Текст книги "Шерлок Холмс в наши дни"
Автор книги: Гельмут (Хельмут) Хефлинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Криминалист и судебный медик
Парижский криминалист, сопровождавший Лендри в Лион, получил в то же утро, когда он отправлял телеграмму, еще одно известие, которое исключало тождество мертвого из Миллери с Коуффе. Один извозчик из Лиона явился в полицию и сообщил, что по найденным частям он опознал чемодан, который перевозил 6 июля. В этот день он ждал на вокзале прибывающих пассажиров. Три человека с очень тяжелым чемоданом сели в его экипаж и попросили отвезти их к берегу Роны в Миллери. Там они вышли с чемоданом, однако уже вскоре вернулись без него. Извозчику предъявили альбом с фотографиями преступников, и он уверенно указал на три фотографии. С 9 июля эти три человека находились под стражей в связи с убийством с целью ограбления.
Теперь уже случай с Миллери для лионской криминальной полиции был ясен. Через день после вызвавших сенсацию показаний извозчика труп был захоронен на кладбище.
Корон не видел больше необходимости своего пребывания в Лионе, но еще упорнее он продолжал расследование в Париже, тем более что трое арестованных стойко отрицали какую-либо причастность к чемодану и мертвецу.
Новый толчок расследованию таинственного случая дало сообщение, которое Корон получил от своего агента и которое заставило его вновь поспешить к следственному судье.
– 25 июля Коуффе видели в ресторане Гуттенберга вместе с неким Михелем Ейраудом, – с ходу сообщил он Допфферу.
– Кто такой Ейрауд?
– Он именует себя коммерсантом, но пользуется крайне сомнительной репутацией. С ним была его молодая возлюбленная, Габриэла Бомпард, тоже не внушающая доверия.
– Допустим, но это вовсе не означает, что они оба имели какое-либо отношение к убийству Коуффе, – возразил следственный судья, полагавший, что Корон и на этот раз находится на ложном пути.
– Главное еще впереди, месье Допффер! С 27 июля оба бесследно исчезли из Парижа, то есть с того самого дня, когда исчез и Коуффе.
Корон сразу же объявил розыск обоих. Но прошел уже октябрь, а полиция все еще не могла напасть на след. Пресса все активнее обрушивала едкую критику на шефа криминальной полиции. Это-еще больше распалило Корона и побудило его на шаг, который у непонимающего мог вызвать только недоумение.
Хотя никто уже не думал, что мертвец из Миллери – это Коуффе (ведь все известные до сего времени факты доказывали обратное), Корон снова вернулся к своим старым предположениям. Он не сдавался, пока Допффер наконец вновь не поинтересовался, как идут дела в Лионе с расследованием убийства в Миллери. Трое арестованных все еще упорно отрицали какую-либо причастность к чемодану и к убитому. Извозчик же, наоборот, оставался верен своим показаниям и добавил еще, что сам видел, как они бросили чемодан с трупом в кусты. В связи с этим он тоже был арестован как помогавший в сокрытии убийства.
Мертвец не был идентифицирован, но лионский следственный судья не сомневался в скором раскрытии преступления. С его точки зрения, все решало только время, когда трое подозреваемых наконец признаются. А пока, как он писал Допфферу, его парижский коллега мог бы оказать ему очень ценную помощь в дальнейшем расследовании. Дело в том, что чемодан, в котором был отправлен труп, настолько необычная кладь, что, возможно, железнодорожный служащий вспомнит человека, который тогда сдал его в багаж в Париже. Правда, с тех пор прошло уже более года, но такой необычный груз и в Париже встречается не каждый день. К своему письму он приклеил бланк, надпись на котором уже была известна парижской полиции, а именно: "Вокзал отправления: Париж 1231 – Париж 27.7.188... Экспресс 3. Вокзал назначения: Лион, Перрахе, 1". Когда Корон получил от До-пффера этот бланк вместе с письмом, ему сразу бросилось в глаза, что чемодан был отправлен в тот же день, когда Лендри заявил о пропаже своего шурина Коуффе.
Может быть, здесь и лежит разгадка этого загадочного убийства?
Корон тут же отправился на вокзал и нашел чиновника по приему багажа.
– Посмотрите внимательно на эти две наклейки, месье. Последнюю цифру почти невозможно прочесть, но, вероятно, это восьмерка. Пожалуйста, проверьте по своим регистрационным документам, действительно ли это багажное место было сдано 27 июля 1888 года.
В нетерпении ожидал Корон, когда чиновник снова подойдет к окошку.
– Мне очень жаль, месье, но 27 июля 1888 года ни одно багажное место под этим номером не было сдано.
– Тогда проверьте регистрацию за 1989 год, – потребовал Корон взволнованно.
После длительных поисков наконец нашлась соответствующая квитанция с такими данными: "27 июля 1889 г., поезд № 3. 11.45 дня, № 1231. Место отправления: Лион, Перрахе. Одно багажное место, вес 105 кг".
Наконец упорство Корона было вознаграждено. Он немедленно помчался к Допфферу и сообщил ему результаты своих последних расследований. Однако тот продолжал сомневаться. Корон не сдавался:
– Какие еще объяснения требуются, господин следственный судья? Чемодан, в котором был отправлен труп, обнаруженный в Миллери, покинул Париж 27 июля 1889 года, то есть на следующий день после исчезновения Коуффе.
– Но шурин Коуффе его не опознал, и судебный врач из Лиона также однозначно утверждал, что это не Коуффе.
– И все же я убежден, что речь идет о Коуффе, ни о ком другом!
– Но если чемодан отправили из Парижа только 27 июля, – продолжал Допффер, – как мог кучер 16 июля перевозить его в Миллери?
Здесь было несомненное противоречие. В правильности фиксирования дня прибытия багажа не было сомнений. Значит, извозчик солгал? Когда его заново как следует допросили, быстро выяснилось, что это один из тех глупцов и хвастунов, каких криминальная полиция еще и сегодня часто встречает при расследовании преступлений.
– Да-да, я всю згу историю придумал, – признался он подавленно. – Да, небольшое вранье. Я боялся потерять свою лицензию извозчика и хотел своим рассказом задобрить полицию.
Когда Корон узнал о новых результатах допроса извозчика, он возмутился легкомысленным поведением своего коллеги в Лионе, до сего времени не проверившего по-настоящему все обстоятельства дела, и предложил немедленно эксгумировать труп.
– Я докажу, что неизвестный мертвец из Миллери – это Коуффе, и никто другой.
Наконец, после некоторого сопротивления лионского прокурора, 12 ноября 1889 года труп был эксгумирован. Вскрытие поручили 46-летнему Александру Лакассагне, который на протяжении девяти лет был профессором и заведующим кафедрой судебной медицины университета в Лионе.
В то время судебная медицина была еще далеко не так сильна и признана, как ее прародительница общая медицина. Много неточностей допускалось, к примеру, когда на основе трупных пятен и степени окоченения трупа делали выводы о времени совершения убийства. Еще труднее было, конечно, делать выводы, когда труп настолько разложился, что не оставалось ничего пригодного для исследований, кроме костей и волос, как в случае с неизвестным мертвецом из Миллери.
Когда Лакассагне днем 12 ноября 1889 года приступил к работе, рентгеновские лучи, которые позднее при судебно-медицинском изучении останков скелета стали играть значительную роль, еще не были известны. Рядом с ним находились, кроме Корона, прокурор, шурин Лакассагне доктор Роллет, его ассистенты и доктор Бернард, который когда-то первым исследовал труп и пришел к выводу, что жертва была удушена петлей и что никакого сходства между исследуемым трупом и пропавшим Коуффе не усматривается.
Работа, которую выполнил Лакассагне, заняла у него одиннадцать дней. Через несколько дней после ее начала, когда судебный медик не проронил еще ни слова относительно ее результатов, Корон поинтересовался:
– Почему вы, собственно говоря, так исключительно тщательно и осторожно работаете, господин профессор?
– Потому что я хочу максимально точно установить рост погибшего.
– Разве вы не можете его просто измерить?
– Нет, для этого он уже слишком разложился. Но мой шурин доктор Роллет по моей просьбе уже несколько лет проводит измерения отдельных костей. Результаты уже имеются.
– Означает ли это, что вы но длине отдельных костей можете установить точный рост человека?
– Да, – подтвердил Лакассагне, – и чем больше сохранилось костей, тем точнее результат. Приведу пример. Если плечевая кость имеет длину 35,2 сантиметра, то, как правило, рост такого человека примерно 1,8 метра.
– Если же есть две плечевые кости, то можно вычислить среднее число и тем самым достичь еще более точного результата, – заметил Корон.
– Совершенно верно. Особенно точно можно определить рост человека, если имеются тазобедренные кости, большая и малая берцовые. На основе измерений многих мужских и женских трупов мой шурин вывел формулу измерения и составил таблицы, которые и в будущем едва ли существенно изменятся.
Лионский судебный врач Бернард, определяя рост мертвеца из Миллери, исходил из поверхностных оценок Лакассагне же, препарировав скелет, очень тщательно измеряя отдельные кости особыми приборами.
– По костям рук я рассчитал рост в 1,76 метра, – сообщил он в результате Корону, – по костям ног – 1,81 метра. Таким образом, в среднем рост определяется в 1,785 метра.
Когда опытный криминалист услышал последнюю цифру, он насторожился:
– Вы сказали – 1,785 метра?
– Да.
– По данным его семьи, рост Коуффе был 1,75 метра, – объяснил Корон. – Это я должен выяснить! Я немедленно позвоню в Париж военным властям, так как много лет тому назад безусловно был измерен и зарегистрирован точный рост рекрута Коуффе.
Надежды Корона оправдались. Выяснилось, что рост Коуффе во время военной службы точно измерялся и, как сообщали его военные документы, составлял 1,78 метра! Он абсолютно совпадал с ростом мертвеца из Миллери, установленным Лакассагне.
Разумеется, после этого криминалисту захотелось уточнить еще некоторые подробности, которые подтвердили бы его подозрения, что мертвец из Миллери не кто иной, как Коуффе.
– Что вы еще узнали, месье Лакассагне? – допытывался он у профессора.
– Есть многочисленные признаки, свидетельствующие о том, что правая нога погибшего имела изменения в связи с болезнью. Возможно, потерпевший в юности страдал туберкулезом с последующим ослаблением мускулатуры правой голени. Он, вероятно, немного прихрамывал или по меньшей мере тянул правую ногу. В более поздние годы развилось еще воспаление коленного сустава.
Корон сразу же телеграфировал в Париж и навел справки у дочери Коуффе, а также у врача и сапожника, услугами которых пользовался пропавший. Все предположения Лакассагне подтвердились.
После всех исследований, в том числе рта и горла, судебный медик твердо установил:
– Человек умер от насильственного удушения. Но, в отличие от моих коллег, я полагаю, что он был задушен руками, а не шнуром.
– А можете ли вы сообщить возраст погибшего? – спросил Корон. – Доктор Бернард оценивает его в 35 – 45 лет.
– Это слишком мало. Мы, правда, находимся только в начале наших исследований, посвященных влиянию возраста на состояние зубов, но именно поэтому я занимался данным вопросом особенно тщательно. Судя по износу зубов, а также по образованию зубного камня, погибшему было около 50 лет.
– Да, Коуффе было 49 лет, – подтвердил Корон. – Теперь о его цвете волос. Коуффе был шатен, здесь же – брюнет! Можете вы объяснить это противоречие?
Лакассагне кивнул:
– На протяжении ряда лет я занимаюсь микроскопическим изучением волос. Доставьте мне волосы из квартиры Коуффе, хотя бы с его щетки для волос, тогда вам многое станет ясно.
Судебный медик хорошо знал, что цвет волос трупа может со временем меняться. Поэтому он прежде всего много раз промыл черные волосы мертвеца, пока они не стали каштановыми. И лишь тогда он тщательно сравнил их с волосами, которые нашли на щетке Коуффе. Они казались совершенно одинаковыми. Но Лакассагне не удовлетворился этим результатом. Крайне осторожно он подверг обе пробы волос проверке на наличие химических красителей. Анализ не дал никаких доказательств применения таких средств. Он проверил прочность волос на разрыв, которая тоже оказалась одинаковой. Это развеяло последние сомнения, и 21 ноября он заявил шефу Сюртэ с легким театральным жестом:
– Я передаю вам месье Коуффе.
Итак, Корон оказался прав. Мертвый из Миллери был Коуффе.
«Триумф судебной медицины!»
«Труп идентифицирован!»
«Это был Коуффе!»
Такие заголовки газет встретили Корона, когда день спустя он снова прибыл в Париж. Убитый был идентифицирован, теперь требовалось найти убийцу.
Очень важной уликой был необычный деревянный чемодан, в котором убийца или убийцы везли труп. Корон дал указание его реставрировать, используя отдельные найденные части, и выставить в парижском морге на всеобщее обозрение. "Где сделан этот чемодан и где он был продан?" Этот вопрос он задал общественности с просьбой помочь в расследовании преступления. Любопытство и сенсация привлекли в морг в первые три дня более 25 тысяч человек. Уже в первый день, 26 ноября, парижский мастер по чемоданам заявил, что выставленный предмет английского производства. Одновременно Корон получил подробное письмо из Лондона. В нем один француз сообщил, что некоторое время тому назад у него жила французская чета. 28 июня супруги приобрели такой чемодан и уехали с ним в середине июля. Корон срочно затребовал подробное описание внешности этой пары.
– Как выяснилось в ходе расследования, – заявил он наконец следственному судье, – оба были не кто иной, как наши старые знакомые – Михель Ейрауд и Габриэла Бомпард.
– Те самые, кого видели 25 июля с Коуффе в ресторане Гуттенберга?
– Да, и те, кто 27 июля, в тот же день, что и Коуффе, бесследно исчезли.
Оба за это время осели в Америке. Но все их трюки и обманные маневры не помогли: Корон вывел их на чистую воду, доказав, как они совершили страшное убийство Коуффе.
Кровавое преступление вполне соответствовало жизненному пути Ейрауда, который уже давно слыл авантюристом и обманщиком. Несмотря на свои пятьдесят шесть лет, он все еще считался сердцеедом, хотя был уродлив и имел лысый череп, который прикрывал париком. Он шатался по Франции, Испании, Мексике, Южной Америке, пробовал различные профессии, но нигде надолго не задерживался. В 1888 году он снова объявился на своей родине, во Франции, основал алкогольное предприятие, но вскоре обманным путем объявил себя банкротом. Вторая фирма, в создании которой он затем принял участие, в июле 1889 года также оказалась на грани банкротства. Ему срочно требовались деньги, и он вознамерился достать их у судебного исполнителя Коуффе, с которым познакомился при ликвидации алкогольного предприятия. Он узнал, что дела Коуффе идут хорошо и в его бюро всегда много денег. Поэтому у него и возникло решение ограбить сейф судебного исполнителя. Чтобы захватить ключи от бюро и сейфа, Ейрауд решил убить Коуффе. Он посвятил в эти планы свою тогдашнюю подружку Габриэлу Бомпард, С лета 1888 года он жил с этой уличной девчонкой, которой едва исполнилось 20 лет и которая была настолько же красива, насколько лжива и испорченна. Габриэла всегда была готова на любую мерзость.
Так как Ейрауд знал, что веселый вдовец Коуффе крайне любвеобилен и сластолюбив, ему не потребовалось больших усилий, чтобы вовлечь того в любовную авантюру с Габриэлей. Последней удалось так одурачить Коуффе, что он влюбился в нее по уши. Гордый успехами, которые, по его мнению, он все еще имел у женщин, Коуффе принял приглашение девчонки на свое последнее любовное свидание.
Когда он в роковой вечер 26 июля вошел в квартиру проститутки, у Ейрауда уже все было приготовлено для убийства. Старомодная двуспальная кровать примыкала изголовьем к алькову, завешанному портьерой. К потолку Ейрауд привинтил железное кольцо и через него протянул трос с крюком. Скрытый портьерой, убийца стоял наготове, когда потаскуха, в одном лишь халатике, потянула распаленного вдовца к себе в постель. Как бы забавляясь, она сняла пояс халатика и обвила им шею любовника. Ейрауд только и ждал этого момента. Он зацепил пояс крюком и натянул трос. Коуффе попытался закричать, но Ейрауд схватил его руками за горло и задушил. Он завернул убитого в клеенку, обвязал шнуром и втиснул в большой деревянный чемодан. Затем убийца направился в бюро судебного исполнителя, но, несмотря на все попытки, сейф открыть не сумел.
Убийство удалось, но надежда поживиться большими деньгами потерпела крушение. Теперь надо было избавиться от трупа. Ейрауд отправил чемодан поездом в Лион, сам доехал туда другим путем, забрал чемодан, затем поехал в Миллери, сбросил мертвеца в кусты на берегу Роны, а позже выбросил из машины и чемодан.
16 декабря 1890 года начался процесс над преступной парой, который спустя четыре дня окончился приговором: "Смерть Михелю Ейрауду и двадцать лет принудительных работ Габриэле Бомпард".
Через десять недель голова Ейрауда упала под ножом гильотины.
ЧЕМ МОГУТ РАССКАЗАТЬ КРОВЬ И ВОЛОСЫ
Метод Уленгута
С тех пор как молодая еще тогда судебная медицина добилась поразительных результатов при идентификации трупа Коуффе, прошло более ста лет. За это время судебная медицина значительно продвинулась вперед. Например, если тогда идентификация по зубам и зубным протезам делала еще только первые шаги, то сейчас имеется уже немало классических случаев, когда жертву убийства устанавливали на основании именно таких исследований. По зубам можно определить не только возраст человека, но и характерные черты его лица, иногда зубы могут рассказать о социальном положении и профессии личности. В качестве примера типичных профессиональных повреждений зубов словарь судебной медицины и криминалистики приводит повреждения у сапожника, который при ручной работе протягивает через передние зубы дратву. Выводы о социальном положении исследуемого можно сделать с учетом состояния его зубов и применявшихся способов их лечения. Например, только тот, кто располагает необходимыми финансовыми средствами, может позволить себе дорогие золотые пломбы, мосты и протезы из дорогостоящих материалов.
Судебная медицина сейчас использует и многие другие данные для идентификации трупа. Но идентификация трупа – только часть сферы использования судебной медицины. Есть и другие виды судебно-медицинских исследований, которые помогают раскрывать убийства и иные преступления против личности.
Очень важно, к примеру, исследование пятен крови, или, точнее, пятен, которые предположительно образованы кровью. То, что в лабораторных условиях устанавливается за несколько минут (а именно – действительно ли пятна образованы кровью или они имеют другое происхождение), для полицейского или следователя на месте происшествия установить далеко не просто. Ведь пятна от кофе, шоколада, краски, ржавчины, табака и многих других веществ часто очень похожи на высохшую кровь.
Известно, что кровь состоит из красных и белых кровяных телец. Красные кровяные тельца транспортируют кислород от легких по артериям всего тела, после чего отдавшая кислород кровь по венам возвращается к сердцу и снова идет к легким, где опять обогащается кислородом. Поэтому кровь артерий – светло-красная, кровь вен – темно-красная, а кровь легких – пенистая светло-красная. В то же время пятна крови далеко не всегда красные. Они могут быть коричневатыми, зеленоватыми, желтоватыми или вообще бесцветными. На камнях, коре и многих других поверхностях кровь, несмотря на ее красный цвет, можно не заметить. Она может сильно изменяться в зависимости от материала, на котором находится, атмосферных условий, а также в зависимости от времени нахождения на конкретной поверхности. Хотя кровь далеко не везде хорошо видна, ее можно выявить и там, где никаких ее видимых следов нет. Даже если убийца тщательнейшим образом вымыл свои окровавленные руки, через три-четыре дня на них все равно можно будет установить наличие следов крови.
Поискам, фиксации и анализу следов крови при раскрытии преступлений придается огромное значение, причем не только при раскрытии убийств. Часто важно установить, принадлежит ли кровь человеку или животному, каковы группы крови и другие ее особенности, как давно образовалось кровяное пятно, при каких обстоятельствах, сколько было крови и т.д. Для установления механизма происшествия очень важны форма пятен крови, их расположение и количество. Например, большое количество крови на месте происшествия еще не обязательно говорит об убийстве, при котором, наоборот, крови часто бывает мало. Большое количество крови на месте происшествия свидетельствует, исходя из опыта, скорее о самоубийстве или несчастном случае.
Установить, принадлежит ли кровь человеку или животному, можно только путем лабораторных исследований. Сто лет тому назад это сделать еще не удавалось. Заслуга в разработке путей такого исследования принадлежит немецкому медику Уленгуту, предложившему в начале нашего века так называемый метод преципитацион-ной реакции, то есть реакции, сопровождающейся выпадением осадка. Располагая набором сывороток, реципитирующих белки человека и различных животных, можно установить видовую принадлежность крови в исследуемом пятне путем контактов этих сывороток с вытяжками из данного пятна. Использование этого метода помогло тогда уличить виновника сенсационного двойного убийства.
"Зверское убийство детей на острове Рюген! Двое мальчиков в возрасте восьми и шести лет найдены расчлененными в лесу! Полиция лихорадочно разыскивает убийц!" Это страшное сообщение опубликовали в первых числах июля 1901 года все немецкие газеты. Вечером 1 июля двое детей не пришли домой. Их отец с двумя соседями и жандармом стал искать их в ближайшем лесу. Только на следующий день в чаще обнаружили два изуродованных трупа. Рядом в кустах лежал большой окровавленный булыжник, которым убийца проломил головы своим жертвам.
Следственный судья из Грайфсвальда, прочитав полицейский протокол осмотра места происшествия, твердо заявил:
– Умышленное убийство на почве полового извращения. Никаких сомнений, все улики свидетельствуют об этом. Надо надеяться, что убийца скоро будет схвачен.
Повсюду в окрестностях полиция опрашивала, не видел ли кто-нибудь обоих детей в сопровождении незнакомца. Уже в полдень торговка овощами сделала важное сообщение:
– Да, я хорошо знаю обоих мальчиков. Я видела, как с ними разговаривал Тесснов.
Полицейский чиновник насторожился:
– Вы говорите – Тесснов?
– Да. Людвиг. Он из Баабе, на Рюгене.
– Когда он разговаривал с Детьми?
– Вчера, 1 июля, уже под вечер, – пояснила женщина, ясно понимающая важность своего сообщения.
– Скажите, что вы знаете про этого Тесснова?
– Ну, как вам сказать. Это довольно странный парень, настоящий чудак. Я его уже давно не видела, он работал в разных местах по всей Германии столяром и только недавно вернулся к нам на Рюген.
Больше ничего нельзя было вытянуть из торговки овощами. Вечером этого же дня, 2 июля, один рабочий сообщил:
– Я вчера вечером видел Тесснова по дороге домой, и мне бросилось в глаза, что его одежда вся в коричневых пятнах.
Подозрение укреплялось. Вскоре Тесснов был арестован, в своей рабочей одежде. В его шкафу полиция нашла еще хороший костюм, шляпу, бумажный воротничок и галстук – все новое. Эти вещи вместе с арестованным полицейские доставили к следственному судье.
– Значит, вы продолжаете утверждать, что не имеете никакого отношения к убийству? – спросил следственный судья столяра, который на протяжении всего допроса возмущенно отвергал подозрения. Он разыгрывал из себя оскорбленного, с упреком выкрикивая:
– Это невероятно, что вы здесь на меня пытаетесь навесить, господин следственный судья! Я даже муху не могу обидеть, не говоря уж об убийстве, да еще невинных маленьких детей!
– Почему вы тщательно выстирали отдельные части вашей одежды?
– Потому что там были пятна.
– Что за пятна?
Арестованный недоуменно пожал плечами, а затем произнес уклончиво:
– Откуда мне знать?.. Всякие.
– Примерно такие же пятна, как и на рубашке, на полях шляпы, на жакете, на обшлагах брюк и жилете?
Каждый предмет одежды, предъявляя подозреваемому, следственный судья держал у него перед глазами. Показалось, что раза два, глядя на свои вещи, Тесснов слегка вздрогнул, но овладел собой и упорно продолжал утверждать:
– Никакого отношения к смерти детей я не имею.
– Я спросил о пятнах, – непреклонно настаивал следственный судья. – Итак?..
– Если вам так необходимо это знать... Пятна на шляпе – это овечья кровь, уже очень старая.
– А остальные?
– Столярная морилка.
– Что?
– Да, это следы столярной морилки, с которой я работаю изо дня в день.
Слова "столярная морилка" заставили следственного судью насторожиться. Он вспомнил о другом убийстве детей – 9 сентября 1898 года в одной деревне под Осна-брюкком. Да, правильно... Тогда в лесу нашли расчлененные трупы двух маленьких девочек. Подозрение пало на столяра, который также объяснял коричневые пятна на своей одежде попаданием столярной морилки. "Удивительно! – промелькнуло в голове следственного судьи. – Лучше всего, пожалуй, запросить органы юстиции в Оснабрюкке".
Ответ ошеломил: подозреваемым тогда столяром был не кто иной, как Людвиг Тесснов из Баабе, на Рюгене. Но убийство двух девочек полиция так и не смогла раскрыть. "Интересно! – размышлял следственный судья. – Кажется, задержав Тесснова, мы схватили и убийцу тех двух девочек... Но это надо еще доказать, неопровержимо и бесспорно!"
Еще одно сообщение жандармерии с Рюгена дало следственному судье пищу для размышлений. Один пастух явился в полицию и заявил:
– Значит, это было в ночь с 11 на 12 июня. Я оставил своих овец на поле, а сам пошел в ближайший кабачок. Когда я вернулся, меня ждал сюрприз. Шесть или семь овец были варварски заколоты и разрезаны на куски, которые этот парень разбросал по всему полю.
– Какой парень? – спросил полицейский. – Вы его знаете?
Пастух покачал головой:
– Прежде я его никогда не видел. Если б я пришел немножко раньше, то прихватил бы его. Но, к сожалению, я увидел только, как он убегал.
– Вы бы его узнали?
– Конечно! Может, вы его уже схватили?
Прочитав протокол об этом случае, следственный судья сразу же вызвал пастуха к себе в Грайфсвальд и провел опознание Тесснова.
– Это он, господин следственный судья, тот парень, который зарезал моих овец! – взволнованно закричал пастух. – Я узнал его! Несмотря на то, что тогда было темно, я видел его со стороны. Его профиль, и его походка, и как он двигает руками... Это он, господин следственный судья, это он!
– Ну, Тесснов, что вы теперь скажете?
Голос следственного судьи звучал резко и пронизывающе, но столяр не поддался давлению и вновь начал заверять со страдающим и оскорбленным выражением лица, что он ни в чем не виноват.
– Как правда то, что я стою перед вами, господин следственный судья, так правда то, что я никогда не тронул ни одной невинной скотины.
– А пятна крови на вашей одежде?
– Это столярная морилка, вовсе не кровь!
Тесснов упорно продолжал лгать. 23 июля после очередного изнуряющего, но, как и прежде, безрезультатного допроса следственный судья докладывал прокурору:
– Я уверен, что он убийца. Но изобличить его исключительно трудно, если не невозможно.
– До сего времени это было именно так, дорогой коллега, – заметил прокурор, – но сейчас, применив метод Уленгута, можно точно доказать происхождение пятен.
– Метод Уленгута? Признаюсь, я о нем еще не слышал.
– Он известен всего несколько месяцев. В феврале Уленгут опубликовал свое вызвавшее сенсацию открытие, с которым я и ознакомился.
– Вы должны обязательно рассказать мне об этом, – попросил следственный судья.
– Все это довольно сложно, а я, как вам известно, не являюсь ни медиком, ни химиком. Но я понял, что теперь можно установить, образовано ли исследуемое пятно кровью, более того, принадлежит эта кровь человеку или животному, и какому именно. Например, рогатому скоту, лошади, свинье, овце или собаке.
– Если этот метод научно обоснован и неуязвим, то в судебной медицине была бы революция! – взволновался следственный судья.
– Верно, коллега, и мы не будем больше беспомощными перед убийцей, который невозмутимо утверждает, что кровь на его одежде от убитого животного.
– Мне нужна помощь этого Уленгута. Только так я смогу вывести Тесснова на чистую воду.
– Это очень просто сделать, так как он работает ассистентом на медицинском факультете Грайфсвальдского университета, в двух шагах отсюда.
Все это было очень кстати, так как общественность уже выражала недовольство по поводу того, что убийца детей все еще не найден.
Когда Пауль Уленгут получил пакеты с одеждой Тесснова и окровавленным булыжником, он понял, какое значение будут иметь результаты его исследования для дальнейшего авторитета судебной медицины всего мира.
– Вы можете быть совершенно спокойны, – заверил он следственного судью, – исследования будут проведены со всей тщательностью.
– Да, но с момента убийства обоих мальчиков прошло более четырех недель. Кровь уже не свежая, если это вообще кровь.
– С этого основного вопроса – кровь или не кровь – я и начинаю. А свежая ли она или за прошедшие недели, месяцы успела высохнуть – это мне не мешает. Я достаточно долго экспериментировал и с высохшей кровью. Мне нужно только соскрести маленькие частицы с каждого исследуемого пятна, а где это не получится, я вырежу пятно вместе с материей.
– А затем?
– Затем я растворяю все в физиологическом растворе поваренной соли и продолжаю работу по своему методу как со свежей кровью.
Вместе со своим помощником Пауль Уленгут провел исследование около сотни пятен и пятнышек. Через несколько дней он составил экспертное заключение, которое сыграло решающую роль в деле по обвинению Тесс-нова. В зале суда царила мертвая тишина, когда он объяснял основные принципы своего нового научного метода, ставшего вскоре широко известным. Свое заключение он закончил так:
– Высочайший суд, уважаемые присяжные, господин прокурор! Я завершаю изложение моих выводов и хотел бы еще раз подчеркнуть общий итог: рабочая одежда обвиняемого не содержит никаких пятен крови! Что же касается его "хороших" вещей, которые найдены в его платяном шкафу и которые он носил во время вменяемого ему убийства, то на них я обнаружил большое количество человеческой крови, а именно: в шести местах на жакете, в семи местах на брюках, в четырех местах на жилете, в одном месте на рубашке и в четырех местах на шляпе. Не менее значителен тот факт, что на жакете и в трех местах на брюках обнаружена кровь овцы.
