Текст книги "Изабель"

Автор книги: Гай Гэвриел Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Погоди, – произнесла его мать.

Они повернулись к ней. Лунный свет освещал ее лицо.

– Ты не сказал, что один будет убит, Нед.

– Но я говорил, – возразил он. – Именно это она…

Он осекся. Его сердце внезапно снова сильно забилось.

– Ты не говорил, дорогой, – очень мягко сказала его мать. – И Кейт тоже. Я все записывала.

Они смотрели на нее во все глаза. Меган Марринер смотрела на сына.

– Ты сказал – «будет принесен в жертву».

ГЛАВА 17

Восход солнца, первый дар в этом мире. Обещание и исцеление после трудного превращения в ночи. После тьмы, после осады зверей – воображаемых и реальных – и внутренних страхов, и необузданных, жестоких мужчин. После потери возможности видеть, что может сбить человека с пути и завести в канаву, или в болото, или к краю пропасти, или во власть бродячих духов, замышляющих недоброе.

Бледный утренний свет прогонял подобные страхи много веков, тысячелетий, какие бы опасности ни сулил наступивший день. Распахивали со стуком ставни, раздвигали шторы, отпирали двери и витрины лавок, открывали засовы городских ворот и распахивали их настежь, а мужчины и женщины выходили в подаренный день.

С другой стороны (в жизни почти всегда есть другая сторона), дневной свет означал, что гораздо труднее найти место уединения, тишину для медитации, утешение в печали – или тайную любовь и избежать ненужных взглядов. При ясном свете все это становится редкостью.

И труднее – гораздо труднее – спрятаться так, чтобы тебя не нашли.

Но она же хочет, чтобы ее нашли. На этом все построено. Она готова рассердиться, что они не приходят так долго и она остается одна.

Несправедливо, наверное, так как она затруднила им задачу, но считается, что они любят ее безмерно, что она нужна им больше, чем дыхание или свет, а она провела уже вторую ночь под открытым небом, в одиночестве, и было холодно.

Она отчасти привыкла к лишениям, но ей также не чужда страсть. Когда она увидела их обоих в Антремоне, когда явилась на призыв, в ней вспыхнули желание, страсть, воспоминания.

Конечно, она бы им этого не показала.

Еще рано, а после – только одному из них. Но эти чувства сейчас в ней, и пока она лежит без сна, наблюдая, как звезды плывут через открытое пространство на юг, словно в окне, она до боли ясно их сознает, как и прожитые и потерянные жизни.

И тех двоих, которые где-то там ее разыскивают.

Она не совсем понимает, почему сказала «три дня». В этом не было необходимости. Жесткое зернышко страха затаилось внутри: есть вероятность, что они не найдут ее вовремя. Она понимает, что, придя сейчас в это выбранное ею место, она не пойдет дальше, не облегчит им задачу, и себе тоже.

Если один из них достаточно сильно в ней нуждается, он придет сюда.

* * *

Меган Марринер, не выказывая никаких признаков усталости, отвезла Грега в больницу на рассвете. Вчера вечером она сказала, что сделает это, и не в ее правилах было отступать. Стив отвез их на микроавтобусе.

Кейт, которую после завтрака ввели в курс дела, сидела за кухонным столом над записями Мелани и собранными ею путеводителями. Нед за компьютером шарил по «Гуглу» так быстро, как только позволяла скорость набора и просмотра. Он спал около трех часов и держался только на адреналине, понимая, что в какой-то момент может просто рухнуть.

Они искали подсказки, основываясь на том, что поняла мать Неда у барьера для машин прошлой ночью. Кейт побледнела, когда проснулась утром, и у нее спросили об этом. Но она помнила эти слова, так же, как и Нед. Там, в Антремоне, ставя перед двумя мужчинами задачу найти ее, Изабель говорила не просто об убийстве.

Она сказала, что проигравший будет принесен в жертву.

Им больше не на что было опереться. Приходилось считать это тем, что им так необходимо: подсказкой о том, что может произойти.

Нед напечатал другую комбинацию поиска: «Кельты + Прованс + места жертвоприношений». И начал находить сведения о феях, о волшебных холмах и даже о драконах. Драконы. Не слишком полезные сведения, хотя, сидя на этом месте, он был гораздо меньше склонен отмахнуться от всего этого, чем неделю назад.

В Интернете и правда слишком много мусора. Личные страницы, сайты виккан, блоги путешествий. Сведения о колдуньях и феях, народные верования времен Средневековья. Он пропустил все это.

В еще более далеком прошлом, кажется, кельты объединили своих богов с римскими. Правильно. Побежденный народ, что им еще оставалось делать? Но только они верили в человеческие жертвоприношения. И поклонялись черепам. Они подвешивали жертвы на деревья, прочитал он – толку от этого было немного. Деревья растут повсюду.

Они совершали свои обряды на холмах, на возвышенностях – это более полезные сведения, но не намного. Антремон был именно таким местом, но они уже вернулись оттуда, и Нед был уверен, что Изабель не вернется туда, где ее призвали. Имелась еще другая разрушенная крепость – Рокпертюз, по дороге на Арль, – но Ким и Кейт вчера ездили туда.

Он «кликал», печатал и прокручивал тексты. Богини земли, связанные с водой, ручьями, прудами, – Нед побывал возле одного из них, и Кадел тоже, в Глануме. Ничего. Богини ассоциируются с лесами – по-видимому, все божества с ними ассоциируются.

Какой им от этого толк?

Он нашел другой сайт, прочел:

«Они обычно начинали с человеческого жертвоприношения, применяли меч, копье, серповидный нож, ритуальное повешение, сажание на кол, расчленение, вспарывание живота, утопление, сжигание, погребение заживо…»

Он покачал головой, отвел глаза от экрана и оглянулся через плечо. Кейт разложила вокруг себя на столе заметки Мелани и книги и старательно писала, как студентка на лекции за преподавателем. Нед снова повернулся к компьютеру.

Кажется, римлян все это шокировало и возмущало. Они запретили человеческие жертвоприношения. Конечно, подумал Нед, римляне, которые сами были такими мягкими и добрыми.

Он попробовал еще одно сочетание слов, нашел другой сайт. Прочел: «Кельтский «оппидум» был, наверное, так же отвратителен, как деревни даяков или дикарей с Соломоновых островов. Повсюду торчали пики, увенчанные головами, а стены домов были ими украшены. Посейдоний рассказывает, что это зрелище вызывало у него тошноту, но постепенно он к нему привык…»

Он не знал, кто такие даяки. Антремон был «оппидумом». Это слово означало просто крепость на холме. Они опять вернулись к ним. Он посмотрел на верх страницы в поисках источника. Какой-то англичанин, в 1911 году. Ну, что он может знать? Чашка чая с оттопыренным мизинцем и мнение о том, что было две тысячи лет назад.

Нед выругался и сдался. Это не его область, он нервничает, и у него такое чувство, что это ни к чему не приведет. Он со скрежетом отодвинул стул назад и вышел на террасу. Там сидели его отец и дядя, на маленьком столике стояли кружки с кофе.

Отец поднял глаза. Он казался измученным.

– Ну?

– Я зря трачу время, там слишком много всего. То есть они именно это делали – приносили жертвы. Так что это могло происходить где угодно.

Дядя вздохнул.

– Да, Ким тоже так думает. Сделай себе кофе, ты, наверное, устал за утро.

Нед покачал головой.

– Со мной все в порядке, я просто хочу куда-нибудь двинуться.

– Нужно решить, куда именно, тебе не кажется?

Стеклянная дверь открылась.

– Ладно, – сказала Кейт Уэнджер. – Вот что я думаю. Нет смысла проверять все места обитания кельтов по книгам.

– Расскажи мне об этом, – сказал Нед.

– Я и рассказываю, слушай. Если мы правы, все это задание «найди меня» вместо поединка возникло потому, что Мелани находится внутри Изабель, так?

– Я все еще не понимаю, как это возможно, – произнес Эдвард Марринер.

– Возможно, – возразил дядя Дейв. – Продолжай, Кейт.

Кейт прикусила губу.

– Прекрасно. Я хочу сказать, что если поиски происходят из-за Мелани, тогда единственное, что нам остается, – это сосредоточиться на тех местах, о которых знает она. Как о местах жертвоприношений кельтов. Правильно?

Все трое переглянулись.

– «Гугл» мне не друг? – спросил Нед.

Никто не рассмеялся.

– Только если Мелани нашла в «Гугле» что-то и записала это. Вот что я думаю, – сказала Кейт.

Она опять надела его фуфайку Мак-Гилла, поверх рубашки брата и джинсов.

Отец Неда кивал головой.

– Хорошо, Кейт. Это дает нам логику рассуждений.

– А им была присуща логика? – спросил дядя Дейв.

– Мелани она присуща, – ответил Эдвард Марринер.

– И Кейт тоже, – сказал Нед. – Так что там в ее записях? Насчет кельтов и обрядов?

– Я нашла два места, где мы еще не были.

– У нас три машины, – сказал Дейв Мартынюк. – Только два? Дайте мне еще одно.

Нед прочистил горло.

– Я возвращаюсь в Экс, – повторил он. Он им это уже говорил вчера ночью.

– Зачем? – спросила Кейт мягко.

Нед пожал плечами.

– В монастырь. Предоставляю логику вам, ребята. Мне необходимо туда поехать.

Никто из них не ответил.

* * *

Грегу, которому явно не стало хуже от двух уколов вакцины против бешенства и которому вскоре предстояло еще два укола, благодаря заботам доктора Меган Марринер, название одного из этих мест показалось забавным.

– Если кельты были неграмотными или вроде того, почему они назвали его «Форт Букс[2]2
  Books (англ.) – книги.


[Закрыть]»?

Мать Неда была в плохом настроении.

– Я вам следующий укол сделаю больно, если не прекратите свои шуточки, Грегори. А я это умею.

– Он обозвал Каньон Ада, к востоку отсюда, Канонадой, – сообщил Стив.

– Доносишь на меня? – с негодованием воскликнул Грег, но был явно доволен, что об этом вспомнили.

Фор-де-Букс находился в сорока пяти минутах езды на север, на вершине холма, куда вела неровная дорога. Рядом ничего не было, надо было идти пешком и подняться к руинам и к жертвенному алтарю на вершине. Похоже, это именно то место, где можно сделать эффектные снимки. Или спрятаться.

Другое место находилось дальше на северо-восток, его чаще посещали туристы, о нем писали во всех путеводителях, и называлось оно Фонтэн-де-Воклюз. Место, где вода вырывалась из горной пещеры в определенное время года. Мелани отметила, что Оливер Ли подготовил материал для книги, где описал это место, начиная со времен древности, в девятнадцатом веке, и кончая тем, как оно выглядит сегодня. Какой-то итальянский поэт жил здесь в Средние века, но еще раньше оно было священным местом кельтов.

– Это логично, – подумал Нед, начитавшись в «Гугле» о богинях и источниках, пещерах и провалах в земле. – Я все равно поеду в Экс, – повторил он, когда дядя Дейв и отец стали решать, кто поедет в какой машине. Он начинал понемногу привыкать к тому, что другие его слушают и делают так, как решил он.

Более или менее.

– Один ты не поедешь, – сказала его мать.

– Мне не грозит опасность, мам. Это Брис хотел меня убить.

– Один не поедешь, – повторила Меган Марринер так твердо, что это произвело впечатление. Такому голосу возражать невозможно; даже в голову не придет возражать.

В конце концов Нед оказался в городе с мамой и папой.

Дейв повез Кейт и Стива в Фор-де-Букс, Грег взялся доставить тетю Ким к фонтану. Идея опять-таки заключалась в том, чтобы оставаться на связи по телефону и встретиться, если кто-то что-то обнаружит, или вернуться сюда в середине дня, чтобы обсудить следующий шаг, если ничего не произойдет.

В другое время и в другом месте это могло быть забавно – пройтись по городу, шагая между мамой и папой. Неда так и подмывало попросить мороженого, или леденец на палочке, или покатать его на карусели возле самого большого фонтана.

Собор был открыт, но двери в монастырь оказались запертыми. Гид, у которого имелся ключ и который проводил получасовые экскурсии, должен был прийти только после обеда. Нед даже не подумал о том, чтобы попросить отца взломать замок. Только не здесь. Интересно, знает ли мама, что ее муж умеет это делать?

Они вернулись по средневековым улочкам назад, к главной улице – Кур-Мирабо. По дороге миновали кафе, куда Нед заходил с Кейт. Он увидел стул, которым защищался от собаки, напавшей на него. Он ничего не сказал родителям об этом. Его отец и так выглядел очень напряженным.

На улице Мирабо, на одной стороне которой тянулись кафе, а на другой – банки, в тени огромных платанов, он остановился. Ощущение стало почти знакомым.

– Она здесь была, – произнес он.

– Откуда ты это знаешь? – требовательно спросила мать. Его логичная мать, с отчаянием в голосе.

– Господи, мам, я понятия не имею. Просто знаю. Так же, почти, как я знал, что Кадел находится в той башне, вчера ночью.

– Почему «почти»?

От нее ничего не могло ускользнуть.

Нед подыскивал слова, глядя на туристов, сидящих за маленькими уличными столиками. Казалось, они наслаждаются жизнью. Почему бы и нет? Люди мечтают приехать сюда, не так ли? Посидеть в кафе на юге Франции в мае.

– Это не точно то же самое, – наконец ответил он. – Я не вижу ее, как ауру, как вижу двух других или тетю Ким. Или как себя самого.

– Ты видишь свою тетю, мысленно?

Он кивнул головой.

– Если она достаточно близко и не защищает себя. То же самое с ними.

Мать вздохнула:

– А… Изабель?

– Иначе. У меня просто возникает ощущение, что она была здесь, как была на том кладбище.

– Почему?

– Господи, мам.

Она нахмурилась.

– Насколько я понимаю, эта красноречивая фраза означает отсутствие ответа?

Нед кивнул:

– Да. У нас нет ответа.

– Может быть, это из-за Мелани, – внезапно сказал отец. – Может быть, ты чувствуешь Мелани, а не Изабель.

– Эд! Ты ничем не лучше их.

У отца по-прежнему был напряженный вид.

– Давайте пообедаем, – через несколько секунд предложила мать. Нед видел, что она пристально смотрит на мужа. – Нам все равно придется ждать.

Они выбрали кафе в конце улицы. Внутри все выглядело броско, на старомодный манер, много золотого и зеленого цветов, но в такой день, как сегодня, на улице было гораздо приятнее.

Отец купил по соседству газету. Нашел статью о возвращении черепа и бюста. Никаких подробностей, которые что-то подсказали бы. Полицейские понятия не имели, кто их вернул, только знали, что это был мужчина в черной кожаной куртке, на мотоцикле.

«В серой», – подумал Нед.

– Мне все-таки придется позвонить ее родным, – сказал отец, в основном обращаясь к самому себе.

Мать опять бросила на него взгляд. Потом слегка удивила Неда – протянула руку и сжала ладонь мужа.

Тетя Ким позвонила, когда они уже заканчивали обед. Фонтэн-де-Воклюз был полон туристов этим весенним воскресным утром. Теоретически существовала возможность (как передал им отец Неда), что Изабель скрывается в лавочке для туристов среди саше с лавандой и бутылочками оливкового масла, но это маловероятно. Ким и Грег собирались вернуться на виллу.

Они позвонили Дейву. Он доложил, что они втроем все еще поднимаются на холм и бродят вокруг Фор-де-Букс. Там кроме них нет ни души, очень ветрено, а на самом верху имеется довольно выразительный алтарь. Как и сказано в рекламе. Но «ни души» означало, что нет и следа рыжеволосой женщины, которую Кейт должна узнать, если увидит.

Они собирались спуститься по более крутому, заросшему склону холма и посмотреть, нет ли там пещер или углублений, где она могла бы спрятаться от взоров и ветра. А после поедут обратно.

– Осторожно, – сказал отец Неда деверю. – Береги колено. – И дал отбой.

– Ему нельзя лазить по скалам с такой ногой, – сказала Меган.

Эдвард Марринер пожал плечами.

– Что поделаешь? Если не сможет, то не сможет. – Выражение его лица было встревоженным. Он выглядел старше своих лет. Неду не нравилось видеть его таким. Почему-то это заставляло его ощущать свою слабость.

Они пошли обратно к собору. Нед вошел в полутьму и миновал баптистерий справа. Он увидел решетку, закрывающую вход туда. Не стал останавливаться. Там теперь ничего нет, нечего смотреть. Все равно, это был обман. Предметы, взятые из музея, а теперь возвращенные на место.

Вход в монастырь был открыт. Там ходило три человека с сурового вида женщиной-гидом. Она остановилась перед прямоугольной колонной у дальнего выхода на улицу. Читала лекцию, показывала. Посетители с фотоаппаратами в руках слушали со скучающим видом.

Нед пошел налево, прочь от них, к Изабель.

Его одолевали сложные чувства. Слишком много ассоциаций. Прошло меньше недели с того дня, как он впервые пришел туда.

Роза исчезла. Не удивительно, но почему-то это его встревожило. Он гадал, кто мог ее взять. Может, просто садовник? Внезапно он пожалел, что не догадался принести цветы.

У отца была с собой маленькая цифровая камера, и он снимал стены собора и крышу в том месте, где она спускалась к монастырю. Другой тип снимков, с акцентом на линии и свет.

Нед обрадовался, увидев, что отец взялся за работу. Тяжело было видеть отца таким расстроенным, таким явно беспомощным. Это заставляло Неда чувствовать, что именно он должен сделать так, чтобы всем остальным стало легче.

Мама подошла к табличке на стене с информацией для туристов. Надела очки и читала. Нед помнил, что эта схема показывала, как соборный комплекс был построен поверх римского форума, а другая табличка рассказывала о фигурах на колоннах. Святой Петр в углу, бык, орел, Давид и Голиаф. Царица Савская.

Он медленно соскользнул вниз, прижимаясь спиной к стене, пока не опустился на плитки дорожки перед ней. Он смотрел на скульптуру. Так мало видно, и так много подразумевается. Намек, эхо.

Он знал, что скажет мать. Что еще она может сказать, прочитав написанное на противоположной стене? Там написано – царица Савская.

Он смотрел, как она подходит, прячет очки для чтения в сумочку, достает темные очки. Ее волосы на солнце казались ярко-рыжими, но потемнели, когда она вошла в тень. Она подошла и остановилась рядом с Недом, глядя на стертую, бледную скульптуру перед ними. Покачала головой и аккуратно села рядом с ним, вытянув ноги и скрестив лодыжки. Сняла темные очки и еще несколько минут смотрела на нее.

– Она была красивая, – прошептала она.

Он сглотнул.

– Кто?

– Изабель, – ответила она.

Нед заплакал.

Мать быстро взглянула на него.

– Дорогой, что?..

– Ты не… ты не думаешь, что это царица Савская?

Мать протянула ему бумажный носовой платок.

– Нед, дорогой, поскольку Мелани исчезла, и после всего, что я видела меньше чем за день, я не собираюсь сомневаться в твоих словах.

– Честно?

Она поморщилась.

– Не дави на меня, сын.

Неду пришлось улыбнуться, хотя он все еще пытался справиться с собой. Он вытер глаза.

– Я… для меня очень важно, что ты мне веришь.

На этот раз мать не улыбнулась.

– Из-за того, что я не верила твоей тете?

– Отчасти да. Но не только.

Она прикоснулась к его щеке.

– Кто-то же должен быть логичным здесь, Нед.

– Я бы вызвался добровольцем, – произнес его отец, подходя к ним. Три туриста и гид все еще находились в дальнем конце. – Но я не уверен в том, где припарковал свою логику.

– Мы ее найдем, – заверила его жена. – Я хочу сказать, что Нед, возможно, пользуется какой-то интуицией или ясновидением, а мы с тобой не умеем. У нас ее нет. Мы не умеем использовать вещих свиней или птичьи внутренности для предсказаний, как кельты.

– Римляне тоже гадали по птичьим внутренностям, – сказал Эдвард Марринер. – Этому обучали всех жрецов.

Нед увидел, как его мать показала отцу язык. Он никогда еще не видел, чтобы она так делала.

– Прекрасно, пусть так. Но они не приносили в жертву людей.

– Это правда. Зато делали другие неприятные вещи.

– Не сомневаюсь. Но нам все же придется внести свой вклад, тебе и мне. Нам надо думать. Нед делает свое дело, о чем бы ни шла речь, и Ким тоже, а мы…

Он замолчал, потому что Нед встал.

Он повторял про себя одну фразу, снова и снова, словно проигрывал закольцованную пленку: «Они не приносили в жертву людей».

А потом, словно что-то бесшумно взорвалось у него в мозгу, он вспомнил еще одну мысль, только что высказанную матерью.

«Вещие свиньи».

Он почувствовал, что его начинает бить дрожь.

Кабан. Он его встретил ниже виллы и выше ее, под луной. И теперь опять представил его себе, как он отворачивается от него, словно отвергает его.

Но нет. Не отворачивается. Он поворачивается ради него. Это медленное, спокойное движение, и оба раза он оглядывался на Неда, потом опять смотрел вперед, перед тем как уйти.

Нед сделал глубокий вдох. Посмотрел на скульптурную колонну, на Изабель, потом на свои руки.

– Нам лучше вернуться домой, – произнес он. – Я знаю, где она.

* * *

Они все снова собрались на вилле и ждали, когда он заговорит. Неда била дрожь; ладони вспотели. Это было слишком, он чувствовал всю огромность происходящего. Но еще он был уверен в себе. Собственно говоря, он был абсолютно уверен.

– Говори, – сказал отец.

Голос Эдварда Марринера звучал тихо, его глаза оставались спокойными. Он больше не выглядел измученным или обессиленным. С того самого момента, как Нед произнес ту фразу в монастыре, и они вернулись к микроавтобусу и поехали на виллу.

«Нед делает свое дело», – сказала его мать. Она смотрела сейчас на него через обеденный стол, держа руки на коленях, без блокнота, просто ждала.

Он прочистил горло.

– Мы… мы почти догадались вчера ночью. Мама догадалась. Когда напомнила нам о слове, которое произнесла Изабель.

– «Жертва»? – спросил дядя Дейв.

Он сидел в кресле у пианино, положив ногу на скамеечку, с пузырем льда на колене. Нед кивнул:

– Да. Поэтому мы ухватились за очевидное и начали думать о местах жертвоприношений кельтов, о которых могла знать Мелани. И это было почти правильно.

– А что мы упустили? – спросила Кейт Уэнджер. Она по-прежнему была одета в его фуфайку.

– Всего один момент, и кое-что еще, чего никто не мог знать, кроме меня. Это мог упустить только я.

Он посмотрел на мать. Тетя Ким стояла, прислонившись к косяку двери у нее за спиной, там, где стоял ее муж вчера ночью.

– Римляне совершили здесь по крайней мере одно человеческое жертвоприношение, – сказал Нед. – И Мелани об этом знала, потому что она рассказывала мне о нем. – Он посмотрел на Грега, потом на Стива. – Помните, когда мне стало очень плохо? Когда вы двое поднялись на место засады поискать точку съемки?

Они оба кивнули, ничего не говоря.

Нед еще раз набрал в грудь воздуха и выдохнул:

– Она там. Изабель, Мелани.

– На горе? – спросил Стив.

– Да, – ответил Нед. – Она на горе Сент-Виктуар.

– Это большая гора, Нед, – заметил его отец. – Придется обойти большую территорию. И я…

Нед поднял обе ладони.

– Нет, пап. Я точно знаю где. Потому что все, что здесь происходит, – это из-за Мелани. Новые правила, поиски вместо схватки. Они этого не ожидали. И она прячется в таком месте, о котором, как она знает, известно мне. Мы должны были это понять.

– Мы очень полагаемся на идею о том, что… дух Мелани, или что-то в этом роде, живет в Изабель, – заметил Эдвард Марринер.

– Мы имеем основания так думать, Эд, – тихо сказала тетя Ким. Она скрестила руки и крепко прижимала их к груди.

Несколько мгновений все молчали.

– Ладно. Хорошо. Ты сказал, что знаешь это место, Нед. Где оно?

Первые слова его матери с тех пор, как они собрались здесь. Она пристально смотрела на него с тем спокойным, внимательным выражением лица, которое он хорошо знал.

Поэтому, глядя на нее, он ответил:

– Оно возле пропасти. Мелани назвала его «гарагай», это где-то у вершины.

– И она там, потому…

Похоже, разговор превратился в диалог между ними двумя. Она раньше устраивала ему такие проверки, перед тестом по естественным или социальным наукам, когда он был в младших классах.

– Потому что она рассказала мне об этом. Именно там римляне, Марий, сбросили вождей кельтов с обрыва, это место жертвоприношения после битвы, чтобы племена не смогли призвать их на помощь, не могли поклоняться им.

– О боже, – произнесла Кейт. Она прижала ладонь ко рту. – Они даже говорили об этом в Антремоне, эти трое.

Нед кивнул головой:

– Да, говорили. Я тоже об этом подумал. Мелани знала, что мы там. Я же ей звонил, помните?

– И это второе? – мягко спросила мать. – Ты говорил о двух вещах.

– Нет. Гарагай упоминается в ее заметках. Второе касается только меня одного. Я… два раза ночью я видел кабана, когда был один, и оба раза он… оба раза мне казалось, что он подает мне какой-то знак. Я его понял только сейчас. Только когда ты кое-что сказала, в монастыре. Не знаю, почему он это делал, но я совершенно в этом уверен.

Его дядя сел прямо, спустил ногу. У него на лице появилось странное выражение.

– Какой это был кабан?

– Громадный. Почти белый. Грег его видел, когда Брис остановил нас на дороге.

Грег кивал головой.

– Очень крупный, – сказал он. – Я мог бы разбить микроавтобус, если бы столкнулся с ним.

– Продолжай, Нед, – попросил дядя Дейв.

Нед посмотрел на него.

– Не знаю, поверят ли мне, но я думаю, что он куда-то указывал, оба раза. Он выходил, ждал, пока я его увижу, потом поворачивался в сторону горы и оглядывался на меня. А потом уходил. Я не понимал, что происходит. И… и это странно, но первый такой случай был до Белтейна. До того, как что-то произошло. Я понимаю, что все это очень странно.

– Время может быть странным в подобных обстоятельствах, – сказала тетя.

– Итак, ты думаешь, что она находится возле этой пропасти, – спокойно произнесла мать Неда. – Хорошо. Ладно. Это будет нашей первой остановкой завтра. Мы узнаем дорогу и поедем посмотреть.

Нед покачал головой. У него опять дрожали руки.

– Мама, нет. Я должен отправиться туда сейчас. Кто-то из них сообразит, где она. Они настолько дольше знали ее, знали Изабель. Они тоже слышали, как она произнесла «принести в жертву». И они знают это место.

– Нед… – начал отец.

– Папа, я совершенно уверен. Меня всего трясет, так я уверен. – Он вытянул вперед руки, чтобы им показать.

Отец посмотрел на него.

– Я не то хотел сказать. Нед, я тебе верю. Но есть кое-что еще. Ты забыл.

– О чем? – спросил Нед.

Ему ответил Стив:

– Парень, ты не можешь идти на ту гору.

– Я должен.

– Нед, – тихо сказал Грег, – мы видели тебя там. У тебя был такой вид, будто ты умираешь, старик. Я никогда не видел, чтобы человека так выворачивало наизнанку… никогда.

Нед осекся. Сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Выругался. Никто из родителей ни слова не сказал.

Он действительно забыл. Или почти забыл, потому что помнил, как его затошнило, когда Мелани ему рассказала о «гарагае», но он запретил себе думать о том, что для него значит вернуться туда. Подняться наверх.

Одно только воспоминание вызвало у него дурноту, прямо сейчас. Он покачал головой:

– Не имеет значения. Я должен попытаться. Мне необходимо идти, прямо сейчас. – Он ощущал такую необходимость бежать туда, что его колотило.

Голос отца звучал мягко:

– Уже больше четырех часов, Нед. Ты не можешь идти туда в темноте.

– Темно не будет. Я надену спортивный костюм и побегу. Я же бегун, папа. Я смогу это сделать. И может быть, – внезапная мысль, – может быть, мне станет лучше, когда я поднимусь выше? У меня возникла проблема на поле боя, как мне кажется.

Он посмотрел на Грега и Стива.

– А может, и не станет, – возразил Грег, качая головой.

– Старик, – начал Стив.

– Послушайте все, – сказал Нед. Он сам слышал, что повышает голос. – Мелани погибнет, если мы провалим это дело. Я приму четыре таблетки адвила или еще чего-нибудь, надену темные очки, возьму свой сотовый и побегу. Пожалуйста, прекратите спорить. Мы не можем спорить. Нам нужно спешить. Я должен точно знать, где это место.

Кейт Уэнджер, ни слова не говоря, встала и подошла к стопке карт и книг Мелани на компьютерном столе.

Нед смотрел на мать. Он что-то видел в ее глазах такое, что выходило далеко за рамки тревоги, он даже не мог придумать этому названия.

– Мама, прошу тебя, – прошептал он. – Мне нужна твоя помощь.

– Знаю, – ответила Меган Марринер. – Только я не хочу тебе помогать.

Он смотрел на нее. Она покачала головой:

– Я передать тебе не могу, как мне все это не нравится. Что ты собираешься делать, когда доберешься туда, наверх, если доберешься?

– Понятия не имею.

Она позволила себе слегка улыбнуться.

– Ну, это честный ответ.

– Я веду себя честно, мама.

Меган еще несколько мгновений смотрела на него, потом повернулась к мужу и коротко кивнула.

– Эд, позови сюда своих Вер, пока Кейт ищет карты. Если они живут здесь, то могут знать.

Ее муж покачал головой:

– Позволь мне сначала попробовать кое-что другое.

Он подошел к столу рядом с Кейт и посмотрел номер телефона в блокноте Мелани, потом набрал его.

Нед обнаружил, что уже тяжело дышит – как ни удивительно, но они собираются ему помочь. Он теперь вспоминал эту гору, Пурьер, и самое ужасное чувство, испытанное в жизни. Эту завесу из крови, пропитавшей весь мир, и запах крови.

Это его выбор, некого винить. Иногда, подумал он, жить легче, когда есть люди, которые могут тебя остановить. Может быть, именно для этого существуют родители.

Его отец произнес:

– Оливер? Это Эд Марринер. Я вам помешал? – Он подождал ответа, потом продолжал: – Я вас надолго не задержу, отпущу к выпивке.

Англичанин что-то ответил, и отец Неда притворно рассмеялся.

– Ну, если вы уже выпили, то нет нужды спешить. Но у меня возник вопрос… возможно, там можно сделать снимки. Вы знаете место под названием «гарагай»? На горе Сент-Виктуар?

Снова пауза, более длинная. Оливер Ли начал экскурс в историю, догадался Нед. Нед представил себе, как он рассказывает, очки для чтения болтаются на цепочке у него на груди, в руке бокал вина.

Эдвард Марринер открыл было рот, чтобы его прервать, закрыл, потом решился перебить его:

– Ну, да, я немного читал обо всем этом и думал о том, чтобы подняться туда и взглянуть. – Он помолчал. – Я знаю, что это высоко. Да, я слышал, что ветер усиливается. Но… Оливер, вы знаете, где это, там, наверху? Вы там были?

В комнате повисло молчание. Эдвард Марринер смотрел на сына, нахмурив брови. Он так и остался нахмуренным.

– Не были? Значит, не сможете объяснить мне дорогу?

Он взглянул на жену.

– Да, конечно, мы найдем топографическую карту, или я позвоню в офис мэра. Они нам очень помогли. – Он замолчал. Ли что-то говорил. – Нет-нет, едва ли это признание меня шокирует, Оливер. Мои люди мне говорили, что Сезанн тоже никогда туда не поднимался. – Он еще помолчал. – Да, конечно, я передам ваш привет Мелани. – Он снова взглянул на Неда. – Нет, я думаю, вы сами это ей скажете, Оливер. – Еще один принужденный смешок. Он попрощался и положил трубку.

Нед бросил взгляд через комнату на мать. Она пристально смотрела на него с выражением, которого он прежде не видел на ее лице. Словно он ей чужой. Это его встревожило. Он попытался улыбнуться ей, но у него это плохо получилось.

– Нед? – Это заговорила его тетя. – Две вещи. Если ты прав и нужно действовать быстро, то это потому, что один из них, или они оба, могут добраться туда первыми. И они могут сделать это, проследив за тобой.

– Они собирались в Арль, – возразил он.