Текст книги "Операция продолжается"

Автор книги: Геннадий Семенихин

Соавторы: Михаил Алексеев,Иван Стаднюк,Николай Грибачев,Владимир Волосков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

– Принято правительственное решение о скорейшем развитии Зареченского рудника. Уже сейчас станционный поселок Хребет переименован в город Северостудянск. Там полным ходом идет жилищное и промышленное строительство. Будущий город подчинен непосредственно областным организациям. Вы понимаете, что это значит?

– Вполне.

– Отлично. Как только будут подсчитаны запасы по первым разведанным шахтным полям – так сразу начнется строительство шахт. Этого мы ждем со дня на день. К проходке стволов все готово. И люди, и техника. Впрочем, обо всем этом вам расскажут на месте Возняков и академик Беломорцев.

– Беломорцев?

– Да. Он наделен большими полномочиями и будет специально заниматься вопросами скорейшей разработки месторождения. Вчера он выехал к вам в Заречье.

– Вот как...

– В общем, события разворачиваются в должном темпе.

– Какова же моя роль в этих событиях?

– Прежняя. Будущее Зареченское рудоуправление – важнейший поставщик стратегического сырья. Немцы, надо полагать, уже знают о том и предпримут действия, чтобы сорвать или задержать развитие рудника. Быть бдительным – наша главная задача. Помимо работы по специальности вас, Огнищев, просим помогать нам. Согласен?

– Не знаю. – Володя в самом деле почувствовал себя весьма неуверенно.

– Соглашайтесь! – Новгородский тряхнул каштановым чубом. – Не прибедняйтесь, милый Володя. Справитесь.

– Каким, конкретно, будет задание?

– Вот это другое дело! – обрадовался капитан. Он, очевидно, ожидал от Володи большего упрямства. – Четкие инструкции вам передаст Стародубцев. Мы их еще не разработали до конца.

– Стародубцев?

– Да, он, между прочим, будет отвечать за безопасность академика Беломорцева. На сего ученого мужа уже пробовали покушаться, и мы имеем предположения, что попытки эти будут повторены. Академик много знает и много умеет.

– Да, крупный ученый и практик, – согласился Володя.

– Теперь вот что. – Новгородский протянул Володе две фотокарточки, – Эти лица в любой момент могут появиться в ваших местах. В случае их появления, вы не должны спускать с них глаз.

Володя взял фотографии и привстал от удивления. Красивую улыбавшуюся женщину он узнал сразу.

– Это же невеста Мокшина!

– Совершенно точно. Фиктивная невеста.

Володя всмотрелся в другую фотокарточку. Крупное лицо пожилого большеглазого мужчины ему тоже показалось знакомым.

– Неужели и этого где-нибудь видели? – удивился Новгородский, заметив Володино волнение.

– Представьте себе! – убедившись, что не ошибается, сказал Володя. – Я имел удовольствие однажды видеть и слышать сего гусака.

– Где же? – живо спросил капитан.

Володя рассказал о разговоре шофера полуторки с человеком в кожаном пальто.

– Да, тогда вы не ошиблись, – согласился Новгородский.

– Кто же он?

– Старший инженер проектно-сметной группы геологического управления Лебедев. Фиктивный муж этой дамы. А фактически ее старший брат. Оба они агенты фашистской разведки.

– Так они что... Того?

– Да, того, – многозначительно усмехнулся Новгородский.

– А-а, понимаю! – сообразил Володя. – Ниточка?

– Ниточка. Мы полагаем, коль им в ближайшее время не удастся забросить в Заречье своего человека, то кто-то из Лебедевых наведается туда для выяснения обстановки и масштабов проводимых работ.

– Мы встретим их как надо.

– Не сомневаюсь, – капитан был, видимо, доволен разговором. – Мы заблаговременно сообщим вам об их визите. Они здесь у нас под контролем. Связь остается прежней. Плюс к тому в Северостудянском горотделе НКВД будет работать Стародубцев.

– Все понятно, – сказал Володя.

– И вот еще... – Новгородский достал фотографию Попова, стал неторопливо рассказывать о запрятавшемся агенте.

Володя посмотрел на фотокарточку. Он ко многому привык за последнее время, но все равно удивился. Обыкновенное, ничем не примечательное лицо. Большие, безбоязненно глядящие глаза, толстые добряцкие губы на круглом веселом лице. Трудно было поверить, что это враг. Враг опытный, коварный, непримиримый...

– Попов пока вне игры, – продолжал устало рассказывать Новгородский, – но в любой момент может приступить к активным действиям. Вы должны быть постоянно готовы к этому. Правда, он находится под контролем, но... – Капитан пригладил встрепанные волосы. – Сами понимаете... Все возможно. Главное для фашистской агентуры – Заречье, будущий рудник. Попов наверняка получит соответствующий приказ...

– Понимаю.

– Ну, тогда будем закругляться. – Новгородский встал. – Думаю, вам понятно, что операция далеко не кончена. Операция продолжается.

– Да, понимаю, – повторил Володя. – Операция продолжается.

Свою небольшую, тихую станцию Володя узнал с трудом. Старые, потемневшие строения станционного поселка затерялись между лесами новостроек, как сгорбленные, древние старушки в толпе молодых девчат. Почти все железнодорожные пути были забиты эшелонами. От вокзала вправо и влево длинной шеренгой, как грибы после дождя, выросли пузатые, желтеющие свежим тесом товарные пакгаузы. Везде штабеля грузов и великое множество работающих людей.

Володя ступил на знакомый дощатый перрон. Отовсюду несся визг пил, стук топоров, рев моторов.

В конце перрона Володя остановился. Его внимание привлекли платформы, груженные буровыми штангами и обсадными трубами. Платформ было много, целый состав. Маневровый паровозик натужно толкал их куда-то в конец станции, очевидно в новый тупик.

«Это нам», – подумал Володя и хотел пойти по путям вслед за платформами, но кто-то в это время тронул его за локоть:

– Здравствуй, Володя!

Рядом стояла Надя.

– Здравствуй, Надя! – Володя сжал ее узкую холодную ладонь. Он обрадовался девушке, сразу забыл о своих прежних размышлениях и неожиданно для самого себя выпалил:

– Я очень тебе рад!

– Да? – Надя не знала: не то хмуриться, не то улыбаться.

– Честное слово!

Надя улыбнулась. Она была в полушубке, шапка-ушанка сбита на затылок, но никогда Володя не видел ее такой красивой, как сейчас, даже на танцах, в зале медведёвского Дома культуры.

– Почему ты так смотришь? – спросила Надя.

– Да так...

Надя ласково тронула его за руку:

– Пойдем. Нам по пути.

– Да? – обрадовался Володя.

– Да, – сказала Надя. – Я теперь работаю здесь. А живу пока в Заречье. В поселке с жильем плохо.

– Здесь что, свое отделение милиции? – поинтересовался Володя.

– Конечно. Строят город. Уже более пяти тысяч жителей. Через месяц будет десять.

– Ого! И кем же ты здесь?

– Пока в милиции. Но скоро, видимо, переведут в городскую прокуратуру. В общем, ясности еще нет. Организационный период.

– Понятно. – Володя почувствовал себя смелее. – А все же здорово, что я тебя здесь встретил.

– Это я тебя встретила, – поправила Надя.

– Ты меня?

– Конечно.

– Кто тебе сказал, что я сегодня приеду?

– Какое это имеет значение... – Надя склонила голову набок, выражение лица у нее стало решительным. – Разве я не имею права тебя встретить? Или тебе это неприятно?

Володя посмотрел в большие, темные, подернутые влажной поволокой Надины глаза и вдруг все понял. Он остановился, взял ее руки и спросил с волнением:

– Скажи, Надюша, ты на меня сердишься?

– За что? – Она не смогла скрыть ласковой улыбки.

– Ну, за то... эти дурацкие танцы... за забывчивость... За все. Я дурак, правда?

– Ты большой ребенок, – с прежней улыбкой сказала Надя.

– Правильно, дурак! – убежденно повторил Володя. – Я сильно скучал по тебе, и мне...

– Не надо. Потом поговорим. – Надя отняла у него свои руки. – Потом. А сейчас... Нам все равно помешают. Нам ведь всегда мешали, правда? – Она посмотрела куда-то мимо Володи.

– Правда, – согласился он и оглянулся.

Вдоль пакгаузов к перрону бежал Возняков. Он очень торопился, размахивал длинными руками, шапка сползла на ухо.

– Видишь, – тихо сказала Надя. – Как всегда. Если мы не удерем куда-нибудь, то нам никогда не дадут поговорить.

– Огнищев, Володя, привет! – еще издали закричал Возняков. – Жив-здоров?

Володя приветственно помахал ему рукой. Возняков взбежал по крутой деревянной лестнице на перрон и сказал, поздоровавшись:

– Вот растреклятая рассеянность! Специально ехал тебя встречать – и на тебе... Чуть не прозевал. Закрутился на разгрузочной площадке.

– Что, много грузов прибыло?

– Ха! Много... Масса! – Возняков снял рукавицы, засунул их в карман полушубка и стал перечислять, загибая тощие пальцы: – По десять вагонов в среднем ежесуточно получаем. Станки буровые поступают – раз, трубы обсадные – два, буровое оборудование и инструмент – три, двигатели – четыре, полевое снаряжение – пять, машины и тракторы – шесть, лошади и фураж – семь, строительные материалы – восемь, лабораторное оборудование – девять, инвентарь, спецодежда, продукты – десять. Пальцев не хватает! Со всех концов страны грузы идут. Отовсюду. Мы уже тридцать два станка развернули! Все в работе. И еще больше развернем.

– Тридцать два? – поразился Володя.

– Тридцать два! – радуясь его изумлению, Возняков привычно замахал руками. – Контору новую построили, склад горючего, материальный склад. Теперь жилые дома строим!

– И это все за два месяца?

– За два. Теперь у нас и машин, и лошадей хватает. Вот что значит добрые анализы!

– Получили?

– Получили. Боксит что надо. Сырье экстра-класса! Анализы все и решили. Уже через неделю к нам поступили директивные документы. Все решилось разом.

– Вот здорово! – восхитился Володя.

– Еще как здорово! – восторженно продолжал Возняков. – Я знал, что так будет. Буровики и специалисты едут со всех концов страны. В общем, давай приступай к делу. Дадим тебе транспорт, закрепим участок поближе – веди дело, учи молодежь! Я тебя вот как ждал! – Возняков провел пальцами по выпирающему кадыку. – А сейчас пошли на разгрузочную площадку. Посмотришь, сколько нам добра навалили. Голова от радости кругом идет.

– А может, потом? – неуверенно сказал Володя и посмотрел на Надю.

– Да ты что! – изумился Возняков. – Когда потом?

– Ну, завтра, что ли...

Возняков недоуменно уставился на Володю и даже перестал махать руками.

– Может, завтра, Олег Александрович?

Возняков поправил сползшую на ухо шапку, поглядел на Надю, потом опять на Володю и вдруг заулыбался во весь рот:

– Старый, а дурак!

Володя смущенно покосился на Надю: не обиделась ли? Нет, она смело и независимо смотрела на улыбающегося геолога. Чувствуя прилив небывалого счастья, Володя взял Надю под руку и сказал начальнику экспедиции:

– Имею я право хоть час использовать для личных дел?

– Пожалуйста! – восторженно взмахнул тот нескладными руками. – Я что, чурбан? Думаете, Возняков ничего, кроме работы, не понимает? Сейчас все устроим. Я сейчас пришлю лошадь. Она на площадке. Езжайте. А я машиной доберусь.

Володя с Надей переглянулись.

– Не надо, – сказал Володя. – Мы пойдем пешком.

– Пешком? – Возняков опять удивился. Смысл такого нерационального расхода сил и времени был ему непонятен.

– Да. Пешком.

– Ах да... – Возняков что-то сообразил, растроганно улыбнулся. – Конечно. Действительно. Идите пешком... Не обращайте на меня внимания. Я, кажется, того...

Володя с Надей засмеялись и побежали с перрона. Возняков еще долго глядел им вслед, чему-то улыбался и рассеянно мял в руках мокрые рукавицы. Он, очевидно, вспомнил что-то свое, светлое, далекое-далекое...

Выбравшись на окраину поселка, Володя с Надей взялись за руки и тихонько побрели по дороге, идущей в Заречье.

– Вот здесь будет горком партии, – указала Надя на широкую просеку, ощетинившуюся заснеженными лбами многочисленных пней. – А там – абразивный завод. Там – водокачка.

– А здесь?

Надя ничего не сказала. Володя посмотрел в сторону, куда махнул рукой, и тоже многозначительно замолчал, сделался серьезным. Перед ними лежала дорога, убегавшая в лес, к невидимому за соснами, но близкому Заречью. Дорога, по которой им предстояло идти вместе.

МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВ
"ПРИВИДЕНИЯ" ДРЕВНЕГО ЗАМКА
Приключенческая повесть

ОТ АВТОРА

Обычно литераторы не любят рассказывать о священном процессе создания книг. На вопросы любознательных читателей они отвечают туманно и многозначительно:

– Знаете ли, все это очень сложно. Трудно, знаете ли, вот так, сразу, в нескольких словах...

Да простят мне соратники по ремеслу, но я с большой охотой расскажу о том, как писал приключенческую повесть – первую в своей жизни и, к счастью для читателей, кажется, последнюю...

Было это в мае 1945 года. Война кончилась, и наша дивизия находилась какое-то время на рубеже, занятом ею 9 мая. Солдаты отдыхали. Отдыхали и мы, сотрудники газеты.

На третий день после войны меня вызвал к себе редактор и объявил:

– Войска на отдыхе. Ваша задача?

Он сказал это таким тоном, каким обычно командиры дают вводные на важных тактических учениях. Обескураженный, я молчал. Впрочем, редактор и не нуждался в моем немедленном ответе, потому что тотчас же сам поставил передо мной боевое задание:

– Срочно требуется читабельный материал. Нужна приключенческая повесть, с продолжением на десять номеров, по три колонки в каждом номере. Немедленно приступайте к работе. И чтобы через два часа первый кусок был у меня на столе. Ясно?

– Ясно, товарищ майор! Но...

– Никаких «но»!

Однако, видя мою растерянность, редактор счел необходимым сделать некоторые предварительные указания:

– Я знаю, вы любите всякие там пейзажи. Так вот: в приключенческой повести они ни к чему. Динамика, динамика и еще раз динамика!

– А как же с характерами?

– Характер проявится в действии. Ясно?

Теперь, после столь исчерпывающих указаний, конечно же все было ясно.

На какую тему должна быть повесть, редактор не говорил. Но это и так было понятно: немецкий шпион, с одной стороны, наш разведчик – с другой. Вот главные действующие лица моего будущего произведения. Над заголовком тоже не пришлось долго ломать голову. Сами собой возникли слова: «По следам... волка». Теперь нужно было только придумать: какого волка? Может, «фашистского»? Не годится – штамп. «Гитлеровского»? Банально! Нет, надо идти от самого героя – от шпиона, от его клички, ведь должен же шпион иметь свою кличку? И вот окончательное название повести:

«По следам Меченого волка».

Помнится, что все шпионы из известных мне детективов имели какую-нибудь отметину на своем челе. Почему же моему шпиону не иметь такой отметины?

Короче говоря, не малая часть дела сделана, и можно было приступить к первой главе. В самую последнюю минуту я, однако, вспомнил, что ни одна приличная приключенческая повесть не выходит без пролога. Но еще раньше требовалось все-таки дать имена положительному и отрицательному героям.

«Аниканов!» – вспыхнуло в мозгу, когда я подумал о нашем разведчике, которому суждено изловить вражеского лазутчика. «Аника-воин...» Великолепная ассоциация! Меченого же волка я прямо-таки пригвоздил к позорному столбу, дав ему фамилию Гроссшвайн – большая свинья!

Итак, сержант Аниканов и барон фон Гроссшвайн заняли свои позиции, чтобы вступить в единоборство. А через час был готов уже и пролог. Привожу его полностью.

«ПРОЛОГ

Аниканов был удивлен. Здесь, в немецком блиндаже, разведчик, естественно, ожидал встретить немецких солдат. А перед ним стоял довольно уже пожилой человек в штатском, с глубоким шрамом на левой щеке. Незнакомец тоже был ошеломлен неожиданным появлением советского разведчика.

Их взгляды встретились. Руки человека в штатском потянулись было к лежащему на столе маузеру. Но в тот же миг он увидел наставленный на него автомат Аниканова.

Разведчик сделал шаг к человеку со шрамом, но чьи-то руки схватили его сзади. Аниканов упал, успев нажать на спусковой крючок автомата. За дверью послышался топот ног. Аниканов сделал усилие, повернул голову к выходу и увидел спешивших к нему на помощь разведчиков. В ту же минуту человек со шрамом резким движением руки сбросил на землю стоявшую на столе свечу.

Борьба в темноте закончилась быстро. Аниканов почувствовал, как руки, державшие его, разжались. Он вскочил на ноги и, вынув из кармана электрический фонарик, осветил блиндаж. Разведчики связывали руки немецкому унтер-офицеру, во рту которого торчал кляп. Однако не это сейчас интересовало Аниканова. Луч его фонарика заскользил по углам. Но в блиндаже, кроме товарищей Аниканова и связанного немца, никого не было.

Человек со шрамом исчез.»

Перечитав раз и два написанное, я вновь отправился к редактору.

– Хорошо. Оставьте, я посмотрю. А сейчас вам придется пойти в часть.

Я покинул редакцию в полной уверенности, что мое сочинение будет забраковано уже у самых его истоков, и, признаться, очень хотел этого, потому что решительно не знал, что делать дальше со своими героями. Но на другой день в полк, куда я был послан, пришла газета, и на второй ее полосе под крупным клишированным заголовком стояла моя фамилия. И после слов «Человек со шрамом исчез» значилось: «Продолжение следует».

Не успел я прочесть свой пролог, как из редакции позвонили и приказали мне немедленно возвращаться. Очевидно, редактор вовремя сообразил, что никакого продолжения повести не последует, если автора ее не вызвать в срочном порядке и не усадить за письменный стол.

С того дня меня поставили на особый режим.

Я сидел в своей комнатенке денно и нощно. И писал, писал, писал... Еду приносили мне из столовой прямо в комнату. Машинистка сама прибегала за оригиналом, выхватывала из-под моего пера страницу за страницей. Корректуры я не брал, копии не оставлял – не до того! «Динамика, динамика и еще раз динамика!» – лозунг этот, выдвинутый редактором, подхлестывал не только моих героев, но и меня.

Человек со шрамом исчез. Следовательно, его надо найти и обезвредить, найти во что бы то ни стало. Ведь редактор не случайно внес поправку в первоначальный заголовок повести. Теперь она называлась «Конец Меченого волка». А вот конца-то как раз и не было видно. Сначала я направил стопы своего главного положительного героя сержанта Аниканова к домику лесника. Но там сидел древний старикашка, вовсе не похожий на барона фон Гроссшвайна. И тем не менее я сумел-таки заронить в сердце читателя подозрение к этому бородачу: ведь шпион может принять любую личину. Но Аниканов не мог арестовать старичка «за отсутствием явных улик». И разведчик долго еще блуждал со своими помощниками по ложным следам.

Не сидел сложа руки и Меченый волк, он же барон фон Гроссшвайн, он же старый лесник. Оказывается, знаменитый гитлеровский разведчик имел задание проникнуть в наше расположение и уничтожить такого же знаменитого разведчика, только советского, а именно – сержанта Аниканова. Обостряя и усложняя сюжет, я в конце концов так запутался, что уже толком не знал, кто кого ловит, – как говорится, «все смешалось в доме Облонских...».

Конца по-прежнему я не видел. И наверное, появилось бы еще с полдюжины трехколонников с интригующей припиской «продолжение следует», если б не выручил один солдат – читатель газеты. Похоже, он давно уже приметил, что зря автор так долго мучается сам и мучает своего героя, и поэтому дал добрый, но, к сожалению, несколько запоздалый совет:

«Да возьмите вы двух-трех автоматчиков, окружите злополучный домик лесника, и шпион будет в ваших руках. Только и делов!»

Я так и сделал. Но тут же понял, что мог это сделать уже в первой главе.

Глава первая

СЛУЧАЙНАЯ ФРАЗА

Лес как лес. И деревья, и глухие тропки, устланные прошлогодним листом. Но как он не похож на сибирскую тайгу! Там деревья могучие, кряжистые, и веет от них какой-то былинной силой. А тут деревца хилые, и кажется, что растут они как-то нехотя, не могут подняться от этой глинистой земли вверх, к солнцу.

«Нет, лучше моей сибирской тайги не сыскать на всем белом свете!» – так мысленно рассуждал сержант Аниканов, возвращаясь лесной дорогой из штаба корпуса, куда он отводил пленного унтер-офицера, очередного «языка», захваченного в последнем поиске.

Аниканов вспомнил этот вчерашний поиск, и опять – в который уж раз! – в его сознании возник вопрос: «Кто же такой человек со шрамом?» Может быть, гитлеровский шпион, которого готовились перебросить в расположение наших войск? Едва ли. Опытный разведчик, Саша Аниканов, разумеется, понимал: человек, на лице которого такая отметина, не годится для шпионской работы. Но все-таки кто же он? Сколько ни пытались в штабе узнать об этом у пленного немецкого унтера, тот отвечал:

– Я не знаю.

Аниканов вытащил из кармана кисет, на котором бисером было вышито: «Помни Анфису», как всегда, глянул на него, улыбнулся и привычно, по-солдатски, на ходу начал свертывать самокрутку. Однако закурить не пришлось – в карманах не оказалось спичек.

Слева от дороги, на небольшой поляне, стоял домик лесника, над трубой которого вился легкий дымок. Аниканов направился к жилищу.

В передней комнате у небольшой железной печурки сидел старик и подбрасывал в огонь поленья. Из полуоткрытой двери, ведущей во вторую комнату, слышалась русская речь.

Аниканов вытащил из печки горящее поленце, прикурил. Его внимание привлекла случайная фраза, произнесенная в другой комнате:

– ...Это, брат, след из-под Белгорода. Видал, морду попортило – жинка не узнает...

Сержант прислушался. «Из-под Белгорода?.. Ведь и я там воевал, может, из нашей части человек», – подумал он и вошел в соседнюю комнату, в которой за большим столом над раскрытой банкой консервов сидели два солдата. Один из них, молодой, светловолосый паренек, с орденом Славы, сидел лицом к двери.

– Присаживайся к нам, браток, хлебнем малость! – постукал пальцем по фляге второй боец, сидевший спиной к двери, и повернул голову к Аниканову.

Сержант увидел на его левой щеке глубокий шрам...

«Он!.. Вчерашний!» – мелькнуло в голове Аниканова.

На лице человека со шрамом мгновенно исчезла улыбка. Шрам из красного стал лиловым. Холодные, злые глаза в упор смотрели на разведчика. Но это продолжалось один миг. Человек со шрамом первым пришел в себя и сильным ударом головы сшиб Аниканова с ног, выхватил из-под шинели маузер, выстрелил в разведчика. Затем схватил вещевой мешок, метнулся к окну, вышиб раму и исчез в лесу.

Все это случилось так быстро, что молодой солдат, сидевший за столом, не успел даже сообразить, что же произошло на его глазах. И лишь, когда человек со шрамом скрылся, он подбежал к Аниканову и приподнял его.

Лицо сержанта было залито кровью.

Глава вторая

ВЕЩЕВОЙ МЕШОК

Сознание медленно возвращалось к разведчику. Он попытался открыть глаза, но они были залиты кровью, которая склеила ресницы. Аниканов сделал большое усилие и открыл глаза. Первое, что он увидел, это был молодой солдат с орденом Славы, вытаскивающий из вещевого мешка ракетницу.

Память быстро воскресила все случившееся в последние минуты: вскочив на ноги, Аниканов схватил лежавший рядом автомат и наставил на солдата. Тот испуганно и удивленно смотрел на разведчика, лицо которого в эту минуту было страшным. Ракетница выпала из рук бойца. Аниканов связал оторопевшего солдата и стал рассматривать содержимое вещевого мешка, обыкновенного, простого вещевого мешка, который есть у каждого советского бойца.

Однако предметы, вынутые Аникановым из мешка, никак не могли считаться принадлежностью солдатского обихода. Ракетница с запасом ракет, немецкая карта, какие-то порошки в стеклянных ампулах, серый штатский костюм – для чего бы все это нашему бойцу?!

– Хорош же у тебя набор! – проговорил Аниканов, с усмешкой глядя на связанного.

Затем он принялся выворачивать карманы серого костюма. Но в них ничего не оказалось, если не считать дешевой открытки с лубочным рисунком, изображавшим сидящую на ветке птицу с длинным клювом. На обратной стороне открытки четкими готическими буквами было выведено несколько слов.

– Лирический ты, видать, фриц. От Гретхен, что ли, на память получил? – обратился к своему вынужденному собеседнику Аниканов.

– Да это не... – начал было солдат, но его перебил разведчик:

– Ну ладно, не от Гретхен, так от Берты. Не все ли равно!.. Пошли. Майору расскажешь, как зовут твою кралю.

Они двинулись к выходу: впереди – молодой солдат, а за ним – Аниканов с вещевым мешком, в который он снова уложил все найденные вещи.

У самой двери разведчик остановил задержанного и начал внимательно разглядывать дырку, проделанную пулей.

Старик сидел в прежней позе у своей печки, словно в доме ничего и не случилось. Но когда Аниканов и задержанный им солдат скрылись за дверью, старик с быстротой, которой никак нельзя было ожидать в его возрасте, выскочил в сени, подставил лестницу к закрытому люку, приподнял крышку головой и исчез в полумраке чердака.

Аниканов тем временем вышел с арестованным на тропинку, с которой он недавно свернул к домику лесника, и направился в сторону своего штаба.

А в это время через слуховое окно чердака за ними внимательно наблюдали две пары глаз.

Глава третья

«КРАСНЫЙ. СИНИЙ. КРАСНЫЙ»

– Мы действуем на два часа позже, в 5.00. В 3.00 начинает наш левый «сосед». Там будет главный удар.

Начальник разведки майор Орлов внимательно выслушал полковника.

– Так вот почему ушли от нас сегодня танки налево. Значит, тут никого нет! – сказал Орлов, указывая пальцем на окаймленное рощицей озеро, обозначенное на карте.

– Да, никого. Ну, все понятно? – спросил полковник, встав из-за стола.

– Так точно! – ответил майор, провожая начальника штаба.

Они вышли на улицу. Дул легкий весенний ветерок. Солнце только что скрылось за гребнем гор.

Майор взглянул вслед удаляющемуся полковнику и увидел Аниканова. Впереди разведчика шел солдат со связанными руками.

– Кто это? – спросил Орлов Аниканова, указывая на бойца.

– Сейчас доложу все по порядку, товарищ майор! – ответил сержант и рассказал начальнику, что произошло за последние часы. Орлов приказал своему ординарцу отвести задержанного к коменданту, а сам, войдя в блиндаж, вместе с Аникановым стал рассматривать содержимое вещевого мешка, принесенного разведчиком.

– Это все, что было у задержанного? – спросил начальник разведки.

– Все, – ответил сержант. А потом, что-то вспомнив, сунул руку в карман и вытащил оттуда открытку с изображением птицы.

– Вот, карточка еще...

Орлов посмотрел на птицу с длинным и острым клювом, затем перевернул открытку обратной стороной и стал читать написанное там.

– Да... Любопытно, – задумчиво произнес майор и начал переводить текст, записывая его на бумагу.

Аниканов взглянул через плечо на переведенную майором надпись и удивился бессвязным фразам:

 
Птичий глаз. 1. 2. 3 ...
Красный. Синий. Красный.
 

– Вот это шарада! – сказал Орлов.

Аниканов напряженно думал, стараясь вникнуть в смысл непонятных слов.

– Где находится домик лесника? – прервал его размышления майор и положил перед разведчиком карту. Взгляд сержанта заскользил по карте, разрисованной красными и синими линиями.

– Птичий глаз! – почти крикнул Аниканов, указывая пальцем на карту.

Орлов взглянул на палец разведчика и увидел условное обозначение озера, окаймленного рощей, от которого только сегодня наши танки ушли влево.

Круглое озеро, обросшее деревьями, на карте было удивительно похоже на птичий глаз...

Аниканов показал начальнику разведки ракеты, снова вынутые им из вещевого мешка. Их было шесть штук – четыре красных и две синих...

– Теперь, кажется, все ясно! – сказал майор и взглянул на часы.

Было ровно двенадцать.

Начальник разведки вновь развернул перед Аникановым карту.

– Прошу слушать меня внимательно, Задание ответственное и срочное!

Глава четвертая

В ДВУХ ШТАБАХ

Полковник Ланге был в великолепном настроении. Обычно осторожный и сдержанный в выражении своих чувств, сейчас он ни на минуту не сомневался в успехе предпринятой им операции, а потому и пребывал в добром расположении духа.

– Через пять минут русские получат хороший подарок! – проговорил он, взглянув на фосфоресцирующий циферблат часов.

– О да! Для них это будет большим сюрпризом. Тридцать «юнкерсов»! Давно уж над их головами не появлялось такое количество наших самолетов одновременно, да еще ночью!

Глаза майора Шредера за стеклами роговых очков сощурились.

– Так сколько, господин майор, в районе «Птичьего глаза» русских танков? – спросил Ланге.

– По последним сведениям разведки, девяносто, господин полковник!

– Очень хорошо! Пойдемте полюбуемся на иллюминацию...

Офицеры вышли на улицу и прислушались. Где-то далеко, сзади, послышался нарастающий гул «юнкерсов».

– Смотрите туда! – указал полковник в сторону переднего края. – Отсюда до «Птичьего глаза» семь километров, и мы с вами сейчас увидим ракеты Меченого волка. Он там.

И будто в подтверждение его слов в воздух взвилась красная ракета... Но не там, куда указывал полковник, а справа от них, всего лишь в нескольких сотнях метров. Догоняя ее, в небо полетела синяя ракета, а за ней – снова красная...

К этому времени «юнкерсы» были уже над головами полковника и майора, и воздух наполнился свистом летящих бомб. Немцы поспешно нырнули в бункер.

Земля содрогалась от сильных взрывов. По улицам села, в котором располагался штаб немецкого корпуса, в красном зареве пылающих домов метались немецкие солдаты и офицеры.

Бомбежка уже давно закончилась, но полковник и майор продолжали сидеть в бункере.

– Неужели Меченый волк попался? – проговорил пришедший наконец в себя полковник. – Я прошу вас, господин майор, немедленно связаться по радио с «Тринадцатой», и передайте мой приказ – найти след Меченого волка. Главное задание он должен выполнить.

Однако тишина, наступившая после бомбежки, длилась недолго. С переднего края послышался сплошной гул разрывов. Изредка тяжелые снаряды, выпущенные из дальнобойных орудий, долетали и сюда, сотрясая своими взрывами убежище.

* * *

– Ну, началось! – с радостным возбуждением воскликнул начальник разведки майор Орлов.

Несколько минут он и командир разведроты старший лейтенант Закиров прислушивались к гулу артподготовки.

– Да, вы мне так и недосказали, почему немцы бомбили свой штаб? – обратился Закиров к начальнику, продолжая прерванный разговор.

– Ну вот... Когда Аниканов показал мне открытку с птицей, я сначала не обратил внимания на надпись. Но потом странный смысл этой надписи заинтересовал меня. И, расшифровывая ее, мы поняли, что цифры один, два, три означали: один час ночи второго числа, а цифра три – март. Немцы собирались в это время бомбить наши танки в районе озера. Этот немецкий разведчик должен был дать сигнал своим самолетам. Я устроил немцам сюрприз: Аниканов пробрался к штабу немецкого корпуса и там, услышав гул самолетов, выпустил в воздух красную, синюю и еще красную ракеты. Все как полагается...

– Здорово! – не мог сдержать радостного удивления Закиров.

– А не угодно ли вам полюбоваться на немца, которого задержал Аниканов?

– Еще бы? Конечно, товарищ майор!

Начальник разведки приказал привести задержанного.

Каково же было его удивление, когда командир роты е радостным криком бросился обнимать приведенного солдата: