Текст книги "След "черной вдовы""

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

А днями теперь и ее вопрос решится, последует официальное приглашение в штат балетной труппы. С директором, как и положено, все перетерли —законно же: приличные бабки твой конкретный интерес снимут с любых тормозов. А если они очень приличные – так и вообще базара нет!

Но еще одна, и, пожалуй, самая неприятная, проблема висела тяжелой гирей… Макс, будь он проклят с его беспределом!

Тут память непрошено возвращала Виктора Нестерова в не такой уж далекий сегодня девяносто третий год, когда они, вместе с зятем Генкой, после громкой московской разборки поняли главное: коммунистам, со всей их якобы несокрушимой системой, головы таки посворачивали. Ну и питерские тут же постарались и у себя ускорить этот процесс.

Капиталы кое-какие уже к тому времени имелись, да и власть была немалая – в своей среде, конечно. Вот и решили они тогда, что выпал им фарт начинать собственный – и большой! – бизнес. Конечно, самому Криссу «хождение во власть», как тогда говорили, не светило – все же три ходки за плечами, опять же корона «законника» к публичной общественной жизни никак не располагала. А власть была нужна, причем не тайная, воровская, —этой хватало, а вполне легальная, которую дает высокая государева служба либо же депутатская неприкосновенность. Генка, муж Галки, сестрицы Виктора, категорически отказался – у него с детства был деловой, практический ум – организовать какую-нибудь яркую, броскую халяву, типа страховую компанию открыть, раскрутить клиентуру и по-тихому раствориться в российских пространствах – до новой идеи. Это у него получалось без проколов, а вот в ту же Думу – нет, не в натуре. Младший его сын – Вадька был маловат для выполнения той задачи, которую ставил Крисс. Оставался Максим, другой Генкин сын. Ему исполнилось двадцать шесть, и за спиной давно погашенная судимость по малолетке, так что в расчет она не шла, а кто из мальчишек не бузил, не хулиганил и не залетал по собственной дури?..

Остановившись на этом варианте, Виктор Михайлович, как самый старший в роду, напряг свои связи, приложил соответствующие средства, после чего на ближайших же выборах в Государственную думу от славного города Питера прошел молодой человек – по спискам тоже совсем молодой, юной, можно сказать, Либеральной партии России. Уж больно наглым, крикливым и ловким показался тогда Криссу ее кудрявый лидер. Другому бы головы не сносить, а этого почему– то власти не трогали и даже как бы опекали. И вот именно этот, главный для себя, вопрос Виктор Михайлович Нестеров, предприниматель из Санкт-Петербурга, активно спонсирующий выборную кампанию либералов, понял правильно. Это означало, что за спиной кудрявого лидера стоят очень серьезные дяди, скорей всего, из органов, которые не обращают внимания на разные громкие шалости и скандалы новых партийцев, но ждут от них правильных и нужных им действий. В общем, поставил Крисс на эту темную лошадку и не проиграл.

Другое оказалось не совсем удачным – выбор собственного кандидата. Поначалу Максим, строго исполняя указания дяди, все делал правильно: что надо – лоббировал, кого следует, заваливал депутатскими запросами, – пахал, одним словом. Но со временем лягушка решила, что она действительно может раздуться до размеров быка. Предчувствуя подобное развитие событий и довольно неприглядную в этой связи перспективу, Крисс решил форсировать свои дела. Пригласил нужных людей, нашел партнеров в Германии, провернул несколько довольно-таки рискованных операций, отработав каналы вывоза капиталов за кордон, грамотной их стирки в офшорных зонах и благополучного возвращения на родину. Так, в результате, появилась на свет совместная с немцами акционерная компания. С офисом в Германии, десятком филиалов в крупнейших городах России и консультативным советом, в котором числились имена известных экономистов, юристов и политиков России и Германии.

Считая себя истинным патриотом родного города, Нестеров вкладывал в городскую недвижимость, в которой видел весьма перспективное для себя – и акционерного общества, разумеется, – будущее, немалые средства.

Геннадий, склонный больше к авантюрным действиям, занимался страховыми компаниями, что-то у него получалось, что-то – не очень, но помощником Виктору он так и не стал.

Когда же кончился срок депутатских полномочий Максима, а с новой избирательной кампанией родной дядя, в общем, не спешил ему помогать – цель перестала оправдывать вложенные в нее средства, – пришлось Максу поневоле переключиться на конкретные дела холдинга. И, между прочим, сам Виктор Михайлович охотно передал в руки племянника ряд направлений, которые требовали постоянного и пристального внимания. Надо правду сказать, здесь неожиданно открывшиеся организаторские способности Макса оказались как нельзя к месту.

Дела двигались успешно – до позапрошлого года, когда возник первый и серьезный конфликт между родственниками, конфликт, который, будь он трижды проклят, длится, то немного затихая, то разгораясь с новой силой, и по сей день…

И даже не в том дело, что попросту увел Крисс у Макса красивую девку, да и не сам увел, а она явилась за спонсорской помощью – есть все-таки разница. А что не отдал ее обратно – это уже другой базар…

И не то стало причиной разрыва, что категорически отказался Виктор Михайлович поощрять очередные аферы зятя, а когда того взяли-таки за жопу, сказал, что оплатит любого, самого дорогого адвоката, но велел передать родственникам, что, кроме этого, больше и палец о палец ради них не ударит. Да нет, ударил бы, и не раз, кабы случилась действительно крайняя нужда! Но когда человек сам в петлю лезет и никто ему при этом не указ, извини, хозяин – барин!

И в конце концов даже не трагическое недавнее событие, закончившееся нечаянной и глупой смертью Вадима, – вот уж истинно, если Господь Бог захочет крепко наказать, так лишит тебя разума! – стало последней каплей, обратившей неприятие и постоянные семейные размолвки в лютую ненависть.

Ну вышло так, что схватились между собой охранники его, Крисса, и «псковская» братва, которая считала Макса – Вампира своим паханом. Именно они и присвоили ему эту кликуху, знать, было за что… Короче, считали – и хрен бы с ними! Разобрались бы позже. Так нет, надо ж было Вадьке, меньшому, сукиному сыну недоделанному, за ствол хвататься, размахивать, угрожать… Честь братца, стало быть, защищать! А ствол– то, он всегда одним нехорошим качеством обладает: если достал, так уж стрелян, а то не хрен и дергаться. Короче, спровоцировал, можно сказать, Вадима ствол, оказавшийся в его напряженной руке. Пальнул не по делу и уложил наповал Кольку-спорщнка. Но ребята Крисса – это ж тебе не отморозки какие-нибудь, они с ходу и грамотно положили рядом с Серегой виновника убийства, – мол, теперь квиты, нет базара! И братве Макса посоветовали не рыпаться и не психовать. Во избежание, так сказать. Крутые парни, многие из них Чечню прошли, им ли каких-то там «пскопских» бояться? Так и доложили потом хозяину, не снимая и с себя, однако, части вины. Но – части, поскольку первый выстрел последовал не от них.

Тогда же, говорят, и поклялся Макс жестоко отомстить за смерть брата. Ну а мишенью своей мести, можно прикинуть даже и без напряга, наверняка обозначил родного дядюшку. Вот как обернулись, к слову сказать, бывшие благодеяния! Справедливо замечено: не делай людям добра, ибо не оценят, но завистью и подлостью своей поганой загонят под крышку…

Суть же основного конфликта заключалась в том, что Макс – то ли в силу своего наглого, отмороженного характера, то ли оттого, что успел в Думе откусить таки от властного пирога, и ему это понравилось, не желал терпеть над собой ничьей власти. Он и корону-то купил себе за сумасшедшие бабки только из-за того, чтобы покрепче досадить дядьке, попытаться вышибить стул из-под «смотрящего». Беспредел, одним словом. А еще он на «общак» глаз положил, но и тут ему «смотрящий» мешал. Вот и принялся он тогда, при полной поддержке «псковской» братвы, по-крупному теснить в Питере все остальные группировки – где конкретным подкупом, где нахрапом, а иной раз и с помощью кровавых разборок. Привыкший держать криминальную власть в городе в своих руках, Крисс даже растерялся. Назначил стрелку племяннику, но тот готов был только диктовать свои условия. И ни черт, ни угроза собрать «воровской сходняк» его не колыхали. Опасное, между прочим, заблуждение.

А тут еще, как назло, одна за другой навалились неприятности в головном офисе «Нормы», что находится в Дюссельдорфе. Там, у подъезда собственного дома, был слишком уж демонстративно и вызывающе, на глазах не менее двух десятков случайных прохожих, расстрелян президент Норденкредит-банка Герхард Шилли, с которым Нестеров был лично знаком. НКБ обслуживал «Норму» с первых дней ее существования. И это был чрезвычайно серьезный удар. Нестеров собирался в ближайшие дни вылететь в Дюссельдорф, чтобы на месте разобраться с делами своей компании. И грешил он, конечно, все на того же Макса – Вампира: слишком внаглую пошел, отморозок…

3

Темно-красный джип неожиданно поехал не в сторону Усачевского рынка, как предполагалось, как даже уверены были мотоциклисты, а в противоположную – к метро «Спортивная». Зачем? Почему?! Наблюдатель, следующий за джипом, растерялся. Ведь если так, то надо срочно вызывать партнеров, на ходу менять тактику, изыскивая максимально безопасные для себя варианты. Уж собой-то рисковать– ради какого-то русского мафиози – никто из них не собирался.

По неоднократно выверенному плану этот «крутой русский мафиози» должен был двигаться в сторону Пироговской улицы, затем выехать на Ростовскую набережную Москвы-реки, по Бородинскому мосту переехать на Бережковскую набережную, ну а там уже совсем рядом гостиница «Рэдиссон-Славянская», где мафиози завтракает. Ровно в десять часов утра и вдвоем с балериной из Мариинского театра оперы и балета Санкт-Петербурга. Такая точность достойна уважения. Во всяком случае, мотоциклист Луиджи Сантини не испытывал в отношении «заказанного лица» ни малейших негативных эмоций, скорее, даже некоторые симпатии. Но это к делу не относилось…

Однако почему привычный маршрут неожиданно сменился? Возможно, клиент почувствовал за собой наблюдение? Нет, этого быть не могло, изучение распорядка его дня велось с соблюдением строжайших законов конспирации. От кого-то ему стало известно о том, что его заказали? Такое исключить нельзя, но сам заказ по этой причине отменять никто бы все равно уже не стал. А что, если просто у него сменились личные планы? Или неожиданно обнаружилось экстренное, неотложное дело? Нехорошо, неправильно, но, так или иначе, придется срочно переходить к запасному варианту – заранее продуманному, как говорится, на крайний случай. А еще и по той простой, в общем, причине, что акция должна быть проведена именно сегодня и в течение ближайшего часа. Таковы условия: пути отхода определены, транспортная поддержка обеспечена, авиабилеты приобретены и сам рейс Москва – Милан состоится, ибо никаких реальных помех для него просто не существует.

Между тем пока Луиджи, как координатор, прокручивал в голове возможные варианты и готовился принять окончательное решение, джип Крисса миновал шумный выход из станции метро «Спортивная» и направился в сторону Хамовнического вала.

Луиджи мгновенно «развернул» перед глазами план близлежащих улиц и прикинул, в каком направлении может двигаться дальше джип такого, оказывается, непредсказуемого, будь прокляты его родители, мафиози. Если он едет в ту же «Славянскую», но только другой дорогой, тогда он должен пересечь Москву-реку по Краснолужскому мосту и выехать на Бережковскую набережную… Черт бы побрал всех этих русских с их идиотскими названиями, которые не то что запомнить – произнести вслух невозможно!.. И тогда он подъедет к «Славянской» просто с другой стороны. А если он едет в другое место?..

Еще минута-другая раздумий, и из груди Луиджи, тесно затянутой в черную кожу куртки, вырвался непроизвольный выдох, принесший облегчение: джип пошел в сторону моста.

Не теряя больше драгоценных минут, Луиджи включил переговорное устройство в своем шлеме, вызвал Марио с Тони и сказал с легкой иронией:

– Мальчики, мы на Хамовническом валу, вы представляете себе примерно, где это?

– Играем запасной вариант, Jly? – после короткой паузы спросил Тони. – Берем у Киевского или подальше?

«А он ничего, соображает, – одобрил довольный Луиджи предложение Тони, – а кажется – тугодум…»

– На площади у вокзала очень шумно, могут возникнуть нежелательные сюрпризы. Предлагаю на ближайшем светофоре. Там индивидуальный переход. Я успею. По местам!

Дальнейшие действия троих мотоциклистов выглядели так, будто действительно каждый их шаг был расписан по секундам.

Тони с Марио, дежурившие в ожидании джипа у выезда на Пироговскую улицу, резко взяли старт и понеслись в сторону Бородинского моста, а затем, перебравшись на противоположный берег реки, ринулись но набережной мимо вокзальной площади и огромного гостиничного комплекса в сторону Краснолужского моста.

Луиджи, следовавший практически по пятам джипа и уже знавший, что мафиози терпеть не может превышения скорости без крайней нужды, легко обошел сопровождаемую им машину уже при выезде на набережную и, добавив газу, быстро умчался вперед. Он знал то место, которое наметил в качестве одного из запасных вариантов. Рядом с автобусной остановкой, на набережной, был установлен светофор, который при необходимости могли перевести на красный свет пешеходы. Всего какие-то секунды, но они давали им возможность приостановить поток машин и пересечь проезжую часть без опасения, что на тебя кто-нибудь наедет.

Он проехал светофор на зеленый свет и немедленно притормозил. Оставив двигатель работающим, подошел к светофору и остановился в ожидании джипа, который был ему хорошо виден издалека. Солнце весело бликовало на его алой поверхности. Справа, со стороны Киевского вокзала, послышался нарастающий треск мотоциклетных двигателей. Луиджи оглянулся: никаких прохожих рядом не было, и если кто и собирался переходить дорогу, то это разве что он сам.

За джипом следовали две или три машины, дальше набережная пока была пустая. Но с обратной стороны, следом за мотоциклистами, двигался плотный поток машин. Ничего страшного, это не проблема. И Луиджи начал мысленный отсчет…

Вот джип приблизился настолько, что красный свет еще должен был его остановить. Итальянец давно усвоил эту странную привычку русских проскакивать на красный свет. Это у них называется: «на авось». Полицейский не заметит нарушения, а если и заметит, не догонит, потому что гоняться за нарушителем – здесь, в России, занятие неинтересное и опасное. Итак, джип – на позиции! Тони с Марио сбрасывают газ, ожидая действий Луиджи. И координатор нажимает кнопку переключения светофора.

Вспыхивает красный глаз. Луиджи делает решительный шаг на проезжую часть. Машины с обеих сторон резко тормозят, разрешая ему перейти дорогу. Он делает еще шаг-другой, опасливо при этом озираясь. Человек на переходе, облаченный во все черное и со шлемом на голове, фигура, разумеется, необычная и наверняка сразу привлекающая к себе общее внимание. Настает момент фиксации – глаза возможных будущих свидетелей обращены исключительно к нему.

А в этот момент два мотоцикла почти бесшумно трогаются с места и, пересекая осевую линию, объезжают джин с обеих сторон. Мгновенная остановка, в руках Тони и Марио возникают короткоствольные, очень удобные в таких ситуациях, автоматы «Агран-2000», одновременно гремят очереди и сыплются стекла по бокам джипа. Мотоциклы тут же с ревом бросаются между стоящими позади расстрелянного джипа машинами, выскакивают на свою сторону дороги и с огромной скоростью, как на трассе кольцевых гонок, уносятся по набережной.

На пешеходном переходе же испуганно мечется фигура в черной коже. Еще миг, и человек кидается обратно, с ходу вскакивает на свой мотоцикл и с ревом несется по направлению к Киевскому вокзалу. Его еще никто не преследует, потому что никому и в голову не приходит, что это надо делать…

Тони с Марио, не увидев за собой погони, быстро домчались до Краснолужского моста и свернули на Потылиху. Оба отметили про себя, что координатор Луиджи заранее предусмотрел и этот вариант. Во дворе ближайшего дома стояла крытая грузовая машина с наклонно опущеным до земли задним бортом. Мотоциклисты, ни слова не говоря водителю в зеленой бейсболке, который курил рядом, по очереди вкатили в кузов свои мотоциклы и сами остались в кузове, после чего водитель, выплюнув окурок сигареты, включил автоматику, поднял и закрыл задний борт. Через несколько минут грузовик влился в поток машин, едущих на Мосфильмовскую улицу…

А Луиджи, тоже никем не преследуемый, спокойно зарулил под арку дома, рядом с гостиницей «Украина», выключил двигатель, снял с головы шлем и сунул его в багажную сумку, закрепленную позади сиденья, откуда достал длиннополый светлый плащ, который надел на себя, полностью скрыв черную кожу костюма, забрал сумку и вошел в ближайший подъезд. Его работа была выполнена. А за мотоциклом сейчас приедут и заберут его те, кто должны этим заниматься.

Он прошел мимо консьержки в очках, читавшей цветную газету, кивнул ей е улыбкой, на что она ответила так же приветливо. Лифт доставил Луиджи на четвертый этаж. Он вышел и позвонил в дверь. Открыл молодой человек —тоже боксерской наружности: сплющенная переносица, маленькие глаза под мощными дугами бровей, золотой зуб справа во рту. Луиджи вошел в комнату, в которой остановился на время проведения акции. Здесь он быстро переоделся, кожаную форму сложил и сунул в большую сумку, куда перекочевал и шлем, снова надел плащ и вышел в большую комнату, к «боксеру».

Разговоров и каких-либо обсуждений происшествия на набережной не было. Просто «боксер» передал Луиджи небольшой кейс-дипломат. Итальянец открыл его, достал и посмотрел авиационные билеты па рейс, который вылетал из Москвы в Милан из аэропорта Шереметьевой фактически уже через четыре часа. А за три, то есть через час, начиналась регистрация. Луиджи улыбнулся: все просчитано буквально минута в минуту. Кроме авиабилетов в кейсе находились три пачки новеньких купюр по пятьсот– евро – по пачке каждому исполнителю. Нет, не доллары, а именно евро. Мы ведь не в Америке, как бы говорил довольный вид Луиджи. Пусть акция и была обставлена по-американски, точнее, по-голливудски, однако мы же – европейцы, и этим все сказано. Количество купюр в каждой пачке Луиджи считать ке стал, это, знал он, малая часть гонорара, основные же деньги были положены в миланский филиал германского Норденкредит-баика, о чем тут же лежало извещение, запечатанное в пластиковый пакет.

Луиджи захлопнул кейс, кинул ремень сумки на плечо и вопросительно посмотрел на «боксера». Тот все так же молча достал из кармана ключи от машины и по столу подвинул их к Луиджи затем, подойдя к окну, пальцем показал па черный «БМВ» во дворе. И наконец вместо «аривидерчи» или как бы русского «спасибо» сказал сиплым голосом:

– Машинку оставишь в «порту» на стоянке, с ключами… Сечешь, макаронник?– и криво ухмыльнулся.

– Си, си, в порту, ключами… – выговорил по-русски Луиджи и, не подавая «боксеру» руки, вышел на лестничную площадку, к лифту…

Выезжая на Садовое кольцо, итальянец подумал, что русские все-таки немного ненормальные люди. Ну хорошо, пригласили из Италии профессионалов, они везде, по всему миру, дорого ценятся. Заплатили тоже неплохо, сто тысяч евро – сумма для такого дела вполне достойная. Рассчитались, наконец. Все условия выполнены. Так чего ж теперь… как по-русски? Рожи кривить? Жалко денег – делайте сами! Нет, странные люди…

Между прочим, ни Луиджи, ни обоим его напарникам даже в голову не могло прийти, что в джипе мог кто-то, даже случайно, остаться живым. Работа была сделана в высшей степени чисто и грамотно. Опустевшие «аграны», эти компактные, превосходные инструменты именно для подобного рода акций, созданные оружейниками из Хорватии, были заброшены в салон расстрелянного джина. Нигде, ни в одном пункте, не произошло ни малейшей задержки либо накладки. Подстраховка действовала оперативно, й вот уже он, Луиджи, координатор, спокойно едет в аэропорт, куда также в течение ближайшего часа должны прибыть его коллеги – Тони и Марио. Затем – регистрация, пограничный контроль, короткий отдых в ресторанчике – и… прощай, Россия.

Луиджи, как уже сказано, умел все просчитывать вперед и никогда не ошибался. Оттого и жив. И улыбается приятному солнцу, которое гораздо теплее и щедрее дома, в Милане, где его месяц назад и подрядил на эту работу другой русский мафиози, тоже похожий на боксера. Но, в отличие от уже покойного, которого Луиджи однажды специально захотел увидеть вживую, спокойного и даже, казалось, излишне медлительного для бывшего чемпиона, у этого, как говорят русские, словно шило сидело в заднице – ни минуты не мог находиться в покое, все время двигался. И если это были не руки, постоянно что-то перебиравшие, и не квадратная челюсть, без конца перемалывавшая жвачку, то, значит, глаза – острые, беспокойные, напряженные, словно наутро после большой пьянки. Не понравился он Луиджи, но заказ есть заказ…

Всё, сказал он себе, дело сделано в самых лучших традициях, пора отключиться!

4

У Светланы не было решительно никаких планов на сегодняшний день. Ну позавтракать. Может быть, поближе к полудню съездить в бассейн с морской водой, а потом поваляться в солярии —загар должен быть ровный и чистый. С этим, кстати, вполне можно было бы и подождать немного – как говорится, не горит. Сезон в Большом уже закончен, гастроли определены заранее, особых зарубежных поездок не предвидится. А по России-матушке, да еще на ходу, что называется с листа, вводиться на всякого рода замены, нет, это ей сейчас не к лицу. Ее репертуар дирекции Большого театра и художественному руководству балетной труппы уже известен, протеста он ни у кого не вызывает, поэтому действительно торопиться некуда. Кончится лето, начнется новый сезон, вот тогда и поговорим! А пока – отдыхать, отдыхать и отдыхать… Не часто выпадают подобные моменты…

Одно ей не нравилось – сама постановка вопроса, при которой она – прима-балерина все-таки, а не какая-нибудь дива из кордебалета – просто вынуждена, вместо того чтобы думать о себе, о своем будущем, о новых ролях и партнерах по сцене, постоянно изображать этакую девицу при ком-то.

Максим, который охотно оказывал ей свое покровительство, многого, в общем-то, в ответ не требовал, ну обычные дела, которые регулярно необходимы и мужчине, и женщине, если они нормальные и здоровые люди. Так казалось поначалу. Но потом даже такая, вовсе не тяжелая зависимость почему-то начала Светлану тяготить. В чем проблема, она не сразу поняла. А когда сообразила, даже немного испугалась. За себя, естественно.

Вот нередко в последнее время пишут в разных газетах по всяких маньяков. Убийцы там, насильники, издевательства над малолетками и так далее. Говорят, они обычно с виду выглядят как все нормальные, а потом вдруг наступает момент, и в них просыпается зверь. И тогда любой, кто подвернется под руку, вполне может стать его жертвой. А хищник, хоть разок, как говорят знающие люди, попробовавший человеческой крови, больше остановиться не может. И эта кровь ему нужна, чтобы поддерживать в себе собственную жизнь. Опять же вот еще рассказывают и про вампиров… Сказки, конечно, но ведь и в каждой сказке обязательно есть доля жестокой и страшной правды.

Так вот о Максиме. Иной раз, особенно после очень сильных выплесков эмоций, которые захлестывали их обоих в минуты страсти, Светлана, остывая после очередного, опалявшего ее душу и тело оргазма, исподволь наблюдала за партнером. Было интересно, что он-то чувствует, когда доводит ее в прямом смысле до безу– мня? Она понимала, что этот ее интерес в чем-то, возможно, болезненный, неестественный, навязчивый, и относилась к подобным моментам, как актриса, изучающая всякие необычные, непонятные проявления организма. Л потому и не придавала серьезного значения своим наблюдениям. Но однажды, именно в такую минуту, она увидела вдруг, что глаза Максима стали разгораться странным, необъяснимым светом, й она вспомнила…

Это было давно, в раннем детстве, когда она с отцом гуляла в зоопарке. Ну гуляла в том смысле, что сидела на широких отцовских плечах, держась обеими руками за его шею, и с высоты своего положения, поверх голов других посетителей зверинца, наблюдала, как завтрака.1! большой полосатый тигр. Ему дали здоровенный кусок мяса, и он широко облизывал его своим языком, обнажая при этом острые клыки. Лизал – и ничего в том особенного. Но потом он вдруг шише над своим куском мяса, придвинул голову ближе к прутьям клетки и страшно посмотрел на зрителей. Нет, может, не очень уж и страшно, по… так пристально, что многие отшатнулись подальше, И кто-то громко сказал: «Это он для тебя – красивая зверюга в клетке, а ты дли него добыча, которую ему пока не достать…

Но он тебя запомнил!»

Вот это слово «запомнил» и запало в память Светки, маленькой еще девочки. И еще – жестокий, пронзительный взгляд зверя, брошенный им на недостижимую пока добычу…

Почему припомнилось? А ей тогда, в постели, на миг показалось, что она вновь оказалась рядом с тем тигром. Только на этот раз их не разделяли прутья крепкой клетки. Всего только одно мгновение, но она почувствовала, как у нее вдруг заледенела кожа между лопатками. И она тут же стала делать какие-то движения, притянула Максима к себе, задергалась под ним сжимая его ногами и всячески демонстрируя безумную, нахлынувшую на нее жаркую страсть. И проняла его в себя, и сделала все, чтобы он почувствовал себя половым гигантом, а своими пронзительными воплями, стонами и страстным визгом, суматошными, по целенаправленными движениями сильных рук и бедер, да и всего своего отлично тренированного тела заставила его выложиться полностью, что называется, до потери пульса. Ну и сама, конечно, почувствовала себя после такого комплекса упражнений на грани фола едва живой от безмерной физической усталости, а главное, полностью опустошенной душевно. Это позже она поняла, что тогда ею руководил и двигал подспудный животный страх… да, да, именно страх за собственную жизнь. И в те крайние минуты она занималась исключительно тем, что насыщала хищника, отвлекала его сознание от возникшего, вероятно, у зверя острого желания растерзать неожиданно подвернувшуюся жертву…

Больше она так с Максимом не рисковала, и все их дальнейшие постельные занятия носили, скорее, стандартный, даже в чем-то супружеский характер. Как говорится, тебе надо? Законное желание: отстрелялся – и пошел своими делами заниматься.

А в один прекрасный день Светлана вдруг четко осознала, что покровительство, которое оказывает ей Максим, не идет дальше обычных денежных подачек, камешков там, красивых тряпок: от-кутюр, ну и еще постоянных «выходов в свет».

Однако и на «светских мероприятиях» ода ощущала себя не героиней прекрасного романа, ка коей фокусируется внимание присутствующих, а всего лишь симпатичным придатком к денежному кошельку, обязанным своим присутствием рядом с «хозяином» повышать градусы его самомнения.

А когда возникла прекрасная возможность получить приглашение из Большого театра, для чего всего-то и требовалась небольшая поддержка со стороны мецената, Максим, только прослышав о такой перспективе, возмутился до крайности. Ну крики – это уже случалось, это она слышала, правда, чаще не по своему адресу, не хватало еще! Но тут он просто с цепи сорвался. Оказывается, он вовсе и не собирался отпускать ее. И ни о какой Москве речи тоже быть не может. Она нужна ему здесь, в Питере, нужна, как всякая антикварная вещь, за которую достаточно щедро уплачено. Отсюда – выводы: хочешь па волю – верни затраченные на тебя средства.

Вот где проявилась наконец истинная его натура! Но точку в их отношениях поставил даже и не сам факт этого разговора. Она нечаянно узнала от Максимова охранника, точнее, тот случайно проговорился, что ее друга, бойфренда и любовника – хозяина, одним словом, охранники между собой называют Вампиром. И не только они, большинство тех, кто имел с ним деловые, финансовые и прочие отношения.

Почему – Вампир, охранник так и не ответил. Он испугался своей проговорки и умолял Светку забыть сказанное, по дурости сорвавшееся с языка. Она пообещала, но с единственным условием: пусть все-таки назовет причину. Ответил, а куда было деваться? Назван Максим Геннадьевич так за свою кровожадность. За мерзкое отношение к другим. Не только к врагам, но даже и к своим.

Светлана не была бы собой, если бы оставила их последний разговор – так она решила – без последствий. И, хорошо обдумав возможные последствия, сделала «козырной ход». Нашла телефон дяди Максима, благо это оказалось делом нетрудным, и попросила того о личной встрече. Виктор Михайлович, естественно, знал ее, да и кто ж в Питере не был, хотя бы заочно, знаком с красавицей прима-балериной Мариинки? Встреча состоялась, Нестеров внимательно и по-отечески выслушал девушку, пообещал помочь с проблемами, связанными с переходом в Большой театр, и предложил какое-то время пожить у него. Без всяких задних мыслей предложил. Объяснил тем, что в данной ситуации Макс, конечно, не успокоится и станет искать возможность сурово наказать бросившую его девушку. А какие наказания может придумать человек, раннее детство которого прошло в закрытом интернате для детей с выраженными психическими отклонениями? Тут и выдумывать не надо. Паранойя не лечится, и любые проявления ее непредсказуемы.

Так Светлана и узнала, с кем имела дело. И стали ей понятны ее собственные страхи – они имели, оказывается, под собой веские основания. Но все-таки как же? Как же?! Вот живет человек, внешне вовсе и не опасный для общества, а на самом деле в глубине его души затаился жестокий преступник? И все дело, получается, лишь во времени?

Она была потрясена, она пересказала Нестерову некоторые свои странные, непонятные ощущения от общения с Максом. А Виктор Михайлович только скептически ухмылялся по поводу ее горячности. А потом, когда ему, видно, надоело слушать ее бесконечные вопросы, он пошел в свою библиотеку, порылся в ней, вытащил книжку и сунул ей небрежно:

– На, почитай, если поймешь что-нибудь. Все, что ты рассказываешь, девочка, я давно знаю. Но я, видит Бог, пытался исправить его жизнь. Я его даже депутатом сделал. А он – нет, не оправдал. Я его в дело свое назначил. Так он и тут воду мне мутит. Отец его под следствием, и срок ему грозит приличный. Брата недавно убили во время разборки. Теперь сам прет на рожон. Не знаю, что и делать… Почитай, почитай, иногда полезно знать, с кем в кровать ложишься.