Текст книги "Последний пожиратель греха"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Они мне, наверно, скажут, пойти Гервазе Одара к вам позвать.

– Скажи им, я ее уж видела и лекарства принимаю, но мне бы кого-то рядом, кто помог бы мне, да и позаботился бы. Не смотри на меня так, детка. Скажи все точно, как я тебе говорю, а если папа твой сам прийти захочет – посмотреть на меня, то и пусть приходит.

– Он ведь вас здоровой увидит и нормальной, как всегда.

– Думаешь? – Миссис Элда вынула трубку изо рта, обмякла в кресле, открыла рот и закатила глаза. У нее стал такой вид, что краше в гроб кладут. Я захихикала, она снова выпрямилась и посмотрела на меня. – Теперь, давай, иди, пока я не передумала и не сказала тебе вообще не ходить к тому пророку.

Папа таки пошел к миссис Элде и поговорил с ней. Меня он оставил дома и вернулся уже почти затемно. Когда он вошел в дом, мама выгребала угли из жаровни.

– Миссис Элда и вправду нехорошо выглядит и говорит еле-еле. Этой душе несчастной уж недолго жить осталось.

– Неудивительно. – Мама зацепила жаровню и выдвинула из печи. Она открыла крышку, и дом наполнился аппетитным ароматом жаркого из оленины. Я стала собирать на стол.

– После ужина Ивон отведет Кади.

– Спасибо, папа, – радостно сказала я, мечтая поскорее уйти.

Мама посмотрела сначала на меня, потом на папу. – А ежели она к ней пойдет, чем это может ей помочь?

– Миссис Элде хорошо с Кади. Говорит, радостно ей, когда та просто болтает рядом. Говорит, будто по детям скучает, свои-то давно за горы ушли.

Мама выпрямилась, положила руки на пояс. – Да она ж сама их отсюда выслала.

– Это чтоб их жизнь получше сложилась.

– И с тех пор она про них ничего не слыхала. Разве хорошо это?

Папа слегка наклонился к ней, как бык, готовый пустить в ход рога. – Я думаю, Элда Кендрик интересы своих детей выше своих почитала.

В ответ на мамин упрекающий взгляд он повернулся к ней спиной и посмотрел на меня.

– Кади, иди во двор и руки вымой. Зови брата ужинать.

– Погоди, Кади, – сказала мама строго. – А кто будет за нее по хозяйству дела делать?

– Я тебе сказал, иди, – повторил мне папа. – Иди!

Он сказал таким тоном, что я поспешила уйти. Но прежде чем выйти за дверь, я услышала, как он проворчал маме:

– А ты перестань памятные украшения себе делать из волос бабушкиных. И перестань одеяло ткать в память Элен. Тогда и времени на хозяйство у тебя будет уйма!

Ивон был на конюшне и чинил сбрую.

– Папа сказал, чтоб мы руки мыли и ужинать шли.

– И все? У тебя вид такой, будто ты мне что-то важное сказать собралась.

– Я пойду к миссис Элде на время.

– А надолго?

– Пару дней, а может, больше.

– Кажется, ты этому только рада, – сказал он слегка вопросительно.

– Ну, я не против. – Мне хотелось сказать ему почему, но я знала, что он все передаст папе – он считает, что обязан это делать. Ивон никогда ни в чем ему не противоречил. И уж точно никогда не думал противиться Каю. Скажи я Ивону, что ходила к реке слушать человека Божьего, да еще и собираюсь пойти рассказать все пожирателю грехов... Тогда он бы позаботился, чтобы я дальше нашего двора никогда никуда не ходила. – Она очень славная старушка, – закончила я.

Он засмеялся. – Я слыхал, что миссис Элда колючая, как ежиха.

– Только когда у ней кости болят. Кроме того, она ведь лучшей подругой бабушкиной была.

– Да, точно.

Папа с мамой за весь ужин не сказали друг другу ни слова. – Возьми с собой копченой оленины, – сказал папа Ивону, – и несколько банок солений. Миссис Элда не шибко здорова, чтоб самой все делать.

– Хорошо, па, а на обратном пути я к Клани зайду, – ответил Ивон. – Сегодня луна полная, обратно идти легко будет – дорогу видно.

Папа понимающе улыбнулся. – Иди. Она хорошенькая малышка и подрастает быстро. Ружье захвати. Может, рысь увидишь, что на наших овец нападает.

В темноте громко пели лягушки и танцевали светлячки. Ивон шел, не торопясь, ружье висело на плече дулом вниз, его собака шла впереди и вынюхивала дорогу. – Куда так спешишь? – спросил он, покосившись на меня.

Я замедлила шаг, желая, чтобы он шел быстрее. – Я подумала, ведь ты, наверно, с Клани хочешь побыстрей увидеться.

– А Клани никуда не денется. Как солнце садится, так ее отец дальше крыльца не выпускает.

Клани мне нравилась больше, чем другие девочки в долине. У всех были свои догадки о том, что случилось с Элен, и они любили это обсуждать друг с другом, особенно, когда я была неподалеку. Клани была единственной, чье отношение ко мне осталось прежним. – Ты на ней женишься, Ивон?

– Не знаю.

– Она скажет «да».

– Почему ты так уверена?

– Бабушка говаривала, что когда рядом с девушкой парень, которого она любит, то она краснеет. А Клани всякий раз краснеет, когда ты рядом.

Он ухмыльнулся. – Ты хочешь сказать, как ты краснеешь, когда Фэйган рядом?

– Не краснею я!

Он засмеялся. – Да не кипятись так. И не убегай ты вперед, иди со мной рядом. Я пошутил только.

С разгоряченным лицом я пошла рядом с ним. Когда мы перешли луг, он стал серьезнее.

– Кади, а что это меж тобой и Элдой происходит?

– Ничего.

– Кади, я всегда знаю, когда ты скрываешь что-нибудь...

– Ну, с ней я могу поговорить.

– О чем поговорить?

– Так, о всяких вещах.

– О каких это, о всяких? – он был настойчивее, чем когда-либо. Может, папа сказал ему так делать?

– Да что на ум придет, – ответила я, надеясь, что этого ему будет достаточно.

– Но ты со мной раньше обо всем говорила.

– Да ты работаешь все время, а вечером около Клани увиваешься.

– Но это ж не значит, что у меня для тебя времени нету. Кади, почему ты не доверяешь мне вовсе?

– А кто сказал это?

Он взял меня за руку и остановил. – Ну, докажи это. Скажи мне, что там у вас с миссис Элдой и Фэйганом происходит?

– А почему ты решил, будто происходит что-то?

– У Фэйгана нет привычки такой ходить про людей расспрашивать, особенно про девчонку десятилетнюю. А к тому ж отец ему наказал не ходить к Элде Кендрик. Если б он так делал, то не сказал бы, что старушка про тебя спрашивает. И потом, почему бы это ей скучать по тебе? Значит, ты у ней часто бываешь, значит, она привыкла к тебе? Скажи мне все.

Я растерялась и постаралась вырвать руку. – Откуда я знаю? Спроси его.

– Я его спрашивал. Он мне путного-то ничего не сказал.

– Но он же твойдруг, Ивон.

– Я так думал, но у него для меня больше времени нет. Все время, что у него свободное остается, он с тобой проводит. Тут что-то не то.

– А что не то?

– Кади, посмотри на меня. Ему почти столько ж лет, сколько мне. А ты ребенок, чего ему от тебя надобно?

– Может, у нас интересы общие!

– В чем это? Назови хоть что-нибудь.

– Ну, рыбалка, – сказала я неубедительно, вырвалась и быстро пошла вперед.

– Тебя раньше никогда к рыбалке не тянуло.

– Еще, например, капканы ставить.

– А для кого их ставить?

Я прикусила язык, боясь, что проболталась. – Фэйган белку принес миссис Элде.

– Кай бы сказал, что лучше уж пусть она голодает.

Я остановилась и уставилась на него. – Почему, Ивон? Что он против нее имеет?

– Не знаю. Он всегда ее терпеть не мог, сколько я помню.

– Но бабушке ведь это не мешало.

– Да. Я вижу, что и тебе не помешает. – Он громко свистнул, вернулся его пес, который успел уйти далеко вперед. – Мне кажется, ты, Фэйган и старушка в большую беду попадете.

Он больше не задавал вопросов. Я поняла, что между нами что-то изменилось. Я этого вовсе не хотела, но не могла сказать ему правду – если я это сделаю, на пути появится слишком много препятствий. Мне стало грустно из-за того, что я не могу довериться своему брату. Одна половина меня хотела, чтобы он расспрашивал дальше и копал глубже, а другая не хотела раскрывать секрет, боясь, что он в ответ станет что-то делать. Я остановилась и подождала его, стараясь снова построить мостик доверия между нами. Я не хотела, чтобы между мной и Ивоном возникла пропасть.

– Я просто хочу делать то, что правильно, Ивон...

Он стоял и смотрел на меня. – А старушка тебе в этом помогает?

– Она – мой друг.

– А Фэйган?

Я опустила голову, чтобы он не видел мои глаза. – У Фэйгана свои проблемы.

Ивон слегка потрепал меня по щеке. – Хорошо, только гляди, чтоб он тебя в них не затянул. – Он пошел дальше и больше ничего не говорил. Пес бежал рядом. Брат почесал ему голову, тот часто задышал и оскалился.

Миссис Элда сидела на крыльце и ждала меня. Подойдя к крыльцу, Ивон поздоровался и не двигался дальше, пока не услышал приглашение войти. Он снял с плеча холщовую сумку и положил на крыльцо. – Вам привет от наших. Жаль, что вам нездоровится.

– Передай им большое спасибо за то, что в этой сумке.

Ивон в ответ только кивнул и ушел, не оглянувшись.

Миссис Элда смотрела ему вслед.

– Твой брат не больно-то общительный.

– Он спешит к Бирнисам, чтоб с Клани повидаться.

– А-а. Ну, не удивительно вовсе, что он торопится. Клит Кай, я слыхала, глаз на эту девочку положил.

– Клани Ивон больше нравится.

– А Каям это все равно, – сказала угрюмо Элда, потом показала рукой на сумку:

– А там чего?

– Копченая оленина и мамины соленья. – Она снова внимательно посмотрела на меня, а я на нее. – Я их не украла, клянусь. Папа сказал так сделать.

– Думаю, могу в это поверить, потому как Ивон сумку принес, – сказала она с хитрой усмешкой. – Теперь пойди, отрежь немного оленины и замочи кусок в воде.

– Ивон молодого оленя подстрелил, миссис Элда, не старого.

– Не сомневаюсь, милая, но это мясо надо годами размачивать, чтоб я могла его жевать. У меня ж всего несколько зубов осталось.

Мы вместе уселись на крыльце, миссис Элда покачивалась, а я просто смотрела в темноту, туда, где высились западные горы. Мы молчали. Не знаю, о чем думала миссис Элда, а я думала о том, что я скажу, когда снова увижу человека Божьего. Я едва могла собраться с мыслями – так громко трещали сверчки и квакали лягушки, что в таком шуме было трудно сосредоточиться.

– Ты что, уж передумала туда вниз идти? – спросила миссис Элда.

– Нет, мэм.

– А то уж темно. Тебе лучше сейчас идти. Торопиться надо.

Мое сердце заколотилось. – Ну, если тот человек один раз мне разрешил реку перейти, не значит ведь, что он опять меня к себе допустит. – От страха я даже вспотела. Какая ж я трусиха!

– Кади, знаешь что: если б Господь хотел тебя убить, Он мог бы это прямо тут и сделать, на этом крыльце.

– Спасибо за утешение, миссис Элда, – сказала я, подражая ее тону.

– Вот это другое дело, – хихикнула она. – Давай, иди. Чем ты больше будешь тут сидеть и бояться, тем больше твой страх расти будет.

Я спустилась с крыльца и осторожно пошла вниз с холма миссис Элды. У меня оставалось только два дня, пока стояла полная луна, – потом это будет тоненький серп в черном ночном небе. А в новолуние темнота в горах, как в глубокой яме. Мне пришлось бы ходить с факелом, а это невозможно – тогда вся долина будет знать, где я нахожусь.

Когда я переходила реку, человек Божий поднялся мне навстречу. Вся дрожа, я выбралась на берег и встала перед ним, чувствуя себя растерянно и неловко. – Ну, вот ты опять пришла.

В смущении я заморгала глазами. – Куда ж мне еще идти, сэр, если вы сюда во имя Господа пришли?

– Тогда садись, дитя, мы с тобой еще поговорим. – Он сел у костра. Я с беспокойством посмотрела вокруг: костер было видно едва ли не на всю округу. Человек Божий посмотрел на меня. У него были внимательные голубые глаза, огненный взгляд. – Тебе мешает стыд или страх?

Я прикусила губу, посмотрела вокруг, на горы, потом опустила голову. – И то, и другое, наверно. – Я осмелилась снова посмотреть на него. – То, что я здесь, может вам навредить.

– Воля Господа важнее.

Я подобралась к нему поближе, стараясь держаться подальше от света костра. – А что хочет Господь?

– Чтобы ты открыла свое сердце для Иисуса Христа.

Я вздрогнула, вспомнив о своих грехах, и опустила голову. Я даже не осмеливалась смотреть на человека Божьего. Что он обо мне подумает, если узнает, что я сделала? Скажет он после этого, что Бог предлагает мне спасение? Или сразу прогонит меня и не скажет того, что он пришел сказать?

– Бог хочет быть милостивым к тебе. Он хочет проявить к тебе сострадание.

Я замотала головой: я не могла поверить, что мне будет дана милость, если человек Божий узнает все, что я сделала. Я заплакала. От стыда и смущения я не могла произнести ни слова.

– Сеявшие со слезами, будут пожинать с радостью, – сказал он мягко. – Печаль ради Бога производит покаяние и ведет тебя к спасению. Дитя, ты уже здесь, что тебе мешает?

– Я не достойна.

– Никто не достоин. Все согрешили и лишены славы Божьей. Только Иисус без греха, без пятна и порока, только Он святой. Только Он один никогда, ни разу не согрешил. И Он умер за тебя. Он умер ради каждого грешника, чтобы мы были спасены через веру в Него.

– Но вы ж не согрешили так, как я. Бог послал вас. Вы не могли сделать чего-то по-настоящему плохого.

– До того как Господь призвал меня, я был человеком с нечистыми устами. У меня был ненасытимый голод по богатствам этого мира. В поисках этого я плавал по морям и получал нечистые деньги, они доставались ценой крови. Я пил и дрался в разных портовых притонах. Я использовал женщин, потом бросал их, и все время заботился только о себе. А потом Бог обратился ко мне по имени. Прямо посреди шторма Он вдруг сбил меня с ног, так что я упал на палубу и не мог ни двигаться, ни говорить. Корабельный казначей поручил меня одному пленнику, который не представлял ценности, потому что за него нельзя было взять выкуп. Это был священник, его звали брат Томас. Он меня кормил, мыл, читал мне вслух Библию – от Бытия до Откровения. Тогда моя душа стала пить живую воду Иисуса Христа. Бог вкладывал в мое сердце и ум Свое Слово. Когда корабль пришвартовался в Чарльстоне, ко мне вернулись силы, и Бог снова заговорил со мной. Он сказал: «Иди в эти горы и говори слово Господне». Вот я и здесь, и буду здесь, пока Бог не скажет мне, что делать дальше.

Его история дала мне надежду. Может быть, я смогу рассказать ему правду. Может, он поймет меня. Может, он скажет мне, что делать и как выбраться из этого.

– Доверься ему, – сказала Лилибет. Она стояла прямо позади человека Божьего. – Что тебе терять, кроме греха и печали, которые тебя так долго терзали. Скажи ему все, что тебя печалит.

– Если я вам скажу, – мои глаза наполнились слезами, и я с трудом видела его лицо, – вы пообещаете, что не будете потом презирать и ненавидеть меня?

– Как Господь возлюбил меня, так и я буду любить тебя.

Я склонила голову, меня захлестнули стыд и душевная боль. Я не могла поверить в Божью любовь. Разве это любовь – послать человека, который плавал по морям, в наши горы, чтобы говорить слово Божье, когда все вокруг желают ему зла? Но я пришла к концу дороги, по которой шла, а другой дороги не знала. К тому же рядом стояла Лилибет, она знала обо мне все и говорила идти дальше.

– Я убила свою сестру.

Он ничего не ответил, и я поспешила рассказать все. Грехи, которые я сделала, прорвались наружу, как река несется через Ущелье и бросается в водопад. Я не могла остановить этот поток.

– Это был проклятый день от начала до конца. Элен хотела мою куклу, ту, что бабушка мне сделала. Она плакала и злилась на меня, потому как я не давала ей куклу. Она схватила ее и стала забирать у меня, тогда я ее отпихнула. Мама сказала, что я должна делиться, но я не хотела давать. Я сказала маме, что Элен всегда хочет забрать все, что только я в руки возьму. Мама сказала, что я думаю только о себе и что я злая. Меня это обидело очень. Я сильно разозлилась и сказала им, что я ненавижу ее, ненавижу Элен, и что лучше б они обе умерли. Мама дала мне пощечину. Она никогда меня так сильно не била. А в этот раз так сильно ударила, что у меня даже в ушах зазвенело. Она схватила куклу и забрала у меня. Она сказала, что я этой куклы не заслуживаю, и дала Элен мою куклу. Она сказала, что по-любому, я уже достаточно взрослая и хватит мне в куклы играть. – Я смотрела в темноту, вспоминая тот ужасный день и мои обиды так живо, будто это случилось только что.

– Я выбежала из дома. Побежала к реке. Элен побежала за мной. Я слышала, что она меня звала. Она кричала, что я могу забрать свою куклу. Кричала, что просит прощения. «Кади, где ты? Кади, ты где?» – так она все время кричала. А я не отвечала. Я хотела убежать подальше от нее и от мамы – как только можно дальше. Тогда я пошла к Ущелью. Мне говорили не ходить туда, но я часто туда ходила. А в тот день я хотела быть одна. Я пошла по поваленному дереву через речку. Перешла на другой берег, потом пошла по тропинке, откуда вы к нам в долину пришли. Потом села внизу, где озеро под водопадом. – Я перевела дыхание, от стыда у меня пересохло во рту.

– Я и подумать не могла, что она и туда за мной пойдет, да еще и через речку. А она пошла. Она следам за мной шла. Я оглянулась, смотрю, она на середине поваленного дерева стоит. Я просто посмотрела, вижу, она там. А я до сих пор злилась... и мне хотелось, чтоб она упала. Мне хотелось, чтоб она вообще на свет не рождалась. Я думала, может, мама тогда будет опять любить меня... ну, если ее не будет. – Я запнулась и больше не могла говорить. От этих воспоминаний было очень тяжело на сердце. Когда я вспомнила, как Элен кричала, как падала вниз, у меня от слез перехватило дыхание.

– Это из-за меня она упала. Я хотела, чтоб так было! Когда я увидела, что она летит вниз, я вскочила и стала кричать, но было поздно уже. Она упала в водопад и сразу ушла вниз, под воду. Я кричала, кричала, звала ее, думала, может, она выплывет, но она не выплыла.

Человек Божий встал и подошел ко мне. Он сел у костра и посадил меня к себе на колени, обнял своими сильными руками и прижал к себе. Я рыдала.

– Она упала из-за меня. Я виновата! Я хотела, чтоб она умерла, так оно и вышло. Это я убила ее.

Он держал меня крепко, нежно покачивая. Я нашла в себе силы сказать ему, как папа с Ивоном ныряли в озере, искали Элен, пока не выбились из сил, а мама все это время стояла на берегу и плакала, лицо у нее было, как смерть. Потом несколько дней они ходили вдоль реки, искали ее. Их не было неделю. Когда они вернулись, папа сказал, что ее так и не нашли. После этого уже никто не надеялся. Все знали, что Элен умерла. Она ушла, и наша семья даже не могла похоронить ее тело.

Папа нашел мою куклу, которую выбросило на берег. Он отдал ее мне. Хоронить было некого, поэтому не было ни похорон, ни камня на нашем семейном кладбище. Я нашла большой камень, который показался мне красивым. Мне пришлось несколько дней катить его с реки на гору вверх, а потом на кладбище.

Больше я не могла об этом говорить. Я подняла голову и посмотрела на него.

– Вы можете сказать Богу, что я очень раскаиваюсь? Можете попросить, чтоб Он простил меня?

– Ты должна сама попросить Его об этом. Бог не отталкивает тех, кто раскаивается, и у кого сокрушенное сердце. Он полон милости и сострадания, Он долготерпеливый и добрый. Ты исповедала свои грехи. Теперь ты хочешь довериться Ему?

Какое-то мгновение я подумала и решила: – Да.

– Молодец. Как тебя зовут?

– Кади Форбес.

– Ну, хорошо, Кади Форбес, принимаешь ли ты Иисуса Христа как своего Спасителя и Господа?

– Да, сэр, принимаю.

– Ты согласна избавиться от своих грехов и отдать их на крест Иисуса? Ты позволишь, чтобы Он очистил и омыл тебя?

– Да, пожалуйста.

– Да будет так. – Он поднял меня с колен, встал и протянул мне руку. – Надо еще кое-что сделать, и тогда ты первой в этой долине будешь в царстве Божьем. – Он повел меня к реке. Мы зашли в воду. Когда вода дошла мне по пояс, мы остановились. Я должна была очень крепко держаться за его руки, иначе меня бы унесло течением. – Кади, держись за меня, чтобы я мог тебя крестить во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Ледяная вода сомкнулась над моей головой, тело на какой-то миг потеряло чувствительность. Но человек Божий уже поднял меня и поставил на ноги. Я дрожала от холода и возбуждения. Тело как будто зарядили энергией – как воздух заряжается от вспышки молнии. От радости мне хотелось кричать, но приходилось сдерживаться, чтобы не принести беду нам обоим. Течение было таким сильным, что пока мы шли на берег, я все время держалась за его руку.

– Мне надо идти теперь.

– Тебе надо еще кое-что узнать.

– Я вернусь. – Дрожа от холода и восторга, я обняла его за пояс, а потом, расплескивая воду во все стороны, побежала к броду и через реку. Едва выйдя на берег, я помчалась что есть силы. Кровь бурлила в сердце, кровь бурлила в ногах, они несли меня через луг, потом вверх по склону холма и через лес. Мне хотелось смеяться, кричать, петь гимн освобождения.

Миссис Элда сидела в качалке и ждала меня.

– Ну? – произнесла она, когда я, запыхавшаяся, едва дыша, появилась у крыльца.

– Свершилось!

– Что свершилось?

Я забралась вверх по ступенькам, стараясь отдышаться. Смеясь и плача, я обняла миссис Элду. – Я спасена, миссис Элда! И омыта от грехов!

– Ты мокрая, вот что! Ты что, всю ночь в реке плавала? Отойди от меня, Кади! Ты и меня всю насквозь промочила.

– Ох, миссис Элда, миссис Элда...

– Ну-ну, иди, я сказала! – Она оттолкнула меня и тяжело поднялась из кресла, но ее глаза сияли. – Иди в дом и снимай одежду. Завернись в одеяло, а то умрешь чего доброго и на небо вперед меня пойдешь. Потом мне все расскажешь.

– Теперь все хорошо, миссис Элда. Все будет хорошо.

Но было не так. Во всяком случае, не сразу. Я убежала слишком рано и не выслушала все, что человек Божий пытался мне сказать. Поэтому я не была готова к тому, что началось потом. Я даже не догадывалась, что вступала в битву, которую можно выиграть, только полностью доверяя Богу. А доверять Ему я не умела. Этому ведь нужно учиться, шаг за шагом. К тому же я ничего не знала об этом мире и о том, кто бродит в нем, ища кого поглотить...[1] А до этого я так отчаянно искала помощи, тонула в печали и осуждении...

Я не могла себе даже представить, что стану частью большого Божьего плана...

– 13 -

Утром к дому миссис Элды пришел Фэйган.

– Что с тобой такое? Ты другая какая-то...

– Какая? – спросила я и подумала: " Неужели я смотрюсь так же хорошо снаружи, как я чувствую себя внутри?». Я стояла на крыльце, держа на бедре корзину с бельем, как это делала мама.

– Ты улыбаешься. Ты раньше не слишком-то часто улыбалась. Ты красивая.

Я застеснялась и покраснела, и подумала, что должно быть, выгляжу глупо, когда краска продолжает заливать лицо. Это смутило меня еще больше, особенно после разговора с Ивоном.

– А чего это ты вся красная стала?

Если бы он этого не сказал, я б еще могла создать видимость душевного покоя.

– Ничего. – Небо затянулось тучами. – А чего ты здесь делаешь так рано? – спросила я, желая, чтобы он перестал рассматривать меня, как какого-нибудь нового интересного жука, которого нашел в лесу.

В руках у Фэйгана была связка форели – я не сразу ее заметила.

– Я подумал, миссис Элде свежая рыба-то понравится. Она встала уже?

– Нет.

– Поздновато для нее. Она всегда рано встает.

– Да мы почти всю ночь говорили.

– О чем это?

– А не твое это дело. – Я спустилась по ступенькам.

– Ну, чего ты так рассердилась вдруг? Чего я такого сделал?

– Если хочешь знать, я этой ночью ходила вниз и слушала человека Божьего. Мы про то и говорили.

Фэйган насторожился и быстро посмотрел по сторонам. – Не говори про него так громко. Ты ж не знаешь, кто тебя слышит. Ну, хочешь это или нет? – он протянул мне рыбу.

– Она будет очень благодарна. – Я поставила на землю корзину и взяла рыбу. – Я ее в воду положу. – Я поднялась по ступенькам и вошла в дом, не предполагая, что Фэйган пойдет за мной. Он остановился в дверях и осмотрелся. Это был маленький, плохонький домик, пропахший сыростью, но немного похорошевший благодаря моей уборке, вымытой посуде и открытым ставням, которые впускали внутрь свежий воздух. Я налила в миску воды и положила в нее рыбу.

– Твои-то знают, что ты туда ходила? – спросил он шепотом.

– Не-а. Если б не миссис Элда, я б не смогла уйти. Она мне помогает.

– Как?

– Я никуда не могла выйти – папа спрашивает, куда я иду, и зачем, и что я там делаю. Еще и мама стала вопросы задавать. Ну, так миссис Элда сказала им, что чувствует себя плоховато и ей надобно, чтоб я с ней побыла, ну и помогла ей. Вот я и здесь.

Он посмотрел туда, где на кровати спала миссис Элда. – Да, судя по всему, и вправду плоховато ей.

– Она всегда так спит. – Он постоял с минуту, прислушиваясь к ее храпу, похрипыванию и посвистыванию. – Я хихикнула. – От нее больше шума, чем от папы с Ивоном вместе.

– Не думаю, что тебе здесь нормально поспать удастся, – прошептал Фэйган насмешливо.

– А, это неважно. – Я пошла к дверям. Мне хотелось еще поговорить с Фэйганом и не хотелось будить миссис Элду. – Я ей по хозяйству помогаю, – сказала я, когда мы вышли на крыльцо. Я спустилась по ступенькам и подняла корзину. – Я уже убрала в доме, вымыла стол и посуду. Одежда у ней уж не знаю сколько не стиралась, и белье постельное тоже. Я хотела все это сделать, а потом матрас заново набить, когда она встанет. В сарае есть солома и клевер сушеный.

– Что это на тебя нашло?

– Надо ж мне что-то делать, пока ночь не наступит. Так время быстрей пройдет, да и миссис Элде помогу. Хочешь помочь? Грядки бы ей надо прополоть и полить.

– Это женская работа.

– Ну, тогда и неча тебе тут болтаться. Я скажу ей, что ты эти пару рыбок принес.

– Ну ладно, остынь. – Он пошел за мной. – Ежели ты мне скажешь, что тот проповедник тебе этой ночью говорил, то я ей на всю неделю дров нарублю.

Я ему рассказала все до мелочей, не упуская ни малейшей детали. По его взгляду я поняла, что этой ночью пойду на реку не одна.

Миссис Элда вышла из дома где-то в полдень, завернувшись в рваное одеяло, ее седые волосы торчали в разные стороны. – Кади Форбес! Куда ты всю мою одежду дела, паршивая девчонка?!

Я побежала и сняла с веревки ее платье и нижнее белье, подбежала к ней. – Я ее постирала, мэм. Я много всего делала и забыла вам это в дом занести.

– А что это ты делала?

– Огород вам полола и поливала. – Она посмотрела на Фэйгана, который складывал в кучу дрова. – Он вам форели немного принес. Она там, в воде, на столе у вас.

– Наверно, отцу его рыба показалась слишком мелкой.

Я обиделась за Фэйгана. – Фэйган заботится о вас, миссис Элда. Иначе б он не стал против воли отца к вам приходить. – Я кивнула в сторону Фэйгана. – Он там дрова для вас рубит.

– Вижу. Я не слепая еще. – Она хмуро посмотрела на меня. – Не слишком ли ты быстро на его защиту бросаешься? И что, долго он здесь-то?

– Сразу как солнце встало.

–Так долго? Думаю, ты ему уж все про прошлую-то ночь растрезвонила.

– Фэйган пойдет со мной, как только из дома улизнуть сможет.

Она нахмурилась. – Подумай, что ты делаешь, Кади Форбес.

– Он сам захотел туда идти, миссис Элда. Я ж его не просила.

– Ты в нем огонь разжигаешь, от которого он может сгореть и раньше времени прямо в царство Небесное отправиться.

– Может, он спасение получит так же, как я.

– Это хорошо, конечно, когда-нибудь после, но сейчас-то ему надо с отцом своим жить.

– Ну, его могут за это побить, но как только они услышат...

– Может, тебе глаза открыть надо, Кади, дитя милое. Или ты не замечала синяки, с которыми он ходит? Ты не думала, почему это он с утра до ночи дома не бывает? Броган-то из всех душу выбивает, запугал его маму, братьев, только Фэйгана одного переломать не может.

Когда миссис Элда говорила о Фэйгане, что-то странное было в ее глазах – там были и гордость, и отчаяние. Еще с минуту она смотрела на него, потом перевела взгляд на меня.

– Будь осторожна, а то пожнешь бурю!

Фэйган вернулся, как только стемнело. Его отец и братья сказали, что пойдут охотиться на енотов. – Я думал, папа Дугласа дома оставит. Он так злился.

– Почему?

– Дуглас опять в свое ружье слишком много пороха положил. Папа сказал, взорвет он себя когда-нибудь ко всем чертям, ежели не будет повнимательней. Мама пошла спать.

– Она что, заболела? – поинтересовалась миссис Элда.

– Устала просто. – Он посмотрел в сторону. – Иногда она очень грустная бывает, а почему, не говорит.

Старушка посмотрела в темноту. – Люди получают, чего добивались, а потом узнают, что это вовсе не то, что им надо было.

Фэйган посмотрел на нее. Что-то промелькнуло в его глазах.

Наступала ночь, и миссис Элда все больше беспокоилась.

– Я тут прошлое далекое вспоминала. А прошлой ночью мне мама моя приснилась, – сказала она. – Она сидела перед очагом, такой молодой смотрелась. Шила она что-то, а я была как будто бы опять маленькой девочкой. Она мне сказала: «Глаза Господа видят все, Элда, они видят и добро, и зло». А я спросила ее, почему Он просто не сделает так, чтобы все хорошо было.

Я подалась вперед. – И что она сказала?

– Она сказала, что Он ждет.

– Чего ждет, мэм?

– Ну, если б я это знала, я б так не тревожилась из-за этого сна!

– Ну, она ж только спросила, миссис Элда, – вступился за меня Фэйган.

– Она всегда задает вопросы, – сказала миссис Элда. – Всегда лезет не в свое дело, и идет туда, куда не надо. Такая она есть, а теперь пошла туда, втянула нас обоих в это и не говорит мне, что будет дальше!

– Вы просто за нас переживаете, миссис Элда, не надо! – Я так сильно хотела услышать, что еще скажет человек Божий, что ее опасения меня не расстроили и не остановили. – Я пойду сейчас, не буду ждать, пока еще стемнеет.

Фэйган с готовностью встал.

– Ну, пусть Бог поможет вам обоим, – сказала миссис Элда, положив руки на колени. – Пусть Бог поможет вам.

– Стой, – сказал Фэйган, потому что я побежала вперед. Он не мог идти рядом со мной, потому что я почти летела, едва касаясь земли. Я целый день ждала, чтобы, наконец, пойти вниз, к реке. Я быстро пошла через реку, вытянув руки в стороны, чтобы держать равновесие. На другом берегу навстречу нам поднялся человек Божий, он был готов говорить с нами.

– Сэр, со мной пришел Фэйган. Он тоже хочет слышать, что Бог говорит.

Человек Божий стоял перед нами, как черная тень на фоне звездного неба. – Ты слышал когда-нибудь про Иисуса, парень?

– Только всуе, сэр, во всяких выражениях, – сказал Фэйган дрогнувшим голосом.

Я покраснела. – Не от меня, сэр, – быстро сказала я.

– Не от нее. – Фэйган взял меня за руку. Его ладонь была потной, он дрожат.

– Успокойся, – мягко сказал человек Божий. Он приветливо протянул руки, жестом приглашая нас. – Садитесь, я расскажу вам о пришествии Господнем.

На этот раз он не разжег костер, и мы под покровом ночи чувствовали себя безопаснее. Мы не обращали внимания ни на что, кроме его голоса. Он начал свой рассказ с сотворения мира и грехопадения человека, закона, принесенного пророком Моисеем, который говорил с Богом лицом к лицу, а потом говорил о пророках, которые призывали к покаянию и были убиты за свою веру.