Текст книги "Последний пожиратель греха"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Я уже набралась смелости и решила идти выручать Фэйгана, как увидела, что он ползком пробирается сквозь высокую траву. Когда он добрался до безопасного места, где мог встать и отряхнуться, я уже была там.

– Ты что там так долго делал?

– Хотел послушать побольше.

– А он про что говорил?

– Да много про что.

– А все-таки?

– Иди, сама послушай, – сердито ответил Фэйган. Когда он поднял голову и посмотрел на меня, я увидела на его запачканных щеках бороздки, оставленные слезами. Когда я опомнилась от удивления и решила спросить, почему он плакал, он убежал уже далеко от меня, а я так и стояла под покровом леса с открытым ртом.

Когда я увидела слезы Фэйгана, я почувствовала смертельное любопытство, Я во что бы то ни стало должна была услышать то, что пришел сказать человек Божий. Но сначала надо найти пожирателя грехов, и только потом идти к реке. В нашем селении таких, как этот пришелец, еще не было, и я не знала, как долго он еще у нас будет, поэтому торопилась. Бог в любой момент может его отозвать обратно, и тогда я никогда не услышу, что же Бог послал его сказать.

Я решила продолжать искать пожирателя грехов. За вареньем он так и не пришел. Оно по-прежнему стояло на холмике на могиле бабушки. Может, ему малина не нравится? А может, я ему не нравлюсь.

Следующим утром я поспешила уйти из дома, как только накормила цыплят и собрала яйца. Я шла вдоль реки и решила не переходить на другой берег, пока не увижу ручей, который тек с Горы Покойника и впадал в реку. Остановившись у ручья, я посмотрела на возвышавшийся впереди скалистый пик. Меня охватило отчаяние: как я смогу на этой огромной горе найти человека, который не хочет, чтобы его нашли? Да на этой горе тысячи мест, где можно прятаться!

Рядом со мной шла Лилибет. Она сказала:

– Поговори с женщиной.

Я легко нашла маленькую хижину и стала наблюдать за ней, спрятавшись в зарослях горного лавра. Я старалась набраться смелости. Женщина работала в саду и выглядела вполне безобидно. Кто она такая? Чтоона такое сделала, что о ней никто никогда не говорит?

– Иди, – сказала Лилибет. Она стояла на лугу и махала мне рукой. Я поднялась из зарослей и, не скрываясь, пошла к хижине. – Позови ее.

– Здравствуйте! – крикнула я.

Женщина резко выпрямилась и посмотрела на меня.

– Здравствуйте! – снова сказала я.

– Уходи! – она слегка отступила назад и через плечо, оглянулась на гору. – Уходи, я тебе говорю!

Я зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. – Я ищу пожирателя грехов, – сказала я.

– Позвоните в колокол.

– Так никто ведь не умер.

Она от удивления вытянула шею. Ее поза стала менее напряженной.

– Ты Кади Форбес, так?

– Да, мэм.

– Иди домой, детка. Ты ж не с этого края долины. Это не ваша земля, и тебе нечего здесь делать.

– А вы тогда почему здесь?

– Я здесь живу.

– Ну, пожалуйста, мне надо его найти! Вы можете мне помочь?

– Оставь ты его в покое! Ему и так уж бед достаточно, а тут ты еще. Иди домой. Иди домой и не приходи сюда! – Она, вместо того, чтобы снова заняться огородом, зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Я постояла еще несколько минут в надежде, что она выйдет. Потом вернулась в лавровые заросли и села на землю, решив ждать. Женщина вышла не скоро и вернулась к своей работе.

Кто она такая? И почему она живет так близко к запретному месту? Почему она одна? У всех в нашей долине есть родственники, даже у миссис Элды, – они уехали из наших мест, оставив ее одну. Может, и с ней так же случилось? Наверно, ее родственники уехали в Кентукки или даже в Каролину.

Женщина выпрямилась и ладонью вытерла со лба пот. Опираясь на тяпку, она постояла немного, глядя на горы. Несколько минут она внимательно смотрела на высокий пик, потом вернулась к работе. Раз или два она тревожно посматривала в мою сторону и продолжала работать. Мне показалось, что она, подобно животному, чувствовала присутствие врага. Я не была врагом, но она этого не знала. Во всяком случае, сейчас. Если она позволит мне подойти и поговорить с ней, я расскажу ей о себе все.

Солнце поднялось высоко и стало жарко; она взяла ведро с сорняками и отнесла на мусорную кучу. Занесла в дом грабли и тяпку. На этот раз она вышла с пустой банкой в руках, пошла прямо к ульям, которые стояли под кисличным деревом. Там было четыре больших улья, и до меня доносилось громкое жужжание пчел. Моя бабушка качала мед только ночью: сначала она подносила к ульям дым, который приводил пчел в оцепенение, потом открывала крышку. Эта женщина решила качать мед в самый разгар дня – без малейших признаков страха она спокойно открыла улей. Я решила, что пчелы сейчас же искусают ее до смерти: я слышала их грозное жужжание даже со своего места. Они вихрем вылетели из улья и окружили ее большим гудящим облаком.

Женщина стояла в этом сером облаке совершенно спокойно и неподвижно, вяло опустив руки. Пчелы плотным покровом облепили ее волосы, плечи, часть лица: казалось, она была окутана плотной шалью; пчел было так много, что ей даже пришлось нагнуться под их весом. Стоя в этой гудящей «шали», она наклонилась вперед и достала пчелиные соты, держа их над банкой. Полилась струя янтарного меда. Когда банка наполнилась и золотом засверкала на солнце, женщина положила на нее соты, задвинула крышку улья и неторопливо пошла к дому. Пчелиный рой взвился вверх, как будто струя густого дыма, и с гулом полетел обратно в свой улей. Когда женщина подошла к дому, все пчелы уже улетели обратно. Легкими шагами она поднялась по ступенькам и исчезла в глубине дома.

Завороженная увиденным, я присела на корточки и, сквозь сплетение виноградных лоз, стала пристально наблюдать за ее домом, ожидая, какие еще чудеса сотворит эта загадочная женщина.

Спустя некоторое время она выглянула из окна и громко свистнула – получился высокий пронзительный звук, похожий на пение птицы. После этого женщина оставила на подоконнике что-то завернутое в кусок ткани, отошла от окна и скрылась во мраке дома.

Я ждала, что будет дальше. Прошло довольно много времени, но больше ничего не произошло.

Еще пару раз она выглядывала из окна и свистела. День клонился к вечеру, и я решила, что мне пора уходить. Ползком я двинулась обратно, стараясь быть незамеченной. В последний раз оглянувшись назад, я увидела ее в окне дома: она стояла у окна и смотрела на Гору Покойника.

– 8 -

– Пчел привораживает? – спросила миссис Элда. – Не знала, что она это может, но меня это не шибко удивляет. Она ведь всегда была немножко того... не от мира сего.

– Вы ее знаете? Кто она такая?

– Ее зовут Блетсунг Маклеод. Годами с ней никто никаких делов не имел. А может, и зря. Может, и стоило бы. – Ее лицо приняло обычное задумчивое выражение, и она стала смотреть на горы. – Маклеоды никогда ни с кем особо не водились. – Она посмотрела на меня. Беспокойство в ее взгляде сменилась решительностью, как будто она приняла какое-то решение. – Отец ее умер внезапно.

– Как?

– Да не знал никто. Да и не шибко старались узнать. Он очень жестокий был. Когда его похоронили, дочка стала одна жить и ни с кем не водиться, как и он. Но, думаю, что у ней на то причины другие были.

– Какие причины?

– Так много вопросов у тебя! – Она откинулась на спинку кресла-качалки и стала слегка покачиваться, щурясь от нежаркого утреннего солнца, – Дуглас Маклеод людей не очень-то любил. Не верил им. О дочери своей только и заботился, если, конечно, это можно так назвать.

– А мать у нее была?

– Была. Роза О'Шерон ее звали. Она умерла весной. Говорят, сама себя убила. Но никто наверняка того не знает – как и про Маклеода никто не знает, почему он умер. Ну, люди забеспокоились. Говорили даже, что видели, будто дух Розы О'Шерон по горам бродит. А потом, когда Дуглас Маклеод умер, стали бояться, что теперь они вдвоем по долине бродить будут. Решили, что надобно что-то делать, как-то с этим покончить. – Она вздохнула, откинула голову на спинку. – И сделали.

– Что?

– Мы выбрали пожирателя грехов.

Выбрали? Потрясенная услышанным, я выпрямила спину и вымолвила:

– Я думала, он всегда был здесь.

– Это многим кажется, но не так оно было. Это отец Брогана Кая, Лаокайлэнд Кай, на этот старый путь нас и вывел. – Она перестала качаться и посмотрела на меня. – Видишь ли, у нас в Шотландии и в Уэльсе пожиратели грехов были. Я думала, этот обычай все уж забыли и не вспомнят, а Кай, старик, решил по нему поступать. Тогда все мужчины жребий бросили, а все женщины тут же стояли и молились, чтоб на их мужей не выпало. – Она закрыла глаза, как будто воспоминание было для нее болезненным. – А тот, чей жребий вытащили, той же ночью ушел и унес на себе грехи Лаокайлэнда Кая, а также и Розы О’Шерон, и Дугласа Маклеода.

– А что потом было?

Она посмотрела на меня с нетерпением. – А ничего не было. Он пошел на Гору Покойника, чтоб жить там, и с тех пор больше никто вслух не говорил его имени.

– Миссис Элда, вы мне его имя скажете?

– Нет, детка, не скажу. Это тебе добра не сделает. Человек тот свою работу знает и ее делает. То ведь была Божья воля, чтоб его избрали, и он принял судьбу свою.

Она казалась очень взволнованной, и я села поближе. – А если б не его выбрали?

– Что за глупый вопрос! – Она выдохнула воздух и отвернулась. – Давно это было, Кади. Слишком уж давно, чтоб переделать что-то.

– Ей это в тягость, – сказала Лилибет. Она сидела на нижней ступеньке и снизу смотрела на нас.

Я видела, что она права. – А семья у него была, миссис Элда?

– Да, но никого уж не осталось.

– Умерли?

– Нет, милая. Кроме матери его, правда. Та умерла через несколько лет после того жребия. Я думаю, от переживаний своих. Думаю, с тех пор, как ушел он, дня не было, чтоб она по нем не плакала – о его судьбе несчастной. А что до остальных, отец его, братья и сестры, то не могли они смириться, что кто-то из их рода пожирателем грехов сделался. Стыдились они его, а потому в Кентукки ушли, и мы про них ничего с тех пор не слышали.

У меня на глазах выступили слезы, и, стараясь их скрыть, я наклонила голову. Казалось, чем больше я узнаю о пожирателе грехов, тем больше я ему сочувствую. Мне ведь хорошо известно, что такое стыд. Я также знаю, что такое потерять любовь тех, кто тебе дорог. На этого несчастного упал жребий, а на меня – мой собственный грех, который теперь пытается меня раздавить. Но уж если так, то пожиратель грехов в лучшем положении, чем я, потому что он знал свою судьбу и принял ее, а я борюсь со своей.

Только почему он с такой готовностью это принял и ушел жить один на эту далекую гору? – Мне надо найти его, миссис Элда.

– Знаю, детка, вот только что хорошего тебе от этого будет? Да и всем нам? Разве только бед нам еще прибавит.

– Но вы меня отговорить ни разу не пытались.

Она протянула руку и стала нежно гладить меня по голове. – Я б с тобой пошла, если б ноги эти мои старые могли меня хотя бы дальше луга пронести.

Я сжала ладонями ее старую узловатую руку. Ее кожа была тонкой и сухой, как осенний лист. Сквозь нее видны были выступавшие синие вены. – А как вы думаете, если он грехи мои на себя возьмет, моя мама сможет забыть?

Она не ответила. Я посмотрела на нее снизу вверх: по ее морщинистым щекам текли слезы.

– Нет, детка. Она никогда не забудет, но может она простит.

В ту ночь я не могла спать и выбралась из постели. Сидя на ступеньках дома, я смотрела на ночное небо, где сверкали звезды и светила полная луна. Ухала сова и трещали сверчки. Ветра совсем не было, и воздух освежал ночной прохладой. Я посмотрела туда, где внизу долины был человек Божий.

– Ты хочешь туда пойти? – спросила Лилибет, садясь рядом со мной.

– Да он спит, наверно.

– Нет. Ему так же тяжело, как и тебе, Катрина Энис.

– Откуда ты знаешь?

– Он не сделал то, для чего пришел сюда.

– А что это?

– Он тебе сам скажет, если ты ему позволишь.

– Я его боюсь.

– Ты не его боишься, Катрина Энис. Ты Бога боишься.

– А что, разве Его не надо бояться?

– Но ты же не можешь всегда от Него бегать.

– Ты это с кем говоришь, Кади? – раздался из-за моей спины голос Ивона. Я вскочила на ноги.

– Подвинься малость, – сказал он и сел на место Лилибет.

– Я просто думала.

– Поздно уже слишком, чтоб думать вслух.

– Ничего не могу поделать.

Он наклонился вперед и сжал руки между коленями. Потом он медленно осмотрел двор, крыльцо, и его взгляд остановился на мне. – Кади, ты это с Элен говорила?

– Нет.

– Точно?

– Точно.

– Он нахмурил брови, стараясь при лунном свете разглядеть мое лицо. – Ты до сих пор пожирателя грехов ищешь? – спросил он шепотом.

Я пожала плечами и отвернулась. Ложь на какое-то время может его успокоить, но все равно не убедит.

Он больше ничего не говорил и смотрел на долину.

Я первая прервала молчание:

– А ты не думал пойти послушать, что человек тот говорит?

– Я думал про то, но решил, что лучше оставить все как есть.

– Это потому что Кай сказал, чтоб все подальше от него держались?

Он повернул голову и грустно посмотрел на меня. Когда он отвернулся, я увидела, как на его щеке двигались мускулы. – Тебе ж сказали, как надо делать, Кади. Кай хочет нас защитить, только и всего!

– Ивон, но ведь тот человек от Бога!

– Это он так говорит. Это ж не значит, что так оно и есть.

Тогда я шепотом рассказала ему про гром и молнию. После моих слов его уверенность поколебалась.

– Ты думаешь, если б Кай это знал, он бы так не делал? – спросила я.

– Не знаю, Кади. Он против него настроен.

– Ивон, я думаю, тот человек не уйдет.

– Уйдет.

– А если нет?

– Умрет тогда.

От его слов у меня все внутри опустилось, мне стало страшно. Неужели они зайдут так далеко?

Ивон посмотрел на меня. Когда мы встретились глазами, он нахмурился. – До зимы ведь не так долго осталось. Он уйдет сам по себе. Снег заставит.

Он говорил не то, что думал, – я это понимала. Я представила себе, что будет с человеком Божьим, и съежилась от страха. – Надо тебе отговорить их так делать.

– Он пришел сюда людей будоражить и друг против друга настраивать. А Кай хочет, чтоб мы все вместе были. И это правильно, Кади. Ни у кого права нет приходить в наши горы и говорить нам, что думать и как жить. Ни у кого.

– Он в самом деле так делает?

– Кай говорит, что он пришел настроить сыновей против отцов, а отцов против сыновей, а мы этого не позволим. Кай прав. Наш обычай нас все время вместе держал.

– Но ведь он не делает ничего, только говорит.

– Вот именно. Но у него даже голос силу имеет, – сказал он твердо. – Ну, пошли. Он взял меня за руку и поднялся. – Пора тебе спать уже.

Я лежала без сна, слушала ночные звуки и думала о человеке Божьем. Ивон сказал правду. Голос этого странника был не просто громким. Его слова вонзались, как колючки, как шипы, которые кололи и причиняли боль. Ни одно его слово не забывалось.

Этой ночью я видела кошмарный сон. Мне приснились люди с факелами, которые окружили человека Божьего. Он не пытался отбиваться или убегать. «Как будто на разбойника вышли вы с ружьями и кольями, чтобы взять меня? Каждый день сидел я с вами у реки и учил вас. Почему вы не слушали слово Господне?» Кай ударил его в лицо. Из раны потекла кровь, а человек стоял, не двигаясь, и твердо смотрел на Брогана Кая. «Но теперь ваше время и власть тьмы».

Мужчины ругались и говорили проклятия, потом схватили его, стали бить, а потом бросили в реку безжизненное тело. Река тут же подхватила его и понесла через Ущелье... Когда он упал в водопад, я проснулась.

Было светло, но солнце еще не взошло. Папа уже встал. Я сбросила одеяло и выбежала из дома, решив, что надо искать человека Божьего. Его нигде не было видно, поэтому я побежала вниз по склону горы через лес, выбежала на луг, совершенно не думая, что делала. Мои легкие пылали, так я, что есть силы, мчалась по высокой траве. Из-под ног испугано вспархивали птички. На полном ходу я выскочила к реке. Задыхаясь и держась за болевшие бока, я спряталась за кустами и стала смотреть на другой берег.

Там горел костер, он него поднимались завитки дыма, но человека Божьего нигде не было.

Кошмарный сон оказался правдой. Человек Божий умер. Я просто знала это, сердце мне подсказывало. Я была уверена, что именно это произошло, и что папа и Ивон тоже виноваты в его гибели. В отчаянии я села на землю, обхватила голову руками и стала плакать. Мы потеряны. Все потеряны. Не только я на пути в ад. От этих страшных мыслей еще больше хотелось плакать.

– Кто там?

Радость и страх могут идти рука об руку – так и случилось. С другого берега я услышала голос человека Божьего. У меня замерло сердце. Я подняла голову и увидела, как незнакомец встает с земли. Почему он лежал далеко от костра, лицом вниз?

Я посмотрела вокруг и поняла, что спрятаться мне было негде – видно меня будет отовсюду. Я пригнулась к земле. Из-за гор поднималось солнце, и на берегу было уже совсем светло. Я изо всех сил старалась, чтобы меня не заметили. Но что же мне теперь сидеть здесь до вечера, пока не стемнеет, и только тогда выбираться? Ну зачем я сюда пришла? Неужели я правда решила, что мой папа и брат могли убить ни в чем неповинного человека?

– Кто здесь? – снова спросил человек, на этот раз достаточно громко, так что от страха волосы на моей голове зашевелились.

– Это я, сэр, – робко сказала я, боясь, что он сейчас пошлет гром с неба, и вся долина узнает, что я пришла сюда против повеления Брогана Кая.

– А как вас именуют?

– Не посмею сказать, сэр.

Он подошел ближе в воде. – Судя по голосу, ты – дитя. – Он вытянул шею, всматриваясь. – Не та ли ты девочка, которая убегала от меня у водопада?

Я пригнулась еще ниже, лицо горело, сердце громко стучало. Он выведывал все, как охотничья собака. Что же мне, солгать ему, чтобы запутать следы? Но он заговорил первым.

– Перейди через Иордан. Войди в обетованную землю. Приди, послушай глас Господень.

– Я не могу!

– Не можешь или не хочешь? – переспросил он.

– Не могу.

– А что тебе мешает? – Он подошел ближе, почти стоя в воде, поворачивая голову и стараясь меня увидеть.

– Не ищите меня, пожалуйста! Пожалуйста!

– Ты боишься Бога?

– Да! – Я съежилась, опустила голову и закрыла лицо руками.

– Страх Господень – начало мудрости.

Дрожа, я приподняла голову и сквозь ветки посмотрела туда, где он стоял. Я так страстно жаждала услышать то, что он пришел сказать нам, но в то же время ужасно боялась, потому что знала, что недостойна.

– Я хочу прийти к вам. Но не могу. Еще не могу.

– Не жди. Никогда не знаешь, что произойдет завтра.

– Мне надо сначала найти пожирателя грехов.

– Кого? Что ты сказала?

Всхлипывая, я стала пятиться назад. – Пожалуйста, не смотрите на меня, чтобы не умереть мне!

– Дитя...

– Пожалуйста, не призывайте на меня молнию!

– Но я же не Бог. – Он сказал еще что-то, но я не расслышала. Он опустил голову, на секунду мне даже показалось, что он плачет. Я решила немедленно уйти. Как только я зашла в лес, кто-то схватил меня сзади и развернул на месте.

– Я тебя там видел, – сказал Броган Кай, его темные глаза сверкали, как горящие угли. – Против меня, значит, идешь. Папу своего не слушаешь. – Он ударил меня, но при этом держал за плечо, иначе я бы упала.

– Я не...

– Врешь! – Он снова ударил меня, на этот раз сильнее – я почувствовала во рту вкус крови. – Обманщица! Дрянь! Это ты на нас все это навлекла!

– Нет! – Я попыталась вырваться и закричала. Он сдавил мне горло, заглушив звук.

– Кади! – Откуда-то сверху раздался голос папы. – Кади, где ты?!

Кай наклонился надо мной, горячо дыша мне в лицо. – Еще раз придешь сюда, я тебя убью. Клянусь своей душой. Лучше пусть одна умрет, чем все страдать будут. – Его рука сильнее сжала мне горло, перекрыв дыхание. Я тут же стала погружаться куда-то во мрак. Он отпустил меня и быстро исчез в лесу.

– Кади!– Уже через несколько секунд папа был рядом и держал меня за плечи. – Кто это сделал? Кто это сделал?

Плача, я вцепилась в его рубашку. Горло болею так сильно, что я едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать. Впрочем, у меня и смелости бы не хватило. Я никогда не видела у папы такого выражения лица. В его глазах была сама смерть, а за ней ад. – Это тот чужак, да?

– Нет, – с трудом выдавила я, замотала готовой и заплакала еще сильнее.

Папа посмотрел вниз, в нижнюю часть долины, и отбросил эту мысль. Было понятно, что этот человек никак не мог так быстро прийти сюда, а потом моментально вернуться на берег. Папа снова посмотрел на меня. – Это то существо, с которым ты дружбу водишь?

Существо? Что он имел в виду? О каком существе он говорил? У меня кружилась голова, темнело в глазах, я чувствовала сильную боль. Я закрыла глаза и стала куда-то проваливаться.

Папа взял меня на руки и понес домой. – Беги за Гервазе Одара, – я услышала, как он сказал с порога.

Смутно, как сквозь туман, я увидела маму, которая встала из-за прядильного станка. – Что случилось?

– Женщина, делай, что тебе говорят, а то еще одного ребенка потеряешь!

Больше я ничего не слышала.

– 9 -

– Кади, выпей-ка. Давай-ка, детка, выпей это. Вот и хорошо!

Горло сильно болело.

– Скажи мне, что ж это с тобой случилось, миленькая. Скажи мне, я ж Гервазе, я друг тебе. – С этими словами она положила мне на лоб холодный мокрый кусок ткани и нежно улыбнулась.

– Не он это, – прошептала я хриплым голосом. Мне было больно говорить, но надо было сказать ей все. – Не человек Божий это сделал.

– Мы знаем, миленькая. Он ведь не сходил с того места у реки. – Она продолжала промакивать мне лицо. – Так кто ж это сделал, скажи мне?

Если я скажу ей, она скажет папе, а папа, наверно, решит что-то делать. Может попытаться. Если я скажу, будет нечто ужасное, и по моей вине. Я посмотрела в сторону, чтобы не видеть всезнающего взгляда Гервазе Одара.

– Тебе ж бояться-то нечего, Кади. Мне-то можно сказать, что с тобой было.

Нечего бояться? Как не бояться человека, который в своих руках едва ли не всю власть держит? Перед волей Брогана Кая склонялись все и делали то, что он говорил. Кроме меня: я просто не думала, что делала.

И Фэйгана.

Фэйган!А как он? Я же не видела его уже несколько дней.

– Милая, успокойся теперь. Ложись, отдохни чуток.

– Я хочу идти.

– Куда это, миленькая?

Я не могла ей ничего сказать. Если я скажу про Фэйгана, она начнет спрашивать, зачем мне надо его сейчас видеть. А как только они узнают правду, не миновать беды. Плача, я снова улеглась. Надо мной склонилась Гервазе Одара, нежно со мной говорила и промакивала лицо влажной тканью. Мое сознание помутилось, веки стали тяжелыми, глаза закрывались сами собой.

– Поспи немного, миленькая. Закрой глазки и спи.

– Она сказала тебе, кто это напал на нее? – донесся тихий голос папы.

– Нет, но я, кажется, знаю, кто это, – прошептала Гервазе, отходя от моей кровати. – Что-то хотело ее задушить насмерть.

– Это тот самый дух?

– Нет, ведь то ребенок, с которым она водится. А у нее такие синячищи на шее – ребенок такое точно не мог сделать. Это хозяин того ребенка сделал.

– Значит, сам дьявол? – испуганно прошептала мама.

– А кто еще это мог быть? У нас такого сроду никогда не было.

– А может, Маклеод? – сказала папа почти что с надеждой.

– Да он давно ушел, и Роза О’Шерон с ним. Нет, их душам пожиратель грехов много лет назад покой дал. Это не их рук дело. И Лаокайлэнд Кай тоже не мог. Это темная сила какая-то над вашей Кади.

– И что ж делать теперь?

– Могу ей талисман сделать, но мне тогда волосы Горавен понадобятся. Фая!

Я вспомнила про ожерелье, в которое мама вплела бабушкины седые волосы. Она всегда его носила, время от времени касаясь его пальцами. Возможно, это дорогое для нее напоминание помогало ей перенестись в лучшие времена, когда еще меня на свете не было.

– А может, из чего другого сделать можно? – спросила мама. – Это все, что у меня от нее осталось.

– И ты и прядки одной не дашь для своей дочки единственной? – сказал папа. – Проклятие на тебе, Фая! Проклятие на душе твоей, что простить не хочешь!

Я слышала, как громко хлопнула дверь и мама заплакала. – Он не понимает, как тяжко мне, и я сказать ему не могу. Никому сказать не могу...

Гервазе Одара говорила ласковые слова утешения, но от них не было никакой пользы.

Только через несколько дней мне разрешили выходить из дома, а до этого не выпускали вовсе. Мама отдала мне свое траурное украшение. Теперь красиво сплетенное ожерелье из седых волос было на моей шее. Своим детским умом я понимала, что это уж точно не убережет меня от Брогана Кая. Или еще кого-нибудь. Лилибет оно также не отталкивало – она бывала у меня каждый день. Когда мама выходила из дома хлопотать по хозяйству, она садилась на мою кровать, и мы разговаривали.

– Не бойся истины, Катрина Энис. Истина сделает тебя свободной.

– Из-за истины папу убить могут.

– Моя милая, надейся на Господа и не полагайся на разум твой.

– Да не понимаешь ты. Кай... Кай ведь все может.

– Кай всего лишь человек. Несчастный, жалкий, запуганный человек, который нуждается в истине так же, как и ты.

Я вспомнила его взгляд, мертвую хватку железных рук. Не представляю, откуда она взяла такую глупость.

– Ищи и ты найдешь, Катрина Энис. Стучи и тебе отворят.

– Уходи. У меня от тебя голова болит.

И она сразу же тихо ушла.

Как только я смогла выйти из дома, я первым делом пошла вниз с горы на опушку леса, откуда был виден берег реки. Человек Божий был там. От него, как от чумы, все старались держаться подальше.

Наверно все, кроме Фэйгана.

А что же с Фэйганом?

Тогда я пошла его искать, но вместо него встретила Глинис и Куллена. Они собирали у ручья ежевику. – Вчера его в последний раз видела, – сказала Глинис, кладя в рот несколько сочных ягод и наклоняясь за следующими, чтобы положить в корзинку.

– Он рыбу ловил, – сказал Куллен.

– Где?

– Где-где, на реке, – сказал он с усмешкой.

Я вопросительно посмотрела на Глинис. – Это где ручей Каев впадает в реку. – Она сорвала еще одну ягоду и положила в рот.

– Хватит ягоды есть, а то мы тут весь день проторчим! – закричал Куллен своей сестре. Она повернулась к нему, ехидно улыбнулась, высыпала в руку все ягоды из корзины и съела. Он с криком бросился к ней. Она засмеялась, выскочила из кустов ежевики и помчалась домой. – Я скажу маме, что ты мои ягоды все рассыпал!

У ручья Фэйгана не оказалось. Я влезла на дерево и посмотрела на кустарник у реки, где он мог слушать человека Божьего, но и там его не было видно. Однако теперь я была за него спокойна. Если он вчера ловил рыбу, значит, отец его пока не убил.

Я искала его все утро, но не нашла и решила навестить миссис Элду. Там и оказался Фэйган – он сидел у нее на крыльце и жевал соломинку.

– А я тебя везде ищу! – сказала я. За эти поиски я могла быть наказанной и запертой в сарае. Он заморгал глазами:

– Почему?

– Ну, чтоб знать, что с тобой в порядке все, вот для чего!

Его лицо стало угрюмым:

– А при чем здесь я? Это ж на тебя напали, не на меня.

Мне было нечего ответить, иначе пришлось бы сказать, что это сделал его родной отец.

– Я слышала, сам дьявол, – сказала миссис Элда. Я покраснела, избегая пристального и растерянного взгляда Фэйгана. Элда смотрела прямо мне в глаза. – Тебе нечего на это сказать?

– А что сказать?

– Ты стала скрытная.

Я спустилась по лестнице и села на нижней ступеньке к ней спиной. Она снова стала покачиваться, качалка скрипела. – Сегодня она мне цветов не принесла, Фэйган. Наверно, сердится на меня за что-то.

Я посмотрела на нее с досадой. – За что ж мне на вас сердиться?

– Ни за что. Люди без причины-то чаще всего и злятся, уж в этих горах, по крайней мере. – Она продолжала покачиваться. – Если не так, то, наверно, она думала, что я уже умерла и меня похоронили.

– Не думала я так! – сказала я, повернувшись в ее сторону, испуганная ее словами.

– А тогда почему цветов нет?

Я опять отвернулась.

– Так почему? – спросила она после долгой паузы.

Усталая и расстроенная, я встала и ушла. Я немножко ждала, что Фэйган меня догонит, но это не произошло. Старушка Элда становилась с каждым днем все более сварливой и недовольной. Я вернулась с букетом горных маргариток и протянула ей.

– Ну, и что мне с ними делать? Воткни их в воду куда-нибудь.

Я вошла в дом и увидела цветы, которые принесла ей в прошлый раз. Они до сих пор стояли в каменном кувшине. Стебли поникли, лепестки высохли и осыпались на стол.

Я вспомнила, как мама порвала венок, который я ей принесла, а вот миссис Элда хранит даже совсем увядшие цветы, которые давно пора было выбросить.

– Свежуюводу принеси! – крикнула с веранды миссис Элда.

Моих обид и уныния как не бывало. Я сбегала к ручью, вымыла осклизший кувшин, налила в него свежую воду и отнесла в дом. Улыбаясь, я расставила маргаритки, смела в руку старые опавшие лепестки и вернулась на крыльцо. На этот раз я уселась на верхней ступеньке напротив Фэйгана, упираясь спиной в перила, стараясь устроиться поудобнее. Здесь, на крыльце миссис Элды, я чувствовала себя куда больше дома, чем в моем родном доме.

Голубые, больные глаза миссис Элды остановились на мне. – Так что с тобой случилось такое, детка? Только скажи нам правду.

Я стала поправлять складки на платье, стараясь избегать ее взгляда. – Да, не помню я...

– Все ты хорошо помнишь. Просто говорить не желаешь.

Я посмотрела на Фэйгана, потом куда-то вдаль. Миссис Элда поймала мой взгляд, ее глаза сузились. – А где ты была до того, как это с тобой приключилось?

– Просто к реке ходила, туда, где человек Божий остановился.

Фэйган поднял голову, его взгляд стал более внимательным. – А я думал, ты вроде боишься его и не пойдешь туда вовсе.

– Мне приснилось, что его убили.

– А потом? – спросила миссис Элда. Она перестала качаться.

– Он живой, – сказал Фэйган.

– Я Кади спросила.

– Он живой и здоровый, – сказала я. – Я когда на реку пришла, ну, на другой берег, так он лежал на земле, вниз лицом. Но он вскочил сразу и стал говорить со мной.

Фэйган подался вперед. – Он тебя видел?

– Нет, слыхал только.

– А что он тебе сказал, детка?

– Не поняла я ничего, миссис Элда. Он все говорил, что надо Иордан перейти.

– Иордан, – повторила она, запрокинув голову. – Иордан. Где я это слыхала? – На ее лице появилась досадливая гримаса. – Бывает, мне что-то на ум приходит, а я вспомнить не могу, что это, откуда оно...

Фэйган нахмурился:

– А что вам на ум приходит?

– Ну, что-то из прошлого далекого. То, что мне в детстве мама говорила. Когда я засыпаю, мне что-то приходит на память, а потом возьми да исчезни, словно мука через сито. Пропадает все куда-то. Это как если в ухе муха жужжит. Нельзя ее прихлопнуть так, чтоб самому не оглохнуть. Не знаю, почему меня это тревожит, ведь столько лет прошло и теперь уж помирать скоро. Такая старая женщина, как я, заслужила хоть какой-то покой на старости лет. – Она тяжело вздохнула. – Хорошо бы мне того человека послушать.

Назад к карточке книги "Последний пожиратель греха"