Текст книги "Изабель"

Автор книги: Гай Гэвриел Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 6

Все сидели на террасе и пили напитки, когда Нед поднялся по гравийной дороге. Солнце, висящее над городом на западе, посылало длинные косые лучи. Они падали на кипарисы, на дом, на воду в бассейне и на четырех человек, сидящих на террасе, отчего они казались золотыми, как боги.

– Видели бы вы себя, – крикнул Нед и при этом постарался, чтобы голос звучал весело. – Потрясающее освещение.

В подобные моменты, подумал он, становится понятным, почему люди так любят Прованс.

Он не подошел к ним, не хотел подходить близко, пока не увидит себя в зеркале.

– Сейчас вернусь, только душ приму.

– Парень, – позвал Грег, – ты должен был мне позвонить, я бы тебя привез!

– День слишком хороший, – крикнул Нед в ответ и обошел дом сбоку, чтобы войти в парадную дверь, а не со стороны террасы, где они сидели.

– Нед, с тобой все в порядке? – окликнул его отец. Очевидно, ему рассказали о дневном происшествии. Наверное, должны были рассказать. Ему было очень плохо.

– В полном порядке, – ответил он, не замедляя шага. – Спущусь через двадцать минут.

В коридоре он встретил Веру-кока, и, кажется, его вид ее не слишком встревожил. Он заглянул в зеркало в ванной наверху. У него болело плечо, там скоро появится синяк, и пару дней поболит, а щека выглядит не слишком плохо. Возможно, никто и не заметит.

– Боже мой, Нед! Что случилось с твоим лицом? – воскликнула Мелани, как только он вышел на террасу с кока-колой.

«Мелани», – подумал он. Можно побиться об заклад, что трое мужчин ничего бы не заметили. Он пожал плечами.

– Глупое происшествие. На меня напала собака возле овощного рынка, я налетел на столик кафе и упал.

– Собака? – переспросил отец.

– И очень большая, – сказал Нед, сел на стул и небрежно вытянул ноги. Отпил из бутылки с колой и поставил ее на стол. Ларри Кейто много лет назад сказал ему, что если врешь, нужно держаться или как можно ближе к правде, или очень далеко от нее. Или то, или другое. Или пришельцы с лучевыми пулеметами, или собака и столик в кафе. Ларри принадлежал к типу людей, у которых были свои теории на этот счет.

– Какого черта? – сказал Стив. – Она тебя не укусила?

– Нет-нет. Я просто упал. Она убежала, когда люди вокруг закричали на нее.

Мелани уже ушла на кухню. Она вернулась с кубиками льда в полиэтиленовом пакете, завернутом в кухонное полотенце. И молча протянула Неду пакет.

– Наверное, я сам виноват, – сказал Нед. – Я бежал трусцой через рынок, и кто знает, за кого этот пес меня принял. За террориста. Или еще кого-то. – Похоже, отец не поверил. – Со мной все в порядке, правда. Синяк. Я выживу, пап. – Он послушно приложил лед к лицу.

– А что было раньше? – спросил отец. – Во время поездки? Ему и правда нужно многое объяснить.

– Что-то странное, – ответил Нед. – А потом прошло бесследно. Не говорите о пищевом отравлении, не то Вера-кок покончит жизнь самоубийством.

– Мы все ели одно и то же, – возразила Мелани. – Я думаю, тебя укачало в машине из-за смены часовых поясов.

Неду удалось улыбнуться.

– Просто продолжай думать, Буч, у тебя это хорошо получается.

Стив рассмеялся. Шутка из фильма. Нед видел, что отец продолжает вглядываться в него.

– Со мной все в порядке, пап. Честно. Как прошел ленч?

Эдвард Марринер откинулся на спинку стула.

– Очень приятно. Он ужасно милый человек. Любит выпить вина. Сказал, что видит эту книгу больше как мою, чем его, а я сказал – наоборот, и мы с ним сразу же стали закадычными друзьями.

– Откуда взялось это выражение? – спросил Грег, ни к кому не обращаясь конкретно.

Никто не ответил. Нед немного расслабился. Он слышал пение птиц на склоне над домом. Экс сверкал под ними, в долине, в лучах позднего солнца.

– Это очень красиво, должен признать, – заметил Стив, глядя в том же направлении.

«Было красиво», – подумал Нед. До заката еще, по крайней мере, два часа, но свет уже придавал всему янтарный оттенок, и тени кипарисов четко выделялись на траве.

– Я вам говорил, ребята, – сказал он, – что вы здорово смотрелись здесь, наверху, можно было снять вас для ваших личных альбомов. – Ему в голову пришла одна мысль. – Пап, если попробовать сделать тот денежный снимок Баррета в это время дня, гора будет смотреться просто чертовски красиво.

– Не выражайся, Нед, – рассеянно ответил отец. – Твоя мать скоро позвонит.

– Да. И упаси бог, если я выругаюсь в течение часа перед ее звонком. Она тут же узнает!

Стив опять рассмеялся. Отец улыбнулся.

– Туше. Стив сказал, что снимок Баррета будет похож на туристическую рекламу.

– Может, и нет, в это время суток, – возразил Стив. – Возможно, Нед прав. И те платаны, о которых мы вам рассказывали, – если снять не в направлении аллеи, а поперек нее, с запада, когда на деревья светит солнце и они отбрасывают тени, примерно на час позже, чем сейчас…

– Мы поглядим, – сказал отец Неда. – В один из дней, когда свет будет подходящим, мы туда съездим. Если мне подойдет, мы можем организовать съемки в другое время. Это всего лишь – где? – в двадцати минутах отсюда?

– Немного больше, – сказала Мелани. – Нед, держи лед у щеки.

Нед снова приложил лед. Он был очень холодный. Он знал, что она ответит, если он об этом скажет. Интересно знать, как человек с внешностью панка и зелеными прядями в волосах может быть таким компетентным?

– Как прошло горячее свидание? – спросил Грег. – До того, как псу пришлось отгонять тебя от нее.

– Не горячее, и не свидание. Но все прошло хорошо, – сдержанно ответил Нед. Всему есть предел.

– Кто она? – задал отец вполне ожидаемый вопрос.

Нед посмотрел на него.

– Ее зовут Лолита Ла Фламм, она стриптизерша из клуба «Славная Добыча» в центре города. Ей тридцать шесть, и она в свободное время изучает ядерную физику.

Мелани хихикнула. Эдвард Марринер приподнял бровь.

– Я действительно иногда забываю, – медленно произнес его отец, одной рукой приглаживая усы, – что, кроме радостей жизни, коих у меня много, у меня есть еще и юный сын, которого я воспитываю. Дитя мое, после того, как ты насладился кратким мигом сомнительного остроумия, может, ты более связно ответишь на мой вопрос?

Нед знал, что отец выражается подобным образом, когда хочет пошутить. Он не слишком расстроен. Когда отец действительно сердится, это всем понятно.

Нед вздохнул и выпалил:

– Кейт Уэнджер, моя ровесница, приехала на семестр в здешнюю школу по обмену из Нью-Йорка. Я познакомился с ней вчера. Типичная всезнайка. Немного помогает мне с одним из моих эссе.

Последнее, как он слишком поздно понял, было ошибкой. Ларри Кейто грустно покачал бы головой. «Парень, никогда не говори больше, чем необходимо», – сказал бы он.

– А! Немного помогает? Думаю, я знаю, что это значит. Ты собираешься списать ее работу?

Отец спросил это мягким тоном. Мама бы взорвалась.

– Разумеется, он собирается списать ее работу! – сказал Грег. – Господи, дайте ему чуточку свободы, босс, он же на юге Франции!

– Я примерно знаю его географическое местонахождение, – ответил отец Неда, стараясь говорить суровым тоном. Он несколько секунд смотрел на сына. – Прекрасно. Договоримся так, Нед: ты можешь взять у этой девочки заметки к одной работе, а другие две напишешь сам. Справедливо?

– Справедливо.

Это было справедливо, особенно если учесть, что они никак не могли его проверить. Ларри назвал бы это слишком легкой победой, не требующей мозгов.

– И пусть никто не рассказывает твоей матери, не то нам обоим достанется.

– Ты думаешь, я ей расскажу?

– Может, я расскажу, – весело предупредила Мелани, – если некто, не называя имен, не станет лучше ко мне относиться.

– Шантаж, – мрачно произнес Нед, – это преступление, угрожающее спокойствию и безопасности мира.

В ответ на эти слова в доме зазвонил телефон.

– Я подойду? – любезно предложила Мелани.

Но не успела она это произнести, как Эдвард Марринер уже вскочил со стула и зашагал к двери.

Все переглянулись. Он быстро вошел в дом. Это заставило Неда на минуту задуматься. Он явно не был единственным, кто беспокоился о матери, ждал ее звонка.

Выждав немного, пока остальные трое на террасе молчали, он встал и тихо прошел на кухню. Отец сидел за столом, который они поставили у стены в столовой. На нем стоял главный компьютер и телефон.

Нагнувшись, чтобы достать из холодильника яблоко, Нед услышал голос отца. Он вымыл яблоко у раковины. Вера-кок опять ему улыбнулась.

Нед услышал, как отец сказал:

– Это не особенно далеко от места обстрела, Меган. – И после паузы, сухо: – О, тогда ладно, если кто-то сказал, что они летят в другую сторону.

Нед надкусил яблоко с несчастным видом. Он услышал:

– Прости, Мег, тебе придется позволить нам волноваться. Ты не можешь этому помешать, как мы не могли помешать тебе уехать.

Нед подумал, не вернуться ли на террасу. Он не был уверен, что ему нравится это слышать. У него опять возник спазм в желудке.

– Нед в полном порядке, – произнес отец. – Немного сказывается разница во времени. Да, конечно, он беспокоится, просто пытается делать вид, что это не так. – Пауза. – Мне кажется, ему нравится место съемок. Кто его разберет, в таком возрасте? Кажется, он здесь уже с кем-то познакомился. – Еще одна пауза. – Нет, он еще не начал писать свои эссе. Дорогая, мы здесь всего три дня. – Он снова замолчал. – Да, я – работаю. Это не значит…

Отец замолчал, а потом, к его удивлению, рассмеялся. Эдвард Марринер смеется иначе, когда говорит с женой, осознал Нед.

– Он на террасе вместе с остальными, – услышал он и вышел обратно через кухню, чтобы быть на террасе вместе с остальными.

Мелани подняла глаза. Она не подмигнула, ничего такого, просто посмотрела на него.

Чуть погодя он услышал, что его зовет отец, вернулся в дом и взял трубку. Отец вышел.

– Привет, мам.

– Привет, дорогой! Как ты? – Связь довольно приличная. Голос матери звучал так же, как всегда.

– Я здорово. Красивый дом. Бассейн и прочее. Приезжай в гости.

Она рассмеялась.

– Хотелось бы. Пришли мне пару снимков. На нашей базе есть спутниковая связь.

– Ладно. А ты в порядке?

– Я в полном порядке, милый. Занята. Очень много работы.

– Не сомневаюсь.

– Здесь очень нужны врачи.

– Не сомневаюсь, – повторил он. – Ну, ладно, тогда порядок, хорошо поговорили. Береги себя.

– Нед?

– Да?

Секунда молчания.

– Со мной и правда все хорошо.

– Я тебе верю.

Короткий смех; он знал этот смех.

– Заставь отца мне поверить.

– Это не так легко, мам.

Он больше ничего не собирался говорить. Но она была умна, по-настоящему умна, и он по ее молчанию понял, что она пытается придумать ответ.

– Брось, мам, – сказал он. – Просто звони чаще.

– Конечно, буду. Папа сказал, что ты уже с кем-то подружился.

– Да, это у меня быстро.

Снова молчание, и он немного пожалел о последних словах.

Он был уверен, что она это скажет, и она сказала:

– Нед, не сердись. Эта работа важна для меня.

– Конечно, – согласился Нед. – И ты приносишь большую пользу. Держись, продолжай звонить. Не беспокойся о нас. Я скоро начну работать над своими эссе.

Она снова молчала, он слышал ее дыхание, где-то далеко, и ясно представлял себе ее лицо в этот момент.

– Пока, мам, – сказал он и положил трубку.

Ему необходимо было прервать связь. Он посмотрел на телефон, сделал несколько глубоких вдохов. Услышал, как снова вошел отец. Нед обернулся. Они несколько мгновений смотрели друг на друга.

– Будь все проклято, – произнес Эдвард Марринер.

Нед кивнул.

– Да, – тихо ответил он. – Это точно.

Отец криво усмехнулся.

– Следи за своими выражениями, – пробормотал он. И когда Нед улыбнулся в ответ, добавил, грустно качая головой: – Поехали ужинать. Я тебе разрешу выпить пива.

* * *

Они поехали в бистро на восточной дороге, за окраиной города, ближе к горе, но не настолько близко от нее, чтобы Нед испытывал беспокойство из-за случившегося утром.

Мелани выбрала это место. У нее в записной книжке было около двадцати ресторанов: номера телефонов, фирменные блюда, часы работы. Вероятно, записаны имена всех поваров, подумал Нед. Зелеными чернилами.

Все остальные заказали какую-то особую закуску из спаржи и рыбу, но Нед сохранил верность отбивной с жареным картофелем, на десерт взял шоколадный мусс и остался вполне доволен. Плечо болело, но он знал, что оно будет болеть. Отец и правда предложил ему полпинты пива, но Нед отказался. Он не очень любил пиво.

Его новый сотовый телефон зазвонил, когда они возвращались к машине.

– Черт, – сказал Грег. – Черт! Я так и знал, что это была горячая девчонка. Как он умудрился так быстро добиться, чтобы девчонки ему звонили?

– У него купальные шорты лучше, – предположила Мелани.

– Это правда. А ей откуда об этом известно?

– Женщины знают такие вещи, – сказала Мелани. На стоянке было темно, но Нед был совершенно уверен, что она ему подмигнула.

К тому времени уже появились звезды, подмигивали в серо-синем небе, и луна, почти полная, взошла, пока они были в бистро. Он отошел в сторонку от остальных, хрустя по гравию сандалиями, и ответил на звонок.

Женщина. Не Кейт Уэнджер.

– Здравствуй, это Нед? Нед Марринер?

Этого голоса он никогда раньше не слышал. Английская речь, с легким британским акцентом.

– Это я. Кто вы, скажите, пожалуйста?

– Это действительно ты. Я так рада. Нед, слушай внимательно. Кто-нибудь слышал, как ты задал этот вопрос? Ты должен сделать вид, будто говоришь со знакомым человеком.

– Почему я должен это сделать?

Любопытно, он действительно никогда не слышал этот голос, но тем не менее что-то в нем было. Какой-то отзвук, интонация.

– Я потом отвечу, обещаю. Ты сможешь найти предлог, чтобы ненадолго уйти из дома, когда вы вернетесь после обеда? Возможно, пробежка? Я тебя встречу.

– Откуда вы знаете, что я занимаюсь бегом?

– Я обещаю ответить на все вопросы. Доверься мне.

– А откуда вы узнали этот номер?

– Женщина из вашего дома дала мне его. Я позвонила сначала туда. Нед, прошу тебя. Нам необходимо где-нибудь встретиться, без посторонних.

– Это плохая реплика из фильма.

В ответ на это она коротко рассмеялась; от этого смеха ее голос показался моложе.

– Правда? Приходи один к старому дубу.

– Тогда почему? Почему без посторонних?

Она колебалась. С каждым произнесенным ею словом ему все больше чудилось что-то знакомое.

– Потому что я могу проследить внутри себя за приближением постороннего, – ответила она.

– Что? Как вы…

– Ты знаешь, как я это делаю, Нед. Со вчерашнего дня.

Это быстро заставило его замолчать. Он отошел подальше. Отец позвал его.

– Нед! Ты заставляешь людей ждать. Дурные манеры. Перезвонишь ей с виллы.

Он поднял руку в знак согласия.

– Мне нужно вернуться к остальным. И вы все еще не сказали, кто вы.

– Я знаю. – Он услышал, как она втянула воздух. – Я нервничаю. Я не хотела делать это таким образом. – Снова молчание. – Я твоя тетя, Нед. Старшая сестра Меган. Та, которая уехала.

Нед почувствовал, как глухо стукнуло его сердце. Он крепко сжал трубку.

– Моя… ее… Вы – моя тетя Ким?

– Да, дорогой. Ох, Нед, где мы встретимся?

* * *

Он шагал в ночи под почти полной луной. Его высадили у подножия холма, там, откуда их дорога уходила, извиваясь между деревьями, к вилле. Он сказал, что хочет пройтись, еще не было и десяти часов. Мать, наверное, ему бы не позволила, но с отцом было проще. Он напомнил им, что у него есть сотовый.

Нед не мог бежать трусцой, он не надел шиповки, и это дало ему больше времени на размышления. Он прислушивался, не догоняет ли его сзади машина. Он объяснил Ким, куда ехать, как мог. Она сказала, что найдет. Возможно, она уже впереди него: он понятия не имел, где она находилась, когда звонила.

Он все еще в шоке, что бы это ни означало.

Он ей поверил, когда говорил по телефону.

Безрассудно, может быть, но невозможно не поверить женщине, которая говорит, что она – твоя тетя, та, которую ты никогда не видел. И это вписывалось в то, о чем он знал всю жизнь – в разговоры взрослых, случайно услышанные перед сном, из соседней комнаты. Это также объясняло чувство, которое возникло у него: этот голос – акцент и все остальное – не был таким незнакомым, каким должен был быть.

Он похож на голос его матери, понял Нед, когда уже дал отбой.

Подобные вещи могут заставить поверить человеку.

Дорога тянется вверх довольно далеко, когда не бежишь по ней. В конце концов Нед снова дошел до площадки, оборудованной под парковку. Там стоял красный «Пежо» с номерами проката. В нем никого не было. Нед подошел к деревянному указателю, на этот раз – под звездами, и повернул налево, к башне.

Через несколько минут он ее увидел, она темной громадой возвышалась в конце тропинки. Нед не смог придумать никакого другого места встречи. Не потому, что знал, как сюда пройти. Тетя Ким сказала, что хочет встретиться там, где никто не может к ним подкрасться.

Здесь никаких толп. Это точно. Нед стоял на тропинке один. Или так ему казалось. Ему пришло в голову, что было бы разумно взять с собой фонарик, – и в тот же миг увидел луч света рядом с башней. Он вспыхивал и гас, вспыхивал и гас.

Сердце его сильно билось, пока он шел к башне. Поддавшись порыву, чувствуя себя немного глупо, он попытался поискать внутри себя то, что позволило ему почувствовать присутствие мужчины вчера в монастыре и снова в кафе сегодня днем.

Нед резко остановился. С трудом сглотнул.

Ощущение присутствия впереди было таким сильным, что он испугался. Стоило ему поискать, как он мысленно увидел сияние, там, где Ким стояла: золотисто-зеленое, словно листья в начале весны.

– Это я, дорогой, – услышал он ее голос. Тот же голос, тот же легкий британский акцент. – Интересно, что ты меня нашел. Думаю, это и правда семейное. Сейчас я поставлю защиту. Я пока не хочу, чтобы узнали, что я здесь.

– Почему? Чтобы кто? Чтобы кто узнал? Человек в кафе тоже говорил о защите.

Нед зашагал по направлению к лучу фонарика и к тому месту, где видел сияние. Не такое яркое сияние, которое способно разогнать темноту, а свет внутри его, рисующий ее силуэт на фоне окружающего ландшафта, подобно некоему сонару. Затем, секунду спустя, золотисто-зеленое сияние погасло.

– Думаю, правильно «чтобы кто», – сказала она. – Твоей матери такие вещи всегда давались лучше. Здравствуй, Нед Марринер. Племянник. Можно обнять тебя? Или это нечестно?

Она сидела на валуне рядом с низкой оградой, окружающей башню. Сейчас она встала и подошла к нему, и при свете луны Нед увидел сестру матери первый раз в жизни.

Он не знал, как он относится к объятиям, но она распахнула руки, и он сделал то же самое и почувствовал, как она прижала его к себе и держит так.

Через мгновение он понял, что она плачет. Она отпустила его и отступила назад, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Она была стройная, не слишком высокая и очень похожа на его мать.

– Ох, дорогой, – сказала она. – Я дала себе слово не плакать. Это так неспортивно, я понимаю.

Он прочистил горло.

– Ну, тетушки редко бывают спортивными.

Он увидел, как она улыбнулась.

– Я хотела попытаться.

Она смотрела на него. Почему-то Нед почувствовал, что старается стоять как можно прямее. Глупо.

– Ты прекрасно выглядишь, – заметила она. – Я не видела твоих фотографий уже два года, после смерти твоей бабушки.

Нед заморгал.

– Бабушка посылала тебе фотографии? Мои?

– Конечно. Она так гордилась тобой. И я тоже.

– В этом нет смысла, – возразил Нед. – Вы же меня не знаете. Чтобы мною гордиться, и все такое.

Она несколько секунд молчала, потом повернулась, снова подошла к валуну и села на него. Нед пошел следом. Он жалел, что света так мало и он не может лучше рассмотреть ее. У нее были очень светлые волосы, возможно, она блондинка, но он догадался, что это седина. Она старше мамы лет на шесть или семь.

Она сказала:

– В семьях многое не имеет смысла, дорогой. И вообще в жизни тоже.

– Это правда, – согласился Нед. – Я понимаю. Мне теперь пришлось с этим столкнуться.

– Знаю. Поэтому я и приехала. Сказать тебе, что все в порядке.

– Откуда вы знаете?

Подбирая слова, она ответила:

– Вчера ты вошел в то пространство, в котором я нахожусь уже некоторое время. Когда это произошло, я это почувствовала, тебя почувствовала, оттуда, где я находилась. Наверное, это семейное.

– Где это? Где ты находилась? – Нед и сам не понял, как холодноватое «вы» уступило в его речи место доверительному «ты».

Ким больше не колебалась.

– В Англии. На юго-западе. Это место называется Гластонбери.

– Ты там живешь?

– Да, вместе с твоим дядей. Там мы живем.

– Почему? Почему ты уехала?

Она вздохнула.

– Ох, Нед. Ответ такой длинный. Можно, я просто скажу, что чувствую себя там лучше, чем в других местах. У меня… с этим местом сложные взаимоотношения. Это не очень хороший ответ, но хороший ответ занял бы всю ночь.

– Прекрасно, но почему ты прервала всякую связь с… с нами?

Это произошло за много лет до его рождения, до того, как появились «мы», но она поняла, что он имеет в виду. Она слабо сжала руки и смотрела на него. Странно, но даже при лунном свете он видел, как она похожа на маму. Даже этот жест был жестом его матери, когда она слушала, заставляя себя быть терпеливой.

– Я этого не делала. Не прерывала связь. Мы всегда следили за вами тремя через мою мать, твою бабушку. Я тебе говорила, в семье все сложно. Меган считала, и, наверное, не без оснований, что я совершила совершенно неожиданный поступок, когда так быстро вышла замуж за человека, которого она даже не знала, и сразу же переехала в Англию. Она считала, что я ее бросила. Она… очень рассердилась. Не хотела, чтобы я ей звонила или писала. Она бросала трубку телефона, не отвечала на письма. Ей было всего семнадцать лет, когда я уехала, помнишь?

– Как я могу помнить?

Он увидел, что она улыбнулась.

– Ответ точно в духе Меган.

Он поморщился.

– Извини.

– Ничего, но ты понимаешь, о чем я говорю? Старшая сестра выходит замуж за незнакомого человека, свадьба в мэрии, никакой подобающей свадебной церемонии, переезжает жить за океан, меняет все жизненные планы. Без всякого предупреждения. И это еще не все.

– А что еще?

Она вздохнула.

– Это подводит нас к рассказу на всю ночь. Скажем, я связана с тем, что ты почувствовал вчера. Это у нас семейное, Нед, по материнской линии, и уходит в прошлое очень далеко, насколько я сумела проследить; исчезает, потом снова появляется. А в моем случае к этому присоединилось кое-что другое, что оказалось очень важным. И очень, очень трудным. Это меня изменило, сильно изменило, Нед. Я уже не могла оставаться такой, как прежде. И жить там, где жила раньше.

Странно, но она говорила так, словно просила у него прощения.

Он подумал о том, как чувствовал себя у горы сегодня утром и раньше в монастыре. Невозможность объяснить, понять смысл.

– Возможно, я могу понять, отчасти, – сказал он.

– Спасибо, дорогой. – Она посмотрела на него снизу. – Я думала, ты испугаешься или растеряешься, поэтому приехала, чтобы дать тебе знать, что ты не один. И не первый. В этом.

Она замолчала. Кажется, она опять плачет. Она покачала головой.

– Прости меня. Я поклялась, что не стану плакать. Твой дядя сказал, что нечего и надеяться. Я даже заключила с ним пари.

– Догадываюсь, что ты проиграла. Где он? Мой дядя?

Она вытерла глаза бумажным платком.

– Не знаю, следует ли тебе говорить.

Нед покачал головой.

– Слишком много тайн. Это начинает доставать.

Она пристально посмотрела на него.

– Вероятно, ты прав. Между нами, Нед?

Он кивнул.

– Дейв находится к северу от Дарфура.

Он не сразу понял.

– В Судане? Но это же… моя мама…

– Твоя мать там, да. Твой дядя присматривает за ней.

У него отвисла челюсть, комично, как в мультике.

– А она… мама об этом знает?

Тетка громко рассмеялась. Этот всплеск веселья заставил ее выглядеть намного моложе.

– Знает ли Меган? Ты сошел с ума? Нед, она бы… она бы так разозлилась, что начала бы шипеть!

Он никак не мог представить свою мать шипящей. Может, лет в десять, но десятилетней он ее тоже не мог себе представить. Или семнадцатилетней, чувствующей себя покинутой сестрой.

Он очень осторожно сказал:

– Я хочу понять. Мой дядя там тайно? Чтобы присмотреть за мамой?

Тетя Ким кивнула головой.

– Я тебе сказала, что мы следим за всеми вами. Но именно о ней я беспокоюсь.

– Почему о ней?

Она молчала.

– Слишком много тайн, – повторил Нед.

– Это твоя мать, дорогой. Это нечестно, что мы с тобой ведем такие разговоры.

– Значит, нечестно. Скажи мне. Почему?

Тетя мрачно ответила:

– Потому что Меган занимается тем, чем она занимается, – ездит в зоны боевых действий, выбирает самые плохие места – в ответ на то, что я ей рассказала о том, что сама сделала, перед самым отъездом. Рассказывать ей было ошибкой.

Нед не ответил. Он представления не имел, что сказать. Он чувствовал себя неуверенно.

Она это увидела и продолжала тихо говорить:

– Она думала, что я стану честолюбивым доктором, постараюсь приносить добро многим людям. Я об этом говорила с ней, когда она была девочкой. Я – старшая сестра, она – младшая, наше с ней общее будущее. Потом я… со мной это произошло, и все изменилось. Я уехала в английскую деревню, чтобы посвятить жизнь сельской медицине. Роды и профилактические осмотры. Насморки, прививки от гриппа. Все в гораздо меньших масштабах. После одного, очень большого события, которого она так и не поняла, и не приняла.

– И это… твоя работа?

Она улыбнулась.

– Насморки? Да. И еще у меня есть сад, – прибавила она.

Нед почесал в затылке.

– И ты думаешь?..

– Я думаю, Меган мне и самой себе старается показать, какой, по ее мнению, я должна была стать. От чего я отказалась. Отказавшись от нее тоже. И она доказывает, что умеет делать это лучше.

Нед молчал. Он сам напросился на такой ответ и не был уверен, что прав и хотелось ли ему действительно это знать.

– Нед, послушай. Люди совершают замечательные поступки по очень сложным причинам. Это происходит сплошь и рядом. Твоя мать – героиня там, куда она ездит. Люди преклоняются перед ней. Может, ты этого не знаешь, наверное, она не рассказывает. Но твой дядя знает, он там был, он это видел.

– Он делал это и раньше?

– Только когда мы знали, что она едет в очень опасное место. – Она поколебалась. – Три раза, не считая этого.

– Как? Откуда вы знали, куда она едет?

Ему показалось, что она хитро улыбнулась в темноте.

– У Дейва много талантов. В том числе – компьютеры. Он мог бы тебе объяснить лучше меня.

Нед подумал, потом уставился на нее.

– Господи! Мой дядя взломал сайт «Врачей без границ»? Их сервер?

Тетя Ким вздохнула.

– Мне никогда не нравилось это слово. «Взломать» – это звучит так криминально.

– Это и есть криминал.

– Наверное, – согласилась она сердито. – Я ему говорила, что не одобряю этого. А он отвечает, что ему необходимо заранее знать, что она собирается делать, чтобы успеть добраться туда самому.

Нед упрямо покачал головой.

– Здорово. И он просто отказывается от собственной жизни и едет туда. И… и что дядя Дейв собирается делать, если на маму нападут или похитят мятежники? В Ираке, или в Руанде, или еще где-нибудь? В этих безумных странах.

Он жил с этим гневом, с этим страхом, тупым, как боль, твердым, как мозоль в сердце. Тетка ответила тихо:

– Не спрашивай об этом, пока не познакомишься с ним. Нед, ты не найдешь никого, кто лучше умел бы справиться с такими ситуациями. Поверь мне.

Он смотрел на нее.

– И он делает это, потому что…

– Он делает это ради меня. Потому что я чувствую свою ответственность.

Теперь в голосе тети Ким появилось нечто новое. Нед посмотрел на нее сверху вниз. Она сидела на камне, по-прежнему сцепив руки.

– Вот это да, – наконец произнес он, опять качая головой. – Вот это называется контроль. А я думал, моя мама в этом первая. Это тоже семейное? Когда я подсчитывал в последний раз, ей было сорок с чем-то. И ты все еще чувствуешь себя ответственной за нее?

Ким снова рассмеялась, на этот раз грустно.

– Мне будет трудно признаться в том, что зря беспокоюсь. И прошу тебя, Нед, ты не должен ей рассказывать!

– Она будет шипеть?

– Она захочет зарубить меня мачете.

– Моя мать? А ты…

– Ш-ш-ш. Помолчи!

Тон ее голоса стал совсем другим; теперь в нем звучал приказ, что его поразило. Нед замер, прислушиваясь. Потом и он тоже услышал шум.

– Дерьмо, – прошептала Ким. – Я потеряла бдительность.

– Ты выругалась, – машинально заметил Нед; он так говорил, когда его мать позволяла себе выругаться.

– Дьявол, да! – ответила его тетка. Мать так не ответила бы. – Возможно, нам грозят неприятности. – Проклятье! Это моя ошибка, и серьезная. Но зачем им на нас нападать? Что ты здесь делал, Нед?

– Кто собирается на нас напасть?

– Волки.

– Что? Не может быть. Волки в основном вегетарианцы. Я это проходил в школе в прошлом году.

– Тогда скажи этим волкам, чтобы они пошли и нашли салат-бар, – мрачно предложила Ким.

Нед услышал треск веток и шуршание листьев в лесу к северу от них, возле того места, где тропа спускалась вниз, к городу.

– У тебя что-нибудь есть? Перочинный нож? – спросила тетя Ким.

Он покачал головой. Этот вопрос его испугал.

– Тогда найди палку, быстро, и ступай назад, к башне. – Она зажгла свой фонарь и провела лучом по земле между ними и деревьями.

Нед увидел, как блеснули чьи-то глаза.

Тогда он очень испугался, хотя все это казалось нереальным. Когда Ким провела лучом по земле ближе к ним, Нед увидел сломанную ветку и бросился к ней.

В ту же секунду он услышал, как его тетка жестким, ледяным голосом произнесла несколько слов на незнакомом ему языке, вслед за чем в темноте наступила тишина.

– Что? – пробормотал он, поспешно вернулся и встал рядом с ней, тяжело дыша. – Что ты только что?..

– Я спросила, почему они пришли беспокоить живых.

– Живых? Ты имеешь в виду людей? Нас?

– Я имею в виду то, что сказала. Это духи, Нед, принявшие облик животных. Они пришли рано и пока не так сильны, как будут через две ночи.

Две ночи.

«Правильно», – подумал Нед. Это он понял. Белтейн. Стержень года, когда бродят души умерших.

По крайней мере, так рассказывала ему бабушка. Его бабушка носила имя Дьердре, она выросла в Уэльсе, была наполовину валлийкой, наполовину ирландкой. Женщина, стоящая рядом с ним, – ее старшая дочь. События, с которыми Неду пришлось столкнуться, развивались очень быстро, и он не понимал их смысла.

Внутри его опять появилась золотисто-зеленая аура, когда он посмотрел туда. Это была Ким. Она сняла защиту.

– Ты говорила на валлийском языке?

– На гаэльском. Ближе к тому, на котором они говорили в те самые времена. Надеюсь.

– Ты говоришь по-гаэльски? – Глупый вопрос.

– У меня ушло много времени на его изучение. У меня ужасный акцент, но они меня поймут, если я не ошибаюсь.

«В те самые времена». Когда это было? – хотелось ему спросить. Иногда, когда у тебя так много вопросов, подумал Нед, понятия не имеешь, с чего начать.