Текст книги "Последняя кантата"
Автор книги: Филипп Делелис
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
43. ЗЕРКАЛО
Это книга-зеркало. Когда я держу ее перед зеркалом, слова принимают свой обычный вид.
Льюис Кэррол. По ту сторону зеркала
Париж, наши дни
Квартира показалась ей как никогда пустынной. Словно именно сегодня вечером скромность интерьера эхом отозвалась на отсутствие ее исчезнувших друзей. Теперь угрожают смертью ей. С тех пор как она узнала о том, что профессора Дюпарка убили, мысли ее были в полном разброде. И хотя внизу, у ее подъезда, постоянно дежурила полицейская машина, ей казалось, что она совсем одна. Паскаль уехал по делам в Соединенные Штаты и вернется только послезавтра. Отец срочно отправился в Лион, чтобы попытаться защитить свой банк от какой-то нежелательной сделки. Не очень убежденная, что ей нужно, она принялась готовить себе легкий ужин, но потом отказалась от этой мысли. Ей ничего не хотелось. Даже музыки. Она все же попыталась что-то меланхолично импровизировать на пианино, но тут же оборвала себя. И наконец просто приняла душ и в халатике растянулась на диване в гостиной.
Она закрыла глаза. В голове ее все смешалось. Жиль, стоящий за дверью на площадке лестницы, когда он пришел сказать ей о смерти Пьера. Вечер у нее и пари по поводу фуги. Бах перед Фридрихом II в Потсдаме. Секрет Фридриха. Лекции Огюстена Дюпарка в консерватории. Ноты и числа, много чисел.
А Жиль Беранже отнюдь не пришел в замешательство от сложившейся ситуации. И тем не менее у него было только три версии. Первая состояла в том, что профессор – жертва того же порядка, что и двое других. В нее комиссар не верил: слишком много фактов или, скорее, слишком много совпадений прямо указывали на то, что он виновен. Вторая версия – ее Жиль считал более достоверной – подразумевала, что Дюпарк – исполнитель или сообщник двух первых убийств: он мог быть устранен своим сообщником, когда ловушка грозила захлопнуться за ним. И наконец, третья версия признавала все-таки виновность Дюпарка в преступлениях, но сам он мог быть убит человеком, не имеющим отношения к первым двум убийствам. Эта версия была допустима, но маловероятна. Комиссар сконцентрировал свое внимание на второй версии: сообщник боялся возможных разоблачений Дюпарка.
Числа затмили в ее мозгу все. Ей казалось, что уже никогда она не сможет относиться к числам 3, 6 или 14 просто, как прежде. Обычно это случалось с какими-то местами или вещами, которые принимали новую окраску, потому что были отмечены печатью каких-то неизгладимых воспоминаний. Так каждый раз, когда она видела паперть церкви Сан-Джорджо Маджоре в Венеции, она вспоминала, как мать втолковывала ей, почему она должна вернуться в город дожей. Но как объяснить самой себе, почему простое число может изменить свой изначальный смысл?
Летисия обвела глазами комнату, ища, чем бы отвлечь себя от этих мыслей, утешить в тревожном одиночестве. Ей пришлось признать, что в последние дни ее жизнь была заполнена «Музыкальным приношением», она могла бы приятно провести какое-то время с Паскалем. Она встала и, вздохнув, направилась к пианино, села на банкетку и начала играть королевскую фугу. Партитура Баха закрытая лежала на пюпитре. Летисия старалась не заглядывать в нее. На двадцатом такте она механически ввела второй голос. Она любила эту музыку и в то же время ненавидела ее. Она по-прежнему была под впечатлением ее размаха, архитектурной концепции композитора, на которой множество музыковедов уже защитили диссертации. Она снова задумалась над фугой.
Бах сделал три посыла королю Пруссии. Первый заключал в себе ричеркар на три голоса и шесть канонов, второй шел под девизом Querendo invenietis, и, наконец, третий был отдан сонате и последнему, так называемому «бесконечному» канону. Это деление повлекло за собой всевозможные толкования во многих музыковедческих трудах. Ее изучение произведения позволило ей раскрыть секрет Фридриха II. Она знала, что в приложении к изданию «Нового Баха» 1974 года, который был у нее, описана конструкция более логичная, разбирающая произведение начиная с малейшей музыкальной детали и кончая всем им в целом. Оно как бы вращалось вокруг одного стержня, и стержнем этим была соната. Работы Ганса Давида показали, что каноны, согласно разработке королевской темы, могли быть разделены на две группы, по пять канонов каждая. Следовательно, вокруг сонаты находятся, с одной стороны, ричеркар на три голоса и пять канонов первой группы, а с другой – пять канонов второй группы и ричеркар на шесть голосов.
И соната – как зеркало, в котором отражаются две большие части произведения. Как контрапунктическое сочинение все могло сводиться к зеркалу, поставленному под нотным станом или в конце его. Как зеркало, которое разделяет две части канона № 7, и они как раки пятятся друг от друга.
Зеркало.
Летисия резко оборвала игру.
Жиль закурил маленькую сигару и выпустил к потолку длинный завиток дыма. В деле он придерживался версии, что Дюпарк – заговорщик-убийца, но, хотя и наиболее вероятная из всех, она вызывала много вопросов, в которых комиссар пытался разобраться.
Если рассудить здраво, замаскировать убийство профессора под самоубийство – дело рискованное. Действительно, убийца, судя по всему, довольно умный, не мог не знать о том, как далеко сейчас продвинулись в биологическом анализе. Ведь дня не проходит, чтобы в прессе не упоминалось какое-нибудь дело, в котором виновный был изобличен с помощью генетических проб, микроскопии кусочков кожи или даже просто волоса. И вот – яд. Конечно, Дюпарк мог что-то рассказать, но ведь у полиции не было никаких доказательств против него. Убийца, по-видимому, рассудил, что лучше заставить его исчезнуть, чем рисковать, что дело раскроют, в то время как оно могло бы заглохнуть само по себе.
Второй вопрос Жиля касался секрета Фридриха. Очень трудно было представить себе, что пусть даже какой-нибудь фанатик мог дойти до убийства, чтобы не дать его раскрыть. Король, возможно, дал какое-то тайное указание Баху, но сегодня никто не станет оспаривать превосходство немецкой музыки над музыкой западных стран Европы, начиная с середины восемнадцатого века и до середины двадцатого. Наказ Фридриха был выполнен намного лучше, чем он мог надеяться. То, что он имел в виду, когда положил начало этому господству, попросив Баха передать своим преемникам все ключи к контрапункту, не было тайной и не могло породить преступные страсти.
Летисия быстро встала с банкетки и направилась к книжному шкафу. Она достала оттуда альбом большого формата, посвященный Ван Эйку.[144]144
Ван Эйк, Ян (1385/90—1441) – фламандский художник. Двойной портрет итальянского купца Джованни Арнольфини и его супруги – одно из самых замечательных его произведений.
[Закрыть] У нее не было надобности обращаться к оглавлению, чтобы найти то, что ей нужно: репродукцию картины «Супруги Арнольфини». Это был шедевр символизма в цвете: розовый для стыдливости, красный для страсти, зеленый для надежды, синий для верности и т. д. Тремя веками позднее Куперен использует тот же символизм, создавая своих «Безумных француженок».
Но ее сейчас мало занимали и Куперен, и краски картины. Ее интересовало вещее зеркало, висящее за спинами супругов Арнольфини. У него было знаменательное свойство раскрывать свои тайны только тому, кто приблизится к нему меньше чем на метр. Летисия взяла лупу и внимательно вгляделась в зеркало: в нем отражалось прошлое Арнольфини.
Но Летисия хотела приобщиться к тайне другого зеркала – зеркала фуги. Несколько дней назад она объяснила Жилю, что музыка Баха всегда имеет два аспекта, один явный и другой скрытый. Она думала, что в случае с «Музыкальным приношением» явным аспектом является сама музыка со своими педагогическими достоинствами, символизирующими число золотого сечения, а аспект тайный – это секрет Фридриха II. Но она ошиблась: эти два аспекта являли собой всего один, поскольку секрет Фридриха, его богатство, находился именно в этой гегемонистской музыке Баха.
Нет, структура произведения, вращающаяся вокруг сонаты, абсолютно ясно подсказывала, что надо лучше изучить отражение. Она должна найти то, что кроется по другую сторону зеркала.
Теперь Жиль был убежден, что в этом деле нет прямой связи между секретом Фридриха II и убийствами. Лишь ради того, чтобы сохранить этот секрет, убийца Дюпарка не стал бы рисковать, понимая, что тогда делом займутся с новым рвением, значит, у него была более весомая причина, которую он, Жиль, как ему виделось, разгадает, если пойдет по следам профессора. Если мотив преступлений кроется в «Музыкальном приношении», следовательно, искать его нужно в партитуре. И здесь главные действующие лица – Бах и король Пруссии. И если секрет короля не был истинным мотивом преступлений, значит, убийца хотел сохранить… секрет Баха.
Летисия положила партитуру «Музыкального приношения» на письменный стол и взяла карандаш. Что же по другую сторону зеркала? Она начертила схему того, что, как она думала, есть настоящая структура произведения в пяти подчастях, которые перекликаются с пятью нотами королевской темы:
Посвящение, которое раскрывает секрет Фридриха, находится слева от сонаты-зеркала. Ричеркар на три голоса был, согласно большинству исследователей, тем, что осталось от импровизации в Потсдаме. Наконец, в пяти канонах первой группы королевская тема служит cantus firmus, то есть главной неизменной мелодией в контрапункте. Прусский король, следовательно, полностью занимает часть, находящуюся слева от зеркала.
Значит, надо искать справа.
Летисия подумала, что именно там можно найти указание на четвертую и пятую ноты темы, которые образуют уменьшенную септиму, символ смерти в музыке Баха.
Нужно ли искать в ричеркаре на шесть голосов? Летисия отвергла это, потому что он дополняет ричеркар на три голоса всеми тактами, их 288, чтобы дать подпись Баха. Здесь она увидела, напротив, что композитор действительно побуждает идти до конца произведения, через сонату-зеркало, чтобы там найти главное. В пяти канонах второй группы королевская тема уже не была canto firmo.[145]145
Главная, неизменная мелодия в контрапункте (ит.).
[Закрыть] Она была разработана в канон, что преуменьшает ее связь с королем Пруссии. Вероятно, именно в этих загадочных канонах и откроется тайна «Приношения», но в каком?
Летисия улыбнулась. Уже давно Бах сам указал на два главных канона. Обычно музыковеды называют два последних, но исследователи Баха, Давид и Битш, в зеркальной структуре отмечают шестой и девятый. Номера обоих канонов делятся на 3. Оба канона, и только они, выделяются предупреждением: Querendo invenietis – «ищите и найдете»…
Этот призыв вызывал улыбку у многих поколений музыковедов, потому что если разработка канонов была, по всей вероятности, недоступна любителю, каким был Фридрих II, то она не могла составить реальной трудности для композитора. Второй голос канона № 6 вступает на второй доле такта четвертого, а три другие голоса канона № 9 – на девятой доле каждого восьмого такта. Но Querendo invenietis побуждает к чему-то иному, а не к простому контрапунктическому экзерсису.
Летисия начала считать такты двух канонов, до и после разрешения аккорда. Это дало ей 16 и 28 с одной стороны и 19 и 28 – с другой. Ничего интересного.
Сосчитав ноты шестого канона, Летисия обнаружила, что ее решение привело к четырнадцати нотам перед знаком репризы,[146]146
Реприза – знак повторения.
[Закрыть] и лицо ее засияло. Итак, в первом из этих двух канонов Бах поставил свою подпись подчеркнуто на видное место, словно для того, чтобы обозначить, что теперь это уже говорит он, а не король Пруссии. Она была на лицевой стороне зеркала.
Девятый канон принес ей больше трудностей. Никакой подсчет не удовлетворял, и все же именно он таил в себе ключ к загадке. Она сосредоточилась на двадцати восьми первых тактах и на первой доле двадцать девятого, которые определяли ансамбль темы, предложенной Бахом. Она насчитала 71 ноту в загадочном строении и 321 в решенной версии. Эти числа не означали ничего, и Летисия обескураженно вздохнула.
Она встала из-за стола, немного прошлась по гостиной и как-то машинально подошла к пианино. В сотый раз, может быть, она заиграла королевскую тему. На уменьшенной септиме она нашла решение. Это был символ смерти, а смерть – это молчание. Она быстро вернулась к столу и, кроме нот, сосчитала паузы. Загадочная версия давала 87, что ничего не означало, а версия решенная – 396.
И она сразу поняла, что это то самое число, которое она искала, потому что она не могла случайно найти 3 и 2 его умножения, которые обозначали номера канонов, над которыми она работала.
Но что означает 396?
Добрых полчаса Жиль думал, как сказать Летисии, что она далека от окончания расследования тайны «Музыкального приношения». Ей надо искать истинный секрет, тот, ради которого были убиты три человека. Больше чем просто разочарования Летисии он опасался ее нервного срыва, депрессии. Она так погрузилась в свою работу, считая, что разоблачит для правосудия убийц своих друзей… Наконец он решился набрать номер Летисии, надеясь подготовить ее исподволь. Но оказалось не так.
– Жиль? Это вы? А я собиралась вам звонить, но я еще в таком шоке…
– Да, конечно, убийство Дюпарка…
– Нет! Секрет Баха!
– Что? Но…
В нескольких словах Летисия объяснила комиссару, как она нашла число 396.
– 396? Что оно значит?
– Я нашла в своей книге о числах, это в последнее время моя настольная книга… Первое значение, что 396 – гематрическая форма злосчастного 666, мы уже встречали ее в самой теме, вы помните, число зверя в Откровении Иоанна Богослова?
– Да, вспоминаю.
– Хорошо, 396 еще можно написать так: 6 х 66.
– Иными словами, 396 – это намек на сатану, Апокалипсис или просто на смерть?
– Да, так. Я держусь за это, потому что, идя по другому пути, поискала в трудах по гематрике что-нибудь о сочинениях Баха, использовал ли он и раньше число 396.
– И?..
– И действительно, Ван Хутен и Касберген пришли в замешательство, поняв, что Иоганн Себастьян использовал это число, хотя и не смогли найти ему объяснение.
– И как его применить?
– 396 появилось тогда, когда Бах предсказал свою собственную смерть.
– Свою смерть? Но секрет… секрет Баха?
– Хорошо… Я не знаю, откроет ли число 396 нам секрет, но я очень верю, что оно скажет нам, где он находится.
– Там, где Бах умер?
– Да, там, где он также провел главные годы своей жизни, и там, где он сочинил «Музыкальное приношение»: в Лейпциге.
44. СОСТОЯНИЕ ДУШ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Озеро Старнберг, 1865 год
Завтра дают «Тристана». Мой дорогой Тристан, моя маленькая Изольда… Как долго я искал, как достойно представить вас, и вот нашел! И эту возможность предоставил мне король! До сих пор только один Иоганн Себастьян был удостоен общения с королем. И мое было гораздо более плодотворным. Тысяча двести гульденов для меня. Теперь, когда мои кредиторы придут по мою душу, я вполне смогу рассчитаться с ними. Ах, как хороша эта вилла на берегу такого спокойного озера! Можно ли мечтать о лучшем месте для работы? Немного слишком близко от летней резиденции моего благодетеля, я знавал и большие неудобства. Нет, право, все так изменилось с этим государем, влюбленным в искусства, и в мое особенно.
Уже почти пять лет, как я закончил «Тристана». Ради него я даже прервал работу над «Нибелунгом»![147]147
Речь идет о тетралогии Вагнера «Кольцо нибелунга», состоящей из опер «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид» и «Гибель богов».
[Закрыть] Я носил «Тристана» в себе. Я жил им, я был Тристаном! Что мог я делать иное? Мелодия уже была заложена в самой поэме. Оставалось лишь придать ей симфоническое звучание.
Тристан, мой Тристан! Was träumte mir von Tristans Ehre?[148]148
Что думал я о чести Тристана? (нем.) (Акт 1, сцена 5).
[Закрыть]
Наверное, я не должен был заставлять приезжать Бюлова, но я не мог обойтись без Косимы. Думаю, Ханс это понял с первого взгляда, которым я обменялся с его женой. Моя восхитительная Косима, жизнь без тебя – не жизнь. Говорят, наша связь – невиданный скандал. Ну и что? Слышали ли они что-нибудь похожее на «Тристана» до меня?
Конечно, конечно, Косима дала мне мою маленькую Изольду, Косима, мой маленький ангел вот уже два месяца. А Ханс завтра будет дирижировать «Тристаном»! Ханс не рогоносец, он святой! Как я могу заставить других понять это? Он понял это прекрасно. Иначе он уже уехал бы. Или убил бы нас, Косиму и меня. Когда я думаю об этом… Какое счастье, что это Ханс! Что он страстно любит мое сочинение, что он мой лучший дирижер… Ты святой, Ханс, я не перестану повторять это!
И почему ты встретил Косиму раньше, чем я? Так захотели боги? Нет! Тогда… О, я знаю, я знаю… он еще придет сюда, печальный дух, чтобы сказать мне, что я не Бог. Конечно, конечно… Но это не очень поможет нам продвинуться вперед.
Ах, Тристан, мой Тристан! Только любовный напиток для тебя тайна. К счастью, это я, а не какой-нибудь библиотекарь – любитель пива и фольклорных танцев нашел приписку к завещанию, написанному в Хейлигенштадте! Четвертый квартет, он не на плохом счету, мой дорогой Бетховен, но признайся, что с «Тристаном» я шагнул на новую ступень. Мы приближаемся к божественному! Зачем это скрывать от себя?
Вена, 1905 год
Разложив старые бумаги, он отыскал свой пропуск в Венскую консерваторию. 1875 год. Как это уже далеко! Он улыбнулся, читая приписку – он уже забыл о ней, – сделанную жюри под председательством Юлиуса Эпштейна: «прирожденный музыкант». Как они распознали в нем музыканта с рождения? Его первым криком было ля, прозвучавшее точно на четыреста сорок герц? Его пальчики точно отбивали тему Allegro sostenuto?[151]151
Скоро и сдержанно (ит.).
[Закрыть] Трудно сказать… Несомненно, позднее, когда увидели, что херувим сочиняет в пять лет, дает концерты в семь и дирижирует филармоническим оркестром в девять, они могли объявить: «это прирожденный музыкант». Но ведь между первым криком и первым юношеским сочинением столько всего могло отторгнуть его от музыки.
Он спрашивал себя, какую карьеру он мог бы выбрать для себя, если бы не был «прирожденным музыкантом». Он наверняка не выбрал бы, как его отец, винокуренный завод. Много вина, много людей… этого мало… наконец, мало для музыки…
Нет, право, он мог стать только музыкантом. Какое счастье, что он был рожден для этого. Он был настоящим королем Вены. Его слава достигла апогея, и он знал это. Уже восемь лет он дирижировал в Опере и уверенно утверждал свой эстетический вкус. Он был избран публикой и заставил замолчать своих хулителей. Но никогда он не был спокоен и говорил себе, что ситуация может только ухудшиться. В прошлом году он закончил «Песни об умерших детях», и Альма до сих пор упрекает его за них.
Альма Шиндлер! Любимица Вены! Он женился на ней три года назад. Немного прямолинейна, на его вкус. Но какая блистательная женщина! И какая красавица!
Право, он был слишком счастлив. Он испытывал муки только когда писал, но разве мог он мечтать о муках более прекрасных? Теперь, когда, он уверен, все рухнет, ему надо решиться наконец и работать над королевской темой. Пока не стало слишком поздно. Ведь Вагнер доверил ему секрет. Он должен подняться на вершину. Конечно, великий Рихард «Тристаном» поставил планку высоковато. Это, наверное, его и удерживало. Да, именно так, перед «Тристаном» он комплексовал.
И все же некоторые его сочинения были приняты лучше, чем эта опера, еще очень спорная, потому что она «слишком современная». В «Тристане» они не нашли тональности. Но нужна ли им тональность? При этой мысли он улыбнулся.
Как обычно после каждой репетиции в Опере, он прогулялся по Штадтпарку. Солнце стояло в небе высоко, но лучи его не проникали через листву более чем столетних деревьев. Лишь цветочные клумбы блистали под его лучами. Он любил это место. К тому же он мог оценивать свою популярность по количеству шляп, которые склонялись перед ним, и по тому, сколько зонтиков, немного приподнимаясь, оборачивались к нему, в то время как их очаровательные владелицы шептали его имя. Скоро, как каждое лето, в театре закончится сезон, он уедет на природу, свободный от репетиций, и там посвятит себя сочинительству.
Нужна ли им тональность? Ему – нет… Он задумал вступление к тому, что станет его девятой симфонией, иными словами – его последней симфонией, потому что, начиная с Бетховена, какое-то проклятие не позволяет создать десятую. Никто, ни Брамс, ни Шуберт, ни Шуман, ни Брукнер, не перешел этого рубежа. А если это будет его последняя симфония, он не станет торопиться начинать ее. Однако вступление все время преследует его, оно, как наваждение, звучит в ушах: «Жила-была тональность!»
Но прежде всего ему надо бы разработать королевскую тему, как она того заслуживает. Что выбрать для основы? Трудно сказать. Он выберет завтра. Во всяком случае, он даст этому сочинению название «Разлука». Ему очень нравилось это слово, и он счел его самым подходящим. Разлука с Бахом. Разлука с тональностью. Разлука с самим собой. Когда-нибудь. Скоро.
Вена, 1935 год
Что они подумают об этой фуге? Написать фугу в 1935 году – это скорее нелепо. Даже если моя оркестровка так отработана, что она изменяет первоначальное произведение, я не могу дать своему сочинению номер. Если я это сделаю, оно будет слишком выделяться, оказавшись между моим «Концертом для девяти инструментов»[152]152
Соч. 24 (1934). – Примеч. авт.
[Закрыть] и «Тремя песнями».[153]153
Соч. 25 (1935). – Примеч. авт.
[Закрыть] Оно породит бесчисленные комментарии: «Один из столпов новой музыки обратился к теоретическим фантазиям, которые невозможно слушать, пожелав связать их с неоклассическим движением, единственным настоящим наследником которого…» и т. д.
И все же не следовало преувеличивать! Нет, без номера сочинения, так лучше. Его примут как экзерсис, немного развитый, может быть, или за шутку, но с некоторой оркестровой оригинальностью. Этого вполне достаточно, чтобы заставить тему «жить», как об этом попросил Малер. Конечно, я сделал ее чересчур уж живой. Совсем возродил! В оригинальной форме и почитая шесть голосов Баха!
А они наверняка попытаются приписать меня ко все возрождающемуся движению «назад к Баху». Что можно сказать на это? Разве Бах мечтал когда-нибудь вернуться к Букстехуде?[154]154
Букстехуде, Дитрих (1637–1707) – датско-немецкий композитор, старший современник Баха, оказал значительное влияние на его творчество.
[Закрыть] Что за идея!
Я знаю, как мне поступить: пусть себе говорят, пусть распускают слухи, будто я примкнул к неоклассикам. Стравинский придет меня поздравить. Я буду восхвалять его жалкие балеты в прессе. Соберу большую пресс-конференцию, на которую сбежится вся Вена. Именно Вена, потому что моя швейцарская публика слишком сдержанная. Я объясню, что Бах был первым додекафонистом. И в доказательство приведу примеры. На четыре часа как минимум. Скандал обеспечен.
И что из того, какая польза? Я уже обнародовал королевскую фугу. Малер не поощрил бы этого, ведь сам он так спрятал тему, что ее как бы и нет там вовсе.
Ладно, хватит рассуждать об этом. Перерыв кончился. Снова вернемся к серии.
