Текст книги "Изабель"

Автор книги: Гай Гэвриел Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

У Неда возникло ощущение, что этот человек охвачен слишком сильным чувством, слишком полон напряжения, чтобы остаться рядом с ними, с их вопросами, болтовней и догадками. «Почему темно? Как его имя?»

Он проявил терпение. Он пытался спасти их жизни. Но теперь ему нужно подготовить себя к тому, что надвигается.

Внезапно Кейт рядом с Недом вздохнула и сунула свою левую руку в его правую; их пальцы снова переплелись.

«Они убьют вас сегодня ночью». Как можно так сильно реагировать на прикосновение девушки, только что услышав это? Может быть, подумал Нед, может быть, такие противоположные ощущения – страх, и аромат, и прикосновение девушки рядом с ним – могут каким-то образом возникнуть одновременно и не противоречить друг другу? Это была трудная мысль.

Он посмотрел вверх, на площадь, на восставшую башню. Высокий мужчина подошел к святилищу и к тем, кто там ждал. Он казался золотым, подобным богу.

Другие не поклонились, но освободили для него место на широкой улице. Его распущенные волосы лежали на плечах. На поясе у него топор, а не меч, понял Нед. Драгоценные камни сверкали на рукавах и вороте его одежды. Старик в белых одеждах стоял рядом с ним.

– Ох, – выдохнула Кейт. – Он великолепен!

Она имела в виду не старика в белом. Нед испытал укол ревности, но подумал, что Кейт говорит чистую правду.

На плато перед ними чувствовалось ожидание, предвкушение, даже теперь, когда эта яркая фигура пришла к ним. Они все стояли лицом к северу, к факелам, воткнутым по обе стороны от тропы. И так как Нед смотрел в ту сторону, куда и все, через низкие, давно ставшие развалинами стены, Нед уловил тот момент, когда белый бык вошел в Антремон.

Он снова почувствовал, что мир, каким он его всегда понимал, меняется каждое мгновение, пока он лежит, спрятавшись в траве.

Он видел, что животное ведут на веревке три человека, в лунном свете, в канун Белтейна. Бык был огромным, но одновременно смирным, он двигался тихо.

Факелы на палках, воткнутые парами в землю, и бык – массивный, невероятный – идет между этими огнями. Нед почему-то понимал, что в происходящем есть смысл, уходящий корнями в прошлое так далеко, что ему было страшно об этом думать.

– Еще один бык, – прошептала Кейт.

Нед покачал головой.

– Не еще один. Это тот, с которого все начиналось.

Сияла полная луна, и при этом свете казалось, что животное сверкает и переливается. Лежа рядом с Недом, Кейт смотрела так же, как и Нед, – с благоговением, и страхом, и с жалостью.

– Они собираются его убить, – выдохнула она.

– Да, – ответил он.

Нед увидел, как золотой человек снял с пояса топор. Стоящие вокруг фигуры зашумели. Это жертвоприношение, понял Нед. Чем еще это может быть? Сегодняшняя ночь была началом лета, осью года в те дни, когда эти люди и те, кто жил до них и после них, здесь и в других местах, совершали свои обряды в честь богини и бога, плодородия и смерти.

«Здесь и в других местах», – подумал Нед. В Уэльсе тоже. Его собственный народ, народ его матери. Его бабушки.

Им надо быстро уходить, как только человек, стоящий впереди, двинется наверх. Нед не совсем понимал, почему тот считал, что сможет это сделать – просто подняться наверх. Когда они выберутся, если выберутся, все это уже не будет иметь такого значения. Не так ли? Все закончится.

– Кисло-сладкий суп, – пробормотал он.

В ответ Кейт Уэнджер хихикнула, к его изумлению. Затем, после паузы, она поднесла их сцепленные руки ко рту и укусила костяшки его пальцев. Сердце Неда глухо забилось, но по другой причине, не как раньше.

– Веди себя прилично, ты, – тихо произнесла она.

– Я? – пробормотал он, искренне пораженный – и возбужденный.

Но в тот же момент ему в голову пришла новая мысль, и его охватил страх. Все встало на место: он был совершенно уверен, что наконец понял, что происходит с Кейт.

Он уже собирался это высказать, но сдержался. Какой смысл? Он ничего не может с этим поделать. Им просто придется выбраться отсюда, теперь для этого появилась еще одна причина, если он прав.

Три человека, ведущие быка, подошли к человеку с топором. Остановились перед ним. Белый бык остановился. Старик в белом отступил в сторону, он что-то держал в руках. Все молчали.

Затем Нед увидел, как все собравшиеся поклонились животному, как не кланялись до этого человеку.

Широкоплечий человек заговорил, в первый раз. Нед помнил этот голос с позапрошлой ночи, звучный и музыкальный, низкий, как грохот барабана. Он произнес полдюжины слов – Нед их не понял, – и когда он делал паузу, стоящие вокруг, по крайней мере пятьдесят человек, отвечали ему.

Мужчина говорил, потом они говорили. Ветер дул. Дым поднимался от факелов в руках у людей и от воткнутых в землю.

Бык, призрачно-белый в лунном свете, стоял смирно, словно завороженный поющими голосами. Возможно, так и есть, подумал Нед. Или они дали ему какой-то наркотик.

Голоса смолкли.

– Я не могу смотреть, – вдруг прошептала Кейт и уткнулась лицом в плечо Неда.

Старик с топором поднял его, и оружие также засверкало под луной. А затем с радостным криком он обрушил резкий, сокрушительный, убийственный удар на голову быка между громадными рогами.

Нед почувствовал, что Кейт плачет (только сейчас, в первый раз, из-за животного). Он заставил себя продолжать наблюдать. Пораженное ударом животное упало на передние ноги, и кровь, которая имела странный цвет в серебристом лунном свете, хлынула ручьем, обрызгав всех, стоящих рядом.

«Варварство», – хотел сказать, подумать, почувствовать Нед, но что-то его остановило.

Человек в белых одеждах быстро шагнул вперед, поднес чашу к кровоточащей ране и наполнил ее кровью. Обеими руками он протянул ее человеку с топором, тому человеку, которого Нед в прошлый раз видел в облике совы, летящей над другой разрушенной башней.

Мужчина выронил окровавленный топор. Взял чашу двумя руками. Нед чувствовал, как стремительно бьется его сердце, словно он бежит сломя голову к какой-то скале, которую не видит.

Мужчина поднял перед собой чашу, как поднимал топор минутами раньше. Пока он произносил слова заклинания, белый бык повалился на бок у его ног, подобно какой-то гигантской конструкции, кровь продолжала течь, пропитывая пыльную землю. Никто на этот раз не отвечал на его слова.

Стоящий под деревом впереди Неда и Кейт худой, покрытый шрамами человек выпрямился. Он что-то тихо произнес. Возможно, молитву.

Золотой человек у святилища опустил поднятую чашу и выпил кровь.

– Ох, ты! – вдруг произнесла Кейт слишком громко. – Она подняла голову. – Я не могу… я… Что происходит?

У нее был очень странный голос. Она выпустила руку Неда, отодвинулась от него.

Нед уставился на нее. Человек под деревом услышал. Он оглянулся на них. Кейт поднялась на колени, словно хотела встать. Нед в ужасе дернул ее обратно на траву.

– Кейт! – прошипел он. – Что ты делаешь?

Она пыталась вырваться.

– Не надо! Мне нужно… я должна…

– Нет, – выдохнул стоящий перед ними человек. – Не эта! Она слишком молода. Эта не должна быть…

Кейт Уэнджер извивалась и корчилась рядом с Недом, пытаясь вырваться. Она его лягала. Она дышала короткими всхлипами, царапала его руку, потом ударила в грудь двумя кулаками.

И в этот момент, именно в этот самый момент, на плато Антремона при полной луне, в темноте, принадлежащей только этому времени между временами, когда стены рухнули, другой голос прозвучал у входа в город, за парными факелами, горящими рядом с тропой.

– Нед? Нед! Ты здесь? Иди сюда, я привела машину!

С болью в сердце, озаренный первым проблеском понимания, которое привело его в ужас, Нед увидел Мелани – маленькую, умную, бесстрашную, с зеленой прядкой в волосах. Она сделала неуверенный шаг вперед между дымящимися факелами, как раньше бык.

В то же мгновение Кейт Уэнджер обмякла рядом с ним.

Она рухнула, словно перерезали нить марионетки, соединявшую ее с силой, которая звала, притягивала, требовала ее.

Несколько событий произошло одновременно.

Человек со шрамом посмотрел на них двоих в последний раз, потом снова повернулся к руинам. Словно и его тоже туда притягивало. И конечно, так и было, понял потом Нед: его притягивали столетия.

И любовь.

Нед увидел, как он сделал шаг, потом еще один, вверх по пологому склону, и там остановился, все еще никем не замеченный, наблюдая за Мелани. Он пристально смотрел на нее. Теперь он был весь на виду, на плато. Его бы заметили, если бы хоть один из собравшихся у святилища посмотрел в его сторону.

Но они не смотрели. Светловолосый отдал чашу старику в белом, даже не взглянув на него. Он стоял совершенно неподвижно, высоко подняв голову, опустив пустые руки по бокам, лицом к Мелани, стоящей на тропе, которая вела с севера на юг. Они все смотрели на нее, как видел Нед.

Она двинулась вперед, медленно, между огнями.

Нед привстал на колени, чтобы лучше видеть. Он держал руку на плече Кейт, которая лежала, уткнувшись лицом в темную траву. Но его глаза были прикованы к Мелани, как глаза всех остальных.

Поэтому он увидел, когда она начала меняться и перестала быть Мелани.

Она шла по прямой улице, мимо низких разрушенных стен древних домов, по направлению к святилищу и ожидающим там фигурам, и проходила между девятью парами факелов. Нед считал их, пока она шла. Каждый раз, когда она исчезала в дыму и появлялась снова, она менялась.

В первый раз Нед даже протер глаза, как ребенок. Потом он уже этого не делал, а просто смотрел. Своим неестественно острым здесь зрением он видел, как начали меняться ее волосы в лунном свете, становиться рыжими, а потом они стали совсем рыжими и длинными, гораздо длиннее, чем раньше. И он подумал, в первый раз, какими неточными могут иногда быть слова, описывающие цвет.

Ее одежда начала меняться. Когда она прошла половину дороги, на ней уже были сандалии, а не ботинки, и цельнокроеное одеяние до щиколоток, подпоясанное тяжелым золотым поясом. Он увидел, как она прошла сквозь еще одну пару огней и вышла с золотыми браслетами на предплечьях и несколькими кольцами на пальцах. К тому моменту она уже стала высокой.

Он наблюдал, как она проходит между последними факелами.

Человек, который ее вызвал – при помощи силы Белтейна и белого быка, и крови быка, – опустился на колени на дорогу. То же сделали все остальные, словно они ждали сигнала, словно Мелани была королевой, богиней.

Нед видел, даже со своего места, что лицо большого человека сияет от радости. И от желания, от чего-то большего, чем желание, более глубокого. Что бы вы о нем ни думали, невозможно было видеть это выражение лица и не ответить на него.

Мелани, которая уже не была Мелани, остановилась перед ним.

Она стояла в профиль к Неду, освещенная луной и факелами в руках у остальных. Она была красивее всех женщин, которых он когда-либо видел или даже мог себе представить.

Он почувствовал, что ему трудно дышать. Он увидел, как она на мгновение взглянула на луну, а потом опять опустила глаза на мужчину, стоящего перед ней на коленях.

Он что-то произнес, на том языке, которого Нед не понимал. Мелани медленно вытянула к нему руку. Она дотронулась пальцами до его желтых волос. Было очень светло, словно на сцене, где актеры играли роли из давнего прошлого, но одновременно здесь и сейчас.

Где бы это «сейчас» ни находилось.

Потом женщина заговорила впервые, и Нед услышал, как она произнесла, на восхитительном французском языке, официальным тоном, очень четко:

– Измени свои слова. Вернувшись в это новое время, разве не должны мы говорить на языке, на котором говорят они? Нам ведь придется, не так ли, когда начнется танец?

– Как пожелаешь, моя госпожа.

Он все еще стоял на коленях. Опустил голову. Теперь разглядеть его лицо стало трудно, его закрывали длинные волосы.

– Я так желаю.

Ее голос было труднее расслышать, но это точно не был голос Мелани. Она медленно огляделась вокруг. Серьезно, без улыбки, она рассмотрела стоящих поблизости, вознесшуюся, освещенную луной башню.

– Только один из вас? – тихо спросила она.

– Только один из нас, – ответил коленопреклоненный человек. – Увы.

Он снова поднял голову. Нед увидел, что он улыбается. В его голосе совсем не было огорчения.

– Нас двое, – произнес человек со шрамом с края плато. Только эти два слова, и тихо, но все изменилось. Антремон и ночь повернулись. Они приняли, они признали груз столетий, свое место в долгой истории.

Или так казалось Неду, когда он потом вспоминал об этом.

У стоящего на коленях человека вырвался вопль ярости.

Он встал, сделал шаг в эту сторону под крики тех, кто стоял позади него. Нед видел, как поднялись копья, прицелились. Один громадный, с обнаженной грудью, почти голый воин выхватил меч. Старик в белом поднял руки, все еще держащие чашу, словно хотел наложить чары или проклятие.

Среди всего этого мужчина в серой кожаной куртке прошел вперед, между ними, словно не чувствовал никакой угрозы, словно даже не замечал ничего.

Вероятно, не замечал, подумал Нед. Вероятно, он видел только женщину. Будто все другое не имело смысла, ничего не значило.

Она обернулась и смотрела, как он приближается, и Нед впервые ясно увидел ее лицо. Он закрыл глаза, потом снова открыл. У него пересохло во рту.

– Они тебя испытывали? – мягко спросила она, когда мужчина остановился перед ней. Он не опустился на колени. Она больше никак его не приветствовала.

Он наклонил голову в знак согласия.

– Они забавляются. Как дети. – Они говорили по-французски.

– Ты думаешь? Не только дети, конечно. Мне тоже нравится, чтобы меня забавляли, – сказала она.

– Помню, что забавлял тебя.

Она рассмеялась. Нед снова на мгновение прикрыл глаза.

– Иногда – да, мой чужестранец. – Она склонила голову к плечу, окинула его оценивающим взглядом. – Ты выглядишь старше.

– Ты говорила это и в прошлый раз.

– Правда? – Она пожала плечами.

Она повернулась от него к другому. Тот застыл в напряжении, как зверь на охоте. У Неда вдруг возникло четкое ощущение, что здесь готова снова пролиться кровь.

«Пора уходить», – подумал он.

– Я помню это ожерелье, – сказала женщина.

Нед увидел, как человек с золотыми волосами улыбнулся.

– А я – это кольцо с лазуритом, среди прочих.

Она подняла руку, бросила на него взгляд.

– Это ты мне его подарил?

– Ты же знаешь, что я. И когда я его подарил.

Она опустила руку.

– Ты мне станешь рассказывать, что я знаю?

Он склонил голову. Она рассмеялась.

Теперь Кейт тихо лежала в траве возле Неда. Он по-прежнему стоял на коленях. Его парализовал страх и восхищение, ужас того, что произошло. И он не мог оторвать глаз от этой женщины.

– Нам надо ее вернуть! – прошептал он и почувствовал себя идиотом, еще не закончив фразу. Кто он такой, чтобы даже думать о подобном?

– Кто пришел? Кто это был? – прошептала Кейт наконец, подняв голову. Она вытерла свои мокрые щеки.

– Это Мелани. Она приехала сама. Я понятия не имею, почему не приехал Грег.

– На ее месте должна была быть я, – уныло произнесла Кейт. – Ты это знаешь?

Нед кивнул. Он действительно знал. Об этом трудно было думать. Если бы Мелани не приехала…

Он отвел взгляд от Кейт, посмотрел наверх. Мужчина – их мужчина – в своей серой куртке был окружен. Он стоял безоружный. «Они мне дадут оружие», – сказал он недавно.

«Нам нужно немедленно уходить», – подумал Нед.

И остался на месте.

– Как ты оказался здесь, маленький чужеземец? – услышал он вопрос светловолосого.

– Да, как? – прибавила женщина. – Они так хотят это узнать! Посмотри на них! Ты испортил игру. – Музыка в ее голосе, капризном, насмешливом.

– Дети загадывают загадки, которые считают сложными, – мягко ответил он.

Нед видел ее лицо каждый раз, когда она поворачивалась в эту сторону.

– Это правда? Ты разгадал загадку?

Он поколебался.

– Это правда, любимая. Но еще одна женщина намекнула, что они могут прийти сюда, чтобы вызвать тебя, и я обратил на это внимание.

Любимая.

– А! Одна женщина? А она красива? Молода, с приятным голосом? Ты оставил меня ради другой. Горе моему разбитому сердцу.

Ненадолго воцарилось молчание. Кейт Уэнджер застыла рядом с Недом.

– Я никогда тебя не оставлю, – тихо произнес мужчина.

Нед Марринер вздрогнул, услышав это, стоя на коленях в серебристо-зеленой траве.

– Никогда?

Ее поведение снова изменилось.

Мужчина стоял к ним спиной, Нед не видел выражения его лица. Но услышал, как он сказал:

– Разве я тебе это не доказал? С лихвой?

Ее очередь промолчать.

– Я – беспомощная женщина, – наконец ответила она. – Полагаю, я должна тебе верить.

«Беспомощная». Ее тон и поза превращали это слово в ложь.

– Скажи мне, – попросила она, и ее манера снова изменилась, – та скульптура, которую ты сделал с меня, еще там, внизу, в мире?

– Да.

– И я там выгляжу так же, как сейчас?

Они увидели, как он покачал головой.

– Ты знаешь, что никогда не походила на себя в том камне. И время проявило свою волю.

Она сделала шаг назад от него, отдаляясь.

– Что? Время? Я должна с этим смириться? И ты не собираешься изменить эту волю? Разве это любовь? Ты мне верно служишь или просто предлагаешь мне слова?

Он опустил голову, как раньше другой мужчина.

– Я долго не возвращался в этот мир, моя госпожа, И мы прибыли в такой век, когда я не могу прийти в монастырь и работать там.

В ее голосе звучал упрек.

– Он предлагает объяснение! Как это великодушно! Скажи мне, мог бы это сделать мужчина, который лучше тебя?

– Это несправедливо! – сердито прошипела Кейт рядом с ним.

Человек в серой куртке сказал только:

– Может быть, моя госпожа. Я знаю, что есть мужчины лучше меня.

Нед увидел, как она улыбнулась в ответ. Жестокий взгляд, подумал он.

Мужчина тихо прибавил:

– Но мне пришло в голову тогда, когда я работал, что ни одна скульптура не может передать, какая ты. Я сделал ее всего лишь намеком, с самого начала, понимая, что с годами она станет еще больше похожей на намек, стираясь. Нужно тебя видеть – а возможно, больше, чем видеть, – чтобы это понять.

«Больше, чем видеть». Нед прерывисто вздохнул.

Улыбка изменилась, перестала быть жестокой. Она подняла руку, словно хотела прикоснуться к его лицу, но не сделала этого.

Вместо этого она повернулась ко второму.

– А ты? Он говорит, что никогда не покинет меня.

Голос этого человека был более глубоким. Более звучным.

– Мой ответ будет таким, как с самого начала, еще до той ночи среди деревенских костров. Ты покинула нас, когда это началось. Ты это начала. Это всегда было твоим правом… но пока не упадет небо, я буду сражаться, чтобы вернуть тебя.

Кейт села в траве рядом с Недом.

Высокая женщина, золотая, как королева фей, ответила:

– В самом деле? Ты будешь сражаться за меня?

– Я готов доказать свою любовь кровью чужака, сегодня ночью и всегда, с радостью.

– И докажешь, что достоин?

Его зубы вдруг блеснули; он откинул назад свои желтые волосы, которые ветер сдул на глаза. Он был великолепен, как конь. Или олень, внезапно подумал Нед, вспомнив рога.

– Разве я когда-нибудь был недостоин, Изабель?

Изабель.

– А, – произнесла она. – Значит, вот как меня зовут на этот раз?

– Животное предложило это имя перед смертью. И друид подтвердил.

– Тогда я принимаю его, конечно.

Насмешка в ее голосе исчезла. Еще одна перемена настроения, словно облако набежало на луну.

Она повернула голову, посмотрела на белого быка, лежащего в луже собственной крови на пыльной, посеребренной луной улице. Она что-то произнесла, слишком тихо, и Нед не расслышал. Потом снова подняла взгляд, перевела его с одного мужчины на другого.

– И что произойдет теперь? Я дам имя вам обоим, так? А потом бой? Вот почему мы снова живы?

Теперь в ее голосе слышался вызов, почти гнев.

– Вот почему он не мог ответить раньше, – шепнула Кейт. – Насчет своего имени.

На этот раз Нед взял ее за руку. Ладошка Кейт спокойно лежала в его руке. Они смотрели вместе. Нужно уходить, он это понимал, но уйти невозможно.

Женщина снова повернулась в их сторону, к тому мужчине, что ниже ростом. Ее лицо освещала луна.

– Как мне тебя назвать? – спросила она.

Ее голос опять потерял оттенок мягкости. Она властвовала над ним, над ними всеми. Своенравная, насмешливая.

– Назвать тебя Бикан, потому что ты низенький? Или Морвен, еще раз, так как ты пришел из-за моря?

– В то время у меня было другое имя, – мягко напомнил он.

– Я помню.

– Когда я пришел в первый раз.

– Я помню.

– И я… я был… ты называла меня Анвил.

Она подняла голову.

– Возлюбленный? Ты так самонадеян? Считаешь, я должна назвать тебя так, потому что по глупости один раз это сделала?

Она сердится не по-настоящему, подумал Нед, но он не был в этом уверен.

– Я только сказал, что так ты меня называла, и не один раз за это время, – прошептал мужчина. Он не опустил голову. – Не воображай, что я забыл.

У лежащей рядом с Недом Кейт Уэнджер вырвался тихий звук. Никто на плато не пошевелился. Горели факелы, дым струился по ветру.

– Не один раз, – в конце концов согласилась женщина. – Названный так, или нет. До этого шрама и после. У моря и из волн.

И Нед Марринер, прячущийся в темноте, услышав это, подумал, что, если до того, как он состарится и умрет, какая-нибудь женщина скажет ему подобные слова таким голосом, он может считать, что прожил жизнь не зря.

Женщина по имени Изабель смотрела на мужчину. Она медленно покачала головой.

– Имя Анвил один из вас должен заслужить снова. Или, возможно, его никто не заслужит. Но я не назову тебя Доналом здесь: ты уже не чужестранец, давно не чужестранец. Маленький, худой и одинокий, одетый в серое, ты опять будешь Фелан. Мой волк.

– Это все кельтские имена, – прошептала Кейт.

– Я знаю, – ответил Нед.

Он думал: волк, как ему подходит это имя.

Луна поднялась высоко, намного раньше, чем должна была. Но что сегодня значат слова «должна была»? Нед смотрел на женщину, которая больше не была Мелани. Она повернулась к другому мужчине.

– Гури – из-за твоих волос? – сказала она, опять насмешливым тоном. – Аллин, или Кеан, красивый? Бриант, сильный? Тебе нравятся эти имена?

Похоже, она дразнила его насмешливыми именами на своем языке. Играла с ними. Одну длинную ногу отставила в сторону, рукой уперлась в бок, в приподнятое бедро, и оглядела мужчину с головы до ног.

– У тебя есть причины помнить это последнее имя, – ответил он и откинул назад голову, смеясь собственной шутке. Нед подумал, что она опять рассердится, но ошибся. Она тоже рассмеялась. Но совсем не понимаю женщин! – подумал Нед.

– Позволь мне убить его здесь, – сказал высокий и сделал широкий взмах рукой. – Дай нам разрешение сразиться. Сегодня здесь священное место.

Нед не видел ее лица, но услышал улыбку в ее голосе.

– А! Вот мы и получили твое имя, – сказала она. – Возьми его. Ты – Кадел, и всегда им был, мой воинственный.

Волк и воин. Они стояли в молчании, словно фигуры на картине. Нед заметил, как падучая звезда, огненный шар, медленно проплыла по темному небу на западе над ними и исчезла. Словно маленький ребенок, которому нужна помощь, он загадал желание, глядя на нее.

– Славно. Решено. Спасибо, моя госпожа. Если нам предстоит сразиться сейчас, то не будет ли кто-нибудь любезен одолжить мне клинок?

Это заговорил худой, отрывисто, равнодушно, тот человек, которого они теперь могли называть Феланом. Нед сглотнул, услышав это, холодную учтивость его слов. Но за ними скрывалось так много. Ночь могла взорваться прямо сейчас алым, наэлектризованным насилием.

«Уходите немедленно!» – кричал внутренний голос.

– Меч? Конечно. С радостью, – ответил мужчина по имени Кадел. – Не могу передать тебе, с какой радостью. – Он помолчал, потом прибавил, почти мрачно: – Ты знаешь, что я тебя убью.

– Я знаю, что ты постараешься.

Кто-то – старик в белых одеждах, как увидел Нед, – вышел вперед, держа меч без ножен на ладонях, словно еще одно жертвоприношение. Он отдал каменную чашу кому-то другому. Похоже, он ждал этого, он знал, что так и будет. Вероятно, знал. Фелан подошел, чтобы взять меч и начать.

Но в этот момент очень давний танец – мучительный и великолепный – изменился на этом плато. Прошло какое-то время, прежде чем Нед сообразил, что это произошло, и еще больше времени, прежде чем он понял – почему, а к тому времени было уже почти слишком поздно.

– Нет, – произнесла Изабель.

Фелан остановился, протянув руку к рукояти предложенного меча. Он не прикоснулся к нему. Оба мужчины смотрели на нее.

Она тихо сказала:

– Никакого боя. На этот раз – нет. И не битва армий, собранных вокруг вас. Мне это не нравится.

– Мне необходимо убить его, любимая, – возразил Кадел. Его голос звучал настойчиво. Он снова запустил пальцы в волосы. – Теперь, когда ты среди нас, это стало моей судьбой, моим страстным желанием.

– Так совладай с ним, если ты мужчина, – резко бросила она.

Его голова дернулась назад, словно эти слова были пощечиной.

– Моя госпожа, нас вернули, чтобы мы сражались за тебя, – сказал Фелан мягко. – Мы всегда это знали. В этом наша сущность.

На этот раз она резко повернулась к нему. Нед снова увидел ее и ее ярость.

– Вас вернули, чтобы вы были достойны меня – один больше, чем другой – в моих глазах! Ты станешь это отрицать? Ты бросишь мне вызов?

Он покачал головой.

– Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

Снова молчание. Пора уходить, понимал Нед. Давно пора. Он не хотел умереть здесь.

Он услышал, как она произнесла:

– У меня есть другой способ проверить вашу любовь и героизм. Ваше… страстное желание. – Произнося это слово, она бросила взгляд на более рослого мужчину, потом перевела его обратно. – Скажи, как страстно ты меня желаешь, мой волк?

– Я тебе уже сказал, – ответил он.

– Хай! Слушайте римлянина! Я повторю это столько раз, сколько раз ты пожелаешь слышать мой голос! – воскликнул тот, кого звали Каделом. – Наш народ – твой и мой! – не выдавливает слова, как скряга монеты из своей кубышки.

«Римлянин. Твой и мой народ». Кусочки головоломки, подумал Нед. Если он проживет достаточно долго, он разберется в ней.

Изабель взглянула на Кадела, потом снова на невысокого мужчину. На этот раз она не улыбнулась. Неду показалось, что она чего-то ждет, на что-то надеется, из-за того, что только что было сказано.

И это случилось.

Фелан заговорил, глядя через нее на другого мужчину, и его голос вдруг стал ледяным.

– Слова, ты сказал? Я знаю твои слова. Я помню некоторые из них. А ты? Возможно, эти: «Убивайте всех. Бог своих узнает». – Он замолчал, позволяя звукам растаять, уплыть, словно дым. Потом тихо прибавил: – Из кубышки, не так ли? Что там за сокровища спрятаны, скажи всем нам? Мертвые женщины и дети? Обугленная плоть? Почерневшие кости? Это лежит в кубышке?

– О боже, – хрипло прошептала Кейт.

Нед не понял. А на вопросы времени не было.

Большой мужчина улыбался, даже в ответ на это – золотой, красивый, эта ярость его не задела. Нед внезапно увидел волка и в нем тоже.

Они оба – волки, подумал он.

– Бедный малыш, – насмешливо сказал Кадел. – Это из-за того, что я в тот раз победил, да? Я думаю – да. Тяжелое воспоминание? Не смог спастись? Попал в ловушку за стенами? Вместе с людьми, которые по глупости доверились тебе? И я никогда не произносил таких слов. Ты это знаешь.

– Они были твоим руководством к действию. Ты убивал из-за них.

Кадел медленно покачал головой, с показной, притворной жалостью, затем сделал шаг вперед.

– Ты станешь меня упрекать – именно ты! – в смертях? Станешь, Марий? Корить женщинами и детьми? Ты станешь делать это здесь? В этом месте?

И когда было произнесено это имя, Нед понял.

Он вспомнил, что рассказывала Мелани там, у горы. О Пурьере, под Сент-Виктуаром, и о битве, которая изменила мир. О засаде в тылу у кельтов, о лагере, об их семьях, женах, детях…

Двести тысяч гниющих тел. Мир, окрашенный красным.

«Я не добрый человек».

Здесь два волка. Неда снова затошнило. Ему пришло в голову, что эти двое своей войной могли устроить в мире большой пожар. И что они уже это сделали.

Но не успел он подумать об этом с внезапным испугом, как Изабель сказала:

– Никаких мечей. Никакого оружия. Этого не будет. Слушайте мою волю. Слушайте меня внимательно, ибо я скажу только один раз. Я не собираюсь покидать это место. Вы не будете драться друг с другом. Кадел, ты отпустишь друида и его духов, пусть покоятся с миром, когда погаснут огни призыва. Меня уже вызвали. Они в этом больше не участвуют. Обещай мне сейчас, что ты их отпустишь.

Она в упор смотрела на него.

– Я их отпущу, – после короткой паузы ответил Кадел.

– Ты не будешь менять облик, чтобы разыскать меня. Поклянись.

– Клянусь. Но что значит «разыскать»?

Нед тоже задал себе этот вопрос.

Она перевела взгляд с Кадела на второго мужчину.

– Когда наступит утро, после восхода солнца, и не раньше, вы оба начнете меня искать.

Фелан смотрел на нее, молча.

Она продолжала:

– Назовите это рыцарским походом. Сделайте вид, что вы – доблестные, почтенные мужи, не обремененные никакими грехами. Тот, кто найдет меня первым, докажет этим свое превосходство. Я буду прятаться, найти меня будет нелегко. Вы уж мне поверьте. Я не желаю, чтобы меня было найти легко, не прикладывая усилий. – Она помолчала. – У вас есть три дня.

– А если… нам это не удастся? – Голос Фелана звучал тихо.

– Тогда делайте друг с другом что хотите, это не будет иметь значения. Вы не оправдаете моих надежд, вы оба. И докажете, что я для вас не имею значения.

Она замолчала, посмотрела на одного, потом на другого, потом прибавила, уже другим тоном:

– Я бы предпочла, чтобы меня нашли.

Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, подумал Нед. Наверху, где горели факелы, царило молчание.

– Это… ты предлагаешь детскую игру, моя госпожа. Мне необходимо его убить. – В голосе Кадела звучала мука.

– Я думала, ты любишь детские игры. – Намек на слабость исчез так же быстро, как появился. – И я запрещаю убивать сейчас. Такова моя воля. Но вот еще что: тот, кто найдет меня первым, может принести в жертву того, кто потерпит неудачу. С моего согласия. И по моему желанию.

Боже правый, подумал Нед. «По моему желанию».

– Поклянитесь исполнить это, все это, а после я уйду.

– Ты только что пришла, – произнес Фелан так тихо, что они едва расслышали. – И я должен потерять тебя так скоро?

– Найди меня, – холодно ответила она, – и таким образом сохранишь меня, если это так для тебя важно. Или уйди прочь и высеки еще одну скульптуру. Камень вместо плоти, можешь выбрать. А сейчас поклянитесь оба. Три дня. Найдите меня. Проигравший будет принесен в жертву, в наказание за неудачу.

Она снова повернулась к Каделу.

– Ты назовешь это игрой?

Она такая жестокая, подумал Нед. Высокая, яркая, как огонь, и ужасающе холодная. Он чувствовал себя маленьким, ни на что не годным; ребенком, который подслушивает. И он был таким, почти во всем, что имело значение.