Текст книги "Убийца (Выродок)"

Автор книги: Фредерик Дар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

V

Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что баба еще дрыхнет, Она крутилась и вертелась до самого рассвета, но к утру усталость и пережитые волнения взяли свое.

Я тихо встал и выскользнул в ванную. Умылся, энергично растерся полотенцем – и стал как новенький… Прежде чем исчезнуть, я заглянул в комнату старухи. Она, в отличие от дочки, не спала… Ее гляделки были широко открыты, и она целилась ими в меня, как из двустволки, – хорошо, что патроны у нее были холостые! Иначе я мигом занял бы горизонтальное положение на добрый кусок вечности.

Я послал ей воздушный поцелуй, чтоб еще сильнее ее раздраконить: авось лопнет от бешенства. За себя я не боялся. Эти дамочки не расскажут о приключении, потому что в полиции могут пристать с неприятными вопросами, а Лили вряд ли хочется посвящать легавых в свои темные делишки.

Погода стояла прекрасная; был полдень, и по столице разливался колокольный звон.

Я купил у газетчика маленький план Парижа и поискал на нем улицу Клуа, куда меня направила торговка кайфом. Улица оказалась на противоположном склоне Монмартра. Я забрал свою машину и резво покатил туда.

Там моему вниманию предлагалось несколько питейных заведений подряд, Я приткнул свой броневик за поворотом, вошел в первую попавшуюся пивнушку и сразу понял, что там обычно собирается шпана. Бармен, казалось, родился с двумя пистолетами у пояса и кинжалом в зубах, За столами, отделанными под мрамор, играли в покер. Когда я вошел, в заведении поднялся шумок, потом наступила гробовая тишина. Моя бородка делала меня похожим на претенциозного интеллигента… Я решил нарушить молчание первым.

– Привет, – сказал я бармену. – Пьеро-Альпийца тут, случайно, нет?

Он покачал головой:

– Не знаю такого.

– Ну, пузатый такой, прическа ежиком, ходит в ярких рубашках…

Он продолжал качать башкой: то ли действительно не знал, то ли не хотел говорить.

Я выцедил стаканчик белого «виши» и двинулся к выходу.

В следующей пивнухе мне понравилось гораздо больше, потому что там он и сидел, этот Пьеро. Чтобы узнать его, не надо было сверяться по портрету: он бросался в глаза, как запущенный конъюнктивит.

Я проглотил еще один стаканчик «виши» и начал ловко пробираться к его столику. Он резался в карты с маленьким бледным дохляком, который или приехал прямо из санатория, или должен был вот-вот туда отправиться.

Я посмотрел на Пьеро. Рожа у него была широченная и довольно добродушная, разве что глаза слегка бегали по сторонам.

Наконец он поднял свое спокойное кабанье рыло и недоверчиво меня оглядел.

– Чем могу служить? – вежливо спросил он.

– Я от Лили из «Кокоса».

Он едва заметно напрягся.

– Не знаю такой.

– Ну что ж, если не знаете, значит вы – не Пьеро-Альпиец: я, наверное, ошибся.

Он положил свои картонки, встал и сказал своему партнеру:

– Одну минутку.

– Дохляк явно не обрадовался моему появлению: ему, видимо, везло, и он боялся, что удача уйдет.

– Что вам, собственно, от меня нужно? – повернулся ко мне Пьеро.

– Меня к вам прислала Лили. У меня важные новости.

– Ну, выкладывайте…

– А вам не кажется, что здесь для этого не слишком подходящее место? Лучше бы нам поговорить тет-а-тет…

Он поколебался, но, видя мою серьезность, продолжал:

– Кто вы такой?

– Приятель Лили. Приятель, но не коллега, если вы об этом спрашиваете.

– Однако я вас, кажется, где-то видел…

– Все может быть. Мир тесен.

– Итак, что там случилось?

– Корабль дал течь… У Лили неприятности, и она попросила меня сказать вам кое-что, о чем вы и сами, наверное, уже догадываетесь…

– Хорошо. Куда пойдем?

Этот вопрос меня обескуражил. Я не знал, куда вести этого бегемота, поскольку не собирался затевать с ним долгие душеспасительные беседы. Для предстоявшего разговора скорее подошла бы не исповедальня, а боксерский ринг.

– У меня машина, – сказал я. – Может, заедем в какой-нибудь спокойный переулок?

Пьеро согласился.

– Буду через пятнадцать минут! – объявил он своему партнеру. «Однако, ты оптимист», – подумал я.

Мы залезли в «рено», и я дал по газам. Мы проехали по крайним бульварам, проскочили под железнодорожным мостом и выбрались на длинную улицу, идущую вдоль насыпи и огражденную с левой стороны забором из шпал.

Место безлюдное, даже какое-то безжизненное… Ни дать ни взять – кадр из трагического фильма.

Я остановился.

Настало время действовать. Однако этот Альпиец не позволит помыкать собой, как старая безропотная кляча. Чтобы его усмирить, нужно оружие, а у меня его нет. Драка в машине ничего не даст и, более того, может дороже обойтись мне самому…

Это толкнуло меня на хитрость. Я решил рискнуть всем сразу, испытав на нем этакое психологическое оружие.

– Вот что, парень: ты не ошибся, когда говорил, что где-то меня видел. Ну-ка, представь меня на минутку без бороды…

Мое «тыканье» его не слишком задело. Он посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

– Да вроде как, – пробормотал он, – в газетах про тебя писали…

– Было дело…

Вдруг он подскочил и воскликнул:

– Мать честная! Так ты же…

– Да.

– Капут?

– Он самый…

На его физиономии нарисовалась растерянность.

– Да уж: ты, похоже, один стоишь целой эпидемии холеры. Сколько народу угробил!

Он вдруг будто весь вспотел… Он начал строить мне кривые улыбочки и дергаться на сиденье, как червяк на солнце.

– Так вот, – сказал я. – Я неплохо знаком с Лили. Я знаю, что это ты сгружаешь ей порошок. Дело в том, что мне нужно загнать очень приличную партию «снежка».

Жадность вспыхнула в его глазах, как Большие Бульвары с наступлением вечерних сумерек.

– Серьезно?

– Да. Только что привез из Италии. Раскрутил одного миланца на пятнадцать кило. Смог провезти и спрятать. Только, сам понимаешь, по пять граммов я распихивать не собираюсь. Я знаю, что всем этим заправляет Кармони. К нему-то мне и надо. Только к этому дьяволу просто так не подберешься. Легче попасть на аудиенцию к самому папе, чем к нему…

Я посмотрел на Пьеро.

– Вот ты мне, парень, и поможешь.

Он покачал головой:

– Да чем я тебе помогу? Я всего-навсего простое звено в цепи…

– Не ври.

– Клянусь тебе, Капут, это правда… Ты ведь знаешь: этот тип самому себе не доверяет! Я получаю товар от второго лица, второе – от третьего, и так далее…

– Ладно, тогда начнем по порядку. От кого получаешь ты?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Послушай, Капут, я знаю твою репутацию, знаю, что ты в мокрых делах большой талант, поэтому обманывать тебя не собираюсь. И все же мой тебе совет: брось!

– Что?

– Кармони отлично организован. У него есть свои «пропускные пункты». Ладно, допустим, я выложу тебе имя своего поставщика, допустим, он назовет своего, но рано или поздно ты все равно наткнешься на пропускной фильтр: Кармони ведь не пацан… Это было бы слишком просто.

– И все же я попробую подобраться к нему поближе, а тогда уж как-нибудь заменю свои батарейки…

– Да неужели ты надеешься…

Я сделал самое суровое лицо, какое только мог.

– Итак, Пьеро, имя!

Он отвел глаза.

– Не могу я, парень, со мной же моментально что-нибудь случится! У Кармони везде свои люди… Те, кто считает себя умнее его, сразу начинают наступать на арбузные корки…

– Но ты все же скажи, Пьеро.

– Нет. Нет, не могу.

Я схватил его за галстук. Он оказался из красного шелка, весь в пятнах и с нарисованной от руки лошадиной головой. Лошади, казалось, было очень досадно присутствовать при этой сцене.

Я потянул на себя. Пьеро либо уродился трусом, либо отчаянно боялся меня.

– Погоди! – прохрипел он. – Отпусти, это же несправедливо: я с тобой поехал, все тебе объяснил, а ты…

Дальше он продолжать не смог: я так сдавил ему глотку, что воздух перестал входить и выходить… Наконец я разжал руку, и он вдохнул большую порцию кислорода.

– Ты скажешь или нет, жирный кабан?

Он разевал рот, как рыба на берегу.

– Это несправедливо, – повторил он.

– Говори, или зубы проглотишь!

Он молчал. Я ударил его головой в морду. Его толстые губищи потрескались, и на лошадиную голову потекла кровь.

– Ты еще не знаешь, на что я способен!

– Послушай…

– Я и так слушаю… И не надо принимать меня за придурка, не то начнешь собирать в брюхе металлолом!

Вдруг он резко вывернулся и врезал мне коленом в живот. Его рука к этому времени уже открыла дверцу, и через мгновение он уже бежал прочь вдоль насыпи.

Я выругался и, превозмогая боль, бросился за ним.

С виду он казался неповоротливым, но бежал, как страус. Однако я был все же попроворнее и настигал его с каждым прыжком. Он, видимо, прикинул, что до моста добежать уже не успеет и что ему лучше пересечь железную дорогу – там, по другую сторону насыпи, люди… И вот, собрав все силы, он полез на насыпь.

Я прыгнул вперед и успел схватить его за ногу как раз в тот момент, когда он уже увидел противоположную сторону. Он начал бешено лягаться; мне казалось, что я попал на родео и пытаюсь объездить дикого жеребца. Один раз ему удалось вырваться, но я тут же прыгнул на него снова.

В конце концов я успокоил его новым ударом головы. Мои руки будто сами по себе вцепились сзади в его шею. Он опрокинулся на спину, и я узрел его широкую рожу в перевернутом виде. Его противные выпученные глаза стали белыми, потом красными. Он все еще брыкался, но уже не так сильно.

– Некрасиво, Пьеро, убегать от друзей. Я с тобой по-хорошему, а ты, такой здоровила, вдруг удираешь, как девчонка…

Наконец я отпустил его.

– Ну, рожай скорее, я спешу: как зовут твоего поставщика?

Его затрясло в беззвучном утвердительном ответе.

– Я скажу, скажу… – пропыхтел он.

Я посмотрел вдаль и увидел приближающийся товарный поезд.

– Ну, скорей!

– Это Жерар, хозяин бара «Мелодик» на улице Фальгиер…

– Не врешь?

– Клянусь!

– Да чего стоят клятвы таких, как ты?

Поезд подходил все ближе. Я схватил Пьеро за его жесткие волосы и хорошенько тюкнул затылком о блестящий рельс. Он застонал. Я повторил процедуру еще раз – и он отключился.

Я со всех ног сбежал по насыпи к машине. Поезд прошел, не замедляя ход. Значит, машинист ничего не заметил. И значит, моему приятелю Пьеро по кличке Альпиец уже сделало из его цветной рубашки широкое декольте…

– Я решил, что так будет лучше. Он знал, кто я такой, а реклама была мне ни к чему.

VI

Признаться, в тот момент мне захотелось послать все к чертям. Случай с Пьеро вызвал у меня что-то вроде депрессивной реакции. Я словно увидел свой усеянный трупами жизненный путь, и у меня закружилась голова.

Моя жизнь напоминала это железнодорожное полотно, чьи параллельные рельсы, казалось, сходились в неизвестной и кровавой бесконечности. На рельсы моей судьбы должно было лечь еще немало мертвецов. Но трупов я не боялся – ни теперешних, ни будущих. Они казались мне всего лишь беспокойными соседями, товарищами по несчастью…

Я ехал к Монпарнасу. Что мне еще оставалось делать?

Улица Фальгиер имела провинциальный, домашний вид. Я остановил машину за мебельным грузовиком и решительным шагом вошел в «Мелодик». Внутри не было ни букашки. Висевшие над стойкой часы показывали час дня. Я поежился, подумав о том, что еще шестьдесят минут назад мы с Пьеро были не знакомы, а теперь он уже лежит на рельсах, разрезанный пополам. До чего жалкое создание человек!

Хозяин бара закусывал, одиноко сидя за столиком в дальнем углу зала. Это был высокий мужик с темными напомаженными волосами и зигзагообразным шрамом на лице. Он показался мне не слишком симпатичным: он, похоже, считал всех окружающих жадными и похотливыми свиньями.

Он подавил усталый вздох и поднялся из-за стола.

– Что будете?

– Смородиновую настойку.

Он налил и вновь принялся за свою яичницу с ветчиной. На кухне высокая мясистая баба поджаривала лук. Кроме них, в баре никого не было.

Мой план созрел в считанные секунды. Я сидел у самого выхода, частично закрывая собой дверь. Улучив момент, я незаметно вытащил шплинт из дверной ручки, затем расплатился и вышел. Оказавшись снаружи, я снял ручку и вернулся, сделав вид, будто что-то забыл.

– Извините, патрон, от вас можно позвонить?

– По внутригородскому?

– Да.

– Телефон вон там, у туалета.

– Спасибо.

Дверная ручка лежала у меня в кармане. Я покрепче ухватил ее за металлический стержень и, проходя мимо Жерарa, резко и метко врезал ему железякой по затылку. Он завалился вперед, уткнувшись носом в свою яичницу. Я быстро перешел на кухню; толстуха наливала в мойку горячую воду и ничего не услышала. Я снова размахнулся своей кривой металлической дубинкой и стукнул посильнее, так, чтобы она сразу отплыла. По тому, как она упала, я понял, что явно превысил дозу, Она не шевелилась; с затылка и из носа текла кровь. Видимо, ей требовалась операция. После такого удара у нее, пожалуй, могли начаться провалы в памяти…

Я оставил ее на полу. Теперь можно было заняться главным: кухарка, по крайней мере, мне в этом помешать уже не могла.

Я вернулся в зал. Мужик со шрамом уже начинал моргать глазами. Я оттащил его в туалет, усадил на унитаз и привязал к трубе бельевой веревкой, которую нашел в шкафу.

Он потрясенно смотрел на меня, не понимая, почему я свирепствую, как террорист.

– Согласен, я был немного резковат, – сказал я. – Это, наверное, от погоды. Надвигается гроза, а это всегда влияет на мою нервную систему.

Он продолжал молча смотреть на меня все тем же тяжелым горящим взглядом.

– Мне нужны имя и адрес человека, который снабжает тебя наркотиками!

Тут его худая физиономия превратилась в сплошной вопросительный знак. Одна бровь поползла вверх, глаз под ней округлился.

– Ты меня понял?

– Что это за чепуха?

Я вздохнул.

– Слушай, у меня нет времени на болтовню!

– Но…

– Мне указал на тебя Пьеро-Альпиец, так что видишь – нечего меня за нос водить!

Он нахмурился:

– Да что вы несете?

Не знаю, какого черта он влез в эту подпольную торговлю… Одно могу сказать: он был не из слабаков. Он не боялся. Он был в ярости и недоумении, только и всего! Может быть, он завязал после какой-нибудь крепкой передряги и теперь живет, как почти честный горожанин, между своим баром и полицейским управлением?

Я как можно спокойнее произнес:

– Говори, Жерар: мне будет не очень-то приятно порезать на колбасу такого парня, как ты. Не стоит играть в тетю щуку: ты ведь знаешь, что плоть слаба! Если я начну убеждать тебя по-своему, ты все равно не сможешь долго молчать…

Он, видно, тоже это понимал, но не спешил раскалываться сразу: пытался выиграть время…

Я ненадолго оставил его наедине со своими мыслями и порыскал по квартире. За кухней оказалась комната, обставленная как попало и чем попало. Мужика со шрамом, как видно, не мучило стремление жить в роскоши… Я полазил по комнате и неожиданно нашел очень приличный пистолет, завернутый в накрахмаленную рубашку вместе с запасной обоймой. Я в необычайном волнении погладил шершавую рукоятку и взвесил оружие на ладони. Пистолет был шведского производства; спусковой крючок, похоже, не артачился и действовал при малейшем нажатии. С таким агрегатом в руках можно было смело заказывать музыку!

Я сунул пушку за пояс и вернулся к Жерару. Он все так же сидел на унитазе, и вид у него был невеселый. Ему наверняка казалось унизительным, что его прикрепили к отхожему месту… Он явно считал меня не только грубым, но и бестактным.

– Слушай, мне некогда. Так что будь добр развязать язык.

– Черта с два! – ответил он.

– Ладно, это тоже входит в программу. Я вижу, ты парень храбрый… Только этого в жизни мало. Поэтому герои обычно долго не живут.

– Я знаю, – вздохнул он. – И все равно – плевать мне на тебя, кем бы ты ни был!

Тут я решил, что это уж слишком, и дал ему в морду, отчего он ударился кумполом о трубу сливного бачка.

Послышалось такое «бум», словно самолет преодолел звуковой барьер. Взгляд его ненадолго стал блуждающим, затем он глубоко вздохнул, чтобы восстановить равновесие.

– Знаешь, что я тебе скажу, сынок? – пробормотал он. – Во время войны меня дважды арестовывало гестапо. Фрицы обрабатывали меня по полной программе, но я ничего не сказал. И такой сопляк, как ты, не заставит меня сказать то, чего я не хочу говорить.

От него у меня начинался сильный мандраж, и я боялся, что поддамся искушению и застрелю его, так ничего и не узнав.

– Тебе что, жизнь уже надоела? – спросил я.

Он не ответил.

– Ты строишь из себя благородного рыцаря, но это же чистый идиотизм!

Я вытащил пистолет.

– Я считаю до трех, слышишь?

– Ты это видел в кино! – презрительно обронил он.

Тут я уже не выдержал. Меня окутал тот красный туман, о котором я часто упоминал раньше. Я не помню, как стрелял, но когда я вновь обрел спокойствие, в туалете воняло порохом и было плохо видно из-за дыма. Я открыл небольшое окошко, выходящее в коридор; вскоре дым рассеялся, и я увидел Жерара – скорчившегося на своем унитазе и изрешеченного пулями. Вся его рубашка была в крови…

«Успокойся, Капут, – говорил я себе. – Ну, ты же мужчина!» Я так дрожал, что слышал, как стучат мои зубы. Я дрожал от злости. Я злился на себя за то, что не смог с собой совладать, за то, что в минуты гнева теряю весь свой ум, все хладнокровие и превращаюсь в дикого кровожадного зверя.

Я вышел из сортира и подождал, пока это пройдет. Когда прошло, я вынул из пистолета обойму и посмотрел: в ней оставалось всего два патрона из девяти. Щедро же я ему отмерил…

Только бы никто не услышал грохот выстрелов! К счастью, туалет находился в самом дальнем углу здания, а в комнате Жерара работал приемник. Я слышал, как там распинается какой-то американский ансамбль. Это утешало… Я подождал еще, но ничего не происходило. Мне оставалось лишь взять ноги в руки. Я только что собственноручно оборвал нить своего расследования: Нужно было начинать все сначала, но я не находил в себе достаточного мужества. Мне все это уже порядком осточертело; я чувствовал себя вялым и рассеянным, как будто долго просидел в горячей ванне…

Пусть этот папаша Бертран катится ко всем чертям… В конце концов, плевать я хотел на его грызню с Кармони!

Я могу воспользоваться его машиной, чтобы переселиться под другое небо. Деньги у меня пока есть… Почему бы, скажем, не отправиться в Гавр, не спрятать Бертранову тачку и не договориться с каким-нибудь тертым капитаном? Я слыхал, что за пятьсот билетов они, бывало, брали людей без паспорта! Такого капитана, конечно, придется как следует поискать, но я надеялся на свое чутье.

Все, решено: я сматываюсь.

Перед тем как уйти, я решил «взять» кассу Жерара. Ему-то деньги уже не нужны… А я получу хоть какую-то компенсацию за свои старания…

Я подошел к кассе и выдвинул ящик. Но дернул слишком сильно, и он совсем соскочил со своих полозьев… В нем оказался лишь десяток бумажек и мелочь.

Я сунул бумажки в карман, наклонился, чтобы подобрать несколько выпавших из ящика монет, и вдруг увидел в глубине образовавшегося отверстия что-то белое.

Я протянул руку, и она наткнулась на твердый гладкий предмет странной формы. Я не мог определить, что это такое: в столе было темно.

Я потянул к себе; это оказался белый телефон Диска на нем не было. За ним тянулся провод – значит, аппарат был к чему-то подключен.

Во всяком случае, он не имел ничего общего с городской телефонной сетью. Он напоминал скорее телефон внутренней связи.

Видимо, для вызова абонента достаточно было снять трубку.

Я почуял крупное открытие. Мне стало ясно, что Жерар был вовсе не простым трактирщиком! Я не ошибся, когда записал его в боссы. Вспомнить хотя бы то, как он послал меня к черту…

Этот частный телефон указывал на то, что Жерар был гораздо поважнее простого поставщика наркотиков.

Я довольно долго простоял перед этим телефонным аппаратом. Он буквально гипнотизировал меня. Слишком уж неожиданной и многозначительной была эта находка.

Я смотрел на белый эбонитовый корпус с недоверием и любопытством, не решаясь дотронуться до него во второй раз.

Имел ли он какое-то отношение к организации Кармони? Или был предназначен для другого?

Я сразу забыл о своем намерении тайно покинуть страну на корабле. Меня слишком заинтриговала эта тайна, этот дорогой телефонный аппарат, нелепо запрятанный под кассовым столом.

Тут я увидел за витринным стеклом силуэт мужика в брезентовой рабочей куртке. Он, видимо, привык заходить сюда на чашку кофе после обеда. Я замер. Мужик приложил руку козырьком к стеклу ничего не разглядел и убрался прочь.

Обеденный перерыв закончился; в городе снова закипала жизнь.

И вот, не в силах больше сдерживаться, я цапнул телефонную трубку и поднес ее к уху. В ней раздавался не то свист, не то гудок, напоминавший обычный телефонный сигнал. Он вырывался наружу, как воздух из проколотой шины, и казался мне вечным…