Текст книги "Брошенное королевство"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

2

Ивин приехал так быстро, как только смог, но не настолько, как того хотелось его матери.

Статный двадцатидвухлетний молодой человек был единственным на всем свете, кому ее благородие Тевена доверяла безоговорочно. Подобно младшей из двух сестер, он унаследовал от матери как разнообразные таланты, так и черты лица – лишь узкие губы он получил от отца, вечного бродяги, который сейчас путешествовал неведомо где (а может, его давно не было в живых). Тевена, уже два дня дожидавшаяся сына, не стала его ни в чем упрекать, и как сразу оказалось – вполне справедливо, поскольку ее посланец не застал молодого господина в Семене и потратил немало времени, разыскивая его повсюду. Ивин решал свои дела в столице округа, а потом, следуя старому принципу «от хозяйского глаза скотина жиреет», воспользовался случаем, чтобы заодно посетить две принадлежавшие матери деревни. Получив наконец письмо, он как можно скорее вернулся домой вместе с посланцем, не заглянув даже в город, – так что порицания он наверняка не заслужил.

Ивин поздоровался с сестрами, освежился с дороги и лишь потом предстал – а вернее, сел – перед матерью, которая попросила его составить ей компанию за обедом. Хозяйка дома обычно обедала одна; если она и приглашала кого-то к столу, то чаще всего затем, чтобы – в противоположность дартанским обычаям – обсудить какие-нибудь важные вопросы. За едой молодой господин познакомился с содержанием письма от его благородия Делена (которого он еще в Громбеларде привык называть дядей) и узнал о том, что написала мать ему в ответ. Потом он задумался, отставив тарелку. Тевена ему не мешала.

– Это какое-то безумие, – наконец сказал он. – Хочешь принять в нем участие?

– Не хочу.

– Тетя Арма… – Ивин замолчал и улыбнулся; детская привычка укоренилась в нем сильнее, чем он полагал. – Ее благородие Арма выпорет их от души. Если только сочтет, что это хорошая мысль.

– Вполне возможно, что и сочтет.

– Но мне кажется… не знаю, я тогда был еще мальчишкой… но мне кажется, что госпожа Арма… – Он замолчал, пытаясь подобрать слова.

– Тебе кажется, что Арма была неравнодушна к Глорму.

– Ну… да. Я просто иначе хотел это выразить.

– Была. Давно. Но он никогда не питал к ней склонности, это во-первых, – объяснила она, откусывая кусочек жаркого. – А во-вторых, и что куда важнее, властители гор сбежали из Громбеларда, хотя она всегда была против этого, и не вернулись даже тогда, когда она их о том просила. Край, который она любила, превратился в развалины. Под этими развалинами она потеряла брата. Осталось лишь то, что она успела спасти без чьей-либо помощи. А теперь, спустя годы, эти верные товарищи и испытанные друзья заявляют: мы возвращаемся и хотим вернуть себе наше королевство. Этим королевством теперь правит она.

Ивин откинулся на спинку кресла и снова задумался, хмуря лоб и брови.

– Княгиня – представительница императора никогда не скрывала, что сидит в Громбеларде в силу необходимости, – продолжала Тевена. – А с тех пор, как стало ясно, что старый император в ближайшие месяцы отречется в ее пользу, она вообще забросила все дела провинции. Единственная, для кого действительно важен Громбелард, – наместница трибунала в Лонде, то есть в городе на краю света, в который можно попасть, собственно, только морским путем, поскольку с другой стороны дорога ведет через все Тяжелые горы, полные отбросов общества и никем не контролируемые.

– Так может, было бы не так плохо, если бы кто-то начал их контролировать?

– Может быть. Я не могу решать за Арму.

– Но Крагдоб и Кобаль… Возможно, это лишь мои наивные представления о героях, зародившиеся еще в детстве, но все же… вряд ли их стоит недооценивать?

– Недооценивать? Глупый ты. Сомневаюсь, что они сумеют воскресить прошлое, тем не менее, не будь Армы, они могли бы наделать в Громбеларде достаточно шума, чтобы обрушились все Тяжелые горы. Но Арма – это не кто попало. Она отлично знает их обоих, и у нее есть все, чего не хватает им.

– Что, собственно, ты хочешь найти в Тяжелых горах? Не сердись, Тева, – взрослый сын по армектанскому обычаю обращался к матери по имени, – но… не слишком ли ты уже стара для подобных причуд?

Она улыбнулась.

– Я была слишком старой уже десять лет назад. Я хотела уехать из Громбеларда еще до того, как такая идея пришла в голову Глорму. Сколько можно строить интриги и шпионить в каком-нибудь Бадоре или другом громбелардском городе?

– О, ты не любишь строить интриги и шпионить, Тевена?

– Ирония? Незаслуженная. Я могу и большее, впрочем, ты сам знаешь, что я этим и занимаюсь. Но здесь, в Дартане, или в Армекте. Поэтому я понимаю Арму, которая всегда была и хитрее, и умнее… и вообще лучше меня. И еще красивее, благодаря чему она могла добывать разные секреты не только с помощью золота. Но впрочем, ладно. В любом случае, я понимаю Арму, которая получила и хочет сохранить единственный пост в Шерере, который может полностью ее удовлетворить. Пост, которого она достойна, и притом в краю, который всегда любила.

– Твой сын очень доволен, что ты не добывала секретов таким способом, как госпожа Арма… Но впрочем, ладно, – повторил он слово в слово за матерью. – Скажи мне наконец, зачем ты хочешь туда ехать?

– Я уже говорила, что не хочу.

– Но едешь.

– Да, потому что это мои друзья. Потому что я живу в доме, который могла купить лишь благодаря тому, что когда-то с ними связалась. Потому что я правила Громбелардом вместе с ними, давала им сведения, с помощью которых они заставляли повиноваться всех жителей этого края. Потому что в Громбеларде я была кем-то, а сейчас я никто. Тайная разведчица армектанского трибунала в Дартане. Ничтожный платный шпион на службе далекого монарха.

– Не думал, что это тебя настолько волнует.

– Раньше не волновало, но недавно стало волновать. Кое-кто сказал мне: «Идем с нами, ты нам нужна, без тебя будет тяжело, а может, вообще ничего не получится». Из Кирлана я никогда ничего подобного не слышала и не услышу. Кирлан присылает мне лишь несколько бесполезных золотых монет за сведения, без которых трибунал наверняка мог бы обойтись.

Ивин слегка поморщился, но кивнул. Он хорошо знал свою мать. Она не сказала ничего такого, что могло бы его удивить.

– Причины я могу понять. Но до сих пор не пойму, что, собственно, ты собираешься делать? Если Арма не объявит войну, это еще полбеды. Ты поддержишь старых друзей, и у вас либо все получится, либо нет. Но если объявит? Будешь сражаться с наместницей Армой? У которой есть люди, власть, которая постоянно сидит в Громбеларде, а прежде всего, как ты говоришь, видит тебя, Глорма и Рбита насквозь? Нет шансов.

– Не знаю, что я стану делать. Если Арма скажет «нет», возможно, я откажусь и даже сумею отговорить Глорма. Возможно, откажется Делен. Рбит не вернется в Горы один, ибо если бы хотел, то сделал бы это уже давно. А может, я заключу тайный союз с Армой и мы создадим им на пути такие трудности, что они признают себя побежденными… еще до того, как Арма будет вынуждена выступить против них. Не знаю, Ивин, что я стану делать. Знаю лишь, что имею возможность заняться своими делами, поскольку у меня есть сын, которому я могу доверить опеку над семьей и домом, то есть тем, что важнее всего.

– Для тебя, как я вижу, важнее всего твои друзья… Ну ладно, обо мне говорить не будем, но у тебя, если я не ошибаюсь, есть еще две дочери?

– Я не собираюсь отдавать жизнь за Глорма, если ты об этом спрашиваешь. Если такова будет ставка – я выйду из игры. У меня есть ради кого жить. И вообще говоря, мне хочется жить. Ведь даже если у них все получится, то я с ними в Громбеларде не останусь.

– Из игры ты выйдешь только в том случае, если сумеешь. Ты ведь лучше любого другого знаешь, насколько это может оказаться нелегко.

Она улыбнулась над краем бокала.

– В том и вся прелесть этого приключения… Поверь мне.

– А я что делаю? Я здесь. И верю тебе.

Ивин покачал головой.

– Вечная искательница приключений, – тепло добавил он. – Друзья друзьями, но ведь это еще не все. Ты помолодела на десять лет… мама. И я не могу осуждать то, что вернуло тебе эти десять лет.

Много лет назад, в Бадоре, ее благородие Н. Тевена руководила канцелярией городского совета, что давало ей доступ к самым разнообразным делам. Тогда она не носила дорогих платьев, скорее скромную одежду, соответствующую занимаемому ею посту. Сейчас, примеряя несколько походных костюмов, она явно видела, что ее невеликая красота от этого лишь выигрывает. Плотный пучок, скрепленный деревянной шпилькой, или высоко завязанная коса лучше подходили к ее лицу, чем темно-каштановая волна волос с сияющим надо лбом изящным бриллиантом. Некрасивая женщина в простой одежде выглядела намного лучше, чем некрасивая женщина в роскошном платье. По крайней мере, такая женщина, как она.

Телохранительница и коренастый слуга ждали на дворе, держа под уздцы четырех лошадей. Все было готово для дороги… одна только хозяйка дома все еще сидела в своей комнате, решая наименее важный из всех вопросов на свете, а именно, какую одежду надеть для путешествия – удобное платье с широкой юбкой или мужской костюм для верховой езды?

Она выбрала платье, как и было решено раньше: в Дартане женщина в мужском седле, и к тому же в мужской одежде, слишком привлекала внимание. Женское седло Тевена в душе презирала… но решила пока что им пользоваться.

В последней из проходных комнат молодой хозяин ждал свою мать, развлекая беседой сестер. Маленькая Тевена не выглядела чересчур обеспокоенной, зато пятнадцатилетняя Вейна была смертельно обижена. Девушка-подросток, в отличие от сестры и брата, вообще не походила на мать – ни чертами лица, ни в каком-либо ином отношении. С рядовой внешностью – хотя на фоне матери и сестры она казалась почти красавицей – она унаследовала от отца задорную улыбку, скорее быстрый, чем оборотистый язык, любовь к гулянкам (которую сдерживала строгая родительница) и легкомыслие, порой граничившее с глупостью. Вечно пребывая в ссоре со всеми, она одновременно была настолько зависима от родных, что не могла себе представить дома без матери. Тевена иногда уезжала на два или три дня, но сейчас ей предстояло отсутствовать самое меньшее несколько недель. При первом же упоминании об этом Вейна обиделась на всех. Слух стал фактом – и жизнь утратила всякий смысл. Несколько недель под опекой и командованием глупого старшего брата? Мать хотя бы понимала некоторые ее проблемы и нужды, но Ивин? Он был страшен, страшен как… как старший брат.

При виде хозяйки дома все трое встали.

– Пишите мне обо всем, что сочтете важным, – сказала Тевена, чуть более жестко, чем ей хотелось бы. – Я найду время прочитать все письма и наверняка отвечу. Тева!

Девочка подбежала к матери и крепко обняла ее за пояс. Тевена поцеловала ее в лоб, прижала к себе и мягко отодвинула.

– Вейна!

Юная девица, обычно наряженная, как на бал, этим утром расхаживала в ночной рубашке, решив, что смерть может забрать ее в каком угодно одеянии. Ничто уже не имело значения. Она не спеша приблизилась к матери, демонстративно надула губы… и расплакалась, едва почувствовав прикосновение теплой ладони к щеке. Прощание затянулось. За спиной старшей сестры десятилетняя девочка бросила взгляд на брата, который тоже искоса взглянул на нее. Тевена заметила этот обмен и, несмотря на волнение, с трудом сдержала улыбку.

– Ивин, позаботься о сестре, – сказала она, мягко высвобождаясь из объятий дочери.

Молодой человек подошел и заботливо обнял девушку, но тут же склонился, целуя протянутую руку матери.

– Мой мужчина, – с нескрываемой гордостью сказала она. – Я вернусь скорее, чем вы предполагаете, по крайней мере, я на это надеюсь… Ивин, не поможешь ли мне сесть на коня?

Мужественно владея собой, Тевена больше не оглянулась на дочерей. Следом за сыном она вышла на двор перед домом, и он легко подсадил ее в седло. Она рассмеялась, ощущая прикосновение молодых мужских рук. Но в то же мгновение она ощутила внутри нечто вроде комка холодной темноты, ибо будущее, хотя и не казалось опасным, было тем не менее непредсказуемым. Ее благородие Тевена, многие годы бывшая разведчицей короля разбойников, хорошо знала, сколь хрупка человеческая жизнь. Могло ведь случиться и так, что она в последний раз смотрела на свой дом и своих детей. Никто, отправляясь в путешествие, не может быть уверенным, что вернется.

В глазах сына она заметила бледную тень холодной, скрытой в глубине души темноты. Оба думали об одном и том же.

Тевена слегка покачала головой и улыбнулась. Он ответил тем же.

– Я тебе верю, – сказал он, и это было последнее, что она от него услышала.

Она знала, что он имел в виду.

Дорога вела к Семене, а потом дальше, в округ Сенелетты. Закончившаяся год назад война не добралась до центрального Дартана, но уже в городском округе Сенелетты произошло несколько разного масштаба сражений. Однако с некоторого времени в краю было полностью безопасно; молодая королева установила в своих владениях правление сильной руки. Телохранительницы и вооруженного слуги теперь вполне хватало для сопровождения на дорогах, по которым еще недавно банды разбойников гнали толпы связанных, похищенных из деревень крестьян, намереваясь продать их в первое же попавшееся невольничье хозяйство. Теперь вместо бандитов и сбежавших из войска солдат встречались хорошо вооруженные патрули королевской стражи края. Путник, отправлявшийся в путь с большим багажом, если у него не было собственной свиты, мог даже за умеренную плату нанять в ближайшем уездном городе двух или трех солдат. Дартан быстро забыл о кровавой войне, в которой он победил Вечную империю.

Но Тевена не питала иллюзий. Шерер был слишком мал для двух держав и двух тщеславных властительниц. Старый император закончил войну и заключил мир, условия которого нельзя было назвать унизительными, но это никак не меняло того факта, что он передавал своей единственной дочери всего лишь остатки когда-то могущественной империи. Впрочем, мирный договор не удовлетворял ни одну из сторон. Молодая дартанская королева наверняка метила выше, чем правление после победоносной войны вассальным, хотя и формально независимым королевством; но и императорская дочь Верена, которой вскоре предстояло сесть на трон, наверняка строила планы по восстановлению мощи империи, именовавшейся Вечной. Именно в такое время Громбеларду, самому дикому из краев Шерера, предстояло дождаться возвращения своего бывшего властелина, чье погрузившееся во тьму беззакония королевство когда-то было по-настоящему могущественным…

Сидя в седле, Тевена с немалым удовольствием смотрела по сторонам.

Золотой Дартан. Здесь все называлось «золотым». Золотая Роллайна, Золотые холмы… Но так было потому, что богатейший край Шерера переливался золотыми оттенками. Да, богатство и роскошь, но залитые желтыми лучами дартанского солнца, окаймленные желтыми приморскими пляжами… Желтые поля пшеницы, скверные, но красивые песчаные дороги, осенью же – золотые листья кленов, отсвечивающие королевским пурпуром. Самый прекрасный край, какой только можно себе представить.

Было утро, солнце лишь начало свое путешествие по небосклону, жара не докучала, напротив – от легкого ветерка пробирала дрожь. В высокой траве еще лежала роса. Тевена сразу же почувствовала, что жизнь продолжается. Она уже успела соскучиться по своим детям и дому, но вместе с тем ощущала себя свободной, как никогда прежде. В Громбеларде она когда-то служила кому-то и какому-то делу, там не оставалось места свободе. Потом она обустраивала свою жизнь в Армекте, а затем в Дартане – предсказуемую, спокойную, размеренную. И вот теперь она ехала на встречу со старым другом, с которым за последние несколько лет обменялась тремя или четырьмя письмами… Ей уже хотелось увидеть эту насмешливую, вечно улыбающуюся физиономию задиры, хотелось сесть и строить самые безумные планы. Она была свободна, она могла… что угодно.

Тевена вздохнула полной грудью.

– Поедем рысью, – повернулась она к телохранительнице.

Ведший вьючную лошадь слуга крепче схватился за поводья и, когда женщины пустили коней рысью, последовал их примеру. Белый гравий давно уже остался за спиной, и теперь копыта четырех лошадей поднимали на дороге клубы пыли.

3

Портом безраздельно завладели вопящие чайки. Они были повсюду – проносились над волнами, сверкали белизной на крышах домов и лавок, теряли перья посреди ящиков, мешков и бочек, сложенных на набережной. Ридарета, хотя и привыкла к изобилию морских птиц – в конце концов, как в агарской Ахелии, так и во всех прочих островных портах чаек хватало, – но невероятный шум ее оглушил. Сюда их слетелось вдесятеро больше, кроме того, они были покрупнее других, не столь пугливые, почти полностью белые, без примеси серого, лишь с небольшими черными пятнышками на хвостах и концах крыльев. И кричали намного громче.

Однорукий великан и одноглазая красавица сошли на берег в городе, который на первый взгляд почти не отличался от прочих портовых городов. Даже язык, которым пользовались жители Лонда, звучал знакомо, поскольку громбелардский был странным образом похож на гаррийский; впрочем, многие историки полагали, что громбелардцы и гаррийцы происходят от общих предков, а именно от мифических шергардов, племена которых когда-то покинули Громбелард. Прекрасный живой Рубин, сопровождавший старика, не скрывал разочарования, когда стало ясно, что легендарный Лонд на краю света ничем особенным не выделяется. Обиженная княжна сразу же дала это понять Таменату, и лысый великан волей-неволей признал в душе правоту сына. Подчинить себе Ридарету – это одно дело, выдержать же ее общество – совсем другое.

– А чего ты ожидала? – спросил он, когда они пробирались сквозь толпы на узких улочках, ведших от портовой набережной. – В ясный день отсюда видны северные склоны Тяжелых гор, вот и все. Порт – это порт. Коты! – вдруг вспомнил он и обрадовался. – Здесь полно котов, и притом не каких попало. В основном – большие гадбы.

Внезапно оживившись, она огляделась по сторонам, словно ожидая, что из переулка выбежит сплоченная кошачья фаланга.

– Где они?

– В порту их трудно встретить, их больше в самом городе, а в особенности в южном предместье. Еще насмотришься, не беспокойся.

– Как они выглядят? Я видела только гравюры. И татуировки, – она вспомнила примитивную синюю наколку на плече у какого-то матроса.

Таменат начал рассказывать о котах – и удивился, насколько трудным оказалось поведать о разумной расе тому, кто никогда не видел ее представителя.

Прежде всего, царившие в портовом районе шум и суматоха не способствовали беседе. Впрочем, быстро оказалось, что первое впечатление ошибочно – Лонд вовсе не напоминал знакомые Ридарете города Морской провинции, и девушка начала поглощать новые впечатления, о котах же слушала вполуха. Набережные, причаливающие корабли и сам порт выглядели точно так же (ибо как они еще могли выглядеть?), но дома лишь издали напоминали гаррийские строения. Больше всего удивило агарскую красавицу поведение жителей города. Гарра и Острова, придавленные к земле коленом Вечной империи, покоренные, были почти спокойными и тихими – по крайней мере, от одного восстания до другого… Имперские легионеры обладали там полномочиями, о которых громбелардские солдаты могли только мечтать. Один из торговцев дернул Тамената за рукав, увлекая к своей лавке; рослый старик прогнал его силой. Какая-то баба пыталась затащить куда-то Ридарету, в то время как другая совала ей в руку гребни и дешевые украшения. Если бы в каком-либо городе Морской провинции появился столь нахальный и шумный перекупщик, легионеры разбили бы ему морду, прежде чем он успел бы крикнуть во второй раз. Здесь же патруль из солдат в зеленых мундирах с безразличным видом пробивался сквозь толпу. Вояки лишь изредка, почти добродушно, наносили карающие удары древками коротких, очень массивных копий – это были скорее палки, с помощью которых небольшой отряд прокладывал себе дорогу, чем предназначенное для сражения оружие. Торговали всем, как с прилавков, так и из переносных корзин: жареной рыбой, фруктами, повседневными мелочами, водой, выпеченными на горячем листе железа лепешками, тряпками, шкурами и ремнями, ржавой дрянью, выдаваемой за безотказное оружие, а еще рыбой, рыбой и рыбой. Ридарета, пытаясь избавиться от уцепившегося за ее сапог нищего, со все большим изумлением смотрела на своего невозмутимого спутника. Старик с неизменным терпением помогал ей отгонять попрошаек, торговцев, грязную детвору и всевозможных приставал. Лишь однажды он посмотрел гневно и укоризненно – но на нее, а ни в коем разе не на назойливого просителя. Она хотела бросить ему медяк, чтобы оставил в покое.

– Даже не смей! – строго сказал Таменат. – Они больше уже не отстанут, мало того, не спустят с нас глаз и обокрадут при первой же возможности. Дай ему в зубы, здесь это самая лучшая милостыня.

Не дожидаясь, пока она послушается, он сам ухватил нищего большой ладонью за грязную рожу и оттолкнул. Смущенная и ошеломленная, Ридарета скрылась за широкой спиной опекуна. Возвышавшийся над толпой Таменат бесцеремонно шагал вперед, то и дело придавливая ладонью чью-нибудь макушку и прокладывая себе таким образом дорогу.

Необычная пара привлекала внимание. Рост, возраст и в довершение видимая сила старика калеки, без напряжения тащившего на ремне через грудь дорожный мешок величиной с шлюпку, притягивали взгляды. Столь же удивительной была красота сопровождавшей его девушки, невероятно пышная и вместе с тем мрачная, подчеркнутая чернотой жуткой повязки на глазу. Снова пытаясь через плечо рассказать своей молодой спутнице о котах, Таменат одновременно сделал ряд наблюдений и с каждым мгновением все больше укреплялся в мысли, что ему следует немедленно вернуться, снова сесть на корабль и отправиться на Агары, а там еще раз поговорить со своим мудрым сыном и принять к сведению несколько его замечаний. Ему очень не хотелось становиться знаменитостью, а тем временем было ясно как день, что любой, кто их увидит, не забудет уже никогда и узнает даже через десять лет, за сто миль от этого края. Старик, пусть и рослый, – все же лишь старик, но что касается Ридареты, то в толпе не было мужчины, которому не хотелось бы цапнуть ее за задницу, или бабы, которая не пришла бы в ярость от одного ее вида. А уж идя вместе, они вызывали… просто сенсацию. Даже в портовом городе, где люди многое повидали и мало чему удивлялись по-настоящему, эти двое были диковинкой.

Оставив наконец набережную позади, они углубились в извилистые улочки портового района. Здесь тоже в изобилии имелось лавок, торговцев и детворы, но толкотня была чуть меньше, на прилавках лежали товары получше и поприличнее – зато смрад висел попросту невыносимый. Свежий морской бриз, ласковый в самом порту, увяз в грязных переулках, где под ногами валялось все что угодно – гниющие отбросы, дохлые крысы, кости, какие-то кучи неизвестного происхождения… а порой даже хуже, ибо происхождение было как раз известно. Возле стен домов блестели зеленоватые лужи прокисших помоев. Надо всем этим царил запах рыбы – копченой, жареной, вареной и дохлой. Буквально через каждые полтора десятка шагов скрипела на цепочках вывеска корчмы, почти перед каждой стоял стол, но, похоже, не для любителей поесть и выпить… Возле этих столов у стен заведений, на длинных лавках сидели или попросту разлеглись проститутки, девки, шлюхи и гулящие женщины – использование множества определений было тут вполне обоснованно и даже необходимо. Рядом с вполне симпатичными юными девушками (а «юные» означало иногда примерно лет десять) виднелись чудовища из морских глубин или, возможно, горных пещер, несомненно старше Тамената, чуть более волосатые, чем он, зато совершенно беззубые. И опять-таки, хотя портовые красотки не являлись для княжны Ридареты чем-то новым, ее удивила и, можно сказать, шокировала та бесцеремонность, с которой они расхваливали свои прелести. Завоеванная Вечной империей Гарра имела свои традиции и собственные обычаи, отличавшиеся от континентальных, а в особенности от армектанских. Торговля телом, хотя ее и терпели поневоле, в глазах гаррийцев казалась чем-то омерзительным и достойным всяческого презрения; шлюхи прятались по углам и никогда не позволяли себе подобного бесстыдства. Здесь же они развалились на стоявших у стен лавках, в коротких юбках или вообще полуобнаженные, хихикали, тряся сиськами, и зазывали мужчин, громко расхваливая свои достоинства и умения. Бывало, что к прохожему подбегал щенок лет пяти и, дергая его за рукав, рассказывал о заднице и мокрых бедрах сестры или мамы. Покрасневшая Ридарета, ни в коей мере не бывшая невинным ребенком, всего за несколько мгновений получила, как ей казалось, множество новых знаний о том, что, как и чем могут делать мужчина и женщина, и знания эти превосходили самые смелые ее представления. Таменат заметил румянец на ее щеках и, поняв, что является его причиной, закатил глаза. Но ведь люди именно так воспринимали мир. Ложь была аморальной лишь в чужих устах, в своих же – вполне оправданна. О собственных чудачествах говорили «мое дело», о чужих же – «глупость». Требовать оплаты долга – прекрасно; заплатить собственные долги – ну так мне же нечем. Прекрасная Риди краснела, глядя на шлюх.

– И так… так выглядит весь Громбелард?

Таменат, мысли которого уже ушли куда-то далеко, помедлил с ответом.

– Что? А, нет, Громбелард – нет… Скорее Армект. Но только кое-где, в трущобах, ну, и в портах, – рассеянно объяснил он, а потом добавил: – Лонд – город насквозь армектанский, он находится на громбелардском полуострове, но не более того.

– Но он – столица Громбеларда?

– Только вынужденно и с недавнего времени. Горные города – теперь логова разбойников, а из Лонда в Армект легко попасть морским путем. Легче, чем из Лонда в Тяжелые горы. – Он снова задумался.

– Куда мы идем?

– Надо найти какое-нибудь жилье. Но не здесь, конечно. Возле главного рынка и неподалеку наверняка есть несколько приличных постоялых дворов, достаточно дорогих, чтобы там не было всякого сброда.

Они пошли дальше.

Как и предполагал Таменат, они обнаружили в глубине города немало неплохих гостиниц – но ночлега, однако, не нашли. Громбелардско-армектанский порт на краю света с некоторых пор стал одним из самых густонаселенных мест Шерера. Ему повредили два обстоятельства – распад Громбеларда и повышение до ранга столицы провинции. Небольшой город почти трещал по швам от избытка населения, численность которого удвоилась с тех пор, как стало ясно, что Громбелард рушится. Далеко не все ремесленники, корчмари и торговцы из гор бежали в Армект и Дартан, многие избрали целью именно Лонд. Потом прибыл еще двор вице-королевы, солдаты, урядники, многие с семьями… Новая столица, одновременно перевалочный порт и самый большой рынок в этих краях, принимала, кроме того, гостей со всех сторон света. Старый великан не предвидел, что в самом начале своего громбелардского путешествия ему придется решать совершенно дурацкую проблему – в обществе притягивавшей все взгляды красотки ночевать… где? Наверное, в каком-нибудь переулке, среди нищих. Но скорее всего – в городской тюрьме, поскольку с имперскими законами шутить не стоило; лежать на улицах после захода солнца везде считалось серьезным преступлением. У разнообразных бездомных имелись свои убежища и норы. У Тамената не было ничего, кроме его дорожного мешка.

Обиженный и искренне разозленный – ибо терпение никогда не относилось к его сильным сторонам (воистину, особенная черта у математика…) – лысый старик начал недовольно ворчать. Ридарета его почти не слушала, так как разглядывала котов. Ее спутник был прав, в городе их оказалось немало. Если бы ее спросили, она не смогла бы сказать, что именно сейчас чувствует. Увидеть отличных от людей разумных созданий, известных лишь по рассказам – то было отнюдь не рядовое событие. Все вокруг воспринимали котов совершенно естественно, как обычных прохожих, но для нее это было чем-то из ряда вон выходящим. Мохнатые, не слишком крупные создания (и это те самые гигантские громбелардские гадбы?) скорее вызывали у нее мысли о собаках, чем о братьях по разуму. Они не носили одежды, похоже, не пользовались никакими предметами, лишь иногда она замечала что-то вроде плоских мешочков, привязанных на боку или брюхе. Заметила она и мелкие удобства, которых не было в известных ей городах, например, свободно висевшие на петлях створки, размещенные в нижней части многих дверей, в особенности ведших в лавки и корчмы. Столь изобретательное решение несколько ее развеселило. Возбужденная, все еще не веря собственным глазам, она пыталась расспрашивать Тамената, но тот снова начал жаловаться на жизнь. В конце концов он заразил ее своим дурным настроением.

– В чем дело? – холодно спросила она. – Нам негде ночевать? Может, я смогла бы что-то посоветовать, но пока я даже не знаю, зачем мы здесь высадились. Узнаю я об этом или нет? Что там насчет Шерни?

Великан перестал ворчать.

– Когда я хотел тебе рассказать, ты капризничала и ныла, что тебе скучно. Теперь что, излагать прямо здесь, на улице?

– Ну да. По крайней мере, получится короче. Ты старый болтун, и как усядешься, да еще если хлебнешь из бокала, то начинаешь нести такую околесицу, что аж тошнит.

Таменат возмутился, но ничего не ответил – собственно, она была права. Он указал на возвышение для городского герольда посреди рыночной площади, сейчас пустое, так как глашатай выкрикивал свои новости только три раза в день, и они присели на деревянную ступеньку. Старик задумчиво таращился на прохожих, которые бросали на него в ответ любопытные взгляды.

– Ну? – поторопила Ридарета.

– Зачем мы здесь? Это не имеет никакого отношения к делу, во всяком случае, имеет мало общего с нашим ночлегом, вернее, отсутствием перспектив такового…

– Сейчас дам тебе пинка, отец, – пригрозила она.

На Островах слово «отец» имело столь же широкое значение, как «дядя» во всем Шерере. Обычно так обращались к старшим на поколение (или даже несколько поколений) знакомым, особенно если они были знакомыми родителей. Таменат же был в первую очередь товарищем Раладана, опекавшего Ридарету.

– Ну хорошо, красавица. Коротко говоря, за последние полтора десятка лет мир превратился в бордель. Дело не в том, кому досталась какая-то корона, и не в войнах, ибо в том нет ничего необычного. Дело в том, что касается Шерни. Предсказания всего, Трещины Полос, флюктуации, феномены. Никогда их не было так много. Не за столь короткое время.