Текст книги "Шоколадная принцесса"
Автор книги: Габриэль Зевин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Но у мисс Барбер нет твоей искры, Аня, нет твоего огня! – возразил мистер Бири.
– Думаю, вы ошибаетесь насчет Скарлет, мистер Бири.
Людей, подобных мистеру Бири, я встречала на протяжении всей своей жизни – они либо романтизировали, либо демонизировали меня по причине моей семейной истории. Отношение ко мне мистера Бири в некотором роде недалеко ушло от отношения миссис Кобравик.
– Очень хорошо, мисс Баланчина, – сказал Бири. – Список будет завтра.
Я вышла; Скарлет ждала меня в холле.
– Ты долго там пробыла, – сказала она.
– Разве?
– Ну и как все прошло?
Я пожала плечами:
– Думаю, нормально.
– Ну, он провел с тобой много времени, а это всегда хороший знак.
На следующий день список ролей был вывешен на двери школьного театра. Скарлет получила роль леди Макбет, как и хотела. Меня бы не удивило, если бы моего имени не оказалось в списке, но я была там – в роли Гекаты.
– Так кто такая Геката? – спросила я Скарлет.
– Главная ведьма. Это отличная роль!
Я не готовилась к ней, но все же такое решение устраивало меня как нельзя лучше.
Мы все еще читали список, когда подошел Вин и поздравил нас.
– Верховная ведьма, самая главная из всех ведьм, – сказал он.
– Да, мне уже говорили.
– Ты должна держать ведьм в ежовых рукавицах!
– Думаю, это в моих силах, – сказала я.
Мне приходилось управляться с ведьмами (и вещами много худшими) всю мою жизнь.
Так прошла неделя. Никого не арестовали. Никто не умер. Я получила роль главной ведьмы. Даже если ни одна проблема не решилась, все же ни одна и не усугубилась. Учитывая все это, не так уж и плохо.
В пятницу вечером праздновали шестнадцатилетие Скарлет, так что я попросила Толстяка выделить нам заднюю комнату в его заведении. Из-за моих проблем с законом и состояния здоровья Гейбла мы решили не приглашать много гостей – несколько друзей из драмкружка, Нетти, и, пожалуй, все. Я не планировала подавать кофе или шоколад, но все же не была уверена, стоит ли приглашать Вина. Вечеринка не была сюрпризом, так что я обсудила этот вопрос со Скарлет. (Между прочим, я не верю в вечеринки-сюрпризы. Я не люблю неожиданностей и не уверена, что они хоть кому-нибудь нравятся.) Итак, вернемся к Вину.
– Он знает, чем занимается твоя семья, Анни, – сказала мне Скарлет. – Это не великая тайна. Я думаю, что мы обязательно должны его пригласить.
Я не рассказала Скарлет о моей беседе с его отцом. Фактически я не говорила об этом ни с кем. Думаю, потому что это поставило бы меня в неловкое положение.
– Приглашай его сама, если хочешь, – сказала я Скарлет.
Скарлет обдумала это предложение и отрицательно покачала головой.
– Я и так более чем достаточно корчила из себя дурочку перед ним. Нет уж, спасибо. Приглашай его сама.
– Хорошо. Не возражаешь, если я приглашу еще и Лео?
– Да конечно же нет! Почему я должна возражать? Я люблю твоего брата.
В этом-то и была проблема. Для меня становилось все более и более очевидно, что Лео нравилась моя лучшая подруга не только как друг, и я не хотела бы, чтобы все закончилось разбитым сердцем. Скарлет флиртовала со всеми, но меня беспокоило, что Лео мог этого не понимать.
– Как насчет твоего адвоката?
– Мистера Киплинга? Он все еще в больнице.
– Да не мистера Киплинга! Молодого. Вроде бы его зовут Саймон?
Я сказала Скарлет, что он уже далеко не молод.
– И сколько ему?
– Двадцать семь.
– Значит, и не стар. Всего-навсего на одиннадцать лет старше меня.
– Ты становишься прямо как Нетти.
Скарлет скорчила гримасу.
– Что поделать, если мне не нравятся парни моего возраста.
Я покачала головой:
– Ты безнадежна.
– А тем, кто мне нравится, не нравлюсь я.
Нетти и я пришли в заведение Толстяка пораньше, чтобы подготовить комнату. В ней были грубые железные столы, стулья и в задней части большая деревянная барная стойка. На стенах висели старинные плакаты в тяжелых позолоченных рамах с рекламой алкоголя. Предполагалось, что тут подавали только вино, но место пропахло кофейными зернами. От запаха кофе сложно избавиться, и это был мой самый любимый в мире запах. Оба моих родителя любили кофе. До запрета кофе у них всегда на плите стоял кофейник.
Толстяк предложил нам помочь.
– Как ты? – спросил он, когда мы перетаскивали столы и стулья в заднюю комнату.
Я показала ему татуировку на лодыжке.
– Теперь ты стала настоящей Баланчиной, – отметил он.
Я вздохнула:
– Лео работает в Бассейне.
– Я слышал об этом.
– Ты ведь один из тех, кто это устроил, верно? – спросила я. Разве Лео не говорил мне, что именно Джекс и Толстяк в первый раз привели его в Бассейн?
Толстяк замотал головой:
– Пирожков попросил меня представить ему Лео, что я и сделал.
– А почему Пирожков хотел встретиться с Лео?
Толстяк пожал плечами.
– Он сказал что-то вроде того, что хотел познакомиться поближе с Семьей.
Это прозвучало очень подозрительно, словно Толстяк что-то скрывал. Я бы потребовала у него ответа, но тут появилась Скарлет. На ней было красное вечернее платье из тафты с открытыми плечами, а на голове лента с павлиньим пером. Нетти тащилась за ней хвостом.
– Разве Скарлет не здорово выглядит? – воскликнула она.
– Потрясающе, – согласилась я. Она выглядела действительно здорово, хотя и чуток безумно.
– Я принесла кое-что для тебя, – сказала Скарлет. – Я знала, что ты не будешь наряжаться.
Она была права; на мне по-прежнему была школьная форма. Скарлет вытащила из сумки черное, расшитое блестками платье с заниженной талией. Я бы не стала такое носить и так ей и сказала.
– Да перестань, сегодня мой день рождения. И я хочу, чтобы ты сверкала, – настаивала Скарлет.
– Чудесно. Ты хочешь, чтобы я выглядела смешно. Кстати, ты пришла слишком рано.
Скарлет сказала, что она собиралась появиться минут на пятнадцать позже, чтобы совершить торжественный вход.
– Но я не хотела, чтобы ты вкалывала в одиночку, так что я уйду и снова вернусь, чтобы войти красиво.
Вечеринка имела успех, и все дружно восхищались костюмом Скарлет (и моим тоже). Я же занималась тем, что ставила музыку и следила, чтобы у всех было достаточно еды и воды. Мне нравилось, когда было чем заняться; в любом случае у меня не было настроения для долгих разговоров.
В конце вечера я попросила Лео и Нетти проводить Скарлет домой, а сама осталась, чтобы поставить стулья и столы на место и поблагодарить Толстяка.
– Подожди, давай я тебе помогу, – окликнул меня Вин. Он взял стул, который я несла, и поставил его на стопку других. – Я могу доделать это за тебя.
– Я думала, ты уже ушел, – сказала я. Я не жаждала остаться с ним наедине, но если ему хотелось потаскать стулья, пусть будет так.
Он подошел к шляпе, которая висела на бронзовом крюке на стене.
– Я забыл свою шляпу, – сказал он, надев ее на голову.
– Порой мне кажется, что ты нарочно повсюду оставляешь свою шляпу, – пробормотала я.
Он сложил оставшиеся стулья.
– И почему же ты так думаешь?
Я промолчала. Он подошел ко мне и протянул руку. На его ладони лежала одинокая блестка от платья, которое Скарлет одолжила мне.
– Ты потеряла вот это.
Я хихикнула, немного смущенная тем, что разбрасываю повсюду частички платья:
– Я линяю.
– Я и в самом деле оставил шляпу нарочно, – согласился он. – Тебя сложно застать одну, и я хотел кое о чем спросить тебя…
И он пригласил меня на Осенний бал.
– Я знаю, это выглядит по-дурацки, но мне придется пойти. Я вхожу в программу по развлечению гостей. Мы с друзьями играем, так что…
– Ты с друзьями играешь? Ты имеешь в виду, что у тебя есть группа?
– Нет, мы еще не группа. Всего-навсего несколько парней, которые объединились, чтобы развлекать гостей во время Осеннего бала в Школе Святой Троицы. Я ненавижу, когда люди, поиграв с друг другом пару минут, начинают говорить: «Да мы группа!»
Он сказал это очень быстро, бурно жестикулируя (думаю, нервничал), потом снял шляпу с головы, словно хотел занять чем-нибудь руки.
– Так что я определенно иду. С тобой или без тебя. Но я бы предпочел пойти с тобой.
Он улыбнулся, его голубые глаза смотрели мягко и робко. Если бы я была другой девушкой, которая вела бы другую жизнь, может быть, я поцеловала бы его прямо сейчас.
– Так что, Аня, что скажешь?
– Нет, – твердо ответила я.
– Хорошо, – сказал он и снова надел шляпу. – Хотелось бы знать, дело в принципе или во мне?
– А есть разница?
– Да, если я тебе не нравлюсь, то я не буду тебя беспокоить. Я не собираюсь ошиваться там, где меня не хотят видеть.
Я обдумала его вопрос. По-честному, мне хотелось, чтобы он ошивался рядом со мной, и в то же время отказ был единственным разумным решением.
– Нет, причина не в тебе, – солгала я. – Я думаю, что пока Арсли в больнице, а моя собственная жизнь полна сложностей, я не должна ни с кем встречаться. Вопрос приоритетов, понимаешь ли.
– Я понимаю, но «вопрос приоритетов» звучит как вранье, – сказал он и ушел. На этот раз он взял с собой шляпу.
Сейчас Вин мне нравился больше, чем когда-либо. Я ценила, когда вранье прямо называют враньем.
Я позволила себе почувствовать себя хорошо и немного пожалеть себя, но только пару мгновений. Папа всегда говорил, что жалость к себе – самая бесполезная из всех человеческих эмоций.
В понедельник Вин радушно общался со мной на уроке криминалистики, но за обедом сидел не с нами, а с какими-то парнями, которые «не группа». Скарлет спросила, не случилось ли чего, и я все ей рассказала.
– Да что же с тобой такое?
Ее голос звучал на удивление сердито.
– Ничего. Возможно, не стоит заводить нового парня прямо сейчас. Гейбл все еще в больнице, знаешь ли.
– Какое отношение имеет к этому Гейбл? Ты же бессовестно флиртовала с Вином с самого начала занятий!
– Это неправда!
Скарлет завела глаза к потолку.
– Я намеренно (и, должна добавить, чрезвычайно бескорыстно) перестала домогаться Вина, потому что думала, что в него влюбилась моя лучшая подруга.
– Сейчас для таких вещей не самое лучшее время, Скарлет.
Скарлет покачала головой.
– Я совсем тебя не понимаю.
И она начала сосредоточенно поедать свою лазанью (опять она!), так что я решила сделать то же самое.
– И что такого хорошего в том, чтобы иметь пару? – требовательно спросила я. – Заведи себе парня, если уж ты думаешь, что это настолько важно.
– Это подло, – сказала она, покачав головой. Я немедленно раскаялась в том, что произнесла вторую часть комментария. Даже учитывая то, что Скарлет была верным другом и красавицей, у нее была репутация странноватой девушки, и, как результат, она не пользовалась популярностью. Бабуля, когда еще была похожа на себя, говорила, что Скарлет – одна из тех девушек, которых оценят, когда они станут старше.
– Прости меня, Скарлет, прости. Я не хотела.
Скарлет не ответила. Она взяла поднос и оставила меня есть в одиночестве.
В течение всей репетиции во второй половине дня Скарлет не хотела говорить со мной и не подождала меня после репетиции. Я чувствовала себя ужасно, потому что задела ее чувства, так что я решила зайти к ней домой по пути после школы, чтобы снова извиниться. Скарлет жила на верхнем этаже шестиэтажного здания, где не было лифта. Подниматься наверх было тяжело, и именно поэтому мы обычно встречались у меня дома, где лифт работал надежнее.
– Извинения приняты, – сказала Скарлет. – Я подумала, что перегнула палку, еще когда вышла в коридор, но так как я уже вылетела, было бы глупо влетать обратно. Конечно же не все должны быть в паре! Очевидно, что тебе нравится Вин и что ты нравишься ему. Все просто или должно быть просто.
Я посмотрела на Скарлет:
– Ничего не просто.
– Тогда объясни. Пожалуйста.
– Хорошо. Но тебе придется пообещать, что ты никогда никому этого не расскажешь. Нетти тоже. И в особенности Вину.
Скарлет пообещала, так что я рассказала ей все, что говорил мне Чарльз Делакруа, – что его сын никогда не будет встречаться с такой девушкой, как я.
– Это ужасно, – сказала Скарлет.
– Я знаю.
– Это ужасно, – продолжала она. – Но я не понимаю, почему это имеет значение.
– Это его семья. И семья значит больше, чем все остальное.
– Да, но это семья Вина, и если тот захочет позлить папочку, это будет его собственный выбор, не так ли?
– Может быть. Но если подумать, то я не собираюсь замуж за Вина, да я даже не влюблена в него, так какая разница? В мире миллионы людей, с которыми можно поговорить, так зачем зацикливаться на одном-единственном, чей могущественный отец настроен против меня?
Скарлет обдумала мои слова.
– Потому что это может быть весело. И это может сделать тебя счастливой. Так в чем дело, даже если это и продлится недолго?
И она поцеловала меня в щеку.
Как я уже упоминала сотней страниц раньше, Скарлет была романтиком. Папа обычно говорил, что называть человека романтиком – другой способ сказать, что он действует, не раздумывая о последствиях.
– Скарлет, я так не могу. Я хотела бы, но я не могу. Мне надо думать о Нетти, о бабушке, о Лео. Вообрази, что будет, если Делакруа примет ответные меры.
– Ответные меры? Это смешно! Ты говоришь как параноик!
– Может быть да, а может и нет. Отец Вина произвел на меня впечатление, что… Ну, думаю, ты назовешь это честолюбием. Я уверена, что он способен натравить власти на мою семью, чтобы убрать меня со сцены.
– Это сумасшествие, Анни. Такого никогда не случится.
– Послушай, я расскажу тебе о сценарии, о котором не раз размышляла. Чарльз Делакруа знает, что в данный момент у Нетти и меня нет дееспособного законного опекуна. Бабуля плоха. Она практически впала в слабоумие, Скарлет. Лео… Лео есть Лео. А что, если Делакруа натравит на нас Службу охраны детей? Что, если я попаду в «Свободу» или какое-нибудь подобное заведение, но уже не на три дня? И Нетти тоже может туда попасть! По-моему, Вин того не стоит.
Глаза Скарлет наполнились слезами.
– Почему ты плачешь? – спросила я.
Скарлет повела рукой у лица в манере, которая показалась мне почти смешной.
– Но этот парень так смотрит на тебя! И он даже не знает, почему ты… Я так хотела бы рассказать ему.
– Скарлет, не надо придумывать.
– Я никогда не предам твое доверие, никогда! – Она высморкалась в рукав. – Это так трагично.
– Это не трагично, – уверила я ее. – Это ничто. Трагедия – это когда кто-то умирает. Все остальное всего лишь мелкая неприятность.
Кстати, это обычно говорил папа, но я чертовски уверена, что Шекспир с ним согласился бы.
XII
Я сдаюсь и убедительно играю ведьму
Несмотря на то, что ни у одной из нас не было парня, Скарлет хотела пойти на Осенний бал, и так мы и сделали. Я бы предпочла не ходить, но как мог бы сказать папа, такова цена дружбы.
Темой бала были «Великие влюбленные» или какая-то чепуха в этом роде. На стенах зала были развешаны плакаты, похоже, с изображениями известных пар прошлого – Ромео и Джульетты, Антония и Клеопатры, Бонни и Клайда и так далее. Не думаю, что кто-то из них закончил свою жизнь мирно. В этом была некая ирония, которая полностью ускользнула от внимания организаторов бала.
Меня не удивило, что Вин был с Алисон Вилер. Хотя Алисон и я не были друзьями, враждебности между нами тоже не было, и мы вместе ходили в школу с младших классов. Она была хорошенькой, ее даже можно было назвать красивой; у нее была гибкая фигура и длинные рыжие волосы романтической героини. Вин продемонстрировал отличный вкус, и я была рада, что он так быстро забыл обо мне. Кстати, больше никто меня на бал не пригласил. Полагаю, парни вполне оправданно беспокоились, что могли закончить как Гейбл Арсли.
Ближе к середине вечера должна была выступить группа Вина (они играли только во время перерывов между выступлениями диджея). Я спросила Скарлет, не хочет ли она уйти.
– Нет, это было бы грубо. Он все еще наш друг, так что давай послушаем хотя бы одну песню, а потом уже пойдем.
Они начали выступление с кавера на очень старую песню под названием «You Rreally Got a Hold on Me». У Вина оказался глубокий хрипловатый голос, и он отлично играл на гитаре.
– Он хорош, – сказала Скарлет.
– Да, – согласилась я.
– Хочешь уйти? – спросила она. – Я помахала ему, так что он увидел, что мы тут.
Я покачала головой.
Безымянная «группа» исполнила пару собственных песен, и мне они понравились даже больше, чем перепевка. Стихи были умными, тонкими и волнующими. Без сомнения, Вин был талантлив.
Я пожалела, что мы не ушли раньше: было бы гораздо проще, не знай я, что у него есть талант.
Они сыграли пятую и последнюю песню. Это была баллада, но не слишком глупая. Я было подумала, что он смотрел на меня, но нет, он устанавливал зрительный контакт со всеми в зале. Казалось, что на сцене он чувствует себя абсолютно естественно.
Группа раскланялась, и вернулся диджей, чтобы поставить еще несколько песен. Я была рада, что все закончилось. Мне было жарко, я чувствовала себя больной: мне было необходимо выйти наружу, на свежий воздух.
– Пойдем, – сказала я Скарлет.
И тут один из театральных парней пригласил Скарлет на танец. Мне не хотелось быть грубой, так что я сказала, что подожду.
Скарлет отправилась на танцпол. Песня была быстрой, и она явно танцевала гораздо лучше, чем ее партнер. Я была рада, что танец не оказался для нее провалом. За Скарлет я увидела Вина, который танцевал с Алисон. На ней было белое платье до колен, выгодно оттеняющее ее кожу и волосы. Она выглядела очень элегантной и очень взрослой. Вин снял галстук и закатал рукава; думаю, что он все еще был разгорячен после представления, так как его короткие волосы закрутились в колечки около ушей. Я никогда раньше этого не замечала. Не знаю почему, но эти колечки показались мне до смешного милыми и неотразимо привлекательными.
Так как я была на грани бессмысленного приступа жалости к себе, то решила пойти к буфетной стойке, чтобы взять стакан фруктового пунша.
Тут заиграла другая песня, более медленная, и чья-то рука опустилась мне на плечо.
– Мисс Баланчина, – сказал Вин.
Я обернулась. Он смотрел на меня яркими и робкими глазами.
Почему-то то, что я слышала его музыку, заставило меня чувствовать себя неловко.
– Я рада, что ты подошел. Мне очень понравилось… ты хорошо играл.
Не самое красноречивое высказывание, если не сказать более.
– Потанцуй со мной, – сказал он. – Я знаю, что выставляю себя дураком, что ты, может быть, думаешь: «Сколько раз я должна отказать этому парню, чтобы он наконец понял?»
Я замотала головой.
– Но мне все равно. Я вижу, что ты стоишь в своем красном платье у столика с бокалами пунша, и что-то говорит мне, что надо сделать еще одну попытку. Я думаю: «Она стоит того, чтобы узнать ее получше».
– Но ты тут с другой девушкой, – указала я.
– Алисон? Она просто друг. Мои родители много лет знают ее родителей. Я оказываю ей услугу. Ее отец против ее бойфренда, так что я сбиваю родителей со следа.
– Для меня это выглядело по-другому.
– Перестань. Потанцуй со мной. Осталась только половина песни. Кому от этого будет плохо?
– Нет, – сказала я и добавила, так как не хотела, чтобы он думал плохо обо мне: – Я хотела бы, но я не могу.
Я вышла из зала в коридор, чтобы взять пальто. Скарлет придется идти домой без меня. Вин пошел за мной.
– Что это значит? Я не понимаю тебя.
Почему-то я не смогла сразу попасть в рукав.
– Подожди, дай я помогу.
Он наклонился надо мной и помог вдеть руку в рукав.
– Мне не нужна твоя помощь, – сказала я, но было слишком поздно. Я перестала владеть собой. Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но я встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
Его губы были одновременно сладкими и солоноватыми. Потребовалось около секунды, чтобы он ответил на поцелуй, но как ответил!
– Прости меня, мне не надо было этого делать, – сказала я.
– Ты говоришь ужасные вещи, – ответил он.
И потом я выскочила из школьных дверей наружу, в бодрящий ноябрьский воздух.
Странно было то, что я собиралась выбежать одна, но почему-то схватила Вина за руку.
Мы дошли до моей квартиры.
Мы немного целовались в гостиной, и если быть честной (Боже, прости мне!), я бы не возражала, если бы он зашел дальше. Но я была не такой девушкой и, слава богу, Вин был не таким парнем.
Всю ночь мы болтали о разных пустяках.
А потом взошло солнце, и так как он сильно мне нравился, я знала, что нужно будет поговорить кое о чем очень личном: о его отце.
– Ты мне нравишься, – сказала я.
– Отлично, – ответил он.
– Я хочу рассказать тебе одну историю.
Он сказал, что любит истории, но я ответила, что эта может ему не понравиться. И я рассказала, как я встретилась с его отцом.
Его глаза сузились, их цвет, казалось, сменился с чистого ясного неба на сумерки перед ураганом.
– Мне наплевать на то, что он думает или говорит, Аня.
Но я сомневалась в этом.
– А мне не наплевать на то, что он думает, – сказала я. – Мне приходится.
Я объяснила, что мне не хочется, чтобы гнев его отца обрушился на нашу семью. В отличие от Скарлет, Вин не сказал, что такая возможность выглядит смешно.
– Так что поэтому мы не можем быть вместе.
Он обдумал мои слова.
– Мне очень жаль, что он сказал это тебе, но плюнь на него. Серьезно, плюнь. Мои поступки – не его дело.
– Но это не так, Вин. Я могу понять его точку зрения.
Он поцеловал меня, и в этот момент я забыла о точке зрения Чарльза Делакруа.
Уже было около половины восьмого, когда Нетти, все еще в пижаме, появилась на пороге своей комнаты.
– Как прошла вечеринка, Анни? – И тут она заметила Вина. – Ой!
– Привет! – сказал он.
– Он уже уходит, – добавила я.
Но Вин стоял на месте, и я подтолкнула его в сторону выхода.
– Пойду поговорю с отцом прямо сейчас, – сказал Вин тоном, по которому я не смогла определить, шутил он или был серьезен.
– И что ты ему скажешь?
– Что наша любовь слишком сильна, чтобы он мог ее разрушить!
– Но я тебя еще не люблю.
– О, ты полюбишь.
– У меня мысль получше. Пусть то, что мы встречаемся, будет секретом, пока мы не выясним, насколько это серьезно. Зачем бить тревогу, когда мы даже не знаем, не расстанемся ли в скором времени?
– Хммм, – протянул Вин. – Думаю, ты самая неромантическая девушка, которую я когда-либо встречал.
– Приму это за комплимент, – рассмеялась я. – Я всего лишь пытаюсь мыслить практично.
– Чудесно. Да, это можно назвать практичным.
Лифт подошел, и Вин уехал. А я, честно говоря, чувствовала себя менее практичной, чем когда бы то ни было.
Нетти ждала меня в квартире.
– И что это было? – спросила она.
– Ничего.
– Нет, определенно что-то было, – сказала моя младшая сестра.
– Ты принимаешь желаемое за действительное. А сейчас – что ты хочешь на завтрак?
– Яйца. И любовную историю, если у тебя такая есть, Анни. Очень романтичную, яркую, с кучей поцелуев и все такое.
Я проигнорировала ее слова.
– Яйца, значит.
– Ты уже рассказала Скарлет? – спросила Нетти.
– Нет, потому что рассказывать нечего.
– Определенно есть чего, – повторила она.
– Ты это уже говорила.
Я разбила два яйца и начала их размешивать. Нетти все еще смотрела на меня, ожидая. Ее глаза были влажными и блестели, как у собаки, и что-то вроде милого предвкушения на ее лице заставило меня рассмеяться и признаться во всем. Жизнь не была легка для Нетти – все, что случилось со мной, случилось и с ней. Прекрасно, что она все еще была невинна и великодушна, что ее волновало то, что у ее старшей сестры роман.
– Мне он всего лишь нравится, ясно?
– Ты его лююююбииишь!
Я вылила яйца в сковородку.
– И обещай, что ты никому ничего не расскажешь – ни бабушке, ни Лео, ни Скарлет, ни кому-либо еще!
– Мне он сразу понравился, – счастливо сказала Нетти. – И каково было с ним целоваться?
– С чего ты взяла, что я с ним целовалась?
– Я знаю, – сказала Нетти. – Ты вся розовая и… и исцелованная. Ты должна мне сказать. На вид у него очень мягкие губы.
Я захохотала:
– Все было неплохо, годится?
– Не слишком подробно.
– Что ж, это все, что ты узнаешь.
Я поставила яичницу на стол и тут заметила синяк на ее правом предплечье.
– Что это?
– Ой. Я не знаю. Может быть, я ударилась обо что-то ночью.
– Болит?
Она передернула плечами.
– Мне приснился кошмар, совсем краткий, мне даже не пришлось будить тебя. Может быть, я ударилась о стену. А когда ты снова увидишь Вина?
– Может быть, никогда. Возможно, он даже не позвонит. Нетти, порой парни ведут себя так, как будто ты им нравишься, а потом никогда не звонят.
И в этот момент зазвонил телефон. Это был Вин.
– Ты быстро добрался до дома, – сказала я.
– Я бежал, хотел поговорить с тобой до того, как ты по-другому взглянешь на случившееся. Можно сегодня вечером с тобой встретиться?
Какая-то часть меня считала, что не слишком уж это хорошо – снова встречаться с Вином, да еще так быстро, но эта часть была на удивление молчалива.
– Да, – сказала я. – Приходи сюда.
– Я бы хотел отвести тебя кое-куда.
– Куда?
– Это будет сюрприз.
Я напомнила ему, что я все еще придерживаюсь мысли, что нам стоит хранить наши отношения в тайне.
– Я знаю и согласен, – сказал он. – Но не беспокойся. Там, куда я тебя отведу, никто нас не узнает.
Мы доехали на метро до самой дальней остановки в Бруклине – Кони-Айленда, сошли с поезда и ступили на выбеленный временем дощатый настил. Впереди виднелась группа неработающих аттракционов луна-парка, похожих на страшноватых разноцветных пауков.
– О, я знаю это место! – сказала я. – Но тут ничего не работает.
Мои родители возили нас с Лео сюда летом до того, как парк был закрыт. (Вроде бы что-то связанное с вспышкой инфекций или проблема с энергообеспечением – не помню, я была слишком мала.)
– Кое-что работает, – сказал он, беря меня за руку и сводя вниз с настила. Я услышала вдали голоса и увидела, что небольшое детское колесо обозрения освещено.
– На прошлой неделе окружному прокурору доложили об этом, – сказал Вин. – Эти люди построили нелегальный генератор, и у них достаточно электроэнергии, чтобы питать один аттракцион каждую субботу. Папу они не волнуют – у города есть куда большие проблемы. Ты наверняка слышала эту присказку.
– Да, к несчастью, слышала. Но я бы сказала, что по нему и видно, что он хочет изменить все к лучшему.
– Единственное, что он хочет, – сделать карьеру.
Оператор колеса приветствовал нас.
– Я должен вас предупредить, что это колесо не было проинспектировано и вы можете, за неимением лучшего слова, погибнуть.
Вин посмотрел на меня; я пожала плечами.
– Только при условии вашего согласия, – повторил оператор.
– Не самая плохая смерть, – сказал Вин, и я кивнула.
Вин дал оператору деньги, и мы сели на колесо. Я раньше никогда не каталась на колесе обозрения. Мы сели рядом, хотя и с некоторым трудом – колесо было рассчитано на детей, а меня, несмотря на мой небольшой рост, природа щедро одарила сзади. Сначала меня напрягло, что мы сидели так тесно, но потом Вин положил мне руку на плечо, чтобы устроиться поудобнее, и я перестала думать о своей задней части.
На колесе обозрения было так мирно. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем оно двинулось, так как операторы подождали, пока все колесо заполнится, и только потом дали старт. Ноябрьский воздух был холодным, и я чувствовала, как вдалеке что-то горит. Вин пользовался лосьоном после бритья, он пах мятой, но не мог перебить запах гари.
Мне не очень хотелось говорить, и Вин, кажется, это понимал.
Рано или поздно, но мы добрались до вершины. Отсюда можно было увидеть воду, темноту, землю и на горизонте Манхэттен, где я провела всю свою невеселую жизнь. Мне бы хотелось остаться тут навсегда. Все плохое случалось на земле, а в воздухе было безопасно.
– Я хотел бы остаться здесь навсегда, – сказал Вин.
Я повернулась и поцеловала его. Металлическая корзина, в которой мы сидели, задрожала и заскрипела.
Единственным человеком, который знал о нас с Вином, была Нетти. Я ничего не говорила даже Скарлет, да и она была полностью поглощена ролью леди Макбет. (Как оказалось, роль Гекаты требовала гораздо меньших усилий.) Если она и заметила, что Вин снова стал с нами обедать, то ничего не сказала. Помимо пьесы, ее мозг был занят и собственным романом – с Гарретом Лью, который играл Макдуфа.
В школе нас с Вином никогда не видели наедине. Обычно с нами была Скарлет, и я никогда не ждала его у его шкафчика или где-нибудь еще.
Мы все еще занимались вместе на уроках криминалистики – самый мучительный час за весь день. Я хотела прикасаться к нему, держать его за руку под столом, писать записочки, но я никогда этого не делала. Я знала, что наши отношения не смогут продолжаться, если одноклассники узнают о них и начнут болтать. Слухи точно дошли бы до отца Вина, и не думаю, что наш глупый подростковый роман выдержал бы такое.
Так что этот час был пыткой.
Но чем больше проходило времени, тем более приятно щекотало нервы хранение нашей тайны.
За день до постановки Макбета Скарлет пришлось пойти на дополнительную репетицию, так что мы с Вином обедали наедине. Если бы мы сели по отдельности, это выглядело бы странно, тем более что все окружающие знали его обычное место. Я было предложила нам пообедать с друзьями из его «группы», но он сказал, что было бы лучше, если бы мы придерживались обычного режима.
Казалось, обед длился целую вечность. Было так тяжело быть с ним и все же не с ним. Быть одной и все же не одной. Мы говорили о пьесе, о его «группе», о погоде, о планах на выходные и о прочих безопасных мелочах, словно боясь, что обсуждение более интересных тем откроет больше, чем нам бы хотелось. Деревянные столы были узкими, и я почувствовала, как его колено коснулось моего. Я отодвинула ногу, но его колено последовало за моим. Я незаметно покачала головой и сузила глаза. И тут рядом с Вином села Чай Пинтер, которая ходила вместе с нами на криминалистику.
– Привет, Вин, привет, Анни, – сказала она.
И начала глупую болтовню о каком-то концерте, на который она с друзьями собирались пойти на праздники. Я почти не обращала внимания на ее слова, потому что она постоянно прикасалась к Вину. Буквально беспрерывно. То положит руку на его руку, то на плечо, то пригладит волосы за ухом. Я с трудом сдержалась, чтобы не перегнуться через стол и не задушить ее голыми руками, глубоко вздохнула и уговорила себя отойти от темной стороны мыслей.
– Так что, хочешь пойти? – спросила она. – Потому что у меня есть лишний билет. И пойдет много наших друзей, так что это не встреча парня с девушкой… если только ты этого не хочешь.
Неужели это происходит? Неужели я вижу, как кто-то приглашает моего парня, пусть и тайного, на свидание прямо у меня на глазах? Хотела бы я знать, не перестарались ли мы с заметанием следов. И снова я захотела перегнуться через стол, но сейчас уже к Вину – я хотела поцеловать его в губы прямо перед всеми и обозначить, что он мой и только мой.
– Нет, спасибо, – сказал Вин. – Это очень заманчиво, но моей девушке это не понравится.
