? – полюбопытствовал Репей. – И кто такие потомки Корда?

– Потомки Корда сходят с ума и поддаются влиянию тёмных сил Гаспа, – пояснил я, игнорируя второй вопрос. – Нервил, тот кузнец Гризли. На счёт кузнеца не уверен, но думается мне, не просто так он стал хранителем осколка Молота. Их как будто скверна пожирает какая-то. Вроде той, что убивает всё живое на севере, но в начальной стадии.

– То есть хранители осколков – потомки Корда, я понял. Логично, всё в семью. Может, скверна ещё и служителей Корда затронула? – предположил Репей. – Помнишь коричневые пятна у этого засранца? Может, это и есть скверна.

– Помоги-ка раздеть её. – Я указал на жрицу, которую подстрелил ассасин.

– Пока тёпленькая ещё, а? Я чур второй.

– Меня иногда от твоего юмора подташнивает.

– Не тебя одного, – пожал плечами Репей, – меня тоже. Но что поделать?

Плащ жрицы к счастью превратился в обычный кусок ткани. Репей быстро высвободил тело из плаща и рванул завязки куртки на груди. Дальше искать не пришлось – правую грудь и рёбра жрицы покрывали коричневые пятна, под которыми явно виднелись опухоли.

– Ты был прав, – сказал Старейший. – Скверна поразила жрецов Корда. Хорошо, что я уже отдал приказ уничтожить выживших.

– А с оккультистами ты как собрался без них сражаться? – буркнул я.

– От того, что идёт из леса, жрецы не помогут, – покачал головой Старейший. – И атака уже закончилась – оккультисты ждут своего хозяина, а ваши друзья уже расположились внутри городских стен. У нас есть три часа передышки... – Мутант запнулся. – А к тебе что ли мои слова про алтарь не относились?

– Он осквернён, – ответил я. – А я хочу узнать, есть ли в нём что-то необычное. Возможно, удастся...

Моя ладонь прикоснулась к камню алтаря.

Как будто бы ничего не изменилось. Но и в то же время тончайшая стена, отделяющая меня от нечта тёмного, рухнула.

Я видел скверну. Она распространялась в тех местах, где сосуды, по которым текла негативная энергия к Сердцу Тьмы, лопались и рвались. Зло концентрировалось там и убивало всё, что могло жить или имело хотя бы какое-то подобие жизни. Процесс происходил медленно, но неотвратимо. "Пролитая" негативная энергия цеплялась за людей, заставляя их делать отвратительные поступки. Но больше всего она тянулась к алтарям храмов, которые были понастроены ровно по направлению сосудов.

И больше всего зла сейчас скопилось в центре материка, Сердце Мира. Оно гибло, как гибла и его противоположность – Сердце Тьмы. Одно умирало, захлёстываемое потоками негативной энергии, второе от нехватки этих потоков. Когда одно из них погибнет – этот мир обречён. Но время ещё было, какие-то крупицы времени, возможно, несколько недель или месяцев.

Храмы... Корд... Сердце...

"Корд разбил этот мир надвое, – сказало нечто внутри меня. – Выбросил всё злое и грязное в подмир. Подмир хоть и как будто вне этого мира, но их связь никуда не исчезла – всё же это были две части когда-то единого целого. Корд решил использовать эту связь.

За тысячелетия войны в этом мире скопилось слишком много зла, его первопричиной было зло и безумие Гаспа. Это зло не было обычными человеческими негативными эмоциями, это было зло бога, а значит, оно могло воздействовать на других, на людей в частности, но больше на всякую нежить и прочих недобрых тварей. Этот мир стоял буквально грани смерти – война шла слишком долго, люди, помня старые обиды и только множа новые, готовы были перебить друг друга до последнего, им помогали родственники твоей Топлюши... ну и мои, конечно.

Когда Корд изгнал Гаспа из этого мира на достаточный промежуток времени, он взялся за эту проблему. Сначала он создал Сердце Тьмы, прямо на могиле Алу, своей возлюбленной, предварительно выбрав оттуда всю положительную энергию и оставив только отрицательную. А зла – впрочем, как и добра, она всегда впадала в крайности – в Алу было предостаточно. Добрую часть Алу он поселил в умирающую деревенскую глухую дурочку, тем самым создав ни в чём не повинное существо, на котором и женился. Потом он построил на материке множество храмов, связал их единой энергетической цепью, а потом выбросил её в подмир, оставив храмы каналами для откачки негативной энергии. Ну а после ему оставалось только влить силы в Сердце Тьмы, и оно заработало, выкачивая отрицательную энергию из этого мира в подмир, а после и дальше, во мрак и пустоту, где эта энергия бесцельно блуждает в бесконечности не в силах причинить кому-либо вред.

Но каким-то образом кому-то удалось эту цепь нарушить, что ты и сам уже видел".

Я стоял, поражённый тем, что со мной происходило. Казалось, что я мысленно разговариваю с самим собой, но второе "я" вело этот разговор без ведома первого. Да и откуда бы у меня такая информация?

"Кто ты?" – осторожно спросил я.

"Я? Комок, Комок Тьмы, как ты меня называешь. Мать Тьма выбрала меня для того, чтобы я помог тебе. Она хочет жить. Просто раньше я не мог с тобой общаться, а теперь могу, алтарь раскрыл барьер для моего разума".

"Почему я?"

"Ты и сам знаешь, ты же дошёл до всего сам, когда покидал ту часть мира, где ещё спокойно. Зачем мне подтверждать твои догадки, тем более, если ты сам считаешь их истинными? Поздравляю, ты был прав. Я бы и не стал рассказывать, как Корд всё это обустроил, но ждать, пока ты догадаешься, слишком долго.

А сейчас извини, я делаю тебе новые нормальные зубы, а не те недоразумения, что у тебя были, и мне ещё руку тебе сращивать".

"Спасибо" – промямлил я.

"Не за что. Просто теперь я тоже хочу жить, я больше не часть единого потока, я – личность! А ты меня так долго не замечал".

Комок исчез. Вернее, он никуда не делся, он всё ещё сидел в моей левой руке, просто его разум будто бы отвернулся от моего. Если вообще можно это так назвать.

– Что ты видел? – спросил Старейший.

Судя по всему, прошло несколько минут с того момента, как я прикоснулся к алтарю.

Я судорожно сглотнул. Радоваться мне тому, что Комок теперь со мной общается, или наоборот грустить от того, что я стал ещё ближе к Тьме?

Узнаю потом. Сейчас это как минимум сулит мне большие выгоды.

– Что ты видел? – настойчиво повторил Старейший.

Я пожал плечами.

– Этот мир гибнет.

Милосердие II

Оккультисты взяли передышку. Торопиться им было некуда – босс ещё не пришёл, да и раны тоже нужно было зализать. Какая-никакая организация у них всё же есть, так что им не меньше, чем нам, нужно было оценить свои потери.

Наши же потери можно и не оценивать, так и так выходило, что они близки к катастрофическим. Конницы осталось всего пятнадцать человек. От клана – двадцать восемь да пяток раненых в том овраге. По крайней мере, ребята успели отойти за стену практически без потерь.

Остатки нашего клана собрались в той таверне, где я ночевал. Кто-то ел, кто-то проверял оружие, некоторые спали. Окровавленные, уставшие, воняющие гарью и смертью жалкие остатки той Серверной Рати, что контролировала приличный кусок земли и брала штурмом замок конунга Нервила. И пополнить состав клана в ближайшее время никак не получится.

Алексея унесли куда-то в замок конунга, Старейший обещал о нём позаботиться. Некро-друид рвался в бой, утверждая, что потеря левой руки для кастера не так уж и критична, но я прекрасно видел, насколько он был слаб и подавлен. Тёма отделалась лишь парой синяков, но на неё мне было наплевать. Корум тихо матерясь и яростно, если не сказать безумно, сверкая глазами, слонялся из угла в угол. В руках он баюкал чёрный меч, лицо его было сплошной маской из гари и чужой крови.

Местные маги тем временем выжигали поле боя. Ну, или старались выжигать – трупы не слишком-то хотели гореть. Начавшийся густой снег превращался в дождь, со склонов текли чёрные ручьи. Воняло гарью, жжёным мясом и смертью.

– Какая-то мрачноватая обстановочка, – заметил Репей.

Я промычал что-то невразумительное, слишком был занят едой. У меня в животе уместились уже три чашки каши, а сейчас я разжёвывал и дробил зубами баранью кость – новые зубы требовали много кальция.

– Ну-ка улыбнись, – сказал мне рыжий.

Я оскалился.

– Красавец. На Алукарда похож.

Я не знал, кто такой Алукард, но кивнул. Выросшие зубы были крупными и острыми, с ярко выраженными клыками, хотя те не мешали закрываться рту. В общем, не человеческие зубы, но и не звериные, нечто среднее. Комок ещё отмалчивался, видимо, был занят кистью. Я уже мог шевелить пальцами, но суставы как будто закостенели.

– Сколько у нас ещё времени? – спросил меня кто-то.

– Пара часов, – ответил я. – Ублюдок заворачивает к оврагу, чтобы разделаться с нашими ранеными.

– Нужно их спасти, – быстро сказал Репей. – Корум, слышишь?

Наш босс в ответ яростно сверкнул глазами и выматерился.

– Бесполезно, – угрюмо заметил убийца. – Предлагаю выбрать нового главу клана... то есть уже пати. Без нормального командования нам точно крышка.

– А чего тут думать, пусть Доктор командует, – сказала Тёмная Мать. – Он нас в эту жопу притащил, ему и вытаскивать.

Раздалось пара смешков, но неожиданно для меня моя кандидатура на нового главу клана совершенно не встретила сопротивления. Мне припомнили мои "подвиги" в замке Нервила, идею с крысиными черепами, то, что я в одиночку добрался до города, да ещё и сумел договориться с местными. Выходило, что я прямо настоящий герой. Корум в это время тяжело сопел в углу зала – он беспокойно спал в обнимку с мечом, часто вздрагивая и вскрикивая во сне.

– Ладно, – угрюмо сказал я, поднимаясь из-за стола. – Хрен с вами. Хотя, вообще спасибо. Нам нужно вытащить наших раненых. И я знаю, кто нам в этом поможет.