Текст книги "Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Тебе скучно, – невесело сказал Ранкитер.

– Нет. Я… – Она заколебалась, и он почувствовал, что она снова отдаляется. – Все эти люди – телепаты? – спросила она после минутной паузы.

– Преимущественно телепаты и ясновидящие. Я знаю, что их нет на поверхности Земли. В моем распоряжении есть дюжина инерциалов, которые неактивны и которым сейчас нечем заняться, поскольку нигде нет людей с пси-способностями, влияние которых они могли бы нейтрализовать. Но что заботит меня больше всего – упал спрос на инерциалов. Хотя что еще можно ожидать, если телепаты исчезают… Однако я знаю, что они все вместе работают над какой-то одной задачей – точнее, мне так кажется. Я уверен, что кто-то нанял целую группу телепатов. Но только Холлис знает, кто наниматель и где они сейчас находятся. И о чем вообще идет речь. – Он погрузился в невеселое молчание. Как могла Элла помочь ему? Она замкнулась в своем гробу, отрезанная от мира при помощи низких температур. Она знала лишь то, что он сообщал ей. Но он всегда полагался на ее разум, на этот типичный для женщин разум – на мудрость, опирающуюся не на знание или опыт, а на что-то врожденное.

В те времена, когда она еще была жива, он никак не мог разобраться в этом и, конечно же, у него не было никаких шансов сделать это сейчас. Другие женщины, с которыми он имел дело после ее смерти – а их было немало, обладали лишь незначительной частью этого дара. В них были лишь намеки, указывающие на большие потенциальные возможности, которые, однако, так никогда и не реализовались.

– Скажи, – спросила Элла, – что за человек этот Мелипон.

– Чудак.

– Он работает ради денег? Или из-за убеждений? Когда они начинают распространяться обо всей этой пси-мистике, об ощущении цели, о космической идентификации, это всегда вызывает у меня подозрение. Ведь именно так было с отвратительным Сараписом, ты его еще помнишь?

– Сараписа уже нет в живых. Я полагаю, что Холлис убрал его за то, что он тайно от него пытался организовать собственное предприятие и стать конкурентом. Один из ясновидящих Холлиса предупредил шефа. Но Мелипон является гораздо более серьезной проблемой, чем Сарапис. Когда он в хорошей форме, требуется не менее трех инерциалов для нейтрализации его поля. И на этом мы теряем кучу денег – гонорар ведь тот же, что и при использовании одного человека. Объединение ввело этот прейскурант, и мы должны под него подлаживаться.

С каждым годом он становился все худшего мнения об этом Объединении, и это сделалось его навязчивой идеей. Он считал, что оно не приносит никакой пользы, а обходится в кругленькую сумму, да к тому же ведет себя чересчур самоуверенно.

– Насколько мы можем судить, – продолжал Ранкитер, – побудительным мотивом для Мелипона являются деньги. Но, собственно, какая разница? Или ты считаешь, что это менее опасно? – Он напряженно ждал ответа. – Элла! – позвал он.

Тишина.

– Эй, Элла, ты меня слышишь? Что случилось?

«Черт побери, – подумал он, – она опять ушла».

Наступила пауза, а потом в наушнике зазвучала материализованная мысль:

– Меня зовут Жори.

Это не были мысли Эллы: они имели «элан» другого вида, более живые и связные, но лишенные свойственной его жене чуткой быстроты.

– Прошу вас отключиться, – произнес Ранкитер, охваченный неожиданно нахлынувшим страхом. – Я беседовал со своей женой, Эллой. Откуда вы взялись?

– Меня зовут Жори, – приплыла мысль, – со мной никто не разговаривает. Я к вам подключусь на минутку, если вы не имеете ничего против. Кто вы такой?

– Я хочу говорить со своей женой, – пробормотал Глен. – Я заплатил за беседу с ней и хочу говорить с ней, а не с вами.

– Я знаю миссис Ранкитер, – на этот раз мысли звучали намного сильнее. – Она разговаривает со мной, но это не то же самое, что беседовать с вами, людьми из обычного мира. Миссис Ранкитер находится с нами, и она знает не больше, чем остальные. Какой сейчас год, скажите, пожалуйста? Уже отправили тот гигантский корабль на Проксиму? Меня очень интересует – может, вы могли бы ответить? А потом, если вам будет угодно, я все перескажу миссис Ранкитер. Договорились?

Ранкитер выдернул из уха наушник, поспешно отложил в сторону микрофон и все прочие приспособления и вышел из комнаты. Он быстро зашагал между замороженными саркофагами, аккуратно расставленными ровными рядами. Служащие моратория пытались преградить ему путь – но отступали, когда он решительным шагом приближался к ним, ища глазами директора.

– Что-нибудь случилось, мистер Ранкитер? – спросил фон Фогельсанг, заметив, что клиент направляется в его сторону. – Чем я могу помочь?

– Там что-то отзывается в проводах, – тяжело дыша, сказал Ранкитер. – Вместо Эллы. Черт бы побрал вас, господа, и ваши подозрительные способы ведения дела. Такие вещи не имеют права происходить! Что вообще все это значит? – Теперь он шел следом за хозяином моратория, который направлялся в помещение 2-А. – Если бы я руководил своей фирмой подобным образом…

– Эта особа представилась?

– Да. Он сказал, что его зовут Жори.

– Это Жори Миллер. – Фон Фогельсанг скривился, явно обеспокоенный. – Мне кажется, что он установлен в холодильнике рядом с вашей женой.

– Но ведь я вижу, что это Элла!

– После длительного нахождения вблизи, – пояснил Фогельсанг, – временами происходит взаимное проникновение сознаний полуживых. Активность мозга Жори необычайно высока, а у вашей жены – сравнительно низкая. Это вызвало перераспределение протофазонов. Увы, только в одну сторону.

– Вы не можете этому воспрепятствовать? – хрипло спросил Ранкитер. Он чувствовал, что до сих пор не может избавиться от потрясения и злости. – Уберите это нечто из сознания моей жены и верните ее назад. Это ваша обязанность.

– Если такое положение вещей сохранится, – официальным тоном заявил Фогельсанг, – ваши деньги будут вам возвращены.

– Ha что мне эти деньги? К дьяволу деньги! – Они дошли до помещения 2-А. Ранкитер неуверенно уселся на свое место. Сердце его стучало так сильно, что он едва мог говорить. – Если вы не уберете этого Жори, – выдавил из себя он, – я вас засужу, я доведу вас до банкротства!

Повернувшись лицом в направлении саркофага, фон Фогельсанг сунул в ухо динамик и энергично заговорил в микрофон:

– Жори, будь пай-мальчиком, отключись. – Покосившись в сторону Ранкитера, он объяснил: – Жори умер, когда ему было пятнадцать лет, поэтому в нем столько жизнеспособности. Честно говоря, такое и раньше случалось – Жори неоднократно появлялся там, где не должен был находиться. – Он еще раз произнес в микрофон: – Жори, ты ведешь себя невежливо. Мистер Ранкитер прибыл издалека, чтобы побеседовать со своей женой. Не заглушай ее сигналов, ты ведешь себя отвратительно. – Он замолчал, чтобы выслушать ответ. – Я знаю, что ее сигналы очень слабые. – Какое-то время он слушал дальше, сгорбившись и нахмурившись, потом вытащил наушник и поднялся со своего места.

– Что он говорит? – потребовал объяснений Ранкихер. – Он уберется и даст возможность мне поговорить с моей женой?

– Жори не имеет на это влияния, – ответил фон Фогельсанг. – Представьте себе два передатчика, работающие в одном диапазоне: один из них расположен недалеко, но мощность его едва достигает 500 ватт, в другой – гораздо дальше, но он работает с мощностью в 5 киловатт. Когда настанет ночь…

– Ночь уже настала, – сказал Ранкитер. – По крайней мере, для Эллы.

«А может быть, и для меня, – подумал он. – Особенно, если мне не удастся отыскать исчезнувших телепатов, психокинетиков, ясновидящих и медиумов Холлиса. Я потерял свою жену и, вдобавок ко всем неприятностям, лишился возможности спросить у нее совета, поскольку Жори заглушил ее раньше, чем она успела этот совет мне дать».

– Когда мы снова поместим ее в холодильник, – виновато произнес фон Фогельсанг, – мы проследим, чтобы Жори не находился поблизости от нее. В сущности, если вы согласны на более высокую ежемесячную плату, мы можем поместить ее в надежно изолированную камеру, стены которой выложены слоем тефлона-26, экранирующим гетеропсихические воздействия как со стороны Жори, так и со стороны любого другого полуживого.

– Еще не слишком поздно? – спросил Ранкитер, на мгновение освобождаясь от депрессии, в которую повергло его это происшествие.

– Ее возвращение возможно. Как только Жори выдохнется. Она доступна почти для каждого – ее разум слаб. – Фон Фогельсанг прикусил губу, задумавшись над ситуацией. – Но изоляция может ей не понравиться, мистер Ранкитер. Мы не случайно размещаем контейнеры, или, как их называют непрофессионалы, гробы, так близко один от другого. Взаимопроникновение умственной деятельности дает этим полуживым людям единственную…

– Я попрошу вас поместить ее в отдельном помещении сразу же, как только это станет возможно, – прервал его Ранкитер. – Лучше, чтобы она пребывала в одиночестве, чем не существовала вовсе.

– Она существует, – поправил его фон Фогельсанг. – Она лишь не может вступить с вами в контакт, а это разные вещи.

– Это метафизическая разница, которая для меня не имеет никакого значения, – заявил Ранкитер.

– Я ее изолирую, – сказал фон Фогельсанг. – Но я думаю, что вы правы: уже слишком поздно. Жори проник в нее навсегда, по крайней мере в определенной степени. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – едко сообщил Ранкитер.

3

Мгновенно заваривающийся «Убик» обладает всеми свойствами свежего кофе, изготовленного в «экспрессе»! Твой муж скажет: «Милая, до сих пор я считал, что ты завариваешь кофе так себе, но сейчас кофе – бомба!» Безвреден при использовании согласно инструкции.

Джо Чип, все еще одетый в полосатую пижаму, напоминающую одеяние клоуна, лениво развалился за кухонным столом, закурил и, опустив в прорезь десять центов, принялся манипулировать управлением недавно взятого напрокат газетного аппарата. Сделав скидку на свое похмелье, он пропустил «Межпланетные новости», ненадолго задергался на разделе городских новостей и в конце концов остановил свой выбор на «Сплетнях».

– К вашим услугам, сэр, – сердечным голосом отозвался аппарат. – Сплетни: «Угадайте, что на этот раз затеял Стэнтон Мик, любящий одиночество финансист и спекулянт с международной известностью…»– Внутри аппарата что-то щелкнуло, засвистело, и из щели высунулся листок бумаги с отпечатанным текстом. Изготовленная машиной статья, документ в четыре цвета, покрытый плотными строчками печатного текста с изысканно подобранным шрифтом, скользнул по поверхности псевдодубового стола и спланировал на пол. Чип, несмотря на то, что голова разламывалась от боли, поднял его и расправил перед собой.

«МИК ОБРАЩАЕТСЯ В МИРОВОЙ БАНК ЗА ДВУМЯ ТРИЛЛИОНАМИ»

Лондон. Что на этот раз затеял Стэнтон Мик, любящий одиночество финансист и спекулянт с мировой известностью? Такие вопросы задавали себе бизнесмены, когда в Уайтхолл просочились слухи, что полный энергии, хотя и отличающийся некоторой эксцентричностью промышленный магнат, предпринявший некогда постройку бесплатной флотилии кораблей, с помощью которых Израиль мог бы колонизировать Марс и превратить его пустыни в пригодные для жизни территории, на этот раз обратился с просьбой о предоставлении ему невероятно высокого, не имеющего прецедентов кредита в размере…»

– Разве это сплетни! – сказал Джо Чип газетному аппарату. – Это болтовня, касающаяся финансовых спекуляций. Сегодня мне хочется прочитать о том, что какой-нибудь телегерой спит с чьей-нибудь женой, обколовшейся наркотиками…

Как обычно, Джо спал довольно скверно – ему не хватало фазы «быстрого» сна, при котором появляются быстрые движения зрачков. А использовать тонизирующие средства он не мог – еженедельный запас средств, доставленный ему из районной аптеки, расположенной в том же жилом блоке, кончился. Он вынужден был признать, что нехватка их объясняется только отсутствием у него самого чувства меры, но факт оставался фактом. Согласно обязательным предписаниям он мог обратиться с просьбой о продаже новой порции только в ближайший вторник, то есть через два дня, два долгих дня.

– Прошу вас настроиться на «Бульварные сплетни», – сказал автомат.

Джо так и сделал, и перед ним появилась новая заметка. Сперва он сконцентрировал свое внимание на великолепной карикатуре, изображающей Лолу Хертцбург-Райт, и с удовлетворением облизнул губы, видя, каким необычным способом она демонстрирует свое правое ухо, потом взялся за текст:

«Задетая вчера вечером неким хулиганом в модном нью-йоркском ночном клубе, ЛОЛА ХЕРТЦБУРГ-РАЙТ приветствовала его быстрым ударом правой в челюсть. В результате тот опрокинулся на стол, за которым сидел ШВЕДСКИЙ КОРОЛЬ ЭГОН ГРОТ в обществе неопознанной дамы с изумительно большим…»

В этот момент раздался звонок в дверь. Вздрогнув, Джо Чип оторвался от газеты и, заметив, что сигарета прожгла гладкую поверхность псевдодубового стола, срочно занялся спасательными работами. После этого он поплелся неуверенным шагом в сторону микрофона, для удобства вмонтированного рядом с клавишей для открытия двери.

– Кто там? – буркнул он. Покосившись на часы, он увидел, что нет еще и восьми. «Наверное, робот-уборщик, – подумал Джо. – Или домовладелец». И не стал трогать клавишу замка.

Из помещенного над дверью динамика раздался полный энергии мужской голос:

– Я знаю, что еще рано, Джо, но я только что прибыл в город. Это я, Г. Г. Эшвуд, и со мной наш новый потенциальный сотрудник, которого я отыскал в Топеке. Мне кажется, что это необычайная находка. Но мне хотелось бы, чтобы ты подтвердил это, прежде чем я повезу добычу Ранкитеру. Впрочем, сам он сейчас в Швейцарии.

– У меня нет аппаратуры, – сказал Джо.

– Ну так я заскочу в лабораторию и привезу ее.

– Ее нет в лаборатории, – неохотно признался Джо Чип. – Она находится в моей машине. Мне не хотелось забирать ее вчера вечером. – На самом деле он до такой степени надрался, что был не в состоянии открыть багажник аэромобиля. – А нельзя ли провернуть все это часиков в девять, а? – растерянно спросил он. Полные энергии маниакальные атаки Г. Г. Эшвуда выводили его из себя даже в полдень, а в семь сорок – это казалось прямо-таки невыносимым, даже хуже, чем визит домовладельца.

– Джо, дружище, это необычный экземпляр, ходячий симпозиум чудес, который поломает стрелки твоих приборов и будет животворным впрыскиванием фирме свежей крови, которая так нужна ей сейчас. И более того…

– Это что, антителепат? – спросил Джо.

– Я тебе скажу всю правду, – сообщил Г. Г. Эшвуд. – Я сам не имею понятия. Слушай, Чип, – Эшвуд понизил голос, – тут дело серьезное. Я не могу стоять у двери и орать об этом во все горло. Кто-нибудь может нас подслушать. Кстати, до меня тут доходят мысли какого-то осла, который сидит парой комнат дальше, и…

– Ладно, – недовольно проворчал Джо. Он знал, что если уж Эшвуд начал свой кошмарный монолог, остановить его не удастся. Так что лучше было выслушать. – Дай мне пять минут, чтобы я оделся и глянул, есть ли в доме кофе. – Он смутно помнил, что прошлым вечером делал покупки в супермаркете, размещенном в его блоке, и, в частности, вырывал из книжки зеленый купон. Это означало, что он приобретал кофе, чай, сигареты или какие-нибудь особые импортные специи.

– Тебе она наверняка понравится, – энергично сообщил Г. Г. Эшвуд. – Хотя, как часто бывает, она дочка…

– Мне? – с ужасом спросил Джо. – Моя квартира не годится для обследования.

Джо задолжал за уборку. В его квартире уже две недели никто не убирался.

– Я спрошу, не помешает ли ей это.

– Можешь не спрашивать. Это мне помешает. Я осмотрю ее в лаборатории, в рабочее время.

– Я прочитал ее мысли, она считает, что бардак ей не помеха.

– Что? А сколько ей лет? – «Может, она еще ребенок», – подумал он. Значительный процент новых и потенциальных инерциалов были детьми, которые развили в себе эти способности, чтобы защитить себя от родителей-телепатов.

– Сколько тебе лет, милочка? – донесся до него невнятный голос Эшвуда, повернувшегося в сторону сопровождавшей его особы.

– Девятнадцать, – сообщил он немного погодя.

Значит, уже не ребенок. Теперь в нем самом пробудился интерес. Жутковатая, сверхчеловеческая активность Г. Г. Эшвуда обычно проявлялась в связи с необычными женщинами, так что, возможно, эта девушка относилась именно к этой категории.

– Мне нужно пятнадцать минут, – сказал он Эшвуду. Он надеялся, что если поспешит и пренебрежет кофе и завтраком, то сумеет привести жилище в относительный порядок. В любом случае имело смысл попробовать.

Он выключил микрофон и начал рыться в кухонном шкафчике в поисках швабры, ручной или с автоматическим приводом, или же пылесоса, работающего от гелиевых батарей или включающегося в сеть. И ничего не нашел. Скорее всего фирма, занимающаяся оснащением дома, вообще не снабдила его такими приспособлениями. «И я узнаю об этом в самый неподходящий момент, – подумал он. – А ведь живу здесь уже четыре года».

Он поднял трубку видеофона и набрал номер 214. Это был номер администрации здания.

– Прошу выслушать меня, – сказал он, когда отозвалось гомеостатическое устройство. – Я уже могу перевести часть средств на покрытие счета за операции по уборке. Прошу прислать робота немедленно, как только он закончит работу, я уплачу все, что с меня причитается.

– Сэр, вам придется уплатить всю задолженность, прежде чем он вообще возьмется за работу.

В руках Чипа оказался бумажник. Он вытащил из него пачку Магических Кредитных Карточек, большинство из которых, впрочем, было аннулировано, причем, скорее всего, навсегда. Исходя из его финансового положения и нелюбви к оплате долгов.

– В таком случае я прошу выписать сумму, которую я должен, на счет моей Треугольной Магической Кредитной Карты, – обратился он к своему невидимому противнику. – Таким образом долг исчезнет из ваших книг, и вы можете считать, что он погашен.

– Остаются еще штрафы за задержку, пеня и проценты.

– Прошу выписать их на счет моей Кредитной Карты в Форме Сердца…

– Мистер Чип, агентство «Феррис и Брокман», занимающееся контролем за наличностью в кредитной системе продажи в рассрочку, опубликовало на ваш счет специальную инструкцию. Она поступила только вчера и еще сохранилась в моей памяти. Согласно ей, вы с июля сего года вычеркнуты из категории ГГГ – если говорить о вашем кредите – и переведены в категорию ГГГГ. Наш отдел, а значит, и администрация всего здания, запрограммирован так, чтобы исключить возможность оказания услуг или выделения кредита таким жалким личностям, как вы, сэр. Что касается лично вас, с этого момента вы должны оплачивать все свои потребности наличными. Боюсь, что в таком положении вы окажетесь до конца жизни. Честно говоря…

Джо бросил трубку, одновременно расставаясь с надеждой, что ему удастся просьбами и угрозами вызвать в свою захламленную квартиру робота-уборщика. Он поплелся в спальню, чтобы навести там порядок. Это было все, на что он был способен.

Он нацепил спортивную епанчу бронзового цвета, ботинки с блестящими, загнутыми вверх носками, и войлочную шляпу с помпоном. Потом обследовал кухню в поисках кофе, но тщетно. Тогда он перенес свои усилия в гостиную, и рядом с дверью, ведущей в ванную, обнаружил длинную голубую в горошек пелерину, которая украшала его прошлой ночью, и сумку, в которой находилась полуфунтовая банка настоящего кофе из Кении – величайшая ценность, на покупку которой он мог решиться только безобразно пьяным. Особенно, если принять во внимание его материальное положение.

Джо вернулся на кухню, обшарил карманы в поисках десятицентовика, и с его помощью привел в действие кофеварку. Вдыхая необычный – по крайней мере, для него – аромат, он глянул на часы и убедился, что пятнадцать минут уже истекли. Энергичным шагом он направился к двери, нажал на клавишу и попытался отвести засов.

– Прошу пять центов, – сказали двери.

Он обшарил карманы, но не нашел ни одной монеты.

– Утром заплачу, – пообещал он, снова пробуя открыть двери, но они оставались плотно закрытыми. – Деньги, которые я даю, это, в сущности, чаевые. Я не обязан их платить!

– У меня противоположное мнение, – ответила дверь. – Загляните в контракт, который вы подписали при покупке квартиры.

Он отыскал документ в ящике стола – с момента подписания ему неоднократно приходилось к нему обращаться. Ну, ясно: он обязан был оплачивать открывание и закрывание дверей, это не были чаевые.

– Как видите, я права, – сказала дверь.

Из ящика рядом с мусоропроводом Джо извлек нож из нержавеющей стали и принялся откручивать винты на замке своих жадных и меркантильных дверей.

– Я пожалуюсь на вас, – сказала дверь, когда первый винт вывалился.

– Вот кто на меня еще не доносил, так это двери, – сказал Чип. – Но надеюсь, что я как-нибудь это переживу.

Раздался стук.

– Джо, старина, открывай! Это я, Г. Г. Эшвуд, я привел ее. Открывай!

– Брось пять центов, с моей стороны заело механизм, – сказал Джо.

Раздалось бренчание монеты, опущенной в прорезь замка, дверь открылась, и в ее проеме возник сияющий довольством Г. Г. Эшвуд. Скривившись в улыбке энтузиазма и радости на лице, он пропустил девушку внутрь квартиры.

Мгновение она стояла неподвижно, присматриваясь к Джо. С виду ей было не больше семнадцати лет. У нее была медного оттенка кожа и темные глаза. «Господи, – подумал Джо, – какая красавица». Ее одежда состояла из рабочей куртки и джинсов из искусственного полотна, а также тяжелых ботинок, вымазанных, казалось, настоящей грязью. Спутанная масса волос была зачесана назад и перевязана красной ленточкой. Подвернутые рукава куртки приоткрывали сильные загорелые руки. К поясу из искусственной кожи были прикреплены нож, переносный телефон и железная коробка с запасами воды и продовольствия. На ее темном предплечье он заметил вытатуированную надпись: «SAVEAT EMPTOR»[1], и задумался, что бы она могла означать.

– Это Пат, – сообщил Эшвуд, обнимая девушку за плечи демонстративно покровительственным жестом. – Фамилия роли не играет.

Эшвуд был сильным, полным мужчиной почти квадратного телосложения и напоминал огромный кирпич. Одет он был в вельветовое пончо, абрикосового цвета войлочную шляпу, толстые лыжные брюки и полотняные туфли. Светясь от удовлетворения, он подошел к Чипу.

– Вот, отыскал нечто ценное и собираюсь использовать это сполна. Пат, это специалист по измерениям электрического типа.

– Это вы электрического типа или же ваши измерения? – холодно поинтересовалась девушка, обращаясь к Джо.

– Когда как, – ответил Чип. Ему казалось, что вокруг него струится запах давно не убиравшейся квартиры, и был уверен, что на затхлость Пат уже обратила внимание.

– Садитесь, – нерешительно сказал он. – Я выдам вам по чашечке натурального кофе.

– Вот это шик! – сказала Пат, присаживаясь у кухонного стола. Она небрежно сдвинула кипу старых газет, превратив ее в более или менее аккуратную стопку. – Так вы можете позволить себе пить натуральный кофе, мистер Чип?

– У Джо дьявольски высокий оклад, – встрял в разговор Эшвуд. – Фирма просто не смогла бы без него существовать.

Он потянулся к брошенной на столе пачке и выудил сигарету.

– А ну, положи на место, – рявкнул Джо. – У меня почти не осталось сигарет, а последний зеленый купон я потратил на кофе.

– А я заплатил за двери, – сказал Г. Г. Эшвуд и пододвинул пачку девушке. – Джо просто выпендривается, не обращай внимания. Заметь, в каком состоянии он содержит свою квартиру. Таким способом он демонстрирует, что является творческой личностью. Все гениальные люди живут именно так. Где твоя аппаратура, Джо? Давай не будем терять времени.

– Вы довольно необычно одеты, – сказал Джо девушке.

– Я работаю консерватором подземных видеофонных кабелей в районе Топека, – ответила Пат. – А в этом районе занимать должности, требующие физической работы, могут только женщины. Именно поэтому я работаю там, а не в Уайчита-Фоллс.

Ее серые глаза приобрели задумчивое выражение.

– Эта надпись на вашем предплечье, татуировка, она что, по-древнееврейски? – поинтересовался Джо.

– По-латыни. – Пат прикрыла глаза, чтобы скрыть веселье. – Никогда не видела такой запущенной квартиры. У вас что, нет любовницы?

– Эти специалисты по электронике не имеют времени на личную жизнь, – раздраженно сообщил Эшвуд. – Слушай, Чип, родители этой девушки работают у Рэя Холлиса. Если бы они узнали, что она была здесь, они подвергли бы ее мозг перестройке.

– Им известно, что вы обладаете способностями нейтрализующего типа? – обратился к девушке Джо.

– Нет, – качнула она головой. – Я тоже не особо понимала это, пока ваш агент не подсел ко мне в кафетерии нашего клуба и не объяснил мне. Может, это правда, – она пожала плечами, – а может, и нет. Он утверждает, что вы способны установить это с вашей измерительной аппаратурой.

– И что бы вы сделали, если приборы показали бы наличие таких способностей? – спросил Джо.

– Мне они представляются такими… негативными, – задумчиво произнесла Пат. – С ними ничего не можешь: ни перемещать камни, ни превращать землю в хлеб, ни рожать детей без оплодотворения, ни ликвидировать болезнетворные процессы у людей с нездоровой наследственностью. Я даже не могу читать мысли или предвидеть будущее. Все, что я могу, – это свести к нулю способности другого человека. Мне это кажется довольно… гротескным, что ли.

– Как фактор, могущий иметь влияние на существование человеческого рода, – сказал Джо, – ваши способности важны не меньше, чем обычные пси. Особенно для нас, нормализаторов. Фактор анти-пси естественным способом восстанавливает экологическое равновесие. Одно насекомое умеет летать, а значит, другому приходится научиться ткать паутину, чтобы поймать его. У некоторых моллюсков образовалась твердая и прочная наружная оболочка – и птицы научились поднимать их на большую высоту и бросать оттуда на камни. По сути дела, вы являетесь человеком, который паразитирует на людях с пси-способностями, так же, как они сами паразитируют на нас, нормалах. И это делает вас союзником нормальных людей. Равновесие, природный замкнутый цикл, хищник и жертва. Эта система представляется мне вечной, и, честно говоря, я не знаю, как бы можно было ее усовершенствовать.

– Меня могут обвинить в измене, – сказала Пат.

– А вас это волнует?

– Я опасаюсь, что некоторые люди станут относиться ко мне враждебно. Хотя жить и не вызывать чьей-либо неприязни невозможно. Нельзя удовлетворить всех сразу – ведь люди стремятся к разным вещам. Принося пользу одному, делаешь вред другому.

– Так каков же ваш противоталант? – поинтересовался Джо.

– Это трудно объяснить.

– Я ж тебе говорил, – сказал Г. Г. Эшвуд. – Это нечто необычное, я никогда не слышал ни о чем подобном.

– Какие пси-способности вы нейтрализуете?

– Возможность ясновидения, – ответила Пат. – Так, по крайней мере, мне кажется. – Она указала на Эшвуда, который все еще улыбался от избытка энтузиазма. – Ваш агент мистер Эшвуд разъяснил мне это. Я знала, что умею делать нечто странное, и со мной вечно приключались всякие вещи, начиная с шестилетнего возраста. Я никогда не говорила об этом своим родителям, так как чувствовала, что это убьет их.

– Они у вас ясновидящие?

– Да.

– Вы правы. Но если бы вы хоть раз воспользовались своим даром в их присутствии, они бы поняли, что вы располагаете такими возможностями. Вы не пробовали противодействовать им?

– Я… – Пат сделала неопределенный жест. – Мне кажется, что я противодействовала им, но они этого не замечали.

Лицо ее выражало растерянность.

– Я объясню вам; на каком принципе работает средний противоясновидящий, – объяснял Джо. – Так было во всех известных нам случаях. Ясновидящий видит большое число разнообразных вариантов будущего, расположенных рядом друг с другом, как соты в улье. Один из них представляется ему более четким – его он и выбирает. Если он совершил свой выбор, антиясновидящий бессилен. Он должен присутствовать в тот момент, когда ясновидящий делает свой выбор, но не позже. Его воздействие вызывает то, что ясновидящий не может сделать выбор – все варианты будущего видятся для него одинаково четко. Ясновидящий немедленно понимает, что рядом находится инерциал, поскольку он замечает нарушение ориентации в своих способностях. В случае с телепатией проявляются такие же помехи…

– Она перемещается во времени, – сказал Г. Г. Эшвуд.

Джо внимательно посмотрел на него.

– Да, именно во времени, – повторил Эшвуд, явно наслаждаясь минутой своего триумфа. Многозначительное поблескивание его глаз, казалось, осветило кухню. – Ясновидящий, на которого она оказывает свое воздействие, продолжает видеть один из вариантов четким – так, как ты и сказал. Он выбирает его – и поступает правильно. Но на чем основан его выбор? Почему он видит четким именно этот вариант? Потому что эта девушка, – он махнул рукой в сторону Пат, – может оказывать влияние на будущее: этот вариант представляется ясновидящему наиболее четким, потому что Пат переместилась в будущее и изменила его. И изменив будущее, она изменила и настоящее, а с ним и личность ясновидящего. Ничего не подозревая об этом, он уже оказывается под ее воздействием. И хотя ему продолжает казаться, что он пользуется своими возможностями, он уже не владеет ими. С этой точки зрения ее противоталант обладает несомненными преимуществами перед остальными противоясновидящими. Другое преимущество – еще более важное – заключается в том, что она может перечеркнуть выбор ясновидящего, причем тогда, когда этот выбор уже осуществлен. Она может вмешаться в происходящее – а ты сам знаешь, нас всегда преследовала эта проблема: если мы не успеваем к началу действия – мы бессильны. Честно говоря, мы никогда не могли в полной мере противостоять ясновидящим. Разве это не было самым слабым пунктом в перечне наших услуг?

Он посмотрел на Джо вопросительно.

– Это интересно, – после паузы произнес Джо.

– Черт побери, что значит интересно? – Эшвуд нетерпеливо заерзал в кресле. – Это же величайший антиталант, с которым мы только встречались до сих пор!

– Я не перемещаюсь во времени, – тихо сказала Пат. Она посмотрела Джо прямо в глаза, виновато, но одновременно и вызывающе. – Я обладаю определенными способностями, но мистер Эшвуд раздул их до масштабов, не имеющих никакого отношения к действительности.

– Я читаю в твоих мыслях, – сообщил Г. Г. Эшвуд. Он выглядел несколько ошарашенным. – Я знаю, что ты можешь менять прошлое. Однажды ты сделала это.

– Прошлое я могу изменять, – призналась она, – но я не перемещаюсь туда. Я не путешествую во времени, моя техника существенно отличается от изложенной.

– И каким же образом вы воздействуете на прошлое? – поинтересовался Джо.

– Думаю о нем. Об одном конкретном его аспекте, например о каком-нибудь происшествии или о том, что и кто сказал. Или о каком-нибудь эпизоде, который имел когда-то место, а я не хотела бы, чтобы он происходил. Первый раз я сделала это еще ребенком…