Текст книги "Потрясающий мужчина"

Автор книги: Филиппа Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Филиппа Эшли
Потрясающий мужчина

Глава 1

Кэрри Браунхилл в растерянности стояла перед служебным входом театра «Старлайт», не зная, как реагировать на возмутительный вопрос подруги.

– Так что ты будешь делать, если Хью заведет любовницу? – повторила та.

Кэрри выдержала слишком долгую паузу – отчасти потому, что от холода у нее зуб на зуб не попадал, отчасти потому, что мысль об измене жениха ни разу не приходила ей в голову.

– Ты хочешь сказать, если я застукаю его с другой женщиной? – уточнила она.

– Ну, нет, я не имею в виду, что ты застанешь его, так сказать, в процессе – со спущенными штанами, – сказала Ровена, попыхивая сигаретой. – Мне просто интересно, как ты себя поведешь, если узнаешь, что он ходит на сторону.

– Да ну тебя! Я не знаю, – отозвалась Кэрри, притопывая ногами, чтобы согреться.

В том, что она замерзла, не было ничего удивительного: во-первых, на дворе стоял февраль, а во-вторых, они с Ровеной были в костюмах проституток пятидесятых годов. В местном драмкружке шла генеральная репетиция мюзикла «Бриолин», и подруги выбежали на улицу во время перерыва. Одна из Розовых Леди случайно подожгла свой парик, сработала пожарная сигнализация, что привело в ярость режиссера. Воспользовавшись всеобщим переполохом, Ровена тайком выскочила покурить.

– И все же, милая, что ты будешь делать? Проявишь гордое спокойствие или превратишься в мстительную фурию? – протянула Ровена, вживаясь в образ своей героини Риццо, хотя такая манера речи больше подошла бы Мардж Симпсон.

– Конечно же, проявлю гордое спокойствие, – с глуповатой ухмылкой ответила Кэрри, изображая Сэнди.

Ровена медленно затянулась сигаретой и выпустила изо рта колечко дыма.

– Черта с два, милая!

– Ну ладно, возможно, ты права. Если я застану Хью с другой женщиной, я, скорее всего, впаду в неистовство и начну крушить все вокруг. Месть моя будет страшна.

– И что же ты сделаешь? Выльешь на его машину раствор для удаления краски? – Ровена стряхнула пепел в кадку с зимостойкими анютиными глазками.

Кэрри в притворном ужасе округлила глаза:

– На «рейнджровер»? О Господи, нет! Я люблю эту машину как родное дитя и ни за что не причиню ей вреда.

– Тогда порежешь в лоскуты все его шмотки?

Кэрри на мгновение задумалась, потом растянула рот в радостной улыбке.

– Ну, нет, это слишком банально! Мое наказание будет под стать преступлению. Я ударю его по самому больному месту.

– По яйцам, что ли? – ахнула Ровена.

– Гораздо хуже. Я насыплю сахар в топливный банк его «массея-фергюсона».

– Куда-куда?

– «Массей-фергюсон» – это его новый трактор. Хью его просто обожает. Он как-то сказал, что хотел бы трахнуть меня в кабине.

– Вы, фермеры, все извращенцы, – объявила Ровена, швыряя окурок на тротуар и давя его ногой. – Ой! Черт, я обожгла ногу! Эти проклятые балетки давно пора сдать в утиль!

Кэрри со смехом наблюдала, как Ровена, непрерывно ругаясь, прыгает на одной ноге. Они дружили с университета, вместе изучали английскую драматургию. Теперь с энтузиазмом занимались в драмкружке оксфордширской деревни Пакли, где обе и жили. С Хью Кэрри тоже познакомилась в универе, с тех пор они были неразлучны. Когда-то она мечтала играть в Уэст-Энде, но вместо этого стала помогать Хью на ферме. Работа занимала целый день: приходилось решать все административные вопросы, пока он управлялся со стадом и мелкими фермерскими подразделениями. Однако Кэрри не жалела о несостоявшейся карьере профессиональной театральной актрисы, она была вполне довольна своей жизнью. Она знала, что ей никогда не придется выводить из строя любимый трактор Хью Бригстока, портить его одежду или каким-то иным способом мстить за измену. Через две недели они с Хью обвенчаются в церкви Пакли. На свадьбу придут все – члены драмкружка, молодые фермеры, университетские друзья жениха и невесты. Соберется, по меньшей мере, полдеревни, хотя скорее всего полграфства, поскольку мама Хью была знакома абсолютно с каждым.

– Кэрри? Ровена? – Из-за двери театра встревоженно выглянуло видение в розовом.

– Мы здесь, Хейли, – откликнулась Кэрри.

– Я просто пришла сказать, что мы скоро начинаем. Джина вас ищет. Она и так уже рвет и мечет из-за того, что я запустила пожарную сигнализацию, – сказала Хейли, дрожа в костюме Розовой Леди.

– Джина – внебрачная дочь Саймона Кауэлла[1]1
  Саймон Кауэлл – британский телемагнат и импресарио.


[Закрыть] и Аттилы-завоевателя, – объявила Кэрри, представив себе, как режиссер спектакля носится по театру и ищет их с Ровеной: будто она директриса школы, а они нерадивые ученицы, сбежавшие покурить в сортир. – Неужели у ведущей актрисы не может быть никаких привилегий? Скажи ей, что мне звонят из Голливуда, – Кэрри добавила в голос драматизма, – что Джордж Клуни снимает ремейк фильма «Унесенные ветром» и предлагает мне роль Скарлетт О'Хара.

Ровена хихикнула.

– Не волнуйся, Хейли, я уже иду, – сказала Кэрри, в конце концов, сжалившись над бедняжкой Хейли: она была столь наивна, что могла и впрямь передать Джине ее слова.

– Теперь из-за того, что мы смылись, Джина будет злиться на нас до конца вечера, – проворчала Ровена.

Кэрри быстро пошла к двери, решительным жестом отбросив волосы за спину, как сделала бы Скарлетт.

– Честно говоря, милая, мне на это плевать!

Неделю спустя Кэрри стояла на сцене перед переполненным залом и во все горло распевала финальную арию мюзикла:

– «Мне нужен только ты один…»

– Браво! Браво! – скандировала публика.

Кэрри заорала громче:

– «Только ты оди-и-ин!»

Зрители повскакали с мест и затопали ногами, сотрясая театр.

– Ты только посмотри, что творится, – прошептала Ровена, когда артисты вышли на поклон. – Правда, здорово?

Кэрри ощущала себя гигантской розовой подушкой жевательной резинки, которая вот-вот лопнет от радости. Каждый вечер в их театре был аншлаг, спектакль имел оглушительный успех, и ей было плевать, что она всего лишь на подпевках. Пусть это не Уэст-Энд, пусть они играют в любительской труппе, но они отлично играют, черт возьми! Упал занавес, и подруги, возбужденно щебеча, убежали со сцены.

– Давай переоденемся и махнем в бар. Мне срочно нужно выпить порцию вина с содовой – Хью заплатит. Я не увидела его в зрительном зале, но он, наверное, сидел на галерке.

– Твой Хью наверняка уже поджидает тебя с очередным дежурным букетом, – сказала Ровена.

Кэрри деланно вздохнула:

– Надеюсь, на этот раз он купил красные розы. Желтые давно вышли из моды, подружка.

На самом деле она не имела ничего против желтых роз и обрадовалась бы даже охапке одуванчиков. Ей очень хотелось увидеть Хью, который обещал прийти на заключительный спектакль и ради этого собирался даже удрать с холостяцкого уик-энда. Она не стала бы возражать, если бы он явился полуголый с цепью и ядром на ноге, только бы явился! Сегодня она в последний раз играла под именем Кэрри Браунхилл; в следующей программке будет напечатана ее новая фамилия: Кэрри Бригсток. Сегодняшний вечер был особенным во многих отношениях, и Кэрри не терпелось услышать, что он думает по поводу ее игры.

– Надеюсь, «Оксфордшир лайф» пришлет на нашу свадьбу репортера, – проговорила она.

– Я думаю, – пробормотала Ровена, намазывая на лицо очищающий крем, – это событие будет освещено в масштабе всей страны. Возможно, о тебе напишут в «Хелло!»[2]2
  «Хелло!» – ежемесячный журнал для женщин; печатает биографические очерки о знаменитостях, например, об актерах, членах королевского семейства и т. п.


[Закрыть].

– Хватит надо мной издеваться, Ровена! – засмеялась Кэрри.

– Я не издеваюсь.

– Нет, издеваешься.

Десять минут спустя подруги стояли в переполненном баре. Ровена заказывала выпивку, а Кэрри оглядывала зал в поисках характерного профиля Хью. Обычно она легко вычисляла его в любой толпе по высокому росту (шесть футов пять дюймов), шапке густых рыжеватых волос и геркулесовым плечам. Он слегка сутулился – потому что стеснялся, разумеется.

Именно это и подкупило Кэрри, когда они познакомились на университетской дискотеке для первокурсников: сочетание мужественной внешности и почти девичьей робости. Она не могла устоять перед парнем, который сам не осознавал, насколько он сексуален. Нахалы были ей отвратительны, но Хью, пригласивший Кэрри на танец и смело встретивший хохот целой толпы регбистов, сразу завоевал ее сердце. Она до сих пор помнит их первый секс в его тесной студенческой каморке, прошедший под гудение древних водопроводных труб и крики членов студенческого регбийного клуба, горланивших за стеной песни.

Ровена, стоявшая возле барной стойки, кокетливо хлопала ресницами, строя глазки незнакомцу с фальшивым загаром и в жутком парике. Кэрри достала из сумочки свой мобильный телефон и взглянула на экран. Сообщений от Хью нет. Между тем, он клятвенно обещал быть сегодня вечером здесь. Ему всегда удавалось вырваться на ее заключительные спектакли; он пропустил такое событие лишь однажды, когда Миллисент делали кесарево сечение, и ему пришлось остаться с ветеринаром. Но Кэрри на него не сердилась. Коровы – это святое, тем более, что в тот вечер она сыграла отвратительно.

Вернулась Ровена.

– Кто этот парень в парике?

– Да так, один из моих многочисленных поклонников. Он сказал, что я привнесла в свою роль остроту и жизненную силу – сочетание, которое он редко видел в любительском театре.

– Черт возьми! Он что, хочет залезть к тебе в трусики?

Ровена нахмурилась, напустив на себя обиженный вид, но потом весело усмехнулась и заявила:

– Они все этого хотят, милая! Твой драгоценный еще не звонил?

Кэрри удивилась – подруга слишком резко сменила тему, – но не придала этому значения: все устали и переволновались.

– Нет, – покачала она головой. – Даже эсэмэску не прислал.

– Может, по дороге домой он решил заглянуть в «Красного льва», промочить горло стаканчиком виски?

– Он обещал прийти на спектакль. Я ничего не имею против холостяцких вечеринок, но он уже двое суток подряд пьянствует в Лондоне со своими дружками. Сколько может продолжаться мальчишник?

– Все зависит от того, с кем он там познакомился, – заметила Ровена.

Кэрри фыркнула.

– С кем он там мог познакомиться?

– Конечно, тебе в это трудно поверить, но кто знает? Вдруг он решил воспользоваться последним шансом и сбежал с сербской стриптизершей? – Глаза Ровены озорно блеснули.

Кэрри засмеялась.

– Ну что ж, если он сбежал, значит, он самый последний трус. Надеюсь, его новой любовнице нравится спать с малодушными мужчинами.

Все вокруг обнимались и целовались, а это значило, что вечеринка, посвященная заключительному спектаклю, подходит к концу.

– Хью, похоже, не придет, так что я поеду домой, – вздохнула Кэрри, роясь в сумочке в поисках ключей от машины. – Как ты думаешь, с ним ничего не случилось? Он гуляет с бандой молодых фермеров и приятелями из регбийного клуба. Что, если они раздели его догола и приковали цепями к статуе?

Ровена закатила глаза.

– Не волнуйся, Хью не из тех, кто влипает в подобные истории. Он слишком ответственный. Я уверена: он уже ждет тебя дома и сделает все, чтобы загладить свою вину. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

«Ровена права», – думала Кэрри по дороге из театра на ферму Пакли. За десять лет совместной жизни она прекрасно изучила Хью и даже знала, что он делает в данную минуту: как пить дать, сидит у камина с огромным букетом цветов и извинениями. Она милостиво примет и то и другое… но сначала заставит его немного помучиться.

Увидев его «рейнджровер», припаркованный на обычном месте во дворе фермы, Кэрри облегченно вздохнула. По крайней мере, он вернулся домой. В окнах не было ни огонька. Наверное, он уже лег и ждет ее в кровати. Толкнув задом входную дверь, она принялась ощупывать стену в поисках выключателя.

– Ой!

Ноги задело что-то пушистое, но испуг был недолгим: в следующую секунду она поняла, что это кот ходит вокруг ее лодыжек.

– Привет, Макавити! – весело сказала Кэрри. Кот потерся своим теплым тельцем об ее ноги и громко мяукнул.

Тут из темноты раздался голос Хью:

– Кэрри, это ты?

– Молодец, Макавити, ты разговариваешь прямо как мой жених, – пошутила Кэрри и зажгла свет. Хью сидел перед камином, одну руку свесив с края кресла, а в другой сжимая стакан с виски. – Привет. У нас что, выключали электричество? – спросила она, ставя сумки на плиточный пол.

– Нет.

– Тогда почему ты сидел в темноте?

Хью залпом допил виски.

– Не знаю. Наверное, просто так захотелось.

– Просто захотелось?

Кэрри пересекла кухню. Когда она увидела его вблизи, по спине побежали мурашки: под глазами – темные круги, взгляд остекленевший. От Хью разило виски, а рядом с креслом стояла почти пустая бутылка.

– Я, конечно, расстроилась из-за того, что ты не пришел на спектакль, но зачем было так напиваться? – добродушно спросила Кэрри. – Я не собираюсь устраивать скандал и швырять в тебя тарелки. Жаль, что ты не видел, как я играю. Все сказали, что я была великолепна…

– Я в этом не сомневаюсь. Ты всегда великолепна, – сказал Хью.

Он поднял бутылку и плеснул в стакан виски, пролив половину себе на брюки.

Кэрри поняла, что Хью вдрызг пьян, и судорожно сглотнула, борясь с нарастающей тревогой.

– Сколько ты выпил? – спросила она.

– Прилично. Ну и что? У меня был холостяцкий уик-энд.

Кэрри передернулась. Она впервые видела Хью в таком состоянии, да и качать права было не в его характере. Наверное, сказались обильные излияния и недосып.

– Вижу, ты неплохо погулял, но я ждала тебя в театре. Где ты был?

Он пожал плечами.

– Просто катался на машине.

Кэрри нахмурилась. Хью никогда не садился за руль выпившим. Он даже скорость никогда не превышал. Этот человек всегда играл по правилам.

– Ты катался на машине пьяный? – потрясенно спросила Кэрри.

Он хлебнул виски и вытер рот рукой.

– Нет, сначала я покатался, а потом напился. А тебе что-то не нравится?

Кэрри услышала в его голосе нотки сарказма и разозлилась. Это вовсе не тот Хью, с которым она встречалась последние десять лет, и явно не тот, за которого она через две недели хотела выйти замуж. Это не ее Хью! Она постаралась сохранить спокойствие, надеясь, что он остынет и протрезвеет.

– Да, не нравится. Я ничего не имею против того, что ты выпил на мальчишнике, но твое поведение меня оскорбляет.

Он наклонил свой стакан и взглянул на плескавшуюся в нем жидкость, явно не желая смотреть Кэрри в глаза, потом передернул плечами, словно говоря: «А мне плевать, что ты про меня думаешь!» Терпение Кэрри лопнуло.

– Послушай, Хью, если ты поссорился со своими дружками за игрой в регби или в покер… или просто что-то с ними не поделил – ради Бога, это дело твое. Но я не потерплю, чтобы ты приходил домой в таком состоянии и срывал на мне свою злость. Уж не знаю, сколько ты выпил, но, по-моему, тебе пора остановиться…

– Заткнись, пожалуйста!

Кэрри остолбенела. Вместо ласкового спокойного великана, которого она любила, перед ней сидел незнакомый свирепый мужлан. Она была совершенно потрясена, но не собиралась сдаваться. Приняв воинственную позу, насколько это позволяли ее пять футов и два дюйма, Кэрри сказала:

– С какой стати я должна заткнуться? Я говорю вполне разумные вещи. Ты поругался с приятелями, но я-то здесь при чем?

Он мрачно взглянул на Кэрри и так сильно стиснул в руке стакан, что побелели костяшки пальцев. Она уже была на взводе и готовилась устроить ему хорошую взбучку. Подумать только, какая наглость: пропустил ее заключительный спектакль, притащился домой в стельку пьяный и ведет себя как последний кретин!

– Ты не имеешь права так со мной обращаться, Хью. Я…

– Неужели ты не видишь, как мне тяжело? – тихо произнес он.

Сердце Кэрри бешено застучало. Она поняла: случилось что-то ужасное.

– Тебе тяжело? Почему?

Он опять смотрел в свой стакан, покручивая его в руке, наблюдая за вращением жидкости.

– Я сидел здесь несколько часов подряд и думал, как мне поступить, но так ничего и не придумал.

На спине у Кэрри выступил холодный пот.

– О чем ты говоришь, Хью? Я тебя не понимаю.

– Я и сам себя не понимаю, Кэрри, но… мне надо тебе кое-что сказать.

– Что именно? Твоя мама заказала не те цветы? Или обанкротилась компания по поставке тортов? – Она в последний раз попыталась свести все к шутке, надеясь, что Хью просто дурачится и на самом деле не собирается сказать ничего плохого, но он покачал головой.

– Я терзаюсь уже много недель, Кэрри. Я думал, что мальчишник поможет мне образумиться, что мне будет легче, как только закончится вся эта свадебная канитель… но все без толку. Я не могу это сделать, милая, иначе будет плохо нам обоим. Видит Бог, я пытался себя побороть, но это невозможно. Я не могу на тебе жениться, Кэрри.

Глава 2

Спустя четыре месяца после аварии Мэтт Ландор стоял на деревянной веранде медпункта и сверху вниз смотрел на свою начальницу. Навес защищал веранду от полуденного солнца, однако жаркие лучи пекли Мэтту спину. Доктор Шелли Кэбот сверлила его сердитым взглядом, скрестив руки на груди, и Мэтт изо всех сил старался сдержать улыбку. Если он улыбнется, Шелли подумает, что он шутит, а он еще никогда в жизни не был так серьезен, как сейчас.

– Все не так уж плохо, Мэтт. Ты не успеешь и глазом моргнуть, как опять будешь здесь, – сказала она таким тоном, каким часто говорила со своими пациентами перед тем, как причинить им боль.

– Было бы намного лучше, если бы я вообще никуда не уезжал, – отозвался он и слегка передвинулся, так что ей пришлось прищуриться от солнца.

– Мы это уже обсуждали. Тебе нужно уехать из Тамана и вернуться на родину, в Англию. Будешь там пить чай, играть в крикет…

– Спасибо за заботу, Шелли, только вряд ли я воспользуюсь твоими советами. Я терпеть не могу чай, а крикет наводит на меня смертную скуку.

Шелли раздраженно вздохнула.

– Черт возьми, Мэтт, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Поезжай и займись тем, чем занимаются все британцы. Если хочешь, напейся и устрой погром в баре. Просто отдохни. Как следует отдохни. Можешь даже попробовать с кем-нибудь поговорить.

Услышав последний совет, Мэтт насмешливо фыркнул, но улыбка Шелли померкла, а взгляд посуровел.

– Ты провел здесь около года и еще не был в отпуске. Даже не будь этой аварии, я бы все равно на несколько недель отправила тебя домой. А после того, что случилось, это приказ. Если ты меня не послушаешь, я вообще не допущу тебя до работы.

Ага, авария. Мэтт знал, что рано или поздно Шелли затронет эту тему. После того происшествия прошел уже месяц, а он до сих пор не мог оправиться от потрясения… «Это больше, чем потрясение, приятель», – прошептал его внутренний голос. Мэтт сжал кулаки, почувствовав начинающуюся дрожь в руках, но, в конце концов, расслабился и улыбнулся.

– Слушай, Шелли, тебе кто-нибудь говорил, как сексуально ты выглядишь, когда сердишься? – спросил он.

Шелли охнула от возмущения:

– Нахал! Бабник…

– Ш-ш-ш! Дети услышат.

Как раз в этот момент из медпункта выбежала ватага ребятишек и окружила их, приплясывая от возбуждения.

– Доктор Мэтт, вы уезжаете? – крикнул один мальчик.

– А когда вы вернетесь?

Маленькая девочка взяла Мэтта за руку и сплела свои теплые пальчики с его пальцами.

– Почему вы уезжаете? – спросила она, заглядывая снизу ему в лицо.

У Мэтта перехватило дыхание. Он не мог использовать ребенка в споре с Шелли, хоть и считал, что она поступает неправильно, отправляя его в Англию. Община, затерянная в джунглях южной Океании, крайне нуждалась в докторах, да и самому ему так не хотелось уезжать… Он улыбнулся девчушке, которая теперь крутила в руках подол своей юбки.

– Вам надо уехать? – задала она новый вопрос. Мэтт присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне.

– Да, мне надо уехать, но я скоро вернусь, – пообещал Мэтт, сделав ударение на слове «скоро»: он знал, что Шелли внимательно слушает его.

– Хорошо, – обрадовалась девочка и, отпустив его руку, сбежала вниз по ступенькам веранды, направляясь к домам на сваях, которые стояли по обе стороны реки.

– Дети, дайте мне, пожалуйста, спокойно попрощаться с Мэттом, – попросила Шелли.

Малыши со смехом бросились врассыпную, и Мэтт опять остался наедине со своей начальницей. По его спине струился пот, рубашка прилипла к телу. Солнце, белое и слепящее, шпарило вовсю, но жестокая жара была приятна. Мэтт чувствовал себя частью этого мира.

Облокотившись о перила веранды, он оглядел поляну, поселок, реку и окружавшие все это бесконечные, непролазные джунгли.

Между тем дети, хохоча и визжа от радости, набились в стоявшие на берегу лодки-каноэ.

– Если они тебе небезразличны, поезжай домой и отдохни, – сказала Шелли.

– Это шантаж.

– У тебя тоже была возможность меня шантажировать, но ты ею не воспользовался. А все потому, что ты вовсе не такой упрямый подлец, каким хочешь казаться.

Мэтт продолжал смотреть вдаль.

– Ну что ж, спасибо за поддержку, доктор Кэбот.

– А вам, доктор Ландор, спасибо за сотрудничество. Ну, идем, карета подана!

Она кивнула на ржавый джип, стоявший на проселочной дороге. Дорога представляла собой колею, проложенную по красной глине, и вела от медицинского центра к маленькому полевому аэродрому в двадцати милях отсюда. Это был единственный способ выбраться из поселка. Только так можно было доехать до пациентов в дальних общинах или попасть домой.

– Знаешь, это просто смешно. Тебе позарез нужны медики, и при этом ты отправляешь домой одного из самых опытных специалистов, – сказал Мэтт, когда они спустились с веранды к дороге.

Шелли привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки.

– Не волнуйся, какое-то время продержимся без тебя. Напрасно думаешь, будто ты – единственный стоящий врач в Тамане.

– Я такого не говорил, – проворчал Мэтт.

– Правда? Зато вел себя так, точно хотел в одиночку решить все проблемы мира. Бог мой, да ты чуть не угробил себя!

– Со мной все в порядке. Пострадал вовсе не я.

Мэтт попытался отогнать воспоминания об аварии, но вновь почувствовал запах горящей резины и пролитого дизельного топлива, ощутил нарастающую волну паники и увидел перед глазами своего друга Эйдана, лежащего без сознания и истекающего кровью в покореженной машине.

– Тебе нехорошо, Мэтт?

Шелли дотронулась до его руки, и Мэтт вздрогнул.

– Мне хорошо, черт возьми, и ты это прекрасно знаешь!

Она покачала головой и крикнула водителю джипа:

– Доктор Ландор готов! – Потом вновь обернулась к Мэтту. – Счастливого пути! Увидимся осенью, если будешь хорошо себя вести в Англии.

Быстро чмокнув его на прощание, Шелли зашагала обратно к деревянной веранде медпункта. Мэтт отвернулся и поплелся к джипу с обречённостью человека, приговоренного к гильотине. Впереди его ждали двухчасовая поездка до аэродрома, перелет на «сессне» в главный аэропорт острова и долгий утомительный путь до Лондона.

А дальше – бесконечно-тягучие, как ленивая тропическая река, четыре месяца вынужденного отдыха и восстановления сил. Четыре месяца – это в лучшем случае, если ему удастся убедить руководство медицинской благотворительной организации в том, что он годен для дальнейшей работы, и ему разрешат вернуться. Впрочем, есть одно, пусть слабое, но утешение: он прилетит домой как раз к свадьбе – старый университетский друг попросил его быть шафером. Вообще-то Мэтт не любил свадьбы (на его взгляд, визит к больному малярией был бы куда интереснее), но он много лет не виделся с приятелем и радовался предстоящей встрече.

Побросав свои сумки в багажник джипа, Мэтт уселся рядом с водителем и буркнул: «Привет!» Потом он оглянулся назад. Шелли стояла перед медицинским центром, в прощальном жесте подняв руку. Вокруг нее, энергично размахивая ручонками, прыгали дети. Потом деревянные хижины начали уменьшаться, река в последний раз блеснула на солнце, и Мэтта поглотили джунгли.