Текст книги "Святой вечер"

Автор книги: Фостер Дилейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава

8

Линколь

Я прислонился к деревянной раме двери ее ванной, наблюдая, как она смотрит в зеркало, размазывая ярко-красную помаду по своим пухлым губам. Господи, она была чертовски совершенна. Все в ней было таким, как мне нужно. Если мне нужно было выпустить пар, она была рядом, чтобы принять удар на себя, а затем успокоить меня своим нежным прикосновением. Если мне нужно было просто побыть в тишине, она позволяла мне положить голову ей на колени, проводя пальцами по моим волосам, затем раздвигала бедра и позволяла мне зарыться лицом в ее идеальную киску.

Лирика никогда не давила. Она никогда не лезла на рожон. Она брала все, что я мог дать, и никогда не просила большего – хотя я хотел дать ей все, блядь.

Она слегка согнулась в талии, выпячивая свою упругую попку и искушая меня укусить ее через розовые хлопковые трусики, которые были на ней под простой белой футболкой. Это дерьмо должно было заставить девушек выглядеть невинными, но это была ложь. Не было ничего невинного в том, что я хотел сделать с Лирикой, когда видел ее в таком виде.

В последнее время она была рассеянной. Тихой. Это было на нее не похоже. Я хотел провести ночь, выбалтывая все секреты, которые она хранила в своей маленькой головке.

– Скажи Татум, что ты не можешь пойти.

Сегодня была Ночь беззакония, Malum Noctis, единственная ночь в году, когда дети элиты делали все, что хотели, и никто не мог им запретить. Разврат в его лучшем проявлении. Все это было вдохновлено каким-то мертвым богатым парнем, который имел обыкновение накуриваться и устраивать вечеринки с трахом, а также ежегодным ритуалом, который проводили наши отцы где-то на севере штата. И моя сестра убедила Лирику пойти.

Не хотел, чтобы кто-то из них находился рядом с этим дерьмом.

– Твоего отца все еще нет в городе. Татум будет занята. – Ее отца всегда не было в городе, и Лирика ненавидела оставаться одна. Когда она не была у меня дома с Татум, я оставался с ней здесь, в пентхаусе.

Я оттолкнулся от дверного косяка и вошел в ванную. – Мы могли бы заказать тайскую еду и посмотреть Дневники вампира. – Это было ее дерьмо, не мое, – за исключением тайской еды. Я чертовски любил тайскую кухню.

Я обнял ее сзади за талию и зарылся лицом в изгиб ее шеи. – Мог бы трахать языком твою сладкую киску, пока ты не кончишь мне на лицо. – Моя рука переместилась по ее животу к резинке трусиков, лишь кончики пальцев проникли внутрь.

Лирик глубоко вдохнула, затем положила свою руку поверх моей. – Или ты можешь просто пойти с нами...

Неправильный, блядь, ответ.

– Не мое. – Я не был любителем вечеринок. Или толпы людей. Не хочу делить мою девушку с комнатой, полной рогатых засранцев.

– А что твое?

– Ты действительно собираешься вести себя так, будто не знаешь?

Она пожала плечами и приподняла уголок рта. Чертовски дерзкая, и это заставило мой член напрячься.

– Это мое дело... – Я укусил ее за шею. – И это.... – Потянулся под ее рубашку, чтобы погладить ее грудь. – И это определенно моя чертова вещь. – Я засунул другую руку в ее трусики и ввел два пальца в ее киску – никогда один, всегда два. Мне нравилось чувствовать, как она плотно обхватывает меня.

Она откинула голову назад к моей груди и задыхалась.

Я смотрел в зеркало, как она прикусила губу, чтобы не закричать. В таком состоянии она была чертовски сексуальна и я хотел, чтобы эти стоны вырвались наружу.

– Открой глаза и смотри, как я смотрю на тебя, детка.

Когда она открыла глаза, выражение ее лица было таким же мрачным, как и у меня.

Другой рукой я стянул ее трусики настолько, чтобы дать себе возможность поиграть, а затем освободил свой член. Моя ладонь обхватила мою плоть. Грубо. Сильно. Меня сводило с ума то, какой она была мокрой, обхватив мои пальцы.

Мой язык прошелся по ее горлу, пока пальцы обрабатывали ее киску.

Я гладил себя под звуки ее стонов и ощущение ее тугой пизды вокруг моих пальцев. Она схватилась обеими руками за стойку ванной и стала скакать по моей руке.

Я усилил хватку, гладил сильнее, двигался быстрее.

Блядь.

– И чтобы ты не забыла, чьи это вещи... – Я впился зубами в ее плечо и со стоном кончил на эти розовые трусики. Затем снова задрал их на ее бедра и задницу, вдавливая пальцы и пропитанную спермой ткань в ее киску. – Не смей снимать их.

Глава

9

Лирика

Было решено, что неуловимая Ночь беззакония будет проходить посреди готического кладбища на окраине города. Днем это место было жутковатым. Ночью оно было просто ужасающим. Лунный свет отражался от озера, освещая нам путь.

Жуткая прохлада покрыла мою кожу мурашками, пока парень в мантии с капюшоном вел нас с Татум мимо каменных мавзолеев и под высокими нависшими деревьями. Бетонные статуи ангелов и святых смотрели на нас сверху вниз, потрескавшиеся и сломанные. Звуки их призрачных криков перекликались с ветром в ветвях деревьев.

Мы оказались перед усыпальницей, построенной в виде собора, полностью белой, с куполообразной крышей и шпилем. Две статуи львов охраняли вход, который открывался на лестницу, ведущую под землю, а горящие факелы освещали каменные стены, словно из средневековья.

Мы остановились перед тяжелой деревянной дверью, покрытой замысловатой резьбой в готическом и небесном стиле. Другой парень в такой же мантии с капюшоном и маске указал на большую стальную чашу, наполненную красным стеклом и огнем. Пламя лизало стекло, отражаясь на потолке и стенах вокруг нас. Татум бросила свое приглашение в чашу, и, как и следовало ожидать, меня обматерили за то, что я вошла внутрь.

– У нее нет приглашения, – сказал парень в капюшоне, стоявший перед дверью.

Татум схватила меня за руку. – Она со мной.

Я надула грудь и посмотрел парню в лицо. – Ты знаешь, кто я, блядь, такая? – Я только что угрожала разоблачить Киптона, мать его, Донахью и не боюсь какого-то засранца с проблемами отца. Я все еще ждала момента, когда эта угроза взорвется мне в лицо. Еще через два дня отец будет дома, и мы разберемся с этим вместе. Два дня – это миг. Я буду в порядке, надеюсь.

– Никто не войдет без приглашения. – Голос парня был твердым. Никаких колебаний. Никаких эмоций. Никаких уступок.

– Хорошо, – сказала Татум. – Мы уходим.

Это привлекло их внимание.

– Знаю, что ты новенькая во всем этом, поэтому я дам тебе пропуск, – сказал парень Татум. – Один пропуск, Хантингтон. Это все, что ты получишь.

Кто-то чертовски сильно хотел видеть Татум на этой вечеринке, и у меня было ощущение, что это был тот же парень в капюшоне, который привел нас сюда – тот, кто звучал чертовски похоже на Кайла Бланкеншипа.

Он задержал на ней взгляд еще на секунду, затем открыл дверь и впустил нас внутрь.

Внутри подземная гробница была больше похожа на грот. Большие каменные арки отделяли основную часть от более темных, скрытых в тени мест. В центре всего этого находился массивный бассейн, наполненный сапфирово-синей водой. Голубой цвет воды отражался от стен и потолка. Диджей продолжал смешивать клубный бит с древними латинскими песнопениями с платформы, подвешенной в воздухе.

Da pacerne domine...

Thump thumpthump

In diebus nostris...

Thump thumpthump

Низкий тембр баса заставлял подземную комнату биться. Это сердцебиение побуждало меня к действию. Я взяла два напитка, один для себя и один для Татум. Она смотрела вниз, озабоченная своей грудью после того, как увидела, как какой-то парень вдыхает кокаин с груди другой девушки. Она осуждала себя. Это было видно.

Я взяла ее грудь в одну руку, гордясь тем, что она решила надеть корсет. – Ты идеальна. Твои сиськи идеальны. Тебе не нужен какой-то чувак с дурной привычкой и жадными ноздрями, чтобы сказать тебе это. – Затем, чтобы подчеркнуть, я взяла лимон из миски на барной стойке и засунула его ей в декольте, наклонилась вперед и всосала его между губами, а потом посмотрел на нее так: – Видишь? Чертовски идеально.

Она покачала головой, как будто смутилась, но ее лицо озарила улыбка.

Потом появился Кайл, на этот раз без маски.

Блядь, так и знала. У парня все было плохо.

Я выпила свой напиток одним длинным глотком, а затем бросила пустой стакан в круглую пластиковую бочку. – Я собираюсь танцевать. – Подмигнула ему через плечо, когда двинулась в толпу. – Дети, ведите себя хорошо.

Синие огни создавали неоновые тени на лицах всех присутствующих. Под тенями мелькали улыбки и блеск глаз, полных озорства. Два парня подошли ко мне, когда я начала танцевать. Сильные, толстые руки ласкали мое тело, притягивая ближе со всех сторон.

Я желала, чтобы это был Линкольн.

Хотела, чтобы это был Линкольн.

Но он отказал мне.

Он все равно не смог бы так прикоснуться ко мне на людях. Все, что у меня было, это липкое напоминание о его визите, натирающее мои трусики и киску при каждом движении. В каком-то странном смысле меня заводило осознание того, что часть его была здесь, со мной, что если я засуну руки в трусики, то почувствую его на своих пальцах. Что если вдохну достаточно глубоко, возможно, я все еще буду чувствовать его запах, что я все еще пахну как он.

Бас звал меня.

Я танцевала с обоими парнями, позволяя им держать меня в центре, не заботясь о том, что их руки блуждают по моему телу. Если бы мне повезло, кто-нибудь сказал бы Линкольну.

Мне нравилось испытывать его, заставлять переступать границы дозволенного. Мне нравилось, когда он терял контроль. Иногда, когда мы были в одном месте в одно и то же время, я флиртовала с другими парнями только для того, чтобы Линкольн прижал меня к стене ванной и показал, что я его. Это была опасная грань, как будто тыкаешь медведя, но я шла по ней уверенно.

Но сегодня этого не случится, потому что его здесь не было.

Может быть, он действительно появится в следующий раз, а не позволит мне идти одной.

В воздухе витала зловещая вибрация, как будто стены этой гробницы издавали предупреждение. Вокруг меня люди отреклись от духа морали и танцевали на грани разврата. Белая пудра покрывала загорелую кожу. Руки проникали под короткие юбки. Головы покачивались между раздвинутых бедер.

Гарри Поттер ошибся.

Это была настоящая Тайная комната.

Сквозь толпу я видела, как Каспиан Донахью схватил Татум у Кайла и вынес ее из этого нечестивого места. В тот момент я была благодарна Каспиану. Татум здесь не место. И мне, наверное, тоже.

Кто-то схватил меня за локоть и оттащил от прижавшихся ко мне теплых тел. – Пора идти.

Я подняла голову и посмотрела в ярко-зеленые глаза.

Чендлер Кармайкл.

Какого хрена? Моей первой мыслью было, что его прислал отец. В конце концов, это были голоса Пирса Кармайкла и Киптона Донахью на аудиозаписи, которую я записала.

– Пошел ты. Я только начала.

Ни за что не уйду с ним.

– Прибереги свое отношение для того, кому не насрать. – Он схватил меня за руку и потащил через толпу.

Я попыталась вырвать руку, но он был слишком силен. Моя плоть болела там, где кончики его пальцев, несомненно, оставили синяки.

Два парня в капюшонах у входа – или выхода в данном случае – открыли ему дверь, как будто он был королевской персоной.

Чендлер положил руку на впадину в моей спине и подталкивал, пока я не добралась до верха каменной лестницы.

Я подумала о том, чтобы убежать, но мы были посреди кладбища. Куда бы я могла пойти? – Где Татум? – Я остановилась и посмотрела на него. Знала, где она, просто тянула время.

Чендлер был очень сексуальным. Если вам нравились безэмоциональные засранцы с умным ртом.

Я тоже была безэмоциональной засранкой с умным ртом, так что мы двое были как масло и вода.

– Она с Каспианом. – Он ухмыльнулся мне. – Но ты уже знала это.

Хорошо, сообразительный, безэмоциональный засранец с умным ртом.

– Куда ты меня везешь?

Пожалуйста, не говори своему отцу.

– Домой.

Слава Богу. Если бы мне повезло, Линкольн уже был бы там и ждал меня.

Он не сказал ни слова за всю дорогу, и я не стала с ним спорить. Он был Чендлером, мать его, Кармайклом. Не похоже, чтобы я могла победить, в любом случае.

Глава

10

Линкольн

Утренний солнечный свет был ослепительным, слишком ярким для этого времени суток. Кто, блядь, оставил мои шторы открытыми? Я вернулся к Лирике вчера поздно вечером, но она отправила меня домой задолго до восхода солнца. Время текло как в тумане. Казалось, что я только что заснул. Такое часто случалось, когда я был в полной заднице.

Я протер глаза и схватил телефон – 10:15 утра. Голова раскалывалась, а тело чувствовало себя так, будто в венах был свинец.

Было четыре текстовых сообщения и два пропущенных звонка от Итана.

Какого хрена?

8:00

Итан: Проснись, блядь.

8:30

Итан: Я должен тебе кое-что рассказать.

9:00

Итан: Позвони мне.

9:30

Итан: Скажи мне, какого хрена я видел твою девушку, выходящую из дома Каспиана Донахью на днях.

Итан был единственным человеком, который знал о нас с Лирикой. Он был моим лучшим другом и знал все.

Я стиснул зубы и нажал на имя Итана на экране, даже не дав ему времени поздороваться, когда он ответил. – Что ты несешь? Лирика знает, как я отношусь к Каспиану Донахью. Ее бы не застали даже мертвой в его доме.

– Позавчера моя мама пила мимозу с мамой Каспиана. Она выпила слишком много, чтобы вести машину, и позвонила мне, чтобы я заехал за ней. – Итан сделал паузу. – Говорю тебе, брат. Когда я подъехал, Лирик уже уходила.

Гнев пылал в моей груди, когда кровь бурлила в венах, пульсируя в моей и без того пульсирующей голове. Я видел ее только вчера вечером, и она ни словом не обмолвилась о том, что собирается к Каспиану. О чем она, черт возьми, думала?

– Приезжай за мной. Донахью на этот раз трахнул не того Хантингтона. – Я не был своим отцом, не играл в игры разума и не угрожал пассивно-агрессивными угрозами.

Я справлялся со своим дерьмом.

***

Итан вел машину, потому что моя ярость была ослепляющей, когда речь шла о том, как я ревновал Лирику – особенно когда речь шла о Каспиане, мать его, Донахью.

Каспиан прислонился к высокой деревянной входной двери своего несносного особняка, когда мы подъехали к его подъезду. Ухмылка на его лице только заставила гнев внутри вырваться на поверхность. Не имело значения, кто его отец и сколько людей трусят его фамилии. Настало время преподать ему урок, что он не должен брать в руки то, что ему не принадлежит.

Его "Ауди" была припаркована на круглой дороге, безупречная и первозданная.

Чертовски идеальная.

Как только машина остановилась, я выскочил из нее, схватив по пути алюминиевую бейсбольную биту с заднего сиденья.

Алюминий казался невесомым, когда я подбрасывал его в воздух, но мощным, когда опустил его вниз и разбил лобовое стекло его машины. Никаких вопросов. Ни одного.

Я ударил по нему еще раз, прежде чем бросить биту на подъездную дорожку. Звук металла, ударившегося о бетон, прервал тишину. Он продолжал отдаваться эхом, пока биту не отбросило в сторону. К черту. Он может оставить ее себе на память.

Моя грудь вздымалась, легкие горели с каждым вдохом. Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони и заметил Каспиана на периферии, притаившегося на вершине ступеней. – Считай это своим предупреждением, Донахью. Держись, блядь, подальше от Лирики. – Я даже не заговорил о том, что слышал, как он трахал мою сестру, пока он не спустился по ступенькам и не вцепился мне в лицо. – Одной девочки-подростка тебе было недостаточно? Ты должен был сделать мою сестру своей шлюхой? – Слова были кислыми на вкус на моем языке. Я знал, что моя сестра не была шлюхой, просто хотел его разозлить.

Его глаза сузились. – У тебя есть пять секунд, чтобы убраться с моего подъезда и извиниться перед своей сестрой.

Он только что защищал Татум? Это было что-то новенькое. Каспиану было плевать на всех, не говоря уже о том, чтобы защищать их. Но это все равно не объясняло, почему моя девушка была у него дома.

– Да? Или что? – Он хотел то, что принадлежало мне? Я осмелился попытаться забрать это.

Последнее, что я увидел, прежде чем белые точки света заполнили мое зрение, был Каспиан, оскаливший зубы с рычанием, когда он бросился на меня. Ослепительная боль пронзила мою голову, за ней быстро последовал еще один сильный толчок. Кислота обожгла горло, желудок забурчал, но я не позволил себе вырвать.

Черт. Больно.

Воздух. Мне нужен был воздух. Я не мог дышать. Металлический привкус крови покрывал мой язык, и я едва не задохнулся, прежде чем смог сглотнуть. Все белые точки расплывались вместе. Пульс стучал в ушах. Приглушенный голос Каспиана звучал так, словно мы оба находились под водой. Черт. Было ощущение, что мы находимся под водой. Казалось, что время одновременно ускорилось и замедлилось. Где, блядь, были мои легкие и почему они не работали?

Острая, жгучая боль обожгла мое лицо от виска до челюсти.

Что за хрень?

Воздух вдруг стал обжигающе горячим, словно пламя лизнуло лицо, и крошечные капельки потекли по коже. Влажная дорожка скользнула по моей брови, а затем капнула на глаз. Кровь. Он взял кусок стекла и, блядь, порезал меня. Разрезал мое гребаное лицо. Мой пульс бился. Как барабанный бой. Ярость, как молния, шипела в моих венах.

А потом все закончилось.

Я боролся с грохотом своего пульса, чтобы встать на ноги. Мои легкие расширились от глубокого вдоха, пока мои глаза искали его.

Он смотрел на меня с блеском в глазах и довольной ухмылкой. Его взгляд следил за кровью с моего лица, которая капала на рубашку. Он думал, что победил только потому, что пустил кровь? Благодаря моему отцу и его хреновой версии воспитания, у меня были шрамы внутри, которые резали глубже, чем что-либо на поверхности.

Я не был злобным, не был парнем, который живет ради мести. У меня не было на это времени. Я был хаосом. Разрушением. Чертовым ураганом, который уничтожал все на своем пути. Яростный и непредсказуемый. И если я узнаю, что Каспиан Донахью хоть пальцем тронул Лирику, я вернусь, и это дерьмо на моем лице покажется порезом бумаги по сравнению с тем, что с ним сделаю.

Я улыбнулся ему. – Это еще далеко не конец. – А потом я забрался в машину Итана, ни разу не оглянувшись через плечо. – Отвези меня к Лирике.

Двадцать минут спустя мы остановились перед ее домом.

– Уверен, что не хочешь сначала привести себя в порядок? – спросил Итан, когда я открыл дверь, чтобы вылезти.

Я подмигнул, а затем наклонил голову, выходя из машины. Еще до того, как мы начали трахаться, Лирика была у нас дома, когда я возвращался домой после спарринга, окровавленная и в синяках. Может быть, никогда так сильно, но я знал свою девочку. Она могла справиться с этим. Она бы, наверное, отмыла меня и отругала. – Ничего такого, чего бы она не видела раньше.

Он засмеялся, а потом уехал, качая головой.

Ладно, моя маленькая птичка. Пора тебе рассказать мне, что, блядь, ты задумала.

Глава

11

Линкольн

Обычно я здоровался с портье, прислонялась бедром к стойке и брал несколько шоколадных конфет из стеклянной чаши. Но не сегодня. Из-за драки с Каспианом мой адреналин зашкаливал, а сердце колотилось как ураган. Все вокруг меня было как в тумане. Белый мраморный пол сливался с темно-серыми стенами. Люстра, похожая на дорожки из стеклянных капель дождя, свисающих рядами с потолка, была затуманена струйкой крови, которая все еще сочилась из пореза возле моего глаза.

– Мистер Хантингтон, – окликнул швейцар, когда я промчался мимо него.

Я помахал рукой в воздухе, не потрудившись оглянуться через плечо. – Поймаю тебя на выходе, Чарли.

Сегодня у входа в лифт стояли два охранника. Ни один из них не был ни Ральфом, ни Джеком.

Они оба смотрели на меня, сузив глаза и нахмурив брови. Да пошли они. Я нажал на кнопку, чтобы вызвать лифт.

Стальные двери открылись, и один из них, грузный, с темными волосами и бородой, протянул руку, как один из тех, что стоят на железнодорожном переезде или в гараже. – В пентхаус посторонним вход воспрещен.

Какого хрена он только что сказал?

Я ухмыльнулся. – И я полагаю, ты собираешься остановить меня? – Я посмотрела на его руку. – Этим?

Он открыл рот, чтобы произнести слова, которые не хотел слышать, и я прервал его, выхватив дубинку из кобуры на его бедре и воткнув ее ему между ног. Его лицо побледнело, рука опустилась на живот, и он опустился на колени, задыхаясь. Да. Пошел ты. Второй парень бросился на меня, но я успел войти в лифт прежде, чем он успел обойти первого парня и добраться до меня. Я ухмыльнулся ему. Пошел ты тоже.

Прикинул, что у меня есть минут пять, прежде чем лифт сделает круг и эти двое ворвутся в пентхаус, готовые надрать мне задницу или вызвать настоящих копов. К тому времени Лирика уже скажет им, насколько желанным гостем я был в ее квартире.

Огоньки на маленьких круглых кнопках загорались, когда я проходил каждый этаж. Я поднял рубашку над головой и прижал ее к лицу, стараясь впитать как можно больше крови. Для семнадцатилетней девушки Лирика была чертовски придирчива к чистоте своего жилища. А я собирался ворваться сюда, заляпав кровью весь ее пол.

Двери лифта открылись прямо в гостиную, открывая захватывающий вид на город через окна от пола до потолка. Свет был выключен. Она не свернулась калачиком под одеялом в углу большого кожаного дивана, как обычно. Из кухни по комнате не плыл запах свежеиспеченного печенья. Не играла музыка в системе объемного звучания.

Была только тишина, слишком много тишины. Где она, черт возьми, находится?

Может быть, она спала. Я оставил ее всего несколько часов назад после интенсивного траха, в результате которого ее задница впала в сексуальную кому.

Лирика развлекалась тем, что пыталась заставить меня ревновать. Ей нравилось, как я трахал ее, когда злился. Не буду врать. Мне это тоже нравилось. Мы были в полной жопе. Если это дерьмо с Каспианом было еще одной ее игрой, я позабочусь о том, чтобы она помнила, чья это киска, каждый раз, когда она садится.

Прошлой ночью в «Палате» она позволила двум парням трогать себя, как будто они были слепыми, а ее тело было покрыто шрифтом Брайля. Она думала, что раз меня там не было, то я об этом не узнаю. К черту. Я всегда следил за ней, и это был единственный секрет, который Палата не хранила. Она не была такой самоуверенной, когда я появился в ее пентхаусе в полночь, готовый показать ей, что происходит, когда она забывает, кому принадлежит. Она лежала в постели, совершенно не замечая, что я вошел. Я сдернул покрывало, охренев от ужаса, когда увидел ее в одних трусиках, пропитанных моей спермой.

– Что ты делаешь, Линк? – спросила она, когда я наклонился и погладил ее киску через тонкую ткань.

– Ты что, упала и ударилась головой?

Она провела рукой по глазам, прежде чем открыть их до конца. – Нет.

Я провел пальцем по ее щели. – У тебя был инсульт?

– Что? Нет. – Ее голос был хриплым со сна, и это было сексуально, как блядь.

– Значит, нет причин, почему у тебя вдруг должна быть амнезия. – Мои пальцы скользнули под резинку ее трусиков и коснулись ее голой киски.

Она втянула воздух. – О чем ты говоришь?

Я ухмыльнулся, хотя она, вероятно, не могла меня видеть. Лирик точно знала, о чем я говорю. – Это... – Я медленно погладил ее клитор. – ... это мое. – Ее бедра приподнялись, лишь малейшее движение, но я знал, когда ее тело умоляло меня. Провел кончиком пальца по ее щели до жадного маленького отверстия, затем скользнул внутрь. Так чертовски мокро. – Это мое. – Моя свободная рука сжала одну из ее сисек. – Мое. – Я наклонился, провел языком по ее лицу, затем остановился, чтобы укусить ее за мочку уха. – Моя. – прошептал я ей на ухо. – Это все, блядь, мое. – Она втянула еще один воздух. – А не каких-то мудаков, которым ты позволяешь прикасаться к себе в Палате. – Я засунул в нее еще один палец. – Мое.

Я прошел по коридору в ее спальню, огляделся, затем направился к двери в ванную комнату. Она была открыта, и свет был выключен. Хорошо, она не в душе. Я стянул футболку с лица и оглядел спальню. Одеяла были откинуты, как будто она только что встала с постели.

– Лирика. Где ты, блядь, находишься?

И тут я увидел их – маленькие пластиковые маркеры, сложенные в виде палатки, ярко-желтые с жирными черными цифрами. Два на тумбочке, рядом с парой пакетов кокаина, и еще один на полу рядом с ее кроватью, в окружении еще большего количества кокаина.

– Это моя девочка.

Ее губы обвились вокруг моего члена. Мой кулак был в ее волосах. Мои бедра раскачивались вперед-назад, когда я трахал ее идеальный рот. Кто-то сказал мне, что от кокаина член немеет. Онемевшие члены трахаются дольше, и я был здесь, чтобы преподать урок. Долгий, жесткий трах был именно тем, что мне было нужно.

Я ослабил хватку на ее волосах и вынул член из ее рта, наслаждаясь тем, как он блестит от ее слюны. Ее губы были припухшими. Ее грудь вздымалась с каждым вдохом, когда она снова наполняла легкие воздухом после того, как подавилась моим членом. Она посмотрела на меня темно-синими глазами, и во мне вспыхнула собственническая ярость. Никогда не хотел, чтобы эти глаза смотрели так на другого мужчину, никогда не хотел, чтобы этот маленький красивый ротик был на другом члене. То, что я чувствовал сейчас… я бы разрезал ублюдка от пупка до подбородка только за то, что он смотрел на нее.

Я наклонился, полез в карман и вытащил два пакетика, бросил один на тумбочку и открыл другой. Затем посыпал ладонь белым порошком. Глаза Лирики расширились, когда часть порошка пролилась на ее сиськи и весь пол. Я бы слизал это за минуту – с ее сиськи, а не с пола.

– Линкольн...

Я знал, что она не хочет в этом участвовать. Она никогда не хотела. Наркотики были одной из привычек, от которой она поклялась держаться далеко-далеко и я должен был уважать это.

А я не уважал.

Но опять же, никогда не утверждал, что я джентльмен.

До сих пор я ограничивался «Перкоцетом» и травкой рядом с ней. Но я был в ярости и хотел доказать свою точку зрения. С меня было покончено с играми в ревность.

– Шшш, – я провел подушечкой большого пальца по ее губам, а затем поднес руку к своему члену. Порошок на моей ладони смешался с ее слюной, когда я поглаживал его взад-вперед. Фуууууух. Мои глаза встретились с ее. – Держу тебя. – Я облизал губы. – Доверься мне.

– Я не буду сосать кокаин с твоего члена.

Это была моя девочка. Всегда вздорная. Всегда боролась со мной.

Жаль, но я всегда побеждал.

Я наклонил подбородок к кровати. – Ложись.

Она забралась на кровать и положила голову на подушку. Ее светлые волосы рассыпались вокруг нее, как нимб, но мы оба знали, что она не ангел.

Я устроился между ее ног. – Шире.

Ее колени раздвинулись в стороны, давая мне возможность увидеть в первом ряду, насколько мокрой я ее сделал. Господи.

Кокаин работал. Я чувствовал себя твердым как скала и непобедимым.

Лирика вскочила, положив руки мне на плечи, когда я держал пакет над ее голой киской. Я был больше, сильнее, тверже. Ее небольшой толчок даже не заставил меня сдвинуться с места.

– Я сказал, что держу тебя, Птичка. – Я покрыл ее киску кокаином спереди назад, пальцами выравнивая ее по шву, и затем бросил почти пустой пакет рядом с другим на тумбочку.

Облизал губы и вернулся к ней между ног. Она опустилась на подушку, расслабившись в ту секунду, когда мой рот встретился с ее клитором. Горький порошок покрыл мой язык, но все, чего я хотел, это большего. Больше этой сладости под ней. Больше ее. Это был кайф, подобного которому не было, видеть ее сиськи и киску, покрытые кокаином, знать, что она позволит мне делать все, что я захочу, с ее совершенным маленьким телом, доказывая нам обоим, что она моя. Я никогда в жизни так не заводился.

Громкие крики наполнили пустой пентхаус, вернув меня в настоящее. Двое охранников снизу ворвались в спальню Лирики с оружием наперевес, направленным прямо на меня.

Бывали в жизни моменты, когда можно было практически слышать, как тикают секунды. Тик. Тик. Тик. Все казалось неподвижным, и ты знал, что в этот момент, как только наступит следующая секунда, ничто уже не будет прежним. В этот момент я был в ловушке, застыв между тиками.

– Где она? – крикнул я в ответ.

– Ложись на землю и заложи руки за голову!

– Где она, мать твою? – на этот раз прорычал я.

– У твоей подружки передозировка, а ты портишь улики, – сказал охранник, которого я поставил на колени. – А теперь ложись на чертову землю.