Текст книги "Мрак, сомкнись"

Автор книги: Фриц Ройтер Лейбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

Глава 4

Автомобиль, в котором ехали Пол, Марго и Мяу, легко подпрыгивал на выбоинах проселочной дороги. С правой стороны, у самой дороги, тянулись голые скалы, а слева – пляж. Вдали от шоссе ночь казалась значительно темнее. Трое пассажиров ясно сознавали одиночество Луны, карабкавшейся по звездному небу. Даже Мяу села, чтобы лучше присмотреться к ней.

– Мне кажется, что эта дорога идет к тылам Вандерберга-Два, к так называемым Пляжным Воротам, – вслух размышлял Пол. – Конечно, я должен был въехать через главные ворота, но в этой ситуации… Разве не смешно, – добавил он, – что эти фанатики летающих тарелок всегда встречаются в непосредственной близости от пусковых ракетных площадок или ядерных устройств. Словно надеются, что и им перепадет часть блеска и славы. Знаешь, когда-то это покажется командованию действительно подозрительным.

Свет фар упал на насыпь, загораживающую значительную часть дороги. В высоту она достигала капота машины и, судя по влажным комьям земли, находилась здесь сравнительно недавно Пол остановил машину.

– Конец экспедиции! – радостно провозгласил он.

– Другим же удалось проехать, – запротестовала Марго, снова выпрямившись. – Видно, как они объезжали это место.

– Ну хорошо, – с насмешливым смирением сказал Пол, – но, если мы застрянем в песке, ты будешь искать на пляже доски, чтобы подложить их под колеса.

Колеса действительно забуксовали, но через мгновение автомобиль без труда двинулся с места. Вскоре они доехали до неглубокой ниши в скале. Дорога теперь была в три раза шире, чем раньше. Дополнительным свободным пространством воспользовались несколько водителей, которые припарковали свои машины друг возле друга задним бампером к скале. Здесь стояли красный лимузин, белый микроавтобус и белый фургон.

За последним автомобилем виднелась следующая зеленая лампа и старательно сделанная надпись:

«Парковать здесь! Потом идти по направлению, указанному зелеными огнями».

– Знаки здесь как на станции метро Таймс-сквер, – обрадовалась Марго. – Наверняка среди этих людей есть нью-йоркцы.

– Они, вероятно, недавно приехали в Калифорнию, – заметил Пол, припарковываясь рядом с последним автомобилем и недоверчиво посматривая на нависший козырек скалы. – Похоже, что они еще ничего не знают о здешних лавинах.

Марго, держа на руках Мяу, выскочила из машины. Пол вышел вслед за ней и протянул куртку.

– Но сейчас тепло, – сказала девушка. – Зачем она мне?

Пол, ничего не говоря, перекинул куртку через плечо.

Третья зеленая лампа стояла на пляже рядом с высокой кучей морских водорослей. Пляж был идеально ровным. Наконец они услышали плеск волн. Кошка замяукала, и Марго шепотом старалась успокоить ее.

Сразу за площадкой, где они оставили машину, скалы резко сворачивали вправо, и пляж тянулся за ними в глубину суши. Пол подумал, что, вероятнее всего, они находятся рядом с заливом, над которым сегодня уже дважды проезжали по шоссе. Далее местность снова плавно шла вверх. На вершине Пол заметил мигающий красный огонек, а ниже – блеск проволочного заграждения. Эти два доказательства существования Вандерберга-Два как-то странно успокоили его.

Минуя кучу морских водорослей, они направились в сторону океана и четвертой лампы, зеленый свет которой был немногим ярче, чем блеск далекой Луны. Песок легко скрипел под ногами. Марго взяла Пола под руку.

– Знаешь, – шепнула она, – затмение все еще продолжается.

Он кивнул.

– А что, если бы сейчас звезды вокруг Луны начали исполнять какой-нибудь феерический танец? – спросила Марго.

Пол громко рассмеялся.

– За четвертой лампой я вижу белый огонек, какие-то фигуры и низкое здание, – произнес он через мгновение.

Они ускорили шаги.

Низкое здание по виду напоминало большой частный пляжный домик или какое-то место отдыха. Теперь же окна его были заколочены досками. Приближаясь к зданию, они увидели низкую открытую террасу, которая вполне могла служить площадкой для танцев. На ней были расставлены складные кресла, примерно двадцать из которых занимали люди. Кресла были обращены к морю и к длинному столу, расположенному на небольшом возвышений которое во время сезона, видимо, служило эстрадой для оркестра. За Столом сидело три человека. Их лица освещал маленький белый огонек – единственный источник света, если не считать зеленой лампы в глубине террасы.

Первый из сидящих на возвышении был бородат, а второй – абсолютно лыс. Третий обращал на себя внимание фраком, галстуком-бабочкой и темным тюрбаном на голове.

Бородач что-то говорил, но Марго и Пол находились слишком далеко, чтобы услышать.

Девушка сжала Полу локоть.

– Тот, в тюрбане, – женщина, – громко шепнула она.

Маленькая фигурка, сидящая возле лампы, поднялась с песка и направилась к ним. Зажегся белый огонек фонарика, и в его свете они увидели девочку с худощавым лицом и светло-рыжими косичками. Она выглядела максимум лет на десять. В одной руке у нее была пачка бумаги, а указательный палец другой, той, в которой находился фонарик (она переложила его в другую руку), она приложила к губам жестом, приказывающим соблюдать тишину. Она подошла совсем близко к ним и протянула руку с листком бумаги.

– Вы должны вести себя тихо, – шепнула она. – Уже началось. Прошу взять программу.

При виде Мяу глаза ее заблестели.

– О, у вас кошка! Надеюсь, что Рагнарок не будет возражать.

Марго и Пол взяли по листку бумаги, после чего девочка провела их к ступенькам на террасу и жестом указала, что они должны сесть в первом ряду. Пол и Марго с улыбкой кивнули и сели в последнем. Девочка пожала плечами и отошла в сторону.

Марго почувствовала, что Мяу напряглась. Кошка всматривалась во что-то, что лежало на двух боковых креслах в первом ряду.

Это и был Рагнарок – большая немецкая овчарка.

Первое напряжение прошла Мяу несколько успокоилась, но по-прежнему, прижав уши, настойчиво смотрела на собаку.

Девочка вернулась и стала позади них.

– Меня зовут Анна. Эта женщина в тюрбане – моя мама. Мы из Нью-Йорка, – тихо сказала она, после чего снова вернулась на свой пост у зеленой лампы.

Генерал Спайк Стивенс и трое его подчиненных сидели, прижавшись друг к другу, в темном помещении резервного штаба американских космических сил. Вся четверка смотрела на два телевизионных экрана, установленных один возле другого. На обоих был виден один и тот же район затуманенной Луны с изображением кратера Платона. Изображение с правого экрана передавалось беспилотным спутником наблюдения и связи, находящимся на высоте тридцати шести тысяч метров над островом Рождества и в двадцати градусах к югу от Гавайских островов, а изображение на экране с левой стороны пересылал такой же спутник, подвешенный над экватором, над той точкой Атлантики неподалеку от побережья Бразилии, где как раз сейчас находился трансатлантический лайнер «Принц Чарльз».

Четверка наблюдателей с большим вниманием смотрела одновременно на оба изображения, которые исходили от двух отдаленных друг от друга на сорок восемь тысяч километров точек в космосе и сливались в одно целое, создавая преувеличенно трехмерный конечный эффект.

– Конструкторы нового электронного усилителя оказались на высоте, – заметил генерал. – В настоящее время, когда спутник, находящийся над островом, передает без помех, у нас есть, наконец, четкое изображение кратера. Джимми, покажи нам теперь весь сектор Луны без увеличения.

Полковник Мейбл Уолминфорд сплела длинные сильные пальцы, украдкой наблюдая за генералом. Кто-то однажды сказал ей, что у нее руки душительницы: глядя на генерала, она всегда об этом вспоминала. Сейчас ей доставляло несомненное удовлетворение, что Спайк, который всегда говорит и ведет себя так свободно и так уверенно, словно осматривает Девять миров с башни Хлитскялф в Асгарде, в сущности, знает о своем местопребывании столько же, сколько и она. А именно – что они находятся на расстоянии в неполных сто километров от Белого дома и минимум в пятидесяти метрах под землей. Их привезли сюда с завязанными глазами, с завязанными глазами они спустились вниз на лифте, не встретив никого из тех, кого должны были сменить.

Араб Джонс, Большой Бенди и Пепе Мартинец курили четвертую самокрутку марихуаны, передавая ее друг другу и долго не выпуская из легких крепкий, сладковатый дым. Они сидели на подушках, разбросанных на ковре, перед небольшой палаткой, разбитой на крыше дома в Гарлеме, неподалеку от Леннокса и Сто двадцать пятой улицы. Вход в палатку заслоняли шнуры из деревянных бус. Они посмотрели друг на друга доброжелательным взглядом братьев-наркоманов и, как будто сговорившись, подняли глаза к небу, уставившись на потемневшую Луну.

– Э, они наверняка там тоже покуривают, – сказал Большой. – Видите этот коричневый дымок? Эти космонавты скоро будут ходить на бровях!

– Мы, наверное, тоже. Араб, тебя затмило, а? – засмеялся счастливым смехом Пепе.

– Тяни косяк и сиди тихо, – пытался обидеться Араб.

Глава 5

Марго и Пол слушали то, что говорит мужчина с бородой.

– Надежды, страхи и глубокое беспокойство человека всегда от того, что человек видит на небе, независимо от того, будет ли это самолет, планета, космический корабль или летающая тарелка из другого мира. Иными словами, небо является символом!

Бородач говорил спокойно, но в его голосе звучала юношеская страсть. Лысый высокий мужчина в очках с толстыми стеклами и женщина в тюрбане слушали молча. Марго от нечего делать выдумала прозвища для троицы, дискутирующей о летающих тарелках, и для нескольких человек из публики.

Бородач продолжал:

– Священной памяти доктор Юнг в своем эссе тщательно проследил проблему, связанную с появлением на небе летающих тарелок, – он произнес название по-немецки, с хорошим произношением и сразу же перевел: «Современный миф: О вещах, которые видят на небе».

– Кто он, этот бородач? – спросила Марго у Пола.

Пол попытался проверить по программе, но в последнем ряду было слишком темно, чтобы он мог что-нибудь прочитать.

– Доктора Юнга особенно интересовали летающие тарелки в форме круга, разделенного на четыре сектора, – продолжал Бородач. – Эта форма ассоциируется с тем, что в буддизме называется мандалой. Мандала – это символ психической целостности человеческого разума в борьбе с сумасшествием. Проявляется это свойство обычно в моменты большого напряжения и опасности, в такие моменты, как сегодня, когда человека охватывает страх перед атомной бомбой, перед потерей личности в нашем тоталитарном стаде, а также страх перед потерей контактов с наукой, которая ускользает от него и расщепляется на тысячи трудных, хотя и необходимых специальностей.

Пол, как обычно в такой ситуации, почувствовал угрызения совести. Еще несколько минут тому назад он называл этих людей фанатиками, а вот сейчас перед ним человек, который говорит умно и по делу.

Низенький мужчина, который сидел в том же конце первого ряда, что и овчарка Рагнарок, теперь встал.

– Прошу прощения, профессор, – начал он, – но по моим часам осталось только пятнадцать минут полного затмения. Я хотел бы напомнить всем, чтобы они наблюдали за небом, конечно, одновременно слушая то, что говорят наши докладчики. Миссис Рама Джоан говорила о существах из космоса, которые могут думать о многих вещах одновременна Я не верю, что мы не могли бы думать одновременно по крайней мере о двух? Ведь мы организовали эту встречу из-за исключительно благоприятного случая для наблюдения за летающими тарелками, особенно за теми, которые не отличаются особой смелостью, избегая яркого света дня. Не будем же терять этот случай, и, может быть, нам повезет и мы увидим «боязливые тарелки», как называла их Анна.

Несколько человек в первом ряду послушно задрали головы, показывая свои профили.

Марго толкнула в бок Пола.

– Делай, что тебе говорят, – приказала она шепотом, внимательно осматриваясь.

– Счастливой охоты! Прошу прощения, господин профессор, – закончил невысокий мужчина и сел.

Прежде чем Бородач смог говорить дальше, он должен был принять вызов, брошенный ему плечистым мужчиной, который сидел, деревянно выпрямившись, со сложенными руками. Марго прозвала его Дылдой.

– Господин профессор, вы рассказали нам множество интересных сказочек, – начал Дылда, – однако они касаются того, как люди воображают себе летающие тарелки. То, что этим интересовался Юнг, не означает, что я тоже должен этим интересоваться. Меня привлекают настоящие летающие тарелки, такие, как та, на которой я летал и с экипажем которой разговаривал.

Пол сразу почувствовал себя значительно лучше. Эти люди наконец-то начинают вести себя так, как и должны вести себя обычные фанатики.

Высказывание Дылды несколько сбило Бородача с толку.

– Мне очень жаль, что у вас создалось такое впечатление, – начал он. – Как мне казалось, я ясно выразился…

Он не успел закончить. Лысый поднял голову и, словно желая сказать: «Оставь мне этого типа» – положил руку на плечо Бородача. Женщина в тюрбане посмотрела на знатока зеленых человечков и слегка улыбнулась. Лысый двинулся вперед и наклонил свой сверкающий череп и поблескивающие очки в сторону Дылды, словно имел дело с интересным энтомологическим экземпляром.

– Прошу прощения, – холодно начал он, – вы, кажется, также утверждали, что побывали на других планетах, не известных астрономам?

– Да, это так, – важно кивнул Дылда и выпрямился еще на два сантиметра.

– А где эти планеты находятся?

– Они… существуют! – ответил мужчина. – Настоящие планеты не позволяют, чтобы ими управляла банда астрономов, – добавил он, что вызвало смех у собравшихся членов симпозиума.

Лысый, не обращая на это никакого внимания, спросил:

– Эти планеты находятся на границе мира, или, может быть, являются планетами какой-то звезды, отдаленной на много световых лет? – Он говорил теперь вежливо, и толстые стекла очков добродушно поблескивали.

– Да нет же, – ответил Дылда. – На Арлетте я был неделю тому назад а путешествие продолжалось только два дня.

Лысый не давал увести себя от темы:

– Может быть, это маленькие планету, которые постоянно скрываются за Солнцем, Луной или Юпитером, так, как люди за деревьями в лесу?

– Нет, это не маленькие планеты, – заверил его Дылда. Он снова распрямил плечи, но чувствовалось, что он теряет уверенность. – Они не прячутся ни за чьей юбкой, о, нет. Они попросту существуют. И они вовсе не маленькие, они не меньше Земли. Я посетил уже шесть таких планет.

– Гм-гм, – откашлялся Лысый. – У вас, может быть, они скрыты в подпространстве и показываются только иногда, к примеру тогда, когда вы к ним приближаетесь?

Слушатели вознаградили Лысого аплодисментами. Но он и на этот раз не обратил на это никакого внимания.

– Вы скептик! – с упреком произнес Дылда. – И, вдобавок, теоретик. Я говорю вам, что эти планеты просто существуют.

– Коль скоро они существуют, – мягко, но решительно настаивал Лысый, – то почему мы их не видим?

Он триумфальным движением откинул голову, хотя, вероятно, только потому, что у него с носа сползли очки.

Наступила тишина.

– Да, вы скептик, – кивнул головой Дылда. – Было бы лишней потерей времени объяснять вам, что некоторые планеты невидимы благодаря специальным экранам, которые искривляют свет звезд. Я не буду больше с вами дискутировать на эту тему.

– Я хотел бы, чтобы меня все хорошо поняли, – резко произнес Лысый, обращаясь к собравшимся. – Я готов выслушать любую, хотя бы и невероятную, фантастическую теорию, даже если кто-то утверждает, что неизвестная планета таится где-то в нашей солнечной системе. Но я хочу услышать какое-то рациональное объяснение, хотя бы такое, что планета существует в подпространстве. Чарльзу Фулби, – тут он указал на Дылду, – надо отдать должное за его идею о экранах.

Лысый сел, победно сопя. Низенький мужчина, сидящий рядом с Рагнароком, воспользовался случаем, сорвался с кресла и воскликнул:

– Осталось только десять минут, господа! Я осознаю, что эта дискуссия – очень захватывающая, но прошу продолжить наблюдение за небом. Следует помнить, что нас прежде всего интересуют летающие тарелки. Летающие планеты, несомненно, тоже интересны, но если бы нам всем, собравшимся на этом симпозиуме, удалось увидеть хотя бы махонькую летающую тарелку, то это был бы настоящий успех. Успех всего нашего общества. Благодарю.

На плоскогорье, недалеко от Гор Суеверий, Аса Голкомб подавал сигналы фонариком в сторону городка. В конце концов, нужно было что-то предпринять для своего спасения. Измученный этим усилием, он снова посмотрел на звезды, при полном затмении сверкающие, словно алмазы, и без особого труда узнал отдельные созвездия. Он засмотрелся на погруженную в тень Земли Луну, которая находилась значительно ближе к звездам и выглядела, словно прекрасная эмблема индейцев хопи, выкованная из почерневшего от старости серебра. На неизменном ночном небе всегда можно открыть нечто такое, чего ты ранее не заметил. Он мог бы лежать здесь, наблюдая за этим небом, целую ночь, и это бы ему не надоело. Но он становился все слабее, а скала, на которой он лежал, делалась холоднее и холоднее.

Пепе Мартинец и Большой Бенди поднялись с подушек и нетвердыми шагами подошли к грязной кирпичной стенке, окружающей крышу дома. Движением руки Пепе указал на Луну:

– Еще раз затянулась и. – цуф! Вознесусь! Как когда-то Джон Картер на Марс, – произнес он.

– Не забудь о скафандре, – посоветовал ему Большой.

– Один раз, но только глубоко я затянусь этой самокруткой, и этого вполне хватит, – вздохнул Пепе. – Да, совершенно как на витрине ювелирной лавки, ты не находишь? – спросил он, указывая на звезды.

– Нет! Это мотоциклы, старик, мотоциклы с бриллиантовыми фарами. Они мчатся во все стороны света! – закричал Большой.

Араб, который продолжал сидеть на подушке перед палаткой, цедил мускат из тонкой ликерной рюмки.

– А ночь вас не восхищает, дорогие мои? – поинтересовался он.

– Она прекрасна, – согласился Большой.

Луна продолжала путешествовать через холодную, молчаливую тень Земли с собственной, всегда одинаковой скоростью в шестьдесят петь километров в минуту. Это пространство было также необратимо, как просачивание крови в грудную клетку Асы Голкомба, как беспокойное кружение сперматозоидов Джейка Лешера, как адреналин, выделяемый надпочечной железой дона Гильермо, как расщепление атомов, приводящих в движение двигатели трансатлантического лайнера «Принц Чарльз», как телевизионные волны, несущие изображение глубоко под землей Спайку Стивенсу, как прием и отбрасывание внешних раздражителей мозгом погруженного в сон Вольфа Лонера в ритме того, что мореход называл психическим равновесием.

Луна странствовала по небу уже миллиард лет и будет наверняка странствовать еще не один миллиард. Правда, по утверждениям астрономов, неизвестные силы в конце концов когда-нибудь притянут Луну так близко к Земле, что внутреннее напряжение разнесет на куски ее твердь, и вокруг Земли образуется нечто напоминающее по форме кольца Сатурна. Но это, по мнению астрономов, ждет нас только через сто миллиардов лет.

Глава 6

Пол нервно толкнул Марго, чтобы она перестала хихикать. Одновременно с этим жестом из второго ряда встала женщина и крикнула Лысому:

– Что это такое – подпространство, мистер? Что это такое, если из него могут неожиданно вынырнуть планеты?

– Да, да, может быть, вы нам это вкратце объясните, – тоном опытного спорщика произнес Бородач, обращаясь к Лысому.

– Подпространство – это понятие, употребляемое в теоретической физике. Кроме того, этот термин появляется также в многочисленных научно-фантастических рассказах, – начал свои объяснения Лысый. Он поправил очки и провел рукой по блестящему черепу. – Как известно, наибольшей скоростью считается скорость света. Триста тысяч километров в секунду в масштабах Земли – это много, но это черепаший бег, если говорить об огромных расстояниях между звездами. Не слишком хорошая перспектива для космических путешествий, а?

– Но, однако, – продолжал Лысый, – существует теоретическая возможность, что межзвездное пространство настолько искривлено и неравномерно, что отдаленные районы космоса соприкасаются в другом измерении – в подпространстве, именно здесь можно употребить это слово. Или даже каждый район соприкасается со всеми другими районами космоса. В такой ситуации странствие со скоростью большей, чем скорость света, теоретически возможно, если бы мы могли пробиться из нашей Вселенной в подпространство, а потом вернулись из него в произвольно выбранную точку в нашей Вселенной. Говорится, конечно, о путешествиях в подпространстве только космических кораблей, но я не вижу причин, почему бы соответственно оборудованная планета не могла бы так путешествовать. Конечно, это только теория. Ученые, например Бернал, и философы, такие, как Стэплтон, я уже не упоминаю о таких писателях, как Стюарт и Смит, уже выдвигали теории о странствующих планетах.

– Теории! – фыркнул Дылда, добавляя вполголоса: – Ну и бредни!

– И что же? – Бородач не отступал от Лысого. – Существуют ли какие-то конкретные доказательства, подтверждающие существование подпространства либо возможность путешествий в подпространстве?

Сидящая за Лысым женщина в тюрбане с интересом посмотрела на мужчин.

– Нет! Ни малейших! – улыбнулся Лысый. – Я пытался уговорить своих друзей астрономов, чтобы они поискали какие-нибудь доказательства, но они не отнеслись к моему предложению всерьез.

– Интересно, – удивился Бородач. – Какие могут быть доказательства?

– Я сам неоднократно задумывался над этим, – с гордостью заявил Лысый. – И, представьте себе, кое-что я получил. Значит, такая сила, необходимая для того, чтобы корабль попал в подпространство, а потом выбрался оттуда, должна создавать временные искусственные гравитационные поля – поля настолько сильные, что они видимым образом деформировали бы свет звезд на этом отрезке пространства. Я сказал знакомым астрономам, чтобы они в безоблачные ночи наблюдали, не вибрируют ли звезды – конечно, при помощи спутниковых телескопов, – и чтобы в моментальных астрономических снимках они искали доказательства этого явления – звезды, гаснущие на короткое время либо вибрирующие странным образом.

Худая женщина из второго ряда сказала:

– Я читала в газете о человеке, который видел, как вибрируют звезды. Это не является доказательством?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся Лысый. – Может быть, он просто был пьян? Не нужно относиться слишком серьезно ко всем этим россказням.

Пол почувствовал, как у него по телу пробежали мурашки. Одновременно с этим Марго схватила его за руку.

– Пол, – возбужденно шепнула она. – Ведь Лысый говорит о том, что ты видел на фотографиях.

– Очень похоже. – Пол задумался, пытаясь привести мысли в порядок. – Даже очень похоже. – Он употребил слово «вибрирует», не так ли? – добавил он удивленно.

– Ты знаешь, – сказала Марго, – то, что он говорит, не так уж глупо.

– Опперли считает, – начал было Пол, но неожиданно понял, что Лысый обращается к нему:

– Господа в последнем ряду… прошу прощения, не знаю, с кем имею удовольствие… хотели бы что-то добавить?

– Нет, нет, – медленно ответил Пол. – Мы просто ошеломлены тем, что вы сказали.

Лысый жестом поблагодарил их за слова признания.

– Врун! – улыбнулась Марго. – У меня есть огромное желание сказать ему обо всем.

Пол не решился запретить ей говорить и, пожалуй, поступил верно. Неожиданно его снова охватило сильное, хотя и неясное чувство вины. Он знал, что не может открыть секретную информацию, и тем более фанатикам летающих тарелок. Но тем не менее ему было тяжело сознавать, что по его вине такой человек, как Лысый, ничего не узнает о фотографиях.

Он вернулся мыслями к дискуссии, и у него снова прошел мороз по коже. К черту, это невероятно, но гипотезы Лысого сходятся с тем, что показывают фотографии. Он неуверенно посмотрел на темную Луну. И снова мысленно услышал вопрос Марго: «А если бы звезды сейчас начали вот так вибрировать?»

Ловушки для лунной пыли, подвешенные на тонких металлических шестах над поблескивающей оболочкой из двуокиси углерода, выглядели словно странные механические фрукты в замерзшем саду. Двигаясь в свете рефлектора, укрепленного в шлеме, Дон Мерриам подошел к первой ловушке, ступая так осторожно, как только мог, чтобы не поднять туман отравляющей пыли. Несмотря на это, его металлические сапоги потревожили кристаллики сухого льда, которые, однако, тут же упали – явление, характерное для пыли и «снега» на лишенной атмосфере Луне. Мерриам прикоснулся к спуску, который автоматически закрывал ловушку, снял ее с шеста и бросил в сумку.

– Я наиболее оплачиваемый сборщик фруктов по эту сторону Марса, – сказал он вслух не без основания. – И, несмотря на это, работаю слишком быстро относительно требований Томперта, босса нашего профессионального союза и сторонника медленного темпа.

Он снова посмотрел наверх, на черную Землю, окруженную сверкающим кольцом.

– Девяносто девять и девять десятых процента людей на Земле думают, что я здесь просто бездельничаю, – пробурчал он себе под нос. – Им кажется, что исследования космического пространства – это только общественная нагрузка для безработных, наибольшая со времен строительства пирамид. Земные моллюски! Тропосферные слабаки! – Он оскалил зубы в улыбке. – Они слышали о космосе, но все еще не верят, что космос существует. Они не были здесь, чтобы убедиться собственными глазами, что Землю не поддерживает какой-то гигантский слон, а слона – гигантская черепаха. Когда я говорю «планета» и «космический корабль», у них это ассоциируется с гороскопами и летающими тарелками.

Подходя к следующему шесту с ловушкой, он взбил вверх фонтан кристалликов, которые тихо затрещали на штанах его скафандра. Это было словно эхо давних лет – ему вспомнились морозные дни в Миннесоте, когда сухой снег скрипел под ногами.

– Убедитесь сами, мистер Кеттеринг. Возле Коперника я вижу белый мигающий свет, – заявила Барбара Кац.

Коллинс Кеттеринг III, поскрипывая суставами, занял место Барбары у телескопа.

– Вы правы, – заявил он. – Это, наверное, русские проверяют световые сигналы.

– Благодарю, – ответила девушка. – Когда речь идет о Луне, я не могу полагаться только на себя. Я постоянно вижу огни. Я постоянно вижу огни Луны, Лейперта или других городов из научно-фантастических произведений.

– Признаюсь вам, что я тоже! О, постойте, теперь виден красный сигнал!

– Мне можно посмотреть? Но зачем вы должны постоянно вставать? Может быть, я лучше сяду вам на колени, если вы ничего не имеете против, а столик выдержит.

Коллинс Кеттеринг III рассмеялся.

– Прекрасная идея, но даже при самом крепком столике пластиковая кость в моем бедре, пожалуй, не выдержит, – с сожалением произнес он.

– О, я вам так сочувствую!

– Не надо об этом! Мы и так можем вместе смотреть на небо. Только прошу мне не сочувствовать.

– Хорошо, – обещала Барбара. – Впрочем, это так романтично – иметь пластиковые кости. Совсем как у тех старых солдат, которые преподают в космических академиях в рассказах Хайнлайна и Эдварда Эльмара Смита.

Дон Гильермо Уолкер наконец понял, что сверкающая под ним чернота – маленькое озеро. Нет, не то большое, а именно маленькое, потому что на расстоянии примерно в пятнадцать километров он увидел искрящиеся огни Манагуа.

Неожиданно ему в голову пришла невероятная мысль – он слишком поздно стартовал. Что произойдет, если Луна выйдет из затмения и осветит его, словно лучом прожектора, раскрывая его нахождение реактивным самолетам «Эль президенте» и зенитным орудиям? Наверняка он будет чувствовать себя рабочим сцены, который в темноте, сменяя декорации, неожиданно оказался в кругу света от преждевременного включения прожекторов. И как черт дернул его согласиться на эту авантюру? Как было бы хорошо опять оказаться в Чикаго и выступать, пусть даже во второстепенной труппе! А не участвовать в этой идиотской борьбе под лозунгом «Оружие для Юга!» Как жаль, что ему сейчас не десять лет… да, тогда он организовал в Милуоки собственное цирковое представление и играл со смертью, съезжая на землю по заржавевшей проволоке с высоты шести метров.

Воспоминания детства ободрили его. Коль скоро он готов был умереть ради дешевых дворовых рукоплесканий, то тем более он гонгов погибнуть, бомбардируя латиноамериканский город! Он включил двигатель на максимальные обороты.

– Ги-льер-мо Дже-ро-ни-мо! – крикнул во все горло дон Гильермо. – Ла Лома, берегись!