Текст книги "Незримые узы"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Прекрасно… Точно… – соглашался Билл. Он был слишком добродушен, чтобы начинать спорить с Аликс по этому поводу, и слишком тактичен, чтобы напоминать ей, что на кухне она представляет собой почти стихийное бедствие. Кроме того, он знал, что это настроение быстро пройдет.
Уже на следующее утро Аликс вскакивала в положенное время, одевалась, хватала свой портфель и бежала на работу.
И все-таки несмотря на то, что она так и не бралась за выпечку хлеба или вышивание занавесок, со стороны ей можно было только позавидовать: ее карьера была блестяща, дети – очаровательны, муж – настоящий принц из сказки… Что еще могла желать любая здравомыслящая женщина?
Как-то ранней весной Аликс вернулась в свой офис после ланча, чтобы просмотреть перечень звонивших ей клиентов. Настроение у нее было великолепным, она наслаждалась успехом, одержанным ею в только что закончившемся процессе по делу об убийстве мальчика из церковного хора. Не только все вышло так, как она и добивалась, а отзывы в прессе были феноменальными, – ей даже прислали поздравления из самого Ватикана!
– Ну уж теперь-то у тебя действительно появились друзья на самом высоком уровне! – пошутил, узнав об этом, Билл.
Все еще улыбаясь при этом воспоминании, Аликс просматривала розовые листочки, лежащие на ее столе. Звонки были в основном от старых клиентов, ничего срочного. Вторая половина дня обещала быть спокойной.
– Кто это? – спросила она Тери. – Кто это «некий мистер Хэп Мендельсон»?
– Он уже три раза за утро звонил, – ответила Тери. – Сказал, что вы ему срочно нужны, но своего телефона не оставил. Я думаю, он звонил из автомата. И могу поручиться, что у него нелады с законом.
Аликс пожала плечами.
– Ну да, а что конкретно? Он сказал, что у него за проблемы?
– Только то, что это очень серьезно. Голос был такой, как будто он в полной панике. Я спросила, не хочет ли он записаться на прием, но он побоялся приходить сюда. Еще он сказал, что это вопрос жизни и смерти. И спросил, не могли бы вы встретиться с ним в… – она сверилась с записью в своем блокноте, – …кафе «Акрополис» на Западной Двадцать первой улице. Сказал, что будет ждать вас столько, сколько потребуется.
– О Господи! – вздохнула Аликс. – Ох уж эти клиенты… Скоро они захотят, чтобы их обслуживали на дому.
К ней уже обращались с просьбами встретиться вне стен офиса. Конечно, тревога могла быть ложной, или просто нервы человека на пределе… В любом случае она чувствовала себя обязанной откликнуться.
– Да-а-а… ладно. – Она быстро пролистала остальные заметки: ничего такого, чего нельзя было бы отложить на потом. Вполне может успеть вызволить мистера Мендельсона из его беды. Аликс освежила помаду на губах.
– Хорошо, – сказала она, – если он еще позвонит, сообщи ему, что я уже в пути. Кстати, а как я его узнаю?
– Он сказал, что сам вас узнает.
Ее вопрос оказался чисто риторическим. Потому что когда она вошла в кафе, Он был там. Большой как сама жизнь, только вдвое опаснее.
Сэм-Хьюстон Мэттьюз.
Челси
«Идиотка!»
От одного взгляда на Сэма Мэттьюза у нее подогнулись коленки и в голове возник полный сумбур. А ведь она его уже похоронила…
Но только не в своем сердце. Сердцем она знала, что эта встреча должна когда-нибудь произойти. И вот он перед ней – живехонек. Полон сил. Реальнее, чем тот, которого она помнила…
Неотвратимо! Невероятно! Несчастье в голубой хлопчатобумажной рубашке…
Аликс рухнула на стул в красной кабинке из пластика, поражаясь собственной уязвимости. Он по-прежнему обладал магическим влиянием на нее. Привлекал… Подавлял.
«Аликс Брайден, ты идиотка! Уноси скорее ноги от этого человека!»
– Мне нужно выпить, – выдохнула она.
– Вот, малышка, держи. – Сэм протянул ей свой стакан. – Шотландское с водой, как ты любишь.
Аликс залпом опрокинула содержимое. Виски ударило в голову как пуля. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок.
Сэм наклонился вперед и накрыл ее руку своей здоровенной лапищей, будто придавая силы.
Аликс дрожала. Сколько раз она мечтала об этом моменте… И сколько времени ей понадобилось, чтобы освободиться от этих мыслей! Но от одного его прикосновения, от звука его голоса всех минувших лет как не бывало. К ней словно вернулась молодость, и перед ней снова была ее пылкая любовь. Ничего не изменилось.
Сэм наклонился к ней и заговорил низким и напряженным голосом.
– Я побоялся, что если ты будешь знать, кто тебе звонит, то не придешь.
– Ты прав, Сэм. Я бы не пришла. Десять лет! – По ее щекам потекли слезы. – Десять лет ни единого слова!
– Десять лет в бегах, – уточнил он. – Я исколесил весь мир, Брай, пережил невероятные приключения, переспал с сотнями женщин, и все же я скучал по тебе каждую минуту. Десять лет! Да, десять лет я гадал, все ли с тобой в порядке… Счастлива ли ты? Думаешь ли обо мне хоть иногда? Ох, Брай, я не переставал любить тебя все это время!
– Ох, Сэм! – Пока он говорил, она во все глаза разглядывала его. Просто поразительно, как мало он изменился! В свои сорок он по-прежнему был воплощением мужественности и молодости. Неважно, что черные волосы уже тронула кое-где седина: глаза его излучали магнетизм как и прежде, а голос звучал все так же завораживающе.
Она выслушивала его объяснения, не задумываясь, верит ли ему…
Он утверждал, что не писал и не звонил ей в первые месяцы после побега исключительно из любви к ней.
– Я не хотел рисковать, даже послав простую открытку, когда ФБР только и выжидало момент схватить меня! Слишком опасно! Один неосторожный шаг – и эти молодчики накинулись бы на тебя, Брай. А тебе нужно было думать о карьере, вся жизнь была у тебя впереди… Я не мог все это испортить. Сколько раз я снимал трубку телефона и мои пальцы буквально ныли от желания набрать твой номер и услышать твой голос хоть еще один раз – но я не мог себе этого позволить – ради тебя же. А потом ты переехала, и я не знал, как тебя разыскать. Казалось, мы потеряли друг друга навсегда. Пока на прошлой неделе…
Он сидел в каком-то стамбульском кафе, когда наткнулся на ее имя в «Интернэшнл Геральд Трибюн».
– Оно прямо бросилось мне в глаза со страниц газеты. «Аликс Брайден, известный адвокат», – было там написано. Моя Брай! Как только я его увидел, тут же понял, что не могу больше держаться в стороне. Я должен был вернуться! И к черту последствия. Я должен был увидеть тебя… прикоснуться к тебе… – Он улыбнулся. – Помнишь тот первый раз, когда мы занимались любовью? Я пришел к тебе за своей зажигалкой – маленьким оранжевым «Крикетом», которую я…
– Пожалуйста! Не надо…
– Не надо чего? Помнить? Но я не могу забыть! Ты – единственная причина, по которой я вернулся!
Аликс была в состоянии, близком к агонии. Слезы ручьями текли из ее глаз. Она хотела… она не хотела… она сошла с ума, раз продолжает сидеть здесь… она будет идиоткой, если уйдет. Ведь это Сэм, Господи! Единственный мужчина, которого она любила по-настоящему. Которого не могла не любить. Отец ее ребенка. Властелин ее души.
– Ты не должен был возвращаться! – вырвалось у нее. – Ты только навлечешь на нас беду.
– Не говори мне: «Ты не должен был!» – Он снова склонился к ней и взял ее лицо в ладони. Под столом их бедра нечаянно соприкоснулись, и это было как электрический разряд. – Я должен был, Брай. Я должен был увидеть тебя, побыть с тобой еще раз! Я не переставал любить тебя и никогда не перестану! Я хочу заняться с тобой любовью – сегодня, сейчас. Даже если бы это произошло в самый последний раз, даже если завтра меня арестуют – игра стоит свеч! Не говори «нет», Брай! Я рискнул своей свободой ради тебя.
Сказать «нет»? Как она может? Сгорая от любви и желания… Ведь он умоляет о последнем разе! О последнем шансе. Может, и для нее это последний шанс…
Сэм был частью ее жизни, он был у нее в крови. Изгнать его из своего сердца она не смогла. Конечно, она скажет ему о Саманте. Какой это будет для него сюрприз! Сэм ведь даже не знал, что у него есть дочь. Да, она ему скажет… Но потом! После того, как они насытятся друг другом.
Словно в тумане, потеряв всякую способность к сопротивлению, она позволила Сэму вывести ее из кафе и препроводить в дешевую гостиницу за углом. Она не помнила, как они зарегистрировались, как поднялись в номер – осознала только то, что они наконец-то остались наедине. Что десять лет разлуки прошли.
А потом…!
Ну что она могла сказать? Он был великолепным любовником. Он знал, на какой ее струнке сыграть, какие слова прошептать на ушко, когда быть нежным, когда – страстным, как вознести ее прямиком на седьмое небо… В его объятиях забылись долгие годы тоски по настоящей страсти, боль одиночества, душевные муки.
А потом… потом она подумала о Билле.
Идиотка! Как могла она допустить то, что произошло? Да еще изо всех мужчин на земле – с Сэмом-Хьюстоном Мэттьюзом! Поправка: Сэмом-Гарольдом Мэттьюзом… Давняя ложь медленно возвращалась прежней обидой.
Лежа на кровати в замызганном гостиничном номере рядом с Сэмом, положившим руку ей на живот, она испытывала страх и неловкость, но в то же время впервые за этот день в голове ее была странная ясность, даже какая-то пустота. Что-то в истории Сэма не стыковалось... Она слишком долго занималась адвокатской практикой, чтобы не почувствовать это.
Разумеется, она собиралась рассказать ему о Саманте: он имел право знать о ней. Но только после того, как она удовлетворит свое любопытство…
Он потянулся и лениво занес руку над ночным столиком.
– Брай? – Он предложил ей «Галуаз».
Она покачала головой.
– Я больше не курю. «Моему мужу это не нравится».
Она наблюдала, как он прикуривает сигарету: глубоко затянулся, поглощая дым с той же основательностью, с какой только что занимался ею несколько минут назад. Выглядел он удовлетворенным и расслабленным.
Она интуитивно ощущала, что Сэм Мэттьюз чрезвычайно доволен собой. Даже счастлив – потому что сохранил контроль над ситуацией. Потому что она осталась прежней «стариной Брай», с которой приятно было заниматься любовью, которая была такой же отзывчивой и податливой, как и в добрые старые времена…
Происшедшее между ними – лишь прелюдия, – неожиданно осенило ее. Сэм хотел от нее еще чего-то и рассчитывал, что секс поможет ему получить это.
– Скажи, Сэм, – мягко начала она. – Все эти годы нашей разлуки где ты жил? Чем занимался?
Он поцеловал ее в нос.
– Ты любишь меня, малышка?
– Ведь я здесь, разве не так? – ответила она с подбадривающей улыбкой.
Сэм откинулся на спину и выдохнул колечко дыма, совершенное по форме. Аликс проследила взглядом за тем, как оно медленно поднималось кверху, постепенно рассеиваясь, пока не растаяло окончательно. Она заметила, что штукатурка на потолке уже начала трескаться – но уж наверняка не так быстро, как трещат по швам ее иллюзии…
– Ты мне не ответил, – напомнила она.
Сэм улыбнулся ей, и его глаза приобрели отсутствующее выражение. Когда же он заговорил, в голосе его зазвучали хвастливые нотки.
Какую жизнь он вел! Какое безумное существование – с той самой ночи, как они расстались! Аликс, наверное, не поверит и половине того, что услышит! Материала хватило бы на дюжину книг.
– Что стало с моей машиной? – поинтересовалась она.
– С «ягуаром»? Я пустил его под откос перед тем, как перейти канадскую границу.
– А с моим жемчугом?
– Загнал за пару сотен баксов.
– Он стоил сто тысяч… – пробормотала она.
– Да-а, может быть, но не мог же я забежать в ювелирный магазин Картье и запросить по максимуму… Я был везде. В гуще событий. Ирак. Чили. Алжир. Северная Ирландия… провел жуткую зиму в Белфасте.
Аликс слушала со все возрастающим ужасом. Действительно, он вовсе не занимался мирным аккомпаниаторством в Швеции, как ей хотелось думать. Каждое место, которое он называл, было ареной политических волнений, террористических акций. В одно мгновение у нее на все открылись глаза.
Когда она вошла в эту комнату, ей хотелось повернуть время вспять, вновь испытать былую страсть. Но теперь она знала: проведенный здесь час с Сэмом обернулся пустой фантазией. А действительность оказалась страшна как смертный грех.
Но только не для Сэма. Он продолжал разглагольствовать об Америке Рейгана так же, как когда-то вещал об Америке Никсона и Вьетнаме. Для него ничего не изменилось с конца шестидесятых. Все та же эра революции, время бросания бомб, время баррикад…
В сущности, все в его жизни оставалось прежним, менялись только вымышленные имена. Внезапно для Аликс все встало на свои места. Почему бы Сэму и не выглядеть таким же молодым, таким же безрассудным, как раньше? Он умудрился постареть, ничуть при этом не повзрослев.
Размягчившись от воспоминаний, он признался ей, что в подпольных кругах известен под кличкой Хамелеон – меняет паспорта и удостоверения с той же легкостью, с какой некоторые меняют одежду. Например, сейчас он Хэп Мендельсон.
– Шутка! – сообщил Сэм с веселой злостью.
– Я ее не понимаю, – сказала Аликс, хотя уже начинала понимать.
– Ну, ты же знаешь, какой я меломан! Беря имена музыкантов в качестве псевдонимов, я таким образом свидетельствовал им свое почтение. Обычно, правда, прибегал к зашифровыванию: «Феликс», например, переводится с латыни как «счастливый», отсюда – Хэп Мендельсон по-английски. Удивительно, как мало людей просекают, в чем дело! Один из показателей общего бескультурья… Но мне это кажется забавным. Когда я занимался перевозкой оружия ирландским повстанцам, я предъявлял британцам удостоверение на имя Фрэнки Шуберта. Никто даже и не почесался!
ВЛиване он использовал псевдоним Джо Грин – так переводится на английский имя Джузеппе Верди. В «Моссаде» его знали как Джона Брукса – в честь Иоганна Себастьяна Баха… [13]13
Англ. brookи нем. bachв переводе означают «ручей», а имена «Джон» ( англ.) и «Иоганн» ( нем.) синонимичны.
[Закрыть]Он привел еще несколько примеров, попутно заметив, что разыскивается властями восьми государств.
Аликс слушала ошеломленная. Пока он говорил, перескакивая с одной мысли на другую, ей вдруг пришло в голову, что Сэм – сумасшедший. Определенно, он был безумнее большинства убийц, которых ей доводилось защищать, – правда, и умнее тоже. Всегда ли он был ненормальным, а Аликс просто этого не понимала? Может, именно поэтому ее и влекло к нему?
Она не прерывала его, стараясь отсеять правду от вымысла, браваду от фактов. И тут он неожиданно перевел разговор на нее.
– А как ты, Брай? – Сэм шутливо ущипнул ее. – Я так понимаю, ты замужем за государственным прокурором? Есть дети?
У Аликс замерло сердце: она словно ступила на минное поле. Не дай Бог, чтобы Сэм узнал о Саманте! А ведь он может догадаться даже по имени – у них общее уменьшительное имя – Сэмми… Все ее защитные инстинкты обострились до предела. Она попыталась выиграть время.
– А как ты узнал, кто мой муж? Об этом тоже было написано в «Геральд Трибюн»?
– Слухами земля полнится, малышка.
– У нас нет детей.
– Это хорошо. От детей одна головная боль.
Аликс вылезла из постели.
– Господи, я чувствую себя такой грязнулей! Просто необходимо принять душ. Кроме того, уже поздно.
– Займемся этим вместе… – произнес он с ленцой. – Когда-то тебе это нравилось.
– Нет… не надо, Сэм. Кури себе на здоровье. Я буквально на пару минут.
Вода была горячей как кипяток – по крайней мере, хоть один плюс в этом клоповнике! Аликс с ожесточением терла себя мочалкой до тех пор, пока кожа не начала пылать. Она словно соскабливала с себя оставшиеся после секса следы… Следы Сэма Мэттьюза.
Потом она оделась.
– Я должна идти, – сказала она спокойно и буднично. – Но прежде чем я уйду, скажи мне правду. Почему ты вернулся, Сэм? Во всяком случае, не из любви ко мне, так что перестанем притворяться. Если бы ты действительно беспокоился обо мне, ты бы связался со мной давным-давно… С тем же риском, кстати, что и сейчас. Тебе что-то нужно. Ведь правда? Моя профессиональная помощь? Или это как-то связано с положением, которое занимает мой муж? Не старайся навешать мне лапшу на уши, Сэм, – больше не сработает.
Он мгновение колебался. Она видела, как его расслабленность сменилась более подходящим обстоятельствам выражением лица. Когда он заговорил, в его голосе тоже не было прежней чувственности.
– Отчасти я приехал из-за тебя, Аликс. В основном это истинная правда. Но есть и еще кое-что.
Он натянул брюки и уселся на кровати, собранный и деловитый.
Он сказал ей, что устал быть вечным беглецом, не чувствовать себя в безопасности даже в собственной постели, постоянно забывая, каким паспортом, каким именем должен воспользоваться на следующий день.
Со всеми своими недостатками, Америка все-таки остается самой интересной страной в мире. Сэм хочет вернуться сюда и иметь возможность свободного передвижения по ней.
Он понимает, какие при этом возникают проблемы. Сознает, что ему необходимо легализоваться. Он хочет, чтобы Аликс использовала свое влияние, а скорее даже – влияние своего мужа, чтобы добиться снятия выдвинутого против него обвинения.
– Ведь столько времени прошло, Аликс! Целая жизнь. Разве не существуют сроки давности?
– Только не для убийц, – ответила она. – Ты убил человека, если помнишь.
– Люди ежедневно убивают друг друга! – раздраженно заметил он. – Кому, как не тебе, это знать: ты ведь занимаешься тем, что защищаешь их. Кроме того, тот парень ничего особенного из себя не представлял – какой-то сторож-пуэрториканец. – Он затушил сигарету с таким видом, словно раздавил клопа. – И за это я должен расплачиваться всю жизнь?!
Вот тут последние отголоски любви к нему затихли в ее душе. «Десять лет романтически мечтать о призраке!» Аликс вздохнула, ощутив горечь во рту.
– Я бы предложила тебе явиться с повинной, но знаю, что ты откажешься. Как представитель правосудия, я должна была бы сама заявить о тебе, но я этого не сделаю, потому что не в моих правилах предавать доверившихся мне людей. Так что считай это моим подарком, Сэм. А теперь я советую тебе убраться из страны тем же путем, каким попал сюда. И побыстрее! А что касается сегодняшнего дня – его не было.
Его глаза загорелись:
– Что ж, нельзя винить тебя за то, что ты меня не поняла. Оказывается, ты просто железная женщина. Ну, это твое право! Я привык думать, что небезразличен тебе. Дело в том, Аликс, что я абсолютно на нуле: у меня не хватит денег даже на то, чтобы заплатить за этот номер, уж не говоря о билете на самолет. Я рассчитывал на тебя, малышка. Пожалуйста, в память о добрых старых временах…
Она открыла сумочку.
– Здесь двести шестьдесят долларов и несколько жетонов на подземку. Это все, что у меня есть при себе.
Он не двинулся с места, чтобы взять их.
– Я имел в виду настоящие деньги. Кусочек от миллионов Брайденов.
– Я потеряла на них право, – отчеканила она. – На все эти лакомые большие деньги. Из-за тебя, Сэм. Тем хуже для меня.
Он выглядел удивленным:
– Старик отказался от тебя?
– Скорее, это я отказалась от него. – Она не удержалась от хриплого смешка: – А теперь отказываюсь от тебя. Смешно: один человек, которого я когда-то знала, сказал, что вы с моим отцом очень похожи, несмотря на всю свою противоположность, – как две стороны одной медали. Осмелюсь сказать, что он был прав.
– Избавь меня от психоанализа, Аликс! Я не в том настроении, чтобы оспаривать Фрейда. – Он взял деньги и засунул их в карман рубашки жестом официанта, берущего чаевые. – Думаю, нам нечего больше сказать друг другу.
– Есть только одна вещь, которую я должна узнать у тебя, Сэм. Теперь, когда нам уже нечего терять, ты можешь быть со мной совершенно откровенен. Скажи, ты когда-нибудь любил меня по-настоящему?
Сэм усмехнулся.
– Хочешь, чтобы я отработал двести баксов, да? Справедливо. – Он раздумывал. – Скажем так, Аликс: ты мне нравилась. Очень-очень сильно. Но правда заключается в том, что я поднимался в собственных глазах на небывалую высоту, трахаясь с дочерью самого Брайдена. Сознавать, что в данный момент ты лежишь подо мной целиком в моей власти со всеми своими капиталами и возможностями, да при этом умоляешь меня любить тебя еще и еще – вот это был настоящий кайф! Деньги очень возбуждают, Аликс. Но не только в них дело. Я вообще никого никогда не любил, это факт. Я не понимаю, что люди имеют в виду, когда заводят песню о любви и самопожертвовании. Ни один человек не заслуживает того, чтобы ради него жить, не говоря уж о том, чтобы умирать. Что касается меня, я по-прежнему буду жить ради своих убеждений. У меня есть своя работа, понимаешь ли.
«Подкладывать бомбы и убивать сторожей?» – подумала Аликс и пожала плечами.
– Куда ты отсюда двинешься? – поинтересовалась она.
– Кто знает? – Сэм поправил брюки, застегнул пуговицы на рубашке. – Туда, где угнетение и несправедливость. Где происходят события: Южная Африка, Филиппины, Гаити. Может быть, Сан-Мигель – как я понимаю, там разгорается небольшая симпатичная гражданская война.
