Текст книги "Жених для няни (СИ)"
Автор книги: Галлея Сандер-Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
Глава 25
Ангелина ловко лавировала среди луж, перепрыгивая на более-менее сухие островки дороги, а я был не в силах оторвать от неё глаз. Её лицо, волосы, фигура, вся она. Я смотрел и не мог насмотреться. Девушка уже давно вошла в подъезд, а я всё не трогался с места, хотя и пытался заставить себя завести мотор. Поднял взгляд к её окнам, надеясь увидеть там знакомый силуэт. И увидел. Она слегка отодвинула занавеску и выглянула наружу. Видимо, желая убедиться, что я уехал, а когда поняла, что всё ещё здесь, тут же отпрянула от окна.
Кажется, я её основательно напугал, переборщил с эмоциями. Хотел показать, что теперь сильный, взрослый и самодостаточный, каким и обещал стать, чтобы больше не смотрела на меня свысока и признала достойным быть с ней рядом, но, судя по всему, перестарался, перегнул палку. Надо было быть сдержаннее. Но как тут сохранить спокойствие, когда она, войдя в мой строгий кабинет, озарила его одним своим присутствием?!
Я бы ринулся ей навстречу и стиснул в объятиях, если бы не испуганный девичий взгляд. Бывшая няня и любимая учительница смотрела на меня как на чужого. Это оказалось неожиданно больно. Скрыть эмоций не получилось, Лина увидела, что я недоволен, и отгородилась ещё больше. Да, теперь она меня боится, это плохо. Совсем не так должна была пройти наша встреча, которой я мучительно ждал столько лет. Ангелина. Желанная, верная, единственная.
После нашего «собеседования» я смотрел, как она идёт к двери кабинета, и не хотел отпускать. Притянуть к себе, усадить на колени, обнять, прижать к груди, зарыться лицом в волосы и рассказать, как я по ней скучал эти шесть лет. Вот чего я отчаянно жаждал, но остался на месте и позволил покинуть комнату. Нет, ещё не время, пока слишком рано, нужно немного подождать. Сейчас она от меня почти шарахается, а я хотел вовсе не этого. Пусть привыкнет к новому мне. Мне же привыкать к ней не надо, потому что она всегда была в моём сердце.
Теперь я отчётливо понимаю, что полюбил Лину с первого взгляда. Её ласковую улыбку, тёплый взгляд, слегка взволнованный и подрагивающий голос, адресованные мне, насупленному десятилетнему пацану, кому осточертели чужие тётки, которым родители вечно сбагривали нахохленное чадо. Я маме и папе мешал, стал лишним и ненужным. Именно так, глупец, думал в те дни, когда родился Тимка.
Я был гонористым мальчишкой, и новой няне пришлось неслабо постараться, чтобы найти со мной общий язык. Но когда меня едва не сбила машина, а она подбежала вся бледная и с глазами на мокром месте, переживая и беспокоясь, казалось, куда больше, чем я сам, моя внутренняя стена, которой от неё отгородился, стала постепенно рушиться. А уж когда Ангелину отругали за мою неосторожность и она, заплаканная, сидела на скамейке у крыльца, я понял, что больше не могу её отталкивать и делать вид, что мне неприятно находиться рядом с ней.
Я терпеть не могу несправедливость, так было и тогда, и сейчас. И когда кого-то ругают за мой проступок, всё во мне восстаёт и протестует. Если наворотил бед, отвечу, нечего другим расплачиваться за мои огрехи. Именно тогда я перестал сопротивляться непонятной тяге, охватившей всё моё неопытное существо, и я пустил Ангелину, эту шестнадцатилетнюю девочку, в мою юную душу.
А она… она стала моим личным Ангелом. Я даже называл её про себя «мой Ангел», но, разумеется, никогда в жизни в этом не признался бы. Да, она стала моим Ангелом, моей спасительницей от одиночества. и моим наркотиком, без которого жизнь не в радость, без которого вообще нет жизни. Я готов был разбить тысячу носов и подбить две тысячи глаз, оснастив внушительными «фонарями», лишь бы в её голубых глазах не было и слезинки. Во время драки с Серёгой и его ублюдочной компашкой я был близок к тому, чтобы забыть о милосердии и нарушить «спортивную этику», потому что мне хотелось разорвать этих великовозрастных лбов, вгрызться в них зубами за то, как они смотрели и что говорили о моём Ангеле.
А наша последующая шестилетняя разлука. Если бы Лина только могла догадаться, если бы почувствовала то же, что и я. Как из меня душу вынимали, как сердце клещами вырывали в тот день, когда Ангелина первый раз ушла. Мне было всего одиннадцать, но я казался себе дряхлым стариком, которого бросили на произвол судьбы, который никому больше не нужен. Она ушла, я остался.
Когда за Линой с негромким стуком закрылась дверь, в коридоре повисла какая-то мёртвая тишина, будто солнце ушло с небосвода и больше уже не вернётся. Чувство потери, глубокое, всепоглощающее, накатило с такой силой, что я только чудом сдержал слёзы. Нет, нельзя, я больше не должен плакать. Тот раз, когда, содрав колени, рыдал у неё на плече, останется последним.
Мама, кажется, что-то говорила, но я не слушал, не слышал, поглощённый своим горем. Потом заплакал Тимка, призывая маму уделить ему время, и она поспешила к нему, а я снова остался один, один на целых шесть лет, пока Ангелина не пришла снова. Да, за то время мне снова нанимали репетиторов, которые делали свою работу «на отвали», оплачивали секции (за что родителям большое спасибо), где я пропадал сутками напролёт, но внутри. внутри я тогда был мёртв.
Ангелина. Она вползла в мою душу и поселилась там, а потом, уходя, забрала её с собой, и сердце моё тоже забрала. Я стал пустым, просто оболочкой, которая ела, пила, ходила в школу и занималась спортом. И никто этого не замечал, никто! Ни один человек из тех, с кем я вынужден был общаться, не понял, что меня больше нет. Да, отличник, спортсмен, надежда школы, сын уважаемой и обеспеченной семьи, с которым многие хотели подружиться, и девушки, и парни, но. Я был сам по себе и ни с кем не сближался. Нет, не изгой, а, скорее, король. А на вершине, как известно, может быть только один. И там дьявольски одиноко!
Так продолжалось до одиннадцатого класса, когда к нам на последний год перевёлся Рустам. Он был чужим, новым и даже чуждым устоявшейся ячейке под названием «11 – А». Его не приняли. Нет, не опускали и не делали отщепенцем или мальчиком для битья, просто игнорировали. Для них он был «чурка», «хачик», «мутный». Парни не хотели брать его в свою компанию, девчонки опасались заводить разговоры, хотя обычно очень бурно реагировали на новеньких. О семье Ибрагимовых ходили разные слухи: говорили, что дядя у него давно обосновался на нарах, да и батя может скоро оказаться там же, или что старшие братья занимаются рэкетом и «щимят» мелких предпринимателей… Народ много чего болтал.
В принципе, это вполне могло оказаться вовсе не домыслами, но я видел, как Рустам усердно делает записи в тетрадях, когда остальные пишут конспект через слово, как он таскает с собой книгу и почитывает на переменах, как уважительно относится к учителям. Даже если его семейство связано с криминалом, этот парень хочет вырваться из порочного круга и пойти другим путём.
Поэтому для меня Рустам стал отдушиной, как глоток свежего воздуха. Началось всё с того, что он поделился со мной учебником, когда я забыл свой. Мы сдружились на удивление легко и вместе щёлкали задачки, над которыми одноклассники вздыхали со скорбным видом, а после уроков зависали на спортивной площадке, загоняя мяч в кольцо. Ребята, кстати, пытались меня образумить, говорили, что я сильно рискую и что Ибрагимов сближается со мной из корыстных побуждений. Да, это могло быть правдой, я был готов к такого рода «неожиданностям», подобное не выбило бы меня из колеи и не сломало, потому что я уже был сломан девчонкой с белокурыми косичками, и только она могла меня починить.
И Ангелина появилась снова. Как луч света, пробившийся сквозь мою тьму, как брызги моря, которые ветер бросает в лицо, когда гуляешь по пляжу. Она меня возродила, собрала из осколков, заставила жить ею, дышать ею уже по-новому, «по-взрослому». И в этот раз я стал другим, закалённым, приобрёл иммунитет, готов был ждать и терпеливо добиваться своей цели. Я стал способен на поступок, и уже тогда, в одиннадцатом классе, старался помогать моему Ангелу не словами, а делами.
Меня раздражали и злили взгляды одноклассников, которыми они её провожали, и их разговоры о ней в мужских раздевалках перед физрой (да и после тоже), но я держался, хотя отчаянно хотелось прописать в табло самым наглым сотрясателям воздуха. Да, я терпел, пока трое отморозков из параллели не зажали её в кабинете. В тот день у меня сорвало стопкран.
Пришлось проводить добровольно-принудительную разъяснительную работу. Мы с Рустамом залавливали ребят небольшими группами (кто где живёт или с кем гуляет) и. беседовали, по-хорошему или по-плохому. Кое-кому хватило и «сарафанного радио» или пары-тройки слов, нам даже руки марать не пришлось. До понедельника проблему уладили, хотя не всё шло гладко. Наши ребята поняли сразу и намекнули десятиклашкам, а вот парням из «11-Б» довелось объяснять дольше, попутно разбив несколько носов.
Меньше всего я сдерживался, когда «беседовал» с тремя смертниками, рискнувшими потянуть лапы к моему Ангелу. Рустама в этот раз попросил не вмешиваться и просто постоять на стрёме, я должен был сделать всё сам, но даже при таком раскладе его присутствие давало нам преимущество. Ибрагимов дождался, пока я с ними закончу (мне в процессе тоже слегка прилетело, но уверенная победа всё же осталась за мной), а потом, подбавив в голос акцент, заявил:
– Грабли к практикантке не тянуть, поняли, да? Или я вас парэжу и на органы продам. Вы мою семью знаете, здоровьем не рискуйте!
Я стоял рядом и мысленно ухахатывался, отирая о штанину руку, испачканную чьей – то кровью, настолько дружбан выглядел «опасным и горячим кавказским мужчиной», с которым шутки плохи. Ребятки из параллели прониклись моментом и отчалили зализывать раны, а Рустамчик обернулся ко мне и, сверкнув улыбкой, подмигнул. Тогда я окончательно убедился, что нам с Ибрагимовым по пути.
– Если понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, – я выразил ему абсолютно искреннюю благодарность за поддержку и зализал ранку на губе. – Я в долгу не останусь.
– Да брось, Дим, какие могут быть счёты?!
Тогда ни он, ни я не знали, что вскоре Рустаму всё же придётся стянуть с меня долг, причём совершенно добровольно. Когда его сестре (да, у него были не только братья, но и три сестры) понадобилась срочная операция, именно мой отец (по моей же просьбе) договорился со знакомым врачом, чтобы не ждать очереди несколько недель, когда оперировать будет уже поздно.
С тех пор всё семейство Ибрагимовых оказывает нам поддержку, а мы с Рустамом считаемся названными братьями. Надо будет повидаться с ним как можно скорее. Настоящая дружба не ржавеет от пары-тройки лет разлуки.
Настоящая любовь, кстати, тоже. Я уверился в этом один раз, когда встретил Ангелину в шестнадцать, убедился и теперь, спустя ещё шесть лет. Когда был подростком, я мог только догадываться, как сложится наша с ней жизнь, но одно знал наверняка: здесь и сейчас я должен использовать отпущенное нам время по максимуму. Наши вечерние провожалки были моей наградой, а когда стал подвозить её на скутере и она доверчиво прижималась к моей спине, такая тёплая и родная, я чувствовал себя самым счастливым.
Но этого было мало. Я всё ещё оставался подростком, которому она не могла бы доверить себя. Стать самостоятельным, самодостаточным, чтобы быть ей опорой, а не ношей и камнем на шее… вот к чему я стремился. Чтобы она выбросила из головы все глупости о нашей разнице в возрасте, чтобы забыла об условностях и видела во мне мужчину, а не мальчишку. Того, кто сможет её поддержать, вытащить из пропасти, защитить. Силой ли, деньгами ли и связями, не суть важно, но рядом со мной Лина должна чувствовать себя в безопасности.
Именно с такими мыслями я уезжал, с ними же и вернулся. Я удовлетворён тем мужчиной, в которого превратился, но в то же время понимаю, что мне ещё многое предстоит сделать, это лишь начало пути. Осталось только вернуть в жизнь радость и краски, которыми была Ангелина. Да, постепенно я научился стойко переносить её отсутствие, но лишь потому, что знал и верил: совсем скоро мы снова встретимся, и уж тогда я не выпущу Лину из своих рук, не дам упорхнуть и снова забрать мою душу с собой!
Ещё раз глянув на её окна и вынудив себя завести мотор, нехотя отъехал от подъезда и набрал номер Рустама.
– Рад, что ты вернулся, брат, – его голос был именно тем, что мне сейчас нужно. – Когда увидимся?
– Давай сегодня, – решил я. К чему откладывать? – Впереди выходные, можем нормально посидеть… Но если у тебя планы…
– Нет, планов, Дим. Куда подъехать?
Ибрагим, братишка, готовься: как и в школе, ты будешь моей отдушиной! Вслух этого не сказал, но Рустам чуткий, и так поймёт.
Глава 26
Первая неделя под шефством Зарецкого прошла на удивление легко. А начальник из Димы классный. Уверенный в своих силах, грамотный, умный, дисциплинированный, такой, за которым хочется следовать, который знает, что делает. Рядом с ним и сотрудники чувствовали себя более уверенно. Определённо, с профессиональной точки зрения я была им восхищена.
Шеф выключил «режим зверя» и по крайней мере со мной стал более мягким, почти как раньше. Но когда того требовали обстоятельства, он этот чудо-режим всё же «включал». В офисе мы держались официально, как и положено, и, кажется, никто из ребят в отделе не ощутил той особой атмосферы, что была между нами.
Кстати, если говорить о моих новых коллегах, то они на удивление спокойно восприняли единственную женщину в сугубо мужском коллективе, кое-кто даже пытался ненавязчиво ухаживать: то чашечку кофе принесёт, то шоколадкой угостит, то беседой развлечёт. Но все хиханьки-хаханьки тут же заканчивались, стоило на нас упасть суровому взгляду босса.
– Работаем, не отвлекаемся! – говорил он голосом тигра, готового к прыжку. – Сроки поджимают.
И народ тут же утыкался в мониторы и шуршал документами. Я в том числе, буквально ныряя в работу, которая с каждым днём нравилась мне всё больше и больше. Мы уже разработали дизайн для рекламных баннеров и сделали несколько макетов. На следующей неделе у нас встреча с моделями и первые съёмки. Сначала отснимем несколько постеров, которые будем потом доводить до ума в графическом редакторе. А затем предстоит самое интересное – создание видеоролика.
Честно говоря, я этого момента жду с замиранием сердца. Чувствовать себя причастной к таким удивительным вещам. Ещё пару лет назад я и помыслить о подобном не могла! Мы сейчас активно разрабатываем сценарии для ролика. Зарецкий решил не зацикливаться на одном и взять в работу несколько, несколько же и отснять, а потом уже по факту смотреть, какой вариант будет смотреться более выгодно. Возможно, мы оставим не одну запись, а две-три, для разнообразия, чтобы реклама не набивала зрителям оскомину и они с интересом раздумывали, какой из роликов будут крутить в этот раз. Заказчик эту идею одобрил и ждал от нас результатов, чтобы выбрать наиболее подходящие варианты.
Думаю, из всего выше сказанного можно сделать вывод, что работала я в поте лица, но и с огромным энтузиазмом. Но надо отдать должное начальнику, он никогда не зажимал обеденный перерыв, даже наоборот, сам нас вытаскивал в ресторанчик на первом этаже офиса, где мы все вместе трапезничали и обсуждали детали проекта. К концу недели все друг с другом не только перезнакомились, но и сдружились, и я была очень рада, что коллектив подобрался доброжелательный, готовый работать сообща. Хорошую команду подобрал Зарецкий-старший для сына, очень хорошую.
Сверхурочно нас тоже не задерживали, но Дмитрий сделал акцент, чтобы мы всё успевали в офисе и не брали работу на дом. Я, признаюсь честно, первые два дня, пока не втянулась, проштрафилась и таки доделывала презентации дома, но уже в среду пусть и впритык, но успела закончить всё необходимое к концу рабочего дня. В четверг был День Победы, нам сделали выходной, а в пятницу я справилась куда легче.
За это время Зарецкий не пытался где-то меня заловить, умышленно остаться наедине, дотронуться или ещё что-то, и я постепенно привыкала к его присутствию. Однако время от времени замечала Димины взгляды, от которых мне становилось жарко. Я чувствовала, что начальник хочет подойти и по обыкновению взять меня за руку, и, боюсь, совсем скоро он таки сделает это во внерабочее время…
Как в воду глядела! В пятницу вечером, когда ребята из отдела разошлись, а я сохраняла данные на флешку, он подошёл и, как в старые добрые времена, попытался завладеть моей ладошкой.
– Ангелина Павловна.
Я инстинктивно отшатнулась. Оттого ли, что мы находились в офисе, потому ли, что до сих пор не готова подпустить Зарецкого так близко, или же были свежи воспоминания о том «разряде тока», который прострелил меня, когда он сцапал моё запястье в машине, не знаю. Кстати, я тогда чувствовала себя очень странно, не так, как раньше, когда смыкались наши руки.
– Ангелина, вы всё ещё боитесь меня? – Дмитрий нахмурился. – Не стоит. Пусть другие боятся, а вам не надо.
Хорошенькое заявление, особенно если подкреплено таким пленительным взглядом. Похоже, сегодня «его зверь» впал в спячку, и то тепло, в котором я сейчас купалась, подкупало, даже очень. Ещё одна попытка заграбастать мою ладошку прошла более чем успешно. Горячая волна от осторожного прикосновения его пальцев дошла до самого сердца. Всё-таки правильно действует Дима, очень правильно, не нахрапом, а мягко, постепенно, даёт мне время освоиться.
– Ангелина, вы ведь помните, что у меня в воскресенье день рождения? – заговорил он. – Да, я вечером в понедельник накрою в офисе стол для ребят из отдела, заодно лучше узнаем друг друга (под градус народ раскрепощается). Но вас. я приглашаю в наш дом. Как прежде. Тима будет вам очень рад, и с Милой как раз познакомитесь, она теперь в сознательном возрасте. Придёте?
Приду ли?! А разве есть варианты, когда он лично меня пригласил? Я отмечала с ним уже два дня рождения, на носу третий, а он со мной ещё ни одного. Почему я вдруг подумала об этом? Мне почему-то отчаянно захотелось, чтобы наступил сентябрь, желанное четырнадцатое число, и в нашей с мамой квартире появился третий человек, который задул бы с нами свечи на торте.
– Ну как я могу не прийти?!
Этим вечером Зарецкий снова меня подвёз. На этот раз мы вели себя в машине куда более естественно. Всё ещё называли друг друга на «вы», но уже без отчеств, что в нашем случае, безусловно, было большим прогрессом. Возможно, скоро перейдём и на «ты», хотя, признаюсь честно, мне так приятно слышать это «вы» из его уст. Он говорит его по – особому. Чувствуется в этом не чуждость, а наоборот, какое-то трепетное отношение, что ли, как раньше. И не могу не сказать, что сейчас я нервничала в его присутствии так, как никогда прежде. Ему достаточно было просто находиться рядом, а у меня уже сердце пускалось вскачь.
Въехав в наш микрорайон, Дима по моей просьбе притормозил у супермаркета: мне хотелось отметить завершение первой рабочей недели на новом месте и приготовить вечером что-нибудь вкусненькое. Высаживал он меня с явной неохотой и намекнул, что мог бы помочь донести до дома пакеты из магазина. И я поняла: шеф был бы не против приглашения на ужин. Вслух, разумеется, не сказал, но смотрел очень многозначительно. Я решила, что пока не время (у меня в ванной бельё сохнет, да и вообще), и попрощалась до воскресенья, но задумала сделать генеральную уборку, чтобы, если что, таки принять столь важного гостя. И в книге рецептов надо бы посмотреть что-нибудь интересненькое, дабы его угостить…
Когда с пакетом наперевес шла мимо детской площадки возле дома, увидела девочку лет пяти, которая бежала, запуталась в собственных ногах, упала (благо на землю, а не на асфальт) и расплакалась. Я притормозила и оглянулась, надеясь увидеть её маму или папу, а когда поняла, что к ней никто не спешит на помощь, поставила пакет, подбежала, подняла малышку на ноги, отряхнула её коленки и стала говорить всякие ласковые и успокоительные вещи, следя за реакцией, что больше подходит и отчего она лучше успокаивается. В итоге сошлись на том, что даже маленькие «принцессы» не должны плакать перед «подданными».
– О, спасибо, что помогли моей Анфисе, – рядом с нами материализовался темноволосый мужчина в деловом костюме с телефоном у уха. – Простите, я вам чуть позже перезвоню, – сказал он в трубку, а потом снова повернулся ко мне: – Я отвлекся буквально на минутку, отошёл поговорить (важный звонок!), а она уже летит.
– Не хочу сгущать краски, но девочка могла пострадать куда серьёзнее, – строго сказала я.
– Отвлекаться во время прогулки с ребёнком чревато. Или пусть мама бы подстраховала.
– А мы без мамы живём, да, Анфис? – признался одинокий отец.
– Ага, – подтвердила девочка.
– Простите, я не хотела. – попыталась извиниться за невольную бестактность.
– Ничего, мы с дочей справляемся. Совсем недавно в ваш район переехали, ещё не вполне привыкли.
То-то я их раньше не встречала. Такого представительного мужчину обязательно бы запомнила. На вид ему немного за тридцать, ухоженный, выбритый, тёмные волосы тщательно уложены. Вроде бы, с дочкой на площадке, а сам в костюме и начищенных до блеска туфлях. По пути с работы решил выгулять дитятку? Интересно, кто он? Бизнесмен, юрист, преподаватель? Взгляд карих глаз острый, проницательный, до костей пробирает. И если в Диме было что-то демоническое, то в этом индивиде, скорее, дьявольское.
Внешне дочь почти абсолютная его копия, разве что без потусторонней составляющей. Одета опрятно и со вкусом. Наверняка папа, пусть и воспитывает один, средств на неё не жалеет. Он не из тех, кто бросит маму и ребёнка ещё до рождения, обрекая их на полуголодное существование… Ой, да что это я?! У кого что болит, как говорится. Постаралась отрешиться от собственного детства и штопанных-перештопанных одёжек, когда с тоской глядела, как папы гуляли на площадке с дочками, а я даже не знала, кого могла назвать отцом.
– Я Глеб, – вырвал из неприятных воспоминаний мужчина.
– Ангелина, – не стала дичиться я.
Если бы подобный экземпляр просто решил подкатить, я бы тут же дала от ворот поворот (у меня свой такой же имеется, разобраться бы ещё, что между нами сейчас происходит), но тут ситуация совсем другая, человек благодарен за помощь ребёнку и пытается быть любезным.
– Ангелина, а ты видела, какие у меня куклы? – Анфиса схватила меня за руку и попыталась куда-то увлечь. – Я тебе покажу, со всеми познакомлю.
– Ой, как замечательно, – улыбнулась я и беспомощно оглянулась на пакет. – Наверное, у тебя много принцесс?
– Да, целых пять! – у девочки горели глаза, и она продолжала тащить меня к соседнему с моим дому. – Принцесса Бэлль, принцесса Ариэль, принцесса Рапунцель, принцесса Золушка и принцесса Белоснежка!
– Я возьму пакет, – понятливо усмехнулся мужчина и, подхватив мои покупки, последовал за нами.
Секундочку, меня собираются в гости затащить?
– Анфиса, сейчас вечер, твои принцессы, наверное, уже спят. Давай я познакомлюсь с ними завтра? – предложила компромиссный вариант, потихоньку притормаживая. – Принесёшь их на площадку? Вон, видишь беседку? – указала я на деревянный теремок. – Завтра там посидим и даже устроим для твоих подруг бал.
– Обещаешь? – с надеждой спросило дитё. – Я принесу, я всё принесу! И принцесс, и платья, и домик.
– Да, конечно. Днём я буду занята, а вот вечером с удовольствием с тобой поиграю, – я помимо воли улыбнулась малышке.
Эх, бедный ребёнок. Как же она так, без мамы.
– Вот видишь, Анфиса, а ты боялась, что здесь у тебя не будет друзей, – Глеб пригладил девчушке тёмные локоны. – Давай проведём Ангелину до дома и поможем ей донести пакет?
– Давай! – просияло дитя. – Ангелина, а где ты живёшь?
Пришлось показать и позволить довести до подъезда. Дальше от помощи вежливо отказалась, на прощание помахала малышке рукой, поблагодарила её папашу и, забрав продукты, потопала внутрь. Что-то у меня странные предчувствия относительно этих двоих, очень странные…
На следующий день, когда я, обойдя три магазина, таки купила подарок для Зарецкого и возвращалась домой, меня у площадки встретили полные надежды детские глаза. Анфиса радостно ринулась мне навстречу и обняла, вцепившись в юбку маленькими пальчиками. Господи, как же так? Всего один раз виделись, неужто она успела так привязаться? Неужели всё из-за улыбки и нескольких ласковых слов?
Её отец материализовался с ближайшей лавочки. Сейчас он был одет в менее официальную одежду, лёгкие брюки и приталенную светлую рубашку, которая лишь подчёркивала ширину его плеч и нехило так прокачанную фигуру.
– Добрый вечер, Ангелина, а мы гуляем, вас ждём… – поприветствовал он меня.
– Очень-очень ждём! – подтвердила девочка, увлекла меня в беседку и стала знакомить с легионом своих принцесс.
Анфиса была так рада, что ей есть кому показать своих подружек, и я с болью в сердце кивала и разговаривала с её игрушками, раздумывая, почему она не сошлась с кем – то из сверстниц, а выбрала именно меня. Настолько истосковалась по «маминому» вниманию? Мы играли в куклы, а я радовалась, что на улице хорошая погода. Был бы дождь, малышка наверняка решила бы зазвать меня домой, её отец (почему-то, я была в этом абсолютно уверена), эту идею бы полностью поддержал, а мне пришлось бы вежливо отказываться (потому что я не намерена была заявляться в квартиру к незнакомым людям) и видеть в девичьих глазах слёзки.
Через некоторое время мы решили прерваться, и Анфиса побежала на качели, откуда как раз встал мальчик, который оккупировал их не менее получаса. Я в этот момент прикидывала, как бы мне так подобрать слова, попрощаться и уйти домой, чтобы ребёнок не расстроился и не пустился в слёзы. Нет, общаться с девочкой мне нравилось, и я ей очень сочувствовала, но вот её отец меня беспокоил. Этот его дьявольский изучающий взгляд, пока мы играли, пробирал до кончиков пальцев.
Хотя с чего бы, казалось? Мужчина явно устроен в жизни, дочь его любит, да и он её тоже, ведёт себя вежливо. Тогда откуда это ощущение опасности?
– У вас хорошо получается ладить с детьми, – заметил Глеб.
– Некоторое время я работала няней и даже преподавала в школе. Недолго, правда, но напрактиковаться, кажется, успела, – сказала обтекаемо, не очень вдаваясь в подробности.
– Очень полезный опыт. – пробормотал он, смерив меня очередным внимательным взглядом.
Потом к нам подбежала Анфиса, которая уступила качели совсем маленькой девочке с мамой, и попросила покатать на карусели. Отец исполнил просьбу и прокатил вместе с ней ещё нескольких ребятишек, подсевших на «аттракцион» в процессе. Накатавшись, малышка вернулась в беседку, намереваясь продолжить игру с куклами, но я решила, что пора прощаться. Однако дитё тут же ухватилось за мою юбку и посмотрело несчастными глазами. В моей голове тут же заметалось множество мыслей, я прикидывала, как можно уговорить ребёнка меня отпустить и при этом избежать истерики.
Глеб вошёл в беседку и положил руку дочери на плечо.
– Ангелина, вы сказали, что имеете опыт работы с детьми… – начал он. – А я бы как раз не отказался от хорошей няни. Да и доче вы понравились. Да, Анфис?
– Ага, – девочка ещё сильнее вцепилась в мою юбку и смотрела как на Богиню. Это плохо.
– Простите, но так вышло, что я. скажем так, завязала с этой профессией. Сейчас тружусь на несколько ином поприще, – решила сразу объяснить ситуацию, чтобы они не питали ложных надежд.
– Анфис, покатаешься на качелях? Они снова освободились. А мы с тётей Ангелиной пока поговорим.
Малышка с неохотой меня отпустила и побрела прочь, вся такая подавленная. Ранимое дитя. А я напряглась, потому что предстоящий разговор меня вовсе не радовал.
– Ангелина, а если. Скажем так, я могу сделать так, чтобы у вас отпала необходимость работать и каждый день ездить в офис. Что скажете? Я юрист и имею достаточный доход, поэтому вы в накладе не останетесь, не волнуйтесь, – поспешил мужчина вытащить козыри.
– Вам просто нужно будет следить за ребёнком, пока меня нет. Две предыдущие няни не смогли справиться со своей задачей, были слишком холодны к дочке, я как раз искал третью. Мне вас послала сама судьба.
– Думаете? – я постаралась скрыть иронию в голосе.
– Уверен! Анфисе нужна не только няня, но и подруга. которая сможет заменить маму. А в вас есть то тепло, которого ей недостаёт.
Приплыли! Кажется, доброта выходит мне боком.
– С-спасибо.
А что ещё я могла сказать?!
– Хоть мы и живём по соседству, но будет удобнее, если вы будете приходить к нам, а не наоборот, – говорил Глеб таким тоном, будто моё согласие – дело решённое. – Возможно, временами понадобится работать с проживанием, если у меня вдруг будут командировки на несколько дней. Но, разумеется, я выделю вам отдельную комнату, и подобное будет оплачиваться дополнительно! – добавил он.
Этого ещё не хватало! Так, кажется, пришло время проявить твёрдость, хотя малышку мне искренне жаль.
– Анфиса, безусловно, замечательный ребёнок, – я помимо воли улыбнулась, – однако у меня есть обязательства перед другими людьми, простите. А ещё я решила, что отныне буду няней только собственным детям.
– Вот как… – задумчиво протянул собеседник, и я вздрогнула от его цепкого взгляда. – Но вы всё же подумайте.
