Текст книги "Последний пожиратель греха"

—Фэйган говорил правду, – сказал Сим. – Вам не нужен пожиратель грехов. Вам нужен Иисус Христос!

—Говорю вам, не слушайте его! Мы всегда так жили с незапамятных времен, и не будем мы свои законы менять!

—Теперь конец этому! – крикнул Сим властным голосом. – Все было сделано на кресте Иисуса Христа!

—Это моя долина! – закричал Броган в бешенстве. – И никто мне перечить не будет, если хочет живым остаться!

—Это не так, папа! – крикнул Фэйган.

—Ты тут про Бога говорил? Ну, пусть Бог нас рассудит! – Броган Кай поднял ружье Дугласа и прицелился прямо в сердце Сима. Фэйган бросился между отцом и Симом, но Сим двигался быстрее. Он успел схватить Фэйгана за руку и уложить на землю, прежде чем Броган нажал на курок.

Ружье взорвалось. Я услышала крик и в изумлении поняла, что это крик Кая. Он уронил ружье, часть руки была оторвана, лицо было черным от пороха и красным от крови. Он упал на колени, крича от ужасной боли. Дуглас смотрел на него с ужасом.

—Броган! – закричала Йона, сбегая по ступенькам. – Броган! Броган... – Она упала на колени и прижала его к себе. Фэйган подошел и встал на колени рядом с ней. Он плакал, видя страшные мучения отца, в то время как мать прижимала его к себе, слегка покачивая.

– Ты, дурак! – сказал Клит Дугласу. – Ты опять слишком много пороха зарядил. Тебе ж папа сто раз говорил! – Дуглас скрылся за спиной своего брата и быстро исчез в лесу.

Сим с жалостью смотрел на Брогана. Он прошел вперед, присел на корточки рядом с Броганом и Йоной и передавил запястье Брогана, чтобы остановить кровь.

Кай перестал кричать и обмяк на руках Йоны.

– Он умер! Ох, он умер, – плача сказала Йона.

– Нет, милая, – сказал Сим. – Он просто сознание потерял.

– Пусть умирает! – раздался чей-то злобный голос. —Лучше б от него избавиться!

Сим поднял голову и посмотрел вокруг. – Вы что, будете проклинать раненого? Он не хуже, чем любой из нас.

Подошла Гервазе Одара. – Нужно чистое полотно.

Миссис Элда с трудом поднялась из кресла. – Занесите его ко мне в дом.

Сим Джиливрэй, которого обманули и у которого украли двадцать два года жизни, поднял Брогана Кая и понес в дом. И старая женщина, которой Броган причинил столько зла и обид, помогала своей отверженной дочери и горной знахарке ухаживать за ним.

Люди толпились около дома миссис Элды, ожидая известий и бормоча о том, что следует делать. Спустя какое-то время Сим вышел из дома.

– Он выживет. От правой руки ему уж пользы не будет, и на правый глаз он ослеп. Но жить он будет.

Я вздрогнула от удивления, когда вперед вышел мой папа, Ангор Форбес. – Мы тут поговорили и подумали, что ежели кто и заслуживает, чтоб уйти от всех и пожирателем грехов стать, то это сам же Броган Кай. Он тебя обманул, Сим. Надо, чтоб он заплатил за это.

Сим нахмурился и посмотрел на остальных. – И вы с ним согласны?

—Да!

– Вы думаете, что меня обманули?

– Да! – ответили они громко.

—Как ты решишь, так и будет, и мы так и сделаем, – сказал мой папа.

Сим стоял на крыльце и смотрел на него. – Ты надеешься, что я скажу, будто мести хочу?

Краска залила лицо папы. Было видно, что ему стыдно, но он стал защищать себя. – Он же столько лет нас в страхе держал. И меня, и всех мужчин здесь. Нам бы лучше было, если б его больше с нами не было.

– Вам не нужно больше Брогана Кая бояться, – просто сказал Сим. – У него бы никогда над вами власти не было, если б вы ему не дали. Вы говорите, будет, как я скажу? Ну, так я говорю. Я его прощаю. Я никогда его судить не буду. Разве у меня есть право судить кого-то? Разве у кого-то из нас есть право?

Фэйган стоял, в дверях, весь напрягшись и слушая, как решается судьба его отца. Я не могла оторвать от него взгляд: пока Сим говорил, в его глазах загорелся святой огонь. Он подошел к перилам и посмотрел на собравшихся внизу людей.

– Не судите, потому что каким судом судите, таким и вас будут судить, – говорит Господь, – сказал он громким голосом.

– Аминь, – тихо сказал Сим. Он улыбнулся. – Вот что я скажу на это. Я – последний пожиратель грехов в этой долине. Больше не будет. А вы слышали истину Божью от этого парня и этой девочки. Иисус есть путь, братья и сестры. Иисус есть истина. Онесть жизнь.

Я почувствовала, что Дух подталкивает меня, оперлась на перила и посмотрела на людей внизу. – Вы слышали истину. Перед вами жизнь и смерть. Что вы выберете?

– 24 -

В тот день креститься на реку пошли всего несколько человек. Сим нес на руках миссис Элду – она была слишком старой, чтобы спускаться самой. Она заявила, что желает видеть все своими глазами. Блетсунг шла рядом с Симом, нежно касаясь его руки. Пошел и мой брат Ивон. Клани Бирнис побежала за нами. Отец пытался удержать ее, но она вырвалась и догнала нас. Отец кричал ей вслед, чтобы она больше не приходила домой и что она ему больше не дочь.

В общем, нас было только семь человек – это все, кто решил прославить Бога. Только семеро попросили Его царствовать в их жизни. Всего только семь...

Даже мой папа повернулся и пошел домой. Когда я увидела, что он уходит, у меня чуть не разорвалось сердце. Я догнала его, схватила за руку и умоляла пойти с нами на реку и креститься.

– Мне работать надобно и маму твою проведать. Она уж четыре дня, как слегла и не встает.

Тогда я отпустила его руку и заплакала, глядя ему вслед. Я пошла на реку, но мне было грустно, даже когда на моих глазах крестились Ивон и Клани. У меня было чувство, будто что-то не доделано, что Бог хотел от меня большего, – и даже смех и радость не могли его заглушить. Сим поднял миссис Элду и понес обратно, тогда я пошла за всеми. Фэйган взял меня за руку. Он знал, что я переживала.

Когда мы подошли к дому, оказалось, что там никого нет, Клит и отец Клани отнесли домой Брогана Кая.

Миссис Элда от счастья была сама не своя. Она была старой и даже дряхлой, но глаза излучали столько жизни, что они сияли. Она улыбалась, как будто вода крещения смыла все ее заботы. А так оно и было.

Если бы все могли так же расстаться со своими заботами.

—Кади, что тебя беспокоит, детка? – спросила она меня.

—Папа не пошел с нами.

—Он придет, только время надобно. Я уверена.

—Я о маме тревожусь, – сказал Ивон. – Она четыре дня назад как домой пришла – она куда-то далеко ходила – и слегла в постель. Мы с отцом понять никак не можем, что с ней такое, – она ничего не говорит, а только к стенке отворачивается. Как будто жизнь безразлична ей стала, и что б мы ни говорили, ничего не помогает. Ей все равно, что вокруг нее.

Ветер в долине растрепал белые волосы миссис Элды, и теперь они торчали в разные стороны, как у ежа.

—Четыре дня тому назад, ты говоришь? – Она убрала волосы со лба.

—Да, мэм, – ответил Ивон.

—Она сюда четыре дня тому назад приходила, про Кади спрашивала. Я ей сказала, что она у Блетсунг. – Она огляделась вокруг. – Где моя расческа? Боже мой, ничего не вижу из-за волос этих. Не смейся, Фэйган. Нехорошо смеяться над своей бедной старой бабушкой.

—Вот она, мэм, – сказала Блетсунг, подавляя смех. – Я вас расчешу.

– Ну, хорошо бы.

—Мама приходила туда и видела меня, – сказала я, вспомнив, как она стояла у самого луга, у ручья, за кустами горного лавра. – Она не подошла к нам, не позвала меня. Просто стояла там и на меня смотрела. Потом повернулась и ушла.

Миссис Элда задумалась. – Тогда, наверно, это она за тебя так переживает, детка.

—Нет, она Элен любила. А меня нет. Она была бы рада никогда меня больше не видеть.

—Не правда это, Кади, – сказал Ивон. Он отпустил руку Клани, подошел ко мне и опустился на корточки рядом со мной. – Она любит тебя. Я уверен, что это так.

Я замотала головой, а боль в душе была сильной, как никогда. Почему сейчас? О, Боже, почему сейчас? Сейчас надо бы радоваться, а не печалиться.

—Дитя, надо тебе пойти к ней и поговорить. Спроси, что мучает ее.

Все посмотрели на меня, как будто видя насквозь, и мне стало неловко, я почувствовала себя незащищенной и уязвимой. – Не могу! – что-то сдавило мне горло, как будто меня душили. Я изо всех сил старалась не заплакать, но горячие слезы полились сами собой, и, казалось, жгучими каплями падали прямо в сердце.

—Ты можешь, милая, – сказал Сим. – Тебе хватало смелости прийти прямо к пожирателю грехов, когда все кругом меня боялись, как чумы. Разве не так? А потому как ты искала себе Спасителя, то и нашла Того, Кто грехи забирает, Иисуса Христа, Господа нашего. Он тебе путь к спасению показал. А теперь ты маме своей покажи.

—Кади, я думаю, это из-за твоих молитв человек Божий сюда пришел и истину нам принес, – сказал Фэйган.

Я задумалась. И я почувствовала, что кто-то другой взывал к Богу еще задолго до моего рождения. Сим Джиливрэй.

—Господь отвечает на молитвы, – произнес хорошо знакомый мне голос. Я подняла голову. В дверях стояла Лилибет. – Теперь пусть любовь ведет тебя домой, Катрина Энис. Все, что тебе нужно, будет дано тебе. Тебе надо только попросить.

Я встала и вышла за двери, думая догнать ее, но ее уже нигде не было.

—Кади? —сказала Блетсунг, отойдя от миссис Элды. Она подошла ко мне и положила руку мне на плечо. – Что с тобой, милая?

Меня била дрожь. – Я иду домой. Можно попросить вас всех о чем-то?

—Что, милая?

—Молитесь за меня. И за маму. Сильно молитесь.

Всю дорогу домой я бежала. Я знала, что если пойду не спеша, то дорогой начну размышлять и смогу передумать. А я должна была это сделать – я чувствовала внутри, что мне надо идти домой. От быстрого бега закололо в боку и пересохло в горле, но я не останавливалась. Скоро я вбежала по ступенькам нашего дома и остановилась в дверях.

Папа сидел на краю кровати, положив руку маме на плечо. Он оглянулся, и я увидела слезы в его глазах.

– Файя, Кади пришла, – сказал он мягко. Я заметила, как мама напряглась. Папа медленно встал и подошел ко мне. – Не слушает она меня. Ни до чего ей дела нет. – Он с надеждой посмотрел на меня, потом вышел на крыльцо и сел на верхней ступеньке, решив оставить нас мамой вдвоем.

Чтобы отдышаться, я постояла в дверях. Когда дыхание немного восстановилось, я тихо сказала:

—Мама... – и пошла к ней. Я подошла ближе, но она лежала, отвернувшись к стене и не двигалась. – Мама, мне очень жаль, что так случилось с Элен. Я ей завидовала.

—Я знаю.

—В тот день я такие ужасные вещи ей говорила. И тебе.

—Я помню.

Мне не хотелось говорить, почему так было. Не хотелось говорить, что мне так не хватало ее любви и внимания. Я не хотела искать себе оправданий.

—Я видела, мама, как она по поваленному дереву шла, а я все еще так на нее злилась, что хотела, чтоб она упала. А когда она упала, мне хотелось вытащить ее оттуда. Я хотела, чтоб все обратно вернулось, чтоб она жива была. Когда она упала, у меня уже никакой ненависти ни к ней, ни к тебе не было. Вообще никакой. Но было поздно слишком. Я не толкала ее, мама. Клянусь тебе моей жизнью, я ее не толкала.

—Я знаю, что ты не толкала, – сказала она хрипло. – Я никогда так и не думала, ни одной минуты.

—Не думала? А я считала...

Она медленно повернулась ко мне. Ее лицо было худым и землисто-серым, и к тому же вытянулось от горя. – Я никогда тебя не винила в том, что с Элен сталось... никогда. – Она прикоснулась к моему платью, перебирая пальцами потертый ситец. – Ты так считала? А я это про себя думала, с того самого дня, как это случилось.

—Что ты думала, мама?

—Надо было, чтоб это со мнойслучилось, —она прошептала в отчаянии.

После этих слов на меня нахлынуло теплое чувство, как будто весенний бриз, который развеял всякое непонимание. – Мама, но почему? – спросила я нежно, и тут же поняла каким-то внутренним чувством.

—Потому что я послала Элен тебя догонять. – Ее лицо передернулось. – Я послала ее. – После этих слов она прерывисто зарыдала. – Я знала, что плохо сделала, когда забрала у тебя куклу и ей дала. Эта кукла для тебя так много значила. Это жестоко было. Я об этом горько жалела. Я хотела было все исправить, а ты уж убежала. Бабушка сказала, будто ты думала, что я Элен больше люблю, чем тебя. Я знаю, что так оно казалось. Она маленькая была для своих годков, к тому ж мы едва не потеряли ее, когда она только родилась. Она слабенькая такая была, и ей внимания было больше надобно. А ты непоседа была с самого начала, независимость твоя испытанием для меня была постоянным...

—Бабушка говорила, что это мой дух любознательный...

Мама грустно улыбнулась. – Да, точно. – Она дотронулась до моих волос. – Она тебя так хорошо понимала. Куда лучше, чем я. Я ей завидовала даже, что ты часами с ней сидеть могла и разговаривать, а со мной и словом не обмолвишься.

– Ой, мама... – Как мне хотелось, чтобы она посидела со мной и с бабушкой, хоть бы несколько минут. Я думала, она всегда была в стороне, потому что ненавидела меня, потому что винила меня в смерти Элен.

– Я никогда не хотела, чтоб ты себя винила, Кади. Это из-за меня случилось. Я сказала Элен идти за тобой и отдать тебе куклу. И она пошла. И умерла там.

– Ты ж не знала, что я пошла к реке, мама. Ты ж не знала, что я пошла к Ущелью.

– Мне надобно было идти тебя искать. – Ее губы задрожали. – Мне надо было идти за тобой. Не Элен посылать. Мне надо было тебя догонять и просить у тебя прощения. Это я виновата, что она в Ущелье упала. Моя вина, что она умерла, Кади, не твоя.

– Это случайность была, мама.

– Случайность, но оно бы не вышло, будь я хорошей мамой. – Она убрала свою руку от моих волос и стиснула руками покрывало, которым укрывалась. – Я вас обеих потеряла в тот день на реке. Ты уж с того дня ко мне не подходила, и я тебя не винила. Ох, а когда я на тебя смотрела, то видела в твоих глазах печаль эту ужасную. И знала я, что это из-за меня все. Ты так мучилась, что я думала, что с ума сойду. Я в тот день обеих девочек моих потеряла. И ее, и тебя, —Она закрыла глаза и отвернулась.

Мне стало больно из-за ее мучений, и я слегка погладила ее по бледной, похудевшей щеке. – Ты меня не потеряла, мама. – Я погладила ее по волосам так же, как она гладила меня, когда я была маленькой. Я заметила, что напряжение оставило ее. Наверно, она это тоже вспомнила. Она медленно повернула голову и опять посмотрела на меня со слезами на глазах.

– Ты такой счастливой была с Блетсунг Маклеод. Кажется, вы так хорошо друг друга понимаете.

– Да, это правда.

– Я знаю, что люди про нее говорят, но неправда все это. Она добрая и верная. Она столько лет прожила у этой горы ужасной. Надеялась, верно.

– Да. – Я прикоснулась ладонью к ее щеке. – Да, Блетсунг такая, как ты сказала, но если б ты тогда позвала меня... когда ты пришла туда и там стояла в зарослях, я бы к тебе сразу побежала.

Она заморгала глазами. – Ты бы побежала? Правда?

В ответ я только улыбнулась, потому что говорить я не могла.

В глазах мамы промелькнула надежда – совсем маленькая искорка, а потом появился страх. Я его сразу узнала. Она подняла одну руку, собираясь обнять меня. Это все, что мне было нужно. Я наклонилась к ней. Когда ее рука обняла меня, у меня перехватило дыхание. – Мама, я тебя так люблю!