Текст книги "Убийца (Выродок)"

Автор книги: Фредерик Дар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Стив принес две ножовки. Я взял одну из них и начал распиливать кровать пополам. Джо пришел мне на помощь и начал фехтовать со второй спинкой.

Мы пыхтели не меньше двух часов. Глаза заливал пот, пол в комнате постепенно покрывался золотой пылью, мы складывали отпиленные куски кровати в угол… Наконец вся она оказалась разрезанной на части.

Каждый из нас ухватил по доброй охапке золота и оттащил к машине. Но одного «рейса» было мало; пришлось возвращаться.

Джо закрыл багажник, и мы снова поплелись в берлогу покойного кузнеца Бертрана.

Поверьте: у тех, кто, подобно мне, привык жить за чертой закона, есть некое шестое чувство. Оно предупреждает об опасности лучше, чем красная сигнальная лампа…

Это началось сразу, как только я переступил порог комнаты. Оказавшись в четырех стенах, я понял, что сейчас что-то будет, – и тут же случайно перехватил взгляд, которым обменялись Стив и Джо. Их глаза блестели этаким особым блеском, который, кстати сказать, был мне хорошо знаком.

И я вмиг обо всем догадался. Дурак я был, что поверил в Деда Мороза, ох и дурак! В самом деле, где это видано, чтобы такой исполин, как Кармони, заключил союз с беглым уголовником вроде меня, Капута?

Видать, гордыня совсем застила мне глаза, раз я начал всерьез лелеять подобную идиотскую надежду… На кой хрен итальянцу сдался такой гнилой тип, как я? Во всей истории он усматривал лишь одну выгоду: я мог найти ему эти деньги. И он приставил ко мне своих лесорубов, приказав им истребить меня передвыездом из хижины дяди Бертрана!

Точно, точно!.. Теперь мне все было ясно, я не нуждался в пояснительных рисунках… Бывают, знаете ли, такие внезапные озарения!

Напуганный неотвратимостью расправы, я во весь голос заорал:

– А ну, руки из карманов, заразы!

Они вздрогнули. И вытащили руки из карманов, только в этих руках были пистолеты. И притом пистолеты высшего класса, а не какие-нибудь аркебузы с фитилем…

Они выпалили одновременно, словно репетировали этот номер уже целый месяц.

Не будь все мои чувства разбужены по тревоге, я набрал бы полное брюхо свинца. Но я среагировал на секунду раньше, чем они выстрелили, и успел прыгнуть вперед… Их пули, выпущенные по диагонали, оторвали два лоскута от моего пиджака.

Пока меня несло на них, мои кулаки метнулись вперед и, как по волшебству, врезались в их подбородки. Джо опрокинулся на спину; Стив лишь закряхтел и снова поднял пушку, но я отчаянно пнул его по руке, и пистолет отлетел в сторону.

Мы сцепились, обхватили друг друга поперек туловища и покатились по полу, задыхаясь и хрипя. Этот здоровый кабан причинял мне изрядные страдания… Его стальные лапы сжимали мне глотку, и я потихоньку уезжал в страну розовых облаков…

Вскоре я увидел ослепительный красный свет и из меня вышли последние силы. Я стал весь мягкий, будто невесомый, и чувствовал лишь жгучую боль в горле да стук крови в висках…

Это было начало конца. Через пару минут я должен был получить право на свой прямоугольный кусок газона…

Словно сквозь туман, я различил простуженное дребезжание звонка и почувствовал, что пальцы Стива немного разжались. Звонок зазвучал снова, и на этот раз я услышал его отчетливо. Одновременно со звонком чей-то голос кричал.

– Мсье Бертран! Мсье Бертран!

Эти два ублюдка не привыкли принимать решения самостоятельно. Они нерешительно посмотрели на меня.

– Кто-то пришел, – пробормотал Джо.

В этот момент все мы услышали тот же самый мужской голос:

– Открывайте, полиция!

Тогда, оставив обоих ошарашенных громил в комнате, я пошел открывать…

За дверью стоял невысокий человек в очках.

– Комиссар Вердье, – сказал он. – Я хотел бы поговорить с мсье Бертраном…

– Извините, по какому поводу?

Он казался душевным мужиком. Только каким-то недоделанным: будто его родители решили, что он не выживет, и сразу после рождения сунули в банку с формалином, а он все-таки вырос…

– Мы нашли машину мсье Бертрана на Западной автостраде, а рядом с ней – убитого мужчину. Я хотел бы задать несколько вопросов владельцу машины.

Я решился на чертовски рискованный шаг:

– Мсье Бертран – это я.

Но я тут же понял, что сморозил одну из тех глупостей, которые сразу ставят на всем крест.

– Позвольте, – сказал недоделанный, – я прекрасно знаю мсье Бертрана, поскольку работаю здесь, в Фонтенбло.

Эх, проклятье…

– Я его сын.

Но это вовсе не исправило положение.

– У мсье Бертрана нет детей… Прошу показать документы.

– Но…

– Покажите документы!

Я сделал вид, что роюсь во внутреннем кармане, но вместо того, чтобы достать бумажник, показал комиссару прием «китайский башмак». Мой сорок второй девочковый попал ему в чувствительное место, и он завопил, схватившись за брюхо. Тогда я отвесил ему молниеносный хук в челюсть. Он рухнул. Я сразу же кинулся к шишке, которая вырисовывалась на левой стороне его пиджака. Там действительно оказался его пистолет: бравый честный «7,65». Я большим пальцем снял его с предохранителя и выстрелил комиссару прямо в морду. Потом мгновенно направил оружие на двух своих горилл.

Бах! Бах!

Эти две пули шли от всего сердца… Та, что досталась Стиву, угодила в середину лба, и лоб буквально треснул.

Джо получил свою в грудь, что вызвало у него приступ злого кашля. На его губах зацвела розоватая пена.

Я подошел ближе… Он смотрел, как загипнотизированный.

– Капут… – заикнулся он. – Не … Я…

– Учись выражать свои мысли, урод!

Еще одна пуля в грудь – и для него наступил вечный покой. Он упал прямо, как дерево после решающего удара топором.

Я сунул в карман пистолет комиссара, потом пушку Стива, лежавшую на полу… Затем занялся погрузкой фальшивого железа. Золотая кровать была немыслимо тяжелой. Кажется, я оставил ее немалую часть в комнате – но плевать! Мне не хотелось больше возвращаться в дом.

Когда я укладывал в машину последние куски, раздался выстрел. Пуля разбила правую половинку лобового стекла, едва не задев мне щеку.

Я бросился на землю. На ступеньках крыльца стоял мерзавец Джо. Живучий был, гад… Я поспешил бесплатно отправить ему еще один шарик – и тот опять попал по назначению… Его руки ухватились за колонну, и я увидел, как под этим упрямцем расплывается здоровенная лужа крови… Да, Кармони знал, кому меня доверяет…

Я прыгнул за руль и рванул машину с места.

XIV

До Парижа – за сорок минут! Водилы, с которыми я разьехался по дороге, до сих пор, наверное, не пришли в себя.

На пригородных булыжных мостовых куски кровати ударялись друг о друга, и этот звук казался мне самым прекрасным из всех. Что ни говорите, звон золота – это лучшая камерная музыка в мире! Ее можно слушать бесконечно…

Нажимая на педальки, я со злостью думал об этом подонке Кармони. Надо же, чуть не вогнал меня в гроб благодаря своим изысканным манерам! Решил взять меня на честность, представил все в виде джентльменского договора… Ну ладно, когда-нибудь я с ним за это поквитаюсь…

Однако сейчас мне нельзя было терять время на вендетту. Мне требовалось поскорее найти какого-нибудь сговорчивого скупщика. Я не питал на этот счет никаких иллюзий и понимал, что сделка получится грязноватая… Я немного сожалел, что старику пришла в голову эта необычная идея. Если бы он хранил деньги, все было бы проще… Однако, с другой стороны, деньги Бунк непременно бы нашел.

Но даже если предположить, что я потеряю на продаже половину суммы, у меня должно было остаться добрых сто миллионов. С ними будущее меня не страшило. Конец обедам в «Харчевне трех пескарей»! Меня снова ожидал комфорт.

На въезде в город я остановился на красный свет. Ожидая, пока загорится зеленый, я напевал веселый мотивчик – и вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Я повернул голову вправо. За рулем белой «симки-спорт» сидела девка Сказка – в черном костюме, по которому струились ее русалочьи волосы. Она мило улыбалась мне… Ее лазурно-голубые глаза были наполнены ласковым соучастием…

Теперь я вспомнил, что видел эту белую тачку по дороге в Фонтенбло. Выходит, сверхпредусмотрительный Кармони поручил девчонке издали наблюдать за ходом боевых действий…

Мне оставалось только одно: оторваться от нее. Однако это, судя по всему, было не так-то просто. То, что она не отстала от меня на такой скорости, красноречиво свидетельствовало о ее водительских талантах.

К тому же теперь, когда она знала, что я передвигаюсь на их «ситроене», Кармони не составило бы никакого труда меня разыскать – тем более что я еще не решил, где разгружаться.

Все это очень быстро пронеслось у меня в голове… Потом на светофоре загорелся зеленый. Сказка сделала мне знак, остановиться. Что ж, почему бы и нет… Я затормозил у края тротуара, и она остановилась как раз передо мной. Я не двигался с места и ждал, пока она подойдет сама. Она так и сделала. Замечая ее, все мужики застывали на месте, словно это была не девчонка, а целый военный парад.

Она открыла дверцу моей машины.

– Ну, вы даете! – воскликнула она. – До чего ж вы меня напугали!

Она села рядом со мной.

– Я просто чудом от вас не отстала. Сотню раз мне казалось, что я вас потеряла…

– Значит, вы за мной следили?

– По распоряжению Кармони…

Она открыла свою сумочку, которую все же взяла с собой; я порылся в карманах и щелкнул зажигалкой.

Она выдохнула несколько облачков дыма, которые вяло покружились перед стеклом и выплыли через мое окно.

– А тех двоих вы что, убили?

– Вроде как…

– Туда им и дорога.

Я уставился на нее, пытаясь угадать, покупает она меня или нет. Но нет: она еще сильнее, чем вчера, напоминала маленькую, нежную и наивную девочку.

– Вы находите?

– Да… У Кармони целая коллекция таких же гнусных типов, как он сам…

Что все это значило?

Ее большие чистые глаза наполнились мрачной суровостью. Я начал подозревать, что она и вправду ненавидит своего итальяшку.

– Вы, я вижу, к нему любовью не пылаете…

– Да я видеть его не могу!

– Однако живете в его кровати…

– Да, живу – как домашнее животное… Я вхожу в число его медвежьих шкур… Этот человек взял меня к себе, когда мне не было еще и четырнадцати лет…

Она выплюнула на ладонь табачные крошки.

– Он ненормальный, извращенец… Трудно представить, что мне пришлось перенести…

– Зачем вы мне это говорите?

– Потому что я должна вам это сказать. Понимаете, в самые худшие минуты нашей совместной жизни я мечтала о том, что придет человек, который поставит все на свои места!

– Что значит – «поставит на места»?

– Не догадываетесь?

– Может быть, и догадываюсь…

Она посмотрела на меня.

– Я больше не могу жить среди этих подонков, среди этих убийц и садистов…

– Знаете, крошка, я ведь тоже не святой Петр!

– Нет, но вы человек сильный и мужественный, и… Если хотите…

– Что?

– Если вы не лишены честолюбия, мы могли бы договориться и провернуть потрясающее дело… Такой возможности не представится больше никогда…

– Ну-ну?

Она опустила свое стекло и выбросила окурок. Я наблюдал за ее движениями: Создатель явно не пожалел на нее труда…

– Когда на войне убивают майора, – пробормотала она, – его место занимает капитан, верно?

– Да вроде так.

– А если гибнет капитан, командование берет на себя лейтенант… Но в некоторых случаях все обстоит иначе. С исчезновением главного разваливается все дело. Если… Если только не отыщется человек, который знает подоплеку.

Я не мог отвести от нее глаз.

– И что же?

– Кармони никому не доверяет. Он боится даже собственной тени! Все, что он делает, окружено строжайшей тайной.

– Ну и что?

– Но я-то валяюсь на его коврах уже не первый год… Кому придет в голову остерегаться куклы или сиамской кошки, верно?

– Действительно.

– А ведь у сиамской кошки есть уши, у куклы есть глаза… Если он умрет, я смогу сохранить его организацию.

– Серьезно?

– Если нет, чему тогда послужит это мое многолетнее рабство?

– Вывод?

– Мне нужен мужчина, настоящий, который помог бы мне взять организацию в свои руки. Я женщина. Я могу быть мозгом, но не карающей десницей…

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Ну как, интересное предложение?

– Конечно. Но откуда мне знать, что вы не водите меня за нос? Где доказательства, что не пытаетесь заманить в ловушку? Я уже дважды вытаскивал каштаны из огня ради женщин, и оба раза они меня прокатили. Правда, им это тоже на пользу не пошло…

– Я сказала вам все как есть, – проговорила Сказка. – Поступайте, как знаете… Если сомневаетесь во мне, уезжайте.

– А вы будете за мной аккуратненько следить?

– Можете забрать ключи от моей машины…

Азарт – это, наверное, неизлечимо…

– Хорошо: я согласен.

– Тогда поехали!

– Одну минутку: я должен куда-то пристроить свою машину.

Рядом был подземный гараж; я оставил там «ситроен» и его драгоценный груз. Разобранная кровать на заднем сиденье не вызывала особого интереса; насчет своей добычи я мог не переживать.

Я вернулся и сел в ее белую «симку».

– С чего начнем? – спросил я.

– С конца, – серьезно ответила она. – Я имею в виду Кармони…

XV

Сказка хотя и выглядела простодушной, но мыслила довольно последовательно. В ее прелестной головке все уже давно созрело.

– Вот что, Капут: вы ляжете на заднее сиденье. Я въеду в ворота, поставлю машину в гараж и попрошу кого-нибудь позвать Кармони.

– А если его нет?

– Я знаю его распорядок: он есть! Поскольку я, как – никак, возвращаюсь с «задания», он придет – чтобы узнать результат. Тогда наступит ваша очередь действовать…

– О'кей.

– Когда он будет мертв, я соберу его банду, и вы обратитесь к ним с соответствующей речью, идет?

– Идет.

Я наклонился к ней; ее ненакрашенные губы были свежими, как родниковая вода. Мы обменялись одним их тех поцелуев, от которых у мужчин меняются мысли. После этого я был готов практически на все.

* * *

Подъехав к особняку на Рю де Милан, Сказка робко посигналила, чтобы привлечь внимание швейцара. Тот поднял металлическую штору гаража, и Сказка втиснула тачку между двумя другими, которые там уже стояли.

– Подите скажите шефу, чтобы пришел сюда! – крикнула она открывалищику ворот.

– Сюда, мадемуазель? – удивился он.

– Да. И поскорее!

Мужик ушел.

– Вы готовы? – прошептала она.

– Да…

– Когда он появится, я открою багажник и наклонюсь над ним. Он подойдет ко мне. Я заговорю с ним, а вы тем временем выходите из машины. Дверцу откройте сразу, чтобы не наделать шума…

Не успела она вылезти из «симки», как в проеме дальней двери возник маленький силуэт итальянца.

– Зачем звала? Что-нибудь не так? – спросил он.

– Иди-ка посмотри…

– Ну, как все прошло?

– Плохо.

– То есть?

Голос Кармони напоминал костер из виноградных лоз: он буквально трещал.

– Он убил Джо и Стива, и я его упустила!

– Идиотка…

Я услышал звук пощечины и выскользнул из машины с пистолетом Стива в руке.

Кармони и Сказка стояли у багажника: он – спиной ко мне, она – лицом.

Я приставил ствол пистолета к его спине.

– Здравствуйте, – вполголоса сказал я.

Он обернулся; от страха его рожа стала просто отвратительной. Под глазами обозначились темные круги, уголки рта опали.

Когда он узнал меня, то понял, что сейчас подохнет, и я будто увидел, как внутри у него все оборвалось.

– Что, Кармони, решил подставить компаньона?

Он не ответил и повернулся к Сказке.

– Сука, – проскрипел он.

Я нажал на спусковой крючок. Штуковина была автоматическая, переключатель стоял в положении «стрельба очередями», и вся обойма, патрон за патроном, выплеснулась итальянцу в спину, как вода из опрокинутой банки.

Кармони закашлялся и упал головой в багажник машины… Я приподнял его за локоть, чтобы увидеть лицо. Оно было зеленоватым, глаза начали стекленеть, из раздутых ноздрей вырывалось слабое прерывистое дыхание.

Я посмотрел на Сказку.

– Ну как, девочка, годится?

На ее ресницах блестели слезы.

– Вполне, – прошептала она.

– Вы плачете?

– Смотреть, как умирает твое прошлое, всегда тяжело, даже если оно было таким отвратительным…

– Ну-ну, встряхнитесь!

– Все, уже прошло.

Все, действительно, уже прошло. Она расправила плечи и посмотрела на перегнувшийся через край багажника труп.

Первым в гараж заявился швейцар. Увидев, в чем дело, он кинулся прочь, вопя во всю глотку.

Через минуту должны были сбежаться остальные; действовать следовало как можно аккуратнее.

Я бросил пистолет Стива и достал второй, В нем осталось всего два патрона, но два разумно использованных патрона тоже производят свой эффект…

Я уселся на капот машины и закурил сигарету.

Вскоре показался швейцар, за которым бежали Меченый и еще шестеро молодцов. Они посмотрели на труп Кармони, потом повернулись к Сказке.

– Что здесь произошло, мадемуазель? – спросил швейцар.

– Ничего особенного, – ответил я. – Меня зовут Капут! А эта скотина решила меня обмануть… Вот и все: выводы делайте сами.

Реакция была самой разной. Обезьяна со шрамом, например, бросилась на меня, но я остановил ее пулей между глаз.

– Слушайте, вы! – бросил я ошарашенным шестеркам. – Если хотите пострелять, скажите, я пойду вам навстречу! Если нет, давайте прекратим дурить и начнем работать. Благодаря этой девушке, я могу продолжить бизнес. Или вы предпочитаете стать в очередь за пособием по безработице?

Все шестеро переглянулись. Потом, посматривая на трупы, медленно закивали головами.

Я неожиданно стал новым человеком. В моей проклятой «карьере» наметился решительный поворот.

Старого главаря свергает новый… Таков основной закон преступного мира!

Часть четвертая
КАЗНЬ

I

Тридцатисантиметровая сигара в клюве, ноги на крышке письменного стола… Я старательно изображал из себя главаря мафии – такого, каких с детства видел в своем районном кинотеатре.

У меня наконец-то сложилось впечатление, что я научился направлять бинокль в нужную сторону и смотреть на жизнь в нужный окуляр, то есть в тот, что увеличивает…

С тех пор, как я угрохал Кармони, прошло уже три месяца. Все это время я на правах победителя обувал его тапочки, опрокидывал его жену и распоряжался его деньгами.

Поначалу в бизнесе возникли перебои: поставщики и покупатели вели себя со мной крайне осторожно. Моя биография казалась им чересчур насыщенной для этой профессии, требующей максимальной скрытности и осторожности. Вот уж когда я понял, до какой степени человек может быть пленником собственной репутации…

Я решил вышибить клин клином, то есть принялся устанавливать свои порядки с помощью пистолета. И когда крикуны были успокоены, скептики убеждены, а боязливые поставлены перед лицом суровой действительности, все трудности сгладились, как площадка, отведенная американцами под военно-воздушную базу.

Я ожидал, что мой маленький государственный переворот повлечет за собой немедленную реакцию властей. Но шишки из комиссариата давно привыкли получать в конце месяца пухленький конвертик. Через посредство Сказки, которая, кстати, оказалась первоклассной компаньонкой, – я тактично дал им понять, что намерен увеличить порции, и они сразу же прониклись ко мне безграничным доверием. Теперь я мог спокойно подобрать скипетр, который итальяшка, умирая, уронил в пыль.

Да, здорово было чувствовать себя важной персоной… Я начал одеваться, как кинозвезда, и мой портной сам приезжал ко мне для примерок. Сказка преподавала мне хорошие манеры; в ответ я учил ее, как вести себя в постели. Мы оба оказались неплохими учителями и прилежными учениками, и наши успехи были налицо.

Я не смог бы толком объяснить, почему эта девушка так воспламеняла мне кровь. Конечно, она была красива, но я встречал уже немало кандидаток на титул «Мисс то да се», чей вид и даже ласки вовсе не заставляли меня лезть на потолок. Наверное, сильнее всего меня в ней возбуждало ее совершенно невинное лицо. Ее можно было записывать в святые, не спрашивая свидетельства о рождении. У нее был необычайно целомудренный, почти ангельский вид, и от этого наши игры в папу и маму приобретали особое очарование. Собственно, главное удовольствие заключалось именно в несоответствии между тем, что она делала, и ее кажущейся неспособностью на такие дела. Иногда, во время беседы с покупателем или во время телефонного разговора, я случайно смотрел на нее, и меня охватывало такое желание, что трудно становилось дышать.

Тогда я устремлял на нее настойчивый взгляд, который она мгновенно понимала. А может, она даже подстерегала его? Она на цыпочках уходила к себе и делала из спальни один короткий, повелительный телефонный звонок. Я бросал все дела и прибегал к ней, дрожа, как возбужденное животное.

Наши объятия словно хранили привкус крови. Я не мог ею насытиться. Впрочем, я этого и не хотел. От своего желания я испытывал не меньшее удовольствие, чем от самих объятий, потому что здесь мое воображение было гораздо смелее меня…

В то утро, забросив, по своему обыкновению, ноги на стол, я совершал обратное путешествие по своей жизни и с таким удовлетворением признавал свою победу, что даже рассмеялся неожиданно для самого себя… В этот момент в дверь постучали, и я быстро принял более достойную позу, не желая производить на подчиненных впечатление самодовольного болвана.

Это был Пауло, бледный и хмурый верзила, которого я назначил своим телохранителем, хотя в случае заварухи прежде всего рассчитывал бы не на его реакцию, а на свою.

Он казался взбудораженным, что было на него совершенно не похоже.

Я холодно посмотрел на него.

– Пожар, что ли?

Он проглотил слюну.

– К тебе приехал Каломар… – выдавил он и застыл с открытым ртом, опустив руки, словно объявил о том, что в моей приемной топчется сам президент.

Я наморщил лоб.

– Погоди-ка… Каломар? Где-то я о нем уже слыхал…

Эта фраза повергла Пауло в полное изумление.

– Еще бы тебе о нем не слыхать! – просипел он. – Каломар – это же сам верховный владыка!

– Владыка чего?

– Ты что, смеёшься? Наркоты, чего ж еще?

Тут он встретился со мной глазами и сразу остыл, сообразив, что мне не нравится его слишком свободная манера говорить. Однако его новость заставила меня задуматься.

– Подожди. Закрой-ка на минутку дверь, а заодно и пасть, чтоб не было сквозняков…

Дверь он закрыл, но спрятать два ряда сверкающих зубов так и не смог.

– Но мне казалось, – сказал я, – что теперь верховный владыка – это я?

– Во Франции – да, – признал Пауло.

– Значит, Каломар…

Я умолк, потому что наконец-то вспомнил. Конечно же, это имя я знал хорошо и давно. Как же я мог забыть: в тюряге мне им все уши прожужжали!

Каломар работал со всем миром. Для него не существовало ни границ, ни океанов… Он получал товар из первых рук. По-моему, он занимался еще и камешками и частично заправлял делами Алмазной биржи…

– Он здесь? – спросил я.

Пауло слабо кивнул. Он был весь серый: приезд Каломара произвел на него несомненный эффект.

– Пригласи, – сказал я.

Он вышел, и я машинально поправил узел своего галстука, купленного за десять тысяч франков. Потом краем глаза проверил, в порядке ли моя коллекция виски; она была в порядке. Появление этого международного магната под моей крышей погружало меня в состояние сладкой эйфории: оно безошибочно доказывало, что в преступном мире я стал по-настоящему крупной величиной.

Когда дверь наконец открылась, мое сердце билось довольно беспорядочно. Я жадно посмотрел в дверной проем и увидел седого-седого старца, опирающегося на трость.

Он был невероятно морщинистый; его кожа имела ярко выраженный сероватый оттенок. На нем были голубой костюм и демисезонное пальто из верблюжьей шерсти.

От этого персонажа веяло чем-то благородным и одновременно вульгарным. Он остановился на пороге, обвел комнату оценивающим взглядом и двинулся вперед.

Я вскочил со своего кресла и пошел ему навстречу, протягивая руку. Старик без особой радости посмотрел на мою пятерню, помедлил и вяло пожал ее.

– Садитесь, мсье Каломар, – с трудом выговорил я, взволнованный появлением этого незаурядного человека.

Он опустился в кресло, расстегнул пальто и поставил трость между ног. Затем поднял на меня недоверчивый и слегка осуждающий взгляд.

– Значит, вы и есть Капут? – спросил он.

У него был певучий голос и ужасный восточный акцент. Когда он говорил, его вульгарные черты выплывали на поверхность сильнее, нежели благородные; но постепенно я начал замечать в нем и третью, наиболее тревожную особенность. Этот человек был таким же бесчувственным, как лежащее на моем столе бронзовое пресс-папье.

– Да, это я, – сказал я, слегка раздраженный его пренебрежительным тоном. – Чем могу быть полезен?

Вместо ответа он задал мне новый вопрос.

– Это вы убили Кармони, не так ли?

Слово «убили» покоробило меня. Неприятное чувство, вызванное обликом старика, начало сменяться глухим озлоблением. Я злился на него за то, что он взволновал меня, а еще больше – за то, что говорил со мной таким желчным тоном… Чтобы он не принимал меня за слизняка, я решил слегка поставить его на место.

– Мне кажется, вы недостаточно хорошо знакомы с французским языком, мсье Каломар. Даже самый вшивый репортер не стал бы называть это обычное сведение счетов таким громким словом.

В его глазах вспыхнуло пламя.

– Я пришел сюда не за уроком французского, – сказал он.

– Очень хорошо: мне тоже не хотелось бы тратить время на уроки.

Он сложил руки на набалдашнике трости, который показался мне сделанным из чистого золота.

– Итак, – продолжал он, распрямляясь, – вы свели счеты… Правильно я говорю?

– Правильно.

– …Свели счеты с Кармони и заняли его место. Верно?

– Верно.

– Позвольте узнать, почему?

– Скажем – мне нужна была квартира. И давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Мне не нравится ваша манера принимать гостей, Капут!

Его глаза стали похожи на два сгустка крови. Они порядком напугали меня. Но я решил, что не позволю ему укротить себя простым взглядом.

– А мне не нравится ваша манера гостить! – храбро отпарировал я.

Он задумчиво постучал свой тростью по полу. А затем сделал то, чего я меньше всего ожидал от него в такой напряженный момент: он улыбнулся мне.

– Мне кажется, мы избрали не слишком удачное начало, – заметил он. – Это может пагубно отразиться на наших дальнейших взаимоотношениях.

– Я не думаю, что таковые будут иметь место, мсье Каломар.

– А я убежден в обратном.

– Неужели?

– Да…

Он откинулся на спинку кресла и показался мне еще более старым, чем в первую минуту.

– Вы уже слыхали обо мне, Капут?

– Немного. Вы, насколько я понимаю, козырный туз. Вообще-то ваш визит для меня большая честь, однако ваше поведение меня разочаровывает. Должен вас предупредить: я совершенно невосприимчив к угрозам.

Старик наклонился вперед. Его морщины были такими частыми и такими глубокими, что щеки напоминали гриб, на который смотришь снизу. На левой скуле у него было розоватое пятно – скорее всего, шрам.

Он повертел трость в руках, и набалдашник засверкал под солнечными лучами, бьющими в открытое окно.

– Я сомневаюсь, что вы надолго задержитесь в этой среде, – сказал он.

– Это ваше личное мнение?

– Нет, это мое глубокое убеждение. Вы – всего-навсего лесоруб, тогда как в бизнесе – особенно в некоторых его видах – главное не руки, а голова.

– Однако, мсье Каломар, бывают случаи, когда руки тоже нужны.

– Например?

– Например, для того, чтобы выбрасывать из кабинета старых сварливых сморчков! – Я ударил кулаком по столу. – Если вы хотите сказать что-то конкретное – говорите и убирайтесь! Я хозяин в этом доме!

– Нет, – мягко сказал он. – В этом доме хозяин я!