Текст книги "Последний пожиратель греха"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Она снова стала качаться и посмотрела на Фэйгана.

– Очень бы я хотела, чтоб он сюда ко мне поднялся, ну, на стаканчик вина из бузины.

– На меня и не глядите. Я не буду его сюда звать. Папа велел, чтоб его все стороной обходили.

– А, папа твой! Тебя ж это до сих пор не останавливало.

Фэйган повернул голову и посмотрел на меня.

– Не смотри на меня так, Фэйган Кай. Я ничего ей не говорила.

– А мне и не надобно было говорить. Это ж ясно как день.

– Что ясно? – сказал Фэйган с вызовом, испытывающее глядя на нее.

– Что, я не права разве?

Он сжал губы и ничего не ответил.

– У вас с Кади так много общего!

– Ничего у нас нет общего, – сказал Фэйган. Было легко заметить, что мы обе ему надоели.

Элда посмеивалась, глядя на его смущенный вид. – Просто вы оба другие голоса слушаете – не только своих папу с мамой.

– Это про какие вы голоса говорите?

—Ну, если б я это знала, я куда мудрей бы была. Ну, попробую угадать. Кади свое сердце слушает, а ты свою голову собственную, а вовсе не то, что говорят вам.

Фэйган посмотрел на меня: его взгляд говорил о том, что эта старая женщина сама не знает, что говорит. Но мне казалось, что в словах миссис Элды есть какой-то больший, скрытый смысл. Иногда у меня было чувство, что она, нас испытывает. Или куда-то подталкивает. Ведь это она указала нам путь на Гору Покойника. Но ничего хорошего мне это не принесло.

Теперь она подталкивала нас идти к этому незнакомцу у реки.

– А ты не думал своего отца спросить, чем он ему так не угодил? – сказала она Фэйгану.

Я стала защищать Фэйгана:

– Как бы он его про то спросил, коли тот его из-за пожирателя грехов с крыльца сбросил?

Судя по его взгляду, Фэйган не оценил мою помощь.

– Папа сказал, что никому туда ходить не надобно, – сказал он, глядя в сторону. – И конец.

Миссис Элда усмехнулась:

– Что ж, значит как раз это и есть начало.

Фэйган нахмурился:

– Почему вы так его ненавидите?

– Ненависть – слово сильное. Я его не ненавижу вовсе, парень. Просто он на себя много берет. И так всегда было. Не должен он за людей решать! Они сами за себя решать должны.

Броган Кай делал больше, чем решал за других людей, но мне не хотелось говорить о нем – его жутком взгляде или руках, которые едва не выпустили из меня дух.

Миссис Элда вздохнула. – Я точно хочу того человека послушать. Мне уж не так долго на этой земле осталось, и хорошо бы мне услышать, что Господь сказать мне хочет, прежде чем я пред лицом Его стоять буду. – Она посмотрела на нас обоих. – Ну, кто из вас смелый, чтобы человеку тому приглашение от меня передать? Сказать, что надо навестить больную, старую женщину, которая уж одной ногой в могиле стоит, а другой на земле грешной?

– Не говорите так, миссис Элда! Почему вы про смерть все время говорите?

– А почему мне про то не говорить? Я старая уж, а такой путь у всякой плоти. Никому от этого не уйти.

– Иногда вы так говорите, как будто спешите туда невесть как!

– А что ж, меня здесь ничего не держит. Вся семья моя за горы уехала, а друзья умерли уже.

– А как же мы? – спросила я со слезами.

– А вы друг друга нашли.

– Не говорите о смерти много так, миссис Элда. Кади от этого грустно, она ведь только месяц, как бабушку свою потеряла.

– Ну, видите, что я имею в виду? – сказала она с улыбкой, глядя на нас обоих. Затем посерьезнела. – Хорошо. Не будем больше о смерти моей говорить. Фэйган нам расскажет, что человек тот говорил, пока он там в кустах, да в траве прятался.

Фэйган покраснел: – Мне там не все слышно было, река шумит ведь.

– Ну, так скажи нам, что слышал.

Он сделал вздох и почесал голову. – Первый раз, как я его слышал, он сказал, что грехи отцов посещают детей до четвертого рода.

– Наверно, поэтому у нас пожиратель грехов есть, – сказала миссис Элда, глядя на Фэйгана. – Чтобы зло не мучило нас все время.

– А потом он сказал: «Возвещу имя Его среди братьев, посреди собрания буду петь Ему хвалу».

– Ну надо же!

– Вчера он говорил про скалы и про ласточек.

– Скала и ласточки, – сказала миссис Элда, размышляя. – Может, он имел в виду утесы, где ласточки себе гнезда делают, что около Ущелья.

– Еще он говорил о домах на песке.

– Ну, это совсем уж глупость, – засмеялась миссис Элда. – Все ведь это знают. Зачем он такое говорит?

Фэйган пожал плечами. – Я слышал, как он сказал: «Камень, отвергнутый строителями, сделался главой угла, и это от Господа».

– Скалы и ласточки, дома на песке, отвергнутый камень, – произнесла миссис Элда и покачала головой. – Может, твой отец прав, и не надобно его слушать. Глупо это все звучит. – Она опять стала тихонько покачиваться, глядя на горную даль, как она часто это делала. – Ну, теперь идите оба. Мне бы отдохнуть надо.

Она хотела не отдыхать. Она хотела поразмышлять о том, что сказал Фэйган. Хорошо было бы узнать, о чем именно. Но я решила, что она, наверно, думает о прошлом и пытается вспомнить то, что давно забыла.

– Пожиратель грехов за вареньем-то приходил? – спросил Фэйган, когда мы спускались по тропинке, которая вела от дома миссис Элды к лугу.

– Нет, так и не приходил. Банка, наверно, там и стоит. – Внезапно ко мне пришла идея, и я бросилась бежать.

– Ты куда?

– На кладбище! – крикнула я через плечо.

Банка варенья по-прежнему была там. Я взяла ее и краешком платья вытерла пыль.

– И что ты собралась с ней делать? – спросил Фэйган, задыхаясь от быстрого бега.

– Отдам это пчелиной фее.

– Какой такой пчелиной фее?

– Женщине той, которая живет в хижине у подножия Горы Покойника.

– Та сумасшедшая?

Я посмотрела на него: – А кто сказал, что она сумасшедшая?

– Моя мама. Я сказал, что видел хижину, а она сказала туда вообще не ходить. Потому что женщина та сумасшедшая.

– Не верю я этому.

– Мама говорит, что она своих собственных родителей убила.

– Миссис Элда сказала, что Роза О’Шерон сама себя убила, а как Маклеод умер, никто не знает.

Фэйган заморгал от удивления, потом его лицо помрачнело.

– Держись от этой женщины подальше, поняла? Моя мама врать не будет.

– Я не говорила, что она врет.

– Ты сказала!

– Миссис Элда старше всех в этих горах. Я думаю, она уж точно больше всех знает. И больше твоей мамы.

– Может, тебе и от Горы Покойника подальше держаться надо! От того, что ты пожирателя грехов ищешь, одни беды у тебя!

– Ты совсем, как папа твой говоришь! – сказала я, рассердившись. Он побагровел. Когда я вышла за ворота кладбища, он преградил мне дорогу.

– Ты не пойдешь туда, Кади.

Когда я попыталась пройти, он выхватил у меня банку с вареньем и с силой швырнул ее. Она ударилась о ствол сосны, стекло разбилось вдребезги, а малина разлетелась во все стороны. – Ну, теперь ты что будешь делать? – Я попыталась его ударить, но он поймал мою руку, развернул меня и крепко держал, не выпуская. Я постаралась вывернуться, пыталась его толкать, ударить его пяткой по ногам, – все бесполезно. – Слушай, глупая девчонка! Я ж для блага твоего это сделал!

– Люди сами за себя должны думать!

– Может, все слова старушкины повторять теперь будешь?

– Может, задушить меня хочешь, как твой отец?

От неожиданности его руки разжались, мои слова повергли его в шок. Он оттолкнул меня. – Что ты сказала?

Я развернулась и с ненавистью посмотрела на него. – Я ненавижу тебя, Фэйган Кай! Я ненавижу тебя и твоего отца! Слышал?

Его лицо вытянулось, я видела, что мои слова его больно хлестали. – Слышал.

У него было такое лицо, что мой гнев быстро утих, и я даже испугалась. Чувствуя себя виноватой, я старалась оправдаться: – Зачем ты банку разбил? Она ж не твоя.

– Так это был отец? – спросил он упавшим голосом.

Он выглядел таким убитым, что мне хотелось как-то смягчить вину его отца. – Он меня поймал, когда я с реки шла. Сказал, что я против него все делаю. – Я чувствовала угрызения совести. Мой язык был, как пламя огня: теперь я боялась, что этот огонь разрушил нашу дружбу. Обычно, когда что-то уже разрушено, слишком поздно понимаешь, как много это для тебя значило. – Фэйган, про это никто не знает. Клянусь тебе. Я не говорила моему папе и вообще никому. И не скажу. Вот тебе крест. Я бы тебе не сказала, если б ты банку не разбил!

– Ты-то чего плачешь? Это яв аду гореть буду.

– За что гореть? – спросила я, всхлипывая и вытирая нос.

– За все, что мой отец сделал. Как тот человек сказал. Грехи отцов переходят на их сыновей.

– Но это несправедливо! Ты что-то не так услышал!

– Я точно слышал.

– Ты сказал, там река...

– Я точно это слышал, говорю тебе! – На его глазах были слезы, и я вспомнила, как он плакал, когда шел с реки.

Я подошла ближе. – Тогда, я думаю, нам обоим пожиратель грехов нужен.

– А что хорошего, если мы его найдем? Мы ведь не умерли еще?

– Может, он наши грехи сейчас забрать сможет?

– А зачем он станет это делать?

– Не знаю. Но можно ведь его спросить, что мы теряем?

Он немного подумал, покусывая губу. – Ладно, – сказал он уныло. – Завтра. Я буду тебя ждать, где ручей Кай впадает в реку. Мы идем на охоту.

– 10 -

Прячась за кустами горного лавра, мы с Фэйганом наблюдали за хижиной безумной женщины, ожидая, когда она выйдет из дома. Ни один из нас не был достаточно смелым, чтобы подойти к дому и позвать ее. И ни один из нас не хотел переступать этот страх. Было еще рано, и мы использовали это как оправдание, ожидая, когда наконец взойдет солнце и зальет светом долину. Мы оба промокли от обильной росы, которая была повсюду на траве и листьях.

– Вчера вечером я ходил того человека слушать, – прошептал Фэйган.

– Что ж он на этот раз сказал?

– Он опять звал нас прийти к нему и слушать слово Господне, и тогда мы обретем покой душам нашим.

– Мы обретем покой, точно. В могилах, когда умрем прямо там на месте.

– Мне показалось, он не так говорил. Но я не стал реку переходить, потому что отец мой и братья меня могли увидеть. Они следят, чтоб никто туда не ходил.

– Я боюсь этого человека, Фэйган.

– А я не его боюсь. Я за него боюсь. – Он отбросил со лба волосы, нахмурился. – Я не думаю, что мой папа станет что-то делать человеку, который от Бога пришел.

Я ничего на это не ответила, но кошмарный сон не выходил из головы. Мне казалось, что Броган Кай способен на все, ведь он едва не задушил меня. Я подумала, что он, наверное, возомнил себя богом. По крайней мере, в этой долине. Из лесу вышла олениха с двумя оленятами, нисколько не боясь. Они паслись совсем недалеко от нас. Фэйган выпрямился и пристально смотрел в сторону леса. – Посмотри туда! – На его лице был написан восторг. Я посмотрела туда и увидела огромного оленя, стоявшего в тени между деревьями. Рога на его гордой голове напоминали величественную корону. – Первый раз такого огромного вяжу. Почему у меня ружья нет?

– Как ты можешь говорить так? Он же такой красивый!

– Им целую зиму вся семья кормиться может.

Я смотрела на него и думала, как хорошо, что у него есть только рогатка.

Когда открылась дверь хижины, олениха быстро подняла голову и прыгнула обратно в лес, оленята бросились следом за ней. Большой олень словно растворился в лесной чаше. Мы с Фэйганом немного подались вперед и стали смотреть на хижину сквозь нависающие лозы, ожидая появления это странной Блетсунг Маклеод.

Она вышла в длинной ночной рубашке, светлые волосы струились золотым каскадом и завивались ниже пояса. Она потянулась и зевнула, прикрыв рот ладонью, прошла через крылечко и остановилась на самом краю, глядя на гору. Потом свистнула по-птичьи и довольно долго ждала ответа. Свистнула еще раз, подождала еще.

– Вот оно в чем дело? Ты слышала?

– Да, – прошептала я, когда из лесу на горе раздался ответный свист.

– Это ни на какую птицу, что я знаю, не похоже.

Блетсунг Маклеод вернулась в дом.

– Почему бы тебе не сделать что-нибудь и не подарить ей, Катрина Энис? – спросила Лилибет, сидя неподалеку от нас.

– А что сделать?

– Я ничего не говорил, – сказал Фэйган и посмотрел на меня.

– Это Лилибет.

– Не строй из себя сумасшедшую!

– Я и не строю. – Я обиделась и встала.

– Ты куда?

– Вниз, к ручью, нарву цветов.

– Цветов? Сейчас?

– Я сделаю ей венок, Фэйган. Может, она будет добрее к нам, если мы подарим ей что-то. А раз ты разбил варенье...

– Ну, иди, собери цветы. Я буду смотреть.

Я стала пробираться через дикий виноград и шиповник и подошла к ручью. – Почему он тебя не видит? – я спросила Лилибет. Я устала от ее таинственных ответов.

– Ты знаешь почему.

– Потому что тебя нет. Потому что ты только в моей голове.

Лилибет слегка улыбнулась, сидя на мшистом камне, взгляд ее ясных, голубых глаз говорил о том, что она хорошо знает меня.

– Гервазе Одара думает, что ты привидение, – упрямо продолжала я.

– Она думает, что я даже хуже.

– Но это несправедливо.

– Жизнь несправедливая. Она трудная. От первого до последнего вздоха.

– Почему это так?

– Потому, что люди упрямые. Они хотели своих путей, и Бог им это позволил.

– Поэтому Фэйган и я должны страдать.

– Как все. Это долгое испытание веры, которое готовит тебя к тому, для чего ты предназначена.

– К чему?

– Узнай.

– Почему ты не можешь мне это сказать?

– Потому, что ты тоже упрямая. Ты все еще отказываешься понять истину, хотя истина вокруг тебя везде и всюду, от самой земли до самых звезд.

Вся злость вдруг вышла из меня, и горло сдавила грусть.

– Я не хочу быть упрямой, Лилибет. Я хочу понять.

– Ты соберешь все кусочки, и Бог прольет на них свет.

– А когда это будет?

– В то время, которое Он выберет.

Я быстро собрала все нужные мне цветы и вернулась к Фэйгану, который сидел на прежнем месте. – Она еще в доме. Огонь развела. Видишь дым?

Я села и стала быстро плести венок, оставляя дырочки между стеблями и вплетая туда другие цветы. Я думала о том, что сказала Лилибет, по-прежнему не понимая этого. Я посмотрела на свое произведение, надеясь, что Блетсунг Маклеод оно понравится больше, чем маме. – Готово.

– Это красиво, Кади. – Мне было так приятно это слышать, что я покраснела. – Тебя твоя мама научила?

– Бабушка.

Набравшись храбрости, мы вышли на открытую поляну у подножия Горы Покойника и подошли к маленькому домику.

– Эй! – закричал Фэйган. Я была рядом и держала в руках венок – так, чтобы Блетсунг Маклеод его увидела. Она не показывалась, тогда Фэйган крикнул еще смелее и громче:

– Эй! Отзовитесь!

Мое сердце громко забилось:

– Гляди, занавеска зашевелилась.

– Пошли теперь. Вперед. – Фэйган сделал мне знак рукой и пошел к дому.

– Мэм, мы вам что-то принесли!

– Не надобно ничего мне. Уходите!

– Да мы просто мимо шли!

– Идите отсюда, я сказала!

Я приуныла и упала духом, а Фэйган не сдавался: – А вот и не уйдем, пока не выйдите к нам! – он говорил с настойчивостью своего отца. Сейчас он, как никогда, был похож на него.

– Фэйган, – испуганно прошептала я. Я уже и так достаточно бед натворила и боялась, как бы он не сделал еще хуже.

– Кади Форбес, я тебе уж сказала не ходить сюда, а ты еще этого грубого мальчишку с собой привела! Прочь отсюда! Давайте!

Лицо Фэйгана сделалось багрово-красным. – Я не хотел вовсе быть грубым с вами, мэм. Но нам – Кади и мне – поговорить с вами надобно! Да ничего плохого мы вам не сделаем. Он подтолкнул меня:

– Скажи.

– Мы не собирались вам никакого зла делать, – крикнула я в подтверждение его словам. – Мы вам принесли что-то!

Немного погодя Блетсунг Маклеод все же открыла дверь и вышла на крыльцо. Теперь на ней была поношенная черная юбка и выцветшая синяя блузка. Волосы – наскоро заплетены в косу. – Ну, что тебе еще надобно, Кади Форбес? – сказала она в отчаянии. – Ну что тебе здесь надобно в этом Богом забытом месте?

– Мне надо все кусочки собрать вместе. – Я знала, что никто не поймет моих слов, как, впрочем, и я сама. Фэйган в недоумении посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Блетсунг Маклеод остановилась в глубине крыльца. Сейчас она напомнила мне ту олениху в лесу, которая стояла на поляне, готовая прыгнуть в чащу при малейшей опасности. Мне даже казалось странным, что передо мной вообще взрослая женщина. Теперь, когда я увидела ее такой незащищенной, все мои страхи исчезли, и вместо этого я почувствовала к ней любовь и жалость. Я сказала Фэйгану: – Она боится нас.

Он чувствовал то же. – Давай пойдем медленно.

Когда мы подошли ближе, она бросила торопливый взгляд в сторону леса, все ее движения выдавали нервозность и страх. Я тоже посмотрела в сторону леса, думая, нет ли там медведя или рыси, но ничего подобного там не было. Мы с Фэйганом шли дальше, пока не оказались у нижней ступеньки. Я положила венок на крыльцо у ее ног и чуть отступила назад.

Она нагнулась, подняла венок, посмотрела на него. Потрогала пурпурные лепестки, потом в смущении взглянула на меня:

– Спасибо, Кади. – Это прозвучало почти как вопрос. Ее недоверчивый взгляд перешел на Фэйгана, она стала его рассматривать. – Как тебя зовут, парень?

– Фэйган, мэм. Фэйган Кай.

Она насторожилась. – Сын Брогана Кая?

– Да, мэм.

– Да ты не похож на него.

– Да, мэм, говорят, я на маму похож.

Она продолжала изучать его, слегка наклонив голову. – А ведь правда. Глаза у тебя, как у матери. – Она печально улыбнулась:

– Как Йона-то поживает?

– Ну, не жалуется.

– Да она и не станет. – Блетсунг Маклеод опять посмотрела в сторону леса, сделала шаг вперед, положив на перила тонкую мозолистую руку. – Она получила, что хотела. – Она вздохнула и опять посмотрела на нас. Она не спросила, зачем мы пришли, похоже, не хотела так просто отвечать на наши вопросы.

Фэйган, кажется, забыл о пожирателе грехов. – А вы маму мою откуда знаете?

– Здесь в долине все всех знают. – Ее голос звучал грустно.

– Я совсем недавно про вас услыхал – может, несколько месяцев назад.

Кажется, Фэйган не понимал, с каким вызовом он это говорил.

Блетсунг Маклеод закрыла глаза и опустила голову.

– Зачем ты говоришь так, чтоб ее обидеть? – прошептала я возмущенно.

Лицо Фэйган дернулось. – Да я не хочу ее обидеть. Я хочу правду знать. – Он посмотрел на стоявшую на крыльце женщину. – Говорят, вы своих родителей убили.

Она подняла голову и посмотрела на него, голубые глаза потемнели от боли. – Да? А еще что говорят?

Решив, что Фэйган уже все испортил, я потянула его за рукав, думая этим его остановить. Но это его не остановило.

– Еще говорят, что вы сумасшедшая.

Теперь она просто стояла и смотрела куда-то между нами, не говоря ни слова.

– А Кади говорит, что вы пчел завораживаете и про пожирателя грехов что-то знаете.

Теперь Блетсунг Маклеод смотрела на меня, стараясь поймать мой взгляд.

– А лет тебе сколько, Кади?

– Десять, мэм.

– Ты больна чем-то? Может, опухоль у тебя или что другое, что жизнь у тебя забирает?

– Нет, мэм.

– Ну, а тогда иди домой и забудь про пожирателя грехов.

– Не могу.

Фэйган сделал шаг вперед. – Ей с ним поговорить надобно, и мне тоже.

– Да он вас к себе не подпустит.

– Мне у него спросить кое-что надо.

Ее глаза загорелись. – Спросить? Суешь свой нос, куда тебе не следует! А зачем? Чтоб вам еще больше сплетен всяких наболтать, как вся ваша родня делает? Не буду я вам помогать! – Она собралась уходить.

– Ну, если вы нам не поможете, так мы его сами найдем, – сказал Фэйган с вызовом.

Блетсунг Маклеод повернулась к нам и наклонилась вперед. Лучи солнца осветили ее лицо – она действительно казалась немного сумасшедшей. – Оставьте вы его! Хватит за ним охотиться, как будто зверь он какой и не чувствует ничего! – Она посмотрела на меня:

– Ради всего святого, Кади Форбес, он ведь грехи твоей бабули на себя взял. А тебя как-то рысь чуть было не съела, так ведь? Он и твои грехи тоже на себя возьмет. Да будь ты благодарной ему и оставь его в покое!

Я закрыла лицо руками и заплакала. Фэйган обнял меня и прижал к себе, как это иногда делал Ивон.

– У вас нет права так с ней говорить и ее до слез доводить!

– Раз ты друг ей, Фэйган Кай, так и объясни ей, – устало сказала она и скрылась в доме. Тяжело стукнул засов.

Всю дорогу домой Фэйган старался меня развеселить, но напрасно. Прорвались накопившиеся во мне чувства. Не все чувства можно высказать и забыть. Иногда они просто накапливаются внутри, а потом вырываются наружу.

Мне не хотелось идти на охоту с Фэйганом. Не хотелось ловить рыбу или собирать цветы. Я была настроена делать то, что уже решила делать. Поэтому, когда мы подошли к ручью Кай, я сказала, что иду домой.

Когда я шла через лес, меня осенило, как будто вспышка молнии: Блетсунг Маклеод могла знать о рыси только от пожирателя грехов.

Фэйган составлял мне компанию три дня подряд, но потом заупрямился, передумал и пошел на охоту. «Да не знает она ничего о пожирателе грехов».

Я немного прошла вместе с ним, надеялась, что он передумает, но он не передумал. Тогда я одна пошла наблюдать за хижиной Блетсунг Маклеод. Сидя в зарослях, из-за тяжелой полуденной жары я задремала, а когда проснулась, увидела в окне Блетсунг Маклеод. Я стала подбираться ближе, пытаясь понять, почему она разговаривает с воздухом. Потом я увидела его. Под ее окном сидел человек.

Блетсунг Маклеод не смотрела на него, он же сидел внизу под окном, склонив голову. Что это за шляпа у него на голове? Капюшон!

Мое сердце заколотилось, я стала осторожно подкрадываться ближе к ее дому, стараясь не создать никакого шума.

Блетсунг посмотрела на горы и заговорила. Я не слышала, что она говорила, потому что была еще далеко от ее дома. Она говорила, потом слушала. Как жать, что мне ничего не слышно! Казалось, они не спешили закончить разговор. Никто не умер, значит, она наверняка говорила не о том, что ему нужно идти на похороны.

С громко стучащим сердцем я продолжала наблюдать за ними: их странная дружба меня заинтриговала.

Блетсунг Маклеод замолчала и стала слушать. Потом ее губы снова зашевелились, она больше высунулась из окна, стараясь дотянуться до него рукой. Он поднял руку навстречу ей. Их пальцы едва не соприкоснулись, и он быстро встал и торопливыми шагами пошел к лесу. Опять он ускользал от меня, и когда теперь вернется, неизвестно – ведь он узнал, что я его разыскивала.

– Пожиратель грехов! – закричала я. Я побежала к нему, продираясь через дикий виноград. – Пожиратель грехов! Подождите! Подождите!

Он стал убегать от меня.

– Кади, остановись! – Блетсунг выбежала мне наперерез и схватила меня, прежде чем я успела забежать в лес. – Кади, не надо! Не надо тебе... – По ее щекам текли слезы. – Детка, подожди...

Я отчаянно вырывалась и пинала ее, и мне удалось убежать. Я бросилась в лес и что есть силы погналась за пожирателем грехов. Кричала ему вслед, просила остановиться.

Но он не останавливался.

Я бежала за ним, продираясь сквозь лесные заросли и сплетшиеся ветки, пока не заблудилась в зарослях акации.

Едва переводя дыхание, я остановилась и посмотрела вокруг. Прислушалась. Должно быть, пожиратель грехов забрался на гору и спрятался от меня среди скалистых утесов.

Было совсем тихо.

– Пожиратель грехов, где вы?! – крикнула я задыхаясь.

Тишина.

– Я не уйду, пока не поговорю с вами! – Я пошла дальше, в чащу леса. Растерянная и испуганная, я звала его и все выше поднималась на гору. Но решимость меня не покидала. Задыхаясь, я остановилась. – Ну, пожалуйста! Мне надо поговорить с вами! – Серое небо пронзила молния. Зашумел дождь, стуча по листьям, и раздались раскаты грома. – Пожиратель грехов!

– Я здесь.

Я быстро повернулась туда, откуда услышала звук его голоса – откуда-то из зарослей акации. Он был совсем рядом. – Я вас не вижу! – Я сделала еще несколько шагов.

– Говори оттуда, где ты стоишь.

Я помолчала немного, потом сказала:

– Я банку варенья оставила у бабушки на могиле для вас, а вы не пришли.

– Я не знал, что ты так добра ко мне.

– Ее там нет уже. Фэйган разбил банку. Я вам другие принесу, если хотите. У мамы целая полка. Она не заметит, если я одну возьму.

– Нет, не делай этого. Я не нуждаюсь.

Да, он берет у Блетсунг Маклеод свежий хлеб и мед. – Варенье хорошо с хлебом будет.

Затрещали ветки, и я поняла, что он держался от меня на том же расстоянии. Если я делала шаг, он тоже делал шаг, а то и два.

Мне стало обидно и грустно. – Вы же говорите с Блетсунг Маклеод. Почему вы со мной не говорите?

– А разве мы не говорим? – Его слова звучали шутливо.

Теперь его голос доносился с другой стороны. Я стала пробираться туда, откуда его слышала, не замечая, куда иду, пока идти стало легче. – А можете вы забрать мои грехи, пожиратель грехов?

– Я это и так сделаю, Кади, ты же знаешь. Когда придет время. Если сам не умру к тому времени. Но вместо меня тогда другой кто-то будет.

– Мне надо сейчас.

– Милая, но так не делается.

Я остановилась и спросила в отчаянии:

– Но почему нет? Что мне сделать, как показать, что я раскаиваюсь? Да я все что угодно сделаю. – Он долго молчал, я даже подумала, что он ушел и оставил меня одну в этом лесу.

– Скажите, для такой, как я, прощения нету? Что мне сделать, чтобы вину свою загладить?

– Можешь прямо здесь это и начать, Кади. Ты это и делаешь. Другим людям помогать, не думать о себе. Живи всю жизнь так, чтоб угождать Богу Всемогущему. И надеяться надо, Кади. Надеяться и молиться, чтоб в конце Он тебя простил. Попробуй так.

Он говорил с такой горькой печалью, что мне захотелось плакать. – Я стараюсь, пожиратель грехов, так стараюсь, но ведь то, что случилось, от этого не изменится.

– Не изменится.

– Я не хотела просить вас, чтоб вы еще больше на себя брали. Я просто не знаю, кто мне еще помочь может. А к человеку Божьему я не могу пойти, потому как все грехи мои на мне.

– Какой такой человек Божий?

– Ну, тот чужак, что к нам в долину пришел. Он у реки, внизу там. Он пришел сюда с Ущелья и говорит во имя Господа.

Пожиратель грехов долго молчал, и я снова решила его позвать:

– Где вы?

– Я не ушел, Кади, милая. Слушай меня внимательно.

– Я слушаю.

– Если я попробую это сделать – возьму на себя твои грехи, ты тогда сделаешь то, что я тебя попрошу?

– Да что угодно сделаю! – Сердце внутри громко стучало. – Всесделаю!

– Завтра приходи сюда. Блетсунг Маклеод покажет тебе тропу. Принеси все, что для церемонии надобно. Я съем хлеб, выпью вино и молитву скажу, а потом поглядим, как Господь распорядится.

Меня забила дрожь, чувства сменяли одно другое. Надежда. Радость. Страх.

– Кади, ты пообещать должна, что в любом случае сделаешь, о чем я попрошу тебя. Обещаешь?

– Обещаю.

– Могу я положиться на тебя?

– Да, обещаю! Клянусь, пожиратель грехов. Сделаю все, что вы попросите.

Несколько мгновений было тихо, потом он снова заговорил тихим, мягким голосом:

– Теперь ступай, Кади. Сделай еще несколько шагов. Видишь тропу?

– Да.

– Тогда до завтра, и пусть Господь помилует нас обоих. – Больше я его не слышала.

Тропа привела меня на луг перед домом Блетсунг Маклеод. Точно под ее окном тропа заканчивалась. Сама Блетсунг в это время смотрела в окно и ждала моего появления. Как только я показалась на опушке леса, она вышла мне навстречу. Я думала, она станет меня упрекать за то, что я так грубо вырывалась из ее рук.

– Он говорил с тобой?

Я посмотрела на нее: в ее глазах не было никакого гнева. – Да, мэм. Я думаю, он понимал, что я все равно буду за ним гнаться.

– Ну, что, легче тебе стало?

– Немного, мэм, но завтра будет лучше.

– Завтра?

– Он сказал, чтоб завтра я снова пришла и хлеб с вином взяла.

– Ох! – Она подняла голову и с тревогой посмотрела на гору.

– Простите, что я вырывалась от вас, миссис Маклеод. Мне очень надо было поговорить с пожирателем грехов. Мне просто пришлось...

Она посмотрела на меня сверху вниз и нежно погладила по волосам. – Я прощаю тебя, Кади. Я понимаю. – В её глазах показались слезы. – Мы все должны делать то, что должны делать. А сейчас иди домой.

Как только я отошла, она позвала меня:

– Кади! Приходи завтра ко мне в дом, если захочешь. Ну, как с пожирателем грехов поговоришь. Я тебе медовые лепешки приготовлю.

Ее приглашение меня удивило и очень тронуло. – Большое спасибо, мэм. – И я убежала счастливая.

– Интересно, зачем это тебе хлеб и вино? – сказала миссис Элда с невеселой улыбкой. – Не иначе, пожирателя грехов нашла?

– Да! Он живет на Горе Покойника, точно, как вы сказали.

– Только не болтай всем подряд, что я тебе это сказала. Брогану Каю не понравится, что я это говорю. Фэйган тоже его видел?

– Фэйган не пошел со мной, он на охоту пошел.

– Жаль, но тогда, может, он мне белочку крупненькую принесет, на жаркое.

– Я могу вам принести соленой свинины и копченой оленины, если хотите.

– Можешь? На этот раз у мамы попросишь или опять стянешь у ней из-под носа, как банку с вареньем?

Я покраснела. Все мои грехи по-прежнему были со мной. – Я спрошу. Обещаю.

– Ты можешь тогда хлеба и вина попросить у родителей.

Краска отлила от моего лица.

– Нет, мэм. Не могу.

Миссис Элда взяла меня за руку. – Может, ежели ты их попросишь, они поймут, как тяжело тебе.

– Они знают. – Наверное, мама считала, что я должнабыла страдать. Но она тоже страдала, и я это видела – и все из-за меня.

Миссис Элда нежно погладила меня по руке. – Думаю, у них и своя вина есть, Кади.

Я нахмурилась, ее слова меня удивили. – Мама и папа ничего плохого не сделали.

– Ты так думаешь?

Я убрала свои руки из ее ладоней. – Я знаю.

– Детка моя, ты вовсе ничего не знаешь об этой долине и людях, которые живут здесь. – Она посмотрела куда-то мимо меня, потом запрокинула голову и закрыла глаза. – Ну и не думай об этом. Правду как ни закопай глубоко, она все равно на свет выйдет.

Я вышла из дома еще до рассвета, очень тихо, стараясь никого не разбудить. Было полнолуние, луга заливал сияющий лунный свет. Я побежала к дому миссис Элды и всю дорогу думала о человеке Божьем, который был у реки. Окна миссис Элды были освещены. Я постучала в дверь, она сразу же пригласила меня войти, и как только я появилась на пороге, сказала:

– Я всю ночь о тебе думала. Все готово, милая.

На столе стоял кувшин, до половины наполненный ежевичным вином, маленькая буханка хлеба и большое белое полотно.

Я обняла миссис Элду. Она ответила тем же и потрепала меня по щеке.

– Скажи пожирателю грехов, что миссис Элда Кендрик большой привет ему шлет. Сделаешь это для меня, Кади?

– Да, мэм.

– И еще скажи ему от меня кое-что, ладно, Кади? Скажи, что имя его я не забыла.

– А вы мне его скажете, миссис Элда?

– Это ему решать: говорить тебе или нет, детка моя, – она грустно улыбнулась и выпустила меня из объятий. – Фэйган тебя там встретит?

– Он не знает, что я туда иду. Это только между мной и пожирателем грехов.

– И Богом. Никогда не забывай, что только Бог скажет тебе «да» или «нет» в конце.

– Даже если бы хотела, я никогда не могу об этом забыть. – На самом деле, мной руководил именно страх перед Ним. Я хотела во что бы то ни стало освободиться от грехов и осуждения и не гореть всю вечность в аду.

– Я буду думать о тебе, Кади, все время, пока ты назад не придешь. Потом зайди и расскажи мне все. Не держи меня в незнании. Слышишь меня?

Назад к карточке книги "Последний пожиратель греха"