Текст книги "Последний пожиратель греха"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Я хочу, чтоб он домой шел!

– А зачем?

– Не твой он! Это мой сын! Я его здесь не оставлю!

– Вот она правда! Тебя после стольких лет все еще ревность гложет! Да такая ревность, что ты скорей готова свою же плоть и кровь под угрозу подставить, чем со мной оставлять?

– Фэйган!Иди сюда, мальчик! Иди к маме!

Фэйган грустно посмотрел на меня, потом покорно встал и открыл дверь. Превозмогая боль, он вышел и остановился в дверях, в сумраке крыльца. Я видела, что ему было больно не только от ран, ушибов и ссадин. У него еще и душа болела. И у меня тоже. У меня было так тяжело на сердце, что я вышла и встала рядом с ним. Он не знал, что я рядом, пока я не взяла его руку и не сжала в своей.

– Ты, девчонка! Отойди от него! – Лицо Йоны Кай покрылось красными пятнами. – Это все твоих рук дело! – Она кипела от злости, – я никогда не видела более искаженного, уродливого от ярости лица.

Она почти не смотрела на Фэйгана, но изливала свой гнев на меня и Блетсунг. Она во всем обвиняла нас, не оставляя ни капли вины себе. – Я знала, что он с тобой! Я знала! Да я как только домой приду, сейчас же скажу Брогану, как ты его сына от него прятала. Тогда он поймет, наконец, кто ты такая!

От ее угроз у меня холодок пробежал по спине – я вспомнила, что он сделал с тем человеком у реки. Сделает он то же и с нами? Было очевидно, что он не питает большой любви даже к собственному сыну.

Блетсунг сделала шаг вперед, ее лицо покраснело. – Скажи, скажи ему, Йона. Если ты не скажешь, то я самаему скажу, когда он опятьсюда придет.

Эти слова больно ударили Йону, и она снова заговорила:

– Пойдем, мальчик. Пойдем в твой родной дом.

Я сильнее сжала его руку. – Ты не обязан идти туда. Фэйган. Останься здесь с нами.

– Оставь меня, Кади. Я должен идти.

– Они тебя не любят. Они тебя не любят так, как мы! Скажи ему, Блетсунг.

– Он это знает, Кади.

– Пусти меня, я сказал!

Я прикусила губу и сделала, как он велел. Мне стало больно, и я прижалась к Блетсунг, обняв ее за талию. Она тоже обняла меня, прижимая к себе. – Ты можешь остаться, Фэйган, – сказала она прерывающимся голосом. – Можешь быть у меня, сколько захочешь.

– Мэм, она моя мать. Господь сказал слушаться. Я должен так делать. Я должен слушаться Бога, или грош мне цена. – Он сделал шаг вперед и оглянулся на нее. – Простите за все то зло, что она вам причинила. Мне так жаль...

Блетсунг протянула руку и погладила его по щеке.

– Отойди от нее! – закричала Йона своему сыну.

Фэйган вздрогнул от ее крика. Он отвернулся от нас и с трудом спустился по ступенькам, держась за перила. Йона Кай пошла ему навстречу, расправив плечи и с вызовом глядя на нас. Когда Фэйган спустился на землю, он выпрямился и отпустил перила. Подняв голову, он посмотрел на мать. Она остановилась, ее лицо ужасно побледнело. Руки сами потянулись ко рту. Фэйган пошел к ней, каждый шаг причинял ему сильную боль, а она просто стояла и смотрела на него, прижимая руки ко рту. Когда он остановился перед ней, она не могла сдвинуться с места.

– Все нормально, мама.

– Ох. – Она протянула руку и прикоснулась к его разбитому, опухшему лицу, не веря своим глазам. – О-о-о-ох! – Она отвернулась, и, наклонившись вперед, упала на колени. – О-о-о-х! – она продолжала стонать, стоя на коленях и раскачиваясь взад-вперед.

Фэйган обнял ее. – Мама...

Он поднял ее. Она прижалась к нему и стала рыдать, уткнувшись лицом в его рубашку, на которой все еще были пятна крови.

Блетсунг обняла меня обеими руками и смотрела куда-то вдаль. Она сильно дрожала.

Я стояла и слушала, как плакала Йона. Я почувствовала, как Дух внутри меня говорит: «Все идет правильно. Все приходит в порядок».

– Я бы забрала его, если б он только согласился остаться, – сказала Блетсунг надломленным голосом. – Они не заслуживают такого сына. Они вообще не заслуживают иметь сына.

– Не надо так говорить. Если вы сможете простить ее всем сердцем, то и у вас все устроится. Вот увидите. – Я не знаю, откуда я это знала, я просто знала. Бог зажег Свой светильник внутри меня, и он теперь ярко горел.

Блетсунг Маклеод коротко засмеялась и посмотрела на меня сверху вниз. Погладила меня по щеке и засмеялась. – Ты всегда странная была, Кади Форбес. Куда более странная, чем я. Я могла бы простить ее тысячу раз, но она ко мне относиться по-другому не станет. Я давно научилась не надеяться на людей, особенно на Йону Кендрик.

Я открыла рот от удивления. – Кендрик? Она Кендрик?

– Да. Дочка Элды. А ты не знала?

– Нет, мэм. Никогда не слышала. – Это означало, что Элда – бабушка Фэйгана. А он знал это? Нет, я знала, что нет. Но где-то в глубине сердца он это чувствовал, и его к ней тянуло. Почему тогда Элда сама ему об этом не сказала?

Иона отстранилась от Фэйгана, посмотрела на него. На ее лице ясно читался стыд и раскаяние. Она снова дотронулась до его плеч и стала что-то тихо говорить ему, но нам не было слышно. Фэйган стоял перед ней неподвижно и ничего не отвечал. Йона опустила руки и медленно пошла к дому Блетсунг. Она остановилась у ступенек, стояла, опустив глаза, шевеля губами. Потом глубоко вздохнула и подняла голову, глядя на нас.

– Я вижу, правда это, что ты говорила. Он не может домой идти. – По ней было видно, чего ей стоило это признание. Она выглядела старой, измученной и потерявшей надежду.

Блетсунг удивленно посмотрела на меня, потом опять на Йону.

– Он может здесь оставаться, сколько захочет, Йона. – Потом, после недолгого колебания, добавила: – И ты тоже, ты можешь приходить сюда, пожалуйста.

Йона Кай от удивления заморгала глазами. Она быстро опустила голову, смотря в землю. Потом опять подняла глаза и тряхнула головой. – Здесь он тоже не может оставаться, Блетсунг.

– Ты что, всегда будешь свою горечь хранить?

– Не в том дело. Броган вчера ночью сказал, что придет сюда. – Краска залила ее щеки. – Я не знала, что он уже был здесь. От этого ничего хорошего не будет. Я думала, ну, самое большое, ну, высечет он его, а сейчас вижу, что он как безумный. Нет, парню уйти отсюда надо. Ему спрятаться надо где-то, где Броган его найти не сможет. Не знаю, куда ему идти. Но если Броган его найдет, то что он сделает... Боюсь я очень.

– Так он точно придет сюда? – переспросила Блетсунг – очевидно, ей хотелось, чтобы это было только в голове Йоны.

– Он придет. Тебя-то он точно не тронет, – сказала она, все-таки не без яда. – К тебе-то он не переменился, чувства все те же остались, хоть и столько лет прошло.

– У тебя никогда не было причин переживать за то.

– Он из тех мужчин, что если что-то себе в голову взял, то не отступится. Фэйгана он иудой назвал, а Кади – козлищем. Он считает, что это она сманила его. Я думала, это он виски выпил, что так говорит. Но не поэтому. Он прошлой ночью сказал, что если б Фэйгана нашел, он бы его к стене охотничьим ножом пригвоздил. С тех пор, как он к реке пошел и того человека убил, он просто как безумный стал. Он сказал, что покончит с ложью, что тот человек говорил.

– Это не была ложь, мама, – сказал Фэйган. Он подошел к маме и встал рядом. – Он говорил истину Евангелия.

– Сейчас не важно, истина это, или нет. – Она умоляюще посмотрела на Блетсунг. – Ты его так же хорошо знаешь, как я, Блетсунг. Если он что-то себе в голову возьмет, то ни за что не отступится. Он сам не знает, когда слишком далеко зашел. Я не вынесу, если он этому мальчику еще хуже сделает. И не хочу, чтоб на его руках еще больше крови было. – Она подошла к Фэйгану и обняла его. – Тебе надо уходить, сынок. Тебе сейчас уходить надо. – Она горько заплакала. – И лучше тебе девочку с собой взять.

Блетсунг отпустила меня и спустилась по ступенькам вниз. – Йона, ты тоже не можешь к нему вернуться. Он узнает, что ты мальчика предупредила, и он тебя точно убьет, как пить дать.

– А куда я еще пойду? Обратно к маме? Мы уже восемнадцать лет друг с другом не разговаривали.

Я увидела вопрос на лице Фэйгана. – О чем ты говоришь, мама? Твоя мама ведь давно умерла. Ты говорила...

– Иона, оставайся со мной, – сказала Блетсунг. Йона немного отступила от нее.

– Не могу я с тобойостаться! Я всю жизнь Брогана любила, а из-за тебя мне в его сердце даже уголка никогда не было!

– Но он ведь женился на тебе, разве нет?

– Ему сыновья нужны были. – Ее лицо выражало противоречивые чувства: любовь, горечь, отчаяние. Она посмотрела на своего сына. Ее губы дрожали. Ты в моего отца пошел. Вот почему вы с папой никогда поладить не могли. Донал Кендрик единственный был, кто Лаокайлэнду Каю противоречил.

– Миссис Элда?

Из глаз Йоны Кай текли слезы. – Прости меня, сынок. Твой папа заставил меня обещание дать: не говорить тебе никогда про то.

– Если все оно так идет, не отдавай себя в жертву этому дьяволу! – сказала Блетсунг.

Йона повернулась и посмотрела на нее с негодованием. – Он не дьявол! Нет! Он просто из тех людей, что если они чего-то хотят, то все что угодно для этого сделают. Но оно все потом ему же на голову возвращается! – Она закрыла лицо руками и горько заплакала.

Блетсунг посмотрела на Фэйгана. Он обнял свою мать, и она прижалась к нему, ухватившись за его рубашку. Через ее голову он смотрел на Блетсунг, не зная, что делать с матерью, расстроенный и шокированный ее плачем. Видно было, что он растерялся, не зная, как ее защитить или утешить.

– Зайдите в дом, – тихо сказала ему Блетсунг. – Пусть она со мной останется. Если надо, я ее тут привяжу, но к нему идти не надо ей. Он только на нее посмотрит и сразу поймет, что она сделала. – Она зашла в дом следом за ними. – Ты и Кади соберите себе вещи какие и в погреб идите. Он на горе, сразу за домом.

– Нет, туда не надо, – сказала Йона, всхлипывая. – Не пройдет это. Он туда заглянет. Он везде рыскать будет. Он знает, что Кади здесь, а значит и Фэйган где-то рядом. Он говорит, что связь какая-то непонятная между ними есть, и порвать ее хочет. Им надо через горы в Кентукки идти.

– Йона, они ж дети еще совсем! Ты что, на смерть их послать хочешь? Там же рыси и медведи, и змеи. Индейцы еще – они помнят, что им когда-то сделали. Да еще к тому ж осень идет, а там и зима скоро.

– Ежели пойдут они, у них хоть надежда есть. А если нет, то ни один не выживет!

– Короче всего через Ущелье, а потом по реке вниз на Голубой Хребет...

– У меня родня в Кентукки есть, – сказала Йона. – Один из братьев моих возьмет их к себе, точно. – Ее губы дрогнули, когда она посмотрела на разбитое лицо Фэйгана. – У тебя родных больше, чем ты думал. Прости меня. Прости меня, пожалуйста.

– Мы дойдем туда, – сказал Фэйган с мальчишеской храбростью и бравадой.

Я знала лучшее место, куда мы могли пойти, но промолчала. Не сейчас. Если я скажу хоть слово об этом, Йона Кай может передумать и еще постарается нас не пустить...

– Господь пойдет с тобой, Катрина Энис, – сказала Лилибет, стоя в дверях и рукой подзывая к себе. – Идите сейчас.

– Нам надо идти. – Я взяла Фэйгана за руку. Когда я потянула его, он вздохнул от боли. – Прости, Фэйган, но если мы Господа не послушаем, то надежды нам не будет.

Йона перевела взгляд с меня на Блетсунг. – Что девочка говорит?

– Это быстро слишком, – печально сказала Блетсунг. Она пыталась задержать нас. – Вам же еда понадобится и одежда теплая. Вы в лесу можете спрятаться, а когда все уляжется, назад придете. Подождите еще деньков несколько.

Я посмотрела в глаза Фэйгана. Он крепко держал меня за руку. – Мы идем сейчас, – сказал он.

– Я знаю, куда идти, – тихо сказала я ему.

Мы только успели спуститься по ступенькам, когда я увидела у ручья Брогана Кая. Он шел к нам.

– Сюда, – сказала я, подталкивая Фэйгана на тропинку, по которой ходил пожиратель грехов.

– Фэйган! Ты иуда!

– Не останавливайся и назад не смотри!

– Беги, Кади, – сказал он, задыхаясь. – Я не смогу.

– Броган!– Блетсунг сбежала вниз по ступенькам.

– Идем, идем, – говорила я Фэйгану, потом обхватила его рукой за пояс. Я поддерживала его, как только могла.

Он споткнулся, и мы чуть не упали оба. Я помогла ему выпрямиться и оглянулась. Блетсунг боролась с Броганом, стараясь удержать его. Он отбросил ее в сторону и побежал за нами. Я увидела его лицо – сама смерть смотрела на нас.

– О, Господь, – я молилась. – О, Господь, помоги нам! Пожалуйста, помоги нам!

Мы подбежали к лесу, но я понимала, что Фэйган не сможет подняться на гору. Он уже задыхался, изнемогая от боли, был бледным и потным.

– Фэйган!

В мои руки и спину влилась сила – теперь я могла поддерживать его и тащить на гору. На нас стал сходить плотный туман, он спускался от верхушек деревьев и окутывал нас густым облаком. Пока мы поднимались по тропинке, он клубился вокруг наших ног. Я ожидала, что Кай вот-вот набросится на нас. Мое сердце дико стучало в ушах.

– Не сдавайся! Идем! Идем!

– Фэйган! – голос Кая жутко прогремел из тумана. – Я тебя найду, мальчишка! – Он был в ярости. – А когда я тебя найду, ты пожалеешь, что родился!

Фэйган зацепился за корень и тяжело упал. – Иди, Кади. Я не могу.

– Ты должен!

– Без меня ты скорее спасешься. Иди.

– Я подожду, чтоб ты отдышался. – Я посмотрела назад на тропу, удары сердца громко отдавались в моих ушах. В любую секунду Кай может появиться из тумана. Тогда он сделает с нами то же, что сделал с человеком Божьим.

– Иди, говорю тебе! Мой отец лучший охотник в этих горах. – Он резко оттолкнул меня от себя. – Иди!

– Не пойду! Я тебя не оставлю!

– Я тебя найду, мальчишка! – голос Кая звучал теперь дальше, его самого не было видно из-за тумана. Как скоро он найдет нас? Я смахнула слезинки и попыталась поднять Фэйгана.

– Ты не слушаешь, что я тебе говорю.

– Если ты можешь говорить, значит можешь идти. Давай, вставай! Пошли!

– А что ты будешь делать, ежели он найдет нас? – спросил он, умудрившись кое-как встать на ноги. – Ты ж не больше комара!

– Побереги лучше дыхание...

Я вскрикнула, когда он опять, споткнувшись, завалился на меня.

На подъеме мы старались не сбиться с тропы. Когда мы дошли до водопадов, нам обоим ужасно хотелось пить. Фэйган опустился на колени, бледный и обессилевший. Напившись холодной воды, он лег на мшистую землю, закрыл глаза и не двигался. Я утолила жажду и дала ему немного отдохнуть, не сводя глаз с тропы. Я уже довольно долго не слышала голос Брогана, но это еще не значило, что он потерял тропу. Я лишь слабо надеялась, что его ярость уступила место страху перед пожирателем грехов.

Здесь не было тумана, но немного ниже под нами он все еще стоял густой дымкой. Туман был таким плотным, что я видела только деревья на пару шагов вниз и ничего дальше.

– Надо идти, Фэйган. – На этот раз поднять его мне было труднее. Теперь он плотно сжал губы, не говорил ни слова, но я видела, как он собирает все силы, чтобы сделать каждый очередной шаг. С такой скоростью мы не поднимемся на Гору Покойника до наступления ночи.

Не успели мы подняться над водопадом и на четверть мили, как Фэйган потерял остаток сил. Он снова упал на колени. Когда я попробовала ему помочь, он резко вздохнул от боли. – Не могу... – сказал он и уронил голову мне на плечо.

– Фэйган?

Он не ответил, и я поняла, что он потерял сознание. Я слегка отпустила его, и, держа на коленях его голову, повторила: – Фэйган? – Его лицо было совсем белым, и я подумала, что он умер. Я приложила руку к его груди и почувствовала слабое биение сердца. Он еще дышал.

– Фэйган, я не смогу одна тебя тащить. Мне помощь нужна. – Он не ответил.

Где-то рядом хрустнула ветка. Я затаила дыхание. Я не могла оставить Фэйгана на тропе на растерзание его отцу. Я стала лихорадочно смотреть вокруг, ища выход.

«Спрячьтесь в расселине скалы».

Я узнала этот голос, хотя он был, как шум многих вод. Я узнала этот голос и сделала, как мне было сказано. Я схватила Фэйгана под руки и потащила к скалистому уступу горы. Под ним шуршали упавшие листья, этот звук показался мне оглушительным. Кай что, тоже его слышал? Я добралась до скалы и затащила Фэйгана в широкую расселину. Если его отец найдет нас здесь, мы станем легкой добычей – скрыться здесь было негде. Камень был над нами и вокруг нас. Затащив Фэйгана внутрь, я обошла вокруг него и встала у входа, прячась за камнем так, чтобы можно было выглядывать наружу и видеть лес.

Внизу на тропе появился Кай. Опустив голову, он шел по нашим следам, как охотничий пес, который находит путь по запаху. Мое сердце замерло: когда я тащила Фэйгана в расселину, на упавших листьях остался четкий след. Это была целая хорошо заметная дорожка, которая вела прямо в наше укрытие. Я поняла, что Кай вот-вот придет сюда, как злая собака, готовая разорвать свою добычу.

Он дошел до того места, где упал Фэйган, и остановился. Мое сердце отчаянно билось внутри, как пойманная птица, которая бьет крыльями, стараясь вырваться на свободу. Кай всматривался в землю, как будто пытался понять, куда ведут следы. Он выпрямился и не спеша посмотрел вокруг, подняв голову, как будто старался уловить запах. Он нахмурился, явно не понимая в чем дело. Когда он посмотрел в сторону скал, где прятались мы, я отступила в глубину пещеры и затаила дыхание.

Бог, пожалуйста, помоги нам! Я не хочу умирать! Я не хочу, чтобы Фэйган умер!

Тишина. Никаких звуков, кроме легкого дуновения ветра. Замолчали насекомые.

Он ждал.

И смотрел.

Я старалась почти не дышать, открыв рот и изо всех сил напрягая слух.

Раздался хруст веток.

Я услышала тяжелые шаги, которые приближались к скале. Они были все ближе. Кай подошел так близко, что я слышала его дыхание сквозь скрежет зубов; он был совсем как дикий зверь, выслеживавший добычу. Мое сердце громко стучало в ушах. Он прошел мимо, и был так близко, что я чувствовала запах его пота.

Опять тишина.

Я осторожно выглянула. Он озирался вокруг, ничего не понимая. Мне оставалось только удивляться, ведь даже такой плохой охотник, как я, вряд ли мог бы не заметить дорожку на упавших листьях, которая вела от тропы прямо к скалам, где мы прятались.

Зло озираясь вокруг, Кай выругался. Он посмотрел вверх на тропу, и что-то промелькнуло на его лице, из-за чего он решил не подниматься выше. Меня снова охватил страх. Он злобно пнул землю, развернулся и пошел вниз, отбрасывая от себя сучья. За ним сомкнулся туман, и лес опять начал издавать свои привычные звуки.

Я соскользнула вниз по скале и села на корточки. Меня переполняла такая благодарность, что слезы подступили к горлу. Бог сделал туман. Я знала, что это Он, хотя многие потом убеждали меня, что это совпадение. Я знала, что Бог Всемогущий защищал нас. Мы с Фэйганом оказались в беде, не имея никакой надежды выбраться, но Сам Бог простер Свою руку и закрыл нас, так что даже такой отличный охотник, как Броган Кай, не мог нас найти.

Я прислонилась спиной к холодному камню и прижала руки к груди: я поняла, что Бог любит меня. «О, Иисус, Иисус...». От переполнявших меня чувств мое сердце готово было взорваться. Как бы мне хотелось, чтобы сам Бот был рядом, чтобы я могла Его обнять, забраться к Нему на колени и быть там в безопасности всю вечность.

Фэйган тихо застонал, и весь мой восторг улетучился, как туман, который только что был стеной между нами я врагом. Фэйган не мог подниматься на гору, идти обратно мы тоже не могли. Я знала, откуда придет наша помощь. Дух Бога Живого прошептал мне: «Беги. Ты не утомишься и не устанешь. Беги...».

Я так и сделала, нисколько не беспокоясь, что оставляю Фэйгана. Бог обязательно поставит ангелов вокруг него. Я быстро пробежала остаток пути к вершине горы, где жил пожиратель грехов.

– Пожиратель грехов! – закричала я, ворвавшись в его пещеру, даже не поздоровавшись.

– Не заходи сюда! Стой там!

Не слушаясь, я вошла внутрь и услышала шорох. Мои глаза быстро привыкли к темноте, и я увидела, что он лежал вдоль стены, укрытый старым, потрепанным одеялом.

– Ты не можешь сюда заходить, Кади. Выйди! – Он вытянул руку, стал ощупывать постель и, найдя свой кожаный колпак, быстро схватил его.

– Пожиратель грехов, мне нужна ваша помощь.

– Я не могу помочь тебе, я уже сказал. Уходи и оставь меня в покое!

– Фэйган сознание потерял. Он там, на горе, внизу. Я его в трещине скалы оставила, сразу как мы водопады прошли.

– Что ты наделала, девочка? Теперь подожди малость и отведи его обратно вниз. Никто из вас не должен быть здесь. Это гора мертвых.

Святой Дух побудил меня заговорить:

– Вставай, муж сильный! Хватит в темноте прятаться! Хватит жить, как покойник! Ты встанешь и будешь жить так, как тебе следует!

Он вскочил, отбросил одеяло и быстро натянул на голову колпак, закрыв лицо. – Ты что, сумасшедшая?! Подумай, что ты делаешь. Зачем ты привела ко мне своего друга? Ты ведь знаешь, кто я!

– Да, я знаю, кто вы. Вы такой же, как все люди!

– Не как все. Я уже двадцать лет съедаю грехи. Я сам стал грехом. Ты что не понимаешь? Это мной управляет. И с тобой то же будет, ежели ты не уйдешь отсюда и не пойдешь домой.

Я сделала шаг вперед и встала перед ним, положив руки на пояс и подняв голову. – А вы что забыли, что сами послали меня слушать слово Господне? Ну, я послушала! – я вышла из пещеры на свет.

Он испытывал такой голод и жажду по слову Божьему, что вышел за мной следом.

– Ну? – спросил он, все своим видом показывая, с каким нетерпением он хочет слышать слово.

– Я ничего вам не скажу, пока Фэйган не будет в вашей пещере в безопасности.

Он издал крик отчаяния. – Несчастья будут висеть над вами, как черное облако.

Я не спорила, а просто повела его вниз, радуясь, что иду впереди, спиной к нему, и он не видит улыбку на моем лице.

Фэйган был там, где я его оставила, по-прежнему без сознания. Пожиратель грехов не зашел внутрь пещеры, но остановился у входа, глядя на лежащего парня. Я видела сострадание в его глазах, но он не пытался ничего сделать.

– Вам придется нести его, – сказала я.

– Я не прикоснусь к нему, я не хочу ему еще больше беды принести.

– Больше, чем что? Чем оставить его здесь? Вон уже гром слышно. Скоро дождь будет. Он промокнет. Заболеет. Умрет, наверно. Вы еще это на свою голову хотите, кроме всего другого?

– Я так понял, ты не будешь говорить со мной, пока он не будет в моей пещере.

Я покраснела от возмущения и стояла, молча глядя на него.

– Ну ладно. Я носилки сделаю. Тебе придется только затащить его на носилки, а я его потащу наверх.

– 18 -

Фэйган пришел в себя, когда мы были уже в пещере в полной безопасности. – Что случилось? – спросил он слабым голосом. Я рассказывала, глядя, как его взгляд скользит по сводам и рассматривает это странное место. Пахло сыростью, древесной золой и мокрым камнем. Где-то в глубине пещеры капала вода.

– Он здесь живет?

– Да.

– И где же он?

– Пошел куда-то. Наверно, вниз с горы, с Блетсунг повидаться. – Солнце уже давно село, и потрескивающий костер был нашим единственным источником света и тепла.

– Там дождь идет, – сказал Фэйган. Было слышно, как дождь свирепой лавиной шумел снаружи. Я добавила хвороста в огонь. Фэйган дрожал, и я уже собралась взять с постели одну из шкур, когда сзади меня раздался голос:

– Не прикасайся к этому! – Пожиратель грехов стоял у входа в пещеру. Фэйган присвистнул от удивления, глядя на высокого худощавого человека в кожаном колпаке. В одной руке у него был большой освежеванный кролик. – Отвернись, парень. – Фэйган быстро отвернулся.

– Ему холодно.

– Это его согреет. – Пожиратель греха снял с шеста большой узел, который он принес на плече, и поставил передо мной. – Это от Блетсунг. Она сказала, что вам придется здесь пожить некоторое время. – Он кивнул на узел. – Заверни его в одеяло. Не волнуйся, я к нему не прикасался.

Я быстро развязала узел и протянула Фэйгану плотно свернутое сухое одеяло. Еще Блетсунг прислала три буханки хлеба, кувшин меда, небольшой мешочек сушеных яблок, другой, побольше, с фасолью и дюжину длинных кусков копченой оленины, связанных веревочкой.

Пожиратель греха установил вертел, насадил на него кролика и поставил жариться над огнем. Потом сломал о колено свой шест. Одну половину он переломил еще раз и бросил палочки в костер. Другую половину оставил про запас.

– А что про Кая слышно?

– Он, видать, домой другой дорогой вернулся.

– А моя мама? – спросил Фэйган взволнованно. Он дрожал. Пожиратель грехов повернул к нему голову, стараясь не смотреть на него. – Она в доме у Блетсунг. Пока она там, он ее не тронет.

– Спасибо, сэр, – сказал Фэйган.

Пожиратель грехов ушел в глубину пещеры и сел. Снаружи шумел ветер, заставляя шелестеть темный лес. Где-то далеко прогремел гром. Огонь потрескивал, наполняя пещеру мягким теплым светом и запахом жареного мяса. Мой желудок сжался от голода, но ждать, пока приготовится кролик, приходилось еще долго. Тогда я отломила немного хлеба, обмакнула в мед и дала Фэйгану. Отломила другой кусок побольше, полила его медом и встала.

– Там, наверно, холодно, да, пожиратель грехов? Садитесь у костра с нами.

– Нет, мне лучше здесь сидеть.

– Вы ведь промокли, пока шли.

– Я не должен быть рядом с вами.

Я почувствовала такую жалость к нему, что пропал всякий страх. Я потянула шкуру с его постели и попыталась дать ему.

– Брось это! – Мужчина приподнялся, схватил шкуру и бросил ее на место. – Ты не понимаешь, что делаешь!

Тогда я протянула ему ломоть хлеба.

– Вы ж голодный, поешьте.

– Кади, ну не будь такой непослушной, дитя. Тебе надобно избегать пожирателя грехов, или тебя осквернит нечистота, которую я на себе несу.

– Я не буду избегать вас! – Я подошла ближе. – Возьмите хлеб и сядьте с нами.

В ответ он грустно сказал: – Ежели узнают, что вы здесь были и к моим вещам прикасались, вы будете такими же изгоями, как я. Я не хочу, чтоб с вами так было!

– Мне все равно, что они скажут.

– Мне тоже, – спокойно сказал Фэйган, глядя на него без тени страха.

Пожиратель грехов тяжело вздохнул и в отчаянии опустился на земляной пол около каменной стены пещеры. Он взялся руками за голову.

– Не можете вы здесь быть! Не можете! – Он поднял голову, в глазах было мучение. – Для меня нет надежды. Я думал, она есть, но после того как похоронил того пророка на вершине горы, надежда вся ушла. Я – пожиратель грехов и буду им до конца моих дней. Для меня нет избавления.

– Нет, есть! – сказала я, переживая его боль, как свою собственную.

– Что б вы мне ни говорили, от этого ничего не изменится. На моей душе грехов уж столько, что как только придет мое время, то Бог меня во тьму внешнюю бросит, и там будет только вечная мука и скрежет зубов.

Фэйган подался вперед, спокойно и решительно глядя на него. – Если другой пожиратель грехов не заберет ваши грехи.

Пожиратель грехов слегка вытянул шею, и подобно зверю, замер в ожидании, готовый слушать дальше.

– Что это вы говорите? Да я лучше умру со всеми этими грехами, что уже на мне, чем увижу, как кто-то другой так мучиться будет.

– Когда вы умрете, они другого выберут. Хотите вы этого или нет, но так у наших людей заведено, – сказал Фэйган. – Вы ведь знаете, что оно так.

– Да, но до этого далеко еще. Я ведь сильный и здоровый. Тебе не надо беспокоиться. А кроме того, ты ничего такого плохого не сделал, чтоб жребий тебе выпал.

– Откуда вы знаете? – спросил Фэйган.

– Знаю, потому что наблюдал за вами. Жребий всегда падает тому, кто заслуживает того. – Он грустно посмотрел на землю. – Бог разделяет дух и душу, проникая до суставов и мозга костей. Он знает мысли человека и намерения его сердца. Нет творения, скрытого от него. Я тоже это знаю, но в моем сердце было большое зло, и оно толкнуло меня сделать ужасный грех. Я не понимал тогда, что делал зло, но потом Бог показал это мне. Я увидел, что в сердце у меня сплошная тьма. Он показал мне намерения моего сердца, а они были зло.

Он приподнял голову, но старался не смотреть на нас, вместо этого глядя на огонь. – Я просил Бога простить меня, пытался объяснить то, что я сделал. Но видите ли, я себя обманывал. Мои душа и сердце были обнажены перед Богом Всемогущим, и Он видел весь мрак моей души. Когда мне выпал жребий, я понял, что Бог судит меня.

Я села на корточки, мне хотелось, чтобы он смотрел на меня. Тогда я могла бы видеть его глаза.

– А что вы такое ужасное сделали?

– Теперь это не важно.

– Но вы важны.

– Нет. Наши люди важны. Вам надо понять это. Мне надо работу свою делать, и это важно очень. Кто-то должен быть живой жертвой. Кто-то должен грехи на себя брать. Кто может стоять перед Богом в день суда и нести на себе свои грехи?

– Никто, – сказал Фэйган просто.

– Вот именно, – мягко сказал мужчина. – Поэтому я делаю то, что делаю. Мне печали много нести приходится, правда, но я не жалею. Никто не виноват, что я – пожиратель грехов. Я сам виноват. Но Бог меня благословил в этом. Всякий раз, как кто умирает, я его грехи забираю и вижу, как он чистым становится. Твоя бабушка понимала это, Кади. Однажды она на кладбище была. Она знала, что я в лесу стою, смотрю за ней. Тогда она громко сказала, чтоб я слышал. Она сказала, что нет любви большей, как если кто жизнь полагает за друзей своих. И людей наших я люблю. Я с расстояния смотрю за ними, и как бы частью их жизни становлюсь. Я хочу платить за их грехи. Лучше пусть один в ад брошен будет, и тогда другие, может, на небо попадут.

– Один Кто-то, да, но не вы, – сказал Фэйган.

– Не понимаешь ты, парень. Это еще с незапамятных времен в Уэльсе и в Шотландии так делали, и так же и здесь будет. Жребий-то люди бросают, а там уж Бог Сам располагает. Это Божья воля для меня была.

– Людей это воля, а не Бога.

– Не знаешь ты, что говоришь.

– Я знаю истину, и вы узнаете! Думаете, вы можете занять место Бога? – спросил Фэйган.

– Да никогда! Никогда в жизни!

– А вы пытаетесь. Все эти годы вы пожирателем грехов были, думали, что грехи других на себя берете, а на самом деле вы только у Бога на пути стояли.

Я съежилась. Фэйган говорил правду, но его слова падали, как раскаленное железо на открытую рану. Я видела, какую боль они приносили.

– Как ты можешь мне это говорить, парень? Кто-то должен быть живой жертвой. А я всегда хотел Богу служить.

– Я ничего не говорю сам от себя. Я говорю то, что нам человек Божий сказал. Есть только один Агнец Божий, это Иисус Христос. Нам больше не нужен козел отпущения. Нам нужен Христос.

– Я съел грехи моих друзей, чтоб они могли спасение иметь. – В его голосе прозвучал гнев. – Разве я не делаю то, что Бог призвал меня делать? Разве не Его это воля была, чтоб меня выбрали?

– Это сатана жребий бросал, и вы все ему послужили.

– Никогда я сатане не служил! Я всегда только и хотел, чтоб Господу служить и чтоб Он простил меня за то, что я сделал!

– Тогда исповедайте грехи и покайтесь! И будьте свободны от этого!

– Тебе, парень? Ну, нет!

– Вы в самом деле верите, что Бог в вас нуждается, чтобы добиться Своей цели?