Текст книги "Жених для няни (СИ)"
Автор книги: Галлея Сандер-Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Глава 44
Пятница промелькнула для меня почти незаметно. Я окунулась по уши в работу, по-детски желая, чтобы поскорее наступило воскресенье. Не терпелось узнать, что придумает Дима. Вчера вечером мы с ним всё разрулили, а Зарецкий не из тех, кто дважды наступает на одни и те же грабли.
– То, что было сегодня, не должно повториться, – сказала ему, когда плавали в бассейне. – Личное должно оставаться личным!
– Не повторится, – заверил он. – Так что ты решила? Простишь меня?
– Уже простила.
– Мир, дружба, жвачка? – сверкнул улыбкой шеф.
– Мир, дружба, жвачка, – подтвердила с ответной улыбкой.
Когда я вышла из бассейна, вернувшийся официант, который поинтересовался, не надо ли нам чего, не преминул задержаться заинтересованным взглядом на моей фигуре. И в этот момент Димка быстрым движением укутал меня в большое махровое полотенце и притиснул к себе, а официанта смерил таким взглядом, что тот поспешил отвести глаза. О, вот это я понимаю, собственник.
Потом бывший воспитанник сам меня вытер, завернул в парео и отправил переодеваться в сухое. А я, закрывшись в раздевалке, выкручивала купальник и совершенно глупо улыбалась, вспоминая сильные Димкины руки, которые тем не менее прижимали меня к его боку совсем не грубо, а очень даже бережно.
Так что в пятницу мне было что вспомнить и о чём помечтать. Вечером перед уходом заглянула к Зарецкому, который целый день был в разъездах, намереваясь отчитаться о проделанной работе. Он как раз общался с кем-то по телефону, причём на английском. Ясно, важный разговор. Хотела незаметно уйти, но начальник остановил меня жестом и, на мгновение прикрыв смартфон там, где располагался микрофон, шепнул «До воскресенья!», подкрепив слова красноречивым взглядом, после чего продолжил беседу.
Я улыбнулась в ответ и тихонько вышла. На душе был праздник. Василий доставил меня до самой квартиры и приветливо кивнул маме, открывшей нам дверь. Глеб снова караулил на детской площадке, но, как и в прошлый раз, не подошёл, только наблюдал.
Утром в субботу я уже считала часы до вечера и заняла себя стиркой и уборкой, чтобы полностью освободить воскресенье. Буквально летала по квартире, почти ничего не замечая, пока не обратила внимание, что мама ведёт себя как-то странно. За обедом она была особенно молчалива, но я не лезла ей в душу, думала, что если что-то важное, сама расскажет. А когда после ужина заглянула к ней в комнату, чтобы отдать выглаженное постельное бельё, застала плачущей. Мама быстро отвернулась к окну, однако её плечи заметно подрагивали.
– Ма-ам, что случилось? – тут же подошла я, быстро сгрузив бельё на кровать. – Тебе плохо? Что-то болит?
Она покачала головой и некоторое время молчала, только сдержанно всхлипывала и отворачивалась. Недовольна, что застала её такой. Но сейчас я просто не могла уйти. Всего несколько раз в жизни я видела её слёзы, и почему-то это всегда происходило в мае. Я запомнила, потому что ещё в первый раз (мне тогда было лет пять-шесть) подумала: почему мама плачет, ведь на улице май, вокруг так красиво, всё цветёт и пахнет…
– Мамуль, что тебя беспокоит? Может, расскажешь? – мягко спросила я. – Или мне уйти, как и обычно?
Последний раз я застала маму плачущей, когда заканчивала универ, и вот снова. Тогда по её просьбе не стала расспрашивать и ушла, но сейчас у меня сердце защемило, настолько горестным был её вздох.
– Не уходи, Ангелина, присядь, – позволила она, немного успокаиваясь. – Наверное, даже хорошо, что ты сейчас пришла.
Когда мама обернулась, я увидела у неё фотографию, которая потом перекочевала в мои руки. Достаточно старая, цветная, но чуток выгоревшая, она хранила в себе воспоминания о любви. О любви моей мамы, совсем юной и улыбчивой, и. привлекательного темноволосого молодого человека, у которого были пронзительные голубые глаза. Совсем как у меня.
– Это Паша Старовойтов, мы с ним учились на одном курсе. Целый год учились, присматривались друг к другу, потом почти семестр встречались. пока я не забеременела. Это произошло в декабре, как раз перед зимней сессией на втором курсе.
Мне уже восемнадцать исполнилось, ему тоже, никакого криминала, всё по обоюдному согласию. Вот только предложение сделать аборт оказалось самым худшим в моей жизни новогодним подарком…
Я слушала прерывистый мамин голос и смотрела на чужого-родного парня (он на снимке ещё не выглядел мужчиной), приходившегося мне отцом. Сама не заметила, как у меня по щекам покатились слёзы. Да, что-то такое я и подозревала.
– А что было дальше? – спросила, сглотнув ком в горле.
Я видела, как горько маме вспоминать былое, но раз уж она решилась рассказать, хотела узнать как можно больше. Острый шип, который с самого детства вонзался в сердце каждый раз, как кто-то спрашивал, где мой отец, пора вытащить, даже если при этом придётся разворошить поджившую рану.
– А дальше Паша делал вид, что мы вообще никогда не встречались и к моей беременности он отношения не имеет. Г оворил, если избавлюсь от плода, мы сможем снова быть вместе, только в этот раз нужно будет не забывать предохраняться. Это было так больно. – голос мамы дрогнул, дыхание сбилось. – Но, как понимаешь, я оставила ребёнка, ни на минуту не усомнилась. Хочу, чтобы ты это знала, – её ласковый взгляд скользнул по моему лицу, на губах появилась бледная улыбка. – Еле нашла в себе силы сдать зимнюю сессию и ушла в академический отпуск, не могла больше видеть его каждый день. Только потом узнала, что Паша перевёлся на другой факультет, у которого занятия вообще в противоположном конце города. Ты родилась следующей осенью, а уже с января я восстановилась на второй курс, потеряв год и старые связи. Но для меня так оказалось даже лучше: в новой группе никто не знал нашу с Пашей историю. Было очень тяжело, и если бы не мама (покойная бабушка Лиза), не знаю, как бы справилась.
Да, я прекрасно помню, как мы еле-еле сводили концы с концами. И понимаю, почему мама не стала искать этого гада, который всё равно вряд ли бы смог чем-то помочь, такой же босоногий студент. Требовать с него алименты – только себя унижать. Да и характер у мамы не тот, она совсем не бой-баба, которая то, что считает своим, у любого из глотки выдерет. Ей нужен защитник, сильный мужчина, который будет поддерживать и опекать. Например, такой, как Василий, если бы он был свободен.
– Мам, а почему ты плачешь? Я уже давно заметила, это всегда происходит в мае. Только на число я как-то внимания не обращала. Сегодня для вас двоих какой-то особый день?
– Сегодня у Паши день рождения.
Итак, двадцать пятое мая. Близнецы, значит. Двуличные и ветреные. Сколько близнецов встречала, все такие. Егор, кстати, тоже, только у него днюшка в июне. Возможно, мне просто не везло на хороших близнецов, но факт остаётся фактом. И я поняла, что должна сделать. Во мне возникла невероятнейшая внутренняя потребность посмотреть этому ублюдку в глаза, сказать, кто я такая, напомнить, что грехи юности имеют свойство возвращаться, и. да просто встретиться с папой, о чём я мечтала с самых ранних лет жизни. Если он, конечно, всё ещё отравляет своим существованием эту планету.
– Мам, ты знаешь, где его можно найти? Работа, дом, квартира, адрес двоюродной бабушки, что угодно?
– Мы один раз заезжали к нему в гости, я даже мельком маму видела. Вернее, она раньше обычного вернулась домой… Ну, ты понимаешь. Мне до сих пор стыдно.
– Мам, если кому и должно быть стыдно, то уж точно не тебе! – возразила я и прижалась щекой к её влажной щеке. – Ты была влюблена, причём абсолютно искренне. И благодаря этой любви появилась я. Спасибо тебе, что решила меня оставить, – я гладила мамины волосы, успокаивая и даря ощущение, что она не одна, что я всегда рядом, будто это я её родительница, а не наоборот.
Мама столько лет никого к себе не подпускала, сколько себя помню была одна. То ли снова боялась обжечься, то ли. Мне не хотелось думать, что все эти годы она страдала по моему папаше, но, похоже, так оно и было. Однолюбка, этим я в неё пошла. Но в данном конкретном случае я была за расширение горизонтов. Если один раз не повезло, может, ей стоит попробовать снова? Только бы нашёлся хороший человек, который не разобьёт то, что с трудом было склеено. А вот если она не решалась из-за меня.
– Мама, ты же не будешь век по нему убиваться, правда? – спросила, продолжая поглаживания. – Если у тебя кто-то есть (на работе или ещё где), ты мне скажи, я не буду против. Сейчас мне отчим уже ничем не повредит, я совсем взрослая и самостоятельная.
– Страшно, Ангелин, очень страшно снова довериться. Да и разве мне кто-то нужен, когда у меня есть ты?! – она уже не плакала, смотрела на меня ласково, но в глазах отражалась тоска. – А Паша. он, кажется, сердце у меня забрал. Оно больше ни на кого не отзывается, только по нему иногда ноет.
– Совсем-совсем ни на кого? А если вдруг кто – то достойный появится? Если снова сердце затронет? – во мне жила надежда, что у мамы ещё всё сложится, должно сложиться. Рано опускать руки, она как раз в самом соку.
– Вот когда появится, тогда и поговорим. – свернула разговор родительница. – Но знаешь. мне на душе полегче стало. Всё не решалась с тобой разговор завести, не знала, как отреагируешь, как воспримешь. Да и сама старалась о Паше не вспоминать, только в его день рождения сил нет удержаться, руки сами к фотографии тянутся. Глупо, да?
– Совсем не глупо, – покачала головой я. – Это лишь доказывает, что ты очень хороший и преданный человек. И уж если любишь, то всерьёз и надолго.
– Прости, Ангелина, Паша совсем не тот отец, о каком ты мечтала.
– Уж какой есть, – вздохнула я. – Вот встречусь с ним (если мне, конечно, это удастся) и посмотрю, что он за человек. Но встретиться хочу обязательно. А ты?
– Нет! – поспешно отказалась она. – Былого уже не вернуть. Но ты, если точно решила, поезжай. Имеешь право его увидеть. Только бы тебе после этой встречи хуже не стало.
– Даже если станет, у меня есть хорошая группа поддержки, – я поцеловала маму в щёку, ушла к себе и набрала номер Димы.
Глава 45
Честно говоря, я просто храбрилась. Знаю, что мама всё скрыла ради моего же блага. Наверное, ребёнку лучше жить вообще без отца или даже ничегошеньки о нём не знать, чем иметь плохого, который вызывает только горечь и негатив. Мне безумно хотелось встретиться с родителем, перекинуться хоть парой слов (собственно, как и любой дочери), и в то же время я боялась, очень боялась, что остатки моих детских надежд беспощадно растопчут.
Зарецкий ответил почти сразу, будто только и ждал моего звонка. Шеф был взмыленным как после физических нагрузок, о чём свидетельствовали сбившееся дыхание и прерывистый голос.
– Ангелин, у тебя всё хорошо? Ничего не случилось? – забеспокоился Димка.
– Нет-нет, со мной всё нормально, – поспешила заверить его. – А ты чем занят, если не секрет?
– Гоняем с Рустамом в баскетбол, все соки друг из друга выжали. Как раз решили передохнуть и воды попить…
– Привет ему от меня!
– Угу. Тебе от него тоже. Вон, улыбается сидит, – хмыкнул начальник. – Но ты ведь не просто так позвонила? Или настолько соскучилась по моему голосу? – мурлыкнул он.
– Ладно, голубки, вы воркуйте, а я пойду проветрюсь. – услышала голос Ибрагимова. Какой понимающий парень. Я уже говорила, что Рустам классный?
– Ангелин, ты хотела что-то уточнить по поводу завтра? – попытался угадать Дима.
– Не совсем. – я не знала, с чего начать рассказ и как всё преподнести, и решила говорить напрямик. – Дим, я. совершенно случайно узнала о своём отце. Кто он, какой, даже фото увидела.
– Эм-м-м. Поздравляю! Но я почему-то не слышу особой радости по этому поводу.
– Её и нет. Есть смятение, удивление, опасения, даже злость. много всего. А если учесть то, что он, оказывается, совсем меня не хотел. – голос против воли дрогнул, хотя я очень старалась держать себя в руках.
– Ну и дурак! Прости на грубом слове. Зато у тебя замечательная мама, которая подарила этому миру чудесную дочь. мне на радость. Ты там себе ничего не надумала, правда? – спросил заботливо.
– Не надумала. Просто всё это было так неожиданно. – я судорожно вздохнула. – Я уже почти смирилась, что никогда не увижу папу, и тут такое. Он красивый, даже очень, у меня его глаза.
– Глаза, говоришь? Хоть что-то хорошее тебе от него перепало, раз воспитывать отказался, и на том спасибо.
Тут не поспоришь. Надо поблагодарить папашу хотя бы за удачные гены.
– Дим, у него сегодня день рождения, – перешла я к главной сути разговора. – Так что я собираюсь завтра съездить познакомиться (и поздравить, разумеется). Не смогу жить дальше, если этого не сделаю, меня почти распирает от нетерпения. Чем бы всё ни закончилось, мне надо разобраться с этой ситуацией и сделать собственные выводы. Я бы и сегодня поехала, но… кто знает, с кем он отмечает праздник. Вдруг у него семья, дети, а я всё разрушу. Да и подарок нужно купить.
– Подарок для человека, который бросил вас с мамой? – голос Димы прозвучал резко. – Твоя доброта тебя погубит.
– Подарок для человека, благодаря которому я появилась на свет, – возразила твёрдо. – Возможно, спустя годы он осознал, что был не прав. Людям свойственно меняться. Но если окажется таким гадом, как я думаю. Тогда просто швырну подарок ему в лицо и выскажу всё, что о нём думаю. Мне нужна эта встреча, понимаешь? Не могу оставаться в неизвестности.
– Хочешь на завтра отменить всё, что мы запланировали? – понимающе уточнил Зарецкий.
– Хорошо, я вызову Василия, пусть тебя отвезёт и присмотрит.
– Не надо вызывать Василия! – перебила его. – И отменять ничего не хочу, наоборот! Дим, ты. можешь поехать со мной? Боюсь, одна с этим не справлюсь. Это сейчас я такая бравая, а когда отца увижу, могу сорваться. Прости, знаю, что ты совсем по-другому планировал провести завтрашний день.
– Ангелин, если с тобой, мне не важно, куда ехать и зачем, – сказал Дмитрий проникновенно, у меня даже сердце защемило. – Ты будешь рядом, этого достаточно. Да и как я могу позволить тебе ехать одной?! К скольки мне быть?
– Давай к одиннадцати, – решила не дёргать Димку слишком рано, пусть отоспится, неделя выдалась та ещё. – Не знаю, может, он вообще давно переехал или его не будет дома, но просто сидеть сложа руки не могу.
– Договорились, буду к одиннадцати. Решила, что будешь дарить? Как раз по пути заедем и купим.
Я призадумалась. Хотелось что-то функциональное и не слишком вычурное.
– Может, галстук? В идеале под цвет глаз. Или ремень. – стала перебирать варианты.
– Понял. Отвезу тебя в салон мужской одежды, выберешь, что захочешь, на месте разберёмся, – постановил шеф. – А если твой отец вдруг переехал, мы всё равно его найдём, об этом не переживай. Так что выше нос, госпожа учительница, – сказал он с улыбкой.
Как же я люблю, когда Димасик меня поддразнивает и в то же время поддерживает, показывая, что на него можно положиться.
– Держу хвост пистолетом, – улыбнулась в ответ. – Всё благодаря твоим заботам, мой самый любимый ученик.
Ночь я провела беспокойно, ворочаясь и проматывая в голове возможные варианты нашей с отцом встречи. Что же он сделает, когда меня увидит? Раскается и примет? Оттолкнёт? Сделает вид, что вообще ни при чём? Его реакция могла быть любой, и оттого мне хотелось, чтобы мы увиделись как можно скорее, уже нет сил мучиться неизвестностью. Позавтракав, ждала приезда Димы как второго пришествия Христа. Когда он наконец подкатил к подъезду, обняла взволнованную маму и выпорхнула наружу. Давно я так не нервничала, даже пальцы подрагивали.
– Ангелин, всё хорошо, – успокаивал меня Зарецкий, пока мы ехали к торговому центру. – Если что, я рядом. Могу будущему тестю руку пожать, а могу и в тыкву дать, если понадобится.
В итоге мы таки выбрали сине-голубой галстук и серебристый зажим. Красиво и со вкусом. Я, кстати, приметила чёрно-стальной галстук, за которым обязательно вернусь, когда буду одна, а потом подарю Диме в честь удачного финиша нашего первого совместного проекта (который, правда, ещё нужно завершить, но там процесс идёт полным ходом, скоро всё будет).
К дому Старовойтова ехала вся на нервах. Ещё вечером решила, что мне могут понадобиться доказательства, что я дочь его бывшей однокурсницы, поэтому перефотографировала на смартфон их с мамой общее фото и ещё несколько моих с ней снимков (и детских, и более зрелых). Теперь не отвертится!
Когда мы подъехали к подъезду, на лавочке сидели три старушки. Решение пришло мгновенно. Я всё голову ломала, как мне ненавязчиво узнать, живёт ли здесь Старовойтов или давно переехал, а тут как раз на ловца и зверь бежит.
– Ангелин, мне пойти с тобой? – участливо посмотрел Зарецкий. – Или тут подождать?
– Подожди, Дим, – решила после недолгого размышления. – Думаю, правильнее пойти одной. Я просто буду знать, что ты здесь, совсем рядом. Но если вдруг что, я тебя наберу, поднимешься ко мне, хорошо?
– Договорились, – он ласково провёл тыльной частью ладони по моей щеке. – Я на телефоне.
Ну, с такой поддержкой мне ничего не страшно! Почти. Выбравшись из машины, я нацепила на лицо улыбку и двинулась прямиком к бабулькам.
– Доброго денёчка, – поприветствовала старую гвардию. – Скажите, а Павел Старовойтов по-прежнему живёт в двадцать пятой квартире?
– А вы, девушка, кем ему будете-то? – подозрительно сощурилась самая молодая кумушка (у неё седины в волосах было куда меньше, да и лицо не так испещрено морщинами, как у товарок), поправляя очки.
Ну да, ходит тут непонятная девица, о людях расспрашивает. Я бы тоже засомневалась.
– Я из комитета выпускников, – сказала с максимальной степенью правдоподобности. – Наш университет устраивает торжественную встречу, двадцать пят лет после выпуска. Сами понимаете, такая дата. Вот, езжу и приглашаю бывших студентов. Только некоторые адреса уже устарели, кто-то переехал…
– Ох, какое дело хорошее, нужное! – поддержала мою маленькую ложь другая бабушка, постарше и с белоснежной гулькой на голове.
– Здесь он, Пашка, куды бы делси? – вступила в разговор третья, со светло-фиолетовым каре.
– Да-а, здесь, – кивнула и первая. – С матерью живёть. Эх, такой мужик, а бобыль бобылём.
– Ты, девонька, поосторожней с ним, – напутствовала вторая. – У него седина в бороду, бес в ребро.
– Точно, точно! – закивала обладательница очков. – Дюже до баб охочий. Глазюками своими поведёть – и готово!
– Угу, он такой. Усё бабам нервы крутыть, – подтвердила баклажановолосая.
– Спасибо, приму к сведению, – я выдавила очередную улыбку и направилась к подъезду, откуда как раз вышла девушка с собачкой. Очень удачно вышла, мне в домофон звонить не пришлось.
Вот вам и заочное знакомство с папенькой! Его похождения даже старушки у подъезда обсуждают. Хорошо, что случайные собеседницы оказались разговорчивыми, только вот сколько в сказанном правды? Я готовилась к худшему, но всё же тешила себя надеждой, что сплетники чаще всего очень приукрашивают действительность, так что пока сама не увижу родителя, окончательных выводов делать не буду. Но раз у него нет семьи, я не буду особо деликатничать и юлить. Поднимаясь в лифте на седьмой этаж, достала смартфон и открыла галерею. Надо сразу показать ему фотки, а то вдруг даже не выслушает.
Подойдя в тёмно-коричневой двери, где блестящими циферками значилось «25», ненадолго замерла в нерешительности, а потом позвонила. Сердце стучало как бешеное. А если дома никого? Или не захочет открывать? Или мама его откроет? Как бы у старушки сердце не прихватило из-за неожиданного явления внучки.
Послышался щелчок замка и дверь приоткрылась под рукой достаточно высокого и всё ещё очень привлекательного мужчины, который оглядел меня с любопытством и даже интересом. Этого ещё не хватало!
– Да? – приподнял брови он.
– Павел Николаевич Старовойтов? – спросила я чисто из вежливости, потому что абсолютно точно узнала парня с фотографии, который сейчас превратился в зрелого мужчину. Ухоженный, с подтянутой фигурой, он, как я уже поняла, продолжал покорять женские сердца. В его тёмных волосах виднелись лишь редкие ниточки седины, лицо выглядело достаточно молодо (они с Василием должны быть примерно одного возраста, плюс-минус пара-тройка лет) и притягательно, не похоже, чтобы родитель злоупотреблял алкоголем.
– Он самый, – отец вперил в меня внимательный взгляд ясных пронзительно-голубых глаз. Родных глаз.
– Я Ангелина Яснопольская, дочь Ольги Михайловны Яснопольской, с которой вы вместе учились, – и протянула ему девайс, где показала сначала их с мамой фотку, а потом уже мои с ней. – Или правильнее будет сказать Ангелина Старовойтова?
Мужчина сдвинул брови, нервно оглядел лестничную клетку и с явным недовольством позволил мне войти. Хорошо хоть дверью перед носом не хлопнул и на порог пустил. Я ступила на коврик в коридоре, за спиной хлопнула дверь, но на этом продвижение в стан противника застопорилось.
– Дальше не приглашаю, разговор будет коротким, – хозяин дома был резок и раздражён. – Говори сразу, чего ты хочешь, Ангелина? Денег? Или претендуешь на квартиру? Так отцовство ещё установить надо, не факт, что я был у Ольги единственным, на неё многие заглядывались… А даже если и я отец, то что с того? Она сама виновата, что плохо предохранялась и таблетки не пила.
У меня просто дар речи пропал. Да уж, приплыли. Вот тебе и «Как ты, дочь? Как мама?» и тому подобное. Размечталась. Вот, значит, ты какой, Павел Старовойтов, во всей своей отравляющей красе. От его возмутительных слов стало так обидно за маму! А ведь она столько лет плакала над его снимком, так горько плакала. Да и у меня самой подступили слёзы, но нельзя, не сейчас, не при нём.
