Текст книги "Путь к себе"

Автор книги: Франц Таурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава третья
ПЕЧАТЬ И ПОДПИСЬ

Алексей не стал вызывать машину с базы. От аэродрома до пристани было от силы километра два. Быстрее дойти пешком. Дорога каждая минута.

Отправляя его, Кравчук сказал:

– Поспешай. Там уже разгружают. По рации связаться не удалось. Сенотрусов послал телеграмму, когда еще она дойдет…

А потом, перед самой посадкой в самолет, уже наедине, спросил:

– Ты все понял, Алексей?

– Понял, Елисей Назарович.

– Не все. Потому что я тебе тоже не все сказал. Никто не разрешал мне везти дизеля водой. Теперь понял?

– Сразу понял, Елисей Назарович.

Чего уж тут не понять!.. На крутой риск пошел Назарыч… Либо грудь в крестах, либо голова в кустах!.. «Грудь в крестах» – это, конечно, только для складу, а вот «голова в кустах» – это очень даже точно…

Самолет, разворачиваясь на курс, круто лег на правое крыло. Алексей прижался лбом к холодному стеклу иллюминатора. С высоты река была видна до самой Крутой Луки. Крутыми петлями, местами почти смыкающимися в кольцо, металась она среди беспорядочно переплетенных хребтов. Густо-зеленые волны горной тайги, синея, уходили за горизонт. Темная, почти черная вода курилась дымками туманов. А перед самой Кривой Лукой и сразу после нее на темную ленту реки бросили по шкурке серебристого каракуля. Это сверкали буруны на порогах Большой Шайтан и Малый Шайтан…

Шальные эти буруны всю дорогу стояли перед глазами Алексея. И сейчас стоят… А вода уходит… Правда, в тех прогнозах, что показывал ему Кравчук, сказано, что в конце месяца ожидается горная снеговая вода. Надо кровь из носу, а поспеть к ней!

И Алексей зашагал еще размашистее, словно именно сейчас надо было перехватывать эту спасительную воду.

Гладкая, недавно подчищенная грейдером дорога полого спускалась с горы в прибрежную террасу. Солнце недавно село, и с реки тянуло свежей прохладой. Продолговатое облачко, повисшее над высоким гребнем противоположного берега, еще золотилось теплым светом, а внизу уже сгустились сумерки, и казалось, что крутой скат берега уходит отвесно в воду.

Алексей сломил ветку с придорожной березки и, машинально похлестывая по кирзовым голенищам, пытался заставить себя обдумать: с чего начать, как лучше, как ловчее приступить к организации необычного рейса? Но мысль упорно сворачивала в сторону и тянула его назад, в небесно-голубой коттеджик.

Надо было зайти. Сказать хоть два слова… Каких?.. Надо же знать каких!.. «Как ты мог подумать, что Фиса променяет тебя на другого!» А что еще он мог сказать? Он человек добрый… он может так думать. Или просто утешить, подбодрить… Она-то сама сказала: «Все. А первый… Толя Груздев…» Сказать ей: «Стыдно мне!» А она подумает: «Тряпка! Плюнули в рожу, а он утерся, да еще на колени встал…» Ну, а если не так, если не так вовсе? Если верно сказал Назарыч?.. Если сам, своими руками… толкнул к другому…

Внизу на пристани вспыхнули первые, еще не яркие огоньки. Они напоминали, что скоро ночь, и напоминанием своим отодвинули неотвязчивые тревоги.

Сказал себе строго: «Не о том голова болит, Алексей Ломов!» Швырнул в сторону прут, как будто тот был повинен, высекая из жестких голенищ уводящие от дела мысли. И рванул еще быстрее.

По пружинящим сходням взбежал на дебаркадер. Раньше контора пристани помещалась наверху в левом крыле. Поднялся по крутой лестнице. Рывком, не постучав, открыл дверь.

Под табличкой «Начальник пристани», почти достигая ее вихрастой макушкой, сидел Василий Демьянович.

«Повезло! – подумал Алексей. – С этим мужиком можно кашу сварить».

На узеньком диванчике у стены сидели двое в речных форменках. Их Алексей не знал.

Сидевший ближе к столу, щуплый, широколицый, с маленькими глубоко запавшими глазками, взглянул на Алексея и сердито продолжал:

– Хоть десять приказов давайте! Голова у меня одна! А семья семь душ! Пока не подойдет с базы второй кран, тяжеловесы разгружать не буду!

– Опять за рыбу деньги! – вспылил Василий Демьяныч. – Тебе, товарищ Митрохин, русским языком говорят: неисправный тот кран!

– Не я его ломал, – все так же сердито возразил Митрохин. – Пускай ремонтируют быстрее.

Второй речник поддержал его:

– Никак невозможно одним краном, Василий Демьяныч!

– О чем речь? – спросил Алексей, подходя к столу и здороваясь с начальником пристани.

Василий Демьянович небрежно сунул ему руку, – кажется, не узнал его, – ответил с досадой:

– Труса́ празднуем. В инструкцию уперлись. А когда вовсе кранов не было?..

Митрохин зло перебил его:

– Не ту песню запел, Василий Демьяныч. Нашел на что сослаться. У человека две жилы: одну сорвет, другая выдюжит. А кран, он железный. У него, между прочим, паспорт есть. И там все в точности прописано, чего можно и чего нельзя!

– Это уж действительно так, Василий Демьяныч, – подтвердил второй речник.

На его добродушном круглом лице, густо обросшем бесцветной щетиной, отразилось удивление, смешанное с укоризной: как это – умный человек и таких очевидных вещей не разумеет.

– Дизеля сгружаете? – спросил Алексей начальника пристани.

Ответил второй речник:

– Они самые.

– Однако, я вас помирю, – сказал Алексей. Словно не замечая недоумевающих взглядов, спросил:

– Какая баржа под дизелями?

– Двухсотка, – ответил Митрохин.

– Осадка сколько? Семьдесят?

– Около того.

– Порядок! – сказал Алексей. – Не будем разгружать дизеля. Понятно!

– Ни хрена не понятно!

Василий Демьяныч поднялся и с высоты отменного своего роста спросил довольно грозно:

– Вы, товарищ хороший, какое отношение имеете к тем дизелям?

– Имею, Василий Демьяныч, – усмехнулся Алексей. – Привез вам приказ. Прекратить разгрузку оборудования. А если разгружено, погрузить обратно.

– Вот те и на! – изумился добродушный речник и тоже встал.

– Прошлогодняя история! – сказал Митрохин и зло сплюнул на сторону.

– Дизеля разгружены, дорогой товарищ! – решительно заявил Василий Демьяныч. – Так что вертайтесь, откуда прибыли, и доложите там, где вам дали приказ.

Алексей отлично понял все, но не мог сдержаться, чтобы не поозоровать.

– Жаль. Обратно грузить придется. Как без второго крана управитесь?

Не удостаивая его ответом, Василий Демьяныч шагнул к выключателю.

– Занятия в конторе окончены, дорогой товарищ. Пора по домам! – и погасил свет.

Втроем они вытеснили Алексея из каюты и, вероятно, спустили бы с лестницы, не сумей он на ходу убедить их, что приказ у него не от кого-нибудь, а от самого Кравчука.

Василий Демьяныч прочел приказ вслух и… решительно отодвинул:

– Недействительный!

Теперь уже разозлился Алексей:

– В чем дело?

– Подписи нету.

– Тут же печать круглая. С подлинным верно.

– Каждая печать круглая, – пренебрежительно возразил Василий Демьяныч. – У меня вот тут в ящике, – он хлопнул мощной ладонью по столешнице так, что звякнули стекла в оконцах каюты, – точный приказ: по прибытии дизелей немедленно приступить к выгрузке. Подписано лично начальником строительства товарищем Кравчуком Елисеем Назарычем. Не с подлинным верно.

– Что я шутки шутить прилетел? – взорвался Алексей.

– Не знаю, не знаю, – ответил Василий Демьяныч, совершенно невозмутимо. – Приказ у меня есть. Дизеля разгружены. Нашему разговору конец.

Алексей хотел уже бежать на рацию, срочно связываться с управлением стройки, но вовремя догадался.

Достал из кармана гимнастерки командировку. Показал начальнику пристани:

– Вот. С личной подписью!

– Давно бы так! – сказал Василий Демьяныч, прочитав командировку. – Садись. Обмозгуем это дело.

Когда все уселись, спросил Алексея:

– Ты как же располагаешь, до самой стройки по воде доставить?! Там пороги, однако?

– Если поспеем ко второй воде, можем проскочить.

– Когда она в тех местах бывает?

– Обещают к концу месяца.

Василий Демьяныч покрутил кудлатой головой.

– Время в обрез… Значит, так. Давай, товарищ Митрохин, подымай всю бригаду по тревоге! За ночь чтобы разгрузить двухсотку, которая с пиломатериалом. Утром подведем ее, перевалим все, кроме тяжеловесов, на нее. Чтобы завтра в ночь отчалить.

– А дизеля-то сгружены? – спросил Алексей. Василий Демьяныч снисходительно усмехнулся.

– За дизеля благодари товарища Митрохина. Второй день заставляю разгружать одним краном, а он кобенится. Хотел выговор ему вмазать, а придется премию давать. Ну, ребята, пошли! Кто на работу, кто на боковую.

– Я на работу, – отозвался Алексей.

– Тебе с дороги отдохнуть надо, – возразил Василий Демьяныч. – К тому же завтра ночью спать не придется. Есть у тебя где переночевать?

Алексей подумал, что, если отыскать Варьку, она, наверно, не откажется приютить его. Но тут же торопливо ответил:

– Нет у меня здесь никого знакомых.

По сходням спустились все вместе, а там Митрохин и его товарищ как-то незаметно исчезли, будто растворились в вечерней полумгле.

– Пойдем здесь, – сказал Василий Демьяныч Алексею и повел его самой кромкой берега. – Покажу тебе дизеля.

Приятно было неторопливо ступать по плотному зализанному волной песку. Легко дышалось прохладным речным воздухом. Радовало, что поспел вовремя, что дизеля еще не успели сгрузить, что завтра Василий Демьяныч проводит его в рейс. Повезло, – крепко повезло, черт побери! – что не кто другой командует здесь на пристани, а именно Василий Демьяныч.

И только наплывом нет-нет да и возвращалась томившая с утра тревога: почему не зашел перед отъездом к Фисе? Да еще немного досадовал на себя, что так испугался самой мысли повстречать Варьку…

– Вот они, дизеля, – сказал Василий Демьяныч, указывая на баржу, стоявшую на расчалках метрах в пяти от берега.

На палубе в ряд друг за другом, как стога на лугу, темнели три огромных, зачехленных брезентом ящика.

– Мелочь вся в трюме, – пояснил Василий Демьяныч, – завтра перегрузим на другую баржу. Поднимем осадку сантиметров на десять.

Алексею хотелось подняться на баржу. Если не посмотреть, то хоть руками потрогать эти самые дизеля. Василий Демьяныч отговорил:

– Насмотришься. Дорога длинная. Еще в печенках они у тебя засядут, эти дизеля!

Василий Демьяныч жил в двухквартирном щитовом домике, точно таком же, как и те, что протянулись тремя улочками там, в оставшемся позади далеком северном поселке. И надо же так! И цвету был того самого – голубого…

Алексей поднялся на крылечко в состоянии некоторой растерянности. Когда же навстречу отцу бросился мальчуган с такой же светлой челочкой, Алексею стало не по себе…

У этого мальчика были озорные и счастливые глаза. Даже на незнакомого, на чужого дядю он смотрел счастливыми глазами. Алексей вспомнил печальный, не по-детски серьезный взгляд Толика, и словно кто шершавой рукой стиснул ему сердце…

Приветливая хозяйка угощала радушно:

– Вы кушайте, не стесняйтесь. Окромя хлеба все свое, не купленное. Сальце, да маслице, да грибки – мои хлопоты. А тугуночков Василий Демьяныч сам ловил и сам солил. По-крестьянски живем, все свое.

При этом с ее скуластого сибирского лица не сходила добрая степенная улыбка. Видно было, что рада принять гостя, и довольна, что есть чем попотчевать, и тем горда, что не с неба упало, а от трудов рук своих.

– Ты, мать, на себя не наговаривай, – возразил Василий Демьяныч. – Вино тоже не свое. А то зачислит нас гость в самогонщики.

И налил гостю и себе по второму лафитничку.

Алексей пил и ел почти молча, плохо поддерживал разговор, ограничиваясь односложными ответами, и сам дивился своей скованности.

От хозяйки не укрылось подавленное состояние Алексея, и она с присущим русской женщине сочувствием к чужой беде старалась, как могла, отвлечь гостя от невеселых раздумий.

– Давно вы на стройке работаете?

– Третий год, – ответил Алексей.

Не хотелось огорчать хороших людей своими бедами.

– Как там жизнь-то сейчас? Продукты-то есть в магазинах?

– Есть.

– Ну и слава богу! А то сестра у меня замужем в Красноярске за пристанским диспетчером, у нас вся родова речники, пишет, масла не купишь. Зимой два раза ей посылала. А насчет промтоваров как?

– Есть промтовары.

– Это везде есть. Нельзя обижаться. А вот с продуктами почему-то плохо…

– Все уж тебе плохо, – оговорил жену Василий Демьяныч. – Вечный бабий разговор! Никто вроде с голоду не помер!

– А пошто же ты, Василий Демьяныч, корову да кабанчика держишь? Для забавы али чо?

– А чтобы ты от безделья на молодых парней не заглядывалась, – в тон ей отвечал Василий Демьяныч.

Гостю постелили на сеннике.

Хозяйка пожелала доброй ночи, осторожно осведомилась:

– По ночам не курите?

– Вовсе не курю, – успокоил ее Алексей.

Ночь была теплая, постель мягкая. Сухое, вовремя убранное и хорошо сбереженное сено, еще сохранившее запах полыни и чуть-чуть мяты, хрустко шуршало под простыней.

Но Алексею не спалось.

Вот ведь как обернул Василий Демьяныч самый пустопорожний «бабий» разговор… Раньше Алексей как-то не задумывался над такими вопросами. Когда сидел за рычагами, получка была веская. Вполне хватало на все. К тому же на крупных стройках снабжение хорошее, а если случится и нет чего в магазине, причина ясна: прошляпил начальник орса, не завезли вовремя. Тоску в пустом брюхе учуял, только когда очутился, не по своей воле, на горнорудном. Но опять же все понятно: не на курорт попал. Рассказы о том, что и на воле голодновато, всерьез не принимал. Известно, озлобились люди… По совести сказать, мало думал и о том, как там Фиса одна с ребенком. Она даже ему посылки изредка присылала. Стало быть, так надо понять, и сами сыты были… А может, и не были. Трудно еще живут люди… Корову и кабанчика не для забавы… и не от зряшной алчности. А у Фисы нет коровы и кабанчика нет… Был кабан, да и тот кобелем обернулся… Что верно, то верно. Приехал за делом, а на уме Варька. Но ведь не пошел же! Только этого не хватало!.. А если бы пришла сама? Сейчас вот, сюда пришла?..

Хватил с досады кулаком по хрусткому сену.

«Эх, Лешка, Лешка! Не умрешь, много горя хватишь…»

Глава четвертая
ЗАСТРЯЛ НА ПЕРЕКАТЕ

Проснулся Алексей поздно.

Пробившийся сквозь щелку в тесовой крыше лучик падал почти отвесно.

Алексей по-солдатски проворно оделся и обулся, вышел во двор. Хозяйка, босая, в сером молескиновом фартуке поверх цветастого сарафана, поливала цветы в палисаднике.

Сказала Алексею, словно оправдываясь:

– Забыла с вечера полить. А дождя, однако, не будет.

– Василий Демьяныч уже…

Она не дала ему закончить:

– Угонись за ним. С солнышком вместе поднялся. Сказал мне только: «Не тревожь. Пущай отдохнет!» – и убег. На берегу он, на барже. А вы куда? Не пущу не евши! Обождите, я вам полотенце вынесу. Умывальник вон у нас, на столбе прибит. Сейчас я вам водицы холодненькой налью.

Алексей взял у нее полотенце.

– Спасибо! Я на реке умоюсь.

Сбежал по пологому спуску к воде, снял гимнастерку и тельняшку и долго стоял, любуясь резвой стайкой мальков. Желтовато-серенькие, под цвет донной гальки, они застыли на мелководье, удерживаясь на течении незаметными глазу взмахами крошечных плавничков, потом все разом стремительно соскальзывали в темную глубину и почти тут же появлялись снова… А может быть, это уже другая стайка подплывала к берегу погреться на теплом солнышке?..

«Житуха!» – подумал Алексей.

Да что на самом деле, разве ему светит не это же солнце!

Присел на корточки и полными пригоршнями швырял в лицо, на грудь, на голову свежую с чистым речным запахом воду.

На столе его ожидала сковорода с не угомонившейся еще пятиглазой яишницей.

– Может, стопочку вам? – предложила хозяйка.

Алексей решительно отказался.

– Это хорошо! – одобрила хозяйка. – Смерть не люблю, кто опохмеляется. Не в пользу идет – не пей! У меня Василий Демьяныч тоже с утра нипочем в рот не возьмет.

Алексей убедился, что Василий Демьяныч слов на ветер не бросает.

За ночь баржу с тесом разгрузили и подвели к двухсотке с дизелями. Теперь они стояли рядышком. А между ними втиснулся плавучий кран с тупо обрезанными носом и кормой. Длинная журавлиная шея крана ритмично поворачивалась, словно бы он заглядывал то в один трюм, то в другой. И ящики с оборудованием – то, что Василий Демьяныч вчера пренебрежительно назвал мелочью, хотя в каждом из них была не одна сотня килограммов веса, – легко переносились по воздуху, перекочевывая из одного трюма в другой.

– К обеду перегрузим, – сказал Василий Демьяныч Алексею. – Пришлось поднажать. Начальник базы распорядился, на вторую баржу еще пятьдесят тонн. Так что придется спускать ее на главный причал к центральным складам. Потому и торопимся.

– Какие еще пятьдесят тонн! – вскипел Алексей. – Ничего не возьму. Пошел он к дьяволу, толстопузый!

Василий Демьяныч усмехнулся.

– Кому толстопузый, а мне прямое начальство. А ты не психуй. К вечеру все равно успеем. И осадка у нее будет не больше, чем у двухсотки.

Но Алексей не мог смириться. Выручать этого брюхана. Еще не хватало! Проспал зимний завоз, теперь норовит в рай на чужом горбу.

– Ни одной тонны не возьму!

– Тогда вот что, товарищ Ломов, – сказал Василий Демьяныч совершенно официальным тоном. – Разговаривайте с начальником базы сами. Телефон в моем кабинете. Вот ключ.

Разговор получился короткий и вовсе не такой, как предполагал Алексей.

Не дослушав до конца даже первую фразу, начальник базы рявкнул в телефон:

– А вы кто такой?

– Начальник каравана. – И тоже закричал в трубку: – У меня приказ начальника строительства! И вы не командуйте!

– Здесь я начальник! – спокойно, но жестко ответил тот. – Явитесь лично и предъявите документы. Начальнику пристани я уже всыпал за самовольничанье. Немедленно ко мне!

И положил трубку.

Алексей тоже швырнул трубку.

Но пока спускался по крутой лестничке, немного остыл.

Здесь горлом не возьмешь, не говоря, что все Демьянычу на шею. И так подвел хорошего человека… Нет, надо идти к пузану.

Василий Демьяныч спрятал усмешку в усы.

– Стало быть, немедленно?.. Ну что ж. Садись на катер, быстрей добежишь. Семьдесят, крайний случай, восемьдесят тонн бери, больше не соглашайся.

Чтобы добраться до района центральных складов, где помещалась контора перевалочной базы Порожгэсстроя, надо обогнуть длинный плоский остров, отделяющий затон от ходовой протоки.

Старенький катер, дрожа от натуги всем своим тридцатисильным нутром, поднимался против воды, прижимаясь к самому берегу. Алексей, придерживаясь за короткую носовую мачту, дотянулся до свисающих с берега ветловых ветвей и сорвал горсть узких, подбитых серым пушком листочков. Но то и дело катеру приходилось принимать в реку, огибая препятствия. Река стремительно смывала остров. Отсекала и опрокидывала многометровые ломти берега вместе с растущими на нем ветлами и кустарником. И под берегом торчали из воды судорожно переплетенные корни и стволы с оголенными безжалостной водой ветвями.

Ровно стесанный берег отступил вглубь, образуя подкову бухты. Видимо, когда-то это было озерко посреди острова. Берега бухточки, зеленея сочной травой, полого спускались к воде. Раскидистые старые ветлы тесным полукольцом обступили бухточку. В синем зеркале тихой воды плавилось горячее летнее солнце.

В просвет между ветлами Алексей разглядел крытый камышом шалаш. Просторный, сделанный добротно, – видать, не на один сезон.

И, черт знает почему, захотелось вдруг остаться тут, на берегу этой тихой бухточки, пожить смирной немудреной жизнью: ставить сети на ельцов и красноперых сорожек, скрадывать уток по зорьке… Если бы еще да и Фису сюда… Нет, Фиса очень домашняя для такой жизни… Вот Варька…

И рассердился на себя: опять Варька!..

Катер наконец добрался до изголовья острова, ощетинившегося голыми тальниковыми стволами, когда-то смятыми и ободранными высоким ледоходом.

Показался поселок на коренном берегу. На краю его вереница складских строений, под ними высокая ряжевая стенка главного причала с приткнувшимися к ней баржами и поодаль от них высоко взметнувший клювастую голову плавучий кран.

Начальник базы встретил Алексея холодно. Даже не предложил сесть. Потребовал приказ и командировку и, сердито шевеля губами, читал долго, словно по складам.

Алексей смотрел на его усталое, отечное, с большим вислым носом лицо. Шевельнулось злорадно: «Заездила тебя Варька…»

Начальник базы вернул Алексею документы и сказал равнодушно:

– Возьмете на вторую баржу пятьдесят тонн технических и продовольственных грузов. Распоряжения складам даны. При получении проверьте состояние тары.

– Никаких грузов брать не буду! – грубо возразил Алексей. – Мое дело доставить дизеля. – И, уже самому непонятно для чего, добавил: – Ни ваших грузов, ни вас я знать не хочу!

Начальник базы болезненно поморщился.

– Меня зовут Григорий Маркович. Грузы эти не мои, а срочные грузы стройки. Если вы будете валять дурака, я вас отстраню и назначу другого начальника каравана. Вы этого добиваетесь?

– Нет, – ответил Алексей машинально. Но тут же спохватился: – Мне через пороги караван вести!.. Каждый сантиметр осадки…

– Не горячитесь, товарищ Ломов. Я тоже озабочен не тем, чтобы вытолкнуть грузы со своих складов, а тем, чтобы быстрее доставить их на стройку. Осадка второй баржи, даже после моих пятидесяти тонн, будет меньше, чем у баржи с дизелями. Так что она вас не задержит. Кем вы работаете на стройке?

– Экскаваторщиком.

– Тем более. Технические грузы – это в основном запчасти к экскаваторам. Я даже думаю, вам следует зайти на склад и самому отобрать наиболее дефицитные экскаваторные части. Вы лучше меня определите, что нужно взять в первую очередь. Сейчас вам выпишут пропуск на склад.

Как уже потом понял Алексей, это было самое злое наказание за строптивость. На складе у Алексея разбежались глаза. По закоренелой привычке – ругать начальство – он обложил было с верхней полки бюрократов, которые зажали столько запчастей на складе, когда там на стройке простаивают машины, но… вспомнил, что именно он, экскаваторщик Алексей Ломов, отказывался только что везти их на стройку, и только рукой махнул…

Кончилось тем, что он отобрал к погрузке не пятьдесят, а восемьдесят тонн.

Истинно сказано: никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…

Со склада Алексей зашел в столовую. Хозяйка Василия Демьяныча утром строго наказывала, чтобы приходил обедать, но дел своих на базе он еще не закончил. После того как будут выписаны накладные, надо их проверить и расписаться в получении грузов. Кладовщик сказал, что через час документы будут готовы. За час на пристань и обратно не обернешься. Пришлось идти в столовую.

Алексей «выбил» в кассе суп-лапшу и два гуляша (после разминки на складе!) и с подносом в руках встал в очередь. Размышляя, нельзя ли прихватить еще хотя бы десяток ящиков (очень нужные запчасти!), не заметил, как подошел к раздаточному окну.

– Чего пригорюнился? Давай уж, накормлю по старой дружбе!

Веселый, насмешливый, знакомый голос!..

Сразу бросило и в жар, и в холод…

Варька стояла перед ним в белом, перехваченном пояском, туго облегающем фигуру халате. Темные, чуть раскосые, чуть приметно подведенные глаза светились лукавинкой. А сочные, умело подкрашенные губы улыбались. Улыбались ему…

На соблазнительно красивом лице Варьки не было и тени смущения или хотя бы изумления. Улыбалась она так дружелюбно и ласково, как будто расстались они не далее как сегодня утром. Как будто вместе вышли из дому, он на свою работу, она на свою, а вот за обедом снова встретились…

Она-то, конечно, знала, что увидит его, но видеть его она всегда рада, оттого и улыбается ему…

Он молча смотрел на нее, не в силах был даже изобразить ответную улыбку, а она, отлично понимая его состояние, проворно выставляла тарелки на поднос и, каждый раз подходя, бросала на него лукавый, зовущий и обещающий взгляд.

Подвинула ему поднос и сказала:

– Садись вон там, в уголке. Я к тебе сейчас выйду.

Пока шел к столику, раза два ткнулся в чью-то спину. Едва не расплескал суп-лапшу.

Еще не отплыл, а на перекат уже напоролся… Крутой перекат!..

Однако не проскочишь…